– Если бы не твое затмение, я бы год возле тебя кругами ходил, боялся поцеловать! Я же помнил, какая ты неприступная ледяная глыба. К тому же я клятву себе дал, что никогда не женюсь больше. Почти все женщины, добравшись до моего тела, хотели сразу же меня окольцевать.
– Ты боялся, что и я, изощреная мегера, отдавшись тебе, сразу же позарюсь на твою свободу?
– Арман, моя семейная жизнь была не жизнью, а настоящим адом!
– Ты как-то сказал, что женился, потому что она напомнила тебе чем-то меня.
– Так и было. На первый взгляд – ангел небесный. Но она оказалась пародией на тебя. Корчила из себя такую недотрогу: только после свадьбы! Сама же потащилась со мной, в стельку пьяненьким, ко мне домой. Я совсем из ума выжил! И оказалась она не робкой девственницей, а видавшей виды хабалкой. Тут еще моя безупречная маманя со своими принципами морали: «Привёл в дом девушку – женись! Будь честным!» Женился. Мама сглупила, не сказав мне сразу, что заметила: девушка в положении. Решила, что от меня. Не думал, что меня так легко провести! Курила и пила по-настоящему. Я с самого начала решил, что детей нам не нужно, так как понял, что на горизонте уже маячил развод. И никакого от нее потомства не хотелось! Ни разу без резины!
– Это меня не удивляет! От меня наследника тебе тоже долгих пять лет не хотелось! Тоже подозрения вызывала и развод впереди маячил?
– Я же тебя мотивировал! Могла бы быстрее свою докторскую писать! Так вот, продолжаю: Ни разу без резины! Спрашиваю, почему у нее целый месяц после свадьбы месячных нет. Закатывание глаз, заламывание рук, завывания: «Наверно, презерватив был с дефектом!» Живот ещё должен быть плоским, а он уже бугром! Влип я! Нужно было сразу тогда же и развестись! Зачем я тянул? Наверно, потому, что знала больше ста способов. Как в анекдоте: «Знал сто способов, а она показала сто первый.» Родила через шесть месяцев, уверяла, что недоношеный ребенок. Даже смешно: вес 3 800 – недоношеный! И это втюхивать врачу! Я сам зарегистрировал мальчика на ее фамилию и отчество. Отцом себя не записал. Оскорбилась жутко!
Конечно, моя мать не ангел, характер ещё тот, но с первого дня опустить ее на уровень обслуги! Это чересчур! Помыкала ею, покрикивала на нее, когда меня рядом не было. Ласковым голосом просила меня отселить мою мать, купить ей в деревне домик или дачу, пусть там живёт. Слова она не воспринимала, устраивала пьяные скандалы. Можешь себе представить это? А я даже убить её иногда готов был. Глупая, жадная, изворотливая, хитрая. Мальчик с отклонениями в развитии, видно, в пьяном виде зачала. Почему-то ей казалось, что если удалось оказаться в законном браке – это всё. Каждый день требовала что-то, то шубу, то золотую цепочку и кулон с бриллиантом, то туфли, то еще чего-то ей не доставало для нормальной жизни.
Сама из самой затрапезной семьи, в аттестате сплошные тройки, только одна четвёрка – по физкультуре, высшего образования нет. Очень странная семейка! Отец – затюканный не в меру бойкой русской женой казах, простой работяга, занимается ремонтом машин, не алкоголик, но хорошо попивает, мать – горластая буфетчица, тоже не дура выпить. Из-за неё отец бросил жену-казашку с двумя детьми. Потому что буфетчица, якобы, от него забеременела. Ощущение, что мамаша, точно как и Маня, обманным путём мужика на себе женила. Кажется, в Мане не было ни капли азиатской крови. Ведь у её сына не было монгольского пятна. Другие сёстры Мани были похожи на метисок.
Маняша, как только родила своего сына, заявила, что ей нужна помощница и младшая сестра будет жить с нами. Причем, сестра с допотопным зелёным чемоданчиком уже стояла на пороге квартиры. Дал ей погостить три дня, потом усадил с вещичками в машину, отвёз назад к родителям и предупредил, что никто посторонний в моей семье жить не будет. Если очень помощь хотят оказать, то привезу к ним их не справляющуюся с материнскими обязанностями дочь с внуком, пусть у себя дома и помогают. В их доме много помощников.
