- Давай, залезай. – Приказывает ведьма.
Сама она, легко держа меч кончиками пальцев, забрасывает его, будто невесомую игрушку, в телегу и пальцем указывает юноше лезть внутрь, но тот лишь удивленно таращится.
- Ну все! – Вздыхает женщина, вмиг теряя терпение. – Доконал ты меня, мальчишка.
Она снова рисует в воздухе символ, но… на этот раз ничего не происходит.
- А теперь полезай в телегу! Живо! – Приказывает ведьма.
И Ваня сразу перестает искать, что изменилось вокруг после ее колдовства.
Впрочем, скоро он это понимает. От усталости, юноша ползет к телеге прямо на четвереньках, хочет уже залезть, вытягивает руку, но вместо обычных, своих, родных человеческих пальцев видит черные, толстые, короткие ногти, едва заметно торчащие из здоровенной, мохнатой лапы.
Ваня тут же начинает чувствовать себя странно. Будто бы ноги короткие, да и сзади что-то тянет по сторонам, жарко, открываешь рот, вываливаешь язык и словно пламенем дышишь, чувствуешь, как весь жар тела выходит изо рта.
Пес, понимает Ваня, превратила, ведьма, в собаку, заколдовала. Он кричит, ругается, начинает вертеться. А женщина, глядя на него, так радостно хохочет, что не сдерживается и сгибает спину, продолжая смеяться.
Ведьма едва успокаивается. Ваня перестает кричать, понимая, что она не слушает. А женщина, отерев пару выпавших от смеха слезинок, еще хихикает, но успокаивается, не желая задерживаться.
- Хи-хи… полезай в телегу. Ха-ха! О, духи, какой же ты смешной!
Ваня обижается. Пытается заскочить в телегу, но слабость тут же напоминает об усталости, о которой юноша, рассердившись, даже успел на миг забыть. Он недопрыгивает до телеги, ударяется животом, начинает испуганно царапать деревянную телегу собачьими когтями, виснет на мгновение, и чувствует, как проваливается.
Упав на спину, Ваня, ругаясь, пытается встать на ноги. Непривычно управлять собачьими лапами вместо обычных рук и ног. Юноше не сразу удается совладать с ними, впрочем, не сказать даже, с непривычки или от усталости. А ведьма, смотря за ним, снова разражается радостным, но теперь еще более звонким хохотом.
Женщина так долго смеется, что Ване становится уже не по себе. Он пытается ей крикнуть, но ведьма не обращает внимания. Наконец, он уже сам забирается в телегу, со второго раза сумев прыгнуть выше, что с такими лапами оказывается не очень сложно, если привыкнуть. Забравшись в телегу, он сразу ложится, но еще долго кривится, слушая, как задорно хохочет над ним ведьма.
Вдруг, телега двигается с места, и Ваня тут же поднимает голову. Ведьма еще хихикает, кончиками пальцев отирает слезы, но одной рукой в то же время тянет по дороге целую телегу без лошади, даже не напрягаясь.
- Хи-хи-хи. Мальчишка… как же ты меня насмешил. – Успокаивается ведьма.
Несколько шагов она проходит молча и широко улыбается.
- Мальчик, а ты вообще хочешь знать, зачем я тебя за собой тащу? – Вдруг оборачивается ведьма.
Пес в ее телеге поднимает голову и начинает лаять. И женщина улыбается еще шире.
- Ну, хватит, хватит, мой мальчик. – Говорит она, надувая губки. – Я все равно тебя не понимаю, так что слушай, расскажу, зачем я тебя взяла с собой. Даже если тебе не очень хочется. Хи-хи.
И пес мгновенно затихает.
- Я видела знак. – Вдруг продолжает ведьма спокойным, тихим голосом, непринужденно ведя телегу по ухабистой дороге. – Там, в лесу, духи прислали мне знак. Ты. Ты зачем-то им нужен.
Она говорит спокойно и серьезно, лишившись радостного выражения, и с таким чувством, что пес не отрывает глаз, внимательно вслушиваясь. Хотя сон уже заставляет его клевать носом.
