Через секунду, практически не изменившись в лице, банка была уже открыта. Улыбнувшись Чиху, который смотрел на него, как на кудесника, он возвратил ее со словами:
–– Тримай, шибздик.
На это Чих, привыкший, что все видят в нем младшего брата и знающий, с какой братской любовью к нему относятся, произнес типично детское: «–– Я большой!» и, заулыбавшись, опустился возле Тимура, рядом с которым уже сидел один из подошедших. Этого звали Крым. Он был белорусом, вот уже пятый месяц скрывающийся от службы в армии Батьки. Пусть и не сильно, но Крым был бородат, и борода его была курчава и из-за этого красива по-своему. В ее окружении, освещенные пламенем зубы казались сделанными из слоновой кости. От лба его навеивало чем-то купеческим... Хотя, конечно, здесь стоит сказать кое-что ради точности. Такое классическое, я бы даже сказал, шаблонное описание, как «цвета слоновой кости», давно уже примелькалось в литературе. Будем честны, кто из вас в живую видел слоновую кость? То-то. А между тем примерное представление о ней есть у каждого. Так что напишем, что зубы его были того цвета, который подразумевает каждый из нас, думая о слоновой кости. Да, вот так правильнее.
Крым был курильщик. Бывают такие люди, которые начинаю курить, тешимые надеждой получить какой ни будь удивительный штрих к своей натуре, однако при этом курево нисколько не красит их. Чаще всего, это юноши, внешне похожие на помесь пуджа? и полена, имеющие проблемы с самооценкой и пытающие убедить в обратном всех сигареткой в зубах, частенько женской. Обычно у них короткие кучерявые волосы, чем-то схожие с кратерами на заднем дворе, которые оставляют курицы после принятия «пыльные ванны». Крым же был точно не из таких. У него было телосложение грузчика, спокойная синяя радужка, а также крепкое мужское рукопожатие. Пахло от него соответствующе, двумя запахами. От его лица, от дыхания Тимур уловил первый из них. Это был тот самый манящий и вкусный, объемный аромат табака, который воспринимается лишь не курящими. Едва уловив этот запах некурящие дети, сидящие во дворах, проникаются к его носителям завистью и уважением. Так пахнет только легендарный табак. От двора к двору, от местности к местности марка легенды, конечно, разнится. У нас, например, это был «Captain Black», который никто никогда не держал в руках и, более того, в глаза не видел, но про который все знали, что от него пахнет шоколадкой. Причем неважно, что курили курильщики на самом деле, «Донской» ли, «NZ», «21-ый», всем не курящим все равно кажется, что так может пахнуть лишь капитан Черный. Так пахло лицо. А вот от куртки Крыма, от стальных бегунков, от этих карманов, стираемых, как и любая одежда в зоне, от случая к случаю, пахло одеждой настоящего, заядлого курильщика – только что выбежавшей из дыма псиной. От Чиха, сидевшего с другого боку, воняло тем же, но заметно слабее. Очевидно, как говорят наши родители, «плохому» Чиха научил именно Крым.
Не брился Крым принципиально. Он говорил, что только сверхординарное событие может заставить его сбрить бороду. Одним из таких событий он называл момент, когда выйдет весь призывной возраст. Хотя, разумеется, все понимали, что он просто хочет сэкономить на бритве, геле и чистой воде как можно больше.
