Рассказы

– Верно, – кивнул недовольно Федор Алексеевич, опустил глаза и продолжил. – Я опишу ряд мероприятий, которые необходимо принять и учредить, чтобы привести наше поселение в надлежащее состояние.
       Крякнув в кулак, он чуть взбодрился и заговорил громче, подсматривая в записи.
       – Первым делом, необходимо увеличить производство кормовых и зерна, чтобы….
       – Да куда! – возмутился один из мужичков. – И так пашем, как скоты!
       – Сергей Михалыч, дай закончить, – буркнул Федор Алексеевич, и мужик, отмахнувшись, унялся. – Необходимо увеличить производство затем, чтобы получить возможность автоматизировать рабочие моменты и улучшить состояние….
       – Чего?! – протянула одна из доярок.
       – Трактор, например, купить, – со вздохом пояснил Федор Алексеевич.
       В эту секунду Митя отвлекся, потому как заметил, что Сашка, если интеллигентного мужчину так зовут, стал ходить между людей, нарушая тесный порядок своими передвижениями. Один из мужиков подал Сашке руку после короткого разговора, другой жал плечами, а потом Сашка заговорил с доярками, которые ему широко и глупо улыбались.
       – …необходимую документацию для которых мы собрали в отдельной папке, – продолжал тем временем Федор Алексеевич. – Кто желает, может свободно ознакомиться.
       Митя тут же встал, схватил верхнюю папку, раскрыл и пошел расхаживать перед толпой, раздавая листки. Впрочем, приняли их всего человек десять, а когда Митя вернулся на место, то заметил, что и они едва лишь пробежали по листкам глазами.
       – Перечень необходимых для осуществления планов работ, – продолжал скучным голосом Федор Алексеевич, – мы так же подготовили, чтобы каждый мог ознакомиться.
       Митя сразу встал и начал раздавать листки из другой папки, которые согласились взять уже только пятеро.
       – Мы постарались наиболее точно описать порядок действий и сроки исполнения работ, а так же учли все сопутствующие факторы, которые нам доступны для анализа. Следом, мы предлагаем еще и перечень работ, направленных на улучшения состояния образовательного аспекта….
       – Да что ж ты… господи! Ну, говори по-человечьи, а! – вступилась еще одна из доярок.
       На что Федор Алексеевич только неслышно выдохнул.
       – Запланированные работы, сроки и поправки так же указаны в….
       Митя встал и стал раздавать листки из следующей папки, но уже и сам внезапно потерял надежду. В толпе уже кто-то зазевал, кто-то начал перешептываться, а желающих почитать документацию, над которой Митя с Федором Алексеевичем трудились целых несколько месяцев, убавилось до двух человек.
       – Ну, ладно. Федор Алексеевич, спасибо тебе за доклад – заговорил председатель, хлопнув мужчину по плечу.
       Федор Алексеевич не стал ничего добавлять, хотя и не закончил выступление. Он еще до того, как вышел на помост, без всякой документации и поправок смог догадаться, что его работа, как и всегда, останется за границами внимания односельчан. А после, отодвинув рукой Митю, не успевшего ничего спросить, Федор Алексеевич стал пробираться к выходу, молча забрав с собой папки с написанными от руки документами.
       Митя остался, нахмуренный. Не только Федор Алексеевич, но и сам юноша успел исчерпать уйму сил на то, чтобы подготовить толковый план, и теперь попросту не хотелось все бросить так же легко, как это сделал старший товарищ. Митя даже расстроился, но заседание продолжалось, и унывать было некогда, так что он сразу обернулся к помосту.
       – Да что ж ты… – пробубнил тихонько председатель, но кроме Мити его все равно никто не услышал. – Товарищи! Продолжим!
       На помост вскочил живой мужичок, не дожидаясь приглашения. Он дружески хлопнул председателя по спине, и тот, покачав головой, отошел в сторону.
       – Товарищи, – продолжил мужичок уже тише. – Я думаю, надобно с дядей Федей согласиться.
       Толпа сразу зашуршала недовольными голосами.
