Здесь все предельно вежливы, и никто даже не смеет подумать о том, чтобы остановить или ударить прохожего. Зря он волнуется. Надо сохранять спокойствие, даже если встретит патруль полиции, то у него вот есть приглашение сюда, и все будет хорошо. Должно быть.
Понять бы только, зачем его пригласили. Шальная мысль мелькнула в голове, и юношу бросило в пот. А будет ли на этом чаепитии еще кто-нибудь? Хорошо, что он приоделся, в своей форме наверняка смотрелся бы убого.
Выйдя на улицу, Роберт снова сверился с навигатором и пошел дальше. Вроде, идти осталось совсем недалеко, и у него еще есть в запасе несколько минут поглазеть по сторонам. Широкая улица была почти безлюдной, мимо изредка проезжали дорогие машины, и юноша принялся рассматривать особняки. Впрочем, не особо много удалось разглядеть – изящные живые изгороди, цветущие кустарники и высокие ворота почти полностью скрывали дома и их обитателей.
Возле одних ворот он заметил охрану, и сразу стало неловко. Роберт перестал крутить головой по сторонам и снова обратился к навигатору. Всего-то осталось идти меньше минуты, а до начала приема – или это приглашение не означает прием? – было еще почти полчаса. Деваться некуда, вот нужные ему ворота. Если вдруг там закрыто, то он может еще пройтись по улице туда-сюда, но его уже ждали.
Он не успел сделать и шага, как ворота распахнулись и стражник пригласил его войти. Юноша растерялся еще больше – где это видано, чтобы в доме были живые охранники! Но мужчина в униформе, слегка склонив голову, продолжал указывать в сторону дома. Шагая по обширной подъездной площадке, Роберт не смог сдержать восхищенный вздох – дом был шикарен.
Два… нет, три… нет, четыре этажа – парень мгновенно запутался. Высокие стрельчатые окна украшали полукруглые эркеры, которые тянулись на три этажа вверх. Над широким крыльцом с десятком ступеней раскинулся балкон с изящными коваными перилами, украшенный живыми цветами. На черепичной крыше чередовались круглые башенки, венчающие эркеры, и кокетливые вытянутые окошки мансард. Миниатюрные треугольные елочки красовались вдоль стен дома, чередуясь с аккуратными клумбами из нежно-розовых цветов. В цветах Роберт совершенно не разбирался, но в целом картина ему нравилась.
Наверное, сюда люди на машинах приезжают, на разных там шикарных спортивных купе или не менее шикарных лимузинах. А он идет пешком как нищеброд. Чувство неловкости снова начало грызть юношу. Что он делает в этом месте – он, выросший в далекой грязной колонии-поселении? Сын осужденных преступников, нищий рядовой, никто, полный ноль. На что он вообще надеется? Зачем приехал?
В дверях его ждал мужчина в униформе. Почтительно распахнув двери, он приветствовал его наклоном головы. Надо же как, и назвал его так учтиво, как никто и никогда еще не называл – лорд Квазири. Словно бы он и в самом деле лорд, такой взаправдашний лорд.
Внутри дом такой же шикарный, как и снаружи. Хотя нет, наверное, еще шикарнее. Роберт с опаской ступал по сверкающим черным и белым плиткам мрамора, уложенным в шахматном порядке. По обе руки вверх взмывали лестницы, полукружьями обхватывая просторный холл, чтобы на втором этаже слиться вместе в небольшой балкончик, огороженный узорчатыми перилами. В глубине холла виднелись напольные вазы с живыми цветами, подсвеченные оригинальными матовыми светильниками. Венчала все это великолепие огромная трехэтажная хрустальная люстра, длинные искристые нити которой могли бы касаться пола второго этажа, но, к счастью, холл был достаточно велик, чтобы предоставить должный простор этой красавице.