Шестым сталкером, подсевшим к сталкерам был Литра. Зеленоглазый Литра, не так давно отметивший свой двадцать четвертый день рождения, был киевлянин. О, читатель, какой это город! Как у нас водится, в дальнейшем мы еще посвятим ему несколько строчек. Сам знаешь, как это у нас принято – пара сухих, скупых на описания и бездарно выписанных абзацев, все, как мы любим. Но то будет потом, а сейчас, сейчас мы поговорим о Литре. Литра был прекрасен. О своем прошлом, если захочет, он еще сам расскажет нам в будущем, а вот что касается внешности, то тут... Тут крылся настоящий капкан для гетеросексуальности. Литра был сухой и высокий, широкоплечий шатен с смеющимися губами. Он всегда находился в приподнятом настроении, частенько бывал душой компании, был трезв рассудком. У него было все, что могло сделать его тем блестящим одиночкой, про которых написано столько страниц. Волевой подбородок, прекрасные рефлексы, руки, которые нравятся женщинам... Но вот не задача, не такой Литра был человек. Он был душевный и вежливый, в чем-то застенчивый, а еще, для сталкера, Литра был непростительно рассеян. Вот уже восьмой месяц к ряду, (ровно столько же, сколько он пробыл в зоне), он начинал вести дневник. Вел он его безукоризненно писал всякое интересное в черный блокнотик, делал пометки, зачеркивал циферки, но! Не проходило и полутора месяцев, чтоб Литра его не потерял. То в ходку пойдет, да там и посеет, то забудет его под каким-то кустом, когда отходил "попудрить нос", то в «Баре» умудриться его профукать. Со временем дневник Литра стал для некоторых одиночек локальным мемом и Сидорович или Бармен, едва завидев его, первым делом спрашивали его: «–– Тебе, как обычно?», на что Литра смущался, опускал голову и говорил:
–– Да блин да... Давайте новый черный блокнот. Но этот – точно последний!
Торговцы над этим только посмеивались. Литра тоже посмеивался, платил за свою черную книжку, затем бережно убирал блокнотик в карман, а через месяц все повторялось в том же порядке. Таким сталкером был Литра – прекраснодушный, однако немножко рассеянный. И вот среди них сидел Тимур. Как новое лицо он был в центре внимания. Конечно, тот же Сидорович имел выход в сеть и потому сталкеры худо-бедно, да знали, что твориться в мире, однако истории, рассказанные людьми к ним причастными, всегда интригуют воображение и воспринимаются куда живей. В конце концов эту книгу вы до сих пор не закрыли как раз из-за этого.
Еще через минуту подтянулись другие. Здесь были Лепешка, Омут, Тихий, Акация, Гугл. Подошли также Счетчик, Курва, Фанат. Довольно скоро в свете костра блеснул первый пузырь, со всех сторон понеслись советы по сталкерской жизни... На следующий день Тимур проснулся только в одиннадцать. Теперь он был другим человеком. Примерно с третьего часа ночи ему придумали кличку. «Кайф».
Тимур не помнил, как пробудился. Он даже не понял, что перестал спать. Поначалу он вовсе понимал мало. Кругом царили тепло и сухость. Левую щеку что-то покалывало. Секунд через двадцать первое ощущение подсказало ему, что он лежит. Хорошо так лежит, те-о-оплушко и очень тихо... Еще через минуту, ненужные мысли стали просачиваться сквозь теплоту. Практически каждая из них сопровождалась внутренней зевотой. «Э-экм... Где это я? На животе. У-у-уже не плохо... Так, не совсем. На животе и на еще чем-то. Что это? А-а-а, это рука-а... Ладна. Так, а-а, а вот это? Теплое такое. Мягкое... А-а, сви-и-итр... Хорошо... что рука была сразу здесь. Не надо тянуться...». Мысли начинали неприятно покалывать. Глаза, на «открыться», сказали: «в-падлу». Не-ет, думать и бодрствовать – это вообще не его. Его – это спа-а-а...
–– Кайф! Ка-а-айф! Ну ты чего, спишь что ли? Вставай давай!
Голос звучал катастрофически громко. Прямо над ухом. Что-то внутри подсказало сталкеру, что если он не будет шуметь, то голос уйдет.
–– Даже не думай, я не уйду! Двенадцатый час, соня-фасоня! Ты вставать думаешь?
Кайф начал слышать, как в голове его завибрировало стекло. «Откуда стекло?». Этот вопрос вырвался в тихое:
–– У-у...
–– Так, понятно.
В следующий миг две маленькие ладошки ухватили Кайфа за плечо, и невидимый инквизитор начал побудку. В голове стало также, как в доме Облонских. Колючим гвоздем прилетело в извилины, где-то снаружи разбилась кружка. По мере сил Тимур отбивался. Он схватился за бровь, заскулил бессвязным песиком, перешел на ежовый... Спасения не было.
–– Все-все-все! –– Простонал сталкер, открыв глаза. В просвет между пальцами ударила тень. Затем стена, серая и косая, подскочила к нему, а после, гармошкой отъехала в сторону. –– Пф-кх-у-х-х!
