- Может и справадил бы, - нехотя признал преображенец.
- Вот видишь! – грустно усмехнулась Настя, - Нет, Гриша, моя это вина, что государыня осерчала. Мне и ответ держать!
- И как же ты его держать собираешься? – Белов смотрел на невесту с возрастающим интересом.
Тоненькая, хрупкая, она почти утонула в его мундире. Глазищи огромные. И лицо такое… располагающее что ли. Фрейлины обычно губы надувают и глазами хлопают, что совы днем. А эта…
Настя вздернула голову и решительно посмотрела на гвардейца, плечом прислонившегося к дереву.
- Кора мокрая. Ты рубаху запачкаешь! – заметила она.
- Тьфу ты! – Белов отпрыгнул и попытался отряхнуть рукав. – Ну вот, Васька теперь весь вечер ворчать будет!
- Ты грязь не размазывай, - посоветовала Настя. – Подсохнуть дай. И вот…
Она попыталась снять мундир и вернуть его владельцу, но Григорий замотал головой.
- Даже и не думай! – предупредил он. – Здесь воздух плохой, чахоточный. Все, кто приезжают – в миг болеют. А ты вон бледная, даже кровь не пустить!
- Простуду не кровопусканиями лечить надо, а баней и травяными настоями! – фыркнула Настя, но в мундир вновь закуталась. Слишком уж он был теплый… родной какой-то. – Гриш, ты не думай, я тебя неволить не буду. Как только папеньку из острога выпустят, я с ним уеду, да у себя постриг приму…
- Ты что это удумала? А я потом всю жизнь слушать буду, как молодую жену со свету сжил да в монастырь упек? – ужаснулся гвардеец. – нет уж, Настасья Платоновна, хочешь ты аль нет – мы с тобой теперь на всю жизнь связаны!
Девушка лишь опустила голосу и подозрительно захлопала ресницами.
- Так… еще этого нам не хватало! – Гриша моментально почуяв неладное вытащил и протянул ей свой платок. – Ну-ка слезы вытри! Потом в комнате порыдаешь!
- Умный какой, - Настя шмыгнула носом, но платок взяла. – И где только научился? Небось, когда по фрейлинам бегал?
- Фрейлины меня не слезами встречали, а поцелуями! – Белов вдруг понял, что хорохориться, словно мальчишка. Поморщился и добавил. – Сестры у меня. Семеро…
- Сссколько? – ахнула Настя, моментально позабыв о слезах.
Девушка с ужасом представила, как её будут выгуливать в парке, передавая с рук на руки.
- Семеро, - Белов вновь усмехнулся, разгадав мысли невесты. – Да ты не переживай, они почти все замужем, свои семьи у них. Окромя Софьи никто не побеспокоит!
- А ей-то чего? – пробурчала Настя.
- Она меня, почитай и вырастила, - Григорий в миг стал серьезным. - Тяжело я родителям дался. Матушка после родов совсем слаба была, думали представиться. Вот Софья со мной и нянькалась. А потом уже…
Гвардеец махнул рукой. Никому не стоило знать, что, когда Белов уже начал служить в полку, он в очередной раз увидел на лице у сестры следы побоев. Тогда Гриша и обернулся волком, подкараулил мужа сестры и достаточно толково и быстро объяснил ему, что будет, если Горбунов еще раз тронет Софью.
Сестра еще долго удивлялась, что муж предложил разъехаться, безропотно уступив и городской дом, и дачу в Питерхоффе.
- В общем, на Софью мою не серчай, не враг она! – подытожил Григорий. все еще зло сверкая глазами от некстати охвативших его воспоминаний.
Настя лишь повела плечами.
- Ты поговорить хотел, - напомнила она гвардейцу.
- Хотел, - подтвердил тот. – Я вот что думаю: приказ государыня не отменит, но про него еще никто не прознал, Марфа слишком злая ходила, да и надеется она, что я выкручусь.
- И что? – Настя с надеждой посмотрела на преображенца, неужели он знает, как и свадьбы избежать, и государыню не разозлить.
- А то, что, надобно нам с тобой изобразить, что мы по любви венчатmся будем.
- Что?! – Настя даже взвизгнула, такой абсурдной показалась ей эта мысль.–То есть…
- То и есть! – не выдержав, передразнил Григорий. – Я государыне на верность присягал и любые ея приказы исполнять должен!
