Видишь ли, Элизабет, публика считает, что артист должен быть безупречен: даже если над песней рыдают толпы, певец обязан оставаться невозмутимым до самого конца. Может лишь изображать грусть, но не грустить. А ещё мне кажется, ты активный эмпат.
- Активный? – не поняла формулировку, на всякий случай настораживаясь.
- Эманируешь на слушателей собственные эмоции, - развернуто пояснил хэдж. – Даже не понимая слов песни, можно догадаться о смысле, всего лишь прислушавшись к звучанию. Неплохая в общем-то способность, особенно для певицы, но сейчас главное не это. Сейчас нам нужно подобрать для тебя такой идеальный репертуар, чтобы люди желали приходить к тебе снова и снова. Не ужинать. Не любоваться пташками из кабаре. А ради тебя и твоих песен. Понимаешь меня?
- Да, конечно. Что ж… - Прекрасно понимая, что легкая романтика и даже капелька эротики куда лучше беспробудной тоски, выворачивающей душу (та же Мерилин против «коня»), я села на свою табуреточку и устроила себе усиленный мозговой штурм.
Мне необходима яркая, жизнерадостная песня с игривой составляющей. Ни в коем случае не пошлая и не разудалая-кабацкая. Может даже легкомысленная, как «I wanna be», но уже на русском. Хм, а если…
Точно!
Я немножко постою у зеркала
Не больше часа…
«ВИА ГРА» со своими «Бриллиантами», как я и надеялась, стала той самой желаемой вишенкой на торт моего репертуара, которую требовал Майкл. А когда я начала объяснять музыкантам, какие инструменты будут звучать ярче в те или иные моменты, их энтузиазм возрос ещё сильнее и мы с головой ушли в создание музыкального сопровождения песни.
Радуясь, что заново открыла для себя ещё одну группу, чьи песни можно будет рассмотреть на будущее, тут же записала в тетрадь, которую мне вернули ещё в самом начале, ряд названий, чтобы не забыть. «Поцелуи», «Пошел вон», «Сумасшедший», «Бомба» - яркие, местами агрессивно-сексуальные песни, которые легко можно адаптировать под кабаре. «Стоп! Стоп!», «Анти Гейша», «Обними меня», «Это было прекрасно» - их я обязательно предложу уже завтра, потому что сегодня сил уже не осталось никаких. Ни у меня, ни у мужчин, которым ещё работать аж до полуночи.
До шести оставалось всего ничего, когда Майкл, кажется, следящий за всем, чем только можно, объявил завершение репетиций и выгнал группу готовиться к вечернему выступлению. Сам ловко крутанулся на своём круглом табурете, поворачиваясь ко мне всем корпусом, и хищно ухмыльнулся.
Ну что такое?
- Элизабет, - вкрадчиво начал хэдж, заставляя напрячься уже всерьез, - ты безусловно умная и талантливая девочка… Но объясни мне, тупому коту, на каком языке ты пишешь?
Черт!
- Это русский, - улыбнулась скупо, решив, что если уж лгать, то до последнего, но не в деталях. – Тот самый язык, на котором я пою. Ему меня обучила миссис Хэмптон, когда поняла, что мне нравятся её песни. Она считала, что невозможно прочувствовать композицию, не вникнув в смысл. Письменность подтянулась следом. У меня с раннего детства обнаружились способности к языкам и в пансионате я изучала не только светский общеимперский, но и хэджарский, вольфран и древний альниэле, язык магов. Русский и аглейский нам официально не преподавали, это уже моя собственная инициатива.
- Русский… ни разу не слышал, - задумчиво протянул Майкл, но пытать меня не стал, сам же и предположив: - Наверняка какой-нибудь местечковый диалект аглейского, у этих ящеров черт ногу сломит, как в родословной, так и в остальном. Слышал где-то мнение, что у них даже внутри языка есть разделение на «домашний», «рабочий» и «официальный». Идиотизм чистейшей воды, я считаю! Вот только скажи мне, как при всех своих талантах ты пять лет работала официанткой?