У меня были все доказательства, что ребёнок не мой. У меня были все доказательства: результат теста ДНК, группа крови, отсутствие монгольского пятна при рождении, рождение через 6 месяцев после свадьбы. Я ждал, когда ему исполнится год. Ей же казалось, что штамп в паспорте и ребёнок привязали меня к ней навеки. Ангел небесный превратился в ведьму. И ДТП произошло по ее вине, в крови обнаружили высокий процент алкоголя. В ее деревне должна была быть свадьба, и ей очень хотелось там блеснуть, показать, что у нее всё в полном ажуре: и муж, и свекровь ее обожают, полный достаток. Даже специально для этой свадьбы сверкающе-переливающееся платье и отливающие перламутром туфли на шпильках купила. Как новогодняя елка золотыми украшениями обвешалась. Видно, ее бывший обзаводился семьей. Хотела блеснуть, ослепить его, заставить пожалеть, что её лишился.
Моя мать предлагала оставить с ней младенца, поехать без него, но она грубо осекла её. Мне ехать тоже не хотелось, так она накануне устроила грандиозный скандал. И тут, как по заказу, позвонили перед самым отъездом и приказали срочно приехать на экстренную операцию какой-то важной личности. Кем бы он ни был, а спасать человека надо! Никаких дурных предчувствий не было, не думал, что обрекаю мать на смерть! Омрачил я ей последние два года жизни, виноват перед ней! Она и сама свою жизнь донельзя испоганить сумела, так я еще напоследок добавил. Я ведь даже не имел представления, как должна жить нормальная семья. Мать с отцом постоянно то ругались, то мирились. Итальянские страсти!
Когда я заскакивал к вам, якобы, на урок танцев, твоя мама просто умиляла и восхищала меня. У отца твоего, надо сказать, характер еще тот! К тому же он недолюбливал меня. У нас несколько раз могла вспыхнуть ссора, но она, прямо как огнетушитель между двух огней, то на меня пену плеснет – улыбнется, взглядом остановит, то на Алеке успокоительной пеной капнет и притушит – нежно к мужу прислонится, улыбнётся, рукой по плечу проведет, внимание его рассеет, взгляд смягчит. Видно, это прирожденный дар. Этого ни у мамы моей, ни, естественно, у моей придурочной первой жены не было. Ты тоже большая любительница грудью свои гендерные права отстаивать! Хотя кто их у тебя пытался отнять?
Жена и мальчик скончались сразу. Их тела с искореженой машиной я отвез к ее родителям, машину оставил, дал деньги на погребение, памятник, проведение всех необходимых мероприятий, объяснив, что не смогу присутствовать, буду полностью заниматься здоровьем матери. Мама протянула всего четыре месяца. Так и не сумела справиться со всеми последствиями травм, тихо угасла. И знаешь, что она время от времени повторяла? «Извини, что я её навязала тебе, я ведь подумала, что она от тебя ждёт ребёнка! Я так счастлива, что ты так легко от нее отделался, сынок!»
Твои родители информацию обо мне из разных источников собирали. Характеристика для папы – это моё аморальное поведение во время брачного периода: я бесился, пил, гулял с разными девицами, являлся домой под утро, всё верно. Бахыт Алдияровна же собрала сведения о раскаявшемся грешнике, который разве только по пятницам в мечеть не ходит, живёт и дышит только работой. Я чувствовал себя убийцей родной матери и должен был отработать свой смертный грех – спасти как можно больше людей.
– И встретились на завьюженой улице два несчастья! – не сдержалась я, а потом неожиданно добавила:
– Когда мы только поженились, я, зная, что ты очень порочный, безнравственный мужчина с бесстыдным, грязным прошлым, пропустивший через себя десятки растленных, распутных, развратных баб, боялась, что ты предложишь мне сделать тебе минет. Мне несколько раз это даже во сне приснилось: я, с выпучеными красными глазами, готовыми выпасть из орбит, потоками слез, пота и соплей на лице, сижу с твоим членом во рту, задыхаясь. И каждый раз во время критических дней меня не покидал страх, что ты попросишь меня сделать то, что умело делает каждая придорожная шлюха.
