Руслан звонит полковнику и обрисовывает ситуацию, рассказывает ему о спецагенте и инспекторе, сообщает о том, что Джафар жив, упоминает о доле в вознаграждении и просит посодействовать в переправе броневика через границу. Бахром обещает подумать.
— Товарищ полковник, — еще раз уточняет Руслан, — участвовать лично вам не надо. Только помогите с переправкой железки через реку.
— Утром с ясной головой решу! — раздражается Бахром.
Антон связывается с Булатом и рассказывает ему о намечающейся операции, а также просит встретиться с полковником и переговорить с Саидом и Тимуром.
В конце дня Булат сообщает, что все согласились на вторую попытку.
Пит звонит Ян Вэю:
— Я поговорил со своим шефом. DEA заинтересовано в ликвидации лаборатории и склада. Поэтому мне сразу дали разрешение на поездку в Афганистан и обещали всяческое содействие.
— А мой начальник принял решение временно освободить Абдула под мою и Ниу ответственность.
— А моих разбойников освободит?
— Директор с моими аргументами согласился, но отпускать их отказался.
— Эх, жаль, не удастся совместить приятное с полезным, — разочарован Пит.
— Зато он разрешил использовать баксы Абдула — те двести тысяч конфиската в порту.
— Давай я поговорю с твоим шефом насчет терпил?
— Ниу поехала к ним. Думаю, мы сможем решить эту проблему без вмешательства начальства.
Антон и Руслан радостно встречают Ниу уже как родную, выставляют на стол десерт, наливают ей чай.
— Наркоконтроль и DEA дали согласие и окажут поддержку операции, — начинает она. — К сожалению, вы можете полететь с нами только нелегально. Но если ваше исчезновение вскроется, у нас будут большие неприятности, а вас запрут в разные камеры. Решайте.
— Я еду! — не задумываясь, заявляет Руслан.
— Но за нас поручилась Кианг, — возражает Антон. — К тому же она потеряет залог.
— Ваши браслеты должны оставаться в Сянгане. За их работой следит искусственный интеллект: каждый час измеряет температуру тела и отслеживает любые передвижения. Если посчитает их странными, сообщит куда следует. И тогда копы моментально явятся в то место, где находятся браслеты. Поэтому, если вы хотите поучаствовать, вам придется попросить Лоис и Кианг пожить в этой квартире три дня и поносить ваши браслеты на своих ножках.
Русский тяжело вздыхает, и неохотно уступает:
— Ладно, где наша не пропадала... Авось вывезет.
— Ниу, если можешь, — нерешительно просит таджик, — поддержи нас, когда мы будем уговаривать дам.
Ниу соглашается. Тогда Руслан звонит Лоис, а Антон — Кианг. Они легко убеждают их подъехать для решения важного вопроса. Пользуясь моментом, Руслан приносит доску для игры и два мешочка белых и черных камней. Просит Ниу научить играть в Го. Та с удовольствием рассказывает правила древней китайской игры, показывает, как правильно ставить камни и завоевывать территорию, приводит примеры позиций.
Когда Кианг и Лоис появляются на пороге квартиры, их радушно встречают и приглашают за стол.
Слово держит Руслан:
— Мы обязаны твоему брату и Ян Вэю освобождением из тюрьмы, и у нас появилась возможность их отблагодарить. Мы можем помочь спецагенту и инспектору разрушить в Афгане героиновую фабрику. Но чтобы мы могли выехать за пределы Гонконга, нужна ваша помощь. Надо, чтобы вы поносили наши браслеты три дня, пока мы будем на операции.
— Ты представляешь, что будет, если об этом узнает полиция?! — скептически настроена Лоис.
— Вообще-то мы рассчитываем умолчать об этой самоволке, — объясняет Ниу. — Но если наша авантюра все-таки будет раскрыта, мы с инспектором возьмем всю ответственность на себя.
— Это не освободит нас от обвинений в соучастии, — не соглашается американка.
Кианг тоже против нелегальных действий:
— В Афганистане находятся войска многих стран, неужели они не справятся без вас?