Пожала плечами. Не объяснять же, что в отличие от меня Элизабет была куда более скромной и стеснительной девушкой, даже мысли не допускавшей, что певица – достойная профессия.
- И всё же, - не унимался противный хэдж. – Ты училась в пансионате, Элизабет! Почему не пошла хотя бы в гувернантки?
- А я ходила! – вскинулась раздраженно, как раз вспомнив не самый удачный эпизод жизни юной вэмпы. – Еле ноги унесла, когда толстяк Сэм решил, что семнадцатилетняя гувернантка дочери с радостью окажет и иные услуги, но уже ему и в подсобке!
С досадой поморщившись, Майкл потер лоб и скомкано извинился.
- Прости, я понял. Ладно, не будем о былом. Как бы то ни было, я рад, что сейчас ты здесь, а не где-то ещё. Проголодалась? Угощаю.
Прислушавшись к себе, не стала отказываться от ужина и мы, прихватив верхнюю одежду, перешли в зал ресторана, заняв один из неприметных угловых столиков, которые, по словам Майкла, всегда были закреплены за администрацией. И пускай вечер только начинался и зал был заполнен едва ли наполовину, нас обслужили очень быстро, предложив идеально приготовленные блюда. От алкоголя я отказалась, но десерт одобрила и ни капельки не пожалела – местный аналог пирожного «Красный бархат» просто таял на языке и заставлял блаженно щуриться.
После ужина, не став рассиживаться, Майкл проводил меня домой, по дороге уточняя, не надо ли чего из вещей, чтобы я не ходила за ними одна, но я заверила, что благодаря его вчерашней предусмотрительности ни в чем не нуждаюсь и даже не завтрак ещё есть продукты.
Распрощались мы полностью довольные друг другом и результатами дня, причем на пороге моей квартиры, а остаток вечера я провела в обнимку с тетрадью, выписывая в неё всё новые и новые идеи для репертуара девушки-мечты и приятно поражаясь своей памяти, которая без особого труда выуживала из самых дальних углов такие воспоминания, которые я считала давно утерянными. В основном, конечно, нужные тексты, которые сейчас заботили меня в первую очередь, но думала я и о другом.
Как быть, если мои песни услышит кто-то из драгосов? А если в этом мире есть и иные попаданцы с Земли? Не рою ли я сама себе яму? Как узнать, есть ли тут вообще понятие «попаданец»? Не сочтут ли меня большей угрозой, чем те самые серые твари, которые уже настроили общественность против вэмпов?
Черт, почему я думаю об этом только сейчас, а не до того, как заварила эту кашу?!
А ведь меня непременно спросят, что это за язык такой «русский»! И если Майкл сам придумал ответ, то остальные могут и не удовлетвориться этой малостью! Начнут копать глубже, выяснят, что драгосы не имеют к этому никакого отношения…
Черт!
Лихорадочно перебирая в памяти историю этого мира и то расовое разнообразие, которое куда шире, чем уже привычные мне вэмпы, вольфы и хэджи, решила всё валить на вымерших давным-давно химер. Почему нет? Буду нагло врать, что наставница так увлекалась древней историей и музыкой одновременно, что не только знала язык мертвых, но и писала на нем песни. И ничего не знаю, но это было именно так, а не иначе! И даже если кто-то рискнет обличить меня в том, что язык древних химер и русский – вещи несовместимые, то у меня будет на это отличный ответ. Меня саму ввели в заблуждение!
Фу-уф… Так, теперь надо запомнить эту ложь, как единственную истину, и не отступать от нее ни на шаг. И нет, я сама не попаданка, неа. Просто где-то слышала. Запомнила. Полюбила. Бессовестно пользуюсь.
И никак иначе!
Четверг пролетел так стремительно, что я едва ли его заметила. С самого утра мы репетировали «хуторянку» на сцене вместе с девочками из кабаре. Гвен оказалась ещё и хореографом, поэтому быстро поставила пташкам подходящий танец и они, пища от восторга (новинка же!), начали его отрабатывать.