- Они отметили тебя… - Заканчивает ведьма говорить серьезным тоном, и уже снова улыбается. – И поэтому я вмешалась. Хи-хи. А иначе бы вы все в лесу так и вросли в землю, ваши соседи бы… кто знает, сожгли село, прогнали бы женщин. А потом лес бы уничтожил и вторую деревню. А так хоть кто-то выживет. Да и интересно теперь узнать, зачем ты нужен духам.
Но больше ведьма ничего не говорит. И пес быстро засыпает, опустив голову на лапы.
- Просыпайся, мальчишка! Ну сколько можно?! – Начинает звенеть голос ведьмы.
Чуткий собачий слух дает псу расслышать ее голос даже сквозь сон, и он тут же поднимает голову.
- Мне что, всю дорогу теперь тебя на себе тащить? Хм. – Недовольно фыркает женщина. – А ну вылезай!
Пес спросонья не торопится, но ведьма оборачивается, вскрикивает и он тут же выпрыгивает из телеги.
- Сколько можно? – Жалуется колдунья. – Целый день проспать! Все! Надоело!
Не успевает пес задуматься о том, что ведьма устала везти его целый день, смотря на красное закатное пламя, полыхающее от горизонта до середины неба, как женщина снова недовольно хмыкает и легким взмахом отбрасывает телегу в сторону, рисует в воздухе волшебный знак, и повозка снова оборачивается здоровой веткой.
Но опять, тает ее недовольство так быстро, что не успеваешь опомниться.
- Ха-ха! – Рассмеивается ведьма. – Наверное, в деревне последним просыпался, ха-ха, а к столу все равно первым прибегал, а?! Ха-ха!
Пес останавливается, смотрит на женщину, упирается лапами в землю и начинает лаять.
- Ой, да шучу я. Ну тебя, мохнатый. Иди. Не мозоль мне уши.
И пес, порычав, молча отправляется следом.
А впереди уже виднеется огромная скала. Пес таращится, едва продрав от сна глаза, и не может насмотреться, перебирая лапами. Гигантский камень, гора, растущая из земли, окрашенная красным, с каждым шагом начинает казаться все больше, вырастает на глазах и, кажется, сейчас достанет до самых облаков.
Как и рассказывали торговцы, и те несколько путников, которые за всю жизнь Вани проходили мимо его села, ненадолго задержавшись, чтобы отдохнуть, вся скала красная. Говорят, будто это после той битвы. На вершине, когда целых три дня ни на миг не останавливалась битва, погибло много людей. И после того, как говорят, скала и окрасилась в кровавый цвет. Будто бы настолько много было крови, что даже камень изменил цвет, пропитавшись ею.
Трудно было в такое поверить. Тогда, когда об этом болтали пара торговцев и ободранный путник. Но теперь, видя скалу, еще более красную и кровавую в лучах закатного солнца, Ваня, превращенный в пса, ни на миг не отводит от скалы взгляда.
У подножия скала выглядит еще поразительнее. Здесь можно вблизи рассмотреть красные скалы, будто и правда напитанные людской кровью. А скала уходит отсюда ввысь так далеко, что разглядеть верхушку уже не удается.
В королевстве, впрочем, никто давно не бывал наверху. Уже вскоре после битвы гора загадочным образом раскололась. За ночь вдруг исчезла со своего места целая гора, соединявшая вершину с полями, навсегда отрезав простым людям путь к месту легендарной битвы. Но тому, кто способен владеть силами колдовства, не составит труда туда забраться.
Пес и не замечает, как ведьма щурится, смотря на него и улыбаясь. Вжав голову в плечи, она заходит к нему за спину, но пес еще не успевает ничего заметить, как уже не ведьма, а большая птица хватает его когтями за собачью шкуру и тащит вверх так быстро, что внутри все будто проваливается к пяткам.
Пес начинает скулить и лаять от испуга, но птица машет крыльями, продолжает кружить вокруг скалы, освещенной красными лучами, поднимается к самой вершине и лишь там сбрасывает пса на землю. Тот, упав, быстро поднимается на лапы, смотрит на землю, впитавшую память о легендарном сражении, и застывает, не смея пошевелиться или даже вздохнуть.
Птица же в воздухе обращается в женщину, и ведьма уже становится рядом с псом, смотрит на него и начинает смеяться. А, впрочем, как всегда быстро успокаивается.