- Вот и исполняй, только меня в это не втягивай! – Настя почти швырнула вдруг ставший тяжелым мундир на траву, развернулась и направилась к фрейлинскому дому.
- Дура!! – крикнул ей вслед Белов. – Себя не жалеешь, так хоть об отце подумай!
Настя на мгновение замерла, а потом решительно поднялась по ступеням дома. В сердцах хлопнула дверью.
- Ну и дура! – проворчал Григорий, поднимая с земли и отряхивая свой мундир. – Хорошо, хоть топать не начала, с баб станется!
Он критически оглядел зеленое сукно, особо тщательно проверил красные обшлага, чтоб на них не было комьев земли. После чего надел мундир, достал из кармана парик, нахлобучил его на голову и направился во дворец, превращать свой план в жизнь. Настя еще одумается, пожалеет, что так говорила.
Дворец встретил Белова бестолковой суетой. Всюду ходили придворные, в двух малых залах на втором, парадном этаже играли в карты. Зеркала на стенах, поставленные друг напротив друга отражали эту пеструю компанию, гул от голосов парил под расписными сводами, и оттого казалось, что попал в огромную толпу.
Белов нахмурился и посмотрел по сторонам, выискивая того, кто мог бы проводить его к императрице. За одним из столиков игра шла по-крупному: на зеленом сукне уже переливались драгоценные камни украшений, с некоторых пор используемых для ставок вместо денег.
Банк держал сам Расумовский. Дородный, с простоватым лицом, бывший певчий, а ныне фаворит и сподвижник императрицы, он одинаково добродушно реагировал и на выигрыши и на проигрыши.
Поговаривали, что Елисавета Петровна тайно венчалась со своим полюбовником, но доподлинно было никому не известно. Во всяком случае, Алексей Григорьевич к власти не рвался, в дела государственные не лез, а то, что на приемах государственных борщ подавали, так оно и к лучшему – пусть послы иностранные русскую кухню опробуют, глядишь и у себя моду на русское введут.
- Гришка! – заметив гвардейца, Расумовский призывно помахал рукой.
Пришлось подойти и поклониться, согласно уставу: Алексей Григорьевич был почетным капитан-поручиком лейб-гвардии, к коей относился и Преображенский полк.
- Ну что, волчара, - добродушно приветствовал преображенца Расумовский, относившийся к оборотням с большим пиететом. – Наслышан о твоих злоключениях! Елисавета Петровна мне за завтраком рассказала.
Белов скривился, понимая, что сплетни уже могли разойтись по дворцу.
- Ох Гриша, Гриша, - продолжал Алексей Григорьевич, опрокидывая в себя бокал с золотистым вином. – Мало тебя батюшка в детстве порол!
- Так а вы исправьте, Алексей Григорьевич! – смело предложил Белов. - Вы же капитан, вот приказ и отдайте!
- Ишь ты! Приказ… - протянул тот. – Вот возьму и выпорю за дерзость твою!
Григорий лишь усмехнулся. Он видел, что Расумовский уже успел опьянеть, и не будет вставать, чтобы выполнить свою угрозу. А охоты, где Алексей Григорьевич, входя в азарт любил полютовать, покамест не предвиделось. Да и не собирался Белов попадаться на глаза фавориту императрицы на охоте
- Ладно, чего во дворец пожаловал? – Расуимовский, убедившись, что ему не будут перечить, сменил гнев на милость.
- Аудиенцию испросить хочу, - Белов оглянулся, заметив, что вокруг все навострили уши.
Стало быть, сплетня о том, что любимец женщин Белов попался в силки еще не облетела дворец. Скорее всего, Расумовский позабыл об этом и вспомнил лишь когда увидел самого Григория.
- Мало тебе вчера было? – хмыкнул фаворит. – Ты учти, Елисавета Петровна про тебя решительно настроена. Перечить будешь, в сердцах и в Сибирь послать может!
- На все воля божья и государыни нашей! – отозвался Белов. И чуть подался вперед, наклоняясь к Расумовскому. – Лексей Петрович, просьба у меня к вам. Наедине бы…
Тот вздохнул и тяжелым взглядом обвел комнату. от него не укрылись пристальные взгляды присутствующих. Алексей Григорьевич почмокал губами.
