- Знаю… Но сейчас о нас никто не вспомнит. Давайте просто… на секунду остановимся? Красиво, правда? - я улыбаюсь ей и указываю на луну.
Что-то во мне в тот момент, когда остановилось, оборвалось. Словно невидимый груз свалился с плеч. Словно… петля, державшая мне всю эту жизнь, распустилась. Я давно изменила свою жизнь, судьбу, но неведомый страх боязни прошлого, смерти отпустил только сейчас. Только сейчас, глядя на луну, я... видела силуэт принцессы. Принцессы Жанны из прошлого. Она была довольна. Пусть осталось много проблем, мой главный враг не побежден, но… ей этого достаточно. Обида, пожирающая сердце, ушла.
Пришло четкое осознание – Изабелла мертва. Принцесса прошлого отомщена.
Принцесса - иллюзия разума... Но какая же реальная. Что-то видимо такое в моих словах, и во взгляде, что заставляет подруг остановиться, перестать тянуть меня к карете. Розалия с улыбкой берет меня за руку.
- Теперь ты свободна?
- Новая жизнь? – хмыкает Мелисса, беря вторую руку.
Я широко улыбаюсь, и, вырвав свои руки, обнимаю их. Эта жизнь гораздо лучше, хоть и полна трудностей. Но она подарила мне самых лучших и чудесных подруг. Девочки, ставшие мне семьей. Не бросили даже сейчас, когда подобные выходки могут перечеркнуть всю жизнь аристократки. Не было всех слов, чтобы передать мои чувства к ним.
- Девочки, как же я вас люблю…
Те и мы все глупо смеемся. Стресс… Но мне приятно их тепло объятий. Прикрыв глаза, наслаждаюсь моментом. Деликатный кашель прерывает эту идиллию, но я готова к нему. Чуть виновато улыбаюсь Амату.
- Прости, мы готовы продолжить путь.
Бросив последний взгляд на дворец, тянусь к неприятной тяжести на голове. Холодный металл короны обжигает ладонь. Она прекрасна… Но… Хладнокровно швырнула ее на дорожку аллеи. Эта вещь мне не нужна. Если отцу нужна корона, то пусть подбирает. У епископа мое завещание, последний приказ. Истинная корона перейдет отцу Розалии. А так…. Пусть это будет секретом. Интересно понаблюдать, за его следующим ходом.
Каблуки туфель громко цокают по камню дорожки, и этот звук вызывает во мне улыбку, торжество. Только сейчас я избавилась от призраков прошлого. Теперь… я свободна. Сложила с себя все обязанности перед Рогнетией – это один из самых больших призраков, проклятие любого ребенка, рожденного в венценосной семье.
Увы, но время правления династии Райтон подошло к концу. Она изжила себя, и это единственное, что я могу сделать для своего народа. Дать им правителя, которого те хотят.
Мой путь принцессы Жанны дер ван Райтон закончен.
А теперь… пора в путь. Меня же похитили.
Глава 17.
- Ваше величество, мы подготовили ванную, как вы и просили.
С улыбкой смотрю на служанку храма, и грустно качаю головой, когда вижу ее страх перед аотами. Даже спустя две недели никто из обитателей храма так и не привык к ним. Адские гончие пугали всех, кроме меня и подруг. Аоты появились на следующий день после прибытия в главный храм. Подозреваю, что не без приказа Юлиана, но я все равно была рада видеть их.
- Я скоро вернусь.
- Угу, но обещай, что не застрянешь там надолго. – вяло отозвалась Мелисса, с интересом читающая любовный роман, - Как жаль, что здесь такие строгие правила. Было бы гораздо проще посетить ее всем вместе!
Розалия лишь хмыкнула, не отрываясь от старинного талмуда древней истории.
В храме была только одна ванная комната, которой разрешалось нам пользоваться. Она была настоящим творением талантливого мастера. Причудливая мозаика каждый раз словно менялась, заставляя с каждым разом рассматривать новые узоры, рисунки. Сама ванная представляла из себя огромный бассейн маленькой глубины. Возмущение девочек было понятно, но сейчас мы старались не злоупотреблять добротой служителей богов, и соблюдали правила. Я так и не поняла, почему нельзя вдвоем или втроем принимать ванную, но… что поделать. У святых свои заморочки.