- Ну, ты полюбуйся червями, раз хочешь, - смеется ведьма, - а я пока души убитых соберу. Не вечно же им тут без дела валяться, верно? А мне камешки пригодятся как раз.
Пес тут же уставляется на ведьму. А женщина рисует в воздухе магический знак, перед ней появляется небольшой мешочек, и ведьма ловко подхватывает его в воздухе.
Похмыкивая что-то похожее на мелодию, женщина проходит вперед.
- Так-так… - Приговаривает она. – О! Ну-ка, иди-ка ко мне!
Снова нарисовав быстро тающий знак, она заставляет подняться из земли самого настоящего мертвеца. Здоровенный воин, как живой, только почерневший, в блестящих доспехах выбирается прямо из-под земли. Но только он успевает вылезти по пояс, как ведьма протягивает к нему руку, рассекает острыми ногтями грудь, словно кинжалами, засовывает ладонь прямо в тело мертвого героя и вытаскивает небольшой, блестящий камушек. А поднятый из мертвых воин тут же разваливается на куски самой обычной грязи. И следа от него не остается.
Ведьма закидывает камушек в мешочек, а сама поднимает уже следующего воина и снова забирает камень из его груди. Пес не сдерживается и начинает лаять.
- Вот только не надо мне тут! – Резко оборачивается ведьма. – Можно подумать, ты вообще понимаешь, что я делаю! Я, может, мир спасаю! Лает он еще…
Пес рычит, но внезапно смолкает. Он успевает заметить, как за спиной у ведьмы снова поднимается кто-то прямо из-под земли, начинает рычать, лает… но уже поздно.
И мгновения не проходит, как красный кинжал поднявшегося мертвеца пронзает ведьму насквозь. Пес еще даже не успевает и подумать о том, что ему сделать, броситься ли вперед или нет, еще мысль не загорается в его уме, как ведьма уже все решает.
Мгновения, всегда какие-то мгновения, которые лишь потом сознание разукрашивает красками воспоминаний. Вот поднимается мертвец, вот ведьму пронзает кинжал, вот птица больно впивается в шкуру, вот близится земля, и вот кубарем пес катится по земле, зажмурив глаза.
И лишь потом все становится ясно. Ум начинает вспоминать все точнее, повторять в деталях и украшать их объяснениями, будто все это еще происходит. Ведьма, отвлекшись на пса, беззаботная властительница колдовских чар, не смогла заметить заколдованного мертвеца, вонзившего ей кинжал в спину. Это топор деревенщины отскочил от нее, словно черенок от камня, а этот кинжал, порожденный самой смертью, вонзился в тело мягко и спокойно, прошив насквозь и выйдя через живот.
Но ведьма тут же бросилась вперед, на ходу обернулась птицей, схватила неосторожно пса за его толстую шкуру, второпях пронзив ее острыми когтями, и бросилась со скалы вниз, держа в клюве волшебный мешочек. А перед самой землей еще смогла остановиться, чтобы оба не расшиблись в лепешку.
Осознав все произошедшее, пес тут же открывает глаза и рыщет вокруг, смотря, куда упала птица. Боль от ран, нанесенных ее когтями, почти не чувствуется. Ну а птицы уже нет, обратившись собой, ведьма лежит в стороне и быстро умирает.
Лая, пес тут же бросается к ней. Но едва успевает подскочить, как ведьма уже тычет ему в нос маленьким мешочком, теряет силы, роняет его на землю и больше не может удержать руку, и последние мгновения тратит на скупые слова.
- Королевский… замок… сестра… - Вздыхает ведьма. – Камни… не смей ос…
И тут же огонь в ее глазах меркнет. И больше ведьма ничего не говорит, не шевелится. Быстрая смерть не дает ей объясниться, не оставляет подсказок. И пес остается один. Человек, проклятый ведьмой, в шкуре здоровенного пса. Обреченный внезапно на новое испытание.
Рассказ четвертый
Придворная волшебница
- Ой, горе мне, горе! – Кричит Ваня во весь голос. – Что же ты наделала, окаянная! Ведьма проклятая!
