Она поднялась и подошла к Ошу.
— Госпожа, так не прибрано! Нас оштрафуют за плохую работу.
— Пошёл вон! А вот ты, иностранец, останься, — она снова его шлёпнула.
А Ош снова с гордым «нэт» отпрыгнул к окну.
— Госпожа, но вы же понимаете, он северный мужчина… Вы бы не пугали его… Они все скромные, ранимые…
— Но тоже мечтают попасть к богатой и сесть ей на шею.
— Им религия запрещает!
— Ничего, пусть почувствует себя униженным — податливее станет. Какой-то даме достанется более услужливый муж. И у той появится повод оскорблять и бить грязного потаскуна, когда вздумается. Безусловно, это её право в любом случае… Но так целыми днями выплёскивать яд на него смогут все родственницы! — она расхохоталась. — Это лишь женская солидарность!
Сай с мольбой во взгляде сжал швабру.
— Госпожа, подумайте, какая это трагедия для каждого мужчины! Тем более для северного! Он всю жизнь будет чувствовать себя осквернённым и виноватым! Ведь их так воспитывают! Они верят, что насилием женщина унижает не себя, а его!
Ммикё картинно отвернулась и заложила руки за спину… А на её лице почему-то появилась коварная, насмешливая улыбка, которую мог видеть только Адди.
— Я, кажется, выгнала тебя. Почему ты ещё здесь, осеменяшка-одиночка? Думаешь, этот иностранец тебе спасибо скажет за то, что ты мешал ему устроиться к богатой?
— Но вы же бросите его!
— А если после возьму в дом? Он меня простит и полюбит.
— Нет!
— Психологическая защита после изнасилования — идентификация с агрессоркой, так? До чего же заумное название для обычной любви придумали наши уличные политикессы-мужчины! Нет, простит, конечно. И порадуется, что его, осквернённого, хоть кто-то взяла. А вечерами, купая наследниц, будет ужасаться, что какой-то сумасшедший чуть не помешал его счастью.
— Да, будет нянчить их, будущих насильниц, и жизнь отдаст за деток, если что… И порвёт каждого, кто покусится на его «счастье», — Сай закатил глаза. — Я это знаю. Но всё равно не пройду молча мимо!
Ммикё оглядела его подозрительно.
— Что за слова? Уж не тайный ли ты борцун, а, проститут? Лозунги-то какие! Не тайный ли революционерка? Надо бы завести на тебя дело! А пока я тебя просто уволю.
— Что? — Сай побелел. — Да как вы могли такое подумать! Естественно, я не имею отношения к уродливым борцунам!
— А говоришь как революционерка со стажем.
— Но я красивый! — вскинул он надменно голову, приведя последний, железный аргумент.
— Но в каждом правиле могут быть исключения, ведь так? Да, уволю на всякий случай.
— Вы не имеете права! Меня защищает трудовое законодательство!
— А я тебя выгоню под другим предлогом, разумеется, — коварно усмехнулась она. — Так, чтобы ты не смог ничего доказать.
Он в отчаянии схватился за голову.
— Если бы была жива моя мать…
— То сказала бы, что сам виноват.
— Я буду жаловаться!
Она снова отвернулась. Похоже, чтобы ни Сай, ни Ош не увидели её хитрого лица. Она насмехалась над уборщиками? Или над самим Саюрмалом?
— Тебе всё равно никто не поверит. Все понимают, что главная цель мужчины — устроить личную жизнь. Главная мечта — стать содержантом. Официальные издания будут писать, что ты сам спровоцировал. Или что попытался повесить нагулянного ребёнка на мои доходы. Я отказала. Вот ты и злишься. Вот и раздуваешь скандал.
— Вы не можете меня уволить! Подумайте о моём сыне! Вы же не хотите, чтобы ребёнок голодал!
Ммикё мечтательно улыбнулась.
