- Джон Гельсен, - ответил тот, - Как вы узнали, о чем я думаю?
- Не знаю. Просто угадала. А меня вы откуда-то хорошо знаете. Как вы меня нашли? Моя внешность изменилась очень сильно.
- Кэтрин, это было несложно. Особенно если учесть тот факт, что у меня много знакомых в городе.
Он почувствовал, как девушка слабо улыбнулась. Она спросила:
- Значит, тот контрабандист был вашим информатором?
- Нет, он просто торговец. Я часто по роду деятельности использую необычные материалы, которые очень трудно найти. И очень сильно выручают контрабандисты. У них есть все и почти всегда. А оружие и комплектующие иногда поставляются из самого Алдомска. Это южная неофициальная столица Эрагии.
- Он большой?
- Мегаполис. Город юга и развлечений. Удивительно, как в его области умудряются прятать заводы стратегического назначения.
- Не люблю крупные города. Они шумные и людные. Причем даже не знаю, что из этих двух характеристик раздражает меня больше.
- Я тоже отношусь к мегаполисам не очень хорошо. Чувствуешь себя будто запертым в клетку из серых высоких зданий. Воздуха мало.
- И свободы, - поняла его тонкую мысль Кэтрин.
Она отвечала вяло, безучастно, отстраненно, глядя в окно на темнеющее небо. Но к концу беседы несмело стала поглядывать на собеседника. Ей нужно было видеть того человека, с которым она разговаривала. По тонким движениям мимики, порой и незаметным для глаза другого, Кэтрин безошибочно определяла настроение собеседника. Она видела его насквозь и знала, что он хочет от неё услышать в ответ. Но с охотником ее старое умение не работало. Кэтрин не могла сказать, что он чувствует и говорит ли это из вежливости, чтобы развлечь ее, или от чистого сердца. Джон тоже смотрел в окно, изредка поглядывая на нее. Когда их глаза случайно встретились, Кэтрин увидела в его глазах искренность и настоящую жалость, а тот в ее разглядел тень доверия и по-детски наивное, странное любопытство, совсем не подходящее к ее возрасту. Но когда с нее упала та холодная маска, открылось что-то по-настоящему доброе, истинно детское и очень доверчивое. Мгновение – и Кэтрин снова безучастно смотрит в окно, а Гельсен – в сторону.
- Я вспомнила про дом, - тихо сказала Кэтрин, не отрывая глаз от окна, будто там было что-то, что завладело её вниманием больше, чем беседа, - Про наш дом, в котором мы жили.
«Мы?» – удивился втайне охотник, ответив ей:
- В вашем мире? Расскажите подробнее.
- А что рассказывать? Вы можете себе представить поле, которое простирается до самого неба, уходя вдаль сотнями тысяч колосьев пшеницы и синими звездами васильков? – она чуть оживилась и грустно улыбнулась, продолжая с ностальгией, – А лес, живой, настоящий, могучий, добрый, статной зеленой стеной огораживающий поляну? А на поляне маленький домик, который в полдень становится серым, а утром и вечером в лучах заходящего солнца белым. Рядом с ним клён, знаете, красивый такой, дружелюбный. Всем и всегда пятернями-листочками машет.
Кэтрин умолкла. Знакомые пейзажи вновь вызвали её тоску и слёзы. Воспоминания полетели пестрыми веселыми деньками, которые были цветными, даже если были дождливыми. Там прошли самые важные части её жизни: детство и юность; под тем небом с большим звездным ковшом над крышей, на том просторном поле, где каждую ночь пели свои песни кузнечики, у того леса, который помнил её ещё совсем маленькой, только научившейся ходить девчушкой с короткими волосами цвета раскаленного золота. Кэтрин закрыла глаза и вновь увидела клен, который только что назвала дружелюбным.
- Кэтрин, я знаю, как тяжело расставаться с привычной жизнью, и хорошо понимаю, как бывает обидно, когда что-то идет не так, как запланировано, - нарушил тишину Джон, - Но это жизнь со всей её сложностью. Вы ещё вернетесь туда. Выздоровеете, найдете, что потеряли здесь, и обязательно вернетесь.