– Почему у тебя такое отношение к минету, можешь объяснить?
– Могу. В студенческие годы я с подругой отправилась, прихватив денежки, в ГУМ, чтобы купить что-нибудь импортное. Магазины для выполненения плана в конце месяца «выбрасывали» дефицитные товары. Деньги, чтобы никто не «свистнул», были у меня в ладанке на шее, в сумочке кошелек буквально с копейками. Отирались мы в толпе, в очереди толкались, «отхватили» даже что-то, а когда мы выбрались в сторонку, я заметила, что на моей черной юбочке какая-то непонятная слизь. «Какой-то тип всё ко мне примазывался, я думала, что он на кошелек прицелился! Это он, сволочь, от злости, что не добрался до него, на меня высморкался!» «Да, я его тоже заметила. Он с закрытыми глазами нюхал твои волосы. Так это не сопли!» – сказала Найка. Мы пошли в туалет, и я с отвращением отмывала юбку, и тут подруга добавила: «Что тебя так корёжит? При минете это с удовольствием глотают.» Тут меня чуть не вывернуло наизнанку!
– Зачем мне заставлять тебя делать то, что тебе явно кажется противоестественным и неприемлемым? Мы ведь четверть века прекрасно обходились без этого? – засмеялся он, будто бы не расслышав мое высказывание о мусорном ведре, оставил его без внимания. – Понимаешь, я тебя просто люблю.
– Да, понимаю, незамысловато, незатейливо, без всяких премудростей, совсем простенько!
Снова никакой реакции на мою едкость! Сколько выдержки ему нужно было, чтобы не ответить мне колкостью!
– Хотя, учитывая мое ослабленное физическое состояние, могла бы разок попытаться доставить мне удовольствие. Я уже совсем окаменел. Можно, я всё-таки облегчу вместе с тобой свои страдания? Старинным дедовским способом, простенько?
– Ты обратил внимание, что мы перестали разговаривать в постели?
– И правда! Моя трепетная и колкая девочка! Я тебе давно не говорил, что я так люблю гладить твой животик! Он у тебя такой нежный и гладкий, как сливочное масло! (Вот противный! Знает ведь, что вся жизнь моя положена на алтарь борьбы за твёрдый и крепкий живот! Ну ладно! Была и есть какая есть, уж мне не быть другой – с прессом с кубиками!)
– Ага, и как гофрированная бумага, да? А насчет пупка почему ничего не говоришь?
– Дома проверю, сколько унций орехового масла может твой пуп вместить. И бедра твои хоть и не как куча песка, но меня вполне устраивают. А попка у тебя твёрдая, как орешек! (Вот это уже приятно!)
– Слава богу, что не как желе! Но что-то разговоры как у малышей в песочнице: попка, пупок...
– Теперь твоя очередь!
– Я не буду по-детски лепетать! По-взрослому: я даже не подозревала, что это так тяжело – потерять тебя! Не буду отправлять тебя в дом престарелых!
– Мы давно единое целое! Туда – только за ручку с тобой! Потерять – это резать по живому. Достаточно разговоров? Давай перейдем к делу!
Что ему на это ответить? Что я и сама уже расквасилась, раскиселилась, рассиропилась и потекла в три ручья? Я имею в виду, что слёзы полились. Я развожу приклевшиеся друг к другу колени и нежно провожу ступнями по его икрам и выше.
А потом во время релаксации Марлену в голову приходит блестящая идея:
– Давай после приезда проведём нашу серебряную свадьбу с близкими друзьями!
– Так до нее еще больше чем полгода, почти год!
– Ничего страшного! В день свадьбы арбузов не будет! Поедем на Или с палатками и там отпразднуем! Возьмём 25 астраханских арбузов и приготовим в них крюшон с шампанским, вином или чем-то покрепче. Барашка купим, шашлык сделаем! Хочешь? А настоящую свадьбу день в день, чинно-благородно в ресторане с неспортивными и нерыбацко-охотничьими друзьями и коллегами. Или что мелочиться, всех пригласим! У нас ведь толковой свадьбы и не было.
