Настроение у адмиРАла было отменное. Вцелквые за долгое время встав спозаРАнку, Гингли чудно позавтРАкал (жаренная форель, запеченный лук, хлеб и фруктовый сок), после умылся слегка мутной водой и обтерев грудь и шею шершавым полотенцем, взял под мышку стул, виски, удочку и вместе с хлебом в ведре напРАвился к берегу, уйдя еще засветло. Теперь же, с уловом из осьмушки рыбешек он встречал золотую звезду. Утро стояло прекРАсное: свежий, РАзбавленный запахом леса морской воздух, мягкая, уже почти РАстаявшая полутьма, под ногами – твердая поверхность и, что самое главное – на бережку никого. РАссевшись на стуле, адмиРАл слюнявил хлебец, целовался с бутылкой, щекотал в носу волосы и с упоением счастливого человека следил за поплавком.
Так прошли полтоРА часа чистого блаженства, когда Джозеф, встав, дабы РАзмяться, услыхал позади себя спешные шаги. «Хм-м-м, кто бы это мог быть так рано?». С сими мыслями адмиРАл обернулся.
–– О-о, Бенджаминыч! Каким судьбами? –– Пощипав полушный год как начавшие седеть усы заулыбался Гингли, протягивая Кису руку.
–– Здравия желаю, господин адмирал. –– Произнес тот, холодной ладонью пожимая руку.
–– Да брось ты, к чему этот официоз? Скажи лучше, как сам, что там в Нью-Йорке?
–– Все хорошо, твоими молитвами. –– Усмехнулся Френсис, стаРАясь казаться как можно спокойнее, хотя смешок его и получился излишне нервным. –– А я смотрю, ты здесь неплохо устроился. Работаешь в поте лица.
–– Да вот. –– Улыбнулся Гигнли, глядя под ноги, где стояла бутылка и РАзвел руками. –– Как сенат нас отправил, так ничего нового и не происходило. Уже сколько торчим здесь, недели две почитай. Я полторы недели жил по графику, ни капли в рот, ни поплавочка в море, хе-хе... Но здесь не происходит поразительно-ничего! Разве что инжир очень вкусный. Команды, распоряжения – все одно: «Сидите, ожидайте с моря погоды». Вот и решил чутка отдохнуть.
Сказавши это, адмиРАл сел на стул и уставился на Киса.
–– Ну, значит я принес тебе плохие новости.
–– Чего так? –– Гингли наморщил лоб и пододвинул стул ближе к Кису.
–– Да новые указания, санкция сената, ты-ы... –– Френсис подошел к кромке воды и бегающим, ожидающим взглядом стал всматриваться в нее. В воде ничего не происходило. Волны лизали его сапоги. –– О чем бишь я?
–– Санкция сената?
–– Да, точно, санкция! Так во-от... –– Кис вновь обернулся к воде.
–– Что?
–– Э-эм... –– Наконец, в четвертушке метРАх от берега дно слегка почернело, и вице-адмиРАл приободрился. –– Собирайся, пойдем. В хижине расскажу.
–– Хорошо-о. –– Произнес Гингли и встав со стула стал сматывать удочку. Френсис тем временем повернулся спиной к нему и стал стаскивать плащ. Из-под серой кожи блеснуло золото. –– Какой ты нарядный... Я допью, ничего?
–– Пей, пей, конечно.
Гингли залпом опустошил бутылку.
–– Э-э-эр-р-эх! Хорошо.
–– Слышишь, одень-ка плащ.
–– Что, зачем?
–– Одень, заболеешь.
–– Да я...
–– Давай, не зуди. Ты вон весь потный. Сейчас ветер поднимется, потом продует и здравствуй сопли. Что, забыл, как на Гибралтаре я тебя выхаживал? Признай, ты ведь тоже тогда перепил. Так что давай, надевай.
–– Ладно, ладно.
Кис подошел к нему с плащом на вытянутых руках.
–– М-м, хороший плащ...
Гингли сунул руки в услужливо протянутые рукава, начав ими двигать, но никак не мог надеть плаща.
–– И кто из нас еще перепил-то? Кто ж так сует... У? –– Удивленно произнес адмиРАл, увидев до того закрытый плащом мундир Френсиса. На груди его, под рядом блестевших златом нагРАд РАсполагалась кобуРА с целковозарядным кремневым пистолетом, на ручке которого лежал уставший лев. Британский лев.
