После раздачи указаний, пташка взмахнула крыльями, поднимаясь над веткою. Какой-то миг, и мы уже летим вперёд.
Ветер растрепал мои волосы, сорвал с них платок. А мы мчались ввысь.
"Не замёрзла?"
"Прохладно," - не стала скрывать я.
"Потерпи ещё немного, мы уже почти закончили. Теперь нужно опуститься да хватучесть лап проверить. У воды будет теплее, только влажно. На печи отогреемся".
Какой предусмотрительный! Похвально!
То одно крыло опускалось вниз, то другое, открывая обзор с разных сторон. Полёт отличался от пташки-ласточки. Там мы почти всегда парили. А здесь много махали крыльями, но таких завихрений создавать не могли.
"Как ты научился создавать таких птиц? Как смог изучить их полёт?"
"У нас тут много птиц живёт. Только гнездятся они высоко. Вот я и удирал от всех, забирался к гнёздам, прятался и наблюдал. Бывало и подерут меня. А раз скинули с дерева. Тогда я понял, что надо повышать свои навыки силы и ловкости".
"И перестал забираться к гнёздам?" - спросила я.
"Нет. Продолжил в том же духе. Даже усерднее, когда родители могли вернуться. И удирал от них. И однажды услышал дух древа, который не понимал моих целей. Тогда он впервые со мною заговорил. Сказал мол, что все люди как люди, учатся на своих ошибках. А я... "
"Что ты?"
"А я продолжаю, ничему не учась. Я возразил, мол, уклоняюсь от птиц, улучшая скорость и ловкость. На что дух ответил, что делаю это неверно. Нужно почувствовать птицу, взмах её крыльев, понаблюдать за ней, дождаться, когда подлетит, и лишь в последнее мгновение увернуться. Дух древа многому меня научил: уворачиваться от острых когтей и клювов, предупреждать нападение. Со временем, не раз выиграв бой, птицы привыкли ко мне, поняв, что я не желаю им зла, они перестали замечать меня. А мне открылась возможность вблизи наблюдать за ними," - закончил рассказ супруг.
Я увидела в очках быстро приближающиеся деревья.
"Всё, полёт закончен?"
"Да, милая. С пташкой всё в порядке. Снимай очки, да прячь в котомку. Не хочу их никому показывать".
"А ты?"
"И я. Возьми и мои".
Я повернулась к нему, увидела протянутую руку.
По телу пробежал холодок. Это он сейчас ничего не видит? И мы разобьёмся?
"Доверься мне," - прозвучало в ответ.
Я сняла очки, убрала всё в котомку.
Темнота. Тишина. Лишь наши крылья плавно разрезают воздух. Мы поворачиваемся. И из ночного мрака выныривает дерево, подсвеченное светло-жёлтыми огоньками. И, ежели приглядеться, можно увидеть очертания ветвей. И мы, совершив очередной облёт нужного дерева, подлетаем к ветви и садимся, ловко хватаясь за неё когтями пташки. Супруг привязывает её верёвкой.
Возвращение домой прошло легко. А вот стоило нам оказаться на печи, как ощутила чьё-то присутствие в своей голове.
"Кто здесь?" - обратилась к нему мысленно, потянувшись одновременно к мужу. Не уверена, получится ли, чтоб он послушал наш разговор.
"Дак, я," - ответил домовой.
"Батюшка? Ты что хотел?"
"Предупредить, дочка. Ваш гость мне сразу не понравился. А как вы за порог, стал по сундукам шарить".
"Так нет же у нас ничего ценного, окромя моего приданого".
"Так-то оно так, вот только для тебя, дочка, ценное ведь".
"Взял что-то?" - уточнила я.
"Нет. Не нашёл ничего. Но, думаю, искал он изобретения твоего мужа".
"Благодарю, батюшка".
"Я сообщу, коли что изменится".
"А сейчас он где?"
"Вернулся в выделенную ему горенку. Притворяется спящим".
"Благодарю".
На этом ощутила, как домовой ушёл из моего разума.
"Ты слышал?"
"Слышал," - ответил супруг.
"И что будем делать?" -
"Вести себя так же. А котомку пусть домовой схоронит".
"Как скажешь," - согласилась я, вызывая нашего домового.
