Отточенность движений, тонкая ткань подчеркивает высушенные мышцы, это все не для красоты, только для точной работы. Именно такие противники опаснее всего. Внешняя безоружность часто бывает обманчивой. Такие враги не угрожают, не пускают пыль в глаза, не запугивают, такие только убивают. И всегда одним ударом. И так всю жизнь.
Всю жизнь прожить в ожидании удара, не по себе – так по своим близким. И никогда никто не подставит свое плечо этой в общем-то одинокой женщине. Это всегда ловушка. Похоже, он ее жалеет. Глупость, этой женщине не нужна жалость. Ей нужно все. Или ничего. Сейчас у нее ничего нет. И никогда не будет.
Стен машинально поднял бокал, его собеседница с готовностью подняла свой, и они столкнулись в звенящем ударе.
– За успех операции? – Стен предложил первый тост за этот вечер.
– Согласна. – Принцесса Урсула улыбнулась – тоже впервые за вечер – и лихо выпила бренди залпом. Стен аккуратно выпил свое и подумал, как бы не пришлось отправлять принцессу под охраной во дворец.
– Что-то не так? Почему вы на меня так смотрите?
– Ничего. – Стен подумал, что она наверняка не зря скачет с «вы» на «ты», это попытка прощупать человека на контактность. Нет, не стоит думать о том, что принцесса может напиться у него дома. От этой мысли его бросило в пот. Принцесса. Урсула Лани в его квартире. А он перед ней в таком виде. Хорошо же он будет выглядеть, когда вручит ее телохранителям. Да-а-а… еще и камеры отключены.
– Боитесь, что я напьюсь и поставлю вас в неудобное положение? Не стоит, у меня тоже стоит концентрирующая капсула, конечно, не такая большая, но вполне хватает. Конечно, если вам надоело мое общество, то я больше не смею навязываться. Судя по всему, вы не ждали гостей, извините, что явилась без приглашения.
– Ну что вы… – Главное – вовремя, подумал Стен, окончательно растерявшись от этого разговора. – Я всегда рад… принимать особ императорской крови…
– Спасибо. Пожалуй, я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, да и время уже позднее.
– Постойте. Я, может быть, не самый радушный хозяин, но это не означает, что я не рад гостям. – Зачем он ее отговаривает? – С вашей стороны просто некрасиво бросать меня здесь одного с начатой бутылкой бренди. Кстати, очень неплохого бренди.
– Согласна, бренди не плохое.
Конечно, она осталась не из-за бренди. Возможно, для того, чтобы обсудить предстоящую операцию, но ведь у него нет никакой информации для детального разговора. Возможно, она дает ему еще один шанс. Только для чего? Она уже пыталась перевести разговор в другую, более близкую область, но он не смог перешагнуть через эту грань. Неужели это так? Быть такого не может. Кто он? А она? Между ними не то что пропасть, не стена, а просто миллиарды световых лет.
А если взглянуть с другой стороны, он сидит перед ней по-прежнему только в полотенце. И это ее нисколько не смущает. Она не остановила разговор на одних делах. Она не ушла, как только появился шанс. Она осталась.
Просто одинокая женщина. Рядом с ней нет никого, кто мог бы пожалеть или поддержать. Каждый мужчина либо враг, либо ничтожество. Каждая подруга либо подхалимка, либо предательница. И никого рядом. Она тешит себя иллюзией общения.
– Почему вы на меня так смотрите? Я что-то не то сказала?
– Нет, почему же. Я просто подумал, что вам должно быть очень одиноко, если вы предпочли вечером остаться с простым капитаном.
– Может быть. Иногда мне хочется провести вечер в необычной компании. – Ее обиженный взгляд все говорил сам за себя.
– Это ваше право.
Как снег на голову, на него свалилось понимание того, что этой женщине нужна именно мужская компания.
Ей просто нечем заняться этим вечером, кроме работы.