– Хочу с арбузами! Но не все «крюшонить»! Пусть будут и безалкогольные арбузики!
В приятной истоме в его объятиях я на всё согласна. Я его люблю и верю, что и он меня любит – тоже так же, что вполне достаточно, или, быть может, даже сильнее.
Навестили мы своих московских друзей, пошатались по Москве и вернулись в родной город, мирные и влюблённые.
– Что означали твои взбрыки? – тихо поинтересовалась у меня мама, когда мы в первую очередь заглянули к ним, чтобы оставить наши подарки и подарки московских друзей, предназначенные им.
– Удалось Чипу и Дейлу помочь друзьям? – с ехидством в голосе спросила нас дочь, подозрительно на нас поглядывая.
Вдруг меня осеняет: уж больно я сердобольная! Больная на голову и сердце! Человеколюбивая! Совсем не «кривожадная», как меня называла моя маленькая дочь, когда не была готова выслушивать мою нравоучительную лекцию. («Ты кривожадная! Я ухожу жить к своей золотой маме!») Что я не успела в Москве сделать? Мне нужно было бы свои яйцеклетки сдать куда следует и заморозить, чтобы сохранился на Земле для науки вид «дура круглая». Надо было его немного помурыжить, помучать, покапризничать. Боком мне папино мужланское воспитание оборачивается. Нет во мне ничего кошачьего – мягонького, но с острыми коготками. Как мужичка, что думаю, то и брякаю в лицо. Всё у меня квадратно-гнездовым способом! Действую по первому же позыву.
А в женщине должна быть загадочная тайна, так называемая изюминка. Вот мамуля моя – это кексик с изюмом! Сиди и ковыряйся до вечера! Во мне же этот сухофрукт начисто отсутствует!
Выходим из мамы-Даниной квартиры. Открываю дверь своей девичьей квартирки, захожу туда и быстро захлопываю дверь. Он не успевает зайти, растерян. Громко спрашивает:
– Ты сюда надолго?
– Иди к себе! Я ещё здесь поживу недельки две-три.
– Я же не виноват! Ты ведь убедилась, – голос как у первоклассника. – И в квартире нашей хлоркой пропахло!
– Жить и вести себя всё-таки надо так, чтобы потом не было мучительно больно и стыдно за бездумно совершённые поступки! Ты помилован, но осадок-то на дне бокала остался! – голосом строгой наставницы назидательно произношу я.
– Не дури!
– Пока-пока!
– Когда ты успела стать такой стервой?!
– Собака бывает кусачей только от жизни собачьей.
Повой, повой, повой на луну, милый мой! Откуда-то взялись чувство мелкого и мстительного удовлетворения, маленькая, но торжествующая радость. И вообще мне хорошо! Схватку с жизнью достойно выдержала: без инсульта!
Расслабляюсь. Московские подруги надарили много всяких разностей для красоты, пообещав первое место на конкурсе за звание красавицы Евразии, не меньше. Скраб понравился, ласковый, соль для ванны приятная. Накладываю на лицо маску. Она зеленая, с отверстиями для глаз и рта, плотно прилипает к коже лица. Если не позеленею, то хороша точно буду. Прилегла в маске с книжкой в руках на диван.
Глава 34. Карлсон вернулся
Глава 34
Карлсон вернулся
Непонятный шорох на балконе. Пугаюсь, со шваброй наперевес бросаюсь к балконной двери. За ней человек! Марлен собственной персоной! Ненормальный! Вспомнил молодость! Не хватало только, чтобы с воем и слезами соскребать его останки с асфальта и замывать мокрое место!
Он тоже пугается. С ужасом смотрит на меня. С трудом раздвигая губы, я прошлёпала ими:
– Тебя каким ветром занесло?
– Ты же живёшь на семи ветрах! Откуда бы ветер ни дул – к тебе заносит.