Долго не могла уснуть. Переживала по поводу нашего гостя. Я бы на месте мужа не стала вести дела с ним. Что стоят его обещания, ежели он может позволить себе предать доверие тех, кто предложил ему самое лучшее?
Но муж, похоже, так не считал. Домовой сказал, что гость притворяется, а не спит. Что, ежели он захочет убить нас? Зачем, правда? Ему выгодно, чтобы муж сперва выполнил заказ.
А ещё я вдруг подумала, что то зерно, что он нам за пташку даёт, может быть, порченное или зачарованное.
"Батюшка, а ты можешь зерно проверить, что этот худой человек принёс с собою?"
"Уже проверил, дочка. Зерно хорошее. Можешь спать спокойно".
"Да как спать, когда думы тяжкие?"
"Гостя и из горенки до утра не выпущу, не боись. Да и усыпил его. Могу и тебе помочь заснуть".
"Благодарствую, не стоит".
- Не спишь, Огонёк, - повернулся ко мне супруг.
- Переживаю.
- А ты не кличь лихо, пока оно тихо, - молвил он, нависая надо мною. Думай лишь о хорошем, - и добавил уже мысленно:
"То, что сказал домовой - его мнение. Может, гость всего лишь замёрз и искал, чем ему накрыться. Ведь за пределы горенки не уходил".
Так-то оно может быть. Но не доверять хранителю дома было, по крайней мере, глупо.
"Моё слово должно что-то да значить. Я не могу сегодня обещать одно, а завтра нарушать его. Поэтому обманут нас, значит, будем умнее в следующий раз. Да и вести дел с этим человеком больше не будем. Пока же, ему не выгодно нам вредить. Понимаешь?"
"Да, Ветер".
"А хочешь помочь, проверяй всё зерно да мясо с помощью своих друзей".
"Но ведь он платить будет уже в конце весны, перед осенью*".
"Поэтому, как гость улетит, мы посадим зерно сперва. Благо, ничего сложного там нет".
Слова мужа успокоили.
"Как наш малыш поживает?" - супруг прикоснулся к моему животу, погладил его, поцеловал.
Стал шептать ему ласковые слова.
Отчего у меня щемит сердце? Щёки стали мокрыми.
"Огонёк?" - он отстранился, вновь нависая надо мною. В ночной тьме ничего не видно, кроме его очертаний. "Ты замечательный," - шепчу в ответ так же мысленно.
Наклоняется, щекоча своими волосами, потом бородою, усами. Нежно целует меня, заставляя растворяться в этих прикосновениях, желать большего. Быть одним целым не только телесно, но и душою, мыслями, желаниями.
С утра проводили гостя. За одну пташку он заплатил, еды нам хватит на всё лето. Поэтому, убедившись, что гость улетел, муж отправился на выделенный для посева участок, а я на огород.
Следующие несколько дней ушли на выбор деревьев под пташки.
- Пойдёшь со мною? - спросил муж, куда-то собираясь с мешком.
- Рубить деревья?
- Нет. Во-первых, мы не рубим деревья, а срезаем некоторые ветви. Во-вторых, не скажу, куда. Просто возьми небольшой запас еды и воды, да идём.
Я и пошла, захватив пироги. Видно, надолго уходим. Позволила обнять себя за стан и спустить к самой воде, на которой стояла небольшая ладья, в которой сидел Орлик.
- Здравствуй, - поприветствовала его.
- Здрав будь, Вьюнка! Вижу, хорошеешь с каждым днём!
- А ты на чужих жён не заглядывайся! - осадил его супруг.
- Да Тенька меня вполне устраивает. Моя горячая жёнушка, - и в голосе его почудилось восхищение. Надеюсь, Тенька хоть немного отдохнёт от супруга, пока Орлик с нами.
Отплыли от домашнего дерева мы на огромное расстояние. До дерева уже не допрыгнуть даже тогда, когда между нами и им ещё две ладьи будет.
- Достаточно? - спросил мужнин друг.
- Да, - ответил, проверив что-то супруг и стал разматывать край верёвки. Обвил ею свой стан, потом через сажень мой. Вокруг нас вспыхнул зелёный щит.
Муж взял свой мешок и лопату. Кивнул мне. Я взяла котомку с едой и бурдюк с водой.
Он сел на бортик, свесив ноги. Я последовала его примеру. Взял меня за руку.
- Готова? - спросил он.