Руслан выставляет более веские аргументы:
— Лоис, ты помнишь, что в Афгане мы охотились на Джафара аль-Катари? Абдул рассказал, что этот главарь местного ИГ спонсировал теракт на российском самолете. А мы знали, что ФСБ обещал за содействие в задержании организаторов взрыва пятьдесят миллионов долларов. Мы тогда спланировали засаду на Джафара, чтобы переправить его в Россию. Но вместо террориста в белом джипе оказалась ты. Сейчас мы можем помочь Питу взорвать фабрику, а заодно и захватить гада.
— Так он же мертв! — восклицает Лоис.
— В том-то и дело, что шайтан имитировал свою смерть! Но Абдул знает, где он скрывается, — уверенно продолжает Руслан. — А если об этом узнают военные, они и получат награду. Леди, умоляем вас: помогите нам всем заработать по нескольку миллионов, пожалуйста!
— Я должна поговорить с Питом, — все еще упирается Лоис, берет телефон и звонит брату.
Кианг поворачивается к Антону:
— Антон, ты считаешь необходимым так рисковать?
— Военные просто разбомбят Джафара, а у нас есть реальные шансы захватить его живым. Это будет вторая попытка. Теперь нас много, у нас хорошая поддержка, мы продумали все варианты — все должно получиться.
— Мне тяжело решиться на такое.
— В Макао ты вроде бы не боялась рисковать?
— Я не боюсь, я сейчас просто не могу...
После разговора с Питом Лоис соглашается. Все смотрят на подавленную Кианг.
— Ну, тогда и я не против...
Руслан кладет руку на сердце:
— Мы все будем благодарны вам за то, что помогли нам сорвать крупный куш!
— А в теннис можно будет играть? — спрашивает Лоис у Ниу.
— Лишь бы не дальше одного километра отсюда.
— Кианг, ты в теннис играешь?
— Да... в настольный.
— Ничего, будем чередовать, — предлагает Лоис.
— А можем совместить, — грустно усмехается Кианг. — Я в большой — своей ракеткой, а ты в настольный — своей.
— Операцию надо провернуть быстро — до вашей следующей явки в полицию всего неделя, — говорит Ниу, подводя итоги встречи. — А сейчас мне уже пора идти. Я могу подвезти, если кому-нибудь нужно.
— Меня, если можно, до отеля, — просит Лоис.
— Ниу, и меня — до супермаркета, — липнет Руслан. — Куплю продукты на ужин.
— Могу и тебя, если до магазина — не больше километра.
— Руслан, подожди, — останавливает Кианг. — Звонила Лин, спрашивала, куда перевести деньги, полученные по страховке за сгоревший «Ли Ван»?
Таджик вопросительно смотрит на русского, тот, понимающе, кивает.
— Пусть купит себе новую тачку! — отвечает Руслан и довольный выходит вслед за Ниу и Лоис.
Кианг ведет Антона на лоджию, залитую багровым светом заходящего солнца. Между небоскребами Гонконга просматривается бухта Виктория и зеленые горы.
— Посмотри, какая красота! Мы же мечтали о таком. А ты рискуешь всего этого лишиться. Ну зачем тебе туда? Все, что нам необходимо, у меня есть. Дадут срок — я дождусь тебя.
— Адвокат сказал, что рассчитывает на два года и досрочное освобождение.
— Освободишься, отремонтируй мой второй дом и живи там. Сделаешь в нем мастерскую или лабораторию для своих изобретений. Мои родители согласились. Ну чего тебе еще надо?
— Спасибо, милая, за заботу. Но жить за счет женщины я не могу, это не в моих принципах.
— Хорошо, рассчитаешься, когда продашь свой патент. Я тоже пока поищу заинтересованные заводы, помогу с переводом...
— И за это спасибо, но я уже настроен ехать. На этот раз не просчитывается всего двадцать процентов. Я вижу, что все реально сработает. К тому же мы договорились сильно не рисковать.
— Сильно — это значит жизнью?
— Ну, представь: нас — десять решительно настроенных человек, а откажусь, получается, я один!
— Может, все вы просто слишком большие оптимисты и переоцениваете вероятность успеха?