Но только все равно никто его не слышит. По округе разносится только жалобный скулеж и лай, но если бы его кто-нибудь и услышал, то и так бы не обратил внимания.
Но любое горе когда-нибудь заканчивается, плохо или хорошо. Ванино исчерпывается быстро. Как только мысли на уме оживляются.
Замок. Сестра. Камни. Ваня пытается вспомнить и понять, что сказала ведьма, прежде чем испустила дух. Наверное, быстро решает он, если сестра, значит тоже ведьма, если ведьма, то может расколдовать. И, возможно, расколдует, если получит… камни.
Свалив на землю мешочек, пес недолго его рассматривает. Туго затянутый шнурок не дает взглянуть на содержимое. Пес тычет носом, скребет лапой, пытается зацепиться зубами, но мешочек не открывается. Остается только пожевать. Мешочек плотный, но мягкий, не прокусить, но легко продавливается. А зубами можно почувствовать внутри твердые, непробиваемые камни.
Что еще делать? Погоревав, пес уже осознает, что теперь у него выбор небольшой. Или до конца дней оставаться собакой, или попробовать отыскать сестру ведьмы в королевском замке, и надеяться на ее доброту. Может, и расколдует.
Так что приходится идти. И быстрее. Ждать рядом с ведьмой не хочется ни одного лишнего мгновения. И все же, прежде чем уйти, пес оставляет на земле мешочек, подходит к ведьме, взглядывает на нее печальными, собачьими глазами, вытирает о черное платье лапу и закрывает женщине глаза. И лишь затем, взяв в зубы мешочек, набитый камнями, он отправляется по ухабистой дороге к королевскому замку.
Одно только непонятно, раздумывает пес по дороге, «не ос…» - что это значило. Что хотела сказать колдунья. Это единственное, что не дает уму покоя. «Не останавливайся»? Или может что-то еще? Но в мысли ничего больше не приходит.
Но постепенно становится легче. Выспавшись, даже поздней ночью пес не чувствует усталости. Да и бежать на четырех лапах удобнее и быстрее, и легче. Полночи собака пробегает даже на радостях втрое больше, чем можно было ожидать, но устает, добравшись как раз до маленького поселка.
Там пса быстро замечают. Не успевает он понадеяться, что какие-нибудь добрые люди угостят несчастного пса хотя бы куском хлеба, как на него набрасывается стая местных дворняг. Справиться с ними не удается, чуть не выпадает из зубов мешочек с камнями, но кое-как пес уносит лапы и бредет дальше по дороге уставший до самого утра.
Следующую небольшую деревеньку пес хочет обойти стороной. Но уж очень тихо. Он прислушивается, присматривается и никого не видит. Даже собаки не лают. Рассвет только начинает будить светом день, и никто, кажется, еще не успел проснуться.
Возле крайнего дома стоит миска. Чуткий собачий нюх мгновенно улавливает запахи, чувствует собаку, людей и еду. Пес медленно подходит к миске, осматривается, но все еще никого не обнаруживает. Только запахи, но ни собаки, ни людей. Наверное, все еще спят.
А от миски так вкусно пахнет. Пес медленно подкрадывается, в надежде отыскать кусок хлеба, что-нибудь еще, что угодно. Заносит уже морду над миской, бросив мешочек с камнями на землю, но тут же с отвращением прячет глаза, увидев сваленные в миску помои. Какая-то обсохшая каша, обрезки овощей, кусок картошки, зачерствевший хлеб и все плавает в вязкой жиже отвратительного, желтоватого цвета.
А в доме слышатся шаги. Пес мгновенно решает. Голод не дает сомневаться. Ваня, обращенный в пса, тут же зачерпывает пастью побольше и старается проглотить.
Пес даже не жует. Закрыв глаза, старается проглотить все как можно быстрее, чтобы не почувствовать вкуса. А рядом вдруг раздается недовольный, звонкий рык. Маленькая собачка, забившаяся в угол под лавочкой, выглядывая из-за гнилой доски начинает рычать все громче. Пес отвечает грубым, сердитым рыком, и маленькая дворняга умолкает. Но в доме шаги все громче, слышен голос мужчины. И собачка тут же, заслышав голос хозяина, выскакивает из-под лавки, задирает кверху пасть и начинает противно лаять во всю глотку.