— Какое же совершенное и справедливое наше общество! Где ещё, кроме Союза Чёрной Розы, поломойщик может заговорить с главой государства? — в тоне зазвучали столь знакомые нотки матриотической гордости. — Кому рассказать — не поверят! Мы победили классовое неравенство! Ну, почти… Нищий отец-одиночка нагло спорит с правительницей! В её спальне! За морем бедняк просто не может появиться там, где бывают элиты. Если и случится подобное, он уж точно не устроит пререканий. А стоит тому разгневать даже важную чиновницу — та вызовет охранниц, и судьба спорщика незавидна. Хорошо, если его не уберут, устроив несчастный случай. А в Империи Солнца такого высекут и отправят матери с позором… Цвети же вечно, Чёрная Роза!
— Славься и благоденствуй великий Союз! — воскликнул Сай, вытянувшись по струнке.
Ош под шумок крался к двери.
— А теперь, потаскун, проваливай. Спорить он решил. Да где это видано, чтобы мужчина спорил с Верховной Рыцаркой! Скоро нам ещё и слушать ваше мнение придётся? Может, вы и власть захватите? Мужской беспредел разведёте? Убивать нас будете, насиловать и пытать? Торговать нами? Юноша — существо агрессивное и эмоциональное. Того и гляди, вы ещё войну начнёте из-за критических ночей своих каких-нибудь! Вот женщины никогда не начинают глупых войн. За одним лишь исключением — Иользы.
— Никак нет, милостивая Госпожа! Мы даже не смеем думать о власти!
— Вот и хорошо. А теперь выметайся уже. Надоел мне… Неудивительно, что любовница от тебя сбежала — не мальчик, а чудовище какое-то. Невыносимый характер!
— Да что вы обо мне знаете! — отважно вскинул он голову.
— Уволен! Завтра получишь письмо, мол, так и так — не успел прибраться к сроку, не выполнил обязанности.
— Не потерплю такой несправедливости! — он подвинулся, пропуская Оша к двери.
— Мне охранниц позвать?! А ты куда, иностранец? А ну-ка, остановись!
— Я позову блюстительниц порядка!
— Пока они приедут, я успею закопать трупы. Или просто скажу, что всё было добровольно. Мне поверят, ведь я женщина. И все знают, что вы только о близости с богатыми и мечтаете. И об изнасилованиях. Сколько писательницами создано книг, где мужчины получают удовольствие от насилия. Уж классикини-то разбирались в мужской психологии! Убирайся.
Магией она вытолкала Сая за дверь, а Ош вдруг схватился за горло, будто Ммикё начала его душить на расстоянии…
Адди разыгранная драма не на шутку взволновала. Но он убеждал себя, что они — актрисы-мужчины. Всё не по-настоящему. Они играют роли, не более. Актриса, конечно, притворяется. Ей никогда не бывает неприятно. Она всегда получает удовольствие от работы.
Тем временем Ммикё схватила швабру, и её внимание всецело переключилось на Оша… Он так громко вопил, а хозяйка была с ним так груба… Аддиан всё еще пытался себя убедить, что это лишь игра.
Но если некоторым дамам нравится понарошку насиловать мужчин? Не ограничивать же их в правах! В праве наслаждаться мужскими страданиями! Это даже звучит глупо! Да и какое насилие, если всё добровольно?..
Примерно через полчаса Ммикё выставила довольного и счастливого Оша и вернулась к «подношению Иользы». Аддиан словил себя на одной неприятной мысли: он никогда не сможет полюбить эту женщину…
Накрапывал дождик, и Альтрина всё не могла решить — создавать ли вокруг себя защитный купол, тревожа магию Воздуха, либо позволить стихии промочить военную форму.
Цесаревна стояла на горном плато рядом с северо-западным заброшенным имперским лагерем. И на границе с небольшим соседним княжеством. Именно здесь она договорилась встретиться с посолками Госпожи Чёрного Пламени, дабы передать ей дар, закрепляющий договор о ненападении.
«Дар» был рядом — с завязанными глазами, закрытыми ушами и кляпом во рту. Ауры держали его крепко, не давая ускользнуть. Подарок для Ммикё, однако, всё равно выл, мычал и пытался сопротивляться. Зная его характер, цесаревна не сомневалась — из его прекрасных уст рвались наружу отборные ругательства. Ей даже пришлось создать вокруг него приглушающие чары, дабы шум не смутил союзниц…
Верно ли она поступала? Имела ли право? Впрочем, после предательства Аддиана две недели назад и ссоры с Королевском Вьюги мать сказала определённо — любые методы во благо государства. Действуй, мол. Ты, душа моя, уже не маленькая, чтобы по каждому пустяку бегать к матери. Да и старушка Эльгаана не вечная. Она хочет оставить Империю Солнца тебе и уйти на покой. Показывай, справишься ли.