– Надо бы застеклить балкон, чтобы перекрыть доступ всяким залётным Карлсонам! Ну, заходи, коль прилетел! Плюшек захотел что ли?
– Ты боялся, что и я, изощреная мегера, отдавшись тебе, сразу же позарюсь на твою свободу?
– Арман, моя семейная жизнь была не жизнью, а настоящим адом!
– Ты как-то сказал, что женился, потому что она напомнила тебе чем-то меня.
– Так и было. На первый взгляд – ангел небесный. Но она оказалась пародией на тебя. Корчила из себя такую недотрогу: только после свадьбы! Сама же потащилась со мной, в стельку пьяненьким, ко мне домой. Я совсем из ума выжил! И оказалась она не робкой девственницей, а видавшей виды хабалкой. Тут еще моя безупречная маманя со своими принципами морали: «Привёл в дом девушку – женись! Будь честным!» Женился. Мама сглупила, не сказав мне сразу, что заметила: девушка в положении. Решила, что от меня. Не думал, что меня так легко провести! Курила и пила по-настоящему. Я с самого начала решил, что детей нам не нужно, так как понял, что на горизонте уже маячил развод. И никакого от нее потомства не хотелось! Ни разу без резины!
– Это меня не удивляет! От меня наследника тебе тоже долгих пять лет не хотелось! Тоже подозрения вызывала и развод впереди маячил?
– Я же тебя мотивировал! Могла бы быстрее свою докторскую писать! Так вот, продолжаю: Ни разу без резины! Спрашиваю, почему у нее целый месяц после свадьбы месячных нет. Закатывание глаз, заламывание рук, завывания: «Наверно, презерватив был с дефектом!» Живот ещё должен быть плоским, а он уже бугром! Влип я! Нужно было сразу тогда же и развестись! Зачем я тянул? Наверно, потому, что знала больше ста способов. Как в анекдоте: «Знал сто способов, а она показала сто первый.» Родила через шесть месяцев, уверяла, что недоношеный ребенок. Даже смешно: вес 3 800 – недоношеный! И это втюхивать врачу! Я сам зарегистрировал мальчика на ее фамилию и отчество. Отцом себя не записал. Оскорбилась жутко!
Конечно, моя мать не ангел, характер ещё тот, но с первого дня опустить ее на уровень обслуги! Это чересчур! Помыкала ею, покрикивала на нее, когда меня рядом не было. Ласковым голосом просила меня отселить мою мать, купить ей в деревне домик или дачу, пусть там живёт. Слова она не воспринимала, устраивала пьяные скандалы. Можешь себе представить это? А я даже убить её иногда готов был. Глупая, жадная, изворотливая, хитрая. Мальчик с отклонениями в развитии, видно, в пьяном виде зачала. Почему-то ей казалось, что если удалось оказаться в законном браке – это всё. Каждый день требовала что-то, то шубу, то золотую цепочку и кулон с бриллиантом, то туфли, то еще чего-то ей не доставало для нормальной жизни.
Сама из самой затрапезной семьи, в аттестате сплошные тройки, только одна четвёрка – по физкультуре, высшего образования нет. Очень странная семейка! Отец – затюканный не в меру бойкой русской женой казах, простой работяга, занимается ремонтом машин, не алкоголик, но хорошо попивает, мать – горластая буфетчица, тоже не дура выпить. Из-за неё отец бросил жену-казашку с двумя детьми. Потому что буфетчица, якобы, от него забеременела. Ощущение, что мамаша, точно как и Маня, обманным путём мужика на себе женила. Кажется, в Мане не было ни капли азиатской крови. Ведь у её сына не было монгольского пятна. Другие сёстры Мани были похожи на метисок.
Маняша, как только родила своего сына, заявила, что ей нужна помощница и младшая сестра будет жить с нами. Причем, сестра с допотопным зелёным чемоданчиком уже стояла на пороге квартиры. Дал ей погостить три дня, потом усадил с вещичками в машину, отвёз назад к родителям и предупредил, что никто посторонний в моей семье жить не будет. Если очень помощь хотят оказать, то привезу к ним их не справляющуюся с материнскими обязанностями дочь с внуком, пусть у себя дома и помогают. В их доме много помощников.