Сама она, легко держа меч кончиками пальцев, забрасывает его, будто невесомую игрушку, в телегу и пальцем указывает юноше лезть внутрь, но тот лишь удивленно таращится.
- Ну все! – Вздыхает женщина, вмиг теряя терпение. – Доконал ты меня, мальчишка.
Она снова рисует в воздухе символ, но… на этот раз ничего не происходит.
- А теперь полезай в телегу! Живо! – Приказывает ведьма.
И Ваня сразу перестает искать, что изменилось вокруг после ее колдовства.
Впрочем, скоро он это понимает. От усталости, юноша ползет к телеге прямо на четвереньках, хочет уже залезть, вытягивает руку, но вместо обычных, своих, родных человеческих пальцев видит черные, толстые, короткие ногти, едва заметно торчащие из здоровенной, мохнатой лапы.
Ваня тут же начинает чувствовать себя странно. Будто бы ноги короткие, да и сзади что-то тянет по сторонам, жарко, открываешь рот, вываливаешь язык и словно пламенем дышишь, чувствуешь, как весь жар тела выходит изо рта.
Пес, понимает Ваня, превратила, ведьма, в собаку, заколдовала. Он кричит, ругается, начинает вертеться. А женщина, глядя на него, так радостно хохочет, что не сдерживается и сгибает спину, продолжая смеяться.
Ведьма едва успокаивается. Ваня перестает кричать, понимая, что она не слушает. А женщина, отерев пару выпавших от смеха слезинок, еще хихикает, но успокаивается, не желая задерживаться.
- Хи-хи… полезай в телегу. Ха-ха! О, духи, какой же ты смешной!
Ваня обижается. Пытается заскочить в телегу, но слабость тут же напоминает об усталости, о которой юноша, рассердившись, даже успел на миг забыть. Он недопрыгивает до телеги, ударяется животом, начинает испуганно царапать деревянную телегу собачьими когтями, виснет на мгновение, и чувствует, как проваливается.
Упав на спину, Ваня, ругаясь, пытается встать на ноги. Непривычно управлять собачьими лапами вместо обычных рук и ног. Юноше не сразу удается совладать с ними, впрочем, не сказать даже, с непривычки или от усталости. А ведьма, смотря за ним, снова разражается радостным, но теперь еще более звонким хохотом.
Женщина так долго смеется, что Ване становится уже не по себе. Он пытается ей крикнуть, но ведьма не обращает внимания. Наконец, он уже сам забирается в телегу, со второго раза сумев прыгнуть выше, что с такими лапами оказывается не очень сложно, если привыкнуть. Забравшись в телегу, он сразу ложится, но еще долго кривится, слушая, как задорно хохочет над ним ведьма.
Вдруг, телега двигается с места, и Ваня тут же поднимает голову. Ведьма еще хихикает, кончиками пальцев отирает слезы, но одной рукой в то же время тянет по дороге целую телегу без лошади, даже не напрягаясь.
- Хи-хи-хи. Мальчишка… как же ты меня насмешил. – Успокаивается ведьма.
Несколько шагов она проходит молча и широко улыбается.
- Мальчик, а ты вообще хочешь знать, зачем я тебя за собой тащу? – Вдруг оборачивается ведьма.
Пес в ее телеге поднимает голову и начинает лаять. И женщина улыбается еще шире.
- Ну, хватит, хватит, мой мальчик. – Говорит она, надувая губки. – Я все равно тебя не понимаю, так что слушай, расскажу, зачем я тебя взяла с собой. Даже если тебе не очень хочется. Хи-хи.
И пес мгновенно затихает.
- Я видела знак. – Вдруг продолжает ведьма спокойным, тихим голосом, непринужденно ведя телегу по ухабистой дороге. – Там, в лесу, духи прислали мне знак. Ты. Ты зачем-то им нужен.
Она говорит спокойно и серьезно, лишившись радостного выражения, и с таким чувством, что пес не отрывает глаз, внимательно вслушиваясь. Хотя сон уже заставляет его клевать носом.