С неохотой позволяю служанкам снять с меня домашнее удобное платье, и с наслаждением ступила в пенистую и теплую воду бассейна. Сделав несколько шагов от бортика, опустилась на колени, погружаясь в воду почти до самых плеч, и киваю служанкам, прося оставить меня ненадолго в одиночестве. Прикрыв глаза, наслаждаюсь приятными ощущениями. Жизнь в храме, хоть и полна правил, но и не лишена вот таких приятных моментов. Открыв глаза, притянула к себе колени, и, обняв, положила на них подбородок, лениво разглядывая мозаику. Она и вправду снова изменилась это магия, или забывчивость памяти?
Услышав позади себя всплеск воды, тяжело вздохнула. Кажется, я увлеклась мозаикой, и потеряла счет времени. Служанки вернулись, чтобы помочь мне… «очиститься от грязи». Как это звучит… по-храмовному! Я сначала сопротивлялась, убеждая, что могу и сама помяться, но… это бесполезно.
Однако, почувствовав на талии руки, которые мягко стали тянуть в сторону, испугалась, стремительно обернувшись, и ошеломленно захлопала глазами.
- Юлиан!?
Тело на мгновение словно сковало страхом, волной непонимания, недоверия. С трудом выдавливаю.
- Н-но… как ты здесь оказался!?
- Самый глупый вопрос, что я слышал. – усмехнулся император, прижимая меня спиной к своей груди, обнимая за талию, - Даже не спросишь, как у меня дела, или про самочувствие?
Я задумалась, вслушиваясь в его голос, в его интонацию, и, тяжело вздохнув, прошептала:
- Юлиан…. Ты злишься?
- Это еще мягко сказано. – его голос покрывается холодом, и я чувствую, как пальцы обхватываю подбородок, заставляя посмотреть в его алые глаза.- Я в бешенстве, Жанна. Ты по своий прихоти подвергла себя опасности! И не только себя…
И такой злой прищур. О чем он? Его смысл слов медленно доходил до меня, и, осознав, что он имел в виду, замерла.
- Откуда ты знаешь!? – рука невольно коснулась живота, где уже лежали руки мужчины.
- Не забывай, что император севера целитель, и ему достаточно просто коснуться человека, чтобы узнать о состоянии здоровья. – с трудом вспоминаю странную реакцию императора севера после рукопожатия. Вот оно что было… Теперь злость Юлиана была понятна. Я и сама злилась на себя, что подвергла ребенка опасности, и лишь артефакт Анниры придавал спокойствие. – Почему не сказала?
- Если бы я сказала об этом, то ты позволил ли провести коронацию? – мужчина раздраженно цыкнул, и я хмыкнула, - Нет, не позволил бы. Ребенок в порядке, Юлиан. Не волнуйся, у тебя будет наследник, или наследница.
- Что ж… это радует. – он наклоняется, вновь обхватив подбородок, поворачивает голову, пристально смотрит в глаза. – Ты отзовешь свое прошение о разводе.
- Нет! Юлиан, пойми, я преступница! То, что было на моей коронации – фактическое объявление войны другому альянсу! И я не хочу, чтобы она была. Пусть лучше за все это понесу наказание я, нежели ни в чем не повинные люди, которые будут отправлен на войну. Я хочу предстать перед судом как королева Рогнетии… Нежели, как твоя жена, Юлиан. Я не хочу, чтобы империя Валиона знала меня, как твою супругу. Я знаю, что твоя власть абсолютна, но… мне нравится любовь народа к тебе, и не хочу осквернять ее.
- С чего ты взяла, что ты преступница? – и, увидев мое удивление, хмыкнул, наклонившись, почта соприкасаясь лбами, и улыбнулся, - Умение хранить молчание у служителей храма вызывает уважение. Жанна, ты не преступница, а похищенная бандитами, королева.
- Это всего лишь шутка епископа.
- Конечно, который всю неделю ходит с нарисованным фингалом по всем светским раутам, и плачет, рассказывая, как лично видел твое похищение? А мой народ, случайно узнав о моей женитьбе, и твоем похищении, требует от меня активных военных действий.