Но если мать не согласится с настолько радикальными методами? Если разозлится? А корона перейдёт Агами?.. Ладно, поздно сомневаться — волшебницы Ордена должны появиться с минуты на минуту…
Иоми не оставлял отчаянных попыток освободиться.
Иоми… Любимый братец. Вот и настал день, когда засидевшегося в женихах старозачаточника решили продать! Правда, не мать, не за море, и даже не восемнадцатым в гарем — всего четвёртым. Да и не в настоящий гарем, лишь в дом богатой, в качестве игрушки и украшения. Но что не сделаешь ради родной страны?
Альтрина усмехнулась… Да, ради Империи Солнца и благополучия подданных она готова пожертвовать даже братом! Развращённым, избалованным, запревшим при дворе. Вечно сбивающим с правильного пути Атту, втягивающим в свои мужские интриги Агами, постоянно отвлекающим воительниц во время тренировок.
Магесса-мужчина… Магесса двух стихий — Воздуха и Температур. Как только мать позволила? Как монархиня позволила родному сыну обучаться в женском училище? Какой пример она подала стране? И что, главное, в итоге? Была ли от Иоми какая-то польза? Нет. Однозначно, нет.
— Альтрина? — знакомый насмешливый голос…
Вздрогнув, цесаревна обернулась. Да, Госпожа Чёрного Пламени отправила не посолок. Она пришла сама, взяв всего трёх телохранительниц.
— Ммикё… Какой сюрприз.
— Не подумай, Альтрина, будто для меня представляют хоть какую-то ценность ваши династические браки, — заговорила она небыстро на имперском без малейшего акцента. — Но я прекрасно понимаю, как они важны для вас.
Заложив руки за спину, она подошла ближе.
— Аддиан, Иоми… — Ммикё хищно улыбнулась. — Союз Чёрной Розы породнился с обеими династиями. И что теперь? Что теперь, Альтрина?
— Условия договора мы уже обсудили.
— Что будет после того, как Эльгаана уйдёт? Предашь меня?
— Пакт о ненападении уже подписан, — учтиво и с достоинством произнесла цесаревна.
— К демонессам пакты! Меня предавали столько раз, что я не очень-то верю в бумаги! Тем более неофициальные. Взять хотя бы нож в спину от Иользы. А всё из-за чего — её вдруг, видите ли, перестали устраивать мои цены.
Альтрина вскинула бровь. Она планировала соблюдать соглашение. Но не собиралась делать вид, будто верит Ммикё.
— Не хочешь обсудить нашу бывшую союзницу?
Альтрина не ответила. Ммикё, оглядев связанного Иоми с головы до ног, принялась горделиво расхаживать из стороны в сторону. Она тоже не стала лишний раз тревожить Воздух, и её волосы уже успели промокнуть под усилившимся дождём — как ни крути, но встреча всё-таки тайная, ни к чему привлекать лишнее внимание.
— Что же молчишь, Альтрина? Не хочешь ничего обсуждать со мной? Какая же из тебя союзница, если ты словно язык проглотила?
— Я не поддерживаю ни тебя, ни твои методы. Империя Солнца никогда не признает Тьму полноценной стихией. Диалога быть не может, Ммикё. Но сосуществовать мирно…
— Вы всё равно придёте ко мне. Я знаю это, — Госпожа Ордена недобро прищурилась. — Достижения науки, техника, новые заклинания… Вы не признаёте Тьму, но до скрежета зубов хотите получить всё сделанное с её помощью. Не получится, Альтрина. Большинство наших механизмов работает на чистой энергии Тьмы. А для неё нужны и пытки, и убийства. Никакая другая стихия не может сравняться с силой восьмого элемента… И хватит смотреть на меня с кислым лицом, пора уже научиться жить без иллюзий. Преступников нужно наказывать. Ваши тоже живут несладко. А уж в старые времена… Какой там у вас был обычай? Топить в озёрах падших мужчин?