— После тех слов адвоката о нас в суде я не могу иначе.
— Ты недооцениваешь опасность!
— Ты меня словно на фронт провожаешь!
— Так и есть. Мое сердце сжимается от предчувствий... А на душе тревога.
На смартфоне Антон делает поисковый запрос:
— Ок, гугл! «Прощание славянки», — и поясняет Кианг: — Эта скульптура установлена в Москве, прямо на перроне вокзала, откуда уезжали на фронт сотни тысяч солдат. Женщины провожали своих мужчин в неизвестность на годы... А я вернусь всего лишь через три дня.
Получив результат поиска, он протягивает телефон. Кианг внимательно просматривает фотографии, вздыхает, затем, как славянка на скульптуре, кладет левую руку на шею уходящего в неведение, а правую — на плечо.
— Я поняла… Тот солдат тоже был непреклонен.
— Такова мужская доля…
— Оставшимся женщинам тоже досталось. Работали, воспитывали детей, ждали, переживали... И все — в одиночестве.
— А это — женская доля.
— Не всегда, — говорит Кианг и на смартфоне находит видео грандиозного парада.
— Этот парад прошел в начале месяца в Пекине на площади Тяньаньмэнь.
Антон с восторгом смотрит, как военные девушки в коротких юбках стройными шеренгами маршируют со штурмовыми автоматами.
— Смертельная красота!
— Название площади переводится как Врата небесного спокойствия. Мне оно сейчас очень пригодилось бы, но ты, Денисов, вывел меня из равновесия. Я только начала постигать радости любви, а ты уже ввергаешь меня в ее муки. Но знай: у твоей самки со своим самцом была полная гармония. Мне было хорошо с тобой, спокойно, комфортно, приятно... Я буду ждать тебя, волноваться и скучать.
Влюбленные, будто бронзовые в лучах красного заката, еще долго стоят, обнявшись, сознавая, что эта нежность может стать последней в жизни самца.
На рассвете в съемную квартиру приезжают Ян Вэй, Ниу и Лоис. Кианг уже накормила подследственных завтраком, и они готовы к самоволке.
Инспектор звонит оператору, который ведет наблюдение за использованием электронных браслетов:
— Сержант?.. Приветствую еще раз... Это инспектор Ян Вэй. Я заходил недавно по поводу следственного эксперимента с моими подозреваемыми… Да, отключите прямо сейчас, а через пять минут можете включить.
Услышав щелчок, Ниу снимает браслет с ноги Денисова и надевает его на ногу Кианг. После второго щелчка браслет Сафарова переходит на ногу Лоис.
Участники операции прощаются и выходят. Кианг придерживает Антона за рукав; когда тот поворачивается, она обнимает его и целует, шепча на прощание:
— Ты всем нам нужен живым.
В аэропорту Гонконга в терминале обслуживания бизнес-авиации шестеро участников операции подходят к стойке рядом с рамкой металлодетектора. Инспектор показывает разрешительные документы, выписанные Наркоконтролем, старшему сотруднику поста, тот приглашает всех в смежную комнату.
Ян Вэй, Пит и Ниу выкладывают на стол три пистолета и два брикета — по сто тысяч долларов каждый. Сотрудник, не трогая ни оружия, ни денег, заглядывает в сумки и пропускает всех шестерых.
«Гольфстрим» несет соучастников на северо-восток.
— Пит, с чего такая щедрость? — любопытствует Руслан.
— По-другому вас не вывезешь.
— А кто банкует?
Пит откладывает журнал:
— Управление по борьбе с наркотиками. Еще около месяца назад я договорился с шефом, что наши доли с Лоис от тех двух миллионов картеля пойдут в бюджет гонконгского отдела DEA. Самолет из Шанхая и этот, наши с Лоис номера в отеле, ваш адвокат, аренда квартиры — все оплачено теми деньгами.
— Рационально! — таджик поднимает большой палец.
Самолет пролетает Гималайские горы. Сообщники любуются величественным ландшафтом и заснеженными вершинами.
— Столько снега я еще не видела! — восклицает Ниу, смотря в иллюминатор.