       – Ну-ну! – вскинул мужичок руки. – А чего он, не правду что ли говорил? Дела сейчас, сами знаете, какие…. Я одно знаю: деревню надобно поднимать! Не ждать, когда партия тут станет порядки наводить, а взяться, да сделать все, как следует!
       Люди немного утихли, хотя Митя верно угадал, что отношение свое они к скучным, заумным монологам Федора Алексеевича они не изменили.
       – Я-то не такой умный, – продолжил мужичок, и даже слегка ослабил атмосферу, заставив кого-то усмехнуться. – А все ж, я тоже хотел, вот то же самое хотел сказать. Нам чего надо? А? Нам урожай, чтоб его продать, а там купить эти… трактор и еще чего-нибудь. Это дядь Федя верно все сказал. Да и школу мы будем делать, или как? Кто нам тут учителя назначит?
       Люди, кажется, стали проникаться, так что и Митя стих и прислушался.
       – Васька, вот, ты чего, а?! – ткнул мужичок ладонью в односельчанина.
       – А чего я?! – то ли испугался, а то ли возмутился тот в ответ.
       – Не надоело малышню на телеге возить по школам, а? Дядь Федя же все написал! Да вон, сами поглядите!
       Мужичок достал из штанины смятые листики, и Митя даже проникся к нему прежде небывалым уважением, но селяне особенного интереса к чтению не проявили. А, кроме того, некоторые из них… не то чтобы совсем не умели читать, но давно уже как-то умудрились забыть о том, как это правильно делается.
       – Ладно, хватит, – вступился председатель, опередив недовольство селян. – Федор Алексеевич сам уже все сказал и достаточно подробно, как мне видится. Есть, что сверх того добавить?
       Мужичок слегка покривился.
       – Есть, – кивнул он в толпу. – Надо, говорю, дядю Федю назначить, пускай занимается, мы-то все равно ничего не понимаем.
       – Эт хто? Ты штоль? – послышался голос доярки.
       Затем кто-то звонко засмеялся, на миг выскочил шумом задорный галдеж, но от первого же слова председателя вновь стало тихо.
       – Хватит. Не свадьбу играем! – строго пожурил сельчан председатель. – Кто следующий?
       И на помост выскочил он, интеллигентный мужчина, улыбчивый, симпатичный, успевший поговорить чуть ли ни с половиной всех присутствующих.
       – Товарищи! – резко и бойко воззвал он к праведным чувствам селян. – А я вот скажу теперь!
       – Ну, давай-давай! – захихикали доярки.
       – Тьфу! Бабы! – от зависти буркнул один из мужиков, но Сашка ни на кого не обращал внимания и продолжал говорить.
       – Не согласен я! – говорил он. – Чего это мы с вами не понимаем?! Чего мы, в другой какой-то деревне живем, а?! Или жизнью мы живем не этой, а другой какой-то?!
       И Митя почти сразу обомлел, заметив, как селяне вдруг притихли и стали вслушиваться в бойкую, полную жизни и горячности речь.
       – Будто мы не знаем, что времена тяжелые! – продолжал Сашка. – Да только вот нам же и самим есть тоже надобно! Или не так?
       Кто-то издал одобрительный возглас, но для Мити остальные люди теперь смешались в монолит, осевший за спиной тяжелой тучей, монолит, выражающий свои мысли отдельными звуками, иногда разными голосами, но всегда с единым, общим настроением.
       – Я предлагаю взяться, чтобы всем вместе сделать все необходимое!
       Послышались одобрительные возгласы, а Мите стало до злобы обидно за такую откровенную кражу высказываний Федора Алексеевича.
       – Чего мы, не умеем работать, я спрашиваю?! – все громче и ярче продолжал Сашка. – Поднимем сами производство! Без всякой бюрократии! Дети – наше будущее! Даешь детям светлое будущее! Чего мы, сами не умеем руками своими работать?!
       Митя встал и задал вопрос, но лишь через миг понял, что его никто даже не услышал. В ответ на первые лозунги, селяне внезапно поднялись одновременно с юношей, а на спину вдруг стал давить мощным громом хор перемешавшихся голосов.
