– Значит, ты считаешь, что человек всегда выбирает сам? Что ж, я это учту.
– В каком смысле?
– Ты пришла сюда. Это твой выбор.
– Да, но…
– Без «но». Твой выбор. Остаётся выяснить, какая из сущностей тебя сюда привела? Ты можешь ответить на этот вопрос, Лина?
Она стушевалась. Совсем не этого ожидала, придя сюда. Художник любит преподносить сюрпризы. То требует от неё молчания и повиновения. То хочет, чтобы она говорила. Сумасшедший…
И, всё-таки…
– Меня сюда привело чувство долга, – начала она. – И ответственность перед близким человеком. Если я оставлю его, то…
– Ясно, – перебил мужчина. – Что ещё?
– Чувство страха. Но оно опять же связано с…
– Твоим отцом. Почему ты не хочешь произносить его имя?
– Потому что это личное, – нервно ответила Лина. – И мне бы не хотелось с чужим человеком об этом говорить.
Какое ему, вообще, дело до её мотивов? Она пришла, она готова работать. Что ещё нужно? Он контролирует её тело. Теперь ещё и мыслями её хочет завладеть?
Ничего не выйдет. Она не доверится ему.
Но скрытое маской лицо вдруг оказалось совсем близко к ней. И что-то опасное и вместе с тем притягательное повеяло от него. С большим трудом узнаваемое. Но не настолько чужое, как ей казалось вначале.
– Так ли это на самом деле, Лина? И ты уверена, что мы с тобой чужие друг другу?
– Вы хотите сказать, что мы знакомы?
Теперь она ждала ответа. Напряжённо всматривалась в его глаза сквозь узкие прорези ткани. Всё лицо закрыто. Зацепиться не за что. И взгляд его по-прежнему холодный, незнакомый. Нет, она никогда раньше не встречала этого человека. Определенно, он играет ею. Вот только зачем? Если ему известно, что с ней произошло, и почему она вынуждена была согласиться на его предложение, зачем сейчас он ведет себя так, будто есть ещё какие-то причины, о которых она умалчивает?
– Я немного знал твоего отца, – неожиданно признался мужчина. – Это было давно. Кажется, в прошлой жизни.
Вот как?
– Пожалуйста, расскажите… – взмолилась Лина. Ей вдруг показалось это очень важным – узнать, что связывало этого человека с её отцом. Тогда, возможно, ей удастся понять причины его странного поведения. Или хотя бы приблизиться к пониманию. Найти объяснение его странным поступкам. Если он знает её папу, то вполне мог знать и о ней до того, как они встретились в мастерской.
Но художник решил, что откровенностей достаточно. Отвернувшись от неё, он прошел вглубь мастерской, стуча каблуками по бетонному полу. Там остановился у мольберта и взял в руки кисти. Критически осмотрев их, он нервно отшвырнул в сторону. Лина вздрогнула. Кажется, он разозлился. И причиной этому была она, несомненно. Вернее, её вопросы. И те нежелательные воспоминания, которые она вызвала. Так интуитивно почувствовала девушка.
А художник подошёл к низкому шкафу, открыл его, достал запечатанную коробку и вернулся за мольберт.
– Вы будете рисовать мелом? – поинтересовалась Лина.
– Углем. Сегодня только черно-белые тона. Две сущности, помнишь?
– И какой из них буду я?
– В тебе живут обе. Я покажу их тебе. Снимай одежду. Она лишняя.
Лина взялась за пуговицы платья.
– Всё снимать?
– Да. Ничего не оставляй. Мне нужно видеть каждую линию.
Сердце упало. Вот этого она и боялась – что он захочет раздеть её полностью. На всякий случай ещё раз решила спросить:
– Неужели совсем ничего нельзя оставить?
– Нет, – отрезал мужчина. – Я же сказал: одежда лишняя. Мне нужно полностью обнаженное тело.
– Но это сложно, – Лине не хотелось сдаваться в плен его желаний. – Раздеться догола перед незнакомым человеком!..
– Когда тебе это мешало?