- Нет! - такого я явно не ожидала.
Но меня не спрашивали, просто прыгнули. Едва успела глубоко вдохнуть.
Зелёное поле изменилось с колообразного на обтекаемое, будто вода его смывала. И при этом, я была сухая. Холода воды тоже не ощущала, а ведь на глубине тепла уже не должно быть.
"Можешь дышать спокойно. Видишь, вот отсюда поступает воздух, - и он показал на верёвку. - А теперь поплыли ко дну".
До дна мы добирались довольно долго. Ежели бы приходилось довольствоваться одним вдохом, его бы не хватило и на половину пути.
Чем глубже опускались, тем темнее становилось. Но во тьме муж был различим благодаря зеленоватому сиянию, поэтому страшно не было, да и его рука согревала всё время. И лишь когда ноги коснулись дна, загорелся свет.
О том, что задумал муж, я могла лишь догадываться. Мы явно не красоты местные явились поглядеть.
Ветер лопатой стал копать дно. Положил в образовавшуюся ямку спелый плод домашнего дерева да стал закапывать её. Он посадил дерево?
Мы никогда не опускались так глубоко. Да, пытались садить, просто бросая плоды в воду. Взывали к плоду, тот отвечал. Но прорастало или нет, мы не знали. Как было одно дерево-дом, так и осталось. Но почему супруг так далеко уплыл от дома?
Он поднялся с колен, закрыл очи. Его рисунки на лице и руках засветились. Призывает змейку? И на моих очах из небольшой кучки появился росточек. Он тянулся вверх, к свету. Когда он стал выше нас, Ветер собрал свои вещи и пошёл по дну. Я - за ним. Отойдя на какое-то расстояние, посадили ещё одно дерево. Потом ещё и ещё. Я не отвлекала, пока муж не предложил перекусить прямо на дне моря-окияна. Мы сели на корточки, и я решилась спросить:
"Значит, вы сажаете деревья".
"Раньше бросали просто семечки в воду. Но они плохо растут. Когда изобрели подводные лодки, делать стали это с их помощью. Каждый мужчина обязан посадить дерево, когда ему дают новое имя. Целый обряд есть воззвания к духу дерева. Но прорастают они очень медленно и не каждое выживает.
Когда я подружился со змейкой, попробовал этот способ. Мои деревья более живучи и прорастают быстрее," - рассказал супруг.
"Теперь лишь ты сажаешь?" - сделала я такой вывод.
"Нет. По-прежнему каждый мальчик, ставший мужчиной, совершает обряд посадки. А я... я тоже сажаю перед тем, как пилить".
"А почему так много? Ты ведь даже одно дерево не срубишь".
"По количеству пташек. И, хотя, такого требования нет, мне так совесть велит," - пояснил супруг.
"И что же, один раз в жизни посадил дерево и свободен?"
"Ежели делаешь из дерева не для своей общины что-то, то при каждом заказе обязан посадить дерево. Но я всегда сажаю. И когда делал пташку у тебя дома - тоже, неподалёку от того места, где упало старое. И росток подсоединил к старым корням, так будет легче ему вырасти, используя старую сеть".
Я улыбнулась. А ещё недавно возмущалась, что они рубят деревья. Думаю, это простительно, когда садится новое.
"А вот это сияние - часть твоего дара?" - спросила то, что меня давно мучило.
"Нет. Это защитное поле, помогает выравнять давление. Он показал на кольцо на своём пальце".
"Но ведь ты использовал его в воздухе при полёте и свою силу тратил".
"Оно подпитывается моей силою, иначе будет бездействовать".
"А я тоже могу им пользоваться?"
"Да, но тебе вряд ли подойдёт по размеру".
"Это твоё изобретение?"
"Нет. Одного из наших. И стоит дорого. Мне обошлось по цене пташки".
"Тогда мне не нужно такое".
"Будет и тебе такое. В нынешнее неспокойное время сгодится".
Может, он и прав. Но очень дорого. Мужу сейчас не до того. К тому же, дар мне на что? Хотя, не знаю, нужен ли будет созидателю кольца.
"А Орлик почему помогает?" - спросила, вспомнив, что нас наверху ждут.
"Так друг ведь. И я помогу, как попросит".
Посадив все имеющиеся плоды, муж дёрнул за верёвку, и нас стали поднимать.
