С Лиром нам редко удаётся переговорить, его жена следит, чтобы мы и мгновения наедине не оставались. Зато мы научились записки передавать, засовывая их под раму картины, висящей внизу.
На те часы, что я провожу в доме Орловой, она выгоняет прислугу, боится что кто-нибудь подслушает нас.
А бояться ей есть чего. Две недели назад она села в кресло и, заставив меня встать перед ней, долго смотрела мне в лицо, а потом сказала:
- Ты быстро учишься, Рани. Возможно твоим отцом был сильный маг и твой талант от него. Много ли знаний ты хочешь получить от меня?
Не подумав, я выпалила:
- Все!
Она улыбнулась, напомнив мне кошку, поймавшую мышь. Почему-то я сразу поняла, что она поймала меня в ловушку. Вот только в какую?
Долго гадать не пришлось. Она достала из кармана какой-то предмет и потребовала:
- Дай руку!
Когда я выполнила, она перевернула мою ладонь и положила небольшой камушек мне на то место, где бьётся жилка. Камень зашипел, обжигая мне руку, но Орлова держала крепко, не давая мне сбросить его. А потом он как бы растаял, а на том месте оказалась руна на коже.
- Это знак магической клятвы. Добровольно протянув руку, ты дала мне клятву не рассказывать никому и ничего из того, что узнаешь от меня. Нарушение клятвы - мгновенная смерть. Ты запомнила, Рани?
- Да.
И она стала учить меня запретной магии. Магии на крови.
Попервости я боялась, а потом, поговорив о магии с отцом Олегом, поняла. Сама магия, любая, не зло. Зло делают люди, использующие магию. А раз от меня зависит, что я буду делать, то я буду стараться делать добро.
Когда я вернулась в приют, ко мне подошла Жанна. Посмотрев на меня, она поморщилась. Знаю...Я видела себя сегодня в зеркале у Наталии. Синяки под глазами такие будто меня побили. Я всё время хочу спать. Сегодня, когда я уходила от Орловой у ворот столкнулась с Лиром, и он велел извозчику отвести меня. Так я и заснула в повозке. Мужчина с трудом добудился меня. И нечего на меня так смотреть...
- Я отказалась от заказа. - сообщила мне девушка.
С ума сошла! Скоро зимние балы, самое время зарабатывать!
- Я сказала, что ты приболела и сможешь плести только через неделю. Тебе надо выспаться, иначе ты упадёшь когда-нибудь в сугроб и замёрзнешь. И не спорь! - пресекла она мою попытку возмутиться. - Будешь спать.
Я просто обняла девушку. Что тут говорить-то...
Последнее время все дела в приюте ведёт Ольга. Ирана и Марда были заняты постоянно заняты. Прошёл ещё месяц, и то, о чём говорили шёпотом свершилось: Марда вышла замуж. И мы вздохнули с облегчением.
Ещё месяц - время летит как-то незаметно и быстро. И подслушавшая Фрея рассказала, что у Марды не всё так хорошо, как ей хотелось. Наша фурия стала третьей женой богатого купца, прихожанина Сияющего, и за первую неделю своего замужества уже четыре раза прибегала к матери жаловаться. Первые жёны, уже родившие мужу детей, сделали из неё няньку и служанку. А работать она не умеет, и не любит. И её наказывают, розгами. Так у них принято.
Может это и нехорошо, но мы порадовались тому, что Марда получила своё - пусть попробует как это, когда тебя бьют.
Из нашей комнаты убрали стол и сдвинули кровати, принесли ещё четыре. Три девушки из приюта ушли, им исполнилось семнадцать. А к нам поселили ещё шестерых: пять магичек, где их Ирана только находит? И одну без магии.
Одна из магичек, совсем кроха, оказалась двухстихийницей, как мне потом объяснила Наталия, это редкость - первый случай в её жизни. А Иродин ошибся при определении. А она, испугавшись его, когда он забирал у неё силу, вспыхнула, и маг загорелся.
Теперь на него смотреть невозможно, какой он страшный стал. Орлова пыталась ему хоть как-то помочь, раны-то вылечила, а рожу исправить не смогла. Как говорит батюшка, иногда лицо и внутренний мир похожи - и натура отражается на внешности, показывая окружающим пороки человека. Батюшка так красиво говорит. И понятно. Вот теперь внешне Ирод похож на свою сволочную натуру. Пусть так и ходит.
