Вполне удобное. Король знал толк в удовольствиях.
- В-ваша светлость…
Эрцгерцог поднимает взгляд голубых глаз на мужчину, который занервничал, и стал ослаблять ворот своей рубашки.
Не только раздражающий, но и нетерпеливый.
- У королевства Пейн прекрасные земли, а так же можно собирать налоги, что безусловно выгодна для империи. А богатства тех герцогов хватит, чтобы даже дважды выкупить королевство Пейн!
- Безусловно.
Воцарилось молчание. Капитан рыцарей задумчиво притянул к себе бумаги, которые лежали рядом с ним, и стал изучать их содержание. Герцог Лион, бывший канцлер империи, еще покраснел от гнева. Он ненавидел, когда его игнорировали, но до дрожи боялся этого жестокого, с холодным взглядом, человека.
- Я… выполнил вашу просьбу. И… когда я получу земли и титул, которые вы мне обещали?
Энджи холодно смотрит на канцлера королевства, и, откинувшись, на спинку стула, крестил руки на груди.
Ради дополнительных земель к своему, и так огромному герцогству, и титула он предал доверие близких людей – королевскую семью, и даже друзей, герцогов.
Он ненавидит таких людей.
В голове всплывает образ дрожащей принцессы, и на губах промелькнула усмешка.
- Я слышал, что ты женат на принцессы этого королевства.
- Д-да…
- Ты получишь титул, но не хочешь обменять свою жену вместо дополнительных земель?
- Что?
Конечно же, ответ очевиден. Принцессы ценны, даже когда нет страны… Некоторые богатства никогда не отнять, и они хорошо перепрятаны. И этому предателю она нужна. Но, почему этот ублюдок медлит?
- Вы оставили принцессу Аделин в живых? Но… почему?
Капитан рыцарей замирает, услышав эти слова, вскинул бровь:
- Поясните.
- Она же дочь рабыни. Мне все равно, что вы с ней сделаете. Она не имеет никаких прав на богатства своей семьи. Неизвестно, что может случится в будущем, и вам лучше убить ее, ведь принцессой могут манипулировать ваши враги! Лучше полностью искоренить королевскую семью Пейн.
Что он вообще несет?
Энджи раздраженно прикрывает глаза. Этот ублюдок ничем не отличается от своего отца. Жадный, самоуверенный предатель.
Ему все равно? Ему не нужна жена, стоит ей стать бесполезной?
- Раз не нужна… то твоя жена станет рабыней.
- В-ваша светлость, но это будет угрозой…
- Вы испытываете мое терпение. – достаточно резко оборвал слова эрцгерцог, и с раздражением отложил бумаги короля, - Свободны.
- А… когда я получу…
Наследник императора недобро прищуривается, громко постукивая пальцами по столу, и канцлер, побледнев, поспешил неуклюже удалиться, то и дело бормоча извинения.
Оставшись в одиночестве, мужчина откинул голову на спину стула, и прикрыл глаза. Королевство захвачено, правящая династия убита. Почти убита…
Перед глазами вновь всплывает, но уже мутный образ принцессы. Темно-русые волосы и карие глаза.
Угроза…
Какая разница? Все равно ее дети не унаследуют светлые волосы и голубые глаза. О столь неприметной принцессе вскоре все позабудут.
- Ваша светлость. – в кабинет входит Леон, - Как прошел разговор?
- Неплохо бы выставить и его голову на воротах.
- О, редко увидишь Энджи в столь дурном расположении духа. – раздался язвительный голос Даниара, и эрцгерцог слегка нахмурился. – И двух слов связать не мог? Или сразу в обморок от страха упал?
- Нет, просто его запросы раздражают.
- Он выполнил все наши условия. У нас нет причин отказывать ему в награде. – заметил Леон, - Он согласился на обмен на жену?
- Нет.
- Нет? Жаль… Мне казалось, она будет полезна, а теперь придется казнить…
- Нет. Она станет рабыней.
Его друзья недоуменно переглядываются, но никто не решается как-то прокомментировать его столь неожиданное решение.
Вот только… согласится ли с этим фактом император?
- Шевелитесь, или мы убьем вас!