Несмотря на юный возраст, девочки были профессионалками, так что к двенадцати новый номер был утвержден окончательно. Гвен и пташки упорхнули в гримерку оттачивать нюансы, мы же с ребятами перебрались в «зал для репетиций», как его пафосно называл Майкл, и я спела им пять новых песен из репертуара «Виагры», утвержденных единогласно.
Правда подобрать музыкальное сопровождение мы успели лишь к «Лаванде» и «Обними меня», зато по нескольку раз прогнали вчерашнее, а Майкл, успешно чередуя песни этого мира с теми, что принесла из своего мира я, педантично расписал очередность, распределив их на три предстоящих вечера так, чтобы ни одна не повторялась.
Снова накормив ужином уже за «нашим» столиком, хэдж проводил меня до двери квартиры, удивив тем, что завтра зайдет ближе к четырем, чтобы успеть лишь распеться, но никак не устать. Напоследок деловито поинтересовался, давно ли я пила «витамины» (с трудом припомнила, что в пятницу вечером и не пила, а мне вкололи), пообещал принести завтра и снова напомнил, чтобы я никуда не вздумала ходить одна.
Нет, так-то я понимаю… Элементарная предосторожность, все дела. Но мы же не в Средневековье, чтобы бояться быть похищенной татаро-монголами!
- Майкл, я чего-то не знаю? – уточнила хмуро. – Я под домашним арестом? Всего одно выступление не делает из меня мечту миллионов озабоченных самцов. Да мне просто будет скучно сидеть целый день дома, в конце концов! И так уже осень, последние теплые дни, а скоро вообще зима начнется. И что мне прикажешь? Забыть, что такое улица?!
- Элизабет, - хэдж недовольно поморщился, явно не желая развивать ситуацию до полноценного конфликта. – Просто поверь. Так надо. Клянусь, через пару недель ты будешь ходить куда хочешь и сколько хочешь. Не одна, конечно, парни Дона будут тебя страховать. Сейчас же… Так надо, понимаешь?
- Не понимаю, но сделаю вид, что верю, - поджала губы. – И раз уж даже до магазина за продуктами мне нельзя, принеси завтра свежих булочек, молока, мяса и фруктов. И газеты. И ещё что-нибудь, чтобы мне не было скучно.
- Да, мечта моя, - повеселел Майкл, сообразив, что цунами женской истерики прошло стороной. – Поспи завтра подольше, пташка, что-то мне подсказывает, что вечером будет не до скуки.
Не став ругаться на то, что он который раз именовал меня «пташкой», хотя обещал звать лишь по имени, распрощалась с мужчиной и закрылась на все замки, заодно вспоминая, что Дон говорил о каком-то типе, который снова точит на него зуб. А не в этом ли дело?
И хотя женщин в этом мире было не принято втягивать в разборки сильных и влиятельных мужчин (это Рита рассказывала), у меня нет никакой уверенности, что вражеская сторона чтит негласные правила братцев. Да я вообще не знаю, кто нам друг, а кто враг! И говоря «нам» я имею в виду именно Дона и общину вэмпов, потому что добровольно осталась жить здесь и работать в его ресторане.
Что ж, надо будет выяснить это в самое ближайшее время. У кого только…
Мысленно пробежавшись по всем своим новым знакомым, поняла, что могу расспросить как минимум двоих: Гвен и Магдалин. Почему нет? Обе явно не глупы и точно знают куда больше меня, а женская солидарность тоже чего-то стоит.
Не рискнув засиживаться допоздна, я приняла ванну, с удовольствием воспользовавшись презентованной косметикой для ухода за телом, уделив внимание каждой клеточке своего тела, сделала себе пометочку на память завтра первым делом подновить маникюр, уже в постели немного помедитировала над тетрадкой, добавив в неё песню Тины Тернер «Simply the Best» с восхитительной партией для саксофона и несравненную Уитни Хьюстон с «I Will Always Love You» из кинофильма «Телохранитель». Подумав ещё, лично для себя добавила дерзкую «Дикая охота» «Канцлера Ги» и задорную «Я – огонь, ты – вода» Марины Девятовой.