В следующую секунду вице-адмиРАл молча набросил капюшон на голову Джозефа Гингли, подставив адмиРАлу подножку. Заглушенно хрипнув, тот упал в воду и Кис тот час же наступил ему коленом на грудь, рванул пистолет и, держа голову Гингли под водой, частично опустил дуло в воду, нажав на спуск. Булькнул едва слышный выстрел, кровь тугой тонкой струйкой потекла в воду из дыры в капюшоне. Пятки адмиРАла чуть дернулись, под ними шикнула галька. Руки его обмякли и стали спускаться по плечам Френсиса, когда со дна к ним подплыла полушка ящеров и, схватив труп, утащила его на дно. Кис же бегло осмотрел мундир и не найдя на нем следов крови, поднялся с колен, забросив пистолет далеко в море. На душе его было легко, горевшее во время убийства лицо сцелква похолодело, а теперь снова приняло повседневный вид. Удовлетворенно выдохнув, Кис РАзвернулся и пошел к хижине.
Уже через осьмушку минут он объявил удивленному уорнету, что сенат вызвал Гингли на какое-то слушанье и предъявил документ, ставящий его во главе Кодской эскадры. Смущенный юноша выбежал было за дверь, но шхуна, на коей Гингли «отпРАвлялся» на материк, была уже в серебрячке десятичков метров от берега.
Полушкой часов до этого Халиф неожиданно открыл глаза.
–– ... Тампон... Скальпель... Вот черт, он проснулся! Ихтиандр, вколи ему...
Далее Рус ничего не услышал. Черный, лишенный манер сон беспардонно схватил его сознание и унес обРАтно в темень. Очнувшись позже, Халиф в приглушенном свете увидел СальватоРА в медицинской маске, который показывал ему большой палец.
–– Все круто. Главное – не шевелись! Операция прошла хорошо, тебе полежать нужно пару...
–– Лежать ему некогда, его весь мир ждет. –– Произнес Даждьбог и с сими словами взял со стола скальпель, порезав себе ладонь. Злато-синяя кровь потекла в стаканчик, после чего, набРАв примерно четвертушку осьмушки, Бог усилием воли заживил РАну. Затем, глянув в стакан, он обРАтился к Перуну:
–– БРАт, помоги.
Перун кивнул и вместе они, боль превозмогая, очистили кровь Даждьбогову от всего, кроме влаги целебной, кою до того ведром с водицей Балькайской излил на Бога Хорс. Закончив с очисткой, Даждьбог подошел к Халифу и излил часть содержимого стакана на шею Руса. Тот, как лежал, так и вскочил.
–– Ай, сensored! –– Воскликнул избРАнный, хватаясь за шею. После секундного шипения он вдруг почувствовал, будто ему вбили полушку кольев прямиком в ноздри. Тут же огонь и сухость охватили шею его. –– Док, что это?!
–– Ну так на тебя ведь пролили жидкость. Она спровоцировала работу жабр. Ихтиандр, где вода?!
–– Вот. –– Упомянутый Рус тут же протянул ведро с водой. –– Я правда сдышал половину...
–– Неважно, сойдет. Держи. –– Сальватор дал ведро в руки Халифу и понимая, что тот не сообРАжает ничего от слова «совсем», сказал ему:
–– Суй сюда голову!
–– Что?!
Вместо ответа Сальватор схватил избРАнного, победителя ящерских полчищ, элементалей и прочее, прочее, за чупрынь и макнул его в воду. Оказавшись внутри ведРА, Халиф на секунду съежился, однако скоро почувствовал успокоение в области шеи. Вспомнив про жабры, избРАнный сообРАзил, что неплохо было бы начать им дышать и немедленно попробовал вдохнуть воду носом. Вдохнувши, однако, почувствовал он, что ноздри его словно бы запечатаны. Вместо этого он, чувствуя кислоРОДа нехватку, ощутил напряжение в области шеи и горла, словно давно неиспользованная мышца призывала к РАзминке.
Рус инстинктивно попробовал вдохнуть жабРАми. Он напряг шею, попытался глотнуть и с удивлением обнаружил, что жабры РАботают, причем почти без его участия. С небольшой болью кожа на шее РАсширилась, Халиф почувствовал, как внутрь шеи хлынула вода. Рус почувствовал облегчение, когда жидкость, затекшая с полушки сторон, просочилась сквозь жабры и столкнулась потоками внутри его шеи.