У меня были все доказательства, что ребёнок не мой. У меня были все доказательства: результат теста ДНК, группа крови, отсутствие монгольского пятна при рождении, рождение через 6 месяцев после свадьбы. Я ждал, когда ему исполнится год. Ей же казалось, что штамп в паспорте и ребёнок привязали меня к ней навеки. Ангел небесный превратился в ведьму. И ДТП произошло по ее вине, в крови обнаружили высокий процент алкоголя. В ее деревне должна была быть свадьба, и ей очень хотелось там блеснуть, показать, что у нее всё в полном ажуре: и муж, и свекровь ее обожают, полный достаток. Даже специально для этой свадьбы сверкающе-переливающееся платье и отливающие перламутром туфли на шпильках купила. Как новогодняя елка золотыми украшениями обвешалась. Видно, ее бывший обзаводился семьей. Хотела блеснуть, ослепить его, заставить пожалеть, что её лишился.
Моя мать предлагала оставить с ней младенца, поехать без него, но она грубо осекла её. Мне ехать тоже не хотелось, так она накануне устроила грандиозный скандал. И тут, как по заказу, позвонили перед самым отъездом и приказали срочно приехать на экстренную операцию какой-то важной личности. Кем бы он ни был, а спасать человека надо! Никаких дурных предчувствий не было, не думал, что обрекаю мать на смерть! Омрачил я ей последние два года жизни, виноват перед ней! Она и сама свою жизнь донельзя испоганить сумела, так я еще напоследок добавил. Я ведь даже не имел представления, как должна жить нормальная семья. Мать с отцом постоянно то ругались, то мирились. Итальянские страсти!
Когда я заскакивал к вам, якобы, на урок танцев, твоя мама просто умиляла и восхищала меня. У отца твоего, надо сказать, характер еще тот! К тому же он недолюбливал меня. У нас несколько раз могла вспыхнуть ссора, но она, прямо как огнетушитель между двух огней, то на меня пену плеснет – улыбнется, взглядом остановит, то на Алеке успокоительной пеной капнет и притушит – нежно к мужу прислонится, улыбнётся, рукой по плечу проведет, внимание его рассеет, взгляд смягчит. Видно, это прирожденный дар. Этого ни у мамы моей, ни, естественно, у моей придурочной первой жены не было. Ты тоже большая любительница грудью свои гендерные права отстаивать! Хотя кто их у тебя пытался отнять?
Жена и мальчик скончались сразу. Их тела с искореженой машиной я отвез к ее родителям, машину оставил, дал деньги на погребение, памятник, проведение всех необходимых мероприятий, объяснив, что не смогу присутствовать, буду полностью заниматься здоровьем матери. Мама протянула всего четыре месяца. Так и не сумела справиться со всеми последствиями травм, тихо угасла. И знаешь, что она время от времени повторяла? «Извини, что я её навязала тебе, я ведь подумала, что она от тебя ждёт ребёнка! Я так счастлива, что ты так легко от нее отделался, сынок!»
Твои родители информацию обо мне из разных источников собирали. Характеристика для папы – это моё аморальное поведение во время брачного периода: я бесился, пил, гулял с разными девицами, являлся домой под утро, всё верно. Бахыт Алдияровна же собрала сведения о раскаявшемся грешнике, который разве только по пятницам в мечеть не ходит, живёт и дышит только работой. Я чувствовал себя убийцей родной матери и должен был отработать свой смертный грех – спасти как можно больше людей.
***
– И встретились на завьюженой улице два несчастья! – не сдержалась я, а потом неожиданно добавила:
– Когда мы только поженились, я, зная, что ты очень порочный, безнравственный мужчина с бесстыдным, грязным прошлым, пропустивший через себя десятки растленных, распутных, развратных баб, боялась, что ты предложишь мне сделать тебе минет. Мне несколько раз это даже во сне приснилось: я, с выпучеными красными глазами, готовыми выпасть из орбит, потоками слез, пота и соплей на лице, сижу с твоим членом во рту, задыхаясь. И каждый раз во время критических дней меня не покидал страх, что ты попросишь меня сделать то, что умело делает каждая придорожная шлюха.