Ток вот где пропадал старик, а то я с девочками все пытаюсь его поймать, а служители храма лишь вежливо отмалчиваются. Но, услышав, что все верят в мое похищение, а словно на мгновение ломаюсь, закрыв лицо руками. Я… похищенная, а не преступница. Боги, это шутка? Это нереально! Юлиан мягко отводит мои руки, и я шепчу:
- Но… как?!
- Удачное совпадение, Жанна. Порой ты со своим отцом мыслите одинаково. Он собирался силой забрать у тебя корону, не веря в твое обещание передать ее дальнему родственнику. То, чьи действия услышаны, тот будет и виновником. Ты в этой жизни другая, Жанна. Нет ненависти народа к тебе. И этом нужно пользоваться, понимаешь? Да, ты не безвинная, но… на войне все методы хороши.
- В это сложно поверить… народ и вправду не любил меня в прошлой жизни. я до сих пор боюсь этого… - руки чуть задрожали при воспоминаниях о гильотине, и криках людей, полные проклятий и ненависти. – И он так просто верит тебе…
- Я император Валиона, Жанна, а мое слово абсолютно, даже если это ложь. И ты отзовешь свое прошение о разводе.
Я молчу, опустив глаза. Мне сложно по-настоящему поверить. Пусть я и отомстила за себя, прошлую, страхи остались. Остался и страх… что Юлиан объявит меня преступницей, увидев плохие поступки, что вновь буду стоять рядом с гильотиной. Но… я просто похищена. Я могу жить… Жить!
Увидеть ребенка… взять на руки, коснуться маленькой ладошки. Наблюдать, как растет…
- Ты так и не сказал, как тебя пропустили сюда. – сама не могла понять, почему не нахожу сил ответить на его требование.
- Вежливо попросил. - подозрением смотрю на ухмыляющегося мужчину, и качаю головой.
-Шантаж никогда не был вежливой просьбой.
- Почему ты так упрямишься, Жанна? Ты так и не ответила на мой вопрос про развод. Разве тебе не хочется, чтобы благородный рыцарь спас из плена бандитов? – я судорожно сглатываю, чувствуя, как руки Юлиана начали блуждать по телу.
Вот же подлец! Пытаюсь оттолкнуть, вырваться из кольца рук, но мне не позволяют этого сделать, еще сильнее прижимая спиной к груди, так, что я чувствовала его мышцы, как они перекатывались при движении рук. как те остановились на груди, и вновь вернулись к бедрам, поглаживая их.
- Юлиан, прекрати! Сейчас не время для подобного!
- Почему же? – ощущаю его горячее дыхание возле уха, - Ты моя жена, а «подобное», как ты это назвала, весьма частое явление между супругами.
Руки Юлиана покинули бедра, прошлись по бокам, и сжали грудь. От новых столь приятных ощущений, я тихо застонала, выгнувшись. Мне было стыдно ощущать подобное, но в то же время этот стыд был так безразличен. Словно ломаются препятствия всех правил поведения, сдержанности, отдаваясь свободе чувств.
- Ты невыносим. – едва слышно шепчу, из упрямства хватаясь за последние ниточки здравомыслия.
- Правда? – Юлиан касается губами чувствительной кожи шеи.
А во мне появляется нестерпимое желание видеть его, его лицо, глаза. Чуть отстраняюсь, и не разрывая кольцо объятий, поворачиваюсь всем телом, очутившись у него на коленях алые глаза растерянно взирают на меня, но, стоило мне потянуться за поцелуем, усмехнулись, давая желаемое напористо, яростно, прикусываю губы до боли, словно этим пытались выразить свою злость. Руки мужчины прошлись по спине, вызывая приятную сладостную дрожь
Разорвав поцелуй, мы тяжело дыша, пристально смотрели друг другу в глаза. Кто первый сломается? Никто. Оба. Одновременно тянемся за новым, коротким поцелуем. Руки мужчины придвигают меня вплотную к груди, и я густо краснею, почувствовав его возбуждение. В это время Юлиан стал покрывать шею поцелуями, дарящими столь сладостные ощущения, но при этом граничащие с болью, что еще больше распаляло меня, а жар внизу становился нестерпимым. Теряя последние остатки гордости, шепчу:
- Юлиан… Пожалуйста…
- Что, пожалуйста, Жанна? Скажи это!