Прохладная влага касалась кожи, словно обволакивая ее горящие участки, принося успокоение и кислоРОД. Полушку секунд Халиф просто наслаждался дыханием, слушая искаженные голоса споривших Богов и Русов, затем с воодушевлением стал РАзмышлять о том невероятном событии, кое с ним только что произошло – он может дышать под водой! Затем, пРАвда мысли его сменились на «Ну, а чего ты хотел, ты же избРАнный?», а после так и вообще обмельчали до общечеловеческого «А воздух-то спертый... Ихтиандр сдышал. Нда-а. Хотелось бы, конечно, водички посвежее...». На этой мысли рука СальватоРА выдернула его из воды.
–– Ну, как?
–– У-у, кх-кх... –– Произнес Халиф, но тут же закашлялся, и вода стала вытекать из рта и жабр. –– Х-к! Кр-руто!
Из левого угла комнаты донеслось точно такое же «кх-кх!». То Миа, что лежа на РАскладушке, вынула голову из медного таза с водой и начала также плеваться. Сальватор оставил Халифа и подошел к ней.
–– Как себя чувствуете?
–– Кх-кх... Хорошо, спасибо.
Доктор кивнул. Даждьбог же, нервно баРАбанивший пальцами по запястью, обРАтился к нему:
–– Ну что там, док? Как скоро им можно двинуться на РАзведку?
–– Я все же рекомендовал бы пару дней подожда...
–– У нас нет столько времени! –– Зло произнес Ленгви, буквально озвучив мысли Богов.
–– Спокуха, мы норм. Миа, ты идти можешь?
–– М-могу. –– Произнесла девушка и, покачиваясь, приподнялась.
–– Хорошо. Алекс, ты с нами?
–– Не-а. –– Рус мотнул головой. –– Мне их не вживили. Регенерация, что б ее. Ни усыпить, ни сделать надрез, ничего не удалось.
–– С вами пойдет Ихтиандр.
–– Держитесь меня и все будет «оки». –– Подмигнул бледный юноша, показав жест, считающийся главным у водолазов.
–– Лады... Ну что, идем?
–– Сейчас, только переоденьтесь. –– Сказал Сальватор и вместе с Ленгви поднес Русам и девушке одеянья матросов. Те переглянулись и стали стаскивать с себя одежду. Полушку минут спустя кожаная куртка Халифа сменилась типично-американской тельняшкой и бескозыркой, а место черных штанов заняли тонкие холщовые портки темно-синего цвета. Туфли же Рус решил не менять. Одевшись, Ихиандр стал походить на Халифа и лишь по бледному лику их можно было отличить друг от друга на полушке десятичков шагов. На Мие же очутилась привычная ей белая рубаха с пышным воротом и сине-сеРАя юбка ниже колен. Каждому выдали также сумки с очками и ластами. Жабры же решено было прикрыть шарфиками. Шериф оглядел их и сказал было: «–– Ну, с бо...», однако глянув на Даждьбога с Перуном запнулся.
–– Короче, вы поняли.
Русы кивнули и подошли к люку.
–– Удивительно. –– Произнес Сальватор, глядя, как Халиф и Миа передвигаются, будто ни в чем не бывало. –– Воистину эта штука творит чудеса. Как, говоришь, она называется?
–– Водица Байкальская.
–– Очень интересно...
Был серебрячок утРА, когда Халиф и Миа, ведомые Ихтиандром покинули подземное убежище, спустившись в люк. Миновали лестницы, ведшие в канализацию, зоопарк и элементаль ведает, куда еще, они напРАвились вперед по тоннелю. Маршрут был прост: на целковой РАзвилке они свернули напРАво, затем налево, налево, напРАво, потом не налево и не напРАво, затем прямо, спустились на уровень вниз, оказавшись на полушку уровней выше, еще повернули и так, зигзагами срезая углы, шли они, шли, пока не оказались подле целковиноко стоящей железной лестницы.
–– Дамы вперед? –– Спросил Халиф, кивая на ступеньки. Не найдя в глазах Мии поддержки, Рус пожал плечами и целковым полез наверх. Поднявшись по лестнице, он отворил люк и вылез на поверхность. Ихтиандр и девушка поднялись следом. ВыбРАвшись, четвертушка оказалась в тени полушки высоких, добротно сколоченных деревянных домиков с мутными окнами и толстенными ставнями. Крыша целкового из них была деревянной, крыша полушного – из черепицы. Окна целкового были заколочены.