- Они отметили тебя… - Заканчивает ведьма говорить серьезным тоном, и уже снова улыбается. – И поэтому я вмешалась. Хи-хи. А иначе бы вы все в лесу так и вросли в землю, ваши соседи бы… кто знает, сожгли село, прогнали бы женщин. А потом лес бы уничтожил и вторую деревню. А так хоть кто-то выживет. Да и интересно теперь узнать, зачем ты нужен духам.
Но больше ведьма ничего не говорит. И пес быстро засыпает, опустив голову на лапы.
- Просыпайся, мальчишка! Ну сколько можно?! – Начинает звенеть голос ведьмы.
Чуткий собачий слух дает псу расслышать ее голос даже сквозь сон, и он тут же поднимает голову.
- Мне что, всю дорогу теперь тебя на себе тащить? Хм. – Недовольно фыркает женщина. – А ну вылезай!
Пес спросонья не торопится, но ведьма оборачивается, вскрикивает и он тут же выпрыгивает из телеги.
- Сколько можно? – Жалуется колдунья. – Целый день проспать! Все! Надоело!
Не успевает пес задуматься о том, что ведьма устала везти его целый день, смотря на красное закатное пламя, полыхающее от горизонта до середины неба, как женщина снова недовольно хмыкает и легким взмахом отбрасывает телегу в сторону, рисует в воздухе волшебный знак, и повозка снова оборачивается здоровой веткой.
Но опять, тает ее недовольство так быстро, что не успеваешь опомниться.
- Ха-ха! – Рассмеивается ведьма. – Наверное, в деревне последним просыпался, ха-ха, а к столу все равно первым прибегал, а?! Ха-ха!
Пес останавливается, смотрит на женщину, упирается лапами в землю и начинает лаять.
- Ой, да шучу я. Ну тебя, мохнатый. Иди. Не мозоль мне уши.
И пес, порычав, молча отправляется следом.
А впереди уже виднеется огромная скала. Пес таращится, едва продрав от сна глаза, и не может насмотреться, перебирая лапами. Гигантский камень, гора, растущая из земли, окрашенная красным, с каждым шагом начинает казаться все больше, вырастает на глазах и, кажется, сейчас достанет до самых облаков.
Как и рассказывали торговцы, и те несколько путников, которые за всю жизнь Вани проходили мимо его села, ненадолго задержавшись, чтобы отдохнуть, вся скала красная. Говорят, будто это после той битвы. На вершине, когда целых три дня ни на миг не останавливалась битва, погибло много людей. И после того, как говорят, скала и окрасилась в кровавый цвет. Будто бы настолько много было крови, что даже камень изменил цвет, пропитавшись ею.
Трудно было в такое поверить. Тогда, когда об этом болтали пара торговцев и ободранный путник. Но теперь, видя скалу, еще более красную и кровавую в лучах закатного солнца, Ваня, превращенный в пса, ни на миг не отводит от скалы взгляда.
У подножия скала выглядит еще поразительнее. Здесь можно вблизи рассмотреть красные скалы, будто и правда напитанные людской кровью. А скала уходит отсюда ввысь так далеко, что разглядеть верхушку уже не удается.
В королевстве, впрочем, никто давно не бывал наверху. Уже вскоре после битвы гора загадочным образом раскололась. За ночь вдруг исчезла со своего места целая гора, соединявшая вершину с полями, навсегда отрезав простым людям путь к месту легендарной битвы. Но тому, кто способен владеть силами колдовства, не составит труда туда забраться.
Пес и не замечает, как ведьма щурится, смотря на него и улыбаясь. Вжав голову в плечи, она заходит к нему за спину, но пес еще не успевает ничего заметить, как уже не ведьма, а большая птица хватает его когтями за собачью шкуру и тащит вверх так быстро, что внутри все будто проваливается к пяткам.
Пес начинает скулить и лаять от испуга, но птица машет крыльями, продолжает кружить вокруг скалы, освещенной красными лучами, поднимается к самой вершине и лишь там сбрасывает пса на землю. Тот, упав, быстро поднимается на лапы, смотрит на землю, впитавшую память о легендарном сражении, и застывает, не смея пошевелиться или даже вздохнуть.
Птица же в воздухе обращается в женщину, и ведьма уже становится рядом с псом, смотрит на него и начинает смеяться. А, впрочем, как всегда быстро успокаивается.