Кэтрин взглянула на него с недоуменным удивлением. Она не понимала, сказал ли он это искренне или же просто выполнял формальности в беседе. Но охотник, сам того не зная, сказал ей это от чистого сердца. Стало тихо. На улице зашевелились ветви старой ели от ветра.
- Кэтрин, Дана вам уже, наверное, рассказала, что я принес те лекарства. Делать их нужно до еды. Утро уже прошло, но мы один раз можем сдвинуть время. Только после инъекции вам нужно будет поесть.
- И какой курс?
- Думаю, с учетом всех ваших повреждений терапию придется проводить два дня. Сегодня и завтра. В этот период вам нельзя будет ходить.
- Хорошо. В принципе, не так уж и долго, – тихо добавила она.
После позднего обеда Кэтрин вновь уснула. Ей уже не снился дом, она видела с огромной высоты Эрагу. Ветром она летала по улочками, поднималась над домами и взлетала под самые облака, оглядывая город. Было уже ближе к вечеру. Кэтрин задумалась о том, что будет дальше: «Вот я поправлюсь. А что потом? Он просто возьмет и уйдет от нас? Или же позовет нас с собой в то подземелье, в свое движение? А вообще о Сопротивлении нужно узнать побольше. Может быть, Дана права и мы, действительно, могли бы сотрудничать».
- Гельсен, - спустя время обратилась она к охотнику, - Вы же из Сопротивления, верно? Расскажите о нём.
- Очень много лет назад Эрагией правил неизвестный правитель. Он был мудрым, добрым, словом, очень хорошим правителем. Его личность до сих пор неизвестна. Летописи были утеряны во время одного из крупных пожаров. И когда этого правителя не стало, к власти пришли вампиры. Вернее, один вампир. Спустя некоторое время он, насколько мне известно, депортировал другого из страны. Тогда наступили темные времена. Большая часть населения была напугана силой нового принца и боялась бросить ему вызов. Он ещё вошел в доверие ко всей нечисти в городе и стране и быстро наладил с ними выгодные ему отношения. Его охраняли и люди, и монстры, настоящие порождения ночи. Тогда-то наш граф, с которым знакома Дана, и решил вступить с ним в противостояние. Он немножко опоздал, дал возможность тому зацепиться за власть и окрепнуть, но это особо не повлияло на дальнейший ход событий. Граф, зная, что стал для врагов мишенью, ушел вместе с верными людьми в подземелья под городом. Те подземелья появились ещё задолго до прихода темного принца к власти. О них я расскажу потом, если захотите послушать. И наш граф организовал в подземельях движение, которое раньше называлось Кзеритус, а потом стало зваться просто Сопротивление. В нем объединились самые разные люди от простых солдат до профессоров, врачей и генералов. Сопротивлению удалось справиться с армией нечисти и убить вампира. После того на время воцарился в стране мир. Сопротивление растворилось в мирной жизни.
- Но сейчас жизнь далеко не мирная. Что пошло не так?
- Страна отказалась от монархии и стала республикой. Во главе Совета, который управлял страной, стоял председатель. Он занимался исполнительной властью, за ним следили другие члены Совета. И стал председателем лет 40 назад профессор Муррегати. Он был ярым реформатором, противником всего традиционного и старого. Везде хотел профессор что-либо изменить и оптимизировать. И когда он добрался до реформ в армии, известный в военных кругах, член Совета генерал Кэр осудил профессора и сказал, чтобы он оставил армию в покое. Профессор же не стал его слушать, и с этого начался конфликт между учеными и милитаристами. Сначала он проявлялся в мелких ссорах, холодности сторон друг к другу и неприязни. Потом он перерос в настоящую гражданскую войну, которая длилась пять лет и продолжается до сих пор. Муррегати мертв, Кэр сбежал, но объявился Дракус.
- Вы приехали, чтобы помочь Сопротивлению?
- Да, граф попросил о помощи. Ученые и военные совсем забыли, что помимо них самих и их внутренних распрей существуют другие люди, которые в этом время сильно страдали. Граф за страну переживать начал и вновь созвал сопротивленцев в подземелье. И вместе с ними уже был я.