Как мне нравится ходить на занятия к отцу Олегу. Он помогает нам заучивать новые слова, учит правильно вести себя за столом, поправляет, когда мы говорим неправильно, а уж сколько он рассказывает интересного о странах, знаменитых людях, природе. А со мной и ещё тремя девочками занимается математикой - слово-то какое важное. Ольга, которая узнала о наших занятиях, приходит, чтобы напомнить - пора в приют, а то мы бы и поселились в домике у батюшки. Это я шучу.
Птичка становится всё толще и толще. Сейчас, прикоснувшись к её животу, можно поймать крохотную ручку или ножку, толкнувшую изнутри. Ирана, глядя на неё становится всё мрачнее и мрачнее. Да и Наталия, недавно, первый раз спросила у меня - растёт ли ребёнок Птички.
Свир по секрету сообщил мне, что у них с Жанной назначен день свадьбы. Они пойдут в храм накануне ухода девушки из приюта. Отец Олег уже "выкрикивал" их имена на службе. Это делается, что, если кто-то уже в браке, то знающие должны сказать батюшке. Вот же ж, Жанна...Всё в тайне держит.
Когда я спросила у Свира почему я не слышала их имён, сказал, что "кричат" настоящие имена - Иоанна и...Сэрвайндириэль. Покраснев...Свир покраснел! Мужчина пояснил, что к ушастым никакого отношения не имеет, это его матушка выдумала, так как родила его без мужа. Ну, это-то имя мы все слышали...Прихожане долго оглядывались, что бы увидеть о ком "кричит" батюшка.
Последнее время как-то всё стало слишком спокойно и тихо. А меня знобит. Я не могу понять почему, но предчувствие беды тревожит меня всё сильней и сильней...
- Жанна! Жанна!
На лице Птички - ужас, а на подоле платья расплывается мокрое пятно. Как же так? Ей только через два месяца рожать!
Фрея метнулась к дверям и заорала:
- Мы закрыты!
Я, как во сне, повернулась к ней. От её пальцев, сжимавших ручку, по двери расползался "полог тишины", а дверь "нагло" светилась ярко-багровым магическим запором. Наталия! Каким-то образом она добралась до соперницы и её малыша. Точно Ирана помогла, больше никак.
Мы, оцепенев, смотрели друг на друга. А в дверях ванны, вцепившись в косяк белыми пальцами, стояла плачущая Птичка.
- Ой, мамочка! - тоненько завизжала Даша, сгибаясь и обхватывая руками живот.
Тряхнув головой, будто сбросив чары, Жанна подошла к ней и, подхватив под мышки, помогла дойти до кровати.
Поскуливающая Фрея несколько раз дёрнула ручку двери, а потом стала изо всех сил стучать по двери кулачками. Ещё несколько девочек подбежали к ней и тоже стали стучать.
Жанна подошла ко мне и спросила:
- Твоя магия что-нибудь может?
Я напряглась, пытаясь вспомнить наши уроки с Натальей, но шум и крики мне мешали.
- Да уймитесь вы! - рявкнула я на девчонок. - Это не поможет! - и тише добавила: - Нас заперли магией. - и шепотом добавила для Жанны: - я попробую...
Девушка согнала всех на дальние кровати и, велев молчать и молиться, вернулась ко мне. И уставилась на меня в ожидании. Я же только учусь! Я ничего не знаю! Мне только двенадцать лет! Не могу я...
Птичка снова пронзительно закричала, Жанна толкнула меня в плечо.
- Думай быстрей!
Я закрыла глаза и стала рисовать руну спокойствия в воздухе, теперь немного силы, теперь потянуть, принять, подождать...Я сделала ошибку - руна не сработала. Вдох-выдох, вдох-выдох. И вдруг на меня будто морозом накатило. Сердце стало биться ровно и медленно - я слышала каждый его удар, дыхание стало спокойным, кожа сухой.
Когда я открыла глаза, уже знала, что делать. Не зря же тайком срисовывала руны здоровья. Правда о родах было немного.