- Ну, ты полюбуйся червями, раз хочешь, - смеется ведьма, - а я пока души убитых соберу. Не вечно же им тут без дела валяться, верно? А мне камешки пригодятся как раз.
Пес тут же уставляется на ведьму. А женщина рисует в воздухе магический знак, перед ней появляется небольшой мешочек, и ведьма ловко подхватывает его в воздухе.
Похмыкивая что-то похожее на мелодию, женщина проходит вперед.
- Так-так… - Приговаривает она. – О! Ну-ка, иди-ка ко мне!
Снова нарисовав быстро тающий знак, она заставляет подняться из земли самого настоящего мертвеца. Здоровенный воин, как живой, только почерневший, в блестящих доспехах выбирается прямо из-под земли. Но только он успевает вылезти по пояс, как ведьма протягивает к нему руку, рассекает острыми ногтями грудь, словно кинжалами, засовывает ладонь прямо в тело мертвого героя и вытаскивает небольшой, блестящий камушек. А поднятый из мертвых воин тут же разваливается на куски самой обычной грязи. И следа от него не остается.
Ведьма закидывает камушек в мешочек, а сама поднимает уже следующего воина и снова забирает камень из его груди. Пес не сдерживается и начинает лаять.
- Вот только не надо мне тут! – Резко оборачивается ведьма. – Можно подумать, ты вообще понимаешь, что я делаю! Я, может, мир спасаю! Лает он еще…
Пес рычит, но внезапно смолкает. Он успевает заметить, как за спиной у ведьмы снова поднимается кто-то прямо из-под земли, начинает рычать, лает… но уже поздно.
И мгновения не проходит, как красный кинжал поднявшегося мертвеца пронзает ведьму насквозь. Пес еще даже не успевает и подумать о том, что ему сделать, броситься ли вперед или нет, еще мысль не загорается в его уме, как ведьма уже все решает.
Мгновения, всегда какие-то мгновения, которые лишь потом сознание разукрашивает красками воспоминаний. Вот поднимается мертвец, вот ведьму пронзает кинжал, вот птица больно впивается в шкуру, вот близится земля, и вот кубарем пес катится по земле, зажмурив глаза.
И лишь потом все становится ясно. Ум начинает вспоминать все точнее, повторять в деталях и украшать их объяснениями, будто все это еще происходит. Ведьма, отвлекшись на пса, беззаботная властительница колдовских чар, не смогла заметить заколдованного мертвеца, вонзившего ей кинжал в спину. Это топор деревенщины отскочил от нее, словно черенок от камня, а этот кинжал, порожденный самой смертью, вонзился в тело мягко и спокойно, прошив насквозь и выйдя через живот.
Но ведьма тут же бросилась вперед, на ходу обернулась птицей, схватила неосторожно пса за его толстую шкуру, второпях пронзив ее острыми когтями, и бросилась со скалы вниз, держа в клюве волшебный мешочек. А перед самой землей еще смогла остановиться, чтобы оба не расшиблись в лепешку.
Осознав все произошедшее, пес тут же открывает глаза и рыщет вокруг, смотря, куда упала птица. Боль от ран, нанесенных ее когтями, почти не чувствуется. Ну а птицы уже нет, обратившись собой, ведьма лежит в стороне и быстро умирает.
Лая, пес тут же бросается к ней. Но едва успевает подскочить, как ведьма уже тычет ему в нос маленьким мешочком, теряет силы, роняет его на землю и больше не может удержать руку, и последние мгновения тратит на скупые слова.
- Королевский… замок… сестра… - Вздыхает ведьма. – Камни… не смей ос…
И тут же огонь в ее глазах меркнет. И больше ведьма ничего не говорит, не шевелится. Быстрая смерть не дает ей объясниться, не оставляет подсказок. И пес остается один. Человек, проклятый ведьмой, в шкуре здоровенного пса. Обреченный внезапно на новое испытание.
Рассказ четвертый
Придворная волшебница
- Ой, горе мне, горе! – Кричит Ваня во весь голос. – Что же ты наделала, окаянная! Ведьма проклятая!
Но только все равно никто его не слышит. По округе разносится только жалобный скулеж и лай, но если бы его кто-нибудь и услышал, то и так бы не обратил внимания.