Не уверена, что у меня получится так же хорошо, как у них, но попробовать определенно стоит – эти песни достойны звучать не только на Земле.
Утро пятницы было солнечным, даря уверенность в том, что у нас всё получится, тем более Майкл приятно порадовал ранним визитом, принеся всё, что я просила (даже кипу газет и журналов!), и убежав по своим делам.
Разобрала продукты, приготовила нехитрый завтрак, перемолола и сварила кофе, полистала какой-то модный журнал аж из столицы, пофыркала над нелепой модой на платья с завышенной талией, которые шли далеко не всем, без задней мысли порадовалась помолвке старшего принца правящей династии и переключилась на газеты. Первым делом изучила городской вестник вдоль и поперек, выискивая малейшее упоминание о тех, кто на самом деле правит Бруно. Совершенно не уверенная в своих выводах, тем не менее выписала несколько имен, которые показались мне значимыми, а ещё с удивлением увидела заметку о себе, как о «юном даровании, которое вновь будет выступать в ресторане «Де Ла Рокка», но уже завоевала симпатии весьма взыскательной публики».
Хм… И когда только успела?
К счастью, подробностей статья не содержала, так что беспокоиться пока было не о чем, и остаток дня я посвятила элементарным домашним делам: готовке, протиранию пыли и мытью полов в прихожей, решив в самое ближайшее время озадачить Майкла ковриком, потому что слякотная осень уже совсем близко и скоро придется задуматься не только о зонте, но и о калошах.
Кстати, в этом мире их уже изобрели.
К четырем я была полностью готова, надев второе кашемировое платье, которое привлекало не только глубоким кофейным цветом, но и высоким воротником модели «хомут», собирающимся на плечах крупными складками. Макияж, ботиночки, пальто – когда Майкл постучал в дверь, мне оставалось взять лишь сумочку, что я и сделала, пуская мужчину в квартиру.
- Обожаю пунктуальных женщин, - солнечно разулыбался хэдж, подставляя локоть, чтобы я за него взялась. – Идем, мечта моя, потрясем этот мир!
Не знаю, как насчет мира, но один конкретный ресторан с его посетителями точно попадет в эпицентр событий, и я этому охотно поспособствую.
С музыкантами, которые всего за три дня стали мне практически родными, мы приветствовали друг друга так тепло, что я в который раз за неделю ощутила в груди шквал самых разных, но неизменно светлых эмоций. Черт возьми, как же приятно ощущать себя частью команды! Частью чего-то действительно важного!
Дав нам некоторое время на распевку, Майкл лишь раз прогнал наш сегодняшний репертуар, состоящий из семи песен, грозно заявляя, что у нас нет права на ошибку, и погнал всех по своим местам – группу на сцену, а меня в гримерку. Гвен, успев к моему приходу задымить помещение так, что я даже закашлялась, тут же поспешила проветрить, перепугавшись тому, что может сорвать выступление, но я заверила её, что всё в порядке и першение уже прошло.
Сегодня на выступление я решила надеть тёмно-синее платье и Гвен одобрила мой выбор. Помогла со сценическим макияжем и маникюром, развлекла беседой и ей же я рассказала заранее обдуманную «сказку» о наставнице, которая была очень странной, но в то же время потрясающей женщиной. Поделилась с ней своими сомнениями, что загадочный «русский» может быть языком давно вымерших рас, а не вариацией аглейского, как предполагал Майкл, - в общем, сделала всё, чтобы окружающие меня люди как можно быстрее узнали нужную версию происходящего. Уверена, уже сегодня Гвен расскажет об этом мужу, тот поделится знанием с коллегами из группы, те с кем-нибудь ещё… И вуаля, мне ничего не придется делать самой!
- Знаешь, я сама не сильна в языках, - вэмпа снова дымила сигаретой с моего молчаливого разрешения, - но то, как ты поёшь – это настоящая магия! Это не слова и не звуки – это поёт твоя душа. Майкл прав, у тебя дар и я безумно рада, что судьба нас познакомила.