Подойдя к Даше, я помогла ей лечь, и совершенно не беспокоясь о ней, сделала первую руну - успокоить. Заварила мать-траву из пакетика старухи-ведьмы. Отдав кружку Жанне, чтобы поила Дашу, я пошла к девчонкам. Мне нужна была сила, и я знала у кого её взять. Девчонки испуганно смотрели на меня и жались друг к другу.
Через неделю, после того, как я стала ходить к Орловой, меня скрутило. Невыносимая боль выворачивала кости, внутри всё горело, я орала несколько часов, пока Ирана не позвала Наталию. Осмотрев меня, та быстро ушла, и очень быстро вернулась с толстеньким низеньким мужчиной. Он оказался ювелиром. Надев на меня цепь с крупным синим камнем, он прямо на мне запаял её концы, оставив на моей шее сзади сильный ожог. Наталия пояснила, что, когда Ирод забирал у меня силу, я, не понимая, что делаю, начинала заполнять то, что она назвала резервом. Так как я привыкла это делать, то и сейчас сделала, переполнив этот самый резерв, и сила стала рвать меня. Теперь я ношу сапфир, это тот самый синий камень, который служит накопителем, забирая у меня силу. Потом Наталия забирает из него. Что и сделала вчера. У меня почти нет силы.
Первой из толпы я выдернула малышку Фрею, её магия водная, мне подходит. Глядя на меня круглыми от ужаса глазами, девочка стала отбиваться и звать Жанну.
- Ты чего творишь? - сильная рука, схватив меня за плечо, отшвырнула от Фреи.
- Мне нужна сила. - спокойно сказала я, доставая из-под ворота камень
Жанна укоризненно смотрела мне в глаза, но я не чувствовала стыда за то, что делаю. Мне нужна сила.
Видимо что-то поняв, девушка тихо переговорила с Фреей и подвела её ко мне, держа за руку. Девочка, продолжая жаться к Жанне, осторожно взяла в руки камень и закрыла глаза.
- Не вздумай её обидеть! - пригрозила мне Жанна
Девочки подходили по очереди, понемногу камень наполнялся, и наконец я сказла:
- Хватит.
И они испуганной стайкой отшатнулись от меня.
Взмокшая, уставшая Птичка смотрела на меня обречённо. Она уже не верила ни уговорам Жанны, твердившей, что всё будет хорошо. Ни молитвам девчонок. Ни мне с моей магией. У неё просто не было сил вытолкнуть ребёнка.
Я объясняла Жанне, что буду делать, как ляжет руна, а она смотрела на меня, как на убийцу.
- Отойди! - раздался низкий голос, и мощная ладонь отодвинула Жанну в сторону, вместо неё передо мной встала девушка из недавно привезённых. Крупная, сильная, с широкими плечами и большими руками, и не скажешь, что ей всего пятнадцать. Я и голоса-то её ни разу не слышала.
Нахмурив брови, она выслушала меня. Потом подошла к Птичке, по пути захватив несколько подушек и сдёрнув простынь, деловито приподняла её, подложив подушки под спину, согнула ей в коленях ноги и накинула сверху простынь. Сделав это она повернулась ко мне и приказала:
- Давай! А то дитё задохнется...
Повязывающая руна развернулась, и подтолкнувшись под Птичку, опоясала её ниже груди, понемногу добавляя силу я потянула. Птичка закричала. На её лбу вспухли синие жилы, она упёрлась в край кровати руками и выгнулась...И обмякла.
- Дитё задницей идёт. Плохо. Давай ещё. И до конца...
И я потянула, выкладываясь. Раздался едва слышный щелчок. Девушка, сидевшая возле ног Птички, выругалась.
- Плечико свихнулось.
У неё на руках лежал малыш.
И вдруг она подняла ребёнка за ножки, головкой вниз. И прижалась губами к его носику, сплюнула прямо на пол, ещё раз прижалась, сплюнула. Перевернула малыша, положила на животик, низко головкой, и слегка стукнула по спинке, из ротика малыша выпал какой-то комок, и ребёнок закричал. Слабенько, но закричал.
Девушка снова перевернула его, уложила на свои колени и зубами перегрызла то, что торчало из животика ребёнка. Она ещё что-то делала, а потом повернулась ко мне и сказала:
- Чё стоишь? Девку кормить надо, а мать...