–– Ну ты даешь, Кайф! Ты что, до этого не пил ни разу?
Вместо ответа Кайф закрыл левый глаз.
–– Давай, просыпайся, вставать пора!
Стена, между тем, перекрасилась в кирпичный. Зрение потихоньку стабилизировалось.
–– Ч-Чих, сколько сейчас?
–– Уже одиннадцать. На вот, держи. –– Пластмассовая бутылка просунулась между пальцев. Кайф открыл второй глаз. Стены стало больше. Он присел на матрасе, прислонился к стене и стал жадно пить.
–– Хуя красавец.
–– У?
Вместо ответа Чих пару раз обвел свое лицо указательным пальцем.
–– У-у! –– Понимающе промычал Кайф. Вернув бутылку, он потрогал себя за лицо. Судя по ощущениям, по щеке ночью проехал трактор. В том месте матраса, где ночевала его голова, виднелось слегка потемневшее углубление. Протерев левую щеку, Тимур обнаружил на пальцах бетонную крошку.
–– Ладно, вставай давай и пошли к выходу. Все уже заждались.
–– Чего заждались? –– С небольшой задержкой спросил Кайф. Он сперва слышал сами слова, уже после понимал смысл. Для не пьющего человека – не привычное дело.
–– Как чего? Тебя же учить! Мы ведь вчера обо всем договаривались. Часа в два ночи... Ты что, не помнишь?
Тимур отрицательно покачал головой.
–– Ну-у, ни че страшного. –– Сказал Чих и прибавил с видом знатока. –– Еще научишься пить.
–– Э-эмм, нет, я... Я, пожалуй, завязываю.
На это Чих пожал плечами и, на ходу сунув бутылку в карман, вышел из подпола. Оставшись один, Кайф посидел еще немного, осматривая помещение и начал вставать. Он находился в кирпичном подвале с невысоким потолком из сухих досок. Вокруг, на полу валялось с десяток мятых и старых полосатых матрасов, идентичных тому, на котором он спал. Немного левее, у стенки, стоял невысокий деревянный стол с помытой посудой, над которым на проводе горела лампочка Ильича. В самом дальнем углу, напротив прохода, в который просквозил Чих, темнелось что-то крупное и заостренной формы.
Поднявшись на ноги, Кайф вновь ощутил легкую сумятицу в голове. «Так, все, с бухлом точно завязываем!». Пропетляв между матрасов, парень подошел к выходу. Чем-то крупным и заостренным в углу оказалась оливковая автомобильная дверь с частично сохранившейся надписью: «Збройнi сили У». Далее краска на надписи обрывалась. Поднявшись наверх по бетонным ступенькам, сталкер вышел на улицу и потянулся. Чих, Литра и Форсаж стояли напротив, возле забора напротив соседней улице. В паре шагов от Тимура горел знакомый маяк вчерашнего пьянства, вокруг которого сидело несколько сталкеров. Одни из них, вроде Диван, махнул Кайфу рукой. Сказав им: «–– Здорова!», он подошел к ожидавшей его троице.
–– Дарова.
–– Даров.
–– Че, как спалось?
–– Э-э-э. –– Кайф потряс ладонью в стиле "so-so". –– Спалось-то отлично. Вот пробуждение...
–– Ну извините... А Чих не соврал. Еба ты красивый.
–– Ага-а. –– Кайф усмехнулся и потер левый глаз.
–– Ты вообще как себя чувствуешь, нормалек?
–– Запоминать сможешь?
–– Да думаю да.
–– Окей. –– Форсаж кивнул в направлении бетонных порожек. Пройдя за забор, все четверо опустились под козырьком на завалинки. –– Ну, слушай...
Разговор вышел бойкий. В основном говорили Форсаж и Литра. Мутанты, аномалии, группировки, детекторы, артефакты и рейды – все это посыпалось на Тимура, как из рога изобилия. Какие бывают аномалии, электрические и огненные, гравитационные и химические...
–– Еще «Жгучий Пух» есть. –– Произнес выглянувший из окна Крым.
–– О, дарова! Не спишь?
–– Поспишь с вами...