- А ну пшливон! – негромко приказал он.
Шелестя шелками одежд все поспешили выйти.
- А то вставать лень, - пояснил Расумовский Белову. – Говори, что у тебя?
- Просить вас хочу. О приказе ЕлисаветыПтеровны пока никому не говорить.
- А что так? – бывший церковный певчий с интересом посмотрел на преображенца. – Никак от свадьбы уйти хочешь?
- Хочу, - Белов не стал отрицать. – Только не дано это. Сами знаете, коли Елисавета Петровна решила что, отступать не будет!
- Верно, тогда пошто тайну хранить?
- Да вы сами подумайте! Девки наши узнают, кто в фрейлинах ходит, они ж невесту мою со свету сживут! – Григорий покачал головой.
- Ты что, тайно венчаться решил? Ох, Гришка, после такого курицы наши точно жену твою заклюют!
- Мыслей о тайном венчании у меня и в помине не было, но… хочу представить, что по любви мы сошлись. Оно всем спокойнее будет.
- По любвиии, – протянул Алексей Григорьевич. – На обман, стало быть, пойдешь?
- Пойду, коль женщину защитить надо.
- А невеста твоя что, сама за себя не постоит?
- Постоит… - в памяти сразу же всплыло как гневно сверкали огромные серые глаза, когда Настасья бросила мундир в траву. – Я больше яду боюсь. Вдруг решит кто так… А Настасье… ей много не надо – худенькая, маленькая…
Расумовский как-то странно посмотрел на гвардейца, потом хмыкнул и, тяжело опираясь на стол, поднялся, едва не опрокинув мебель на себя.
- Ладно, Гришка, - он сделал несколько неуверенных шагов. – Попрошу за тебя у Елисаветы Петровны. Помоги до дверей дойти!
Белов мгновенно подставил плечо. Тяжело ступая по наборному паркету, Алексей Григорьевич дошел до порога.
- Жди здесь! – приказал он, распахивая белые с полозоченой резьбой двери, - Душа моя, Елисавета Петровна, услышал я интереснейшую новость!
Двери захлопнулись.
Заложив руки за спину, Григорий прошелся по комнате, хмуро посматривая на свои множественные отражения в зеркалах. От нечего делать, он остановился перед одним из них и начал считать. Насчитал двенадцать. Фыркнул и подошел к окну. Отодвинул портьеру. Внизу в парке вокруг ковша фонтана фрейлины играли в салочки.
Григорий сразу же углядел Головину. Она кружилась с завязанными глазами, юбка небесно-голубого с золотым шитьем платья качалась в такт шагам. Какой-то хлыщ подскочил к ней и обнял. Смеясь, Головина сорвала с глаз повязку, оказавшуюся офицерским шарфом и горячо поцеловала мужчину.
Белов в раздражении отошел от окна. Его уязвило то, как быстро девица нашла ему замену. Впрочем, что еще ожидать от искушенной дворцовой жизнью бывшей фрейлины.
Двери, наконец, распахнулись. Расумовский вышел, слегка посмеиваясь.
- Гриша, - ласково позвал он преображенца. – Зайди! Государыня кликать изволит!
Привычно одернув мундир, Белов шагнул за порог, пересек несколько комнат, прошел в дубовый кабинет, принадлежавший еще самому ПетруВеликому. Щелкнув каблуками, почтительно замер, стараясь не обращатьвнимания ни на царивший на столе беспорядок ни на ворох бумаг, рассыпавшихся по полу.
- Ну подойди что ли, Белов, - императрица подняла голову и посмотрела на незадачливого преображенца, – Вижу, уже заступника себе нашел?
- Так Алексей Григорьевич сами изволили… - понимая, что государыня в благостном расположении духа, Белов дерзко улыбнулся.
Елисавета Петровна вздохнула.
- Эх, Белов, что ж тебе все неймется! Ладно, так и быть, просьбу твою уважу… и с Марфой сама поговорю, чтоб язык за зубами держала…
- Спасибо, - совершенно не по уставу поблагодарил Григорий.
Императрица улыбнулась.
- А к невесте своей присмотрись. Девка правильная! А теперь ступай и более меня по этому делу не беспокой! Но что б через месяц свадьбу справил! И меня позвал!