Я устало переставляла ноги, и старалась не так сильно отставать от человека, идущего впереди. Мы все были связаны кандалами. Упадет кто-то один – упадут все, а значит и убьют…
Подъем на склон отобрал последние силы, и я чувствовала, как горело от сухости горло, а в глазах то и дело мелькали черные точки. Тело двигалось само, но в то же время я уже теряла чувствительность.
Наконец подьем закончился, и нам дают пять минут передышки.
Обернувшись, я смотрю на яркий закат солнца, окрасившее небо в оранжевые и алые цвета.
День назад я бы могла сказать, что это чудесный закат, но сейчас он выглядел зловеще, словно город был охвачен пламенем…
Теперь я рабыня…
Ни титула, ни денег…
Теперь я никто.
Однако, я не могу удержаться от едва заметной улыбки.
Теперь я свободна от оков власти и обязанностей. От семьи отца. А то, что я теперь рабыня… Переживу. До восьми лет я была обычной девушкой рабыней, пока была жива матушка, а потом… король забрал меня в холодный и чужой дворец.
- Отдых закончен! Шевелитесь!
Бросив последний взгляд на дворец, залитый алыми лучами закатного солнца, отворачиваюсь.
Прощай… милое королевство.
Прощайте мама и бабушка.
Прощай отец.
- Дари!
Я испуганно вздрагиваю от громкого голоса экономки, и с трудом удержала в руках швабру, и повернулась к тучной женщине в строгом черном платье:
- Д-да, госпожа Лаки?
- Оставь работу в зале, и или помоги прачкам!
- Как прикажете, госпожа Лаки.
Вновь склоняюсь в поклоне, и, как только дверь закрылась, перевожу дух. Я так и не привыкла к госпоже Лаки, не смотря, что уже два года работаю в этом поместье. Ее громкий голос порой пугал меня.
Обведя взглядом огромный зал, я тяжело вздохнула. Мне нравилось убирать комнаты и залы, а вот помогать прачкам я не любила. Девушки-служанки частенько, увидев меня, бросали работу и уходили отдыхать, оставляя всю работу мне. До такой работы допускались только девушки, а наш хозяин взял слишком мало девушек рабынь.
Отдав швабру молодому юноше-рабу, который пришел заменить меня, я спешу в прачечную. Буду медлить – заметят слуги, и могут пожаловаться дворецкому или экономке, и увеличение работы мне гарантировано.
Такова участь рабов.
Но… Мельком бросаю взгляд в окно на залитый солнцем луг, где росло так много красивых полевых цветов, и я не могу удержаться от улыбки. Природа в империи была невероятно красивой. Здесь росло столько лечебных трав, что радовало меня. Наконец, тайком по ночам я могла заниматься любимым делом…
- Дари, не зевай!
Очнувшись от раздумий, я ловко обогнула служанку с подносом, чуть не налетев на нее, и сложила ладони в умоляющем жесте:
- Простите, госпожа Марта, я случайно!
- Будь осторожна. – хмыкнула девушка, одна из немногих, которая относилась к рабам без презрения.
Спустившись по лестнице для слуг, я спешу в «рабочую» часть небольшого поместья, где располагалась прачечная. Открыв дверь в комнату, я на мгновение чуть не задохнулась от горячего пара, чувствуя, как тело мгновенно покрылось неприятным потом. Здесь всегда было удушливо жарко.
Летом это было настоящим наказанием, а холодной зимой, наоборот, наслаждением, ведь это возможность согреться.
- Дари пришла! – радостно воскликнула одна из служанок, - Девочки, идем отдыхать!
Все три молоденьких девушек радостно бросают работу и спешат покинуть комнату, а я с вежливой улыбкой выслушиваю приказы.
- Вот здесь корзины с грязным бельем. – рука девушки указывает на пять огромных корзин с бельем, - Когда постираешь, повесишь на улице.
- Как прикажете, госпожа.
Я подхожу к низкому чану с горячей водой, и беду доску для стирки, как слова служанки заставляют обернуться:
- К нам сегодня прислали новенькую. Наконец девушку. Пришлем тебе на помощь, если найдем.