Сначала Тимур все больше клевал носом, однако вскоре информация о зоне, рассказываемая новыми товарищами, начала постепенно выдворять хмель. Делали они это роскошно. Литра говорил по существу, Форсаж миксовал повествование с анекдотами (в частности была рассказана знаменитая история про «долговца» и кровавую лопату), наполовину высунувшийся из окна Крым постоянно забегал наперед, начиная новую всякий раз, как только Литра подходил к важному.
–– Да уймись ты!
–– Да че я-то? Я дело говорю...
К таким вот «делам» относился, к примеру, его рассказ-наставление по проложению курса в город Лиманск, в котором он, к слову, ни разу не был. Чих большей частью только кивал, однако делал это с большим достоинством, а иногда, когда наступала короткая пауза, говорил, обращаясь как бы ко всем, что стрелять – это круто. Из всего прозвучавшего Тимур запомнил от силы треть, да и та, разумеется, смешалась в памяти, наслоив аномалии на «Бар» и арену, а «Монолит» – на тюнинг помповых ружей и черного сталкера, однако Форсаж сказал, что это нормально, а Литра произнес: «–– Тут главное – практика». Неизвестно, сколько еще они так просидели, если бы к ним не подошел Фанат. К этому моменту бетонная ступенька под Тимуром успела согреть.
–– Вы ему, самое главное, про аномалии рассказывайте, не про хабар.
–– Да про аномалии я уже понял. Эта, как ее там, «Газировка», она вроде огнем... Ладно, не важно. А вот подскажи, Фанат, да?
–– Да.
–– Чтобы добыть артефакты, этот, как его, нужен?
–– Детектор.
–– Точно! И, получается, чем дороже артефакт, тем круче надо детектор?
–– Ну да.
–– П-п-п... –– Выдохнул Кайф. –– Это немного все усложняет.
–– А что?
–– Да я грешным делом...
–– А, дай угадаю. Ты думал, что они на дороге валяются?
–– Ну-у как – думал... Скорее читал...
Все пятеро сталкеров захохотали.
–– Чего?
–– Да так, просто... А че читал хоть?
–– Да блин поди вспомни сейчас. Там ну... Ну сталкер был. Или военый...
–– Не, ну такое описание подходит почти подо все книги о зоне.
–– А ГГ там был такой... Чел с перчинкой.
–– Да блин, говорю же, не помню... Там еще... О, точно, вспомнил! Там толи битва на ножах была, толи просто ножи...
Форсаж и Фанат переглянулись.
–– А этот нож, он случайно не из артефакта был? Ну или, там, пространство резал?
–– По-моему...
–– Точняк! –– Форсаж повернулся к Литре и кивнул. –– Это этот... Как его там? Ну ты понял. Который похож еще на облысевшую Марию Семенову.
–– Я понял, ком ты. –– Литра кивнул.
–– На кого похож?
–– Та! Не важно. Короче, не переживай особо, брат. –– Произнес Крым, махнув рукой. –– Как говорится не ты первый, не ты последний.
–– Просто понимаешь, сама постановка вопроса... –– Форсаж вздохнул и почесал голову. –– Не, ну ей богу, вот странные люди. Они же вроде пишут про нас (он развел руки в стороны), про сталкеров. При этом все герои у них почти стопроцентно идут на ЧАЭС. Вот представь, чтобы я, или Литра пошли на ЧАЭС. Вот на хера оно мне надо, лезть в это очко? Я че, сумасшедший что ли? Если мне нужны деньги, а мне нужны деньги, я вон лучше скоплю побольше деньжат да в «Рыжий лес» схожу с корешами. Там все тоже самое, как на ЧАЭС – и помереть, и пизды отхватить можно по самые яйца. Так туда идти ближе, а денег там столько же. Либо на пойду на «Янтарь» там безопаснее. Мне ж деньги нужны, чтобы их тратить. Странные люди... Шар вон вообще на «Болота» мотается. Правда не приносит оттуда ни хрена.
–– Так е. –– Печально произнес подошедший Шар и пожал плечами. –– Не щастить чогось.
Фанат в это время вынул из рюкзака термос и, открутив крышку, налил в нее чай.
–– А еще бывают такие книги, –– Сказал Литра, почесав ногу. ––, в которых главный герой лезут в самое пекло, потому что его «друг попросил». Вот эти книги – это вообще отдельный вид прекрасного. Чисто Армен Джигарханян: Вот ради вот этого прошлого.