- Что? – Лина не поверила своим ушам. – Вы… что вы такое говорите? Я никогда не раздевалась ни перед кем.
– Слова… Много слов. Мало правды. Ты, должно быть, забыла, Лина.
– О чем? – теперь она совсем ничего не понимала.
– Я ведь сказал, что мы знакомы.
– Но я вам не верю.
– А это уже твоё право.
– Хорошо, – набравшись смелости, выпалила Лина, – если мы, как вы утверждаете, знакомы, тогда снимите маску. И покажите своё лицо.
– Что тебе это даст?
Она ждала от него совсем другого. Например, что он скажет привычное «тебе нельзя ничего требовать, только подчиняться» и всё такое. А тут вдруг… Действительно, зачем ей нужно видеть его лицо? Разве это может что-то изменить?
– Ты задумалась. А это говорит о том, что ты сама в себе разобраться не можешь, – и, не давая ей возможности возразить, резко добавил. – Раздевайся, я сказал! – прозвучало слишком грубо даже для него. – И чтобы больше я от тебя ни слова не слышал.
Лина испугалась не на шутку. Но вместо того, чтобы закрыться от объекта, вызывающего страх, она, напротив, забыв об осторожности, кинулась на него с криком:
– Вы не имеете права мне приказывать! Я ничего делать не буду.
– В таком случае убирайся отсюда.
Она выдохнула.
– Это лучшее, что вы могли мне предложить, – и, собрав остатки достоинства, быстрыми шагами пошла к выходу.
– Деньги верни, – прозвучало ей вслед.
Вот оно! И сердце противно заныло. И гулко застучало: тук-тук. Ты забыла об уговоре, Лина. И о своём долге перед этим человеком.
– Я не могу, – она остановилась и медленно развернулась. – Эти деньги пошли на операцию. Вы сами их перечислили врачу. Нельзя дать обратный ход.
– Но ты же хочешь это сделать. Уйти и бросить всё. Забыть о своём, как ты думаешь, позоре. Стереть из памяти прошедшую ночь, – перечислил он то, что её мучило и не давало покоя.
– Да, это было бы идеально, – признала Лина. – Никогда не знать вас.
– Ты и так меня не знаешь.
Он рассмеялся каким-то жутким смехом. И эхо тут же подхватило его, разнеся по всему периметру мастерской. Она наполнилась гулом, от которого хотелось сбежать. Лина заткнула уши, но шум всё равно просачивался внутрь. Этот человек разъедает её всю изнутри. Он каким-то мистическим образом знает о ней гораздо больше, чем она хочет показать. И, что ужаснее всего, он знал её и раньше. Вот только она не может понять, кто он и откуда.
– Даю тебе последний шанс. Вернись на своё место и разденься.
– Я всё равно не смогу сделать этого. Если только вы позволите оставить хотя бы нижнее белье, как в прошлый раз.
Теперь она просила его, почти умоляла. Это было унизительно. Лина чувствовала себя отвратительно, словно её облепили грязью, которая набилась даже в рот. Он хочет её испортить. Сломать её сопротивление. Сорвать остатки стыда. Господи, ну, зачем ему это нужно?
– Что мешает тебе снять одежду? Неужели то, что ты не видишь моего лица?
– Нет, дело не в этом… Я… – Лина с трудом подбирала слова. – Это противоречит моим принципам. Я всегда считала, что раздеться смогу только перед своим мужчиной. Ну, вы понимаете?
– Перед тем, с кем ты будешь спать?
– Да. И ни в каком другом случае.
– Хм… Но я твой мастер. Твой заказчик, – напомнил он. Как будто это могло её убедить.
– Но не мой мужчина. И я не ваша женщина.
– Только это тебе мешает?
Лина подумала, что раз уж она начала этот разговор, то придется откровенничать до конца.
– Я не знаю, какие натурщицы были у вас до меня, но… Проблема в том, что я никогда не была с мужчиной. И раздеться первый раз перед незнакомцем, к которому я не испытываю ничего, кроме страха!.. Извините, но это похоже на насилие.