- Вы были с ними, потому что вас об этом попросили, или из идейных соображений?
- Мисс Роуз, я чужой в этой стране. Не мне решать её судьбу. Но графу я верю и знаю, что он ради общего блага старается.
- Но он вампир. И, я думаю, делает это из своих интересов на... на жителей.
- Кэтрин, он не пьет человеческой крови. Насколько я знаю, он питается кровью крыс, но очень редко.
- Хотелось бы в это верить.
Внезапно с улицы донесся странный шум и говор пьяных голосов. Толпа двигалась по улице с бранью и и похабными песнями. Кэтрин занервничала. Вновь в ней проснулся страх толпы. Ей казалось, что они шли к их дому. Джон заметил её тревогу и сказал:
- К сожалению, алкоголизм в Трущобах – обычное дело. Но они обычно просто поют, а если становятся агрессивными, один выстрел в воздух быстро их возвращает на землю.
- Спасибо, - тихо проговорила Кэтрин.
- Ложитесь отдыхайте. Я спущусь вниз ненадолго.
Дана с непробиваемым спокойствием мыла посуду. Казалось, она и не слышала толпы на улице. Услышав шаги на лестнице, она обернулась.
- Гельсен, я бы с ними справилась, - сказала Дана, но охотник остановил её.
- Я всё знаю, - кратко ответил он и сел на диван.
Дана посмотрела куда-то в сторону, задумавшись и как будто смутившись, потом вздохнула и продолжила заниматься своим делом. Днём, пока Кэтрин спала, а Джон возился с досками на заднем дворе, Дана решила разобраться с дровами. У печи заканчивались поленья и надо было принести новых. Девушка за ними вышла на улицу и направилась к пристройке. Она не дошла до неё. Её остановил тот самый председатель квадрата, представившийся как Джек Сейден.
- Какая приятная встреча, миледи, - сказал он заплетающимся голосом, попытавшись поцеловать её руку, - Рад вас видеть! Так что же? Почему вы не пришли? Ну раз вы не пришли, то пришёл я!
Он пошатнулся на дрожащих ногах и вновь глупо поднял шляпу, здороваясь. Дана смерила его пристальным взглядом с ног до головы, хмыкнула и сказала строго:
- Я уже говорила вам, что дом принадлежит городу. Я не стану посещать сомнительные места и следовать вашим указаниям. Вы здесь лишены своих полномочий. Покиньте территорию.
- Ой, какие мы грозные! - улыбнулся, посмотрев мутными глазами перед собой, председатель, - Милая барышня, вы знакомы с нашими законами? Сразу видно, что нет. Ну так слушайте: если вы сейчас же не заплатите мне в двойном размере плату за участок, я вызову полицию.
- Не вызовите. Вы хорошо знаете, что правда на моей стороне и полиция за меня заступится, а вас выдворит и посадит под стражу. Вы нарушаете общественный порядок и вредите людям. Уходите. А то полицию вызывать буду я.
Глаза Сейдена округлились, и он расхохотался. Его развеселило спокойствие Даны.
- Я? И нарушаю общественный порядок? – спросил он, продолжая хохотать и шататься, как дерево на ветру, - Миледи, да вы просто не понимаете, что в этом месте НЕТ такого понятия как общественный порядок. Так что и нарушать нечего. Как хочешь, так и веди себя! Здесь и полиции-то нет, все на самосуде держится. А уж про вред людям... Ха-ха, ну это вы загнули!
Отсмеявшись, он утер пот со лба и опустил руки в глубокие рваные карманы своей куртки. На мгновение выражение его лица потеряло свое беззаботно-веселое выражение и стало растерянным. Потом председатель взглянул оценивающе на Дану, будто мгновенно протрезвев, и сказал грубо:
- Ну вот что! Вы мне сейчас даете деньги, а я ухожу по-тихому. Если нет, я подниму шум, что вы меня избили и оставили на улице.
- А я-то думала, что таким, как вы, падать уже некуда, - слабо усмехнулась Дана, - Ни гроша вы от меня не получите. Уходите.