Примечания по главе:
Весна-осень* - раньше у славян летом назывался полный оборот планеты вокруг солнца, сейчас равный 365 суткам. Раньше было же всего три времени года. Зима, весна, осень. Весна начиналась после весеннего равноденствия и заканчивалась осенним равноденствием, т.е. была полгода.
Жизнь продолжалась. В конце весны явился заказчик, привёз ещё обговоренной ранее платы. Вот только до конца он не расплатился. И, ежели не выращенное нами зерно, то мы зиму можем не прожить. Листья начали опадать. Мы же старались каждый листочек сберечь - это ведь удобрение. Часть листьев опускали на дно, к корням дерева, остальные оставляли на будущий год для посадки.
Зимы тут холоднее, чем у нас, и ветреннее. Без шкур животных мы бы не обошлись. Ими занимался кожемяка со своей семьёй, которые шили шубы, полушубки, ещё была семья, собирающая шерсть коз и овец, изготавливающая пуховые платки, валенки. Ну а поскольку каждый занимался своим ремеслом, нужным другим, то приходилось меняться товаром. Мы отдавали мясо, чтобы приобрести зимнюю одежду мне. У мужа пока ещё родителями купленная одежонка осталась.
А ещё сбор урожая, обработка его до холодов, домашние заготовки на зиму, и изготовление пташек. Крутились, как могли. Благо, всевозможные изобретения упрощали жизнь на поле и дома. По полю ползала гусеница, собирающая урожай. Но на неё была очередь, поскольку принадлежала общине. А купить собственную мы пока не могли. Вот и ждали, как освободится.
Как-то раз, после трудового дня, муж вернулся домой. Будто бы как обычно, а на лице у него загадочное выражение.
- Что, Ветер? - спросила я, когда он так ничего и не сказал за весь вечер. Уж поел, всё время лишь на меня поглядывал.
- Давай помогу с посудой, - предложил он, вставая из-за стола.
Как-то подозрительно это. С чего он вдруг помощь предлагает в женских делах?
Отказываться не стала. А то ещё обидится? Прибрались мы вдвое быстрее, нежели обычно.
Поднялись в свою горенку. Помылись в чане.
- Так скажешь, что случилось?
- Закрой очи, - попросил он.
Я и послушалась. Ощутила, как на палец надевают что-то.
- Можешь открывать, - сказал супруг.
На пальце красовалось серебряное колечко. Точь-в-точь как у мужа.
- Милый, зачем? - на очи выступила влага, от щемящих чувств, обняла я его. Теперь понятным стало, почему задерживался в своей умельне. Значит, на подарок мне мастерил что-то. Сдержал обещание.
- Ну так у тебя день рождения. Я старался успеть в срок.
На утро он занялся уборкой посевов - очередь наша подошла. А я отправилась на другое дерево к матушке его.
Да по дороге повернула в другую сторону, решила поглядеть, как дела движутся у деверя Покорившего Бездну. Осень уж близко, ежели не поспеют дом сделать, придётся у родителей жить или у нас. У родителей может и не выйдет, там другие братья с жёнами воротилися. Ветер предложил такой выход из сложившегося положения, раз не смог в строительстве оказать посильную помощь. А раз горницу отдадим, следовало банную обустроить ещё одну, не будем же через горенку ходить. Провести воду да сток оказалось проще всего. Выделить угол - сложнее, чтоб ещё и не на виду был. Но мы справились.
И вот сейчас я отправилась в гости, так сказать.
Найдя нужную улочку, стала дом разыскивать.
Обнаружив искомое, отметила, что даже половины дома нет в высоту. Не говоря уж о том, что крыша не поставлена, щели не законопачены. Зато печь имелась. Да, самое важное. По мне так её и после можно было поставить, как крышу положат.
Я уж повернулась к дому спиной да собралась спрыгивать с ветки, когда в голове услышала мерзкий шум. В очах потемнело, и я полетела с ветки прямо в воду.
Благо, успела воздуха набрать, да колечко провернуть, создавая вокруг себя защитное поле.
Очнулась от того, что стала задыхаться. Попробовала сделать вдох, и это даже получилось, вот только удовлетворения почти не принесло. Открыла очи, но вокруг был лишь один мрак. Стало боязно. Неужели я утратила зрение? С трудом отогнав страх, я постаралась вспомнить, что предшествовало этой темноте.