В общем, она сказала ему всё как есть. Пусть теперь думает, что хочет. Пусть сам решает, как дальше быть. Но ей переступить эту грань крайне сложно. Да, она думала вначале, что сможет. Что готова пойти на всё, лишь бы спасти папу. Возможно, если бы этот человек не перечислил деньги, она бы, скрепя сердце, согласилась раздеться перед ним. Но дело сделано. Он не стал долго тянуть. Видимо, считал, что она никуда от него не денется. А Лина, получается, его обманула. Но ведь они не договаривались, что будет так.
Мужчина молчал. И она стояла недалеко от выхода, ожидая его решения. А что будет, если она уйдёт? Он начнёт её преследовать? Станет угрожать? Всё что угодно может быть. Если у человека столько денег, он способен купить на них любую услугу. Думала ли она об этом, когда соглашалась на этот заказ?
– Я понял тебя, Лина, – наконец сказал он. – И хотя в моих воспоминаниях ты совсем другая, спорить об этом мы не будем. Я найду решение, которое устроит нас обоих. Но ты в любом случае будешь продолжать со мной работать. Пока я не завершу все эскизы.
– Надеюсь, что это продлится не очень долго, – вырвалось у неё.
Мужчина усмехнулся.
– Тебе настолько неприятно моё общество?
– Вы заставляете меня делать то, что я не хочу. Разве это может быть приятно?
– А деньги получать тебе приятно? Почему же ты от них не отказалась?
– Это другое, – попыталась она оправдаться. – Я была в тупике. Не знала, куда пойти.
– И пришла сюда. Две сущности, Лина. Никогда не забывай об этом. Твоё место здесь, что бы ты по этому поводу ни говорила. Ну, а насчёт мужчины… Я знаю, что тебе нужно сделать, чтобы преодолеть этот барьер.
«Сейчас он предложит мне переспать с ним, – промелькнуло в голове у Лины. – И я откажусь. Тогда он выставит меня вон. И, скорее всего, поставит на счетчик».
Но художник рассудил по-другому.
– Ты должна найти мужчину, который будет тебе менее противен, чем я, и переспать с ним. После этого, я уверяю, тебе будет гораздо проще раздеться на глазах у своего мастера. И клянусь, у меня не будет никаких притязаний на твой счёт. Только художественный интерес. Ну, как тебе моё предложение?
– Переспать с кем-то, чтобы затем позировать вам голой?
– Именно так. Пережив однажды этот опыт, второй раз ты уже не будешь так бояться. Тебе станет всё равно.
– Не уверена, – Лина пыталась осмыслить услышанное.
– А ты попробуй, – настаивал мужчина. – Даю тебе срок: два дня. На третью ночь ты придешь ко мне готовая позировать так, как я скажу. А сейчас я тебя отпущу. Но ты пообещаешь мне, что выполнишь задание. В противном случае…
Лина похолодела. Сейчас начнутся угрозы.
– Что тогда будет?
– Лучше тебе этого не знать. Я лишь напомню, что знаю твоего отца. И многое другое, о чем пока не говорю. Я не привык угрожать и запугивать, Лина, но ты вынуждаешь делать это.
Руки задрожали. Перед глазами пронеслись ужасные картины будущего: беспомощный отец, прикованный к постели, и она – безвольная кукла, которая даже себе самой помочь не может. Зря она ввязалась в это дело. Художник – страшный человек. Но и отказать ему страшно.
– Хорошо. Я попробую сделать то, что вы просите.
– Это не просьба, Лина. Это твоё задание. И ты его выполнишь. Два дня. И не больше. А теперь иди.
Когда она вышла наружу, в лицо дохнул морозный ветер. Его порывы сорвали капюшон с головы и растрепали так тщательно убранные накануне волосы. Но Лине было всё равно. Её бил озноб посильнее этого ветра. И ноги подкашивались. И сходить со ступеней было неудобно.
Стояла глубокая ночь. Улица молчала, погруженная в сон. Словно в этом каменном здании давно остыла жизнь. И всё то, что окружало его, также превратилось в лед и камень.