Глаза Сейдена налились кровью. Он засучил рукава, стиснув красные, покрытые ссадинами кулаки, и сказал, подходя к ней тяжелой походкой с недобрыми намерениями:
- Дай мне деньги за участок немедленно! Ты хочешь себе проблем? Будут у тебя проблемы!
Он ударил вперед, целясь девушке в шею, но Дана, закатив глаза от скуки, отстранилась от него и чуть-чуть подтолкнула его в спину. Председатель пролетел мимо неё и упал на живот, даже не поняв, что случилось. Потом он поднялся, качнулся, чтуь не упав вниз, и с новой яростью накинулся на невозмутимую девушку, стоявшую позади и глядя на него из-под полуопущенных век. Дана вновь уклонилась от нового удара, схватила руку, которой он хотел её ударить, и вывернула ее, поставив Сейдена на колени.
- Послушайте меня внимательно, - медленно и с расстановкой начала она, чуть склонившись к корчившемуся от боли председателю, - Вы сейчас уходите отсюда и навеки забываете сюда дорогу. Вам здесь не рады. И платить дань никто не будет. Ступайте!
Она бросила его за руку на дорогу. Сейден перекатился несколько раз по дороге, встал, отряхнулся и, злобно взглянув на Дану, крикнул:
- Я ещё вернусь к вам, дамочка! И посмотрим тогда, кто кого!
После он удалился. Дана вздохнула, покачав головой, и, взяв дрова, ушла в дом. Про Гельсена на заднем дворе она забыла и думала, что её разборки с этим пьяницей никто не слышал. Она ошиблась. Охотник слышал весь их разговор и даже видел, как Дана легко бросила Сейдена. Но решил не вмешиваться, чтобы не попасться никому на глаза. Если бы Дана вдруг не справилась, он, конечно же, заступился бы за неё. Теперь Джон понимал, что та толпа под руководством Сейдена надвигалась на дом нестройными кривыми рядами.
- Я давно хотел разобраться с этим бандитом, - сказал он, - Все никак руки не доходили.
- Но в таком случае он может обратиться в полицию! И всей нашей конспирации придет конец.
- Ничего страшного, Дана. У меня есть знакомые в полиции. Договоримся.
- Вы не думаете, что они в сговоре? Его же могли много раз поймать. Он, как я понимаю, многим жизнь портит.
- Очень многим. От него и его банды страдает весь этот квартал. Иногда они даже забираются в соседние кварталы. Полиция его знает и со средним успехом охотится за ним. Но сейчас же власть гоняет бравых стражей закона за нами, оттого у них людей нет на то, чтобы задержать его. А у мня все времени не было преследовать его. А сейчас я разберусь с ними, Дана. Они не те люди, перед которыми нужно раскрываться.
Дана вздохнула и спросила:
- А Кэтрин?
- Я попросил её полежать некоторое время и не вставать.
- Думаете, она выполнит? – слабо усмехнувшись, спросила Дана.
- Надеюсь.
В дверь задолбили с бандитским криком:
- Откройте, а то выломаем!
Гельсен поднялся с места и направился к двери. От открывающейся двери несколько людей отскочить не успели и словили сильный удар косяком. Толпа присмирела от такого и изумленно вытаращилась множеством мутных глаз на охотника. Удивленно оглядывал его и сам председатель: вроде, и похож на кого-то, а вроде, и нет. Он убеждал своих собутыльников и друзей по оружию в том, что в доме живет одна очаровательная девушка, а их встретил мужчина, одной только дверью отбросивший троих дружков.
- В чем дело, джентльмены? – холодно спросил Гельсен, оглянув толпу.
- Ты кто? – спросил изумленно Сейден.
- А ты меня не помнишь? Странно. Я пригрозил тебе когда-то, что убью при следующей встрече.
Председатель вздрогнул и проговорил одними губами:
- Гельсен?
Ответом ему была слабая насмешливая улыбка на губах охотника.
- Я не намерен сейчас убивать тебя. Мне не будет в этом пока никакой пользы. Уходи вместе со своими дружками подобру-поздорову.