— Ты сама из древнего и прославленного рода Империи Солнца. Твои праматери пришли с юга вместе с моими… Должна знать, — с достоинством отозвалась Альтрина.
— О нет, — всплеснула Ммикё руками. — Неужели ты вправду подумала, что сможешь воззвать к моим «родственным чувствам»? Или как вы называете гордость за достижения предков? Поверь, Альтрина, мне есть чем гордиться и без присваивания чужих заслуг. Более того, моё прошлое уж слишком отличается от твоего. Мой сантит-отец сгнил в борделе при трудовых поселениях для особо опасных преступниц. Уже после того дня, как мать и меня забрали. Я весьма удовлетворена окончанием его пути — именно такая судьба должна постигать всё мясо, поднимающее руку на детей и женщин. Моя безмозглая и слабовольная матушка умерла в лечебнице для душевнобольных. Да, несмотря на аристократическую кровь, её постигла такая же судьба, как и прабабку — глупость и безволие в юности, помешательство в зрелых годах.
Цесаревна вновь не ответила. Что Ммикё решила устроить? Все прекрасно знали биографию нынешней Верховной Рыцарки, особенно если учесть, что она с давних пор держала своё трудное детство на виду, размахивая им словно знаменем. Особенно перед выборами…
— Ты хочешь, чтобы я посочувствовала? Может, проголосовала за тебя?
— Приют для девочек — вот моя родословная, Альтрина, — пропустила она мимо ушей вопросы. — И да, весьма выгодная. Я, в отличие от тебя, женщина из низов. Я смогла пробиться вопреки всему. А как ты помнишь, идеи классового равенства и блага для всех с каждым столетием всё популярнее в Союзе Чёрной Розы. Мы достигли многого. Моё правление — само по себе достижение. Не купаясь в золоте с раннего детства, я уже десятилетиями управляю страной, в четыре раза превосходящей твою по площади, и в три — по населению. Мне есть, чем гордиться, Альтрина. Мы цветём и развиваемся, пока вы тонете в болоте устаревших традиций.
Альтрина глянула на телохранительниц. Те замерли в молчаливом согласии. Их лица не выражали ничего, кроме преданности «доброй и справедливой» Госпоже.
— Ни правящая династия, ни именитые семьи, ни простой народ Империи Солнца не поддержит Тьму, Ммикё. Ты лишь тратишь время, рассказывая жалостливые истории — меня они не тронут, — стальным голосом заговорила она. — Ведь я знаю, что ты из себя представляешь на самом деле. Знаю об ужасах, которые устраиваешь в тюрьмах и трудовых селениях. Да, я знаю истинный лик Тьмы… К слову, моя жизнь тоже неидеальна. Только я не считаю, что вправе из-за этого опускаться до неуёмной кровожадности.
Ммикё криво усмехнулась.
— Неидеальна? Императорская дочь собралась мне поведать о собственных горестях? С младенчества тебя окружали нянюшки, лучшие наставницы и слуги. С тебя сдували пылинки. Может, ты редко видела мать? Или Эльгаана была слишком требовательной? Не надо мне рассказывать подобного. Признай, что монархии не место в современном мире. Признай, что все младеницы должны получать хотя бы приблизительно одинаковые блага.
Цесаревна снова не ответила. Уж что-что, а лицемерные манипуляции не могли повлиять на её взгляды.
— А говоря о нас с тобой… Разница в том, Альтрина, что неприятности доставляете вы мне, а не наоборот. Мы хотим мира, вы — войны. И кто из нас Тьма?
— В чём смысл беседы? Что бы ты ни говорила, Союз Чёрной Розы был и останется оплотом жестокости и разврата. Но, повторю, существовать мирно мы всё-таки можем. Хоть нас и не назовут союзницами и подругами.
Ммикё манерно хохотнула.
— Какое потрясающее миролюбие! Какое достоинство! Какая кротость переполняет душу наследницы трона! Жаль, что лишь напоказ… Думаешь, я забыла о покушении твоей шпионки четыре года назад, после которого меня буквально вернули с того света? Между прочим, очнувшись, я обнаружила «верного» любовника в доме другой.