–– Где это мы?
–– На задворках порта. Выйдем на дорогу – точнее скажу. –– Ответила Миа. Закрыв за собой люк, Русы двинули по узкой улочке, грунтовая дорожка которой скорей была полушкой колеями (двумя колеями), посредине которых тянулась полоска густой тРАвы. По бокам, у давно не кРАшенных заборов улица заросла повиликой, молочаем и златоглавыми одуванчиками. Скромные домики, жавшиеся целковый к другому, казались необитаемыми, хотя в окнах некоторых из них, как показалось Халифу, он заметил тени.
–– А что, здесь всегда все было... Такое?
–– Какое, "такое"?
–– Ну... Запустевшее.
–– А, не-ет. Когда-то здесь кипела жизнь. В квартале отсюда моя покойная тетушка держала цветочную лавку. Ах, Халиф! Как было чудно прийти к ней на выходные, сесть в уголке и спрятать голову в цветах бальзамина! Там по вторникам и четвергам собирались на танцы, а в этом доме жил старичок Бернард, премилый ящер с клематисом на заборе и игравший по праздникам на клавесине. Он вышел на пенсию, еще когда моей маме было столько же, сколько мне сейчас и всем родителям в округе было известно – если нужно куда-то уйти, детей можно оставить старику Бернарду. Он был такой добрый... Слава богу, он успел отдать ему душу до того, как здесь все изменилось и не увидел того, во что превратился наш бедный порт...
–– А что случилось?
–– У порта появился новый владелец – Джим Эберт, британец откуда-то из-под Эдинбурга. Жирная рожа! Уж не знаю, на чем он сколотил состояние, народ говорит – на выделке кожи, только на нашу беду он перебрался в Нью-Йорк и завязал дружбу с губернатором. Тот помог открыть ему дело и через пять лет зеленокожий стал так богат, что сначала купил один склад, затем второй, а еще через два года уже владел всеми. Проклятый делец! Он сразу стал влиятельным и завел дружбу с Кисом. Это офицер из адмиралтейства, вице-адмирал, очень честолюбивый. Не знаю, на чем они там сошлись, только со временем они подмяли под себя весь порт и... Ну, в общем, ты видишь. Теперь вместо клематиса, на заборах лишь похабные надписи, сделанные матросней и цветут здесь только вывески «Разливное пиво».
Миа умолкла. Видимо воспоминания минувшего обожгли ее сердце. Глядя на нее Халиф как-то скис.
–– А власти что же, совсем ничего не делают?
–– Да Кис и Эберт и есть власть.
–– Ну ничего. Миа, –– он взял ее за руку. –– я тебе обещаю, очень скоро мы вернем все, как было.
Девушка слегка улыбнулась и отвела взгляд. Они замолчали.
Русы вышли к большой серой дороге, ведшей на широкую улицу, когда Халиф остановился подле забоРА, поРАженный подмышечным и стопным зудом. Глянув под ноги, избРАнный увидел, что по случайности наступил в лужу. От вида чвякающей и пузырящейся под туфлею грязи Халифу сделалось дурно. Его передернуло, а в голове возникло острое желание извазюкать себе лицо, а еще лучше – найти лужу побольше, залезть в нее плескаться, плескаться... «Что за?!.»
–– Халиф, все нормально? –– Спросил Ихтиандр, опустив руку на Русово плечо.
–– Ты хочешь забРАть мою грязь?!
«Стоп, что я несу?!».
–– ? –– Ихтиандр молча уставился на Халифа.
––А? А, д-да-а, да нет, ничего. Все нормально.
«ВРОДе бы». Рус поднял ногу и вытер туфлю о тРАву. Зуд отступил. «Элементальщина какая-то!» –– Подумал он, свой путь пРОДолжая.
Выйдя на широкую, местами с засильем камней, дорогу, ведущей к брусчатке портовой набережной, Халиф засмотрелся по сторонам. Высокие каменные, а также деревянные домики, с коваными и резными балкончиками, аккуРАтными, пусть и уже облезшими забоРАми свидетельствовали о том, что когда-то здесь и впрямь было уютно и симпатично. Между некоторыми домами были натянуты веревки с выстиРАнным кое-как бельем, а из утробы деревянного дома, на двери которого гвоздем было нацаРАпано "Мотель «Морской волк»" доносились хихиканье и хмельной говор. Солнце гуляло по его черепице, местами залатанной шифером.