Я приблизилась к Даше, она лежала вся бледная, с закрытыми глазами. Силу я больше не держала, руны укрепления одна за другой ложились как попало, на тело моей подруги. Некоторые из них были кривые, они не помогут, но и не повредят. Вместе с силой, которая уходила, перестала работать руна спокойствия. Меня трясло, пот тёк и по лицу, и по спине. Я стала понимать, что натворила. Я ведь могла убить Птичку и её малыша. Я рисовала эти руны много раз, но руна без силы, это так. А тут я дала ещё и силу, отобрав её у подруг. Руки дрожали и у меня больше ничего не получалось.
Прикусив сильно, аж до крови, губу, я нарисовала ударную руну, и толкнула её на дверь. Изо всех сил...Та девочка, двухстхийница, добавила огонь. Раздался грохот, дверь разлетелась в щепки.
И Жанна послала Фрею за сестрой Симой.
Трогать Птичку мы боялись.
В комнате стояла тишина. А девочки старательно не смотрели на меня.
Жанна и новенькая, которую зовут Залия, помогли с трудом идущей Птичке добраться до лекарской. Сестра Сима несла малышку. А я шла рядом с ней, оставаться в комнате мне не хотелось.
В лекарской монахиня быстро нагрела воды и искупала девочку. И мы наконец могли посмотреть на неё. Совсем крохотная, две ладони сестры Симы - вот и она вся. Надо же, а у Даши такой живот был, а ребёнок маленький. Светлые волосики на головке, голубенькие глазки и тоненькие ручки, одну из которых монахиня сейчас щупала. Она нажала на плечико и что-то сделала, щелкнуло, и малышка запищала. Девочка была худенькая, прямо косточки видно, но, по-моему, очень красивая.
- Иди за батюшкой. - вдруг сказала сестра Сима Жанне, та кивнула и тут же побежала у двери. - Да скажите девочкам, пусть в комнате приберут. - успела ещё добавить монахиня, и дверь за Жанной закрылась.
- А зачем батюшка?
- Ребёночек слабенький. Если помрёт, так хоть поименовать успеют. - пояснила мне Залия.
Монахиня махнула на неё полотенцем.
- Не гоже вслух, при родившей.
Мы все посмотрели на Птичку, а она...спала. Женщина ойкнула и кинулась её будить, приговаривая:
- Нельзя спать, Дашенька, нельзя. Просыпайся, милая.Давай-давай, открой глазки.
- Можа уснуть и не проснуться, - на ухо прошептала мне Залия. - Обязательно надоть покормить дитё попервости.
Она помогла монахине посадить Птичку на кровати, и Даша с полузакрытыми глазами взяла на руки пищащую малышку. А девушка и сестра Сима встали возле неё и я ничего не видела из-за них, пришлось подойти поближе.
Э то так...красиво, когда малыш кушает.
Девочка так и заснула, у груди мамы. И Даша заснула.
Залия и монахиня стали убирать, а я села на стул. Мне было грустно. Из всех, кто был тогда в комнате, лишь Залия не испугалась меня. И...
- Залия, ты лекарка?
Она удивлённо взглянула на меня.
- С чего это?
- Ну, ты же... - я махнула рукой в сторону Даши. - Спасла их.
Девушка широко улыбнулась и покраснела.
- Не, детёв я не принимала. Телят было, козлят, один разок жеребёнка, отец на ярмарку, а кобыла жеребиться надумала.
- Так ты не знала что делать?
- Ну-у, знаешь...Всё родят одинаково. Что люди, что коровы...А у поросят часто ноздрюшки забиваются, чистить надо. И у девки носик забит был, да и в горло попало. Эта, - она с осуждением взглянула на Дашу, - сидела много, вот живот и слабый стал. Ходить надоть, когда в тягости. А то, ей родить, а она и напрягстись не смогла. Живот надо будет перевязать полотном, - неожиданно добавила она, - а то отвиснет.
Я посмотрела на сестру Симу, но она спокойно убирала разбросанные тряпки. Видимо, не видела ничего странного в словах девушки. Хотя, Даша и её дочь живы, какая теперь разница, как Залия смогла это сделать...
Отец Олег пришёл, когда в лекарской было уже чисто, а мы сидели и пили чай. Жанна с ним не пришла, как сказал батюшка, они зашли сначала в нашу комнату, чтобы успокоить девочек, и Жанна осталась, чтобы наладить уборку, придёт чуть позже.
