Рассказы

Стоит подумать, что все решено, как тут же в голову прокрадываются новые беспокойства и волнения. Кто знает, что ведьма задумала? Да и зачем ей понадобилось тащить за собой юношу? Что она сделает, что ему грозит, чего ждать? Мысли не унимаются, а только множатся с каждым мгновением. И на развилке Ваня уже не выдерживает, понимая, что, может быть, навсегда покидает родную землю.
       - Хватит! – Бросает он меч на землю.
       Но от усталости выходит все так, словно он просто его уронил. Юноша смотрит гневно, а ведьма спокойно оборачивается, улыбается и смотрит.
       - Доколе, ведьма, мучить ты меня будешь?! Хочешь, убей! Хочешь… что хочешь делай! – Подступает он, взмолившись, устав нести голову, потяжелевшую от мыслей. – Да только скажи, что живы моя матушка, сестра моя! Что не насылала ты проклятий! Скажи, молю! Что всех пощадила! Сделал, как ты велела! Чего тебе еще от меня надобно?
       - Хм. Ухмыляется ведьма. – А так ты мне даже больше нравишься, мальчик!
       Но толком она отвечать не собирается, разворачивается и идет дальше.
       - Все сам узнаешь. – Говорит она на ходу. – Бери меч и иди за мной.
       - Постой! – Сопротивляется юноша.
       Понимая уже, что бесполезно спорить, угрожать, злиться, он только и может, что броситься могущественной ведьме в ноги и обхватить, желая не дать уйти от ответа.
       - Не мучай сердце мое, ведьма! Чего тебе надобно от меня? Зачем ты ведешь меня из родной земли? Ответь мне! Не могу я боле! Душа на части рвется! Скажи, скажи же, чего судьбою злою мне уготовано?
       Ведьма оборачивается, смотрит, но молчит. Но затем начинает улыбаться, наклоняется близко и шепчет прямо в лицо.
       - Ждет тебя лишь одно, мой мальчик. – Отвечает ведьма. – Смерть!
       И тут же она выпрямляется и рассмеивается.
       - Уаха-ха! Уаха-ха-ха! Как и всех, кто познал жизнь, мальчик! Уаха-ха-ха! Уаха-ха-ха!
       Но юноша только вздыхает. Теперь, когда уже даже и мольбы не срабатывают, остается только вернуть себе гордость, чтобы хоть ее унести с собой в могилу, когда ведьме надоест играться.
       - Коли так, то ни шагу больше не сделаю. – Смотрит Ваня гордо, выпрямив спину. – Не гоже молодцу доброму ведьме прислуживать! Свободным сердцем и духом…
       - Ох, достал ты меня, мальчишка. – Вздыхает женщина и останавливается. – Ну чего ты хочешь? Говорю же, деревенщина ты бестолковая, возьми меч, да и неси! Чего тут непонятного?
       Юноша таращится в ответ, робеет, медлит, но отступать не собирается.
       - Ни живых ты не щадишь, ни мертвых, - говорит Ваня, набираясь смелости, - ни жизни, ни смерти чужой ты не чтишь, к слабому ни добра, ни жалости не знаешь. Нет тебе веры…
       - А как же грибочки? – Щурится ведьма.
       Но юноша лишь теряется, и женщине приходится самой объясняться, так и не дождавшись вопроса.
       - А грибочки? Там, в лесу. Забыл уже? Возле гниющего трупа так бы и сгнили. А ты говоришь, «добра ни капли»! Да ну тебя. Вот обижусь еще.
       Ведьма отворачивается, хмурится, скрещивает на груди руки и ждет, задрав нос кверху, но Ваня теряется лишь больше, совершенно теряя нить беседы. И тогда женщина рассмеивается, оборачивается и смотрит на его удивленное лицо.
       - Да что ты понимаешь, мальчик? Живые… мертвые… Не мели чепуху! – Улыбается ведьма. – Сами вы в лес вошли. Сами ненавистью своей его пробудили от долгого сна. Что заслужили, то и получили. А я ничего не делала. Матушка, матушка… скулил тут. Достал! Да если бы не я, все бы они тут и пропали! Что, так и не понял? Спасла я твою матушку драгоценную и всех остальных! А ты мне тут еще устраиваешь. Взял меч и понес, как сказала. Без меня бы с остальными еще там, у леса дух испустил! А хочешь, так оставайся, без тебя как-нибудь обойдусь. Уж привыкла! Только умрешь еще быстрее, чем опомниться успеешь. Все. Достал! Все настроение испортил!