Мягко улыбнувшись, Гвен сжала мои пальцы, пока я перебарывала смущение и прогоняла непрошенный ком в горле.
- Активный? – не поняла формулировку, на всякий случай настораживаясь.
- Эманируешь на слушателей собственные эмоции, - развернуто пояснил хэдж. – Даже не понимая слов песни, можно догадаться о смысле, всего лишь прислушавшись к звучанию. Неплохая в общем-то способность, особенно для певицы, но сейчас главное не это. Сейчас нам нужно подобрать для тебя такой идеальный репертуар, чтобы люди желали приходить к тебе снова и снова. Не ужинать. Не любоваться пташками из кабаре. А ради тебя и твоих песен. Понимаешь меня?
- Да, конечно. Что ж… - Прекрасно понимая, что легкая романтика и даже капелька эротики куда лучше беспробудной тоски, выворачивающей душу (та же Мерилин против «коня»), я села на свою табуреточку и устроила себе усиленный мозговой штурм.
Мне необходима яркая, жизнерадостная песня с игривой составляющей. Ни в коем случае не пошлая и не разудалая-кабацкая. Может даже легкомысленная, как «I wanna be», но уже на русском. Хм, а если…
Точно!
Я немножко постою у зеркала
Не больше часа…
«ВИА ГРА» со своими «Бриллиантами», как я и надеялась, стала той самой желаемой вишенкой на торт моего репертуара, которую требовал Майкл. А когда я начала объяснять музыкантам, какие инструменты будут звучать ярче в те или иные моменты, их энтузиазм возрос ещё сильнее и мы с головой ушли в создание музыкального сопровождения песни.
Радуясь, что заново открыла для себя ещё одну группу, чьи песни можно будет рассмотреть на будущее, тут же записала в тетрадь, которую мне вернули ещё в самом начале, ряд названий, чтобы не забыть. «Поцелуи», «Пошел вон», «Сумасшедший», «Бомба» - яркие, местами агрессивно-сексуальные песни, которые легко можно адаптировать под кабаре. «Стоп! Стоп!», «Анти Гейша», «Обними меня», «Это было прекрасно» - их я обязательно предложу уже завтра, потому что сегодня сил уже не осталось никаких. Ни у меня, ни у мужчин, которым ещё работать аж до полуночи.
До шести оставалось всего ничего, когда Майкл, кажется, следящий за всем, чем только можно, объявил завершение репетиций и выгнал группу готовиться к вечернему выступлению. Сам ловко крутанулся на своём круглом табурете, поворачиваясь ко мне всем корпусом, и хищно ухмыльнулся.
Ну что такое?
- Элизабет, - вкрадчиво начал хэдж, заставляя напрячься уже всерьез, - ты безусловно умная и талантливая девочка… Но объясни мне, тупому коту, на каком языке ты пишешь?
Черт!
- Это русский, - улыбнулась скупо, решив, что если уж лгать, то до последнего, но не в деталях. – Тот самый язык, на котором я пою. Ему меня обучила миссис Хэмптон, когда поняла, что мне нравятся её песни. Она считала, что невозможно прочувствовать композицию, не вникнув в смысл. Письменность подтянулась следом. У меня с раннего детства обнаружились способности к языкам и в пансионате я изучала не только светский общеимперский, но и хэджарский, вольфран и древний альниэле, язык магов. Русский и аглейский нам официально не преподавали, это уже моя собственная инициатива.
- Русский… ни разу не слышал, - задумчиво протянул Майкл, но пытать меня не стал, сам же и предположив: - Наверняка какой-нибудь местечковый диалект аглейского, у этих ящеров черт ногу сломит, как в родословной, так и в остальном. Слышал где-то мнение, что у них даже внутри языка есть разделение на «домашний», «рабочий» и «официальный». Идиотизм чистейшей воды, я считаю! Вот только скажи мне, как при всех своих талантах ты пять лет работала официанткой?
Пожала плечами. Не объяснять же, что в отличие от меня Элизабет была куда более скромной и стеснительной девушкой, даже мысли не допускавшей, что певица – достойная профессия.