       – Даешь урожаи! – кричал уже Сашка. – Даешь школу! Даешь светлое будущее! Вместе! Долой бюрократию! Даешь открытые….
       Даже председатель не смог остановить поток лозунгов, фонтанирующий из глотки Сашки и разливающийся на селян вместе с капельками слюны. И вот тогда Мите вдруг стало очень обидно, грудь сдавило и он сел на место, даже не пытаясь закричать.
       Хуже всего было то, что о Сашке, если вообще его так и зовут, мало знал не только сам Митя, но и все остальные. Что бы ни произошло, на следующий день Сашка должен был поехать обратно в город, а вернуться, как всегда, лишь через пару месяцев, на день или два, чтобы повидаться с матерью. И его, этого проходимца, люди все равно, даже зная об этом, слушают охотнее, чем Федора Алексеевича.
       Произведя в голове несложные вычисления, Митя решил поступить так, чтобы не противоречить регламенту сельского собрания, но в то же время и не конфликтовать со своими убеждениями. И тут же, даже понимая, что это неправильно, Митя совершил два простых действия: встал и вышел.
       И сейчас, к счастью, все уже изменилось. Сейчас… все не так.
       

       Глава 8

       
       У черного леса
       Следующие 4 рассказа позволяют заглянуть в мир книги "Цена вздоха", но в то же время они являются самостоятельным, законченным произведением.
       
       Рассказ первый
       
       Казнь в Черном лесу
       
       Большая, широкая дорога, ведущая из королевства к небольшим поселениям, здесь, ближе к Черному лесу, становится все уже, а потом раздваивается. Впереди лежат два поселения. К одному ведет левая тропа, к другому правая. И, по правде говоря, торговцам было бы удобнее, будь развилка ближе к селам. А так, приходится сперва ехать в одну деревню, а затем возвращаться сюда, почти за полпути от селений, чтобы свернуть ко второй деревне. И иначе никак. Ведь жители этих сел настолько яростно ненавидят друг друга, что немедленно нападают на любого, кто идет со стороны враждующего села.
       Вообще, между селами прежде была дорога. Когда-то между ними держался мир, но теперь уже слишком давно от него ничего не осталось. В своей ненависти, люди уже забыли, за что так ненавидят друг друга. Как дорога между селами, память их от времени поросла сорняками, и теперь каждый уже на свой лад рассказывал байки о соседях. И те и другие воображали недругов тупыми, грубыми, никчемными, жалкими и подлыми людьми. И стоило бы кому-то со стороны одного села пойти к другому, как его встретили бы вилами и камнями.
       Но уже давно жители сел даже не видят друг друга. К чужой деревне ходить никто не решается, о границе они не спорят, и только тихо, яростно ненавидят друг друга уже не первую сотню лет.
       Ненависть пропитала эти земли насквозь. Эти последние села на границе королевства все равно никому не интересны. Никто не пытается мирить жителей. Да и если бы они перебили друг друга, если бы никого не осталось, назавтра в королевстве никто бы об этом даже не заговорил. И даже редкие торговцы, заезжающие сюда со своими товарами, не пожалели бы об этом.
       Эта местность вообще почти у всех жителей королевства не вызывает никакой приязни. В основном из-за Черного леса. Вечно сухой, лишенный жизни, но никогда не умирающий. Полуживой, серый и пугающий своим мрачным видом, Черный лес как раз расположился за селами. Прежде, как говорят старики, там жили ведьмы, а их мрачное колдовство напитывало землю, пока сама смерть не поселилась в лесу. И с тех пор он пуст. Ни жив, ни мертв. Стоит молчаливо. И ждет. Ждет, когда очередная жертва решится пройти внутрь, чтобы сгибнуть посреди черных деревьев навечно, не оставив и следа.
       Но рано или поздно что-то должно было нарушить хрупкий мир этих земель. И клином, вонзившимся в тело многолетнего спокойствия, умудрился стать человек, впервые оказавшийся в этом месте. Молодой, беспринципный торгаш, напоив одного старого путешествующего торговца, разузнал от него о вечной ненависти этих двух сел. Решив подзаработать и мгновенно отыскав в голове идею, он потратил все деньги, чтобы скупить у кузнецов оружие.