- Не знаю. Просто угадала. А меня вы откуда-то хорошо знаете. Как вы меня нашли? Моя внешность изменилась очень сильно.
- Кэтрин, это было несложно. Особенно если учесть тот факт, что у меня много знакомых в городе.
Он почувствовал, как девушка слабо улыбнулась. Она спросила:
- Значит, тот контрабандист был вашим информатором?
- Нет, он просто торговец. Я часто по роду деятельности использую необычные материалы, которые очень трудно найти. И очень сильно выручают контрабандисты. У них есть все и почти всегда. А оружие и комплектующие иногда поставляются из самого Алдомска. Это южная неофициальная столица Эрагии.
- Он большой?
- Мегаполис. Город юга и развлечений. Удивительно, как в его области умудряются прятать заводы стратегического назначения.
- Не люблю крупные города. Они шумные и людные. Причем даже не знаю, что из этих двух характеристик раздражает меня больше.
- Я тоже отношусь к мегаполисам не очень хорошо. Чувствуешь себя будто запертым в клетку из серых высоких зданий. Воздуха мало.
- И свободы, - поняла его тонкую мысль Кэтрин.
Она отвечала вяло, безучастно, отстраненно, глядя в окно на темнеющее небо. Но к концу беседы несмело стала поглядывать на собеседника. Ей нужно было видеть того человека, с которым она разговаривала. По тонким движениям мимики, порой и незаметным для глаза другого, Кэтрин безошибочно определяла настроение собеседника. Она видела его насквозь и знала, что он хочет от неё услышать в ответ. Но с охотником ее старое умение не работало. Кэтрин не могла сказать, что он чувствует и говорит ли это из вежливости, чтобы развлечь ее, или от чистого сердца. Джон тоже смотрел в окно, изредка поглядывая на нее. Когда их глаза случайно встретились, Кэтрин увидела в его глазах искренность и настоящую жалость, а тот в ее разглядел тень доверия и по-детски наивное, странное любопытство, совсем не подходящее к ее возрасту. Но когда с нее упала та холодная маска, открылось что-то по-настоящему доброе, истинно детское и очень доверчивое. Мгновение – и Кэтрин снова безучастно смотрит в окно, а Гельсен – в сторону.
- Я вспомнила про дом, - тихо сказала Кэтрин, не отрывая глаз от окна, будто там было что-то, что завладело её вниманием больше, чем беседа, - Про наш дом, в котором мы жили.
«Мы?» – удивился втайне охотник, ответив ей:
- В вашем мире? Расскажите подробнее.
- А что рассказывать? Вы можете себе представить поле, которое простирается до самого неба, уходя вдаль сотнями тысяч колосьев пшеницы и синими звездами васильков? – она чуть оживилась и грустно улыбнулась, продолжая с ностальгией, – А лес, живой, настоящий, могучий, добрый, статной зеленой стеной огораживающий поляну? А на поляне маленький домик, который в полдень становится серым, а утром и вечером в лучах заходящего солнца белым. Рядом с ним клён, знаете, красивый такой, дружелюбный. Всем и всегда пятернями-листочками машет.
Кэтрин умолкла. Знакомые пейзажи вновь вызвали её тоску и слёзы. Воспоминания полетели пестрыми веселыми деньками, которые были цветными, даже если были дождливыми. Там прошли самые важные части её жизни: детство и юность; под тем небом с большим звездным ковшом над крышей, на том просторном поле, где каждую ночь пели свои песни кузнечики, у того леса, который помнил её ещё совсем маленькой, только научившейся ходить девчушкой с короткими волосами цвета раскаленного золота. Кэтрин закрыла глаза и вновь увидела клен, который только что назвала дружелюбным.
- Кэтрин, я знаю, как тяжело расставаться с привычной жизнью, и хорошо понимаю, как бывает обидно, когда что-то идет не так, как запланировано, - нарушил тишину Джон, - Но это жизнь со всей её сложностью. Вы ещё вернетесь туда. Выздоровеете, найдете, что потеряли здесь, и обязательно вернетесь.