Юноша загляделся на радужные блики хрусталя, рассыпанные по блестящему полу, и на какой-то момент упустил из вида своего провожатого. Однако мужчина в форме никуда не делся, он так же почтительно продолжал ждать, пока Роберт, совсем по-простонародному открыв рот, смотрел по сторонам. «Тоже мне взаправдашний лорд», – хмыкнул парень и последовал дальше.
Они пересекли холл, свернули за одной из лестниц в анфиладу. Небольшие лаконичные банкетки возле окон от потолка до пола, высокие вазы с цветами под уютными светильниками, неизменная черно-белая клетка мрамора под ногами. Вскоре они остановились у двери в малую желтую гостиную, чтобы это ни значило.
Сложно сказать, чем малая желтая гостиная отличается от любой другой гостиной в этом доме, ведь Роберт видел только эту комнату. После помпезного и кричащего холла здесь было довольно уютно. Три небольших мягких диванчика, заваленных подушками песочного, горчичного и фиолетового цвета, посередине низенький овальный столик на разлапистых ножках, стойка с широкоформатным визионом у стены, у другой стены – высокий буфет с дверцами из витражного стекла. Лорд Нири занимался самым прозаичным делом – смотрел новости.
Роберт пожимал ему руку и мысленно поздравлял себя с правильным выбором одежды, ведь Сайрус встречал гостя в обычном виде: простые черные брюки и свободный серый свитер. Разместившись на диване, юноша старательно делал вид, что вовсе не интересуется многочисленными пирожными и конфетами, которые появлялись на столе словно по волшебству.
Разнообразные бисквиты, облитые темным шоколадом, увенчанные пышными белоснежными шапками взбитых сливок, с ярко-алыми ягодами клубники или пряными вишнями, вымоченными в ликере, шоколадные конфеты самых разных форм и размеров, обсыпанные ореховой крошкой или кокосовой стружкой, с карамельными узорами и лепестками невиданных цветов. Пахли они более чем заманчиво, и парень был готов поклясться, что на вкус они еще лучше. А ведь он специально плотно позавтракал перед выходом из казармы, и вот надо же – успел проголодаться, пока добирался.
Следуя примеру хозяина дома, Роберт чинно поднял кружку с чаем и сделал глоток. Вот это да! Он думал, что в академии вкусный чай, ведь после Анталии ему вся еда казалась очень вкусной, но этот чай был просто верхом вкусовых ощущений. И он даже зажмурился, чтобы получше впитать этот насыщенный, чуть терпкий аромат чая, с нотками апельсиновой цедры и бергамота.
– Как устроился в академии? – Вопрос застал юношу врасплох.
– Нормально. Вроде бы. Ну да, нормально. – И, видя заинтересованность на лице лорда Нири, продолжил: – Сказали, что надо много нагонять, что мы не успели всю программу освоить, ну и это, что надо много заниматься. И что времени мало… вот.
– Логично. Это же не школа, теперь все будет серьезно. – казалось, что хозяин даже не заметил его косноязычие. И приободренный парень продолжил:
– И звание капрала, это типа только после экзамена дадут, и что мои нашивки – это не считается.
– Ну, благодаря этим нашивкам тебя вообще взяли в Академию Имперской Службы Охраны, стандартная процедура для перевода из любой другой академии. Без них тебе бы пришлось сперва выслужиться до капрала в армии, и только потом переводиться. Так что считай, повезло.
И как-то плавно и незаметно разговор потек между ними, словно между старыми приятелями. Они обсудили какие-то школьные предметы, условия в казармах.
– А этот вот экзамен на капрала, это сложно? – Роберт уже слегка расслабился и даже съел одну конфету. Выбрал поменьше, чтобы можно было сразу проглотить, а не откусывать. Что делать с откушенной конфетой, он просто не представлял. Как и ожидалось, это было невероятно вкусно.
– Это непросто. – Сайрус поморщился, вспоминая свой экзамен на капрала, вряд ли подход к обучению офицеров ИСО поменялся с тех пор. И у Роберта там, откуда он прибыл, такого отродясь не было. Сможет ли он пройти это испытание? Не лучше ли будет постараться уберечь его от этого? Или не пытаться сделать из сына тепличное растение? Ведь его собственный отец без колебаний отдал его в ИСО.