Работы, которая заняла всю ее жизнь. И если в этой жизни не появится что-нибудь еще, то и работа станет не нужна. Ничего кроме…
Никого кроме…
Ей не нужен муж, с которым она проведет всю свою жизнь, рожая ему детей и следя за хозяйством.
Ей не нужен любовник, который будет слушать ее жалобы на жизнь и удовлетворять ее в постели. Ей вообще не нужен мужчина в жизни. Ей нужен друг. Друг, который всегда будет готов выслушать ее и прийти на помощь. Друг, который не будет смотреть на разницу в положении. Который не будет перед ней лебезить и унижаться. Который не станет искать выгоды.
И еще ей нужен мужчина. Она сама этого не знает. Просто ей хочется, чтобы рядом был кто-то. Стен не знал, сделала ли она ставку на него, или же это просто попытка убить вечер. Просто так. В бессмысленном разговоре. В распитии бутылки бренди. Он снова наполнил бокалы. На этот раз он поднял ее бокал и протянул ей. Она легко прикоснулась к его руке кончиками пальцев. У нее длинные тонкие пальцы, с аккуратными ноготками. Не длинными и не короткими. На среднем пальце правой руки большой перстень с бриллиантом. Только платина и камень. Самое странное, что он не смотрится чужим на ее тонкой кисти. Казалось, так и должно быть. Стен подумал, что она никогда не снимает этот перстень перед сном.
Нет, слишком много бренди, даже капсула не справляется. Зачем об этом думать. На всем этом свете нет никого, кроме них.
Его, с больной душой, предающей друга. Предающей любимую.
Ее, с больной душой, полной невыносимого одиночества. Больше никого.
Он поймал ее руку, когда она ставила бокал на стол. Только кольцо… ничего больше… теплый металл легко соскользнул с пальца. Нерешительно качнувшись, перстень застыл на столе. Принцесса подняла глаза. Большие и серые, они были полны сомнений… нет, сомнений там не было… страха тоже… только вопрос… один только вопрос…
Стен легко выдернул ее из противоположного кресла и усадил к себе на колени. Она была не против. Его пальцы коснулись сливочно-белой кожи ее щеки. Такая гладкая и нежная, чуть тронь – и сразу будут видны следы. Он притянул ее голову и поцеловал, она ответила ему робким касанием губ, сладость которых мешалась с терпким ароматом бренди. И он не мог понять, что из этого пьянило его больше. В голове шумело от собственной смелости, он лихорадочно расстегивал крошечные пуговки на ее блузке, опасаясь ненароком повредить тончайший шелк. Она шумно вздохнула, когда его горячие губы коснулись ее груди, прозрачное кружево нижнего белья никак не могло быть преградой, оно лишь дразнило. В одно мгновение он поднялся с кресла с принцессой на руках и шагнул к кровати, такой идеально ровно застеленной узкой солдатской кровати, жалея, что у него нет мягких перин и дорогого постельного белья из Ласионского хлопка.
Да плевать на все различия, всю разницу в положении, все условности.
Эта ночь – то, чего никогда не было. И не будет. А между ними пропасть. И они одни навсегда в этой пропасти.
Только бы камеры были отключены!
* * *
* * *
Небо на горизонте было пронзительно голубым, такое бывает только весной. Ни одного облачка не было видно, казалось, открой окно – и вся эта синь обрушится на тебя пьянящим свежим воздухом. И обманчиво теплый ветерок будет трепать волосы, принося тебе новые ощущения – запах талой воды, радостный щебет птиц и совсем уже теплые лучики солнца. Такое утро на целый день заряжает бодростью.
Окно в казармах не открывалось.
Стен скосил глаза и посмотрел на спящую рядом женщину. Самое страшное в отношениях между мужчиной и женщиной – это утро. Именно утро решает, как им быть дальше, любить друг друга, ненавидеть или просто забыть.
Любить ее он не мог, да и забыть такое сложно, а уж ненавидеть и подавно. «А ведь ей не менее страшно, чем мне», - подумал он рассеяно. Может, даже больше. Наверное, ненавидит себя за слабость, или ненавидит его. А может, презирает, считает его подонком. А может, он такой и есть. Что теперь будет?