Антон, читающий на планшете научную статью, прокручивает ее к началу.
— Ниу, вот послушай, что пишут про Гималаи: «Сотни лет во время последнего ледникового периода пушистые снежинки падали, слоями копились, утрамбовывались и превращались в громадные горные ледники. Но в последние годы оседающая на ледниках копоть из труб промышленных предприятий привела к быстрому таянию льда. Толщина гималайских ледников, которые расположены на южных склонах гор, ежегодно уменьшается на один метр».
— Надо напоследок полюбоваться ими, — говорит Ниу поворачиваясь к иллюминатору.
— Где-то слева от нас — Дели, — говорит Руслан. — Антон, а ты знаешь, что представители нашего рода R1a, после того как через Памир дошли до Индии, заняли в ней привилегированное положение?
— Ну да, слышал...
— Наша гаплогруппа и сейчас имеется у семидесяти процентов брахманов — высшей индийской касты, — гордый таджик поворачивается к американцу. — Пит, а ты знаешь, что самое первое сражение между нами — носителями R1a и вами — R1b, состоялось три тысячи двести лет назад у реки Толлензе недалеко от Берлина?
— Это тебе отец рассказал?
— Да. Это сражение было в двадцать раз крупнее, чем знаменитая битва при Трое.
— Выходит, твой отец утверждает, что это была самая первая мировая война? — усмехается Пит.
Антон поддерживает Руслана:
— По крайней мере, среди известных сражений тех времен эта битва считается самой кровопролитной. Я читал книгу русского ученого, который, между прочим, живет во Флориде. Он пишет, что носители гаплогрупп R1a и R1b появились в Южной Сибири больше двадцати тысяч лет назад. Потом много тысячелетий эрбины продвигались на запад через Великую степь, Кавказ и Египет в Северную Африку. А пять тысяч лет назад они через Гибралтар перебрались в Европу, которая была уже занята другими народами. Эрбины сумели вытеснить аборигенов на периферию континента, но потом столкнулись с ариями, которые прибыли в Европу через Южную Азию, Анатолию и Балканы.
— Твои предки, эрбины, теснили ариев до реки Толлензе, — глядя на американца, утверждает таджик, — где были остановлены нашими предками и разбиты! Арии потом рассеялись в историческом прошлом, но их язык так и остался основой индоевропейской группы языков.
— Все эти гипотезы еще нужно доказывать.
— Отец этим и занимается.
— Дело твоего отца — копаться в прошлом, — меняет тему спецагент. — Меня же волнует будущее.
— Если наше противостояние продолжится, — предполагает русский, — то, согласно теории игр, в будущем должны остаться только две противостоящие стороны. Например, Америка с сателлитами против Китая с Россией.
— Америка готовится к любому развитию событий, — заявляет Пит.
На это заявление отвечает Ниу:
— Готовьтесь, но знайте: только слабая и глупая женщина будет безропотно ожидать побоев, глядя, как мужик делает кнут, чтобы наказать ее.
— Последнее слово все равно будет за Поднебесной! — лукаво усмехается Ян Вэй.
Снижая высоту полета, «Гольфстрим» с группой захвата приближается к Баграму.
Абдул смотрит в иллюминатор, затем радостно поворачивается к пассажирам:
— Э-э. Вон там — мой старый дом, где я родился! Моя Шарифа и наши дети — все мы родом из Баграма.
— А чего уехал? — спрашивает инспектор.
— Я много лет закупал продукты в соседних кишлаках и продавал американцам на их базе. Талибы предлагали мне большие деньги, чтобы я разрешил им подсыпать в продукты какую-то заразу. Я отказался, и они взорвали мой фургон. Пять лет назад пришлось уехать в Кундуз. Там я купил минивэн, на котором Шарифа возила детей в школу, а я на нем снабжал продуктами арабов. А когда Джафар положил глаз на Гульали, жена с детьми спряталась в Баграме.
— Ты же говорил, что они возвратились в Кундуз? — с сомнением спрашивает спецагент.
— Да, сейчас Шарифа с тремя детьми там, в нашем доме, а Гульали — в кишлаке Джафара.