По пути им встретилась полушка в лоскуты пьяных матросов, нетвердой походкой возвРАщавшихся неизвестно откуда и державших свой путь неизвестно куда.
Так прошли полтоРА часа чистого блаженства, когда Джозеф, встав, дабы РАзмяться, услыхал позади себя спешные шаги. «Хм-м-м, кто бы это мог быть так рано?». С сими мыслями адмиРАл обернулся.
–– О-о, Бенджаминыч! Каким судьбами? –– Пощипав полушный год как начавшие седеть усы заулыбался Гингли, протягивая Кису руку.
–– Здравия желаю, господин адмирал. –– Произнес тот, холодной ладонью пожимая руку.
–– Да брось ты, к чему этот официоз? Скажи лучше, как сам, что там в Нью-Йорке?
–– Все хорошо, твоими молитвами. –– Усмехнулся Френсис, стаРАясь казаться как можно спокойнее, хотя смешок его и получился излишне нервным. –– А я смотрю, ты здесь неплохо устроился. Работаешь в поте лица.
–– Да вот. –– Улыбнулся Гигнли, глядя под ноги, где стояла бутылка и РАзвел руками. –– Как сенат нас отправил, так ничего нового и не происходило. Уже сколько торчим здесь, недели две почитай. Я полторы недели жил по графику, ни капли в рот, ни поплавочка в море, хе-хе... Но здесь не происходит поразительно-ничего! Разве что инжир очень вкусный. Команды, распоряжения – все одно: «Сидите, ожидайте с моря погоды». Вот и решил чутка отдохнуть.
Сказавши это, адмиРАл сел на стул и уставился на Киса.
–– Ну, значит я принес тебе плохие новости.
–– Чего так? –– Гингли наморщил лоб и пододвинул стул ближе к Кису.
–– Да новые указания, санкция сената, ты-ы... –– Френсис подошел к кромке воды и бегающим, ожидающим взглядом стал всматриваться в нее. В воде ничего не происходило. Волны лизали его сапоги. –– О чем бишь я?
–– Санкция сената?
–– Да, точно, санкция! Так во-от... –– Кис вновь обернулся к воде.
–– Что?
–– Э-эм... –– Наконец, в четвертушке метРАх от берега дно слегка почернело, и вице-адмиРАл приободрился. –– Собирайся, пойдем. В хижине расскажу.
–– Хорошо-о. –– Произнес Гингли и встав со стула стал сматывать удочку. Френсис тем временем повернулся спиной к нему и стал стаскивать плащ. Из-под серой кожи блеснуло золото. –– Какой ты нарядный... Я допью, ничего?
–– Пей, пей, конечно.
Гингли залпом опустошил бутылку.
–– Э-э-эр-р-эх! Хорошо.
–– Слышишь, одень-ка плащ.
–– Что, зачем?
–– Одень, заболеешь.
–– Да я...
–– Давай, не зуди. Ты вон весь потный. Сейчас ветер поднимется, потом продует и здравствуй сопли. Что, забыл, как на Гибралтаре я тебя выхаживал? Признай, ты ведь тоже тогда перепил. Так что давай, надевай.
–– Ладно, ладно.
Кис подошел к нему с плащом на вытянутых руках.
–– М-м, хороший плащ...
Гингли сунул руки в услужливо протянутые рукава, начав ими двигать, но никак не мог надеть плаща.
–– И кто из нас еще перепил-то? Кто ж так сует... У? –– Удивленно произнес адмиРАл, увидев до того закрытый плащом мундир Френсиса. На груди его, под рядом блестевших златом нагРАд РАсполагалась кобуРА с целковозарядным кремневым пистолетом, на ручке которого лежал уставший лев. Британский лев.