Нет, все не так, он точно это знает, все было совсем не так, слишком яркой была эта ночь. Слишком горячо они любили друг друга, остервенело, словно в последний раз. Да так оно и есть! Первый и последний раз. Словно вампиры, пытались выпить друг друга до последней капли, и отдать всего себя. До последней капли. Как будто утро не наступит. Не наступит никогда.
Но оно пришло, ласковое, новое. Как начало новой жизни, обещая, что все будет хорошо. Может, так оно и есть.
Стен выскользнул из-под одеяла, стараясь не потревожить спящую женщину. Хотя он был уверен, что она не спит, а наблюдает за ним.
Надо сделать так, чтобы ей не было неловко. Он боялся неосторожным словом или жестом обидеть ее, неизвестно, во что это может вылиться. Утро – самая страшная проверка на прочность. Никогда не знаешь, где именно ты ошибся, надо было ее будить, или не надо, хочет ли она поговорить или нет.
Но кофе она наверняка будет. Пожалуй, так будет лучше всего, никаких разговоров, никаких вообще – ни хороших, ни плохих. Просто все как оно есть. Сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Ничего особенного.
Принцесса Урсула Лани. В его квартире. В его постели. С ним!
Внезапное чувство предопределенности захлестнуло его с головой. Словно так и должно быть, так было задумано. Задумано, но не им. Словно кто-то толкал его к этому. Заставляя играть по уже написанным нотам, даря обманчивое ощущение свободы выбора. Словно это было его решение.
Глупость! Быть такого не может, кому это могло понадобиться? Не найдя ответы на эти вопросы, Стен принялся варить кофе. Собственно, это делала кофеварка, ему надо было только выбрать программу и запустить.
Он обернулся на шорох откидывающегося одеяла. Урсула проснулась и, устроившись поудобнее на подушке, смотрела на него. Ее светлые волосы в лучах утреннего солнца казались совсем белыми, а глаза ярко голубыми. Ее взгляд был мечтательным, а на губах застыла таинственная полуулыбка. Она ни о чем не жалела и явно не собиралась никого обвинять. Он улыбнулся ей в ответ:
– Доброе утро! Кофе будешь?
– Доброе… конечно, буду.
Клэр посмотрела на свои руки, они все были покрыты сетью мелких трещин, ногти сломались и начали слоиться. Продавщица в магазине посоветовала моющее средство. Оно, конечно, все отмывало, но про то, что надо надевать перчатки, девушка не догадалась. Вдобавок ломило спину, болели ноги и затекла шея. Зато две комнаты на втором этаже были готовы к приему жильцов. Правда, еще надо было дождаться приезда сантехников, чтобы починили отопление и канализацию. Денег оставалось все меньше. В госпитале сказали, что Лиз может пролежать еще дня три, за это время надо убрать мамины апартаменты и весь первый этаж. За два дня она убрала всего две комнаты и крупный мусор по всему дому. Ей просто не хватит сил и времени.
О маме по-прежнему было ничего не слышно. Как она одна со всем этим справится? Она должна. Так же, как смогла ее мать, когда арестовали отца. А ведь у нее было двое маленьких детей на руках.
А что у нее? Мать пропала без вести, сестра в больнице. Состояние Лиз тревожило ее сильнее с каждым днем. Она никого не узнавала, плакала без причины, отказывалась есть. Все ушибы и раны заживали хуже некуда. Ежедневные беседы с психологом ничего не давали.
Клэр пыталась разыскать Стена, чтобы узнать, что произошло, но его старый номер не работал, а нового она не знала.
Ее размышления прервал звук мотора на подъезде к дому, неужели это сантехники? Клэр распахнула дверь, но ее ожидание не оправдалось. На пороге стоял Рудольф Нири. Она пригласила его войти, хотя меньше всего хотела общаться с этим человеком.