Белов лишь вздохнул в ответ и, поклонившись, вышел. Он не стал возвращаться через все залы, а быстро юркнул на боковую лестницу для слуг, огибая горничных, недовольных явным пренебрежением со стороны гвардейца, спустился на первый этаж и направился к казармам.
Деревянные срубы, выкрашенные в полковые цвета были окружены палатками, в которых жили солдаты. Сейчас те из них, кто не стоял в караулах, расположились у палаток, играя в кости.
Несколько кашеваров помешивали еду в огромных котлах, с завистью посматривая на товарищей. Белов прошел в конюшню, по обыкновению громко выкрикивая имя своего денщика.
- Васька, шельмец, где ты?
- Нету его, барин, - Петр выглянул из стойла, где начищал коня Григория. – Убёг. Сказывал, что на рынок.
- Он же вчера туда ходил?
- И завтра пойдет… - Петр криво усмехнулся.
- Что он там забыл?
- Да так… - мужик махнул рукой и вновь принялся чистить коня. – Вы ж мою Глашку видели? Её и забыл.
- Так Васька что, к ней бегает?
- А куда ж еще! То дрова принести в комнату Настасьи Платоновны, то еще чего помочь!
Григорий только присвистнул.
- А ты что? – спросил он у Настасьиного мужика, вдруг вспомнив, что Глаша приходится тому племянницей.
- А я ничего. Дело то молодое! – Петр утер рукавом пот, выступивший на лбу, и продолжил чистить коня. – Так что, почитай, я у вас за денщика покамест буду.
Григорий пристально взглянул на мужика.
- Петр, верно?
- Он самый…
- Пойди сюда!
- Барин? - Петр вышел из стойла, делая вид, что отряхивает щетки. Григорий слегка помедлил.
- Племянница твоя тебе жаловалась? – спросил он.
– Чего ей жаловаться? Васька ваш получше многих наших будет! Так что, коли сладится у них все – лишь рад буду. Токма вы б разрешение жениться дали.
- Я-то дам. - Григорий слегка обрадовался такому повороту разговора, - А вот хозяйка твоя…
- Настасья Платоновна против Глашкиного счастья возражать не будет! – уверенно заявил Петр.
- Ты ее так хорошо знаешь?
- Так почитай на моих руках и выросла. Сестра моя сперва ее кормилицей, а потом и няней была.
- А с матерью ее что приключилось? – Белов решил не упускать момента и расспросить слугу Насти. Тот вздохнул и перекрестился.
– Представилась она. Роды тяжелые. Ни она, ни ребенок не выжили… Настасье нашей тогда всего семь лет было.
- И что, её отец так и не женился?
- Платон Сергеич? Нет. Он мать Настасьи шибко любил, - Петр вновь вздохнул. – Так и остался вдовствовать, а дочь, как подросла, на хозяйстве.
Петр помолчал и вдруг добавил.
- Вы на нее не серчайте, коли что. Она барышня хорошая, токмо своевольничать привыкла…
- А с четы ты взял, что я на нее осерчать должен? – оскорбился Григорий.
- Так она ж своим характером кого угодно доведет! – охотно воскликнул Петр.
- Это точно, - пробурчал Григорий, вспомнив последний разговор под дубом.
- Так вы внимания на ее слова-то не обращайте, - оживился мужик. - Барин наш так и делал… правда, он в острог загремел, но ведь выпустят его скоро!
Григорий озадаченно посмотрел на Петра, а потом расхохотался, внезапно осознав всю абсурдность этого разговора.
- Ладно, будет, - отсмеявшись, он вытер слезы тыльной стороной ладони. – Вот что, Васька появиться – ко мне пришли! А пока –свободен!
И Белов, все еще усмехаясь, направился в свои комнаты.
Когда Настя вбежала в комнату, её соседка уже вернулась с дежурства у императрицы. Переодетая в домашнее, Лизетта сидела на своей кровати и расчесывала волосы, с интересом посматривая на сновавшего у печи Ваську.
При виде Насти фрейлина хитро улыбнулась и в наигранном изумлении приподняла брови, кивая на денщика Белова.
- Вот видишь! – грустно усмехнулась Настя, - Нет, Гриша, моя это вина, что государыня осерчала. Мне и ответ держать!