       В одну из деревень торговец приехал с утра. К развилке он добрался на своей телеге еще вечером, но специально ждал ночь, затаив хитрость, чтобы выручить денег. И не прогадал. Утром, торговец на телеге въехал в село со стороны заросшей дороги между селами так торопливо, что у нее едва не отвалились колеса. Он начал кричать еще заранее, чтобы не убили ненароком, а затем ворвался в деревню на полном ходу. С беспокойством, он начал расспрашивать, нужно ли оружие, кричал, навел панику, а когда его схватил один из мужиков, встряхнул и грозно велел все объяснить, торговец уже понял, что поймал свою птицу удачи.
       Взмолившись его не убивать и разыгрывая страх, торговец рассказал, что только вечером продал соседней деревне кучу мечей. Он даже не постеснялся броситься мужику в колени, да еще и едва не заревел, стал просить его отпустить, но продолжал захватывать умы тревожными словами.
       Он сказал, будто бы только и хотел просто продать немного оружия, а в соседнем селе его встретили радостно и купили мечей почти столько же, сколько в деревне жителей. Сказал, что сначала и не понял, отчего они так рады его приезду, что даже уговаривать взять оружие их не пришлось, сказал, будто бы отпустили его лишь потому, что селяне вырежут в деревне всех до последнего еще прежде, чем он отъедет к развилке и доберется до соседнего села.
       Дальше страх, паника и ненависть селян закончили труд торговца за него. Жители немедленно похватали оружие прямо с тележки, а когда торговец стал просить оплату, когда начал рассказывать, как, не побоявшись смерти, бросился по дороге к селянам кратчайшим путем, то никто и не подумал, что торговец может лгать.
       За мечи жители расплатились последним серебром, которое оставалось в деревне. А торговец решил перестраховаться и, увидев, что селяне решили готовиться к нападению немедленно, предложил им хитрый план. Сказав, что мужики из соседней деревне наверняка уже идут сюда, он предложил устроить засаду, встретить их так, словно о нападении никто и не знает. Авось, добавлял он, выйдет.
       Слова торговца не казались глупыми. Определенно, в его логике было достаточно смысла, чтобы прислушаться. Так что жители так и сделали. И начали готовиться к встрече неприятеля.
       А торговец отправился дальше. Торопясь, он доехал до развилки и погнал тележку в соседнюю деревню. Там он решил провернуть такой же трюк, прогнал телегу по полю, а в село въехал со стороны заброшенной тропы, объединявшей когда-то деревни. Правда, на этот раз ему все же больно саданули по голове брошенным камнем. Голова сильно заболела, в ушах стало звенеть, так что торговец резко остыл и уже не сумел разыграть панику.
       Его, впрочем, точно так же, как и в соседней деревне схватили и стали расспрашивать. А торговец только повторил все то же, рассказал, будто соседи скупили у него все оружие, что он несся по старой дороге, лишь бы только успеть принести мечи тем, кому нечем защититься.
       Ему и здесь заплатили. Но уже никаких советов торговец давать не стал. Пожелал защитить свои дома, взял серебро и тут же уехал к развилке. И только головная боль помешала ему сейчас же насладиться своим жестоким успехом.
       Мужики в белых рубахах, похватав мечи, уже собираются вкруг на окраине села. Сбегаются женщины, бабки, дети. Окрестные собаки начинают лаять, и тоже собираются за людьми у крайнего дома.
       - Бить надобно! Бить! – Кричит один из мужиков. – Ежели не ударить, так тут всех нас и поклодут!
       - Так, мош, они уже сюды идут! Демоны! – Кричит второй, крепкий мужичок, схватившийся за топор. – Тута надо их и изловить!
       Первый оборачивается к нему и взглядывает недовольно, с укором.
       - Эх ты! Да что же ты говоришь?! – Восклицает первый тяжелым, звонким басом. – Дурак! А бабы-то куда?! Бить надобно!