На те часы, что я провожу в доме Орловой, она выгоняет прислугу, боится что кто-нибудь подслушает нас.
А бояться ей есть чего. Две недели назад она села в кресло и, заставив меня встать перед ней, долго смотрела мне в лицо, а потом сказала:
- Ты быстро учишься, Рани. Возможно твоим отцом был сильный маг и твой талант от него. Много ли знаний ты хочешь получить от меня?
Не подумав, я выпалила:
- Все!
Она улыбнулась, напомнив мне кошку, поймавшую мышь. Почему-то я сразу поняла, что она поймала меня в ловушку. Вот только в какую?
Долго гадать не пришлось. Она достала из кармана какой-то предмет и потребовала:
- Дай руку!
Когда я выполнила, она перевернула мою ладонь и положила небольшой камушек мне на то место, где бьётся жилка. Камень зашипел, обжигая мне руку, но Орлова держала крепко, не давая мне сбросить его. А потом он как бы растаял, а на том месте оказалась руна на коже.
- Это знак магической клятвы. Добровольно протянув руку, ты дала мне клятву не рассказывать никому и ничего из того, что узнаешь от меня. Нарушение клятвы - мгновенная смерть. Ты запомнила, Рани?
- Да.
И она стала учить меня запретной магии. Магии на крови.
Попервости я боялась, а потом, поговорив о магии с отцом Олегом, поняла. Сама магия, любая, не зло. Зло делают люди, использующие магию. А раз от меня зависит, что я буду делать, то я буду стараться делать добро.
Когда я вернулась в приют, ко мне подошла Жанна. Посмотрев на меня, она поморщилась. Знаю...Я видела себя сегодня в зеркале у Наталии. Синяки под глазами такие будто меня побили. Я всё время хочу спать. Сегодня, когда я уходила от Орловой у ворот столкнулась с Лиром, и он велел извозчику отвести меня. Так я и заснула в повозке. Мужчина с трудом добудился меня. И нечего на меня так смотреть...
- Я отказалась от заказа. - сообщила мне девушка.
С ума сошла! Скоро зимние балы, самое время зарабатывать!
- Я сказала, что ты приболела и сможешь плести только через неделю. Тебе надо выспаться, иначе ты упадёшь когда-нибудь в сугроб и замёрзнешь. И не спорь! - пресекла она мою попытку возмутиться. - Будешь спать.
Я просто обняла девушку. Что тут говорить-то...
Последнее время все дела в приюте ведёт Ольга. Ирана и Марда были заняты постоянно заняты. Прошёл ещё месяц, и то, о чём говорили шёпотом свершилось: Марда вышла замуж. И мы вздохнули с облегчением.
Ещё месяц - время летит как-то незаметно и быстро. И подслушавшая Фрея рассказала, что у Марды не всё так хорошо, как ей хотелось. Наша фурия стала третьей женой богатого купца, прихожанина Сияющего, и за первую неделю своего замужества уже четыре раза прибегала к матери жаловаться. Первые жёны, уже родившие мужу детей, сделали из неё няньку и служанку. А работать она не умеет, и не любит. И её наказывают, розгами. Так у них принято.
Может это и нехорошо, но мы порадовались тому, что Марда получила своё - пусть попробует как это, когда тебя бьют.
Из нашей комнаты убрали стол и сдвинули кровати, принесли ещё четыре. Три девушки из приюта ушли, им исполнилось семнадцать. А к нам поселили ещё шестерых: пять магичек, где их Ирана только находит? И одну без магии.
Одна из магичек, совсем кроха, оказалась двухстихийницей, как мне потом объяснила Наталия, это редкость - первый случай в её жизни. А Иродин ошибся при определении. А она, испугавшись его, когда он забирал у неё силу, вспыхнула, и маг загорелся.
Теперь на него смотреть невозможно, какой он страшный стал. Орлова пыталась ему хоть как-то помочь, раны-то вылечила, а рожу исправить не смогла. Как говорит батюшка, иногда лицо и внутренний мир похожи - и натура отражается на внешности, показывая окружающим пороки человека. Батюшка так красиво говорит. И понятно. Вот теперь внешне Ирод похож на свою сволочную натуру. Пусть так и ходит.