Но любое горе когда-нибудь заканчивается, плохо или хорошо. Ванино исчерпывается быстро. Как только мысли на уме оживляются.
Замок. Сестра. Камни. Ваня пытается вспомнить и понять, что сказала ведьма, прежде чем испустила дух. Наверное, быстро решает он, если сестра, значит тоже ведьма, если ведьма, то может расколдовать. И, возможно, расколдует, если получит… камни.
Свалив на землю мешочек, пес недолго его рассматривает. Туго затянутый шнурок не дает взглянуть на содержимое. Пес тычет носом, скребет лапой, пытается зацепиться зубами, но мешочек не открывается. Остается только пожевать. Мешочек плотный, но мягкий, не прокусить, но легко продавливается. А зубами можно почувствовать внутри твердые, непробиваемые камни.
Что еще делать? Погоревав, пес уже осознает, что теперь у него выбор небольшой. Или до конца дней оставаться собакой, или попробовать отыскать сестру ведьмы в королевском замке, и надеяться на ее доброту. Может, и расколдует.
Так что приходится идти. И быстрее. Ждать рядом с ведьмой не хочется ни одного лишнего мгновения. И все же, прежде чем уйти, пес оставляет на земле мешочек, подходит к ведьме, взглядывает на нее печальными, собачьими глазами, вытирает о черное платье лапу и закрывает женщине глаза. И лишь затем, взяв в зубы мешочек, набитый камнями, он отправляется по ухабистой дороге к королевскому замку.
Одно только непонятно, раздумывает пес по дороге, «не ос…» - что это значило. Что хотела сказать колдунья. Это единственное, что не дает уму покоя. «Не останавливайся»? Или может что-то еще? Но в мысли ничего больше не приходит.
Но постепенно становится легче. Выспавшись, даже поздней ночью пес не чувствует усталости. Да и бежать на четырех лапах удобнее и быстрее, и легче. Полночи собака пробегает даже на радостях втрое больше, чем можно было ожидать, но устает, добравшись как раз до маленького поселка.
Там пса быстро замечают. Не успевает он понадеяться, что какие-нибудь добрые люди угостят несчастного пса хотя бы куском хлеба, как на него набрасывается стая местных дворняг. Справиться с ними не удается, чуть не выпадает из зубов мешочек с камнями, но кое-как пес уносит лапы и бредет дальше по дороге уставший до самого утра.
Следующую небольшую деревеньку пес хочет обойти стороной. Но уж очень тихо. Он прислушивается, присматривается и никого не видит. Даже собаки не лают. Рассвет только начинает будить светом день, и никто, кажется, еще не успел проснуться.
Возле крайнего дома стоит миска. Чуткий собачий нюх мгновенно улавливает запахи, чувствует собаку, людей и еду. Пес медленно подходит к миске, осматривается, но все еще никого не обнаруживает. Только запахи, но ни собаки, ни людей. Наверное, все еще спят.
А от миски так вкусно пахнет. Пес медленно подкрадывается, в надежде отыскать кусок хлеба, что-нибудь еще, что угодно. Заносит уже морду над миской, бросив мешочек с камнями на землю, но тут же с отвращением прячет глаза, увидев сваленные в миску помои. Какая-то обсохшая каша, обрезки овощей, кусок картошки, зачерствевший хлеб и все плавает в вязкой жиже отвратительного, желтоватого цвета.
А в доме слышатся шаги. Пес мгновенно решает. Голод не дает сомневаться. Ваня, обращенный в пса, тут же зачерпывает пастью побольше и старается проглотить.
Пес даже не жует. Закрыв глаза, старается проглотить все как можно быстрее, чтобы не почувствовать вкуса. А рядом вдруг раздается недовольный, звонкий рык. Маленькая собачка, забившаяся в угол под лавочкой, выглядывая из-за гнилой доски начинает рычать все громче. Пес отвечает грубым, сердитым рыком, и маленькая дворняга умолкает. Но в доме шаги все громче, слышен голос мужчины. И собачка тут же, заслышав голос хозяина, выскакивает из-под лавки, задирает кверху пасть и начинает противно лаять во всю глотку.