Куда же его провести? На второй этаж? Очень уж не хотелось, а на первом не было даже стульев. Ну что ж, может быстрее уйдет.
– Лорд Нири, я бы хотела вас поблагодарить за помощь, это очень…
– Не стоит, это самое малое, что я мог для вас сделать. Милая Клэр – надеюсь, вы позволите вас так называть – у меня к вам серьезный разговор. Я даже не знаю, с чего начать… мне бы не хотелось вас чем-нибудь обидеть, я хотел вас спросить – вы уже думали о своем будущем? Что вы планируете делать дальше?
– Я еще не думала… наверное, вернусь на работу, буду сестрой заниматься.
– У меня есть одно предложение. – Клэр показалось, что лорд Нири смущается - я очень прошу вас хорошо подумать над ним, прежде чем принимать решение. Я хочу, чтобы вы поняли, я пытаюсь сделать всем хорошо.
– И что же это за предложение? – она старалась, чтобы не было заметно раздражения, которое она испытывала в присутствии этого человека.
– Выходите за меня замуж.
От неожиданности Клэр потеряла дар речи. Замуж. За отца Сайруса. Это же дикость! Рудольф Нири тем временем продолжил.
– Я понимаю, что мы почти не знакомы, и вы ко мне не испытываете никаких чувств, но зато у вас не будет никаких проблем, вы сможете бросить работу и заниматься тем, чем захотите. Сможете вести светскую жизнь, сможете сидеть дома. И сможете спокойно… родить ребенка… вы только не подумайте – он принялся торопливо оправдываться – я вас ни в чем не обвиняю, наоборот, я вас хорошо понимаю, вы с Сайрусом любили друг друга, и это хорошо… я знаю, вы сильная женщина, и вполне способны справиться с любой проблемой, но мне бы не хотелось, чтобы мой наследник рос в чужой семье… – видя, что Клэр молчит, он продолжил. – Вам совсем необязательно соблюдать все формальности брака, я даже не буду ограничивать вашу личную жизнь.
– Мне жаль вас разочаровывать, лорд Нири, – голос Клэр был холоднее зимней стужи, – но ваше предложение мне не подходит. Я не беременна от вашего сына. А эта помолвка без права инициации – чистой воды фикция, за это можете сказать спасибо вашей дочери, это она постаралась.
– Да… я всегда знал, что в вас что-то есть. Мой сын не мог ошибиться в выборе невесты. Простите меня, если я вас чем-то обидел, среди всего женского населения столицы вы единственная оказались достойны клана Нири, жаль, что мой сын умер так рано… жаль…
* * *
Роберт Квазири был не единственным, кто остался в школе на короткие каникулы, очень многие мальчики из его группы не поехали домой. Конечно, его бывшие одногруппники были побогаче и вполне могли позволить себе билеты на дорогу домой. Он теперь тоже довольно богат и, возможно, мог бы, наверное, даже купить билет на Анталью и повидать родителей, но каникулы были слишком короткие. Всего несколько дней в начале весны на отдых, потом снова занятия. Сначала он сильно расстраивался из-за того, что его не приняли в академию, но потом он увидел, что многие остаются здесь не только на один год, бывает и на два, и на три. Так что он решил не переживать понапрасну и приложить усилия на следующий год. Больше всего он боялся расстроить своего опекуна, боялся не оправдать его надежд. Он и сам не понимал, почему пытается заслужить одобрение этого человека, который, по большому счету, только пугал его.
Зато теперь он точно знал, что надо сделать, чтобы сдать экзамен. Целеустремленности ему было не занимать, и он тратил свои силы на то, чтобы добиться поставленной задачи. Зимний семестр он закончил одним из лучших и в своей группе занял лидирующую позицию. Его самого удивляло, что многие ребята прислушиваются к его мнению. Пожалуй, у него есть все шансы поступить в академию и стать офицером. Обязательно офицером ИСО. Тогда у него будет шанс найти своего отца.