Как мне нравится ходить на занятия к отцу Олегу. Он помогает нам заучивать новые слова, учит правильно вести себя за столом, поправляет, когда мы говорим неправильно, а уж сколько он рассказывает интересного о странах, знаменитых людях, природе. А со мной и ещё тремя девочками занимается математикой - слово-то какое важное. Ольга, которая узнала о наших занятиях, приходит, чтобы напомнить - пора в приют, а то мы бы и поселились в домике у батюшки. Это я шучу.
Птичка становится всё толще и толще. Сейчас, прикоснувшись к её животу, можно поймать крохотную ручку или ножку, толкнувшую изнутри. Ирана, глядя на неё становится всё мрачнее и мрачнее. Да и Наталия, недавно, первый раз спросила у меня - растёт ли ребёнок Птички.
Свир по секрету сообщил мне, что у них с Жанной назначен день свадьбы. Они пойдут в храм накануне ухода девушки из приюта. Отец Олег уже "выкрикивал" их имена на службе. Это делается, что, если кто-то уже в браке, то знающие должны сказать батюшке. Вот же ж, Жанна...Всё в тайне держит.
Когда я спросила у Свира почему я не слышала их имён, сказал, что "кричат" настоящие имена - Иоанна и...Сэрвайндириэль. Покраснев...Свир покраснел! Мужчина пояснил, что к ушастым никакого отношения не имеет, это его матушка выдумала, так как родила его без мужа. Ну, это-то имя мы все слышали...Прихожане долго оглядывались, что бы увидеть о ком "кричит" батюшка.
Последнее время как-то всё стало слишком спокойно и тихо. А меня знобит. Я не могу понять почему, но предчувствие беды тревожит меня всё сильней и сильней...
- Жанна! Жанна!
На лице Птички - ужас, а на подоле платья расплывается мокрое пятно. Как же так? Ей только через два месяца рожать!
Фрея метнулась к дверям и заорала:
- Мы закрыты!
Я, как во сне, повернулась к ней. От её пальцев, сжимавших ручку, по двери расползался "полог тишины", а дверь "нагло" светилась ярко-багровым магическим запором. Наталия! Каким-то образом она добралась до соперницы и её малыша. Точно Ирана помогла, больше никак.
Мы, оцепенев, смотрели друг на друга. А в дверях ванны, вцепившись в косяк белыми пальцами, стояла плачущая Птичка.
- Ой, мамочка! - тоненько завизжала Даша, сгибаясь и обхватывая руками живот.
Тряхнув головой, будто сбросив чары, Жанна подошла к ней и, подхватив под мышки, помогла дойти до кровати.
Поскуливающая Фрея несколько раз дёрнула ручку двери, а потом стала изо всех сил стучать по двери кулачками. Ещё несколько девочек подбежали к ней и тоже стали стучать.
Жанна подошла ко мне и спросила:
- Твоя магия что-нибудь может?
Я напряглась, пытаясь вспомнить наши уроки с Натальей, но шум и крики мне мешали.
- Да уймитесь вы! - рявкнула я на девчонок. - Это не поможет! - и тише добавила: - Нас заперли магией. - и шепотом добавила для Жанны: - я попробую...
Девушка согнала всех на дальние кровати и, велев молчать и молиться, вернулась ко мне. И уставилась на меня в ожидании. Я же только учусь! Я ничего не знаю! Мне только двенадцать лет! Не могу я...
Птичка снова пронзительно закричала, Жанна толкнула меня в плечо.
- Думай быстрей!
Я закрыла глаза и стала рисовать руну спокойствия в воздухе, теперь немного силы, теперь потянуть, принять, подождать...Я сделала ошибку - руна не сработала. Вдох-выдох, вдох-выдох. И вдруг на меня будто морозом накатило. Сердце стало биться ровно и медленно - я слышала каждый его удар, дыхание стало спокойным, кожа сухой.
Когда я открыла глаза, уже знала, что делать. Не зря же тайком срисовывала руны здоровья. Правда о родах было немного.
Подойдя к Даше, я помогла ей лечь, и совершенно не беспокоясь о ней, сделала первую руну - успокоить. Заварила мать-траву из пакетика старухи-ведьмы. Отдав кружку Жанне, чтобы поила Дашу, я пошла к девчонкам. Мне нужна была сила, и я знала у кого её взять. Девчонки испуганно смотрели на меня и жались друг к другу.