«Гольфстрим» мягко приземляется и подруливает к стоящим в ряд военным самолетам разного калибра.
— Товарищ полковник, — еще раз уточняет Руслан, — участвовать лично вам не надо. Только помогите с переправкой железки через реку.
— Утром с ясной головой решу! — раздражается Бахром.
Антон связывается с Булатом и рассказывает ему о намечающейся операции, а также просит встретиться с полковником и переговорить с Саидом и Тимуром.
В конце дня Булат сообщает, что все согласились на вторую попытку.
Глава. 31-й день. Тревожный
Пит звонит Ян Вэю:
— Я поговорил со своим шефом. DEA заинтересовано в ликвидации лаборатории и склада. Поэтому мне сразу дали разрешение на поездку в Афганистан и обещали всяческое содействие.
— А мой начальник принял решение временно освободить Абдула под мою и Ниу ответственность.
— А моих разбойников освободит?
— Директор с моими аргументами согласился, но отпускать их отказался.
— Эх, жаль, не удастся совместить приятное с полезным, — разочарован Пит.
— Зато он разрешил использовать баксы Абдула — те двести тысяч конфиската в порту.
— Давай я поговорю с твоим шефом насчет терпил?
— Ниу поехала к ним. Думаю, мы сможем решить эту проблему без вмешательства начальства.
Антон и Руслан радостно встречают Ниу уже как родную, выставляют на стол десерт, наливают ей чай.
— Наркоконтроль и DEA дали согласие и окажут поддержку операции, — начинает она. — К сожалению, вы можете полететь с нами только нелегально. Но если ваше исчезновение вскроется, у нас будут большие неприятности, а вас запрут в разные камеры. Решайте.
— Я еду! — не задумываясь, заявляет Руслан.
— Но за нас поручилась Кианг, — возражает Антон. — К тому же она потеряет залог.
— Ваши браслеты должны оставаться в Сянгане. За их работой следит искусственный интеллект: каждый час измеряет температуру тела и отслеживает любые передвижения. Если посчитает их странными, сообщит куда следует. И тогда копы моментально явятся в то место, где находятся браслеты. Поэтому, если вы хотите поучаствовать, вам придется попросить Лоис и Кианг пожить в этой квартире три дня и поносить ваши браслеты на своих ножках.
Русский тяжело вздыхает, и неохотно уступает:
— Ладно, где наша не пропадала... Авось вывезет.
— Ниу, если можешь, — нерешительно просит таджик, — поддержи нас, когда мы будем уговаривать дам.
Ниу соглашается. Тогда Руслан звонит Лоис, а Антон — Кианг. Они легко убеждают их подъехать для решения важного вопроса. Пользуясь моментом, Руслан приносит доску для игры и два мешочка белых и черных камней. Просит Ниу научить играть в Го. Та с удовольствием рассказывает правила древней китайской игры, показывает, как правильно ставить камни и завоевывать территорию, приводит примеры позиций.
Когда Кианг и Лоис появляются на пороге квартиры, их радушно встречают и приглашают за стол.
Слово держит Руслан:
— Мы обязаны твоему брату и Ян Вэю освобождением из тюрьмы, и у нас появилась возможность их отблагодарить. Мы можем помочь спецагенту и инспектору разрушить в Афгане героиновую фабрику. Но чтобы мы могли выехать за пределы Гонконга, нужна ваша помощь. Надо, чтобы вы поносили наши браслеты три дня, пока мы будем на операции.
— Ты представляешь, что будет, если об этом узнает полиция?! — скептически настроена Лоис.
— Вообще-то мы рассчитываем умолчать об этой самоволке, — объясняет Ниу. — Но если наша авантюра все-таки будет раскрыта, мы с инспектором возьмем всю ответственность на себя.
— Это не освободит нас от обвинений в соучастии, — не соглашается американка.
Кианг тоже против нелегальных действий:
— В Афганистане находятся войска многих стран, неужели они не справятся без вас?