***
Клэр как раз заканчивала убирать первый этаж, когда в дверь позвонили. Надо же – она успела, все убрала, даже отопление починили.
Всю жизнь прожить в ожидании удара, не по себе – так по своим близким. И никогда никто не подставит свое плечо этой в общем-то одинокой женщине. Это всегда ловушка. Похоже, он ее жалеет. Глупость, этой женщине не нужна жалость. Ей нужно все. Или ничего. Сейчас у нее ничего нет. И никогда не будет.
Стен машинально поднял бокал, его собеседница с готовностью подняла свой, и они столкнулись в звенящем ударе.
– За успех операции? – Стен предложил первый тост за этот вечер.
– Согласна. – Принцесса Урсула улыбнулась – тоже впервые за вечер – и лихо выпила бренди залпом. Стен аккуратно выпил свое и подумал, как бы не пришлось отправлять принцессу под охраной во дворец.
– Что-то не так? Почему вы на меня так смотрите?
– Ничего. – Стен подумал, что она наверняка не зря скачет с «вы» на «ты», это попытка прощупать человека на контактность. Нет, не стоит думать о том, что принцесса может напиться у него дома. От этой мысли его бросило в пот. Принцесса. Урсула Лани в его квартире. А он перед ней в таком виде. Хорошо же он будет выглядеть, когда вручит ее телохранителям. Да-а-а… еще и камеры отключены.
– Боитесь, что я напьюсь и поставлю вас в неудобное положение? Не стоит, у меня тоже стоит концентрирующая капсула, конечно, не такая большая, но вполне хватает. Конечно, если вам надоело мое общество, то я больше не смею навязываться. Судя по всему, вы не ждали гостей, извините, что явилась без приглашения.
– Ну что вы… – Главное – вовремя, подумал Стен, окончательно растерявшись от этого разговора. – Я всегда рад… принимать особ императорской крови…
– Спасибо. Пожалуй, я не стану злоупотреблять вашим гостеприимством, да и время уже позднее.
– Постойте. Я, может быть, не самый радушный хозяин, но это не означает, что я не рад гостям. – Зачем он ее отговаривает? – С вашей стороны просто некрасиво бросать меня здесь одного с начатой бутылкой бренди. Кстати, очень неплохого бренди.
– Согласна, бренди не плохое.
Конечно, она осталась не из-за бренди. Возможно, для того, чтобы обсудить предстоящую операцию, но ведь у него нет никакой информации для детального разговора. Возможно, она дает ему еще один шанс. Только для чего? Она уже пыталась перевести разговор в другую, более близкую область, но он не смог перешагнуть через эту грань. Неужели это так? Быть такого не может. Кто он? А она? Между ними не то что пропасть, не стена, а просто миллиарды световых лет.
А если взглянуть с другой стороны, он сидит перед ней по-прежнему только в полотенце. И это ее нисколько не смущает. Она не остановила разговор на одних делах. Она не ушла, как только появился шанс. Она осталась.
Просто одинокая женщина. Рядом с ней нет никого, кто мог бы пожалеть или поддержать. Каждый мужчина либо враг, либо ничтожество. Каждая подруга либо подхалимка, либо предательница. И никого рядом. Она тешит себя иллюзией общения.
– Почему вы на меня так смотрите? Я что-то не то сказала?
– Нет, почему же. Я просто подумал, что вам должно быть очень одиноко, если вы предпочли вечером остаться с простым капитаном.
– Может быть. Иногда мне хочется провести вечер в необычной компании. – Ее обиженный взгляд все говорил сам за себя.
– Это ваше право.
Как снег на голову, на него свалилось понимание того, что этой женщине нужна именно мужская компания.
Ей просто нечем заняться этим вечером, кроме работы.
Работы, которая заняла всю ее жизнь. И если в этой жизни не появится что-нибудь еще, то и работа станет не нужна. Ничего кроме…
Никого кроме…
Ей не нужен муж, с которым она проведет всю свою жизнь, рожая ему детей и следя за хозяйством.