–– Тримай, шибздик.
На это Чих, привыкший, что все видят в нем младшего брата и знающий, с какой братской любовью к нему относятся, произнес типично детское: «–– Я большой!» и, заулыбавшись, опустился возле Тимура, рядом с которым уже сидел один из подошедших. Этого звали Крым. Он был белорусом, вот уже пятый месяц скрывающийся от службы в армии Батьки. Пусть и не сильно, но Крым был бородат, и борода его была курчава и из-за этого красива по-своему. В ее окружении, освещенные пламенем зубы казались сделанными из слоновой кости. От лба его навеивало чем-то купеческим... Хотя, конечно, здесь стоит сказать кое-что ради точности. Такое классическое, я бы даже сказал, шаблонное описание, как «цвета слоновой кости», давно уже примелькалось в литературе. Будем честны, кто из вас в живую видел слоновую кость? То-то. А между тем примерное представление о ней есть у каждого. Так что напишем, что зубы его были того цвета, который подразумевает каждый из нас, думая о слоновой кости. Да, вот так правильнее.
Крым был курильщик. Бывают такие люди, которые начинаю курить, тешимые надеждой получить какой ни будь удивительный штрих к своей натуре, однако при этом курево нисколько не красит их. Чаще всего, это юноши, внешне похожие на помесь пуджа? и полена, имеющие проблемы с самооценкой и пытающие убедить в обратном всех сигареткой в зубах, частенько женской. Обычно у них короткие кучерявые волосы, чем-то схожие с кратерами на заднем дворе, которые оставляют курицы после принятия «пыльные ванны». Крым же был точно не из таких. У него было телосложение грузчика, спокойная синяя радужка, а также крепкое мужское рукопожатие. Пахло от него соответствующе, двумя запахами. От его лица, от дыхания Тимур уловил первый из них. Это был тот самый манящий и вкусный, объемный аромат табака, который воспринимается лишь не курящими. Едва уловив этот запах некурящие дети, сидящие во дворах, проникаются к его носителям завистью и уважением. Так пахнет только легендарный табак. От двора к двору, от местности к местности марка легенды, конечно, разнится. У нас, например, это был «Captain Black», который никто никогда не держал в руках и, более того, в глаза не видел, но про который все знали, что от него пахнет шоколадкой. Причем неважно, что курили курильщики на самом деле, «Донской» ли, «NZ», «21-ый», всем не курящим все равно кажется, что так может пахнуть лишь капитан Черный. Так пахло лицо. А вот от куртки Крыма, от стальных бегунков, от этих карманов, стираемых, как и любая одежда в зоне, от случая к случаю, пахло одеждой настоящего, заядлого курильщика – только что выбежавшей из дыма псиной. От Чиха, сидевшего с другого боку, воняло тем же, но заметно слабее. Очевидно, как говорят наши родители, «плохому» Чиха научил именно Крым.
Не брился Крым принципиально. Он говорил, что только сверхординарное событие может заставить его сбрить бороду. Одним из таких событий он называл момент, когда выйдет весь призывной возраст. Хотя, разумеется, все понимали, что он просто хочет сэкономить на бритве, геле и чистой воде как можно больше.
Шестым сталкером, подсевшим к сталкерам был Литра. Зеленоглазый Литра, не так давно отметивший свой двадцать четвертый день рождения, был киевлянин. О, читатель, какой это город! Как у нас водится, в дальнейшем мы еще посвятим ему несколько строчек. Сам знаешь, как это у нас принято – пара сухих, скупых на описания и бездарно выписанных абзацев, все, как мы любим. Но то будет потом, а сейчас, сейчас мы поговорим о Литре. Литра был прекрасен. О своем прошлом, если захочет, он еще сам расскажет нам в будущем, а вот что касается внешности, то тут... Тут крылся настоящий капкан для гетеросексуальности. Литра был сухой и высокий, широкоплечий шатен с смеющимися губами. Он всегда находился в приподнятом настроении, частенько бывал душой компании, был трезв рассудком. У него было все, что могло сделать его тем блестящим одиночкой, про которых написано столько страниц. Волевой подбородок, прекрасные рефлексы, руки, которые нравятся женщинам... Но вот не задача, не такой Литра был человек. Он был душевный и вежливый, в чем-то застенчивый, а еще, для сталкера, Литра был непростительно рассеян. Вот уже восьмой месяц к ряду, (ровно столько же, сколько он пробыл в зоне), он начинал вести дневник. Вел он его безукоризненно писал всякое интересное в черный блокнотик, делал пометки, зачеркивал циферки, но! Не проходило и полутора месяцев, чтоб Литра его не потерял. То в ходку пойдет, да там и посеет, то забудет его под каким-то кустом, когда отходил "попудрить нос", то в «Баре» умудриться его профукать. Со временем дневник Литра стал для некоторых одиночек локальным мемом и Сидорович или Бармен, едва завидев его, первым делом спрашивали его: «–– Тебе, как обычно?», на что Литра смущался, опускал голову и говорил:
–– Да блин да... Давайте новый черный блокнот. Но этот – точно последний!