«А где вообще живет этот художник? – подумала вдруг Лина. – Неужели эта мастерская и есть его дом?»
Она ничего о нём не знает. Зато ему известно многое. Тайнами прошлого он связан с её отцом. И сегодня впервые намекнул, что хорошо знаком и с ней. Он говорил, что в его памяти она другая. Но такого просто не может быть. Это же абсурд. Она никогда не была раскованной, дерзкой, смелой. Она всегда такая, как сейчас. Неужели он перепутал её с кем-то ещё?
Вот и знакомый автомобиль. А внутри на удивление её ждала Селия. Пригласила сесть рядом на заднее сиденье. И тут же отослала водителя на улицу, чтобы не мешал им разговаривать. А Лина смотрела на неё во все глаза и не могла взять в толк, как быстро и, главное, вовремя Селия оказалась здесь. Значит, всё то время, пока она «работает» с художником, Селия находится где-то неподалеку.
– Доброй ночи, милая, – поздоровалась с Линой эта женщина. – Как настроение?
– Не очень, – поделилась Лина. – Сегодня меня отправили домой.
– Ты расстроилась?
– Не из-за этого. Причина в другом.
– Расскажи, прошу тебя. Для этого я здесь.
Лина невесело усмехнулась.
– Это он вас попросил приехать?
– Да, – легко призналась Селия. – Я обычно в курсе его дел и стараюсь помочь всеми силами.
– Откуда такая заботливость? Он вам кто? Родственник? Может быть, возлюбленный?
– Для юной невинной девушки ты задаешь смелые вопросы, Лина. А я с самого начала знала, что в тебе есть потенциал.
– Для чего? Чтобы выполнять все прихоти вашего заказчика?
– Разве он требует от тебя невозможного?
– Нет, но…
– Вот именно, – не дослушав её, вставила Селия. – Мы же обговаривали это заранее.
– Но я не знала, что он захочет раздеть меня догола! – вскинула руки Лина.
– Это искусство, милая. Ничего плохого в этом не вижу, – Селия хотела взять её за руку, но Лина не далась. – То, что у тебя есть характер, это достойно уважения. Но ты также должна отдавать себе отчет в том, какие последствия могут быть, если ты откажешься от сделки.
– Вы тоже мне угрожаете, как и он?
– Не угрожаю, а лишь предупреждаю. Не стоит вести себя опрометчиво. Сейчас ты наделаешь глупостей, сохранив свою, как ты думаешь, гордость. А завтра можешь лишиться самого дорогого.
Папа…
Ну, конечно, эта женщина намекает на него.
Да она заодно с этим безумным мастером.
Глупо было думать, что она встанет на её сторону. Глупо вообще было связываться с этими людьми.
Лина взялась за ручку двери, намереваясь уйти немедленно. Но Селия властным голосом остановила её.
– Не торопись, милая. У тебя ещё есть время подумать и принять правильное решение. Тебя всего лишь просят раздеться. А что в этом неприличного? В кабинете у врача пациент также может раздеться догола.
– Но он не врач. Он мужчина! – воскликнула Лина. – И он смотрит на меня глазами отнюдь не врача.
– Так вот что тебя беспокоит, – и Селия снисходительно улыбнулась, вмиг смягчившись. – Что же ты сразу не сказала?
Теперь она смотрела на неё другими глазами – так, словно понимала всю слабость её воли. Но Лине это совсем не понравилось. Она вовсе не хотела, чтобы о ней думали так, будто она просто испугалась обычного мужского внимания. Да, она девушка. Но в этой мастерской у неё несколько иная роль. Она – объект вдохновения, как утверждал мастер. Она объект, приносящий удовольствие, как говорила в самом начале Селия. Такое сравнение нельзя забыть.
– Лина, – Селия вновь обратилась к ней, – твои чувства мне понятны. Ты очень молода и не можешь поставить ценность работы выше своих принципов. Но напоминаю, что если ты хочешь получить тот самый результат, о котором мы договаривались вначале, тебе придется подчиниться.