Ей не нужен любовник, который будет слушать ее жалобы на жизнь и удовлетворять ее в постели. Ей вообще не нужен мужчина в жизни. Ей нужен друг. Друг, который всегда будет готов выслушать ее и прийти на помощь. Друг, который не будет смотреть на разницу в положении. Который не будет перед ней лебезить и унижаться. Который не станет искать выгоды.
И еще ей нужен мужчина. Она сама этого не знает. Просто ей хочется, чтобы рядом был кто-то. Стен не знал, сделала ли она ставку на него, или же это просто попытка убить вечер. Просто так. В бессмысленном разговоре. В распитии бутылки бренди. Он снова наполнил бокалы. На этот раз он поднял ее бокал и протянул ей. Она легко прикоснулась к его руке кончиками пальцев. У нее длинные тонкие пальцы, с аккуратными ноготками. Не длинными и не короткими. На среднем пальце правой руки большой перстень с бриллиантом. Только платина и камень. Самое странное, что он не смотрится чужим на ее тонкой кисти. Казалось, так и должно быть. Стен подумал, что она никогда не снимает этот перстень перед сном.
Нет, слишком много бренди, даже капсула не справляется. Зачем об этом думать. На всем этом свете нет никого, кроме них.
Его, с больной душой, предающей друга. Предающей любимую.
Ее, с больной душой, полной невыносимого одиночества. Больше никого.
Он поймал ее руку, когда она ставила бокал на стол. Только кольцо… ничего больше… теплый металл легко соскользнул с пальца. Нерешительно качнувшись, перстень застыл на столе. Принцесса подняла глаза. Большие и серые, они были полны сомнений… нет, сомнений там не было… страха тоже… только вопрос… один только вопрос…
Стен легко выдернул ее из противоположного кресла и усадил к себе на колени. Она была не против. Его пальцы коснулись сливочно-белой кожи ее щеки. Такая гладкая и нежная, чуть тронь – и сразу будут видны следы. Он притянул ее голову и поцеловал, она ответила ему робким касанием губ, сладость которых мешалась с терпким ароматом бренди. И он не мог понять, что из этого пьянило его больше. В голове шумело от собственной смелости, он лихорадочно расстегивал крошечные пуговки на ее блузке, опасаясь ненароком повредить тончайший шелк. Она шумно вздохнула, когда его горячие губы коснулись ее груди, прозрачное кружево нижнего белья никак не могло быть преградой, оно лишь дразнило. В одно мгновение он поднялся с кресла с принцессой на руках и шагнул к кровати, такой идеально ровно застеленной узкой солдатской кровати, жалея, что у него нет мягких перин и дорогого постельного белья из Ласионского хлопка.
Да плевать на все различия, всю разницу в положении, все условности.
Эта ночь – то, чего никогда не было. И не будет. А между ними пропасть. И они одни навсегда в этой пропасти.
Только бы камеры были отключены!
* * *
* * *
Небо на горизонте было пронзительно голубым, такое бывает только весной. Ни одного облачка не было видно, казалось, открой окно – и вся эта синь обрушится на тебя пьянящим свежим воздухом. И обманчиво теплый ветерок будет трепать волосы, принося тебе новые ощущения – запах талой воды, радостный щебет птиц и совсем уже теплые лучики солнца. Такое утро на целый день заряжает бодростью.
Окно в казармах не открывалось.
Стен скосил глаза и посмотрел на спящую рядом женщину. Самое страшное в отношениях между мужчиной и женщиной – это утро. Именно утро решает, как им быть дальше, любить друг друга, ненавидеть или просто забыть.
Любить ее он не мог, да и забыть такое сложно, а уж ненавидеть и подавно. «А ведь ей не менее страшно, чем мне», - подумал он рассеяно. Может, даже больше. Наверное, ненавидит себя за слабость, или ненавидит его. А может, презирает, считает его подонком. А может, он такой и есть. Что теперь будет?