Руслан выставляет более веские аргументы:
— Лоис, ты помнишь, что в Афгане мы охотились на Джафара аль-Катари? Абдул рассказал, что этот главарь местного ИГ спонсировал теракт на российском самолете. А мы знали, что ФСБ обещал за содействие в задержании организаторов взрыва пятьдесят миллионов долларов. Мы тогда спланировали засаду на Джафара, чтобы переправить его в Россию. Но вместо террориста в белом джипе оказалась ты. Сейчас мы можем помочь Питу взорвать фабрику, а заодно и захватить гада.
— Так он же мертв! — восклицает Лоис.
— В том-то и дело, что шайтан имитировал свою смерть! Но Абдул знает, где он скрывается, — уверенно продолжает Руслан. — А если об этом узнают военные, они и получат награду. Леди, умоляем вас: помогите нам всем заработать по нескольку миллионов, пожалуйста!
— Я должна поговорить с Питом, — все еще упирается Лоис, берет телефон и звонит брату.
Кианг поворачивается к Антону:
— Антон, ты считаешь необходимым так рисковать?
— Военные просто разбомбят Джафара, а у нас есть реальные шансы захватить его живым. Это будет вторая попытка. Теперь нас много, у нас хорошая поддержка, мы продумали все варианты — все должно получиться.
— Мне тяжело решиться на такое.
— В Макао ты вроде бы не боялась рисковать?
— Я не боюсь, я сейчас просто не могу...
После разговора с Питом Лоис соглашается. Все смотрят на подавленную Кианг.
— Ну, тогда и я не против...
Руслан кладет руку на сердце:
— Мы все будем благодарны вам за то, что помогли нам сорвать крупный куш!
— А в теннис можно будет играть? — спрашивает Лоис у Ниу.
— Лишь бы не дальше одного километра отсюда.
— Кианг, ты в теннис играешь?
— Да... в настольный.
— Ничего, будем чередовать, — предлагает Лоис.
— А можем совместить, — грустно усмехается Кианг. — Я в большой — своей ракеткой, а ты в настольный — своей.
— Операцию надо провернуть быстро — до вашей следующей явки в полицию всего неделя, — говорит Ниу, подводя итоги встречи. — А сейчас мне уже пора идти. Я могу подвезти, если кому-нибудь нужно.
— Меня, если можно, до отеля, — просит Лоис.
— Ниу, и меня — до супермаркета, — липнет Руслан. — Куплю продукты на ужин.
— Могу и тебя, если до магазина — не больше километра.
— Руслан, подожди, — останавливает Кианг. — Звонила Лин, спрашивала, куда перевести деньги, полученные по страховке за сгоревший «Ли Ван»?
Таджик вопросительно смотрит на русского, тот, понимающе, кивает.
— Пусть купит себе новую тачку! — отвечает Руслан и довольный выходит вслед за Ниу и Лоис.
Кианг ведет Антона на лоджию, залитую багровым светом заходящего солнца. Между небоскребами Гонконга просматривается бухта Виктория и зеленые горы.
— Посмотри, какая красота! Мы же мечтали о таком. А ты рискуешь всего этого лишиться. Ну зачем тебе туда? Все, что нам необходимо, у меня есть. Дадут срок — я дождусь тебя.
— Адвокат сказал, что рассчитывает на два года и досрочное освобождение.
— Освободишься, отремонтируй мой второй дом и живи там. Сделаешь в нем мастерскую или лабораторию для своих изобретений. Мои родители согласились. Ну чего тебе еще надо?
— Спасибо, милая, за заботу. Но жить за счет женщины я не могу, это не в моих принципах.
— Хорошо, рассчитаешься, когда продашь свой патент. Я тоже пока поищу заинтересованные заводы, помогу с переводом...
— И за это спасибо, но я уже настроен ехать. На этот раз не просчитывается всего двадцать процентов. Я вижу, что все реально сработает. К тому же мы договорились сильно не рисковать.
— Сильно — это значит жизнью?
— Ну, представь: нас — десять решительно настроенных человек, а откажусь, получается, я один!
— Может, все вы просто слишком большие оптимисты и переоцениваете вероятность успеха?
— После тех слов адвоката о нас в суде я не могу иначе.
— Ты недооцениваешь опасность!
— Ты меня словно на фронт провожаешь!