– В каком смысле?
– Ты пришла сюда. Это твой выбор.
– Да, но…
– Без «но». Твой выбор. Остаётся выяснить, какая из сущностей тебя сюда привела? Ты можешь ответить на этот вопрос, Лина?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Она стушевалась. Совсем не этого ожидала, придя сюда. Художник любит преподносить сюрпризы. То требует от неё молчания и повиновения. То хочет, чтобы она говорила. Сумасшедший…
И, всё-таки…
– Меня сюда привело чувство долга, – начала она. – И ответственность перед близким человеком. Если я оставлю его, то…
– Ясно, – перебил мужчина. – Что ещё?
– Чувство страха. Но оно опять же связано с…
– Твоим отцом. Почему ты не хочешь произносить его имя?
– Потому что это личное, – нервно ответила Лина. – И мне бы не хотелось с чужим человеком об этом говорить.
Какое ему, вообще, дело до её мотивов? Она пришла, она готова работать. Что ещё нужно? Он контролирует её тело. Теперь ещё и мыслями её хочет завладеть?
Ничего не выйдет. Она не доверится ему.
Но скрытое маской лицо вдруг оказалось совсем близко к ней. И что-то опасное и вместе с тем притягательное повеяло от него. С большим трудом узнаваемое. Но не настолько чужое, как ей казалось вначале.
– Так ли это на самом деле, Лина? И ты уверена, что мы с тобой чужие друг другу?
– Вы хотите сказать, что мы знакомы?
Теперь она ждала ответа. Напряжённо всматривалась в его глаза сквозь узкие прорези ткани. Всё лицо закрыто. Зацепиться не за что. И взгляд его по-прежнему холодный, незнакомый. Нет, она никогда раньше не встречала этого человека. Определенно, он играет ею. Вот только зачем? Если ему известно, что с ней произошло, и почему она вынуждена была согласиться на его предложение, зачем сейчас он ведет себя так, будто есть ещё какие-то причины, о которых она умалчивает?
– Я немного знал твоего отца, – неожиданно признался мужчина. – Это было давно. Кажется, в прошлой жизни.
Вот как?
– Пожалуйста, расскажите… – взмолилась Лина. Ей вдруг показалось это очень важным – узнать, что связывало этого человека с её отцом. Тогда, возможно, ей удастся понять причины его странного поведения. Или хотя бы приблизиться к пониманию. Найти объяснение его странным поступкам. Если он знает её папу, то вполне мог знать и о ней до того, как они встретились в мастерской.
Но художник решил, что откровенностей достаточно. Отвернувшись от неё, он прошел вглубь мастерской, стуча каблуками по бетонному полу. Там остановился у мольберта и взял в руки кисти. Критически осмотрев их, он нервно отшвырнул в сторону. Лина вздрогнула. Кажется, он разозлился. И причиной этому была она, несомненно. Вернее, её вопросы. И те нежелательные воспоминания, которые она вызвала. Так интуитивно почувствовала девушка.
А художник подошёл к низкому шкафу, открыл его, достал запечатанную коробку и вернулся за мольберт.
– Вы будете рисовать мелом? – поинтересовалась Лина.
– Углем. Сегодня только черно-белые тона. Две сущности, помнишь?
– И какой из них буду я?
– В тебе живут обе. Я покажу их тебе. Снимай одежду. Она лишняя.
Лина взялась за пуговицы платья.
– Всё снимать?
– Да. Ничего не оставляй. Мне нужно видеть каждую линию.
Сердце упало. Вот этого она и боялась – что он захочет раздеть её полностью. На всякий случай ещё раз решила спросить:
– Неужели совсем ничего нельзя оставить?
– Нет, – отрезал мужчина. – Я же сказал: одежда лишняя. Мне нужно полностью обнаженное тело.
– Но это сложно, – Лине не хотелось сдаваться в плен его желаний. – Раздеться догола перед незнакомым человеком!..
– Когда тебе это мешало?