– Настолько непросто? – севшим голосом спросил юноша, по-своему истолковав эту заминку.
– Не буду врать, тебе будет реально сложно. – Сайрус тяжело вздохнул и решился. – Может, тебе не обязательно поступать именно в ИСО? Еще не поздно передумать, ты вполне можешь сделать отличную карьеру в армии. Да вариантов масса! Можно через пару лет общего обучения пойти в полицию или прокуратуру, или даже в следаки. Есть реально интересные варианты, а сейчас еще и спрос на такие кадры. Но если хочешь, можно и в космос податься, тебя туда возьмут с распростертыми объятиями. Побываешь во всех концах галактики, может, даже в исследовательский корпус пойдешь, вот уже где реально почет и уважение.
– Вы думаете, я боюсь? Я не боюсь! Я смогу! Я, я справлюсь! Это же экзамен, просто экзамен, я сдам его, я смогу.
– Нет-нет, ты неправильно понял. Я думаю, ты справишься. Я уверен. Ты умный парень, и… – Сайрус опять вздохнул. Как же это тяжело. – Почему обязательно туда? Учеба в Академии ИСО – совсем не сахар, там же людей просто ломают и склеивают заново, чтобы они были идеальным оружием. А уж служба и вовсе… просто это странная мечта, никто в здравом уме не хочет попасть туда. Все мальчишки мечтают летать в космосе! Подумай об этом, ведь сейчас у тебя все пути открыты.
– Как вы не понимаете? Я должен поступить именно туда! Ни армия, ни космос не помогут мне найти отца! А я обязательно должен его найти! – От волнения юноша вскочил и взмахнул руками, пытаясь добавить убедительности своим словам. – Неужели вы правда не понимаете?
Лорд Нири молча отставил чашку подальше от края стола, откинулся на спинку дивана и, внимательно глядя мальчику прямо в глаза, произнес:
– Допустим, ты его нашел, дальше что?
– Как что?! – Нервное напряжение достигло апогея, и юноша, отчаянно жестикулируя, кинулся объяснять. – Как что? Я спрошу его все! Я все спрошу! Я должен знать! Почему он так поступил? Почему? Как он так мог? Почему он меня бросил? Почему он не помог маме? Как он вообще мог допустить, что она попадет… попадет в колонию? Он должен был помочь, обязательно должен помочь! Почему он меня бросил? Почему… почему…
Это короткое эмоциональное выступление вымотало парня, он даже не cразу понял, что повторяется. Этот вопрос всего лишь из четырех слов был такой сложный, такой большой, что заслонял собой небо. День за днем, ночь за ночью он представлял, что же будет дальше. Рисовал себе картины, с каждым моментом все больше наполняя их деталями, часто мелкими и незначительными, но превращающими выдуманную картину в реальность.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
Как что? Отец обязательно бросается ему навстречу, крепко обнимает его, украдкой стирая с щеки непрошенную слезу. И отец вполне обеспечен и уважаем, у него наверняка есть хороший дом и приличная работа, а вот семьи нет, ведь после Аманды он так и не встретил другую женщину.
А потом в долгом и проникновенном разговоре рассказывает сыну трагичную историю, в которой он так искренне любил маму, так безнадежно пытался ее спасти, так безуспешно искал сына. И конечно, отец обещает ему всяческую помощь и поддержку, и обещает спасти маму. Ну и Джона Смита заодно, раз он стал членом их семьи.
На воспоминаниях о Джоне юноша всякий раз спотыкался, слишком привык считать его своим настоящим отцом. Впрочем, в мечтах он становился счастливым обладателем двух отцов – родного и приемного.