— Госпожа, так не прибрано! Нас оштрафуют за плохую работу.
— Пошёл вон! А вот ты, иностранец, останься, — она снова его шлёпнула.
А Ош снова с гордым «нэт» отпрыгнул к окну.
— Госпожа, но вы же понимаете, он северный мужчина… Вы бы не пугали его… Они все скромные, ранимые…
— Но тоже мечтают попасть к богатой и сесть ей на шею.
— Им религия запрещает!
— Ничего, пусть почувствует себя униженным — податливее станет. Какой-то даме достанется более услужливый муж. И у той появится повод оскорблять и бить грязного потаскуна, когда вздумается. Безусловно, это её право в любом случае… Но так целыми днями выплёскивать яд на него смогут все родственницы! — она расхохоталась. — Это лишь женская солидарность!
Сай с мольбой во взгляде сжал швабру.
— Госпожа, подумайте, какая это трагедия для каждого мужчины! Тем более для северного! Он всю жизнь будет чувствовать себя осквернённым и виноватым! Ведь их так воспитывают! Они верят, что насилием женщина унижает не себя, а его!
Ммикё картинно отвернулась и заложила руки за спину… А на её лице почему-то появилась коварная, насмешливая улыбка, которую мог видеть только Адди.
— Я, кажется, выгнала тебя. Почему ты ещё здесь, осеменяшка-одиночка? Думаешь, этот иностранец тебе спасибо скажет за то, что ты мешал ему устроиться к богатой?
— Но вы же бросите его!
— А если после возьму в дом? Он меня простит и полюбит.
— Нет!
— Психологическая защита после изнасилования — идентификация с агрессоркой, так? До чего же заумное название для обычной любви придумали наши уличные политикессы-мужчины! Нет, простит, конечно. И порадуется, что его, осквернённого, хоть кто-то взяла. А вечерами, купая наследниц, будет ужасаться, что какой-то сумасшедший чуть не помешал его счастью.
— Да, будет нянчить их, будущих насильниц, и жизнь отдаст за деток, если что… И порвёт каждого, кто покусится на его «счастье», — Сай закатил глаза. — Я это знаю. Но всё равно не пройду молча мимо!
Ммикё оглядела его подозрительно.
— Что за слова? Уж не тайный ли ты борцун, а, проститут? Лозунги-то какие! Не тайный ли революционерка? Надо бы завести на тебя дело! А пока я тебя просто уволю.
— Что? — Сай побелел. — Да как вы могли такое подумать! Естественно, я не имею отношения к уродливым борцунам!
— А говоришь как революционерка со стажем.
— Но я красивый! — вскинул он надменно голову, приведя последний, железный аргумент.
— Но в каждом правиле могут быть исключения, ведь так? Да, уволю на всякий случай.
— Вы не имеете права! Меня защищает трудовое законодательство!
— А я тебя выгоню под другим предлогом, разумеется, — коварно усмехнулась она. — Так, чтобы ты не смог ничего доказать.
Он в отчаянии схватился за голову.
— Если бы была жива моя мать…
— То сказала бы, что сам виноват.
— Я буду жаловаться!
Она снова отвернулась. Похоже, чтобы ни Сай, ни Ош не увидели её хитрого лица. Она насмехалась над уборщиками? Или над самим Саюрмалом?
— Тебе всё равно никто не поверит. Все понимают, что главная цель мужчины — устроить личную жизнь. Главная мечта — стать содержантом. Официальные издания будут писать, что ты сам спровоцировал. Или что попытался повесить нагулянного ребёнка на мои доходы. Я отказала. Вот ты и злишься. Вот и раздуваешь скандал.
— Вы не можете меня уволить! Подумайте о моём сыне! Вы же не хотите, чтобы ребёнок голодал!
Ммикё мечтательно улыбнулась.
— Какое же совершенное и справедливое наше общество! Где ещё, кроме Союза Чёрной Розы, поломойщик может заговорить с главой государства? — в тоне зазвучали столь знакомые нотки матриотической гордости. — Кому рассказать — не поверят! Мы победили классовое неравенство! Ну, почти… Нищий отец-одиночка нагло спорит с правительницей! В её спальне! За морем бедняк просто не может появиться там, где бывают элиты. Если и случится подобное, он уж точно не устроит пререканий. А стоит тому разгневать даже важную чиновницу — та вызовет охранниц, и судьба спорщика незавидна. Хорошо, если его не уберут, устроив несчастный случай. А в Империи Солнца такого высекут и отправят матери с позором… Цвети же вечно, Чёрная Роза!