- Я так благодарна за вашу доброту…
Служанка, фыркнув, вышла, закрыв дверь, и я приступила к работе. За два года я так привыкла к ней и приноровилась, что многие поручения выполняла быстро и аккуратно. Моей работой были довольны, а значит, не собирались выгонять…
Раз в полгода шло «распределение». Рабы, которые хотели уйти к другому господину, получали шанс. Тех, кого выгоняли, тоже получали шанс, но с пометкой о плохой дисциплине. Могли отправить в глушь к простым горожанам или купцам. Условия там были тяжелее, но.. опять же, это как повезет. Люди попадались разные. Были и хорошие и плохие…
Мне нравилось место, где я работала. Здесь хорошо кормили, давали новую одежду, если старая приходила в негодность. Трудно было снова привыкнуть, что теперь у тебя нет своих вещей, а плата за труд – еда.
В детстве, когда я была рабом, все казалось по-другому. Мир был более светлым и радужным. С возрастом все меняется.
Когда с двумя корзинами было покончено, и я приступила к третьей – распахнулась дверь, и в прачечной появилась невысокая, с миловидным лицом девушка, с длинными, светлыми, заплетенными в кому волосами, которая испуганно озиралась. Заметив меня, она встрепенулась:
- Г-госпожа…
- Зови меня просто Дари. – я улыбнулась ей, и протянула руку. Глаза девушки расширились от ужаса, и я с досадой прикусила губу. Моя рука была красной, сухой, в мозолях от тяжелой работы. Убрав ладонь, я со вздохом поинтересовалась:
- Как твое имя?
- Кл….Ой, прости! Н-нора…
Новое имя, к которому она еще не привыкла.
- Меня прислали, чтобы помочь тебе. Ч-что я должна сделать?
- Ты недавно стала рабом, верно?
Девушка погрустнела, опустив голову.
- Я из княжества Сильви.
Небольшое княжество Сильви пало под натиском войск империи месяц назад. Во главе с героем…
Империя постоянно расширяла свои границы. Зачем им так много территории? Жажда власти? Денег? Может все вместе?
Нора была аристократкой. Это было видно по ее неопытности, по манере поведения и речи, и ухоженным рукам.
Совсем, как и я. Но, в отличие от меня, такой тяжелый труд ей был чужд.
- Давай я покажу тебе, как здесь работать.
- Я быстро учусь! – воскликнула та. То ли эти слова адресованы мне, то ли она пытается убедить в этом себя…
С первой скатертью у нее получилось плохо, и мне пришлось самой ее стирать, а вот с второй и третью она уже медленно, но справилась.
- Молодец. – похвалила ее, - Но поспешу огорчить тебя. Теперь эти три корзины нужно вынести на улицу и развесить белье.
В серых глазах девушки промелькнул ужас, но девушка была стойкой, молча встала, готовая к работе, и внезапно поинтересовалась:
- Дари…. Прости меня за грубость, если я лезу не в свое дело, но… такая тяжелая работа… всегда?
- Увы… - грустно улыбаюсь ей, и с трудом поднимаю тяжелую корзину с бельем, - Но это последнее задание на сегодня, и мы можем быть свободны.
- Ох, не могу поднять! – она в панике смотрит на меня, - Меня накажут?
- Успокойся! Не накажут, если работа будет сделана. Давай сделаем так: я принесу все корзины, а ты пока развесишь белье из первой. Договорились?
Объяснив Норе, как вешать белье, а так же выдав коробку с прищепками, я стала медленно перетаскивать вторую корзину с бельем. Тут же заныла спина и живот. Пусть я уже и два года раб, но остаюсь девушкой, и такие тяжести мне до сих пор тяжело поднимать.
Мои страдания замечает дедушка Шон. Раб.
- Дари, ты совсем ум потеряла? – возмущался уже не молодой, но крепкий мужчина, ругая меня, - Ты же девушка! А девушки такие тяжести не таскают!
- Простите, дедушка… - я, словно ребенок, краснею, - Но работа…
- Да не убежит эта работа никуда. В следующий раз сразу ищи меня или парней, чтоб помогли, ясно?
- Да, дедушка!
- Вот и умница. – старик ставит корзину, и недоуменно смотрит на Нору. – О, у нас новенькая девушка?