Маму он никогда не винил, слишком хорошо понимал, что поднять ребенка на Анталье самостоятельно она бы просто не смогла. Мама вообще сделала для него все, и ждать от нее признаний и рассказов о прошлом было бы так неблагодарно.
Чем дольше Роберт об этом думал, тем отчетливей понимал, что вряд ли его родной отец соответствует его ожиданиям. Вряд ли богатый и успешный человек за столько лет не смог бы ничего сделать. Поэтому коронная сцена с решающим разговором из приличного дома в столице переносилась в бедную квартирку на самой окраине. Воображаемый отец становился бедным работягой, уставшим от бесконечной работы и бесплодных попыток найти свою любимую жену и долгожданного ребенка.
Но и эта мысль угасала под натиском упрямых фактов – ни одного даже самого захудалого письма за долгие-долгие годы, пока Роберт и Аманда выживали в недружелюбном климате Анталии. Ни единой весточки, ни просьб о прощении, ни скупых оправданий. Ничего. Значит, отцу было еще хуже, чем им.
Значит, он оказался в такой же колонии-поселении, а может, даже в колонии строгого режима, например, в К-3. И оказался он там потому, что взял всю вину на себя, наивно надеясь, что безжалостная система пожалеет женщину с ребенком.
И в своих воспаленных мечтах Роберт отправлялся на далекий астероид, чтобы встретиться с отцом. И этот выстраданный разговор происходил уже в тесной и мрачной комнатке для свиданий, под присмотром суровых охранников. Но отец неизменно держал его за руку, слезливо просил прощения и трогательно спрашивал о состоянии матери.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
И во всех этих бурных воображаемых беседах Роберт то во всем винил отца, хлестко бросая ему в лицо горькие и обидные слова, то благородно прощал, понимающе кивая головой. Почему ты меня бросил? Почему? И ни одна причина не была достаточно уважительной, чтобы юноша не смог найти этому опровержения. И менялись придуманные места действия с большой и нарядной кухни до узкой комнатушки в стенах тюрьмы, но юноша неизменно возвращался к этому вопросу – почему ты меня бросил? Не в силах принять ни один из возможных вариантов ответа.
А ведь может, отец погиб? Кто знает, что же случилось много лет назад, что привело мать на задворки вселенной. Вполне может быть, отец героически погиб, пытаясь ее защитить. И найдет Роберт только скромную могилу, украшенную простым серым камнем с именем и фамилией и датами рождения и смерти. И не спросить тогда никого, не услышать ни горькой правды, ни сладкой лжи. Но верить в это не хотелось, и парень со страхом гнал от себя подспудную мысль, холодом разливающуюся в груди.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
Осознание происходящего словно тараном ударило парня в грудь, вышибая из легких весь воздух.
Нашел.
Даже в самом смелом сне, даже в самых рискованных мечтах он не мог представить, что его родной отец живет в вопиюще шикарном особняке в самом сердце столицы, обладает достаточной властью и влиянием, чтобы вытащить их с матерью из той зловонной дыры. Знает об этом и ничего не делает.
Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Кровь гулко стучала в ушах, заглушая все звуки вокруг. Впрочем, в гостиной царила тишина. Роберт сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он силился вздохнуть, но в груди горело, словно в сердце попал смертельный яд, и этот яд сейчас отравляет все его тело. Сжигает каждую клетку, разливаясь горящей лавой по венам.
– Ты… – Юноша выдохнул с хрипом. Нервно сглотнул пересохшим горлом.
Лорд Нири продолжал сидеть неподвижно, небрежно положив руку на подлокотник дивана, и молча наблюдал за своим юным и импульсивным собеседником. Так они и буравили друг друга глазами, не в силах разбавить напряжение, окутавшее гостиную.
– Это ты… вы? Это правда? Я… я же правильно вас понял?
Легкий кивок послужил ему ответом. Когда Роберт рисовал в своем воображении портрет отца, иногда представлял себе на его месте лорда Нири. Восхищался такими четкими и лаконичными движениями, ощущая смертоносную силу в этом человеке. Внимал всем его наставлениям, зачастую внимание мешалось со страхом, заставляя запоминать каждое слово.