Торговцы над этим только посмеивались. Литра тоже посмеивался, платил за свою черную книжку, затем бережно убирал блокнотик в карман, а через месяц все повторялось в том же порядке. Таким сталкером был Литра – прекраснодушный, однако немножко рассеянный. И вот среди них сидел Тимур. Как новое лицо он был в центре внимания. Конечно, тот же Сидорович имел выход в сеть и потому сталкеры худо-бедно, да знали, что твориться в мире, однако истории, рассказанные людьми к ним причастными, всегда интригуют воображение и воспринимаются куда живей. В конце концов эту книгу вы до сих пор не закрыли как раз из-за этого.
Еще через минуту подтянулись другие. Здесь были Лепешка, Омут, Тихий, Акация, Гугл. Подошли также Счетчик, Курва, Фанат. Довольно скоро в свете костра блеснул первый пузырь, со всех сторон понеслись советы по сталкерской жизни... На следующий день Тимур проснулся только в одиннадцать. Теперь он был другим человеком. Примерно с третьего часа ночи ему придумали кличку. «Кайф».
Тимур не помнил, как пробудился. Он даже не понял, что перестал спать. Поначалу он вовсе понимал мало. Кругом царили тепло и сухость. Левую щеку что-то покалывало. Секунд через двадцать первое ощущение подсказало ему, что он лежит. Хорошо так лежит, те-о-оплушко и очень тихо... Еще через минуту, ненужные мысли стали просачиваться сквозь теплоту. Практически каждая из них сопровождалась внутренней зевотой. «Э-экм... Где это я? На животе. У-у-уже не плохо... Так, не совсем. На животе и на еще чем-то. Что это? А-а-а, это рука-а... Ладна. Так, а-а, а вот это? Теплое такое. Мягкое... А-а, сви-и-итр... Хорошо... что рука была сразу здесь. Не надо тянуться...». Мысли начинали неприятно покалывать. Глаза, на «открыться», сказали: «в-падлу». Не-ет, думать и бодрствовать – это вообще не его. Его – это спа-а-а...
–– Кайф! Ка-а-айф! Ну ты чего, спишь что ли? Вставай давай!
Голос звучал катастрофически громко. Прямо над ухом. Что-то внутри подсказало сталкеру, что если он не будет шуметь, то голос уйдет.
–– Даже не думай, я не уйду! Двенадцатый час, соня-фасоня! Ты вставать думаешь?
Кайф начал слышать, как в голове его завибрировало стекло. «Откуда стекло?». Этот вопрос вырвался в тихое:
–– У-у...
–– Так, понятно.
В следующий миг две маленькие ладошки ухватили Кайфа за плечо, и невидимый инквизитор начал побудку. В голове стало также, как в доме Облонских. Колючим гвоздем прилетело в извилины, где-то снаружи разбилась кружка. По мере сил Тимур отбивался. Он схватился за бровь, заскулил бессвязным песиком, перешел на ежовый... Спасения не было.
–– Все-все-все! –– Простонал сталкер, открыв глаза. В просвет между пальцами ударила тень. Затем стена, серая и косая, подскочила к нему, а после, гармошкой отъехала в сторону. –– Пф-кх-у-х-х!
–– Ну ты даешь, Кайф! Ты что, до этого не пил ни разу?