- Я Нора… - та поспешила представиться, и протянула руку, а затем убрала… Немного подумав, снова протянула, и залилась краской. – Простите, я не знаю, как тут принято приветствовать…
- Да как тебе удобно. – хмыкнул дедушка, и добродушно пожал ей руку, - Я Шон, но все меня зовут дедушкой. Если будет нужна помощь или совет, всегда обращайся.
- Б-благодарю…
Дедушка смеется, а затем быстро приносит третью корзину, и собирается уходить. У него была своя работа. Я предложила в благодарность, помочь ему, на что тот отмахнулся:
- Это не женская работа, Дари. Лучшей благодарностью будет твоя мазь от болей в спине.
- Боли усиливаются? – заволновалась я, но старик с улыбкой качает головой:
- Нет, почти не беспокоят. Просто мазь заканчивается.
- Тогда завтра принесу ее.
Машу рукой уходящему мужчине, и начинаю развешивать белье, но, заметив любопытный взгляд Норы, улыбнулась:
- Спрашивай.
- Ох, нет, п-прости, если я слишком навязчива…
- Д-дедушка всегда добрый?
- Ну да. – пожимаю плечами, в уме пробегаясь по всем знакомым рабам,- У нас тут все вполне добрые, и живем мы дружно. К слугам, конечно лучше не лезть, и просто выполнять все приказы. А к господам на глаза лучше не попадать.
- Накажут?
- Бывает по-разному…
- Дари… а ты лекарка? Но… как?
- Моя бабушка была лекаркой, и многому научила меня. – на губах промелькнула грустная улыбка, а глаза затуманились воспоминаниями, - Это было счастливое время.
Помимо бабушки, я упорно училась во дворце, пополняя свои знания в любимом деле. И, чаще всего тайком от отца, слуг и учителей. Нора тоже грустно улыбается, и продолжает работу. Рабы империи не любили вспоминать о своем прошлом, и распространяться о нем.
Сложно смириться с мыслью, что ты теперь никто, низшее звено в мире людей.
Я задумчиво смотрела на травы, разложенные на песке, и пыталась вспомнить все ее лечебные свойства, а затем перевела взгляд на глиняную тарелку, где были смешаны и перемолоты несколько трав, необходимые для мази дедушки. Мне хотелось улучшить мазь, но в то же время не хотелось и переборщить с травами, иначе те могут дать обратный эффект.
Так и не вспомнив все свойства травы, отложила ее в сторону, и устало потерла глаза. При лунном свете было сложно что-либо рассмотреть, и приходилось постоянно напрягать глаза. И результатом этого была утомление и временное ухудшение зрения.
В империи Авирон росло много незнакомых мне растений, и приходилось по крупицам собирать все знания о здешних травах. Судьба благословила меня, отправив в поместье одного из главных целителей императорского дворца. А старые книги, найденные во время уборки в чердаке стали лучшим подарком…
Такая радость от находки. Наверное, я не испытывала таких ярких и счастливых эмоций, с тех пор, как меня забрали во дворец к отцу.
Задумавшись, я услышала шум шагов слишком поздно. По глазам ударил яркий свет керосиновой лампы, и я зажмурилась, рукой пытаясь заслонить яркий свет. И, услышав голос, мысленно застонала.
- Кто ты такая, и что ты здесь делаешь? – голос принадлежал супруге императорского лекаря.
- Я Дари, ваше благородие. – поспешно вскакиваю, и делаю глубокий поклон, моля всех богов, чтобы ни она, ни ее стражники не заметили растения, которые я сорвала.
- Рабыня… - задумчиво протянула немолодая, слегка полноватая, но с приятным лицом женщина, окинув карими глазами мою широкую серую рубашку, и штаны. Тут ее взгляд замечает цветы, и нахмурилась. – Запрещено рвать растения из зеленого сада! Стража, взять ее!
- П-простите! Пожалуйста, мне очень жаль, но я могу объясниться!
- Мне не нужны твои объяснения. Ты нарушила правило моего дома. Стража, в камеру ее!
Я от досады до боли закусываю губу. Обидно. До слез. Но плакать я не буду. Сама виновата. Сердце сжимается от боли и разочарования. Один из стражников подходит ко мне, и кладет руку на плечо.