- И как же ты его держать собираешься? – Белов смотрел на невесту с возрастающим интересом.
Тоненькая, хрупкая, она почти утонула в его мундире. Глазищи огромные. И лицо такое… располагающее что ли. Фрейлины обычно губы надувают и глазами хлопают, что совы днем. А эта…
Настя вздернула голову и решительно посмотрела на гвардейца, плечом прислонившегося к дереву.
- Кора мокрая. Ты рубаху запачкаешь! – заметила она.
- Тьфу ты! – Белов отпрыгнул и попытался отряхнуть рукав. – Ну вот, Васька теперь весь вечер ворчать будет!
- Ты грязь не размазывай, - посоветовала Настя. – Подсохнуть дай. И вот…
Она попыталась снять мундир и вернуть его владельцу, но Григорий замотал головой.
- Даже и не думай! – предупредил он. – Здесь воздух плохой, чахоточный. Все, кто приезжают – в миг болеют. А ты вон бледная, даже кровь не пустить!
- Простуду не кровопусканиями лечить надо, а баней и травяными настоями! – фыркнула Настя, но в мундир вновь закуталась. Слишком уж он был теплый… родной какой-то. – Гриш, ты не думай, я тебя неволить не буду. Как только папеньку из острога выпустят, я с ним уеду, да у себя постриг приму…
- Ты что это удумала? А я потом всю жизнь слушать буду, как молодую жену со свету сжил да в монастырь упек? – ужаснулся гвардеец. – нет уж, Настасья Платоновна, хочешь ты аль нет – мы с тобой теперь на всю жизнь связаны!
Девушка лишь опустила голосу и подозрительно захлопала ресницами.
- Так… еще этого нам не хватало! – Гриша моментально почуяв неладное вытащил и протянул ей свой платок. – Ну-ка слезы вытри! Потом в комнате порыдаешь!
- Умный какой, - Настя шмыгнула носом, но платок взяла. – И где только научился? Небось, когда по фрейлинам бегал?
- Фрейлины меня не слезами встречали, а поцелуями! – Белов вдруг понял, что хорохориться, словно мальчишка. Поморщился и добавил. – Сестры у меня. Семеро…
Прода от 07.04.2019, 09:09
- Сссколько? – ахнула Настя, моментально позабыв о слезах.
Девушка с ужасом представила, как её будут выгуливать в парке, передавая с рук на руки.
- Семеро, - Белов вновь усмехнулся, разгадав мысли невесты. – Да ты не переживай, они почти все замужем, свои семьи у них. Окромя Софьи никто не побеспокоит!
- А ей-то чего? – пробурчала Настя.
- Она меня, почитай и вырастила, - Григорий в миг стал серьезным. - Тяжело я родителям дался. Матушка после родов совсем слаба была, думали представиться. Вот Софья со мной и нянькалась. А потом уже…
Гвардеец махнул рукой. Никому не стоило знать, что, когда Белов уже начал служить в полку, он в очередной раз увидел на лице у сестры следы побоев. Тогда Гриша и обернулся волком, подкараулил мужа сестры и достаточно толково и быстро объяснил ему, что будет, если Горбунов еще раз тронет Софью.
Сестра еще долго удивлялась, что муж предложил разъехаться, безропотно уступив и городской дом, и дачу в Питерхоффе.
- В общем, на Софью мою не серчай, не враг она! – подытожил Григорий. все еще зло сверкая глазами от некстати охвативших его воспоминаний.
Настя лишь повела плечами.
- Ты поговорить хотел, - напомнила она гвардейцу.
- Хотел, - подтвердил тот. – Я вот что думаю: приказ государыня не отменит, но про него еще никто не прознал, Марфа слишком злая ходила, да и надеется она, что я выкручусь.
- И что? – Настя с надеждой посмотрела на преображенца, неужели он знает, как и свадьбы избежать, и государыню не разозлить.
- А то, что, надобно нам с тобой изобразить, что мы по любви венчатmся будем.
- Что?! – Настя даже взвизгнула, такой абсурдной показалась ей эта мысль.–То есть…
- То и есть! – не выдержав, передразнил Григорий. – Я государыне на верность присягал и любые ея приказы исполнять должен!