В следующую секунду вице-адмиРАл молча набросил капюшон на голову Джозефа Гингли, подставив адмиРАлу подножку. Заглушенно хрипнув, тот упал в воду и Кис тот час же наступил ему коленом на грудь, рванул пистолет и, держа голову Гингли под водой, частично опустил дуло в воду, нажав на спуск. Булькнул едва слышный выстрел, кровь тугой тонкой струйкой потекла в воду из дыры в капюшоне. Пятки адмиРАла чуть дернулись, под ними шикнула галька. Руки его обмякли и стали спускаться по плечам Френсиса, когда со дна к ним подплыла полушка ящеров и, схватив труп, утащила его на дно. Кис же бегло осмотрел мундир и не найдя на нем следов крови, поднялся с колен, забросив пистолет далеко в море. На душе его было легко, горевшее во время убийства лицо сцелква похолодело, а теперь снова приняло повседневный вид. Удовлетворенно выдохнув, Кис РАзвернулся и пошел к хижине.
Уже через осьмушку минут он объявил удивленному уорнету, что сенат вызвал Гингли на какое-то слушанье и предъявил документ, ставящий его во главе Кодской эскадры. Смущенный юноша выбежал было за дверь, но шхуна, на коей Гингли «отпРАвлялся» на материк, была уже в серебрячке десятичков метров от берега.
***
Полушкой часов до этого Халиф неожиданно открыл глаза.
–– ... Тампон... Скальпель... Вот черт, он проснулся! Ихтиандр, вколи ему...
Далее Рус ничего не услышал. Черный, лишенный манер сон беспардонно схватил его сознание и унес обРАтно в темень. Очнувшись позже, Халиф в приглушенном свете увидел СальватоРА в медицинской маске, который показывал ему большой палец.
–– Все круто. Главное – не шевелись! Операция прошла хорошо, тебе полежать нужно пару...
–– Лежать ему некогда, его весь мир ждет. –– Произнес Даждьбог и с сими словами взял со стола скальпель, порезав себе ладонь. Злато-синяя кровь потекла в стаканчик, после чего, набРАв примерно четвертушку осьмушки, Бог усилием воли заживил РАну. Затем, глянув в стакан, он обРАтился к Перуну:
–– БРАт, помоги.
Перун кивнул и вместе они, боль превозмогая, очистили кровь Даждьбогову от всего, кроме влаги целебной, кою до того ведром с водицей Балькайской излил на Бога Хорс. Закончив с очисткой, Даждьбог подошел к Халифу и излил часть содержимого стакана на шею Руса. Тот, как лежал, так и вскочил.
–– Ай, сensored! –– Воскликнул избРАнный, хватаясь за шею. После секундного шипения он вдруг почувствовал, будто ему вбили полушку кольев прямиком в ноздри. Тут же огонь и сухость охватили шею его. –– Док, что это?!
–– Ну так на тебя ведь пролили жидкость. Она спровоцировала работу жабр. Ихтиандр, где вода?!
–– Вот. –– Упомянутый Рус тут же протянул ведро с водой. –– Я правда сдышал половину...
–– Неважно, сойдет. Держи. –– Сальватор дал ведро в руки Халифу и понимая, что тот не сообРАжает ничего от слова «совсем», сказал ему:
–– Суй сюда голову!
–– Что?!
Вместо ответа Сальватор схватил избРАнного, победителя ящерских полчищ, элементалей и прочее, прочее, за чупрынь и макнул его в воду. Оказавшись внутри ведРА, Халиф на секунду съежился, однако скоро почувствовал успокоение в области шеи. Вспомнив про жабры, избРАнный сообРАзил, что неплохо было бы начать им дышать и немедленно попробовал вдохнуть воду носом. Вдохнувши, однако, почувствовал он, что ноздри его словно бы запечатаны. Вместо этого он, чувствуя кислоРОДа нехватку, ощутил напряжение в области шеи и горла, словно давно неиспользованная мышца призывала к РАзминке.
Рус инстинктивно попробовал вдохнуть жабРАми. Он напряг шею, попытался глотнуть и с удивлением обнаружил, что жабры РАботают, причем почти без его участия. С небольшой болью кожа на шее РАсширилась, Халиф почувствовал, как внутрь шеи хлынула вода. Рус почувствовал облегчение, когда жидкость, затекшая с полушки сторон, просочилась сквозь жабры и столкнулась потоками внутри его шеи.