- В-ваша светлость…
Эрцгерцог поднимает взгляд голубых глаз на мужчину, который занервничал, и стал ослаблять ворот своей рубашки.
Не только раздражающий, но и нетерпеливый.
- У королевства Пейн прекрасные земли, а так же можно собирать налоги, что безусловно выгодна для империи. А богатства тех герцогов хватит, чтобы даже дважды выкупить королевство Пейн!
- Безусловно.
Воцарилось молчание. Капитан рыцарей задумчиво притянул к себе бумаги, которые лежали рядом с ним, и стал изучать их содержание. Герцог Лион, бывший канцлер империи, еще покраснел от гнева. Он ненавидел, когда его игнорировали, но до дрожи боялся этого жестокого, с холодным взглядом, человека.
- Я… выполнил вашу просьбу. И… когда я получу земли и титул, которые вы мне обещали?
Энджи холодно смотрит на канцлера королевства, и, откинувшись, на спинку стула, крестил руки на груди.
Ради дополнительных земель к своему, и так огромному герцогству, и титула он предал доверие близких людей – королевскую семью, и даже друзей, герцогов.
Он ненавидит таких людей.
В голове всплывает образ дрожащей принцессы, и на губах промелькнула усмешка.
- Я слышал, что ты женат на принцессы этого королевства.
- Д-да…
- Ты получишь титул, но не хочешь обменять свою жену вместо дополнительных земель?
- Что?
Конечно же, ответ очевиден. Принцессы ценны, даже когда нет страны… Некоторые богатства никогда не отнять, и они хорошо перепрятаны. И этому предателю она нужна. Но, почему этот ублюдок медлит?
- Вы оставили принцессу Аделин в живых? Но… почему?
Капитан рыцарей замирает, услышав эти слова, вскинул бровь:
- Поясните.
- Она же дочь рабыни. Мне все равно, что вы с ней сделаете. Она не имеет никаких прав на богатства своей семьи. Неизвестно, что может случится в будущем, и вам лучше убить ее, ведь принцессой могут манипулировать ваши враги! Лучше полностью искоренить королевскую семью Пейн.
Что он вообще несет?
Энджи раздраженно прикрывает глаза. Этот ублюдок ничем не отличается от своего отца. Жадный, самоуверенный предатель.
Ему все равно? Ему не нужна жена, стоит ей стать бесполезной?
- Раз не нужна… то твоя жена станет рабыней.
- В-ваша светлость, но это будет угрозой…
- Вы испытываете мое терпение. – достаточно резко оборвал слова эрцгерцог, и с раздражением отложил бумаги короля, - Свободны.
- А… когда я получу…
Наследник императора недобро прищуривается, громко постукивая пальцами по столу, и канцлер, побледнев, поспешил неуклюже удалиться, то и дело бормоча извинения.
Оставшись в одиночестве, мужчина откинул голову на спину стула, и прикрыл глаза. Королевство захвачено, правящая династия убита. Почти убита…
Перед глазами вновь всплывает, но уже мутный образ принцессы. Темно-русые волосы и карие глаза.
Угроза…
Какая разница? Все равно ее дети не унаследуют светлые волосы и голубые глаза. О столь неприметной принцессе вскоре все позабудут.
- Ваша светлость. – в кабинет входит Леон, - Как прошел разговор?
- Неплохо бы выставить и его голову на воротах.
- О, редко увидишь Энджи в столь дурном расположении духа. – раздался язвительный голос Даниара, и эрцгерцог слегка нахмурился. – И двух слов связать не мог? Или сразу в обморок от страха упал?
- Нет, просто его запросы раздражают.
- Он выполнил все наши условия. У нас нет причин отказывать ему в награде. – заметил Леон, - Он согласился на обмен на жену?
- Нет.
- Нет? Жаль… Мне казалось, она будет полезна, а теперь придется казнить…
- Нет. Она станет рабыней.
Его друзья недоуменно переглядываются, но никто не решается как-то прокомментировать его столь неожиданное решение.
Вот только… согласится ли с этим фактом император?
***
- Шевелитесь, или мы убьем вас!