— Славься и благоденствуй великий Союз! — воскликнул Сай, вытянувшись по струнке.
Ош под шумок крался к двери.
— А теперь, потаскун, проваливай. Спорить он решил. Да где это видано, чтобы мужчина спорил с Верховной Рыцаркой! Скоро нам ещё и слушать ваше мнение придётся? Может, вы и власть захватите? Мужской беспредел разведёте? Убивать нас будете, насиловать и пытать? Торговать нами? Юноша — существо агрессивное и эмоциональное. Того и гляди, вы ещё войну начнёте из-за критических ночей своих каких-нибудь! Вот женщины никогда не начинают глупых войн. За одним лишь исключением — Иользы.
— Никак нет, милостивая Госпожа! Мы даже не смеем думать о власти!
— Вот и хорошо. А теперь выметайся уже. Надоел мне… Неудивительно, что любовница от тебя сбежала — не мальчик, а чудовище какое-то. Невыносимый характер!
— Да что вы обо мне знаете! — отважно вскинул он голову.
— Уволен! Завтра получишь письмо, мол, так и так — не успел прибраться к сроку, не выполнил обязанности.
— Не потерплю такой несправедливости! — он подвинулся, пропуская Оша к двери.
— Мне охранниц позвать?! А ты куда, иностранец? А ну-ка, остановись!
— Я позову блюстительниц порядка!
— Пока они приедут, я успею закопать трупы. Или просто скажу, что всё было добровольно. Мне поверят, ведь я женщина. И все знают, что вы только о близости с богатыми и мечтаете. И об изнасилованиях. Сколько писательницами создано книг, где мужчины получают удовольствие от насилия. Уж классикини-то разбирались в мужской психологии! Убирайся.
Магией она вытолкала Сая за дверь, а Ош вдруг схватился за горло, будто Ммикё начала его душить на расстоянии…
Адди разыгранная драма не на шутку взволновала. Но он убеждал себя, что они — актрисы-мужчины. Всё не по-настоящему. Они играют роли, не более. Актриса, конечно, притворяется. Ей никогда не бывает неприятно. Она всегда получает удовольствие от работы.
Тем временем Ммикё схватила швабру, и её внимание всецело переключилось на Оша… Он так громко вопил, а хозяйка была с ним так груба… Аддиан всё еще пытался себя убедить, что это лишь игра.
Но если некоторым дамам нравится понарошку насиловать мужчин? Не ограничивать же их в правах! В праве наслаждаться мужскими страданиями! Это даже звучит глупо! Да и какое насилие, если всё добровольно?..
Примерно через полчаса Ммикё выставила довольного и счастливого Оша и вернулась к «подношению Иользы». Аддиан словил себя на одной неприятной мысли: он никогда не сможет полюбить эту женщину…
Глава 8. Подношение Альтрины
Накрапывал дождик, и Альтрина всё не могла решить — создавать ли вокруг себя защитный купол, тревожа магию Воздуха, либо позволить стихии промочить военную форму.
Цесаревна стояла на горном плато рядом с северо-западным заброшенным имперским лагерем. И на границе с небольшим соседним княжеством. Именно здесь она договорилась встретиться с посолками Госпожи Чёрного Пламени, дабы передать ей дар, закрепляющий договор о ненападении.
«Дар» был рядом — с завязанными глазами, закрытыми ушами и кляпом во рту. Ауры держали его крепко, не давая ускользнуть. Подарок для Ммикё, однако, всё равно выл, мычал и пытался сопротивляться. Зная его характер, цесаревна не сомневалась — из его прекрасных уст рвались наружу отборные ругательства. Ей даже пришлось создать вокруг него приглушающие чары, дабы шум не смутил союзниц…
Верно ли она поступала? Имела ли право? Впрочем, после предательства Аддиана две недели назад и ссоры с Королевском Вьюги мать сказала определённо — любые методы во благо государства. Действуй, мол. Ты, душа моя, уже не маленькая, чтобы по каждому пустяку бегать к матери. Да и старушка Эльгаана не вечная. Она хочет оставить Империю Солнца тебе и уйти на покой. Показывай, справишься ли.