Понять бы только, зачем его пригласили. Шальная мысль мелькнула в голове, и юношу бросило в пот. А будет ли на этом чаепитии еще кто-нибудь? Хорошо, что он приоделся, в своей форме наверняка смотрелся бы убого.
Выйдя на улицу, Роберт снова сверился с навигатором и пошел дальше. Вроде, идти осталось совсем недалеко, и у него еще есть в запасе несколько минут поглазеть по сторонам. Широкая улица была почти безлюдной, мимо изредка проезжали дорогие машины, и юноша принялся рассматривать особняки. Впрочем, не особо много удалось разглядеть – изящные живые изгороди, цветущие кустарники и высокие ворота почти полностью скрывали дома и их обитателей.
Возле одних ворот он заметил охрану, и сразу стало неловко. Роберт перестал крутить головой по сторонам и снова обратился к навигатору. Всего-то осталось идти меньше минуты, а до начала приема – или это приглашение не означает прием? – было еще почти полчаса. Деваться некуда, вот нужные ему ворота. Если вдруг там закрыто, то он может еще пройтись по улице туда-сюда, но его уже ждали.
Он не успел сделать и шага, как ворота распахнулись и стражник пригласил его войти. Юноша растерялся еще больше – где это видано, чтобы в доме были живые охранники! Но мужчина в униформе, слегка склонив голову, продолжал указывать в сторону дома. Шагая по обширной подъездной площадке, Роберт не смог сдержать восхищенный вздох – дом был шикарен.
Два… нет, три… нет, четыре этажа – парень мгновенно запутался. Высокие стрельчатые окна украшали полукруглые эркеры, которые тянулись на три этажа вверх. Над широким крыльцом с десятком ступеней раскинулся балкон с изящными коваными перилами, украшенный живыми цветами. На черепичной крыше чередовались круглые башенки, венчающие эркеры, и кокетливые вытянутые окошки мансард. Миниатюрные треугольные елочки красовались вдоль стен дома, чередуясь с аккуратными клумбами из нежно-розовых цветов. В цветах Роберт совершенно не разбирался, но в целом картина ему нравилась.
Наверное, сюда люди на машинах приезжают, на разных там шикарных спортивных купе или не менее шикарных лимузинах. А он идет пешком как нищеброд. Чувство неловкости снова начало грызть юношу. Что он делает в этом месте – он, выросший в далекой грязной колонии-поселении? Сын осужденных преступников, нищий рядовой, никто, полный ноль. На что он вообще надеется? Зачем приехал?
В дверях его ждал мужчина в униформе. Почтительно распахнув двери, он приветствовал его наклоном головы. Надо же как, и назвал его так учтиво, как никто и никогда еще не называл – лорд Квазири. Словно бы он и в самом деле лорд, такой взаправдашний лорд.
Внутри дом такой же шикарный, как и снаружи. Хотя нет, наверное, еще шикарнее. Роберт с опаской ступал по сверкающим черным и белым плиткам мрамора, уложенным в шахматном порядке. По обе руки вверх взмывали лестницы, полукружьями обхватывая просторный холл, чтобы на втором этаже слиться вместе в небольшой балкончик, огороженный узорчатыми перилами. В глубине холла виднелись напольные вазы с живыми цветами, подсвеченные оригинальными матовыми светильниками. Венчала все это великолепие огромная трехэтажная хрустальная люстра, длинные искристые нити которой могли бы касаться пола второго этажа, но, к счастью, холл был достаточно велик, чтобы предоставить должный простор этой красавице.
Юноша загляделся на радужные блики хрусталя, рассыпанные по блестящему полу, и на какой-то момент упустил из вида своего провожатого. Однако мужчина в форме никуда не делся, он так же почтительно продолжал ждать, пока Роберт, совсем по-простонародному открыв рот, смотрел по сторонам. «Тоже мне взаправдашний лорд», – хмыкнул парень и последовал дальше.