Кэтрин взглянула на него с недоуменным удивлением. Она не понимала, сказал ли он это искренне или же просто выполнял формальности в беседе. Но охотник, сам того не зная, сказал ей это от чистого сердца. Стало тихо. На улице зашевелились ветви старой ели от ветра.
- Кэтрин, Дана вам уже, наверное, рассказала, что я принес те лекарства. Делать их нужно до еды. Утро уже прошло, но мы один раз можем сдвинуть время. Только после инъекции вам нужно будет поесть.
- И какой курс?
- Думаю, с учетом всех ваших повреждений терапию придется проводить два дня. Сегодня и завтра. В этот период вам нельзя будет ходить.
- Хорошо. В принципе, не так уж и долго, – тихо добавила она.
После позднего обеда Кэтрин вновь уснула. Ей уже не снился дом, она видела с огромной высоты Эрагу. Ветром она летала по улочками, поднималась над домами и взлетала под самые облака, оглядывая город. Было уже ближе к вечеру. Кэтрин задумалась о том, что будет дальше: «Вот я поправлюсь. А что потом? Он просто возьмет и уйдет от нас? Или же позовет нас с собой в то подземелье, в свое движение? А вообще о Сопротивлении нужно узнать побольше. Может быть, Дана права и мы, действительно, могли бы сотрудничать».
- Гельсен, - спустя время обратилась она к охотнику, - Вы же из Сопротивления, верно? Расскажите о нём.
- Очень много лет назад Эрагией правил неизвестный правитель. Он был мудрым, добрым, словом, очень хорошим правителем. Его личность до сих пор неизвестна. Летописи были утеряны во время одного из крупных пожаров. И когда этого правителя не стало, к власти пришли вампиры. Вернее, один вампир. Спустя некоторое время он, насколько мне известно, депортировал другого из страны. Тогда наступили темные времена. Большая часть населения была напугана силой нового принца и боялась бросить ему вызов. Он ещё вошел в доверие ко всей нечисти в городе и стране и быстро наладил с ними выгодные ему отношения. Его охраняли и люди, и монстры, настоящие порождения ночи. Тогда-то наш граф, с которым знакома Дана, и решил вступить с ним в противостояние. Он немножко опоздал, дал возможность тому зацепиться за власть и окрепнуть, но это особо не повлияло на дальнейший ход событий. Граф, зная, что стал для врагов мишенью, ушел вместе с верными людьми в подземелья под городом. Те подземелья появились ещё задолго до прихода темного принца к власти. О них я расскажу потом, если захотите послушать. И наш граф организовал в подземельях движение, которое раньше называлось Кзеритус, а потом стало зваться просто Сопротивление. В нем объединились самые разные люди от простых солдат до профессоров, врачей и генералов. Сопротивлению удалось справиться с армией нечисти и убить вампира. После того на время воцарился в стране мир. Сопротивление растворилось в мирной жизни.
- Но сейчас жизнь далеко не мирная. Что пошло не так?
- Страна отказалась от монархии и стала республикой. Во главе Совета, который управлял страной, стоял председатель. Он занимался исполнительной властью, за ним следили другие члены Совета. И стал председателем лет 40 назад профессор Муррегати. Он был ярым реформатором, противником всего традиционного и старого. Везде хотел профессор что-либо изменить и оптимизировать. И когда он добрался до реформ в армии, известный в военных кругах, член Совета генерал Кэр осудил профессора и сказал, чтобы он оставил армию в покое. Профессор же не стал его слушать, и с этого начался конфликт между учеными и милитаристами. Сначала он проявлялся в мелких ссорах, холодности сторон друг к другу и неприязни. Потом он перерос в настоящую гражданскую войну, которая длилась пять лет и продолжается до сих пор. Муррегати мертв, Кэр сбежал, но объявился Дракус.
- Вы приехали, чтобы помочь Сопротивлению?
- Да, граф попросил о помощи. Ученые и военные совсем забыли, что помимо них самих и их внутренних распрей существуют другие люди, которые в этом время сильно страдали. Граф за страну переживать начал и вновь созвал сопротивленцев в подземелье. И вместе с ними уже был я.