Ветер растрепал мои волосы, сорвал с них платок. А мы мчались ввысь.
"Не замёрзла?"
"Прохладно," - не стала скрывать я.
"Потерпи ещё немного, мы уже почти закончили. Теперь нужно опуститься да хватучесть лап проверить. У воды будет теплее, только влажно. На печи отогреемся".
Какой предусмотрительный! Похвально!
То одно крыло опускалось вниз, то другое, открывая обзор с разных сторон. Полёт отличался от пташки-ласточки. Там мы почти всегда парили. А здесь много махали крыльями, но таких завихрений создавать не могли.
"Как ты научился создавать таких птиц? Как смог изучить их полёт?"
"У нас тут много птиц живёт. Только гнездятся они высоко. Вот я и удирал от всех, забирался к гнёздам, прятался и наблюдал. Бывало и подерут меня. А раз скинули с дерева. Тогда я понял, что надо повышать свои навыки силы и ловкости".
"И перестал забираться к гнёздам?" - спросила я.
"Нет. Продолжил в том же духе. Даже усерднее, когда родители могли вернуться. И удирал от них. И однажды услышал дух древа, который не понимал моих целей. Тогда он впервые со мною заговорил. Сказал мол, что все люди как люди, учатся на своих ошибках. А я... "
"Что ты?"
"А я продолжаю, ничему не учась. Я возразил, мол, уклоняюсь от птиц, улучшая скорость и ловкость. На что дух ответил, что делаю это неверно. Нужно почувствовать птицу, взмах её крыльев, понаблюдать за ней, дождаться, когда подлетит, и лишь в последнее мгновение увернуться. Дух древа многому меня научил: уворачиваться от острых когтей и клювов, предупреждать нападение. Со временем, не раз выиграв бой, птицы привыкли ко мне, поняв, что я не желаю им зла, они перестали замечать меня. А мне открылась возможность вблизи наблюдать за ними," - закончил рассказ супруг.
Я увидела в очках быстро приближающиеся деревья.
"Всё, полёт закончен?"
"Да, милая. С пташкой всё в порядке. Снимай очки, да прячь в котомку. Не хочу их никому показывать".
"А ты?"
"И я. Возьми и мои".
Я повернулась к нему, увидела протянутую руку.
По телу пробежал холодок. Это он сейчас ничего не видит? И мы разобьёмся?
"Доверься мне," - прозвучало в ответ.
Я сняла очки, убрала всё в котомку.
Темнота. Тишина. Лишь наши крылья плавно разрезают воздух. Мы поворачиваемся. И из ночного мрака выныривает дерево, подсвеченное светло-жёлтыми огоньками. И, ежели приглядеться, можно увидеть очертания ветвей. И мы, совершив очередной облёт нужного дерева, подлетаем к ветви и садимся, ловко хватаясь за неё когтями пташки. Супруг привязывает её верёвкой.
Возвращение домой прошло легко. А вот стоило нам оказаться на печи, как ощутила чьё-то присутствие в своей голове.
"Кто здесь?" - обратилась к нему мысленно, потянувшись одновременно к мужу. Не уверена, получится ли, чтоб он послушал наш разговор.
"Дак, я," - ответил домовой.
"Батюшка? Ты что хотел?"
"Предупредить, дочка. Ваш гость мне сразу не понравился. А как вы за порог, стал по сундукам шарить".
"Так нет же у нас ничего ценного, окромя моего приданого".
"Так-то оно так, вот только для тебя, дочка, ценное ведь".
"Взял что-то?" - уточнила я.
"Нет. Не нашёл ничего. Но, думаю, искал он изобретения твоего мужа".
"Благодарю, батюшка".
"Я сообщу, коли что изменится".
"А сейчас он где?"
"Вернулся в выделенную ему горенку. Притворяется спящим".
"Благодарю".
На этом ощутила, как домовой ушёл из моего разума.
"Ты слышал?"
"Слышал," - ответил супруг.
"И что будем делать?" -
"Вести себя так же. А котомку пусть домовой схоронит".
"Как скажешь," - согласилась я, вызывая нашего домового.
Долго не могла уснуть. Переживала по поводу нашего гостя. Я бы на месте мужа не стала вести дела с ним. Что стоят его обещания, ежели он может позволить себе предать доверие тех, кто предложил ему самое лучшее?