Вместо ответа Кайф закрыл левый глаз.
–– Давай, просыпайся, вставать пора!
Стена, между тем, перекрасилась в кирпичный. Зрение потихоньку стабилизировалось.
–– Ч-Чих, сколько сейчас?
–– Уже одиннадцать. На вот, держи. –– Пластмассовая бутылка просунулась между пальцев. Кайф открыл второй глаз. Стены стало больше. Он присел на матрасе, прислонился к стене и стал жадно пить.
–– Хуя красавец.
–– У?
Вместо ответа Чих пару раз обвел свое лицо указательным пальцем.
–– У-у! –– Понимающе промычал Кайф. Вернув бутылку, он потрогал себя за лицо. Судя по ощущениям, по щеке ночью проехал трактор. В том месте матраса, где ночевала его голова, виднелось слегка потемневшее углубление. Протерев левую щеку, Тимур обнаружил на пальцах бетонную крошку.
–– Ладно, вставай давай и пошли к выходу. Все уже заждались.
–– Чего заждались? –– С небольшой задержкой спросил Кайф. Он сперва слышал сами слова, уже после понимал смысл. Для не пьющего человека – не привычное дело.
–– Как чего? Тебя же учить! Мы ведь вчера обо всем договаривались. Часа в два ночи... Ты что, не помнишь?
Тимур отрицательно покачал головой.
–– Ну-у, ни че страшного. –– Сказал Чих и прибавил с видом знатока. –– Еще научишься пить.
–– Э-эмм, нет, я... Я, пожалуй, завязываю.
На это Чих пожал плечами и, на ходу сунув бутылку в карман, вышел из подпола. Оставшись один, Кайф посидел еще немного, осматривая помещение и начал вставать. Он находился в кирпичном подвале с невысоким потолком из сухих досок. Вокруг, на полу валялось с десяток мятых и старых полосатых матрасов, идентичных тому, на котором он спал. Немного левее, у стенки, стоял невысокий деревянный стол с помытой посудой, над которым на проводе горела лампочка Ильича. В самом дальнем углу, напротив прохода, в который просквозил Чих, темнелось что-то крупное и заостренной формы.
Поднявшись на ноги, Кайф вновь ощутил легкую сумятицу в голове. «Так, все, с бухлом точно завязываем!». Пропетляв между матрасов, парень подошел к выходу. Чем-то крупным и заостренным в углу оказалась оливковая автомобильная дверь с частично сохранившейся надписью: «Збройнi сили У». Далее краска на надписи обрывалась. Поднявшись наверх по бетонным ступенькам, сталкер вышел на улицу и потянулся. Чих, Литра и Форсаж стояли напротив, возле забора напротив соседней улице. В паре шагов от Тимура горел знакомый маяк вчерашнего пьянства, вокруг которого сидело несколько сталкеров. Одни из них, вроде Диван, махнул Кайфу рукой. Сказав им: «–– Здорова!», он подошел к ожидавшей его троице.
–– Дарова.
–– Даров.
–– Че, как спалось?
–– Э-э-э. –– Кайф потряс ладонью в стиле "so-so". –– Спалось-то отлично. Вот пробуждение...
–– Ну извините... А Чих не соврал. Еба ты красивый.
–– Ага-а. –– Кайф усмехнулся и потер левый глаз.
–– Ты вообще как себя чувствуешь, нормалек?
–– Запоминать сможешь?
–– Да думаю да.
–– Окей. –– Форсаж кивнул в направлении бетонных порожек. Пройдя за забор, все четверо опустились под козырьком на завалинки. –– Ну, слушай...
Разговор вышел бойкий. В основном говорили Форсаж и Литра. Мутанты, аномалии, группировки, детекторы, артефакты и рейды – все это посыпалось на Тимура, как из рога изобилия. Какие бывают аномалии, электрические и огненные, гравитационные и химические...
–– Еще «Жгучий Пух» есть. –– Произнес выглянувший из окна Крым.
–– О, дарова! Не спишь?
–– Поспишь с вами...