- Вот и исполняй, только меня в это не втягивай! – Настя почти швырнула вдруг ставший тяжелым мундир на траву, развернулась и направилась к фрейлинскому дому.
- Дура!! – крикнул ей вслед Белов. – Себя не жалеешь, так хоть об отце подумай!
Настя на мгновение замерла, а потом решительно поднялась по ступеням дома. В сердцах хлопнула дверью.
- Ну и дура! – проворчал Григорий, поднимая с земли и отряхивая свой мундир. – Хорошо, хоть топать не начала, с баб станется!
Он критически оглядел зеленое сукно, особо тщательно проверил красные обшлага, чтоб на них не было комьев земли. После чего надел мундир, достал из кармана парик, нахлобучил его на голову и направился во дворец, превращать свой план в жизнь. Настя еще одумается, пожалеет, что так говорила.
Прода от 08.04.2019, 22:06
Глава 6
Дворец встретил Белова бестолковой суетой. Всюду ходили придворные, в двух малых залах на втором, парадном этаже играли в карты. Зеркала на стенах, поставленные друг напротив друга отражали эту пеструю компанию, гул от голосов парил под расписными сводами, и оттого казалось, что попал в огромную толпу.
Белов нахмурился и посмотрел по сторонам, выискивая того, кто мог бы проводить его к императрице. За одним из столиков игра шла по-крупному: на зеленом сукне уже переливались драгоценные камни украшений, с некоторых пор используемых для ставок вместо денег.
Банк держал сам Расумовский. Дородный, с простоватым лицом, бывший певчий, а ныне фаворит и сподвижник императрицы, он одинаково добродушно реагировал и на выигрыши и на проигрыши.
Поговаривали, что Елисавета Петровна тайно венчалась со своим полюбовником, но доподлинно было никому не известно. Во всяком случае, Алексей Григорьевич к власти не рвался, в дела государственные не лез, а то, что на приемах государственных борщ подавали, так оно и к лучшему – пусть послы иностранные русскую кухню опробуют, глядишь и у себя моду на русское введут.
- Гришка! – заметив гвардейца, Расумовский призывно помахал рукой.
Пришлось подойти и поклониться, согласно уставу: Алексей Григорьевич был почетным капитан-поручиком лейб-гвардии, к коей относился и Преображенский полк.
- Ну что, волчара, - добродушно приветствовал преображенца Расумовский, относившийся к оборотням с большим пиететом. – Наслышан о твоих злоключениях! Елисавета Петровна мне за завтраком рассказала.
Белов скривился, понимая, что сплетни уже могли разойтись по дворцу.
- Ох Гриша, Гриша, - продолжал Алексей Григорьевич, опрокидывая в себя бокал с золотистым вином. – Мало тебя батюшка в детстве порол!
- Так а вы исправьте, Алексей Григорьевич! – смело предложил Белов. - Вы же капитан, вот приказ и отдайте!
- Ишь ты! Приказ… - протянул тот. – Вот возьму и выпорю за дерзость твою!
Григорий лишь усмехнулся. Он видел, что Расумовский уже успел опьянеть, и не будет вставать, чтобы выполнить свою угрозу. А охоты, где Алексей Григорьевич, входя в азарт любил полютовать, покамест не предвиделось. Да и не собирался Белов попадаться на глаза фавориту императрицы на охоте
Прода от 09.04.2019, 18:35
- Ладно, чего во дворец пожаловал? – Расуимовский, убедившись, что ему не будут перечить, сменил гнев на милость.
- Аудиенцию испросить хочу, - Белов оглянулся, заметив, что вокруг все навострили уши.
Стало быть, сплетня о том, что любимец женщин Белов попался в силки еще не облетела дворец. Скорее всего, Расумовский позабыл об этом и вспомнил лишь когда увидел самого Григория.
- Мало тебе вчера было? – хмыкнул фаворит. – Ты учти, Елисавета Петровна про тебя решительно настроена. Перечить будешь, в сердцах и в Сибирь послать может!
- На все воля божья и государыни нашей! – отозвался Белов. И чуть подался вперед, наклоняясь к Расумовскому. – Лексей Петрович, просьба у меня к вам. Наедине бы…
Тот вздохнул и тяжелым взглядом обвел комнату. от него не укрылись пристальные взгляды присутствующих. Алексей Григорьевич почмокал губами.