- Что? – Лина не поверила своим ушам. – Вы… что вы такое говорите? Я никогда не раздевалась ни перед кем.
– Слова… Много слов. Мало правды. Ты, должно быть, забыла, Лина.
– О чем? – теперь она совсем ничего не понимала.
– Я ведь сказал, что мы знакомы.
– Но я вам не верю.
– А это уже твоё право.
– Хорошо, – набравшись смелости, выпалила Лина, – если мы, как вы утверждаете, знакомы, тогда снимите маску. И покажите своё лицо.
– Что тебе это даст?
Она ждала от него совсем другого. Например, что он скажет привычное «тебе нельзя ничего требовать, только подчиняться» и всё такое. А тут вдруг… Действительно, зачем ей нужно видеть его лицо? Разве это может что-то изменить?
– Ты задумалась. А это говорит о том, что ты сама в себе разобраться не можешь, – и, не давая ей возможности возразить, резко добавил. – Раздевайся, я сказал! – прозвучало слишком грубо даже для него. – И чтобы больше я от тебя ни слова не слышал.
Лина испугалась не на шутку. Но вместо того, чтобы закрыться от объекта, вызывающего страх, она, напротив, забыв об осторожности, кинулась на него с криком:
– Вы не имеете права мне приказывать! Я ничего делать не буду.
– В таком случае убирайся отсюда.
Она выдохнула.
– Это лучшее, что вы могли мне предложить, – и, собрав остатки достоинства, быстрыми шагами пошла к выходу.
– Деньги верни, – прозвучало ей вслед.
Вот оно! И сердце противно заныло. И гулко застучало: тук-тук. Ты забыла об уговоре, Лина. И о своём долге перед этим человеком.
– Я не могу, – она остановилась и медленно развернулась. – Эти деньги пошли на операцию. Вы сами их перечислили врачу. Нельзя дать обратный ход.
– Но ты же хочешь это сделать. Уйти и бросить всё. Забыть о своём, как ты думаешь, позоре. Стереть из памяти прошедшую ночь, – перечислил он то, что её мучило и не давало покоя.
– Да, это было бы идеально, – признала Лина. – Никогда не знать вас.
– Ты и так меня не знаешь.
Он рассмеялся каким-то жутким смехом. И эхо тут же подхватило его, разнеся по всему периметру мастерской. Она наполнилась гулом, от которого хотелось сбежать. Лина заткнула уши, но шум всё равно просачивался внутрь. Этот человек разъедает её всю изнутри. Он каким-то мистическим образом знает о ней гораздо больше, чем она хочет показать. И, что ужаснее всего, он знал её и раньше. Вот только она не может понять, кто он и откуда.
– Даю тебе последний шанс. Вернись на своё место и разденься.
– Я всё равно не смогу сделать этого. Если только вы позволите оставить хотя бы нижнее белье, как в прошлый раз.
Теперь она просила его, почти умоляла. Это было унизительно. Лина чувствовала себя отвратительно, словно её облепили грязью, которая набилась даже в рот. Он хочет её испортить. Сломать её сопротивление. Сорвать остатки стыда. Господи, ну, зачем ему это нужно?
– Что мешает тебе снять одежду? Неужели то, что ты не видишь моего лица?
– Нет, дело не в этом… Я… – Лина с трудом подбирала слова. – Это противоречит моим принципам. Я всегда считала, что раздеться смогу только перед своим мужчиной. Ну, вы понимаете?
– Перед тем, с кем ты будешь спать?
– Да. И ни в каком другом случае.
– Хм… Но я твой мастер. Твой заказчик, – напомнил он. Как будто это могло её убедить.
– Но не мой мужчина. И я не ваша женщина.
– Только это тебе мешает?
Лина подумала, что раз уж она начала этот разговор, то придется откровенничать до конца.
– Я не знаю, какие натурщицы были у вас до меня, но… Проблема в том, что я никогда не была с мужчиной. И раздеться первый раз перед незнакомцем, к которому я не испытываю ничего, кроме страха!.. Извините, но это похоже на насилие.