Сначала Тимур все больше клевал носом, однако вскоре информация о зоне, рассказываемая новыми товарищами, начала постепенно выдворять хмель. Делали они это роскошно. Литра говорил по существу, Форсаж миксовал повествование с анекдотами (в частности была рассказана знаменитая история про «долговца» и кровавую лопату), наполовину высунувшийся из окна Крым постоянно забегал наперед, начиная новую всякий раз, как только Литра подходил к важному.
–– Да уймись ты!
–– Да че я-то? Я дело говорю...
К таким вот «делам» относился, к примеру, его рассказ-наставление по проложению курса в город Лиманск, в котором он, к слову, ни разу не был. Чих большей частью только кивал, однако делал это с большим достоинством, а иногда, когда наступала короткая пауза, говорил, обращаясь как бы ко всем, что стрелять – это круто. Из всего прозвучавшего Тимур запомнил от силы треть, да и та, разумеется, смешалась в памяти, наслоив аномалии на «Бар» и арену, а «Монолит» – на тюнинг помповых ружей и черного сталкера, однако Форсаж сказал, что это нормально, а Литра произнес: «–– Тут главное – практика». Неизвестно, сколько еще они так просидели, если бы к ним не подошел Фанат. К этому моменту бетонная ступенька под Тимуром успела согреть.
–– Вы ему, самое главное, про аномалии рассказывайте, не про хабар.
–– Да про аномалии я уже понял. Эта, как ее там, «Газировка», она вроде огнем... Ладно, не важно. А вот подскажи, Фанат, да?
–– Да.
–– Чтобы добыть артефакты, этот, как его, нужен?
–– Детектор.
–– Точно! И, получается, чем дороже артефакт, тем круче надо детектор?
–– Ну да.
–– П-п-п... –– Выдохнул Кайф. –– Это немного все усложняет.
–– А что?
–– Да я грешным делом...
–– А, дай угадаю. Ты думал, что они на дороге валяются?
–– Ну-у как – думал... Скорее читал...
Все пятеро сталкеров захохотали.
–– Чего?
–– Да так, просто... А че читал хоть?
–– Да блин поди вспомни сейчас. Там ну... Ну сталкер был. Или военый...
–– Не, ну такое описание подходит почти подо все книги о зоне.
–– А ГГ там был такой... Чел с перчинкой.
–– Да блин, говорю же, не помню... Там еще... О, точно, вспомнил! Там толи битва на ножах была, толи просто ножи...
Форсаж и Фанат переглянулись.
–– А этот нож, он случайно не из артефакта был? Ну или, там, пространство резал?
–– По-моему...
–– Точняк! –– Форсаж повернулся к Литре и кивнул. –– Это этот... Как его там? Ну ты понял. Который похож еще на облысевшую Марию Семенову.
–– Я понял, ком ты. –– Литра кивнул.
–– На кого похож?
–– Та! Не важно. Короче, не переживай особо, брат. –– Произнес Крым, махнув рукой. –– Как говорится не ты первый, не ты последний.
–– Просто понимаешь, сама постановка вопроса... –– Форсаж вздохнул и почесал голову. –– Не, ну ей богу, вот странные люди. Они же вроде пишут про нас (он развел руки в стороны), про сталкеров. При этом все герои у них почти стопроцентно идут на ЧАЭС. Вот представь, чтобы я, или Литра пошли на ЧАЭС. Вот на хера оно мне надо, лезть в это очко? Я че, сумасшедший что ли? Если мне нужны деньги, а мне нужны деньги, я вон лучше скоплю побольше деньжат да в «Рыжий лес» схожу с корешами. Там все тоже самое, как на ЧАЭС – и помереть, и пизды отхватить можно по самые яйца. Так туда идти ближе, а денег там столько же. Либо на пойду на «Янтарь» там безопаснее. Мне ж деньги нужны, чтобы их тратить. Странные люди... Шар вон вообще на «Болота» мотается. Правда не приносит оттуда ни хрена.
–– Так е. –– Печально произнес подошедший Шар и пожал плечами. –– Не щастить чогось.
Фанат в это время вынул из рюкзака термос и, открутив крышку, налил в нее чай.
–– А еще бывают такие книги, –– Сказал Литра, почесав ногу. ––, в которых главный герой лезут в самое пекло, потому что его «друг попросил». Вот эти книги – это вообще отдельный вид прекрасного. Чисто Армен Джигарханян: Вот ради вот этого прошлого.