Через неделю, после того, как я стала ходить к Орловой, меня скрутило. Невыносимая боль выворачивала кости, внутри всё горело, я орала несколько часов, пока Ирана не позвала Наталию. Осмотрев меня, та быстро ушла, и очень быстро вернулась с толстеньким низеньким мужчиной. Он оказался ювелиром. Надев на меня цепь с крупным синим камнем, он прямо на мне запаял её концы, оставив на моей шее сзади сильный ожог. Наталия пояснила, что, когда Ирод забирал у меня силу, я, не понимая, что делаю, начинала заполнять то, что она назвала резервом. Так как я привыкла это делать, то и сейчас сделала, переполнив этот самый резерв, и сила стала рвать меня. Теперь я ношу сапфир, это тот самый синий камень, который служит накопителем, забирая у меня силу. Потом Наталия забирает из него. Что и сделала вчера. У меня почти нет силы.
Первой из толпы я выдернула малышку Фрею, её магия водная, мне подходит. Глядя на меня круглыми от ужаса глазами, девочка стала отбиваться и звать Жанну.
- Ты чего творишь? - сильная рука, схватив меня за плечо, отшвырнула от Фреи.
- Мне нужна сила. - спокойно сказала я, доставая из-под ворота камень
Жанна укоризненно смотрела мне в глаза, но я не чувствовала стыда за то, что делаю. Мне нужна сила.
Видимо что-то поняв, девушка тихо переговорила с Фреей и подвела её ко мне, держа за руку. Девочка, продолжая жаться к Жанне, осторожно взяла в руки камень и закрыла глаза.
- Не вздумай её обидеть! - пригрозила мне Жанна
Девочки подходили по очереди, понемногу камень наполнялся, и наконец я сказла:
- Хватит.
И они испуганной стайкой отшатнулись от меня.
Взмокшая, уставшая Птичка смотрела на меня обречённо. Она уже не верила ни уговорам Жанны, твердившей, что всё будет хорошо. Ни молитвам девчонок. Ни мне с моей магией. У неё просто не было сил вытолкнуть ребёнка.
Я объясняла Жанне, что буду делать, как ляжет руна, а она смотрела на меня, как на убийцу.
- Отойди! - раздался низкий голос, и мощная ладонь отодвинула Жанну в сторону, вместо неё передо мной встала девушка из недавно привезённых. Крупная, сильная, с широкими плечами и большими руками, и не скажешь, что ей всего пятнадцать. Я и голоса-то её ни разу не слышала.
Нахмурив брови, она выслушала меня. Потом подошла к Птичке, по пути захватив несколько подушек и сдёрнув простынь, деловито приподняла её, подложив подушки под спину, согнула ей в коленях ноги и накинула сверху простынь. Сделав это она повернулась ко мне и приказала:
- Давай! А то дитё задохнется...
Повязывающая руна развернулась, и подтолкнувшись под Птичку, опоясала её ниже груди, понемногу добавляя силу я потянула. Птичка закричала. На её лбу вспухли синие жилы, она упёрлась в край кровати руками и выгнулась...И обмякла.
- Дитё задницей идёт. Плохо. Давай ещё. И до конца...
И я потянула, выкладываясь. Раздался едва слышный щелчок. Девушка, сидевшая возле ног Птички, выругалась.
- Плечико свихнулось.
У неё на руках лежал малыш.
И вдруг она подняла ребёнка за ножки, головкой вниз. И прижалась губами к его носику, сплюнула прямо на пол, ещё раз прижалась, сплюнула. Перевернула малыша, положила на животик, низко головкой, и слегка стукнула по спинке, из ротика малыша выпал какой-то комок, и ребёнок закричал. Слабенько, но закричал.
Девушка снова перевернула его, уложила на свои колени и зубами перегрызла то, что торчало из животика ребёнка. Она ещё что-то делала, а потом повернулась ко мне и сказала:
- Чё стоишь? Девку кормить надо, а мать...