Но муж, похоже, так не считал. Домовой сказал, что гость притворяется, а не спит. Что, ежели он захочет убить нас? Зачем, правда? Ему выгодно, чтобы муж сперва выполнил заказ.
А ещё я вдруг подумала, что то зерно, что он нам за пташку даёт, может быть, порченное или зачарованное.
"Батюшка, а ты можешь зерно проверить, что этот худой человек принёс с собою?"
"Уже проверил, дочка. Зерно хорошее. Можешь спать спокойно".
"Да как спать, когда думы тяжкие?"
"Гостя и из горенки до утра не выпущу, не боись. Да и усыпил его. Могу и тебе помочь заснуть".
"Благодарствую, не стоит".
- Не спишь, Огонёк, - повернулся ко мне супруг.
- Переживаю.
- А ты не кличь лихо, пока оно тихо, - молвил он, нависая надо мною. Думай лишь о хорошем, - и добавил уже мысленно:
"То, что сказал домовой - его мнение. Может, гость всего лишь замёрз и искал, чем ему накрыться. Ведь за пределы горенки не уходил".
Так-то оно может быть. Но не доверять хранителю дома было, по крайней мере, глупо.
"Моё слово должно что-то да значить. Я не могу сегодня обещать одно, а завтра нарушать его. Поэтому обманут нас, значит, будем умнее в следующий раз. Да и вести дел с этим человеком больше не будем. Пока же, ему не выгодно нам вредить. Понимаешь?"
"Да, Ветер".
"А хочешь помочь, проверяй всё зерно да мясо с помощью своих друзей".
"Но ведь он платить будет уже в конце весны, перед осенью*".
"Поэтому, как гость улетит, мы посадим зерно сперва. Благо, ничего сложного там нет".
Слова мужа успокоили.
"Как наш малыш поживает?" - супруг прикоснулся к моему животу, погладил его, поцеловал.
Стал шептать ему ласковые слова.
Отчего у меня щемит сердце? Щёки стали мокрыми.
"Огонёк?" - он отстранился, вновь нависая надо мною. В ночной тьме ничего не видно, кроме его очертаний. "Ты замечательный," - шепчу в ответ так же мысленно.
Наклоняется, щекоча своими волосами, потом бородою, усами. Нежно целует меня, заставляя растворяться в этих прикосновениях, желать большего. Быть одним целым не только телесно, но и душою, мыслями, желаниями.
С утра проводили гостя. За одну пташку он заплатил, еды нам хватит на всё лето. Поэтому, убедившись, что гость улетел, муж отправился на выделенный для посева участок, а я на огород.
Следующие несколько дней ушли на выбор деревьев под пташки.
- Пойдёшь со мною? - спросил муж, куда-то собираясь с мешком.
- Рубить деревья?
- Нет. Во-первых, мы не рубим деревья, а срезаем некоторые ветви. Во-вторых, не скажу, куда. Просто возьми небольшой запас еды и воды, да идём.
Я и пошла, захватив пироги. Видно, надолго уходим. Позволила обнять себя за стан и спустить к самой воде, на которой стояла небольшая ладья, в которой сидел Орлик.
- Здравствуй, - поприветствовала его.
- Здрав будь, Вьюнка! Вижу, хорошеешь с каждым днём!
- А ты на чужих жён не заглядывайся! - осадил его супруг.
- Да Тенька меня вполне устраивает. Моя горячая жёнушка, - и в голосе его почудилось восхищение. Надеюсь, Тенька хоть немного отдохнёт от супруга, пока Орлик с нами.
Отплыли от домашнего дерева мы на огромное расстояние. До дерева уже не допрыгнуть даже тогда, когда между нами и им ещё две ладьи будет.
- Достаточно? - спросил мужнин друг.
- Да, - ответил, проверив что-то супруг и стал разматывать край верёвки. Обвил ею свой стан, потом через сажень мой. Вокруг нас вспыхнул зелёный щит.
Муж взял свой мешок и лопату. Кивнул мне. Я взяла котомку с едой и бурдюк с водой.
Он сел на бортик, свесив ноги. Я последовала его примеру. Взял меня за руку.
- Готова? - спросил он.
- Нет! - такого я явно не ожидала.