В общем, она сказала ему всё как есть. Пусть теперь думает, что хочет. Пусть сам решает, как дальше быть. Но ей переступить эту грань крайне сложно. Да, она думала вначале, что сможет. Что готова пойти на всё, лишь бы спасти папу. Возможно, если бы этот человек не перечислил деньги, она бы, скрепя сердце, согласилась раздеться перед ним. Но дело сделано. Он не стал долго тянуть. Видимо, считал, что она никуда от него не денется. А Лина, получается, его обманула. Но ведь они не договаривались, что будет так.
Мужчина молчал. И она стояла недалеко от выхода, ожидая его решения. А что будет, если она уйдёт? Он начнёт её преследовать? Станет угрожать? Всё что угодно может быть. Если у человека столько денег, он способен купить на них любую услугу. Думала ли она об этом, когда соглашалась на этот заказ?
– Я понял тебя, Лина, – наконец сказал он. – И хотя в моих воспоминаниях ты совсем другая, спорить об этом мы не будем. Я найду решение, которое устроит нас обоих. Но ты в любом случае будешь продолжать со мной работать. Пока я не завершу все эскизы.
– Надеюсь, что это продлится не очень долго, – вырвалось у неё.
Мужчина усмехнулся.
– Тебе настолько неприятно моё общество?
– Вы заставляете меня делать то, что я не хочу. Разве это может быть приятно?
– А деньги получать тебе приятно? Почему же ты от них не отказалась?
– Это другое, – попыталась она оправдаться. – Я была в тупике. Не знала, куда пойти.
– И пришла сюда. Две сущности, Лина. Никогда не забывай об этом. Твоё место здесь, что бы ты по этому поводу ни говорила. Ну, а насчёт мужчины… Я знаю, что тебе нужно сделать, чтобы преодолеть этот барьер.
«Сейчас он предложит мне переспать с ним, – промелькнуло в голове у Лины. – И я откажусь. Тогда он выставит меня вон. И, скорее всего, поставит на счетчик».
Но художник рассудил по-другому.
– Ты должна найти мужчину, который будет тебе менее противен, чем я, и переспать с ним. После этого, я уверяю, тебе будет гораздо проще раздеться на глазах у своего мастера. И клянусь, у меня не будет никаких притязаний на твой счёт. Только художественный интерес. Ну, как тебе моё предложение?
– Переспать с кем-то, чтобы затем позировать вам голой?
– Именно так. Пережив однажды этот опыт, второй раз ты уже не будешь так бояться. Тебе станет всё равно.
– Не уверена, – Лина пыталась осмыслить услышанное.
– А ты попробуй, – настаивал мужчина. – Даю тебе срок: два дня. На третью ночь ты придешь ко мне готовая позировать так, как я скажу. А сейчас я тебя отпущу. Но ты пообещаешь мне, что выполнишь задание. В противном случае…
Лина похолодела. Сейчас начнутся угрозы.
– Что тогда будет?
– Лучше тебе этого не знать. Я лишь напомню, что знаю твоего отца. И многое другое, о чем пока не говорю. Я не привык угрожать и запугивать, Лина, но ты вынуждаешь делать это.
Руки задрожали. Перед глазами пронеслись ужасные картины будущего: беспомощный отец, прикованный к постели, и она – безвольная кукла, которая даже себе самой помочь не может. Зря она ввязалась в это дело. Художник – страшный человек. Но и отказать ему страшно.
– Хорошо. Я попробую сделать то, что вы просите.
– Это не просьба, Лина. Это твоё задание. И ты его выполнишь. Два дня. И не больше. А теперь иди.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Когда она вышла наружу, в лицо дохнул морозный ветер. Его порывы сорвали капюшон с головы и растрепали так тщательно убранные накануне волосы. Но Лине было всё равно. Её бил озноб посильнее этого ветра. И ноги подкашивались. И сходить со ступеней было неудобно.
Стояла глубокая ночь. Улица молчала, погруженная в сон. Словно в этом каменном здании давно остыла жизнь. И всё то, что окружало его, также превратилось в лед и камень.