- И всё же, - не унимался противный хэдж. – Ты училась в пансионате, Элизабет! Почему не пошла хотя бы в гувернантки?
- А я ходила! – вскинулась раздраженно, как раз вспомнив не самый удачный эпизод жизни юной вэмпы. – Еле ноги унесла, когда толстяк Сэм решил, что семнадцатилетняя гувернантка дочери с радостью окажет и иные услуги, но уже ему и в подсобке!
С досадой поморщившись, Майкл потер лоб и скомкано извинился.
- Прости, я понял. Ладно, не будем о былом. Как бы то ни было, я рад, что сейчас ты здесь, а не где-то ещё. Проголодалась? Угощаю.
Прислушавшись к себе, не стала отказываться от ужина и мы, прихватив верхнюю одежду, перешли в зал ресторана, заняв один из неприметных угловых столиков, которые, по словам Майкла, всегда были закреплены за администрацией. И пускай вечер только начинался и зал был заполнен едва ли наполовину, нас обслужили очень быстро, предложив идеально приготовленные блюда. От алкоголя я отказалась, но десерт одобрила и ни капельки не пожалела – местный аналог пирожного «Красный бархат» просто таял на языке и заставлял блаженно щуриться.
После ужина, не став рассиживаться, Майкл проводил меня домой, по дороге уточняя, не надо ли чего из вещей, чтобы я не ходила за ними одна, но я заверила, что благодаря его вчерашней предусмотрительности ни в чем не нуждаюсь и даже не завтрак ещё есть продукты.
Распрощались мы полностью довольные друг другом и результатами дня, причем на пороге моей квартиры, а остаток вечера я провела в обнимку с тетрадью, выписывая в неё всё новые и новые идеи для репертуара девушки-мечты и приятно поражаясь своей памяти, которая без особого труда выуживала из самых дальних углов такие воспоминания, которые я считала давно утерянными. В основном, конечно, нужные тексты, которые сейчас заботили меня в первую очередь, но думала я и о другом.
Как быть, если мои песни услышит кто-то из драгосов? А если в этом мире есть и иные попаданцы с Земли? Не рою ли я сама себе яму? Как узнать, есть ли тут вообще понятие «попаданец»? Не сочтут ли меня большей угрозой, чем те самые серые твари, которые уже настроили общественность против вэмпов?
Черт, почему я думаю об этом только сейчас, а не до того, как заварила эту кашу?!
А ведь меня непременно спросят, что это за язык такой «русский»! И если Майкл сам придумал ответ, то остальные могут и не удовлетвориться этой малостью! Начнут копать глубже, выяснят, что драгосы не имеют к этому никакого отношения…
Черт!
Лихорадочно перебирая в памяти историю этого мира и то расовое разнообразие, которое куда шире, чем уже привычные мне вэмпы, вольфы и хэджи, решила всё валить на вымерших давным-давно химер. Почему нет? Буду нагло врать, что наставница так увлекалась древней историей и музыкой одновременно, что не только знала язык мертвых, но и писала на нем песни. И ничего не знаю, но это было именно так, а не иначе! И даже если кто-то рискнет обличить меня в том, что язык древних химер и русский – вещи несовместимые, то у меня будет на это отличный ответ. Меня саму ввели в заблуждение!
Фу-уф… Так, теперь надо запомнить эту ложь, как единственную истину, и не отступать от нее ни на шаг. И нет, я сама не попаданка, неа. Просто где-то слышала. Запомнила. Полюбила. Бессовестно пользуюсь.
И никак иначе!
Четверг пролетел так стремительно, что я едва ли его заметила. С самого утра мы репетировали «хуторянку» на сцене вместе с девочками из кабаре. Гвен оказалась ещё и хореографом, поэтому быстро поставила пташкам подходящий танец и они, пища от восторга (новинка же!), начали его отрабатывать.