- Вы были с ними, потому что вас об этом попросили, или из идейных соображений?
- Мисс Роуз, я чужой в этой стране. Не мне решать её судьбу. Но графу я верю и знаю, что он ради общего блага старается.
- Но он вампир. И, я думаю, делает это из своих интересов на... на жителей.
- Кэтрин, он не пьет человеческой крови. Насколько я знаю, он питается кровью крыс, но очень редко.
- Хотелось бы в это верить.
Внезапно с улицы донесся странный шум и говор пьяных голосов. Толпа двигалась по улице с бранью и и похабными песнями. Кэтрин занервничала. Вновь в ней проснулся страх толпы. Ей казалось, что они шли к их дому. Джон заметил её тревогу и сказал:
- К сожалению, алкоголизм в Трущобах – обычное дело. Но они обычно просто поют, а если становятся агрессивными, один выстрел в воздух быстро их возвращает на землю.
- Спасибо, - тихо проговорила Кэтрин.
- Ложитесь отдыхайте. Я спущусь вниз ненадолго.
Дана с непробиваемым спокойствием мыла посуду. Казалось, она и не слышала толпы на улице. Услышав шаги на лестнице, она обернулась.
- Гельсен, я бы с ними справилась, - сказала Дана, но охотник остановил её.
- Я всё знаю, - кратко ответил он и сел на диван.
Дана посмотрела куда-то в сторону, задумавшись и как будто смутившись, потом вздохнула и продолжила заниматься своим делом. Днём, пока Кэтрин спала, а Джон возился с досками на заднем дворе, Дана решила разобраться с дровами. У печи заканчивались поленья и надо было принести новых. Девушка за ними вышла на улицу и направилась к пристройке. Она не дошла до неё. Её остановил тот самый председатель квадрата, представившийся как Джек Сейден.
- Какая приятная встреча, миледи, - сказал он заплетающимся голосом, попытавшись поцеловать её руку, - Рад вас видеть! Так что же? Почему вы не пришли? Ну раз вы не пришли, то пришёл я!
Он пошатнулся на дрожащих ногах и вновь глупо поднял шляпу, здороваясь. Дана смерила его пристальным взглядом с ног до головы, хмыкнула и сказала строго:
- Я уже говорила вам, что дом принадлежит городу. Я не стану посещать сомнительные места и следовать вашим указаниям. Вы здесь лишены своих полномочий. Покиньте территорию.
- Ой, какие мы грозные! - улыбнулся, посмотрев мутными глазами перед собой, председатель, - Милая барышня, вы знакомы с нашими законами? Сразу видно, что нет. Ну так слушайте: если вы сейчас же не заплатите мне в двойном размере плату за участок, я вызову полицию.
- Не вызовите. Вы хорошо знаете, что правда на моей стороне и полиция за меня заступится, а вас выдворит и посадит под стражу. Вы нарушаете общественный порядок и вредите людям. Уходите. А то полицию вызывать буду я.
Глаза Сейдена округлились, и он расхохотался. Его развеселило спокойствие Даны.
- Я? И нарушаю общественный порядок? – спросил он, продолжая хохотать и шататься, как дерево на ветру, - Миледи, да вы просто не понимаете, что в этом месте НЕТ такого понятия как общественный порядок. Так что и нарушать нечего. Как хочешь, так и веди себя! Здесь и полиции-то нет, все на самосуде держится. А уж про вред людям... Ха-ха, ну это вы загнули!
Отсмеявшись, он утер пот со лба и опустил руки в глубокие рваные карманы своей куртки. На мгновение выражение его лица потеряло свое беззаботно-веселое выражение и стало растерянным. Потом председатель взглянул оценивающе на Дану, будто мгновенно протрезвев, и сказал грубо:
- Ну вот что! Вы мне сейчас даете деньги, а я ухожу по-тихому. Если нет, я подниму шум, что вы меня избили и оставили на улице.
- А я-то думала, что таким, как вы, падать уже некуда, - слабо усмехнулась Дана, - Ни гроша вы от меня не получите. Уходите.