– Почему у тебя такое отношение к минету, можешь объяснить?
– Могу. В студенческие годы я с подругой отправилась, прихватив денежки, в ГУМ, чтобы купить что-нибудь импортное. Магазины для выполненения плана в конце месяца «выбрасывали» дефицитные товары. Деньги, чтобы никто не «свистнул», были у меня в ладанке на шее, в сумочке кошелек буквально с копейками. Отирались мы в толпе, в очереди толкались, «отхватили» даже что-то, а когда мы выбрались в сторонку, я заметила, что на моей черной юбочке какая-то непонятная слизь. «Какой-то тип всё ко мне примазывался, я думала, что он на кошелек прицелился! Это он, сволочь, от злости, что не добрался до него, на меня высморкался!» «Да, я его тоже заметила. Он с закрытыми глазами нюхал твои волосы. Так это не сопли!» – сказала Найка. Мы пошли в туалет, и я с отвращением отмывала юбку, и тут подруга добавила: «Что тебя так корёжит? При минете это с удовольствием глотают.» Тут меня чуть не вывернуло наизнанку!
– Зачем мне заставлять тебя делать то, что тебе явно кажется противоестественным и неприемлемым? Мы ведь четверть века прекрасно обходились без этого? – засмеялся он, будто бы не расслышав мое высказывание о мусорном ведре, оставил его без внимания. – Понимаешь, я тебя просто люблю.
– Да, понимаю, незамысловато, незатейливо, без всяких премудростей, совсем простенько!
Снова никакой реакции на мою едкость! Сколько выдержки ему нужно было, чтобы не ответить мне колкостью!
– Хотя, учитывая мое ослабленное физическое состояние, могла бы разок попытаться доставить мне удовольствие. Я уже совсем окаменел. Можно, я всё-таки облегчу вместе с тобой свои страдания? Старинным дедовским способом, простенько?
– Ты обратил внимание, что мы перестали разговаривать в постели?
– И правда! Моя трепетная и колкая девочка! Я тебе давно не говорил, что я так люблю гладить твой животик! Он у тебя такой нежный и гладкий, как сливочное масло! (Вот противный! Знает ведь, что вся жизнь моя положена на алтарь борьбы за твёрдый и крепкий живот! Ну ладно! Была и есть какая есть, уж мне не быть другой – с прессом с кубиками!)
– Ага, и как гофрированная бумага, да? А насчет пупка почему ничего не говоришь?
– Дома проверю, сколько унций орехового масла может твой пуп вместить. И бедра твои хоть и не как куча песка, но меня вполне устраивают. А попка у тебя твёрдая, как орешек! (Вот это уже приятно!)
– Слава богу, что не как желе! Но что-то разговоры как у малышей в песочнице: попка, пупок...
– Теперь твоя очередь!
– Я не буду по-детски лепетать! По-взрослому: я даже не подозревала, что это так тяжело – потерять тебя! Не буду отправлять тебя в дом престарелых!
– Мы давно единое целое! Туда – только за ручку с тобой! Потерять – это резать по живому. Достаточно разговоров? Давай перейдем к делу!
Что ему на это ответить? Что я и сама уже расквасилась, раскиселилась, рассиропилась и потекла в три ручья? Я имею в виду, что слёзы полились. Я развожу приклевшиеся друг к другу колени и нежно провожу ступнями по его икрам и выше.
А потом во время релаксации Марлену в голову приходит блестящая идея:
– Давай после приезда проведём нашу серебряную свадьбу с близкими друзьями!
– Так до нее еще больше чем полгода, почти год!
– Ничего страшного! В день свадьбы арбузов не будет! Поедем на Или с палатками и там отпразднуем! Возьмём 25 астраханских арбузов и приготовим в них крюшон с шампанским, вином или чем-то покрепче. Барашка купим, шашлык сделаем! Хочешь? А настоящую свадьбу день в день, чинно-благородно в ресторане с неспортивными и нерыбацко-охотничьими друзьями и коллегами. Или что мелочиться, всех пригласим! У нас ведь толковой свадьбы и не было.