Несмотря на юный возраст, девочки были профессионалками, так что к двенадцати новый номер был утвержден окончательно. Гвен и пташки упорхнули в гримерку оттачивать нюансы, мы же с ребятами перебрались в «зал для репетиций», как его пафосно называл Майкл, и я спела им пять новых песен из репертуара «Виагры», утвержденных единогласно.
Правда подобрать музыкальное сопровождение мы успели лишь к «Лаванде» и «Обними меня», зато по нескольку раз прогнали вчерашнее, а Майкл, успешно чередуя песни этого мира с теми, что принесла из своего мира я, педантично расписал очередность, распределив их на три предстоящих вечера так, чтобы ни одна не повторялась.
Снова накормив ужином уже за «нашим» столиком, хэдж проводил меня до двери квартиры, удивив тем, что завтра зайдет ближе к четырем, чтобы успеть лишь распеться, но никак не устать. Напоследок деловито поинтересовался, давно ли я пила «витамины» (с трудом припомнила, что в пятницу вечером и не пила, а мне вкололи), пообещал принести завтра и снова напомнил, чтобы я никуда не вздумала ходить одна.
Нет, так-то я понимаю… Элементарная предосторожность, все дела. Но мы же не в Средневековье, чтобы бояться быть похищенной татаро-монголами!
- Майкл, я чего-то не знаю? – уточнила хмуро. – Я под домашним арестом? Всего одно выступление не делает из меня мечту миллионов озабоченных самцов. Да мне просто будет скучно сидеть целый день дома, в конце концов! И так уже осень, последние теплые дни, а скоро вообще зима начнется. И что мне прикажешь? Забыть, что такое улица?!
- Элизабет, - хэдж недовольно поморщился, явно не желая развивать ситуацию до полноценного конфликта. – Просто поверь. Так надо. Клянусь, через пару недель ты будешь ходить куда хочешь и сколько хочешь. Не одна, конечно, парни Дона будут тебя страховать. Сейчас же… Так надо, понимаешь?
- Не понимаю, но сделаю вид, что верю, - поджала губы. – И раз уж даже до магазина за продуктами мне нельзя, принеси завтра свежих булочек, молока, мяса и фруктов. И газеты. И ещё что-нибудь, чтобы мне не было скучно.
- Да, мечта моя, - повеселел Майкл, сообразив, что цунами женской истерики прошло стороной. – Поспи завтра подольше, пташка, что-то мне подсказывает, что вечером будет не до скуки.
Не став ругаться на то, что он который раз именовал меня «пташкой», хотя обещал звать лишь по имени, распрощалась с мужчиной и закрылась на все замки, заодно вспоминая, что Дон говорил о каком-то типе, который снова точит на него зуб. А не в этом ли дело?
И хотя женщин в этом мире было не принято втягивать в разборки сильных и влиятельных мужчин (это Рита рассказывала), у меня нет никакой уверенности, что вражеская сторона чтит негласные правила братцев. Да я вообще не знаю, кто нам друг, а кто враг! И говоря «нам» я имею в виду именно Дона и общину вэмпов, потому что добровольно осталась жить здесь и работать в его ресторане.
Что ж, надо будет выяснить это в самое ближайшее время. У кого только…
Мысленно пробежавшись по всем своим новым знакомым, поняла, что могу расспросить как минимум двоих: Гвен и Магдалин. Почему нет? Обе явно не глупы и точно знают куда больше меня, а женская солидарность тоже чего-то стоит.
Не рискнув засиживаться допоздна, я приняла ванну, с удовольствием воспользовавшись презентованной косметикой для ухода за телом, уделив внимание каждой клеточке своего тела, сделала себе пометочку на память завтра первым делом подновить маникюр, уже в постели немного помедитировала над тетрадкой, добавив в неё песню Тины Тернер «Simply the Best» с восхитительной партией для саксофона и несравненную Уитни Хьюстон с «I Will Always Love You» из кинофильма «Телохранитель». Подумав ещё, лично для себя добавила дерзкую «Дикая охота» «Канцлера Ги» и задорную «Я – огонь, ты – вода» Марины Девятовой.
Не уверена, что у меня получится так же хорошо, как у них, но попробовать определенно стоит – эти песни достойны звучать не только на Земле.