Но если мать не согласится с настолько радикальными методами? Если разозлится? А корона перейдёт Агами?.. Ладно, поздно сомневаться — волшебницы Ордена должны появиться с минуты на минуту…
Иоми не оставлял отчаянных попыток освободиться.
Иоми… Любимый братец. Вот и настал день, когда засидевшегося в женихах старозачаточника решили продать! Правда, не мать, не за море, и даже не восемнадцатым в гарем — всего четвёртым. Да и не в настоящий гарем, лишь в дом богатой, в качестве игрушки и украшения. Но что не сделаешь ради родной страны?
Альтрина усмехнулась… Да, ради Империи Солнца и благополучия подданных она готова пожертвовать даже братом! Развращённым, избалованным, запревшим при дворе. Вечно сбивающим с правильного пути Атту, втягивающим в свои мужские интриги Агами, постоянно отвлекающим воительниц во время тренировок.
Магесса-мужчина… Магесса двух стихий — Воздуха и Температур. Как только мать позволила? Как монархиня позволила родному сыну обучаться в женском училище? Какой пример она подала стране? И что, главное, в итоге? Была ли от Иоми какая-то польза? Нет. Однозначно, нет.
— Альтрина? — знакомый насмешливый голос…
Вздрогнув, цесаревна обернулась. Да, Госпожа Чёрного Пламени отправила не посолок. Она пришла сама, взяв всего трёх телохранительниц.
— Ммикё… Какой сюрприз.
— Не подумай, Альтрина, будто для меня представляют хоть какую-то ценность ваши династические браки, — заговорила она небыстро на имперском без малейшего акцента. — Но я прекрасно понимаю, как они важны для вас.
Заложив руки за спину, она подошла ближе.
— Аддиан, Иоми… — Ммикё хищно улыбнулась. — Союз Чёрной Розы породнился с обеими династиями. И что теперь? Что теперь, Альтрина?
— Условия договора мы уже обсудили.
— Что будет после того, как Эльгаана уйдёт? Предашь меня?
— Пакт о ненападении уже подписан, — учтиво и с достоинством произнесла цесаревна.
— К демонессам пакты! Меня предавали столько раз, что я не очень-то верю в бумаги! Тем более неофициальные. Взять хотя бы нож в спину от Иользы. А всё из-за чего — её вдруг, видите ли, перестали устраивать мои цены.
Альтрина вскинула бровь. Она планировала соблюдать соглашение. Но не собиралась делать вид, будто верит Ммикё.
— Не хочешь обсудить нашу бывшую союзницу?
Альтрина не ответила. Ммикё, оглядев связанного Иоми с головы до ног, принялась горделиво расхаживать из стороны в сторону. Она тоже не стала лишний раз тревожить Воздух, и её волосы уже успели промокнуть под усилившимся дождём — как ни крути, но встреча всё-таки тайная, ни к чему привлекать лишнее внимание.
— Что же молчишь, Альтрина? Не хочешь ничего обсуждать со мной? Какая же из тебя союзница, если ты словно язык проглотила?
— Я не поддерживаю ни тебя, ни твои методы. Империя Солнца никогда не признает Тьму полноценной стихией. Диалога быть не может, Ммикё. Но сосуществовать мирно…
— Вы всё равно придёте ко мне. Я знаю это, — Госпожа Ордена недобро прищурилась. — Достижения науки, техника, новые заклинания… Вы не признаёте Тьму, но до скрежета зубов хотите получить всё сделанное с её помощью. Не получится, Альтрина. Большинство наших механизмов работает на чистой энергии Тьмы. А для неё нужны и пытки, и убийства. Никакая другая стихия не может сравняться с силой восьмого элемента… И хватит смотреть на меня с кислым лицом, пора уже научиться жить без иллюзий. Преступников нужно наказывать. Ваши тоже живут несладко. А уж в старые времена… Какой там у вас был обычай? Топить в озёрах падших мужчин?