— Так и есть. Мое сердце сжимается от предчувствий... А на душе тревога.
На смартфоне Антон делает поисковый запрос:
— Ок, гугл! «Прощание славянки», — и поясняет Кианг: — Эта скульптура установлена в Москве, прямо на перроне вокзала, откуда уезжали на фронт сотни тысяч солдат. Женщины провожали своих мужчин в неизвестность на годы... А я вернусь всего лишь через три дня.
Получив результат поиска, он протягивает телефон. Кианг внимательно просматривает фотографии, вздыхает, затем, как славянка на скульптуре, кладет левую руку на шею уходящего в неведение, а правую — на плечо.
— Я поняла… Тот солдат тоже был непреклонен.
— Такова мужская доля…
— Оставшимся женщинам тоже досталось. Работали, воспитывали детей, ждали, переживали... И все — в одиночестве.
— А это — женская доля.
— Не всегда, — говорит Кианг и на смартфоне находит видео грандиозного парада.
— Этот парад прошел в начале месяца в Пекине на площади Тяньаньмэнь.
Антон с восторгом смотрит, как военные девушки в коротких юбках стройными шеренгами маршируют со штурмовыми автоматами.
— Смертельная красота!
— Название площади переводится как Врата небесного спокойствия. Мне оно сейчас очень пригодилось бы, но ты, Денисов, вывел меня из равновесия. Я только начала постигать радости любви, а ты уже ввергаешь меня в ее муки. Но знай: у твоей самки со своим самцом была полная гармония. Мне было хорошо с тобой, спокойно, комфортно, приятно... Я буду ждать тебя, волноваться и скучать.
Влюбленные, будто бронзовые в лучах красного заката, еще долго стоят, обнявшись, сознавая, что эта нежность может стать последней в жизни самца.
Глава. 32-й день. Ключевой
На рассвете в съемную квартиру приезжают Ян Вэй, Ниу и Лоис. Кианг уже накормила подследственных завтраком, и они готовы к самоволке.
Инспектор звонит оператору, который ведет наблюдение за использованием электронных браслетов:
— Сержант?.. Приветствую еще раз... Это инспектор Ян Вэй. Я заходил недавно по поводу следственного эксперимента с моими подозреваемыми… Да, отключите прямо сейчас, а через пять минут можете включить.
Услышав щелчок, Ниу снимает браслет с ноги Денисова и надевает его на ногу Кианг. После второго щелчка браслет Сафарова переходит на ногу Лоис.
Участники операции прощаются и выходят. Кианг придерживает Антона за рукав; когда тот поворачивается, она обнимает его и целует, шепча на прощание:
— Ты всем нам нужен живым.
В аэропорту Гонконга в терминале обслуживания бизнес-авиации шестеро участников операции подходят к стойке рядом с рамкой металлодетектора. Инспектор показывает разрешительные документы, выписанные Наркоконтролем, старшему сотруднику поста, тот приглашает всех в смежную комнату.
Ян Вэй, Пит и Ниу выкладывают на стол три пистолета и два брикета — по сто тысяч долларов каждый. Сотрудник, не трогая ни оружия, ни денег, заглядывает в сумки и пропускает всех шестерых.
«Гольфстрим» несет соучастников на северо-восток.
— Пит, с чего такая щедрость? — любопытствует Руслан.
— По-другому вас не вывезешь.
— А кто банкует?
Пит откладывает журнал:
— Управление по борьбе с наркотиками. Еще около месяца назад я договорился с шефом, что наши доли с Лоис от тех двух миллионов картеля пойдут в бюджет гонконгского отдела DEA. Самолет из Шанхая и этот, наши с Лоис номера в отеле, ваш адвокат, аренда квартиры — все оплачено теми деньгами.
— Рационально! — таджик поднимает большой палец.
Самолет пролетает Гималайские горы. Сообщники любуются величественным ландшафтом и заснеженными вершинами.
— Столько снега я еще не видела! — восклицает Ниу, смотря в иллюминатор.
Антон, читающий на планшете научную статью, прокручивает ее к началу.