Глаза Сейдена налились кровью. Он засучил рукава, стиснув красные, покрытые ссадинами кулаки, и сказал, подходя к ней тяжелой походкой с недобрыми намерениями:
- Дай мне деньги за участок немедленно! Ты хочешь себе проблем? Будут у тебя проблемы!
Он ударил вперед, целясь девушке в шею, но Дана, закатив глаза от скуки, отстранилась от него и чуть-чуть подтолкнула его в спину. Председатель пролетел мимо неё и упал на живот, даже не поняв, что случилось. Потом он поднялся, качнулся, чтуь не упав вниз, и с новой яростью накинулся на невозмутимую девушку, стоявшую позади и глядя на него из-под полуопущенных век. Дана вновь уклонилась от нового удара, схватила руку, которой он хотел её ударить, и вывернула ее, поставив Сейдена на колени.
- Послушайте меня внимательно, - медленно и с расстановкой начала она, чуть склонившись к корчившемуся от боли председателю, - Вы сейчас уходите отсюда и навеки забываете сюда дорогу. Вам здесь не рады. И платить дань никто не будет. Ступайте!
Она бросила его за руку на дорогу. Сейден перекатился несколько раз по дороге, встал, отряхнулся и, злобно взглянув на Дану, крикнул:
- Я ещё вернусь к вам, дамочка! И посмотрим тогда, кто кого!
После он удалился. Дана вздохнула, покачав головой, и, взяв дрова, ушла в дом. Про Гельсена на заднем дворе она забыла и думала, что её разборки с этим пьяницей никто не слышал. Она ошиблась. Охотник слышал весь их разговор и даже видел, как Дана легко бросила Сейдена. Но решил не вмешиваться, чтобы не попасться никому на глаза. Если бы Дана вдруг не справилась, он, конечно же, заступился бы за неё. Теперь Джон понимал, что та толпа под руководством Сейдена надвигалась на дом нестройными кривыми рядами.
- Я давно хотел разобраться с этим бандитом, - сказал он, - Все никак руки не доходили.
- Но в таком случае он может обратиться в полицию! И всей нашей конспирации придет конец.
- Ничего страшного, Дана. У меня есть знакомые в полиции. Договоримся.
- Вы не думаете, что они в сговоре? Его же могли много раз поймать. Он, как я понимаю, многим жизнь портит.
- Очень многим. От него и его банды страдает весь этот квартал. Иногда они даже забираются в соседние кварталы. Полиция его знает и со средним успехом охотится за ним. Но сейчас же власть гоняет бравых стражей закона за нами, оттого у них людей нет на то, чтобы задержать его. А у мня все времени не было преследовать его. А сейчас я разберусь с ними, Дана. Они не те люди, перед которыми нужно раскрываться.
Дана вздохнула и спросила:
- А Кэтрин?
- Я попросил её полежать некоторое время и не вставать.
- Думаете, она выполнит? – слабо усмехнувшись, спросила Дана.
- Надеюсь.
В дверь задолбили с бандитским криком:
- Откройте, а то выломаем!
Гельсен поднялся с места и направился к двери. От открывающейся двери несколько людей отскочить не успели и словили сильный удар косяком. Толпа присмирела от такого и изумленно вытаращилась множеством мутных глаз на охотника. Удивленно оглядывал его и сам председатель: вроде, и похож на кого-то, а вроде, и нет. Он убеждал своих собутыльников и друзей по оружию в том, что в доме живет одна очаровательная девушка, а их встретил мужчина, одной только дверью отбросивший троих дружков.
- В чем дело, джентльмены? – холодно спросил Гельсен, оглянув толпу.
- Ты кто? – спросил изумленно Сейден.
- А ты меня не помнишь? Странно. Я пригрозил тебе когда-то, что убью при следующей встрече.
Председатель вздрогнул и проговорил одними губами:
- Гельсен?
Ответом ему была слабая насмешливая улыбка на губах охотника.
- Я не намерен сейчас убивать тебя. Мне не будет в этом пока никакой пользы. Уходи вместе со своими дружками подобру-поздорову.