       А Ваня чуть не обмякает от растерянности.
       - Как, спасла? – Все не укладываются у него в голове слова ведьмы.
       Сама же говорила, что сожгла деревню. Какое же это спасение? Но женщина легко угадывает его простые мысли.
       - Как-как… вот так! Серебро, которое торговец у вас обманом выманил, я вернула. А деревню сожгла, чтобы убирались поскорее! Лес до вас еще пробуждаться начал. Так что тут ничего не поделаешь. Скоро на этих землях жизни не останется. – Отвечает ведьма. – А в королевстве, быть может, бабы ваши и выживут. Если только не перегрызут друг другу глотки, когда здесь, на развилке встретятся с соседками. Ха-ха! Вот бы посмотреть, как они друг на друга смотреть будут! Ха-ха!
       Но, рассмеявшись, ведьма быстро успокаивается.
       - В общем, хватит. Решай. Или делаешь, что я говорю, или остаешься. Тебе и так и так скоро помирать. Но если за мной пойдешь, то еще доброе дело успеешь сделать. А нет, так умрешь раньше, чем матушка твоя до развилки с остальными доберется. Сам виноват. Нечего было по лесу заколдованному шляться.
       Ваня, остолбенев, пытается все обдумать. Хотя, выбора у него все равно нет. Пусть ведьме доверять и не хочется.
       - Ну, долго стоять будешь? – Теряет ведьма терпение. – Давай, тащи меч. Надо торопиться. Если к утру до Красной скалы не доберемся, считай, что все королевство пропадет. Тогда и матушке твоей, и остальным несдобровать.
       И, отвернувшись, ведьма спокойно продолжает путь. А Ваня, помявшись еще только миг, сердито выдохнув, хватает меч и отправляется следом. Глядишь, и правда, суждено еще ему помочь ведьме спасти целое королевство.
       
       Рассказ третий
       
       Живые и мертвые
       
       Полдня Ваня идет за ведьмой молча. Ничего не говорит, ничего не спрашивает, успокаивается и даже перестает сердиться.
       Женщина начинает меняться в его глазах. Казалось, некого больше винить. Она же была там в лесу. Ведьма. Как поверить, что не по ее вине погибли все мужики из деревни? Да и село она спалила, еще и призналась. Хотя, оправдаться тоже смогла. Очень странная она, никогда юноша не встречал такого странного человека, пусть и бывали в селе самые разные торговцы.
       Но Ваня не мог и представить, что ведьма станет вести себя так необычно. Еще сердясь, он поначалу только смотрел, не решаясь заговаривать. А ведьма шла впереди, напевая что-то, но едва замечала какой-нибудь цветочек или какую-то букашку, начинала радоваться, как ребенок. Наконец, Ваня чуть не наступил на жука, так ведьма успела подскочить в мгновение, ударила по ноге, что юноша чуть не свалился, а сама подняла с земли здоровенного жука, погладила, отнесла в сторону и выпустила в траву.
       Странно все это выглядело в глазах Вани. К ночи, надеясь поспать, он стал идти вяло, ожидая скорой остановки, но ведьма никак не останавливалась. Так что миг, когда юноша заговорит, был неизбежен.
       - Долго ли идти нам, ведьма? – Наконец, не сдерживается Ваня.
       Женщина оглядывается, но лишь на миг и, улыбнувшись, продолжает идти.
       - А что такое? Устал, что ли?
       Ваня всегда пытается говорить мудро. Умно. Как мужики в деревне, кто постарше. Сейчас бы ответить, что веки тяжелеют под грузом усталости, или что ноги каменными глыбами встают и идти сами боле не желают, но в усталую голову эти мысли прокрадываются неоконченными, сырыми, и Ваня отвечает проще, не решается мудрить.
       - Устал. – Говорит он, чувствуя себя оттого даже неловко и торопясь как-нибудь оправдаться. – А кто бы не устал?
       - Ха-ха! Ничего! На том свете отдохнуть успеешь! Ха-ха! – Отвечает ведьма, перестает смеяться и идет спокойно дальше, что-то похмыкивая.
       А Ваня только расстроено вздыхает, сознавая, что отдохнуть ему, может, и не скоро придется.
       - Да скорее бы уже. – Буркает он сердито. – С тобой навозишься.