Я устало переставляла ноги, и старалась не так сильно отставать от человека, идущего впереди. Мы все были связаны кандалами. Упадет кто-то один – упадут все, а значит и убьют…
Подъем на склон отобрал последние силы, и я чувствовала, как горело от сухости горло, а в глазах то и дело мелькали черные точки. Тело двигалось само, но в то же время я уже теряла чувствительность.
Наконец подьем закончился, и нам дают пять минут передышки.
Обернувшись, я смотрю на яркий закат солнца, окрасившее небо в оранжевые и алые цвета.
День назад я бы могла сказать, что это чудесный закат, но сейчас он выглядел зловеще, словно город был охвачен пламенем…
Теперь я рабыня…
Ни титула, ни денег…
Теперь я никто.
Однако, я не могу удержаться от едва заметной улыбки.
Теперь я свободна от оков власти и обязанностей. От семьи отца. А то, что я теперь рабыня… Переживу. До восьми лет я была обычной девушкой рабыней, пока была жива матушка, а потом… король забрал меня в холодный и чужой дворец.
- Отдых закончен! Шевелитесь!
Бросив последний взгляд на дворец, залитый алыми лучами закатного солнца, отворачиваюсь.
Прощай… милое королевство.
Прощайте мама и бабушка.
Прощай отец.
Глава 1.
- Дари!
Я испуганно вздрагиваю от громкого голоса экономки, и с трудом удержала в руках швабру, и повернулась к тучной женщине в строгом черном платье:
- Д-да, госпожа Лаки?
- Оставь работу в зале, и или помоги прачкам!
- Как прикажете, госпожа Лаки.
Вновь склоняюсь в поклоне, и, как только дверь закрылась, перевожу дух. Я так и не привыкла к госпоже Лаки, не смотря, что уже два года работаю в этом поместье. Ее громкий голос порой пугал меня.
Обведя взглядом огромный зал, я тяжело вздохнула. Мне нравилось убирать комнаты и залы, а вот помогать прачкам я не любила. Девушки-служанки частенько, увидев меня, бросали работу и уходили отдыхать, оставляя всю работу мне. До такой работы допускались только девушки, а наш хозяин взял слишком мало девушек рабынь.
Отдав швабру молодому юноше-рабу, который пришел заменить меня, я спешу в прачечную. Буду медлить – заметят слуги, и могут пожаловаться дворецкому или экономке, и увеличение работы мне гарантировано.
Такова участь рабов.
Но… Мельком бросаю взгляд в окно на залитый солнцем луг, где росло так много красивых полевых цветов, и я не могу удержаться от улыбки. Природа в империи была невероятно красивой. Здесь росло столько лечебных трав, что радовало меня. Наконец, тайком по ночам я могла заниматься любимым делом…
- Дари, не зевай!
Очнувшись от раздумий, я ловко обогнула служанку с подносом, чуть не налетев на нее, и сложила ладони в умоляющем жесте:
- Простите, госпожа Марта, я случайно!
- Будь осторожна. – хмыкнула девушка, одна из немногих, которая относилась к рабам без презрения.
Спустившись по лестнице для слуг, я спешу в «рабочую» часть небольшого поместья, где располагалась прачечная. Открыв дверь в комнату, я на мгновение чуть не задохнулась от горячего пара, чувствуя, как тело мгновенно покрылось неприятным потом. Здесь всегда было удушливо жарко.
Летом это было настоящим наказанием, а холодной зимой, наоборот, наслаждением, ведь это возможность согреться.
- Дари пришла! – радостно воскликнула одна из служанок, - Девочки, идем отдыхать!
Все три молоденьких девушек радостно бросают работу и спешат покинуть комнату, а я с вежливой улыбкой выслушиваю приказы.
- Вот здесь корзины с грязным бельем. – рука девушки указывает на пять огромных корзин с бельем, - Когда постираешь, повесишь на улице.
- Как прикажете, госпожа.
Я подхожу к низкому чану с горячей водой, и беду доску для стирки, как слова служанки заставляют обернуться:
- К нам сегодня прислали новенькую. Наконец девушку. Пришлем тебе на помощь, если найдем.