Но меня не спрашивали, просто прыгнули. Едва успела глубоко вдохнуть.
Зелёное поле изменилось с колообразного на обтекаемое, будто вода его смывала. И при этом, я была сухая. Холода воды тоже не ощущала, а ведь на глубине тепла уже не должно быть.
"Можешь дышать спокойно. Видишь, вот отсюда поступает воздух, - и он показал на верёвку. - А теперь поплыли ко дну".
До дна мы добирались довольно долго. Ежели бы приходилось довольствоваться одним вдохом, его бы не хватило и на половину пути.
Чем глубже опускались, тем темнее становилось. Но во тьме муж был различим благодаря зеленоватому сиянию, поэтому страшно не было, да и его рука согревала всё время. И лишь когда ноги коснулись дна, загорелся свет.
О том, что задумал муж, я могла лишь догадываться. Мы явно не красоты местные явились поглядеть.
Ветер лопатой стал копать дно. Положил в образовавшуюся ямку спелый плод домашнего дерева да стал закапывать её. Он посадил дерево?
Мы никогда не опускались так глубоко. Да, пытались садить, просто бросая плоды в воду. Взывали к плоду, тот отвечал. Но прорастало или нет, мы не знали. Как было одно дерево-дом, так и осталось. Но почему супруг так далеко уплыл от дома?
Он поднялся с колен, закрыл очи. Его рисунки на лице и руках засветились. Призывает змейку? И на моих очах из небольшой кучки появился росточек. Он тянулся вверх, к свету. Когда он стал выше нас, Ветер собрал свои вещи и пошёл по дну. Я - за ним. Отойдя на какое-то расстояние, посадили ещё одно дерево. Потом ещё и ещё. Я не отвлекала, пока муж не предложил перекусить прямо на дне моря-окияна. Мы сели на корточки, и я решилась спросить:
"Значит, вы сажаете деревья".
"Раньше бросали просто семечки в воду. Но они плохо растут. Когда изобрели подводные лодки, делать стали это с их помощью. Каждый мужчина обязан посадить дерево, когда ему дают новое имя. Целый обряд есть воззвания к духу дерева. Но прорастают они очень медленно и не каждое выживает.
Когда я подружился со змейкой, попробовал этот способ. Мои деревья более живучи и прорастают быстрее," - рассказал супруг.
"Теперь лишь ты сажаешь?" - сделала я такой вывод.
"Нет. По-прежнему каждый мальчик, ставший мужчиной, совершает обряд посадки. А я... я тоже сажаю перед тем, как пилить".
"А почему так много? Ты ведь даже одно дерево не срубишь".
"По количеству пташек. И, хотя, такого требования нет, мне так совесть велит," - пояснил супруг.
"И что же, один раз в жизни посадил дерево и свободен?"
"Ежели делаешь из дерева не для своей общины что-то, то при каждом заказе обязан посадить дерево. Но я всегда сажаю. И когда делал пташку у тебя дома - тоже, неподалёку от того места, где упало старое. И росток подсоединил к старым корням, так будет легче ему вырасти, используя старую сеть".
Я улыбнулась. А ещё недавно возмущалась, что они рубят деревья. Думаю, это простительно, когда садится новое.
"А вот это сияние - часть твоего дара?" - спросила то, что меня давно мучило.
"Нет. Это защитное поле, помогает выравнять давление. Он показал на кольцо на своём пальце".
"Но ведь ты использовал его в воздухе при полёте и свою силу тратил".
"Оно подпитывается моей силою, иначе будет бездействовать".
"А я тоже могу им пользоваться?"
"Да, но тебе вряд ли подойдёт по размеру".
"Это твоё изобретение?"
"Нет. Одного из наших. И стоит дорого. Мне обошлось по цене пташки".
"Тогда мне не нужно такое".
"Будет и тебе такое. В нынешнее неспокойное время сгодится".
Может, он и прав. Но очень дорого. Мужу сейчас не до того. К тому же, дар мне на что? Хотя, не знаю, нужен ли будет созидателю кольца.
"А Орлик почему помогает?" - спросила, вспомнив, что нас наверху ждут.
"Так друг ведь. И я помогу, как попросит".
Посадив все имеющиеся плоды, муж дёрнул за верёвку, и нас стали поднимать.