- А ну пшливон! – негромко приказал он.
Шелестя шелками одежд все поспешили выйти.
- А то вставать лень, - пояснил Расумовский Белову. – Говори, что у тебя?
- Просить вас хочу. О приказе ЕлисаветыПтеровны пока никому не говорить.
- А что так? – бывший церковный певчий с интересом посмотрел на преображенца. – Никак от свадьбы уйти хочешь?
- Хочу, - Белов не стал отрицать. – Только не дано это. Сами знаете, коли Елисавета Петровна решила что, отступать не будет!
- Верно, тогда пошто тайну хранить?
- Да вы сами подумайте! Девки наши узнают, кто в фрейлинах ходит, они ж невесту мою со свету сживут! – Григорий покачал головой.
- Ты что, тайно венчаться решил? Ох, Гришка, после такого курицы наши точно жену твою заклюют!
- Мыслей о тайном венчании у меня и в помине не было, но… хочу представить, что по любви мы сошлись. Оно всем спокойнее будет.
- По любвиии, – протянул Алексей Григорьевич. – На обман, стало быть, пойдешь?
- Пойду, коль женщину защитить надо.
- А невеста твоя что, сама за себя не постоит?
- Постоит… - в памяти сразу же всплыло как гневно сверкали огромные серые глаза, когда Настасья бросила мундир в траву. – Я больше яду боюсь. Вдруг решит кто так… А Настасье… ей много не надо – худенькая, маленькая…
Расумовский как-то странно посмотрел на гвардейца, потом хмыкнул и, тяжело опираясь на стол, поднялся, едва не опрокинув мебель на себя.
- Ладно, Гришка, - он сделал несколько неуверенных шагов. – Попрошу за тебя у Елисаветы Петровны. Помоги до дверей дойти!
Белов мгновенно подставил плечо. Тяжело ступая по наборному паркету, Алексей Григорьевич дошел до порога.
- Жди здесь! – приказал он, распахивая белые с полозоченой резьбой двери, - Душа моя, Елисавета Петровна, услышал я интереснейшую новость!
Двери захлопнулись.
Прода от 10.04.2019, 10:20
Заложив руки за спину, Григорий прошелся по комнате, хмуро посматривая на свои множественные отражения в зеркалах. От нечего делать, он остановился перед одним из них и начал считать. Насчитал двенадцать. Фыркнул и подошел к окну. Отодвинул портьеру. Внизу в парке вокруг ковша фонтана фрейлины играли в салочки.
Григорий сразу же углядел Головину. Она кружилась с завязанными глазами, юбка небесно-голубого с золотым шитьем платья качалась в такт шагам. Какой-то хлыщ подскочил к ней и обнял. Смеясь, Головина сорвала с глаз повязку, оказавшуюся офицерским шарфом и горячо поцеловала мужчину.
Белов в раздражении отошел от окна. Его уязвило то, как быстро девица нашла ему замену. Впрочем, что еще ожидать от искушенной дворцовой жизнью бывшей фрейлины.
Двери, наконец, распахнулись. Расумовский вышел, слегка посмеиваясь.
- Гриша, - ласково позвал он преображенца. – Зайди! Государыня кликать изволит!
Привычно одернув мундир, Белов шагнул за порог, пересек несколько комнат, прошел в дубовый кабинет, принадлежавший еще самому ПетруВеликому. Щелкнув каблуками, почтительно замер, стараясь не обращатьвнимания ни на царивший на столе беспорядок ни на ворох бумаг, рассыпавшихся по полу.
- Ну подойди что ли, Белов, - императрица подняла голову и посмотрела на незадачливого преображенца, – Вижу, уже заступника себе нашел?
- Так Алексей Григорьевич сами изволили… - понимая, что государыня в благостном расположении духа, Белов дерзко улыбнулся.
Елисавета Петровна вздохнула.
- Эх, Белов, что ж тебе все неймется! Ладно, так и быть, просьбу твою уважу… и с Марфой сама поговорю, чтоб язык за зубами держала…
- Спасибо, - совершенно не по уставу поблагодарил Григорий.
Императрица улыбнулась.
- А к невесте своей присмотрись. Девка правильная! А теперь ступай и более меня по этому делу не беспокой! Но что б через месяц свадьбу справил! И меня позвал!