Нет, все не так, он точно это знает, все было совсем не так, слишком яркой была эта ночь. Слишком горячо они любили друг друга, остервенело, словно в последний раз. Да так оно и есть! Первый и последний раз. Словно вампиры, пытались выпить друг друга до последней капли, и отдать всего себя. До последней капли. Как будто утро не наступит. Не наступит никогда.
Но оно пришло, ласковое, новое. Как начало новой жизни, обещая, что все будет хорошо. Может, так оно и есть.
Стен выскользнул из-под одеяла, стараясь не потревожить спящую женщину. Хотя он был уверен, что она не спит, а наблюдает за ним.
Надо сделать так, чтобы ей не было неловко. Он боялся неосторожным словом или жестом обидеть ее, неизвестно, во что это может вылиться. Утро – самая страшная проверка на прочность. Никогда не знаешь, где именно ты ошибся, надо было ее будить, или не надо, хочет ли она поговорить или нет.
Но кофе она наверняка будет. Пожалуй, так будет лучше всего, никаких разговоров, никаких вообще – ни хороших, ни плохих. Просто все как оно есть. Сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Ничего особенного.
Принцесса Урсула Лани. В его квартире. В его постели. С ним!
Внезапное чувство предопределенности захлестнуло его с головой. Словно так и должно быть, так было задумано. Задумано, но не им. Словно кто-то толкал его к этому. Заставляя играть по уже написанным нотам, даря обманчивое ощущение свободы выбора. Словно это было его решение.
Глупость! Быть такого не может, кому это могло понадобиться? Не найдя ответы на эти вопросы, Стен принялся варить кофе. Собственно, это делала кофеварка, ему надо было только выбрать программу и запустить.
Он обернулся на шорох откидывающегося одеяла. Урсула проснулась и, устроившись поудобнее на подушке, смотрела на него. Ее светлые волосы в лучах утреннего солнца казались совсем белыми, а глаза ярко голубыми. Ее взгляд был мечтательным, а на губах застыла таинственная полуулыбка. Она ни о чем не жалела и явно не собиралась никого обвинять. Он улыбнулся ей в ответ:
– Доброе утро! Кофе будешь?
– Доброе… конечно, буду.
Эпилог
Клэр посмотрела на свои руки, они все были покрыты сетью мелких трещин, ногти сломались и начали слоиться. Продавщица в магазине посоветовала моющее средство. Оно, конечно, все отмывало, но про то, что надо надевать перчатки, девушка не догадалась. Вдобавок ломило спину, болели ноги и затекла шея. Зато две комнаты на втором этаже были готовы к приему жильцов. Правда, еще надо было дождаться приезда сантехников, чтобы починили отопление и канализацию. Денег оставалось все меньше. В госпитале сказали, что Лиз может пролежать еще дня три, за это время надо убрать мамины апартаменты и весь первый этаж. За два дня она убрала всего две комнаты и крупный мусор по всему дому. Ей просто не хватит сил и времени.
О маме по-прежнему было ничего не слышно. Как она одна со всем этим справится? Она должна. Так же, как смогла ее мать, когда арестовали отца. А ведь у нее было двое маленьких детей на руках.
А что у нее? Мать пропала без вести, сестра в больнице. Состояние Лиз тревожило ее сильнее с каждым днем. Она никого не узнавала, плакала без причины, отказывалась есть. Все ушибы и раны заживали хуже некуда. Ежедневные беседы с психологом ничего не давали.
Клэр пыталась разыскать Стена, чтобы узнать, что произошло, но его старый номер не работал, а нового она не знала.
Ее размышления прервал звук мотора на подъезде к дому, неужели это сантехники? Клэр распахнула дверь, но ее ожидание не оправдалось. На пороге стоял Рудольф Нири. Она пригласила его войти, хотя меньше всего хотела общаться с этим человеком.
Куда же его провести? На второй этаж? Очень уж не хотелось, а на первом не было даже стульев. Ну что ж, может быстрее уйдет.