Примечания по главе:
Весна-осень* - раньше у славян летом назывался полный оборот планеты вокруг солнца, сейчас равный 365 суткам. Раньше было же всего три времени года. Зима, весна, осень. Весна начиналась после весеннего равноденствия и заканчивалась осенним равноденствием, т.е. была полгода.
Глава 11
Жизнь продолжалась. В конце весны явился заказчик, привёз ещё обговоренной ранее платы. Вот только до конца он не расплатился. И, ежели не выращенное нами зерно, то мы зиму можем не прожить. Листья начали опадать. Мы же старались каждый листочек сберечь - это ведь удобрение. Часть листьев опускали на дно, к корням дерева, остальные оставляли на будущий год для посадки.
Зимы тут холоднее, чем у нас, и ветреннее. Без шкур животных мы бы не обошлись. Ими занимался кожемяка со своей семьёй, которые шили шубы, полушубки, ещё была семья, собирающая шерсть коз и овец, изготавливающая пуховые платки, валенки. Ну а поскольку каждый занимался своим ремеслом, нужным другим, то приходилось меняться товаром. Мы отдавали мясо, чтобы приобрести зимнюю одежду мне. У мужа пока ещё родителями купленная одежонка осталась.
А ещё сбор урожая, обработка его до холодов, домашние заготовки на зиму, и изготовление пташек. Крутились, как могли. Благо, всевозможные изобретения упрощали жизнь на поле и дома. По полю ползала гусеница, собирающая урожай. Но на неё была очередь, поскольку принадлежала общине. А купить собственную мы пока не могли. Вот и ждали, как освободится.
Как-то раз, после трудового дня, муж вернулся домой. Будто бы как обычно, а на лице у него загадочное выражение.
- Что, Ветер? - спросила я, когда он так ничего и не сказал за весь вечер. Уж поел, всё время лишь на меня поглядывал.
- Давай помогу с посудой, - предложил он, вставая из-за стола.
Как-то подозрительно это. С чего он вдруг помощь предлагает в женских делах?
Отказываться не стала. А то ещё обидится? Прибрались мы вдвое быстрее, нежели обычно.
Поднялись в свою горенку. Помылись в чане.
- Так скажешь, что случилось?
- Закрой очи, - попросил он.
Я и послушалась. Ощутила, как на палец надевают что-то.
- Можешь открывать, - сказал супруг.
На пальце красовалось серебряное колечко. Точь-в-точь как у мужа.
- Милый, зачем? - на очи выступила влага, от щемящих чувств, обняла я его. Теперь понятным стало, почему задерживался в своей умельне. Значит, на подарок мне мастерил что-то. Сдержал обещание.
- Ну так у тебя день рождения. Я старался успеть в срок.
На утро он занялся уборкой посевов - очередь наша подошла. А я отправилась на другое дерево к матушке его.
Да по дороге повернула в другую сторону, решила поглядеть, как дела движутся у деверя Покорившего Бездну. Осень уж близко, ежели не поспеют дом сделать, придётся у родителей жить или у нас. У родителей может и не выйдет, там другие братья с жёнами воротилися. Ветер предложил такой выход из сложившегося положения, раз не смог в строительстве оказать посильную помощь. А раз горницу отдадим, следовало банную обустроить ещё одну, не будем же через горенку ходить. Провести воду да сток оказалось проще всего. Выделить угол - сложнее, чтоб ещё и не на виду был. Но мы справились.
И вот сейчас я отправилась в гости, так сказать.
Найдя нужную улочку, стала дом разыскивать.
Обнаружив искомое, отметила, что даже половины дома нет в высоту. Не говоря уж о том, что крыша не поставлена, щели не законопачены. Зато печь имелась. Да, самое важное. По мне так её и после можно было поставить, как крышу положат.
Я уж повернулась к дому спиной да собралась спрыгивать с ветки, когда в голове услышала мерзкий шум. В очах потемнело, и я полетела с ветки прямо в воду.
Благо, успела воздуха набрать, да колечко провернуть, создавая вокруг себя защитное поле.
Очнулась от того, что стала задыхаться. Попробовала сделать вдох, и это даже получилось, вот только удовлетворения почти не принесло. Открыла очи, но вокруг был лишь один мрак. Стало боязно. Неужели я утратила зрение? С трудом отогнав страх, я постаралась вспомнить, что предшествовало этой темноте.