— Ниу, вот послушай, что пишут про Гималаи: «Сотни лет во время последнего ледникового периода пушистые снежинки падали, слоями копились, утрамбовывались и превращались в громадные горные ледники. Но в последние годы оседающая на ледниках копоть из труб промышленных предприятий привела к быстрому таянию льда. Толщина гималайских ледников, которые расположены на южных склонах гор, ежегодно уменьшается на один метр».
— Надо напоследок полюбоваться ими, — говорит Ниу поворачиваясь к иллюминатору.
— Где-то слева от нас — Дели, — говорит Руслан. — Антон, а ты знаешь, что представители нашего рода R1a, после того как через Памир дошли до Индии, заняли в ней привилегированное положение?
— Ну да, слышал...
— Наша гаплогруппа и сейчас имеется у семидесяти процентов брахманов — высшей индийской касты, — гордый таджик поворачивается к американцу. — Пит, а ты знаешь, что самое первое сражение между нами — носителями R1a и вами — R1b, состоялось три тысячи двести лет назад у реки Толлензе недалеко от Берлина?
— Это тебе отец рассказал?
— Да. Это сражение было в двадцать раз крупнее, чем знаменитая битва при Трое.
— Выходит, твой отец утверждает, что это была самая первая мировая война? — усмехается Пит.
Антон поддерживает Руслана:
— По крайней мере, среди известных сражений тех времен эта битва считается самой кровопролитной. Я читал книгу русского ученого, который, между прочим, живет во Флориде. Он пишет, что носители гаплогрупп R1a и R1b появились в Южной Сибири больше двадцати тысяч лет назад. Потом много тысячелетий эрбины продвигались на запад через Великую степь, Кавказ и Египет в Северную Африку. А пять тысяч лет назад они через Гибралтар перебрались в Европу, которая была уже занята другими народами. Эрбины сумели вытеснить аборигенов на периферию континента, но потом столкнулись с ариями, которые прибыли в Европу через Южную Азию, Анатолию и Балканы.
— Твои предки, эрбины, теснили ариев до реки Толлензе, — глядя на американца, утверждает таджик, — где были остановлены нашими предками и разбиты! Арии потом рассеялись в историческом прошлом, но их язык так и остался основой индоевропейской группы языков.
— Все эти гипотезы еще нужно доказывать.
— Отец этим и занимается.
— Дело твоего отца — копаться в прошлом, — меняет тему спецагент. — Меня же волнует будущее.
— Если наше противостояние продолжится, — предполагает русский, — то, согласно теории игр, в будущем должны остаться только две противостоящие стороны. Например, Америка с сателлитами против Китая с Россией.
— Америка готовится к любому развитию событий, — заявляет Пит.
На это заявление отвечает Ниу:
— Готовьтесь, но знайте: только слабая и глупая женщина будет безропотно ожидать побоев, глядя, как мужик делает кнут, чтобы наказать ее.
— Последнее слово все равно будет за Поднебесной! — лукаво усмехается Ян Вэй.
Снижая высоту полета, «Гольфстрим» с группой захвата приближается к Баграму.
Абдул смотрит в иллюминатор, затем радостно поворачивается к пассажирам:
— Э-э. Вон там — мой старый дом, где я родился! Моя Шарифа и наши дети — все мы родом из Баграма.
— А чего уехал? — спрашивает инспектор.
— Я много лет закупал продукты в соседних кишлаках и продавал американцам на их базе. Талибы предлагали мне большие деньги, чтобы я разрешил им подсыпать в продукты какую-то заразу. Я отказался, и они взорвали мой фургон. Пять лет назад пришлось уехать в Кундуз. Там я купил минивэн, на котором Шарифа возила детей в школу, а я на нем снабжал продуктами арабов. А когда Джафар положил глаз на Гульали, жена с детьми спряталась в Баграме.
— Ты же говорил, что они возвратились в Кундуз? — с сомнением спрашивает спецагент.
— Да, сейчас Шарифа с тремя детьми там, в нашем доме, а Гульали — в кишлаке Джафара.
«Гольфстрим» мягко приземляется и подруливает к стоящим в ряд военным самолетам разного калибра.