– Лорд Нири, я бы хотела вас поблагодарить за помощь, это очень…
– Не стоит, это самое малое, что я мог для вас сделать. Милая Клэр – надеюсь, вы позволите вас так называть – у меня к вам серьезный разговор. Я даже не знаю, с чего начать… мне бы не хотелось вас чем-нибудь обидеть, я хотел вас спросить – вы уже думали о своем будущем? Что вы планируете делать дальше?
– Я еще не думала… наверное, вернусь на работу, буду сестрой заниматься.
– У меня есть одно предложение. – Клэр показалось, что лорд Нири смущается - я очень прошу вас хорошо подумать над ним, прежде чем принимать решение. Я хочу, чтобы вы поняли, я пытаюсь сделать всем хорошо.
– И что же это за предложение? – она старалась, чтобы не было заметно раздражения, которое она испытывала в присутствии этого человека.
– Выходите за меня замуж.
От неожиданности Клэр потеряла дар речи. Замуж. За отца Сайруса. Это же дикость! Рудольф Нири тем временем продолжил.
– Я понимаю, что мы почти не знакомы, и вы ко мне не испытываете никаких чувств, но зато у вас не будет никаких проблем, вы сможете бросить работу и заниматься тем, чем захотите. Сможете вести светскую жизнь, сможете сидеть дома. И сможете спокойно… родить ребенка… вы только не подумайте – он принялся торопливо оправдываться – я вас ни в чем не обвиняю, наоборот, я вас хорошо понимаю, вы с Сайрусом любили друг друга, и это хорошо… я знаю, вы сильная женщина, и вполне способны справиться с любой проблемой, но мне бы не хотелось, чтобы мой наследник рос в чужой семье… – видя, что Клэр молчит, он продолжил. – Вам совсем необязательно соблюдать все формальности брака, я даже не буду ограничивать вашу личную жизнь.
– Мне жаль вас разочаровывать, лорд Нири, – голос Клэр был холоднее зимней стужи, – но ваше предложение мне не подходит. Я не беременна от вашего сына. А эта помолвка без права инициации – чистой воды фикция, за это можете сказать спасибо вашей дочери, это она постаралась.
– Да… я всегда знал, что в вас что-то есть. Мой сын не мог ошибиться в выборе невесты. Простите меня, если я вас чем-то обидел, среди всего женского населения столицы вы единственная оказались достойны клана Нири, жаль, что мой сын умер так рано… жаль…
* * *
Роберт Квазири был не единственным, кто остался в школе на короткие каникулы, очень многие мальчики из его группы не поехали домой. Конечно, его бывшие одногруппники были побогаче и вполне могли позволить себе билеты на дорогу домой. Он теперь тоже довольно богат и, возможно, мог бы, наверное, даже купить билет на Анталью и повидать родителей, но каникулы были слишком короткие. Всего несколько дней в начале весны на отдых, потом снова занятия. Сначала он сильно расстраивался из-за того, что его не приняли в академию, но потом он увидел, что многие остаются здесь не только на один год, бывает и на два, и на три. Так что он решил не переживать понапрасну и приложить усилия на следующий год. Больше всего он боялся расстроить своего опекуна, боялся не оправдать его надежд. Он и сам не понимал, почему пытается заслужить одобрение этого человека, который, по большому счету, только пугал его.
Зато теперь он точно знал, что надо сделать, чтобы сдать экзамен. Целеустремленности ему было не занимать, и он тратил свои силы на то, чтобы добиться поставленной задачи. Зимний семестр он закончил одним из лучших и в своей группе занял лидирующую позицию. Его самого удивляло, что многие ребята прислушиваются к его мнению. Пожалуй, у него есть все шансы поступить в академию и стать офицером. Обязательно офицером ИСО. Тогда у него будет шанс найти своего отца.
***
Клэр как раз заканчивала убирать первый этаж, когда в дверь позвонили. Надо же – она успела, все убрала, даже отопление починили.