«А где вообще живет этот художник? – подумала вдруг Лина. – Неужели эта мастерская и есть его дом?»
Она ничего о нём не знает. Зато ему известно многое. Тайнами прошлого он связан с её отцом. И сегодня впервые намекнул, что хорошо знаком и с ней. Он говорил, что в его памяти она другая. Но такого просто не может быть. Это же абсурд. Она никогда не была раскованной, дерзкой, смелой. Она всегда такая, как сейчас. Неужели он перепутал её с кем-то ещё?
Вот и знакомый автомобиль. А внутри на удивление её ждала Селия. Пригласила сесть рядом на заднее сиденье. И тут же отослала водителя на улицу, чтобы не мешал им разговаривать. А Лина смотрела на неё во все глаза и не могла взять в толк, как быстро и, главное, вовремя Селия оказалась здесь. Значит, всё то время, пока она «работает» с художником, Селия находится где-то неподалеку.
– Доброй ночи, милая, – поздоровалась с Линой эта женщина. – Как настроение?
– Не очень, – поделилась Лина. – Сегодня меня отправили домой.
– Ты расстроилась?
– Не из-за этого. Причина в другом.
– Расскажи, прошу тебя. Для этого я здесь.
Лина невесело усмехнулась.
– Это он вас попросил приехать?
– Да, – легко призналась Селия. – Я обычно в курсе его дел и стараюсь помочь всеми силами.
– Откуда такая заботливость? Он вам кто? Родственник? Может быть, возлюбленный?
– Для юной невинной девушки ты задаешь смелые вопросы, Лина. А я с самого начала знала, что в тебе есть потенциал.
– Для чего? Чтобы выполнять все прихоти вашего заказчика?
– Разве он требует от тебя невозможного?
– Нет, но…
– Вот именно, – не дослушав её, вставила Селия. – Мы же обговаривали это заранее.
– Но я не знала, что он захочет раздеть меня догола! – вскинула руки Лина.
– Это искусство, милая. Ничего плохого в этом не вижу, – Селия хотела взять её за руку, но Лина не далась. – То, что у тебя есть характер, это достойно уважения. Но ты также должна отдавать себе отчет в том, какие последствия могут быть, если ты откажешься от сделки.
– Вы тоже мне угрожаете, как и он?
– Не угрожаю, а лишь предупреждаю. Не стоит вести себя опрометчиво. Сейчас ты наделаешь глупостей, сохранив свою, как ты думаешь, гордость. А завтра можешь лишиться самого дорогого.
Папа…
Ну, конечно, эта женщина намекает на него.
Да она заодно с этим безумным мастером.
Глупо было думать, что она встанет на её сторону. Глупо вообще было связываться с этими людьми.
Лина взялась за ручку двери, намереваясь уйти немедленно. Но Селия властным голосом остановила её.
– Не торопись, милая. У тебя ещё есть время подумать и принять правильное решение. Тебя всего лишь просят раздеться. А что в этом неприличного? В кабинете у врача пациент также может раздеться догола.
– Но он не врач. Он мужчина! – воскликнула Лина. – И он смотрит на меня глазами отнюдь не врача.
– Так вот что тебя беспокоит, – и Селия снисходительно улыбнулась, вмиг смягчившись. – Что же ты сразу не сказала?
Теперь она смотрела на неё другими глазами – так, словно понимала всю слабость её воли. Но Лине это совсем не понравилось. Она вовсе не хотела, чтобы о ней думали так, будто она просто испугалась обычного мужского внимания. Да, она девушка. Но в этой мастерской у неё несколько иная роль. Она – объект вдохновения, как утверждал мастер. Она объект, приносящий удовольствие, как говорила в самом начале Селия. Такое сравнение нельзя забыть.
– Лина, – Селия вновь обратилась к ней, – твои чувства мне понятны. Ты очень молода и не можешь поставить ценность работы выше своих принципов. Но напоминаю, что если ты хочешь получить тот самый результат, о котором мы договаривались вначале, тебе придется подчиниться.