Утро пятницы было солнечным, даря уверенность в том, что у нас всё получится, тем более Майкл приятно порадовал ранним визитом, принеся всё, что я просила (даже кипу газет и журналов!), и убежав по своим делам.
Разобрала продукты, приготовила нехитрый завтрак, перемолола и сварила кофе, полистала какой-то модный журнал аж из столицы, пофыркала над нелепой модой на платья с завышенной талией, которые шли далеко не всем, без задней мысли порадовалась помолвке старшего принца правящей династии и переключилась на газеты. Первым делом изучила городской вестник вдоль и поперек, выискивая малейшее упоминание о тех, кто на самом деле правит Бруно. Совершенно не уверенная в своих выводах, тем не менее выписала несколько имен, которые показались мне значимыми, а ещё с удивлением увидела заметку о себе, как о «юном даровании, которое вновь будет выступать в ресторане «Де Ла Рокка», но уже завоевала симпатии весьма взыскательной публики».
Хм… И когда только успела?
К счастью, подробностей статья не содержала, так что беспокоиться пока было не о чем, и остаток дня я посвятила элементарным домашним делам: готовке, протиранию пыли и мытью полов в прихожей, решив в самое ближайшее время озадачить Майкла ковриком, потому что слякотная осень уже совсем близко и скоро придется задуматься не только о зонте, но и о калошах.
Кстати, в этом мире их уже изобрели.
К четырем я была полностью готова, надев второе кашемировое платье, которое привлекало не только глубоким кофейным цветом, но и высоким воротником модели «хомут», собирающимся на плечах крупными складками. Макияж, ботиночки, пальто – когда Майкл постучал в дверь, мне оставалось взять лишь сумочку, что я и сделала, пуская мужчину в квартиру.
- Обожаю пунктуальных женщин, - солнечно разулыбался хэдж, подставляя локоть, чтобы я за него взялась. – Идем, мечта моя, потрясем этот мир!
Не знаю, как насчет мира, но один конкретный ресторан с его посетителями точно попадет в эпицентр событий, и я этому охотно поспособствую.
С музыкантами, которые всего за три дня стали мне практически родными, мы приветствовали друг друга так тепло, что я в который раз за неделю ощутила в груди шквал самых разных, но неизменно светлых эмоций. Черт возьми, как же приятно ощущать себя частью команды! Частью чего-то действительно важного!
Дав нам некоторое время на распевку, Майкл лишь раз прогнал наш сегодняшний репертуар, состоящий из семи песен, грозно заявляя, что у нас нет права на ошибку, и погнал всех по своим местам – группу на сцену, а меня в гримерку. Гвен, успев к моему приходу задымить помещение так, что я даже закашлялась, тут же поспешила проветрить, перепугавшись тому, что может сорвать выступление, но я заверила её, что всё в порядке и першение уже прошло.
Сегодня на выступление я решила надеть тёмно-синее платье и Гвен одобрила мой выбор. Помогла со сценическим макияжем и маникюром, развлекла беседой и ей же я рассказала заранее обдуманную «сказку» о наставнице, которая была очень странной, но в то же время потрясающей женщиной. Поделилась с ней своими сомнениями, что загадочный «русский» может быть языком давно вымерших рас, а не вариацией аглейского, как предполагал Майкл, - в общем, сделала всё, чтобы окружающие меня люди как можно быстрее узнали нужную версию происходящего. Уверена, уже сегодня Гвен расскажет об этом мужу, тот поделится знанием с коллегами из группы, те с кем-нибудь ещё… И вуаля, мне ничего не придется делать самой!
- Знаешь, я сама не сильна в языках, - вэмпа снова дымила сигаретой с моего молчаливого разрешения, - но то, как ты поёшь – это настоящая магия! Это не слова и не звуки – это поёт твоя душа. Майкл прав, у тебя дар и я безумно рада, что судьба нас познакомила.
Мягко улыбнувшись, Гвен сжала мои пальцы, пока я перебарывала смущение и прогоняла непрошенный ком в горле.