Я приблизилась к Даше, она лежала вся бледная, с закрытыми глазами. Силу я больше не держала, руны укрепления одна за другой ложились как попало, на тело моей подруги. Некоторые из них были кривые, они не помогут, но и не повредят. Вместе с силой, которая уходила, перестала работать руна спокойствия. Меня трясло, пот тёк и по лицу, и по спине. Я стала понимать, что натворила. Я ведь могла убить Птичку и её малыша. Я рисовала эти руны много раз, но руна без силы, это так. А тут я дала ещё и силу, отобрав её у подруг. Руки дрожали и у меня больше ничего не получалось.
Прикусив сильно, аж до крови, губу, я нарисовала ударную руну, и толкнула её на дверь. Изо всех сил...Та девочка, двухстхийница, добавила огонь. Раздался грохот, дверь разлетелась в щепки.
И Жанна послала Фрею за сестрой Симой.
Трогать Птичку мы боялись.
В комнате стояла тишина. А девочки старательно не смотрели на меня.
Жанна и новенькая, которую зовут Залия, помогли с трудом идущей Птичке добраться до лекарской. Сестра Сима несла малышку. А я шла рядом с ней, оставаться в комнате мне не хотелось.
В лекарской монахиня быстро нагрела воды и искупала девочку. И мы наконец могли посмотреть на неё. Совсем крохотная, две ладони сестры Симы - вот и она вся. Надо же, а у Даши такой живот был, а ребёнок маленький. Светлые волосики на головке, голубенькие глазки и тоненькие ручки, одну из которых монахиня сейчас щупала. Она нажала на плечико и что-то сделала, щелкнуло, и малышка запищала. Девочка была худенькая, прямо косточки видно, но, по-моему, очень красивая.
- Иди за батюшкой. - вдруг сказала сестра Сима Жанне, та кивнула и тут же побежала у двери. - Да скажите девочкам, пусть в комнате приберут. - успела ещё добавить монахиня, и дверь за Жанной закрылась.
- А зачем батюшка?
- Ребёночек слабенький. Если помрёт, так хоть поименовать успеют. - пояснила мне Залия.
Монахиня махнула на неё полотенцем.
- Не гоже вслух, при родившей.
Мы все посмотрели на Птичку, а она...спала. Женщина ойкнула и кинулась её будить, приговаривая:
- Нельзя спать, Дашенька, нельзя. Просыпайся, милая.Давай-давай, открой глазки.
- Можа уснуть и не проснуться, - на ухо прошептала мне Залия. - Обязательно надоть покормить дитё попервости.
Она помогла монахине посадить Птичку на кровати, и Даша с полузакрытыми глазами взяла на руки пищащую малышку. А девушка и сестра Сима встали возле неё и я ничего не видела из-за них, пришлось подойти поближе.
Э то так...красиво, когда малыш кушает.
Девочка так и заснула, у груди мамы. И Даша заснула.
Залия и монахиня стали убирать, а я села на стул. Мне было грустно. Из всех, кто был тогда в комнате, лишь Залия не испугалась меня. И...
- Залия, ты лекарка?
Она удивлённо взглянула на меня.
- С чего это?
- Ну, ты же... - я махнула рукой в сторону Даши. - Спасла их.
Девушка широко улыбнулась и покраснела.
- Не, детёв я не принимала. Телят было, козлят, один разок жеребёнка, отец на ярмарку, а кобыла жеребиться надумала.
- Так ты не знала что делать?
- Ну-у, знаешь...Всё родят одинаково. Что люди, что коровы...А у поросят часто ноздрюшки забиваются, чистить надо. И у девки носик забит был, да и в горло попало. Эта, - она с осуждением взглянула на Дашу, - сидела много, вот живот и слабый стал. Ходить надоть, когда в тягости. А то, ей родить, а она и напрягстись не смогла. Живот надо будет перевязать полотном, - неожиданно добавила она, - а то отвиснет.
Я посмотрела на сестру Симу, но она спокойно убирала разбросанные тряпки. Видимо, не видела ничего странного в словах девушки. Хотя, Даша и её дочь живы, какая теперь разница, как Залия смогла это сделать...
Отец Олег пришёл, когда в лекарской было уже чисто, а мы сидели и пили чай. Жанна с ним не пришла, как сказал батюшка, они зашли сначала в нашу комнату, чтобы успокоить девочек, и Жанна осталась, чтобы наладить уборку, придёт чуть позже.