- Я так благодарна за вашу доброту…
Служанка, фыркнув, вышла, закрыв дверь, и я приступила к работе. За два года я так привыкла к ней и приноровилась, что многие поручения выполняла быстро и аккуратно. Моей работой были довольны, а значит, не собирались выгонять…
Раз в полгода шло «распределение». Рабы, которые хотели уйти к другому господину, получали шанс. Тех, кого выгоняли, тоже получали шанс, но с пометкой о плохой дисциплине. Могли отправить в глушь к простым горожанам или купцам. Условия там были тяжелее, но.. опять же, это как повезет. Люди попадались разные. Были и хорошие и плохие…
Мне нравилось место, где я работала. Здесь хорошо кормили, давали новую одежду, если старая приходила в негодность. Трудно было снова привыкнуть, что теперь у тебя нет своих вещей, а плата за труд – еда.
В детстве, когда я была рабом, все казалось по-другому. Мир был более светлым и радужным. С возрастом все меняется.
Когда с двумя корзинами было покончено, и я приступила к третьей – распахнулась дверь, и в прачечной появилась невысокая, с миловидным лицом девушка, с длинными, светлыми, заплетенными в кому волосами, которая испуганно озиралась. Заметив меня, она встрепенулась:
- Г-госпожа…
- Зови меня просто Дари. – я улыбнулась ей, и протянула руку. Глаза девушки расширились от ужаса, и я с досадой прикусила губу. Моя рука была красной, сухой, в мозолях от тяжелой работы. Убрав ладонь, я со вздохом поинтересовалась:
- Как твое имя?
- Кл….Ой, прости! Н-нора…
Новое имя, к которому она еще не привыкла.
- Меня прислали, чтобы помочь тебе. Ч-что я должна сделать?
- Ты недавно стала рабом, верно?
Девушка погрустнела, опустив голову.
- Я из княжества Сильви.
Небольшое княжество Сильви пало под натиском войск империи месяц назад. Во главе с героем…
Империя постоянно расширяла свои границы. Зачем им так много территории? Жажда власти? Денег? Может все вместе?
Нора была аристократкой. Это было видно по ее неопытности, по манере поведения и речи, и ухоженным рукам.
Совсем, как и я. Но, в отличие от меня, такой тяжелый труд ей был чужд.
- Давай я покажу тебе, как здесь работать.
- Я быстро учусь! – воскликнула та. То ли эти слова адресованы мне, то ли она пытается убедить в этом себя…
С первой скатертью у нее получилось плохо, и мне пришлось самой ее стирать, а вот с второй и третью она уже медленно, но справилась.
- Молодец. – похвалила ее, - Но поспешу огорчить тебя. Теперь эти три корзины нужно вынести на улицу и развесить белье.
В серых глазах девушки промелькнул ужас, но девушка была стойкой, молча встала, готовая к работе, и внезапно поинтересовалась:
- Дари…. Прости меня за грубость, если я лезу не в свое дело, но… такая тяжелая работа… всегда?
- Увы… - грустно улыбаюсь ей, и с трудом поднимаю тяжелую корзину с бельем, - Но это последнее задание на сегодня, и мы можем быть свободны.
- Ох, не могу поднять! – она в панике смотрит на меня, - Меня накажут?
- Успокойся! Не накажут, если работа будет сделана. Давай сделаем так: я принесу все корзины, а ты пока развесишь белье из первой. Договорились?
Объяснив Норе, как вешать белье, а так же выдав коробку с прищепками, я стала медленно перетаскивать вторую корзину с бельем. Тут же заныла спина и живот. Пусть я уже и два года раб, но остаюсь девушкой, и такие тяжести мне до сих пор тяжело поднимать.
Мои страдания замечает дедушка Шон. Раб.
- Дари, ты совсем ум потеряла? – возмущался уже не молодой, но крепкий мужчина, ругая меня, - Ты же девушка! А девушки такие тяжести не таскают!
- Простите, дедушка… - я, словно ребенок, краснею, - Но работа…
- Да не убежит эта работа никуда. В следующий раз сразу ищи меня или парней, чтоб помогли, ясно?
- Да, дедушка!
- Вот и умница. – старик ставит корзину, и недоуменно смотрит на Нору. – О, у нас новенькая девушка?