Гневно смотрю в его насмешливые глаза, едва заметно сияющие магией, и шальная мысль, внезапно пришедшая в голову, заставила улыбнуться. Я не скажу, чего он хочет, но заставлю самого сдаться. Медленно кладу руки на плечи императора, и стала медленно опускать их, очерчивая пальцами каждый мускул, наблюдая, как он хмурится, темнеют его глаза, а дыхание едва заметно сбивается. Это приносит мне настоящие удовлетворение. Однако, мне не позволяют дойти до конца, перехватив руки.
- Жанна…
- Что такое, Юлиан?
Я насмехалась, но при этом чувствовала, как горели щеки от собственной смелости. Резким движением рук, мужчина приподнимает меня за бедра, раздвигая их, и я до боли закусываю губу, запрокидывая голову, чувствуя, как, наконец, получила желаемое. Едва ощутимая вспышка боли быстро исчезает, уступая место фейерверку ощущений. Несмело приподнимаюсь, а затем опускаюсь. Юлиан не торопит, позволяя привыкнуть, но вскоре нетерпение берет вверх, и начинает двигаться вместе со мной, яростно, быстро, порой грубо.
Из горла вырывается стон, а руки зарываются в седые волосы мужчины. Все смешалось, и наслаждение, и боль. И нежность, и ярость. Тело было настолько разгоряченном, чувствительным, что любые движения и прикосновения Юлиана дарили столько постыдных ощущения, но которые тело отвечало, дрожа и выгибаясь навстречу.
Порой я перехватывала инициативу, когда движения императора замедлялись, и всегда улыбалась, когда из его горла вырывался тихий полурык, полустон.
Сколько бы ярости не было в движения, всегда смотрела в алый омут, полный любви, нежности, и понимала, что, как бы он не злился на меня, никогда не отвернется. Рушились последние страхи. Страх, что за проступком всегда следует гильотина.
Тело словно сводит от пика ощущений. Юлиан замирает, тихо застонав, и прижимает меня к себе, положив лоб на плечо, а я в силах только глупо улыбаться, и лениво перебирать седые пряди волос.
- Ты, правда, больше не злишься на меня? – с улыбкой интересуюсь у императора, чуть отстранившись. Он скептически приподнимает бровь.
- И кто же тебе сказал подобное?
Я обижаюсь его насмешкой, и хочу окончательно отстраниться, но когда меня вновь обнимают, притягивая к себе спиной, не сопротивляюсь. Лишь откинув голову на его грудь, лениво вожу ладонью по пене бассейна.
- Жанна, что ты пообещала северянинам? Мы с Винсентом пытались поговорить с вождем, но тот уже успел исчезнуть.
- Зачем? – с любопытством верчу головой, пытаясь уловить взгляд Юлиана, я тот тяжело вздыхает.
- Надо же было узнать, какие теперь долги выплачивать за выходки, так сказать, моей жены и его невесты.
- Хах, это так благородно с вашей стороны! – однако, в груди теплее от слов мужчины. Это приятно слышать, что даже в такой ситуации они думали о нас. – На самом деле я хотела заключить с ними контракт временную на защиту, и убежище…
- Но?
- Я пообещала им отдать дневник демиурга. Вождь сказал, что он бесценен, и его нельзя забирать у меня, но рад бы, если бы дневник хранился в его стране, и был готов принести клятву верности, и вечной службы… Я попросила подождать…
Чувствую, как напрягается Юлиан, и осторожно провожу ладонями по его рукам.
- Почему?
- Я хотела, чтобы ты сам отдал ему дневник, Юлиан. Ты его первый владелец. Пусть, и в прошлой жизни. Понимаешь… я не сильна в политике, как и договорах между странами. Пусть они принесут клятву тебе, как иператору. Боюсь, сама я подпишусь не глядя, невесть на что.
- Твои слова весьма необычны… - после недолгого молчания произнес он. – Почему… Жанна? Наши отношения далеки от идеала… И, в любом случае тогда у тебя были мощные союзники.