– Хочу с арбузами! Но не все «крюшонить»! Пусть будут и безалкогольные арбузики!
В приятной истоме в его объятиях я на всё согласна. Я его люблю и верю, что и он меня любит – тоже так же, что вполне достаточно, или, быть может, даже сильнее.
Навестили мы своих московских друзей, пошатались по Москве и вернулись в родной город, мирные и влюблённые.
– Что означали твои взбрыки? – тихо поинтересовалась у меня мама, когда мы в первую очередь заглянули к ним, чтобы оставить наши подарки и подарки московских друзей, предназначенные им.
– Удалось Чипу и Дейлу помочь друзьям? – с ехидством в голосе спросила нас дочь, подозрительно на нас поглядывая.
Вдруг меня осеняет: уж больно я сердобольная! Больная на голову и сердце! Человеколюбивая! Совсем не «кривожадная», как меня называла моя маленькая дочь, когда не была готова выслушивать мою нравоучительную лекцию. («Ты кривожадная! Я ухожу жить к своей золотой маме!») Что я не успела в Москве сделать? Мне нужно было бы свои яйцеклетки сдать куда следует и заморозить, чтобы сохранился на Земле для науки вид «дура круглая». Надо было его немного помурыжить, помучать, покапризничать. Боком мне папино мужланское воспитание оборачивается. Нет во мне ничего кошачьего – мягонького, но с острыми коготками. Как мужичка, что думаю, то и брякаю в лицо. Всё у меня квадратно-гнездовым способом! Действую по первому же позыву.
А в женщине должна быть загадочная тайна, так называемая изюминка. Вот мамуля моя – это кексик с изюмом! Сиди и ковыряйся до вечера! Во мне же этот сухофрукт начисто отсутствует!
Выходим из мамы-Даниной квартиры. Открываю дверь своей девичьей квартирки, захожу туда и быстро захлопываю дверь. Он не успевает зайти, растерян. Громко спрашивает:
– Ты сюда надолго?
– Иди к себе! Я ещё здесь поживу недельки две-три.
– Я же не виноват! Ты ведь убедилась, – голос как у первоклассника. – И в квартире нашей хлоркой пропахло!
– Жить и вести себя всё-таки надо так, чтобы потом не было мучительно больно и стыдно за бездумно совершённые поступки! Ты помилован, но осадок-то на дне бокала остался! – голосом строгой наставницы назидательно произношу я.
– Не дури!
– Пока-пока!
– Когда ты успела стать такой стервой?!
– Собака бывает кусачей только от жизни собачьей.
Повой, повой, повой на луну, милый мой! Откуда-то взялись чувство мелкого и мстительного удовлетворения, маленькая, но торжествующая радость. И вообще мне хорошо! Схватку с жизнью достойно выдержала: без инсульта!
Расслабляюсь. Московские подруги надарили много всяких разностей для красоты, пообещав первое место на конкурсе за звание красавицы Евразии, не меньше. Скраб понравился, ласковый, соль для ванны приятная. Накладываю на лицо маску. Она зеленая, с отверстиями для глаз и рта, плотно прилипает к коже лица. Если не позеленею, то хороша точно буду. Прилегла в маске с книжкой в руках на диван.
Глава 34. Карлсон вернулся
Глава 34
Карлсон вернулся
Непонятный шорох на балконе. Пугаюсь, со шваброй наперевес бросаюсь к балконной двери. За ней человек! Марлен собственной персоной! Ненормальный! Вспомнил молодость! Не хватало только, чтобы с воем и слезами соскребать его останки с асфальта и замывать мокрое место!
Он тоже пугается. С ужасом смотрит на меня. С трудом раздвигая губы, я прошлёпала ими:
– Тебя каким ветром занесло?
– Ты же живёшь на семи ветрах! Откуда бы ветер ни дул – к тебе заносит.
– Надо бы застеклить балкон, чтобы перекрыть доступ всяким залётным Карлсонам! Ну, заходи, коль прилетел! Плюшек захотел что ли?