Они пересекли холл, свернули за одной из лестниц в анфиладу. Небольшие лаконичные банкетки возле окон от потолка до пола, высокие вазы с цветами под уютными светильниками, неизменная черно-белая клетка мрамора под ногами. Вскоре они остановились у двери в малую желтую гостиную, чтобы это ни значило.
Сложно сказать, чем малая желтая гостиная отличается от любой другой гостиной в этом доме, ведь Роберт видел только эту комнату. После помпезного и кричащего холла здесь было довольно уютно. Три небольших мягких диванчика, заваленных подушками песочного, горчичного и фиолетового цвета, посередине низенький овальный столик на разлапистых ножках, стойка с широкоформатным визионом у стены, у другой стены – высокий буфет с дверцами из витражного стекла. Лорд Нири занимался самым прозаичным делом – смотрел новости.
Роберт пожимал ему руку и мысленно поздравлял себя с правильным выбором одежды, ведь Сайрус встречал гостя в обычном виде: простые черные брюки и свободный серый свитер. Разместившись на диване, юноша старательно делал вид, что вовсе не интересуется многочисленными пирожными и конфетами, которые появлялись на столе словно по волшебству.
Разнообразные бисквиты, облитые темным шоколадом, увенчанные пышными белоснежными шапками взбитых сливок, с ярко-алыми ягодами клубники или пряными вишнями, вымоченными в ликере, шоколадные конфеты самых разных форм и размеров, обсыпанные ореховой крошкой или кокосовой стружкой, с карамельными узорами и лепестками невиданных цветов. Пахли они более чем заманчиво, и парень был готов поклясться, что на вкус они еще лучше. А ведь он специально плотно позавтракал перед выходом из казармы, и вот надо же – успел проголодаться, пока добирался.
Следуя примеру хозяина дома, Роберт чинно поднял кружку с чаем и сделал глоток. Вот это да! Он думал, что в академии вкусный чай, ведь после Анталии ему вся еда казалась очень вкусной, но этот чай был просто верхом вкусовых ощущений. И он даже зажмурился, чтобы получше впитать этот насыщенный, чуть терпкий аромат чая, с нотками апельсиновой цедры и бергамота.
– Как устроился в академии? – Вопрос застал юношу врасплох.
– Нормально. Вроде бы. Ну да, нормально. – И, видя заинтересованность на лице лорда Нири, продолжил: – Сказали, что надо много нагонять, что мы не успели всю программу освоить, ну и это, что надо много заниматься. И что времени мало… вот.
– Логично. Это же не школа, теперь все будет серьезно. – казалось, что хозяин даже не заметил его косноязычие. И приободренный парень продолжил:
– И звание капрала, это типа только после экзамена дадут, и что мои нашивки – это не считается.
– Ну, благодаря этим нашивкам тебя вообще взяли в Академию Имперской Службы Охраны, стандартная процедура для перевода из любой другой академии. Без них тебе бы пришлось сперва выслужиться до капрала в армии, и только потом переводиться. Так что считай, повезло.
И как-то плавно и незаметно разговор потек между ними, словно между старыми приятелями. Они обсудили какие-то школьные предметы, условия в казармах.
– А этот вот экзамен на капрала, это сложно? – Роберт уже слегка расслабился и даже съел одну конфету. Выбрал поменьше, чтобы можно было сразу проглотить, а не откусывать. Что делать с откушенной конфетой, он просто не представлял. Как и ожидалось, это было невероятно вкусно.
– Это непросто. – Сайрус поморщился, вспоминая свой экзамен на капрала, вряд ли подход к обучению офицеров ИСО поменялся с тех пор. И у Роберта там, откуда он прибыл, такого отродясь не было. Сможет ли он пройти это испытание? Не лучше ли будет постараться уберечь его от этого? Или не пытаться сделать из сына тепличное растение? Ведь его собственный отец без колебаний отдал его в ИСО.