— Ты сама из древнего и прославленного рода Империи Солнца. Твои праматери пришли с юга вместе с моими… Должна знать, — с достоинством отозвалась Альтрина.
— О нет, — всплеснула Ммикё руками. — Неужели ты вправду подумала, что сможешь воззвать к моим «родственным чувствам»? Или как вы называете гордость за достижения предков? Поверь, Альтрина, мне есть чем гордиться и без присваивания чужих заслуг. Более того, моё прошлое уж слишком отличается от твоего. Мой сантит-отец сгнил в борделе при трудовых поселениях для особо опасных преступниц. Уже после того дня, как мать и меня забрали. Я весьма удовлетворена окончанием его пути — именно такая судьба должна постигать всё мясо, поднимающее руку на детей и женщин. Моя безмозглая и слабовольная матушка умерла в лечебнице для душевнобольных. Да, несмотря на аристократическую кровь, её постигла такая же судьба, как и прабабку — глупость и безволие в юности, помешательство в зрелых годах.
Цесаревна вновь не ответила. Что Ммикё решила устроить? Все прекрасно знали биографию нынешней Верховной Рыцарки, особенно если учесть, что она с давних пор держала своё трудное детство на виду, размахивая им словно знаменем. Особенно перед выборами…
— Ты хочешь, чтобы я посочувствовала? Может, проголосовала за тебя?
— Приют для девочек — вот моя родословная, Альтрина, — пропустила она мимо ушей вопросы. — И да, весьма выгодная. Я, в отличие от тебя, женщина из низов. Я смогла пробиться вопреки всему. А как ты помнишь, идеи классового равенства и блага для всех с каждым столетием всё популярнее в Союзе Чёрной Розы. Мы достигли многого. Моё правление — само по себе достижение. Не купаясь в золоте с раннего детства, я уже десятилетиями управляю страной, в четыре раза превосходящей твою по площади, и в три — по населению. Мне есть, чем гордиться, Альтрина. Мы цветём и развиваемся, пока вы тонете в болоте устаревших традиций.
Альтрина глянула на телохранительниц. Те замерли в молчаливом согласии. Их лица не выражали ничего, кроме преданности «доброй и справедливой» Госпоже.
— Ни правящая династия, ни именитые семьи, ни простой народ Империи Солнца не поддержит Тьму, Ммикё. Ты лишь тратишь время, рассказывая жалостливые истории — меня они не тронут, — стальным голосом заговорила она. — Ведь я знаю, что ты из себя представляешь на самом деле. Знаю об ужасах, которые устраиваешь в тюрьмах и трудовых селениях. Да, я знаю истинный лик Тьмы… К слову, моя жизнь тоже неидеальна. Только я не считаю, что вправе из-за этого опускаться до неуёмной кровожадности.
Ммикё криво усмехнулась.
— Неидеальна? Императорская дочь собралась мне поведать о собственных горестях? С младенчества тебя окружали нянюшки, лучшие наставницы и слуги. С тебя сдували пылинки. Может, ты редко видела мать? Или Эльгаана была слишком требовательной? Не надо мне рассказывать подобного. Признай, что монархии не место в современном мире. Признай, что все младеницы должны получать хотя бы приблизительно одинаковые блага.
Цесаревна снова не ответила. Уж что-что, а лицемерные манипуляции не могли повлиять на её взгляды.
— А говоря о нас с тобой… Разница в том, Альтрина, что неприятности доставляете вы мне, а не наоборот. Мы хотим мира, вы — войны. И кто из нас Тьма?
— В чём смысл беседы? Что бы ты ни говорила, Союз Чёрной Розы был и останется оплотом жестокости и разврата. Но, повторю, существовать мирно мы всё-таки можем. Хоть нас и не назовут союзницами и подругами.
Ммикё манерно хохотнула.
— Какое потрясающее миролюбие! Какое достоинство! Какая кротость переполняет душу наследницы трона! Жаль, что лишь напоказ… Думаешь, я забыла о покушении твоей шпионки четыре года назад, после которого меня буквально вернули с того света? Между прочим, очнувшись, я обнаружила «верного» любовника в доме другой.