Прохладная влага касалась кожи, словно обволакивая ее горящие участки, принося успокоение и кислоРОД. Полушку секунд Халиф просто наслаждался дыханием, слушая искаженные голоса споривших Богов и Русов, затем с воодушевлением стал РАзмышлять о том невероятном событии, кое с ним только что произошло – он может дышать под водой! Затем, пРАвда мысли его сменились на «Ну, а чего ты хотел, ты же избРАнный?», а после так и вообще обмельчали до общечеловеческого «А воздух-то спертый... Ихтиандр сдышал. Нда-а. Хотелось бы, конечно, водички посвежее...». На этой мысли рука СальватоРА выдернула его из воды.
–– Ну, как?
–– У-у, кх-кх... –– Произнес Халиф, но тут же закашлялся, и вода стала вытекать из рта и жабр. –– Х-к! Кр-руто!
Из левого угла комнаты донеслось точно такое же «кх-кх!». То Миа, что лежа на РАскладушке, вынула голову из медного таза с водой и начала также плеваться. Сальватор оставил Халифа и подошел к ней.
–– Как себя чувствуете?
–– Кх-кх... Хорошо, спасибо.
Доктор кивнул. Даждьбог же, нервно баРАбанивший пальцами по запястью, обРАтился к нему:
–– Ну что там, док? Как скоро им можно двинуться на РАзведку?
–– Я все же рекомендовал бы пару дней подожда...
–– У нас нет столько времени! –– Зло произнес Ленгви, буквально озвучив мысли Богов.
–– Спокуха, мы норм. Миа, ты идти можешь?
–– М-могу. –– Произнесла девушка и, покачиваясь, приподнялась.
–– Хорошо. Алекс, ты с нами?
–– Не-а. –– Рус мотнул головой. –– Мне их не вживили. Регенерация, что б ее. Ни усыпить, ни сделать надрез, ничего не удалось.
–– С вами пойдет Ихтиандр.
–– Держитесь меня и все будет «оки». –– Подмигнул бледный юноша, показав жест, считающийся главным у водолазов.
–– Лады... Ну что, идем?
–– Сейчас, только переоденьтесь. –– Сказал Сальватор и вместе с Ленгви поднес Русам и девушке одеянья матросов. Те переглянулись и стали стаскивать с себя одежду. Полушку минут спустя кожаная куртка Халифа сменилась типично-американской тельняшкой и бескозыркой, а место черных штанов заняли тонкие холщовые портки темно-синего цвета. Туфли же Рус решил не менять. Одевшись, Ихиандр стал походить на Халифа и лишь по бледному лику их можно было отличить друг от друга на полушке десятичков шагов. На Мие же очутилась привычная ей белая рубаха с пышным воротом и сине-сеРАя юбка ниже колен. Каждому выдали также сумки с очками и ластами. Жабры же решено было прикрыть шарфиками. Шериф оглядел их и сказал было: «–– Ну, с бо...», однако глянув на Даждьбога с Перуном запнулся.
–– Короче, вы поняли.
Русы кивнули и подошли к люку.
–– Удивительно. –– Произнес Сальватор, глядя, как Халиф и Миа передвигаются, будто ни в чем не бывало. –– Воистину эта штука творит чудеса. Как, говоришь, она называется?
–– Водица Байкальская.
–– Очень интересно...
***
Был серебрячок утРА, когда Халиф и Миа, ведомые Ихтиандром покинули подземное убежище, спустившись в люк. Миновали лестницы, ведшие в канализацию, зоопарк и элементаль ведает, куда еще, они напРАвились вперед по тоннелю. Маршрут был прост: на целковой РАзвилке они свернули напРАво, затем налево, налево, напРАво, потом не налево и не напРАво, затем прямо, спустились на уровень вниз, оказавшись на полушку уровней выше, еще повернули и так, зигзагами срезая углы, шли они, шли, пока не оказались подле целковиноко стоящей железной лестницы.
–– Дамы вперед? –– Спросил Халиф, кивая на ступеньки. Не найдя в глазах Мии поддержки, Рус пожал плечами и целковым полез наверх. Поднявшись по лестнице, он отворил люк и вылез на поверхность. Ихтиандр и девушка поднялись следом. ВыбРАвшись, четвертушка оказалась в тени полушки высоких, добротно сколоченных деревянных домиков с мутными окнами и толстенными ставнями. Крыша целкового из них была деревянной, крыша полушного – из черепицы. Окна целкового были заколочены.
–– Где это мы?