– Настолько непросто? – севшим голосом спросил юноша, по-своему истолковав эту заминку.
– Не буду врать, тебе будет реально сложно. – Сайрус тяжело вздохнул и решился. – Может, тебе не обязательно поступать именно в ИСО? Еще не поздно передумать, ты вполне можешь сделать отличную карьеру в армии. Да вариантов масса! Можно через пару лет общего обучения пойти в полицию или прокуратуру, или даже в следаки. Есть реально интересные варианты, а сейчас еще и спрос на такие кадры. Но если хочешь, можно и в космос податься, тебя туда возьмут с распростертыми объятиями. Побываешь во всех концах галактики, может, даже в исследовательский корпус пойдешь, вот уже где реально почет и уважение.
– Вы думаете, я боюсь? Я не боюсь! Я смогу! Я, я справлюсь! Это же экзамен, просто экзамен, я сдам его, я смогу.
– Нет-нет, ты неправильно понял. Я думаю, ты справишься. Я уверен. Ты умный парень, и… – Сайрус опять вздохнул. Как же это тяжело. – Почему обязательно туда? Учеба в Академии ИСО – совсем не сахар, там же людей просто ломают и склеивают заново, чтобы они были идеальным оружием. А уж служба и вовсе… просто это странная мечта, никто в здравом уме не хочет попасть туда. Все мальчишки мечтают летать в космосе! Подумай об этом, ведь сейчас у тебя все пути открыты.
– Как вы не понимаете? Я должен поступить именно туда! Ни армия, ни космос не помогут мне найти отца! А я обязательно должен его найти! – От волнения юноша вскочил и взмахнул руками, пытаясь добавить убедительности своим словам. – Неужели вы правда не понимаете?
Лорд Нири молча отставил чашку подальше от края стола, откинулся на спинку дивана и, внимательно глядя мальчику прямо в глаза, произнес:
– Допустим, ты его нашел, дальше что?
– Как что?! – Нервное напряжение достигло апогея, и юноша, отчаянно жестикулируя, кинулся объяснять. – Как что? Я спрошу его все! Я все спрошу! Я должен знать! Почему он так поступил? Почему? Как он так мог? Почему он меня бросил? Почему он не помог маме? Как он вообще мог допустить, что она попадет… попадет в колонию? Он должен был помочь, обязательно должен помочь! Почему он меня бросил? Почему… почему…
Это короткое эмоциональное выступление вымотало парня, он даже не cразу понял, что повторяется. Этот вопрос всего лишь из четырех слов был такой сложный, такой большой, что заслонял собой небо. День за днем, ночь за ночью он представлял, что же будет дальше. Рисовал себе картины, с каждым моментом все больше наполняя их деталями, часто мелкими и незначительными, но превращающими выдуманную картину в реальность.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
Как что? Отец обязательно бросается ему навстречу, крепко обнимает его, украдкой стирая с щеки непрошенную слезу. И отец вполне обеспечен и уважаем, у него наверняка есть хороший дом и приличная работа, а вот семьи нет, ведь после Аманды он так и не встретил другую женщину.
А потом в долгом и проникновенном разговоре рассказывает сыну трагичную историю, в которой он так искренне любил маму, так безнадежно пытался ее спасти, так безуспешно искал сына. И конечно, отец обещает ему всяческую помощь и поддержку, и обещает спасти маму. Ну и Джона Смита заодно, раз он стал членом их семьи.
На воспоминаниях о Джоне юноша всякий раз спотыкался, слишком привык считать его своим настоящим отцом. Впрочем, в мечтах он становился счастливым обладателем двух отцов – родного и приемного.
Маму он никогда не винил, слишком хорошо понимал, что поднять ребенка на Анталье самостоятельно она бы просто не смогла. Мама вообще сделала для него все, и ждать от нее признаний и рассказов о прошлом было бы так неблагодарно.