Белов лишь вздохнул в ответ и, поклонившись, вышел. Он не стал возвращаться через все залы, а быстро юркнул на боковую лестницу для слуг, огибая горничных, недовольных явным пренебрежением со стороны гвардейца, спустился на первый этаж и направился к казармам.
Деревянные срубы, выкрашенные в полковые цвета были окружены палатками, в которых жили солдаты. Сейчас те из них, кто не стоял в караулах, расположились у палаток, играя в кости.
Несколько кашеваров помешивали еду в огромных котлах, с завистью посматривая на товарищей. Белов прошел в конюшню, по обыкновению громко выкрикивая имя своего денщика.
Прода от 11.04.2019, 10:24
- Васька, шельмец, где ты?
- Нету его, барин, - Петр выглянул из стойла, где начищал коня Григория. – Убёг. Сказывал, что на рынок.
- Он же вчера туда ходил?
- И завтра пойдет… - Петр криво усмехнулся.
- Что он там забыл?
- Да так… - мужик махнул рукой и вновь принялся чистить коня. – Вы ж мою Глашку видели? Её и забыл.
- Так Васька что, к ней бегает?
- А куда ж еще! То дрова принести в комнату Настасьи Платоновны, то еще чего помочь!
Григорий только присвистнул.
- А ты что? – спросил он у Настасьиного мужика, вдруг вспомнив, что Глаша приходится тому племянницей.
- А я ничего. Дело то молодое! – Петр утер рукавом пот, выступивший на лбу, и продолжил чистить коня. – Так что, почитай, я у вас за денщика покамест буду.
Григорий пристально взглянул на мужика.
- Петр, верно?
- Он самый…
- Пойди сюда!
- Барин? - Петр вышел из стойла, делая вид, что отряхивает щетки. Григорий слегка помедлил.
- Племянница твоя тебе жаловалась? – спросил он.
– Чего ей жаловаться? Васька ваш получше многих наших будет! Так что, коли сладится у них все – лишь рад буду. Токма вы б разрешение жениться дали.
- Я-то дам. - Григорий слегка обрадовался такому повороту разговора, - А вот хозяйка твоя…
- Настасья Платоновна против Глашкиного счастья возражать не будет! – уверенно заявил Петр.
- Ты ее так хорошо знаешь?
- Так почитай на моих руках и выросла. Сестра моя сперва ее кормилицей, а потом и няней была.
- А с матерью ее что приключилось? – Белов решил не упускать момента и расспросить слугу Насти. Тот вздохнул и перекрестился.
– Представилась она. Роды тяжелые. Ни она, ни ребенок не выжили… Настасье нашей тогда всего семь лет было.
- И что, её отец так и не женился?
- Платон Сергеич? Нет. Он мать Настасьи шибко любил, - Петр вновь вздохнул. – Так и остался вдовствовать, а дочь, как подросла, на хозяйстве.
Петр помолчал и вдруг добавил.
- Вы на нее не серчайте, коли что. Она барышня хорошая, токмо своевольничать привыкла…
- А с четы ты взял, что я на нее осерчать должен? – оскорбился Григорий.
- Так она ж своим характером кого угодно доведет! – охотно воскликнул Петр.
- Это точно, - пробурчал Григорий, вспомнив последний разговор под дубом.
- Так вы внимания на ее слова-то не обращайте, - оживился мужик. - Барин наш так и делал… правда, он в острог загремел, но ведь выпустят его скоро!
Григорий озадаченно посмотрел на Петра, а потом расхохотался, внезапно осознав всю абсурдность этого разговора.
- Ладно, будет, - отсмеявшись, он вытер слезы тыльной стороной ладони. – Вот что, Васька появиться – ко мне пришли! А пока –свободен!
И Белов, все еще усмехаясь, направился в свои комнаты.
Прода от 12.04.2019, 13:22
Глава 7
Когда Настя вбежала в комнату, её соседка уже вернулась с дежурства у императрицы. Переодетая в домашнее, Лизетта сидела на своей кровати и расчесывала волосы, с интересом посматривая на сновавшего у печи Ваську.
При виде Насти фрейлина хитро улыбнулась и в наигранном изумлении приподняла брови, кивая на денщика Белова.