–– На задворках порта. Выйдем на дорогу – точнее скажу. –– Ответила Миа. Закрыв за собой люк, Русы двинули по узкой улочке, грунтовая дорожка которой скорей была полушкой колеями (двумя колеями), посредине которых тянулась полоска густой тРАвы. По бокам, у давно не кРАшенных заборов улица заросла повиликой, молочаем и златоглавыми одуванчиками. Скромные домики, жавшиеся целковый к другому, казались необитаемыми, хотя в окнах некоторых из них, как показалось Халифу, он заметил тени.
–– А что, здесь всегда все было... Такое?
–– Какое, "такое"?
–– Ну... Запустевшее.
–– А, не-ет. Когда-то здесь кипела жизнь. В квартале отсюда моя покойная тетушка держала цветочную лавку. Ах, Халиф! Как было чудно прийти к ней на выходные, сесть в уголке и спрятать голову в цветах бальзамина! Там по вторникам и четвергам собирались на танцы, а в этом доме жил старичок Бернард, премилый ящер с клематисом на заборе и игравший по праздникам на клавесине. Он вышел на пенсию, еще когда моей маме было столько же, сколько мне сейчас и всем родителям в округе было известно – если нужно куда-то уйти, детей можно оставить старику Бернарду. Он был такой добрый... Слава богу, он успел отдать ему душу до того, как здесь все изменилось и не увидел того, во что превратился наш бедный порт...
–– А что случилось?
–– У порта появился новый владелец – Джим Эберт, британец откуда-то из-под Эдинбурга. Жирная рожа! Уж не знаю, на чем он сколотил состояние, народ говорит – на выделке кожи, только на нашу беду он перебрался в Нью-Йорк и завязал дружбу с губернатором. Тот помог открыть ему дело и через пять лет зеленокожий стал так богат, что сначала купил один склад, затем второй, а еще через два года уже владел всеми. Проклятый делец! Он сразу стал влиятельным и завел дружбу с Кисом. Это офицер из адмиралтейства, вице-адмирал, очень честолюбивый. Не знаю, на чем они там сошлись, только со временем они подмяли под себя весь порт и... Ну, в общем, ты видишь. Теперь вместо клематиса, на заборах лишь похабные надписи, сделанные матросней и цветут здесь только вывески «Разливное пиво».
Миа умолкла. Видимо воспоминания минувшего обожгли ее сердце. Глядя на нее Халиф как-то скис.
–– А власти что же, совсем ничего не делают?
–– Да Кис и Эберт и есть власть.
–– Ну ничего. Миа, –– он взял ее за руку. –– я тебе обещаю, очень скоро мы вернем все, как было.
Девушка слегка улыбнулась и отвела взгляд. Они замолчали.
Русы вышли к большой серой дороге, ведшей на широкую улицу, когда Халиф остановился подле забоРА, поРАженный подмышечным и стопным зудом. Глянув под ноги, избРАнный увидел, что по случайности наступил в лужу. От вида чвякающей и пузырящейся под туфлею грязи Халифу сделалось дурно. Его передернуло, а в голове возникло острое желание извазюкать себе лицо, а еще лучше – найти лужу побольше, залезть в нее плескаться, плескаться... «Что за?!.»
–– Халиф, все нормально? –– Спросил Ихтиандр, опустив руку на Русово плечо.
–– Ты хочешь забРАть мою грязь?!
«Стоп, что я несу?!».
–– ? –– Ихтиандр молча уставился на Халифа.
––А? А, д-да-а, да нет, ничего. Все нормально.
«ВРОДе бы». Рус поднял ногу и вытер туфлю о тРАву. Зуд отступил. «Элементальщина какая-то!» –– Подумал он, свой путь пРОДолжая.
Выйдя на широкую, местами с засильем камней, дорогу, ведущей к брусчатке портовой набережной, Халиф засмотрелся по сторонам. Высокие каменные, а также деревянные домики, с коваными и резными балкончиками, аккуРАтными, пусть и уже облезшими забоРАми свидетельствовали о том, что когда-то здесь и впрямь было уютно и симпатично. Между некоторыми домами были натянуты веревки с выстиРАнным кое-как бельем, а из утробы деревянного дома, на двери которого гвоздем было нацаРАпано "Мотель «Морской волк»" доносились хихиканье и хмельной говор. Солнце гуляло по его черепице, местами залатанной шифером.
По пути им встретилась полушка в лоскуты пьяных матросов, нетвердой походкой возвРАщавшихся неизвестно откуда и державших свой путь неизвестно куда.