       Ведьма тут же останавливается и поворачивается. А юноша застывает. Он ведь никак не ждал, что его тихий шепот женщина может расслышать. Но она подходит и становится так близко, спрятав руки за спиной, что неопытный юноша краснеет поневоле.
       - Ох, не спеши Ванечка. – Отвечает ведьма тихим голосом, загадочно улыбаясь. – Не спеши. Ничего ты там, кроме вечного сна не найдешь.
       Немного поглядев на растерянного юношу, ведьма снова рассмеивается и с прежней бодростью идет дальше, будто бы усталость ее вовсе никогда не заботит.
       Но Ваня успевает к этому моменту посмелеть. Все же, женщина добра даже к травам, ни цветочка не сорвала, к дереву на развилке, еще днем, так и вовсе прижалась, как к родному. За какой-то мошкой бегала, смеясь, пока та летела по пути и не унеслась куда-то в сторону. Видно, думается Ване, ему тоже нечего бояться.
       - Все лучше, чем с тобой таскаться, ведьма. – Буркает он сердито, лишенный отдыха.
       И ведьма снова оборачивается. Но на этот раз она не отвечает сразу же, а только рассмеивается и идет дальше. И лишь позже, успокоившись, заговаривает, не поворачивая головы.
       - Ну раз так! – Веселым, бодрым и радостным голосом начинает ведьма. – То не расстраивайся, Ванюша! Жить тебе недолго осталось! Так что скоро ты успеешь вволю наспаться! Ха-ха! Вечность проспишь! И не заметишь! Ха-ха!
       И вот тут-то усталость вся пропадает в мгновение. Ваня теперь идет молча, едва перебирает ногами, чувствует, как продолжает тяжелеть длинный меч, взваленный на плечо, но только идет и о сне не может даже помыслить.
       В конце концов, слова ведьмы так приедаются мыслям, что юноша опять не сдерживается. Он даже находит сил, чтобы догнать ведьму и поравняться.
       - О, что такое, красотуля? – Надувает ведьма губки. – Соскучился по мне? Ты же мой хороший. Кто у нас хороший мальчик?
       - Хватит, ведьма. – С трудом проговаривает Ваня, стараясь дышать ровней. – Снова ты мучаешь меня. Скажи, не терзай душу, ответь, скоро ли гибель моя? Знаешь ты. Не зря же пугаешь меня! Скажи, ведьма! Молю!
       - Ну, скоро, да. – Спокойно идет женщина дальше.
       - Когда! – Хватает Иван ведьму за руку. – Ответь мне, ведьма! Как скоро смерть моя придет?
       - Да откуда ж я знаю? – Одергивает женщина руку, недовольно хмыкнув. – Как придет, так и придет. Не пропустишь, не волнуйся.
       Ваня вздыхает расстроено, отстает на шаг, помедлив, но тут же снова нагоняет спутницу.
       - Ты же смерть мне напророчила, ведьма. Али врала? Али напугать хочешь? Так не…
       - Ха-ха! Да что тебя пугать? – Перебивает женщина. – Когда… когда… Вот заладил? Не знаю я, когда. Знаю, что скоро.
       Ваня идет несколько шагов молча, но уже снова хочет начать расспрашивать. Только ведьма сама заговаривает раньше.
       - Если видишь гусеницу, ползущую по ветвям горящего дерева, то понимаешь, что жить ей осталось недолго. – Спокойным, ровным, необычным для себя голосом отвечает ведьма.
       В нем нет ее усмешки, женщина не улыбается, хотя в темноте и трудно разглядеть. Но даже так, в кромешной тьме, голос ложится на слух мягким, но ощутимым полотном, окутывая сознание. И легко представить, воображение само рисует, будто бы задумчивый, холодный взгляд женщины устремляется к горизонту. Ване же становится не по себе настолько, что всю ночь он идет за ведьмой молча, больше ни разу даже не заикнувшись об отдыхе.
       К утру, когда всходит солнце, юноша уже едва держится на ногах. Он все равно идет, все равно не дает себе упасть, и не говорит уже потому, что лень даже тратить на это силы.
       Меч, наконец, падает на землю и врезается, когда рука слабеет настолько, что уже не может удержать лезвие на плече. Ваня дышит открытым ртом, медленно оглядывается, дергает лениво руку, но меч с места не двигается. Юноша пытается тянуть, но ослабший, не способен даже притвориться, что старается.
       - Ну чего ты плетешься? – Оборачивается ведьма. – Торопись! Говорю же.