Чем дольше Роберт об этом думал, тем отчетливей понимал, что вряд ли его родной отец соответствует его ожиданиям. Вряд ли богатый и успешный человек за столько лет не смог бы ничего сделать. Поэтому коронная сцена с решающим разговором из приличного дома в столице переносилась в бедную квартирку на самой окраине. Воображаемый отец становился бедным работягой, уставшим от бесконечной работы и бесплодных попыток найти свою любимую жену и долгожданного ребенка.
Но и эта мысль угасала под натиском упрямых фактов – ни одного даже самого захудалого письма за долгие-долгие годы, пока Роберт и Аманда выживали в недружелюбном климате Анталии. Ни единой весточки, ни просьб о прощении, ни скупых оправданий. Ничего. Значит, отцу было еще хуже, чем им.
Значит, он оказался в такой же колонии-поселении, а может, даже в колонии строгого режима, например, в К-3. И оказался он там потому, что взял всю вину на себя, наивно надеясь, что безжалостная система пожалеет женщину с ребенком.
И в своих воспаленных мечтах Роберт отправлялся на далекий астероид, чтобы встретиться с отцом. И этот выстраданный разговор происходил уже в тесной и мрачной комнатке для свиданий, под присмотром суровых охранников. Но отец неизменно держал его за руку, слезливо просил прощения и трогательно спрашивал о состоянии матери.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
И во всех этих бурных воображаемых беседах Роберт то во всем винил отца, хлестко бросая ему в лицо горькие и обидные слова, то благородно прощал, понимающе кивая головой. Почему ты меня бросил? Почему? И ни одна причина не была достаточно уважительной, чтобы юноша не смог найти этому опровержения. И менялись придуманные места действия с большой и нарядной кухни до узкой комнатушки в стенах тюрьмы, но юноша неизменно возвращался к этому вопросу – почему ты меня бросил? Не в силах принять ни один из возможных вариантов ответа.
А ведь может, отец погиб? Кто знает, что же случилось много лет назад, что привело мать на задворки вселенной. Вполне может быть, отец героически погиб, пытаясь ее защитить. И найдет Роберт только скромную могилу, украшенную простым серым камнем с именем и фамилией и датами рождения и смерти. И не спросить тогда никого, не услышать ни горькой правды, ни сладкой лжи. Но верить в это не хотелось, и парень со страхом гнал от себя подспудную мысль, холодом разливающуюся в груди.
«Допустим, ты его нашел, дальше что?».
Осознание происходящего словно тараном ударило парня в грудь, вышибая из легких весь воздух.
Нашел.
Даже в самом смелом сне, даже в самых рискованных мечтах он не мог представить, что его родной отец живет в вопиюще шикарном особняке в самом сердце столицы, обладает достаточной властью и влиянием, чтобы вытащить их с матерью из той зловонной дыры. Знает об этом и ничего не делает.
Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Кровь гулко стучала в ушах, заглушая все звуки вокруг. Впрочем, в гостиной царила тишина. Роберт сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он силился вздохнуть, но в груди горело, словно в сердце попал смертельный яд, и этот яд сейчас отравляет все его тело. Сжигает каждую клетку, разливаясь горящей лавой по венам.
– Ты… – Юноша выдохнул с хрипом. Нервно сглотнул пересохшим горлом.
Лорд Нири продолжал сидеть неподвижно, небрежно положив руку на подлокотник дивана, и молча наблюдал за своим юным и импульсивным собеседником. Так они и буравили друг друга глазами, не в силах разбавить напряжение, окутавшее гостиную.
– Это ты… вы? Это правда? Я… я же правильно вас понял?
Легкий кивок послужил ему ответом. Когда Роберт рисовал в своем воображении портрет отца, иногда представлял себе на его месте лорда Нири. Восхищался такими четкими и лаконичными движениями, ощущая смертоносную силу в этом человеке. Внимал всем его наставлениям, зачастую внимание мешалось со страхом, заставляя запоминать каждое слово.