- Я Нора… - та поспешила представиться, и протянула руку, а затем убрала… Немного подумав, снова протянула, и залилась краской. – Простите, я не знаю, как тут принято приветствовать…
- Да как тебе удобно. – хмыкнул дедушка, и добродушно пожал ей руку, - Я Шон, но все меня зовут дедушкой. Если будет нужна помощь или совет, всегда обращайся.
- Б-благодарю…
Дедушка смеется, а затем быстро приносит третью корзину, и собирается уходить. У него была своя работа. Я предложила в благодарность, помочь ему, на что тот отмахнулся:
- Это не женская работа, Дари. Лучшей благодарностью будет твоя мазь от болей в спине.
- Боли усиливаются? – заволновалась я, но старик с улыбкой качает головой:
- Нет, почти не беспокоят. Просто мазь заканчивается.
- Тогда завтра принесу ее.
Машу рукой уходящему мужчине, и начинаю развешивать белье, но, заметив любопытный взгляд Норы, улыбнулась:
- Спрашивай.
- Ох, нет, п-прости, если я слишком навязчива…
- Д-дедушка всегда добрый?
- Ну да. – пожимаю плечами, в уме пробегаясь по всем знакомым рабам,- У нас тут все вполне добрые, и живем мы дружно. К слугам, конечно лучше не лезть, и просто выполнять все приказы. А к господам на глаза лучше не попадать.
- Накажут?
- Бывает по-разному…
- Дари… а ты лекарка? Но… как?
- Моя бабушка была лекаркой, и многому научила меня. – на губах промелькнула грустная улыбка, а глаза затуманились воспоминаниями, - Это было счастливое время.
Помимо бабушки, я упорно училась во дворце, пополняя свои знания в любимом деле. И, чаще всего тайком от отца, слуг и учителей. Нора тоже грустно улыбается, и продолжает работу. Рабы империи не любили вспоминать о своем прошлом, и распространяться о нем.
Сложно смириться с мыслью, что ты теперь никто, низшее звено в мире людей.
***
Я задумчиво смотрела на травы, разложенные на песке, и пыталась вспомнить все ее лечебные свойства, а затем перевела взгляд на глиняную тарелку, где были смешаны и перемолоты несколько трав, необходимые для мази дедушки. Мне хотелось улучшить мазь, но в то же время не хотелось и переборщить с травами, иначе те могут дать обратный эффект.
Так и не вспомнив все свойства травы, отложила ее в сторону, и устало потерла глаза. При лунном свете было сложно что-либо рассмотреть, и приходилось постоянно напрягать глаза. И результатом этого была утомление и временное ухудшение зрения.
В империи Авирон росло много незнакомых мне растений, и приходилось по крупицам собирать все знания о здешних травах. Судьба благословила меня, отправив в поместье одного из главных целителей императорского дворца. А старые книги, найденные во время уборки в чердаке стали лучшим подарком…
Такая радость от находки. Наверное, я не испытывала таких ярких и счастливых эмоций, с тех пор, как меня забрали во дворец к отцу.
Задумавшись, я услышала шум шагов слишком поздно. По глазам ударил яркий свет керосиновой лампы, и я зажмурилась, рукой пытаясь заслонить яркий свет. И, услышав голос, мысленно застонала.
- Кто ты такая, и что ты здесь делаешь? – голос принадлежал супруге императорского лекаря.
- Я Дари, ваше благородие. – поспешно вскакиваю, и делаю глубокий поклон, моля всех богов, чтобы ни она, ни ее стражники не заметили растения, которые я сорвала.
- Рабыня… - задумчиво протянула немолодая, слегка полноватая, но с приятным лицом женщина, окинув карими глазами мою широкую серую рубашку, и штаны. Тут ее взгляд замечает цветы, и нахмурилась. – Запрещено рвать растения из зеленого сада! Стража, взять ее!
- П-простите! Пожалуйста, мне очень жаль, но я могу объясниться!
- Мне не нужны твои объяснения. Ты нарушила правило моего дома. Стража, в камеру ее!
Я от досады до боли закусываю губу. Обидно. До слез. Но плакать я не буду. Сама виновата. Сердце сжимается от боли и разочарования. Один из стражников подходит ко мне, и кладет руку на плечо.