       Но Ваня не может даже ответить, из-за усталости начав даже соображать медленнее.
       - Воды… - Только и говорит он.
       Женщина хмурится недовольно, упирает руки в бока, выдыхает с недовольством, но вдруг взмахивает рукой.
       - Ладно.
       Нарисованный ей в воздухе символ из мерцающих песчинок мгновенно тает, не давая себя разглядеть, а прямо на землю перед Ваней сваливается целый здоровенный бурдюк с водой. Юноша уставляется на женщину удивленно, но тут же про все забывает, бросает меч, хватает бурдюк и начинает с жадностью глотать воду.
       - Ха-ха! – Смеется женщина. – Осторожней, мальчишка!
       Но Ваня не обращает внимание, а с первыми же глотками успевает поперхнуться и долго откашливается, давая ведьме повод посмеяться дольше.
       - Напился? Ха-ха! – Спрашивает она, когда Ваня перестает кашлять. – А теперь идем.
       И ведьма снова рисует в воздухе быстро тающий символ, а бурдюк тут же бесследно исчезает.
       Но идти юноша не может. Он даже не пытается снова поднять меч, сознавая, что все равно не осилит. Да и руки, ноги, все тело, кажется, отказывается слушать. Ведьма оборачивается, смотрит и опять вздыхает.
       - Вот же бесполезное существо. – Вздыхает женщина. – День только начинается, а ты уже, как сонная муха. А ну, дай сюда.
       Подбросив до плеч широкие рукава длинного платья, которые немедленно сваливаются обратно, ведьма подходит, сама берет меч за ручку, поднимает и идет вперед. Сделав пару шагов, женщина начинает крутить длинное лезвие пальцами, словно какую-то невесомую веревочку. И даже слышно, как широкое лезвие грозным басом рассекает рядом с ней воздух.
       Ваня не шевелится, застыв в изумлении. И ведьме снова приходится обернуться.
       - Ну еще что? Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебя на себе потащила? – Хмурится женщина. – Топай! И поживее!
       Делать нечего. Юноша только вздыхает и пытается идти дальше.
       Но теперь усталость разом сваливается на плечи Вани. Пройдя всего несколько шагов, он начинает спотыкаться, а уже скоро запинается чуть ли не о каждую встречную кочку.
       Наконец, он сваливается. Ведьма ругается, велит быстрее подниматься, и Ваня идет снова. Чуть не засыпает на ходу. И снова валится наземь.
       - Слабак! – Бросает ведьма.
       Корчится, хмурится, фыркает сердито и вдруг показывает язык. Но тут же вздыхает и успокаивается.
       - Деревья впереди видишь? – Указывает ведьма дальше. – Там легче будет. А теперь, давай, топай. Если не хочешь врасти тут в землю еще до полудня.
       Тратя последние силы, но юноша идет. В голове мелькает недоумение, но мысли от усталости рассеиваются, не успевая застояться. Он снова падает, снова выслушивает ругань и опять поднимается.
       Так Ваня и добирается за ведьмой до тени деревьев. Едва ступив в тень, он снова сваливается на землю, но теперь уже просто надеясь хоть немножко отдохнуть. А ведьма, не обращая внимания, подходит к дереву и крепко к нему прижимается, обнимая, словно родное.
       Юноша смотрит. Только бы закрыть глаза и уснуть, но сознание не дает. Нужно узнать, что задумала ведьма, а иначе, бросит, и даже слова не скажет. Кто ее знает? Но женщина начинает что-то негромко говорить, и это помогает Ване сосредоточиться и еще мгновение не дать себе рухнуть в объятия сна.
       - Прости, старушка. – Говорит ведьма тихим, ласковым голосом, медленно глядя кору дерева ладошкой.
       Но больше ведьма ничего не добавляет. Миг спустя, когда Ваня снова чуть не проваливается в сон, она вдруг поднимается с места, опять поднимает оставленный рядом на земле меч, взмывает вверх и, зависнув перед широкой, большой ветвью, раскрутив тяжеленное лезвие, как невесомую веревочку, легким движением отрезает ветку от дерева.
       Старая, толстая, многолетняя ветвь падает. Треск и шелест сливаются в грохот, что даже Ваня мгновенно теряет сон и широко открывает глаза, приподнявшись на руках. А ведьма рисует в воздухе знак, и ветвь мгновенно превращается в аккуратную, красивую телегу, украшенную листьями, как только тает в воздухе последняя мерцающая песчинка.