Вернон наткнулся на какую-то передачу о здоровье, с минуту лениво слушал о какой-то инвазивной ерунде, пока не присмотрелся к герою сюжета:
— Это что, Поттер?! — заорал он так, что Петунья услышала его даже сквозь шум воды и звон тарелок — она мыла посуду на кухне.
— Да, — ответила она, появляясь в дверях гостиной и вытирая руки полотенцем. — Окончил университет, теперь вот работает хирургом.
Вернон стукнул по столу рукой так, что подпрыгнули журналы, разложенные Петуньей в художественном беспорядке, чтобы прикрывать пятна.
— Я. Пятнадцать лет. Просидел. В тюряге. А этот. Ублюдок. Улыбается. Мне. С экрана, — пропыхтел он, краснея и нервничая.
Петунья схватилась за голову.
— Ох, Вернон! — запричитала она. — Прошу тебя, не делай глупостей!
— Я этого так не оставлю! — потрясал кулаками Вернон. — Я найду управу на это исчадие сатаны!
Петунья зарыдала, с ужасом вспоминая события двадцатилетней давности.
***
Малышу Гарри было четыре с половиной года, и он жил в чулане. Гарри придумал, что это он сам попросил маму и папу, чтобы они позволили ему тут жить. Ведь это весело — жить в чулане. Можно воображать, будто он на корабле или будто он гном, живущий в избушке в лесу...
Вот только у малыша Гарри не было мамы и папы. И у него никто не спрашивал, хочет он жить в чулане или нет. У него были только тетя Петунья и дядя Вернон. И Дадли, кузен. У Дадли было две комнаты, а у Гарри только чулан и машинка без колеса. На самом деле это Дадлина машинка, а Гарри ее украл.
То есть не украл, нет — она сама к нему перелетела по воздуху, честное слово. Правда, Гарри хотел, чтобы так получилось, но он не виноват. Но дядя с тетей ему не поверят, поэтому Гарри спрятал машинку и никогда не выносил ее из чулана. А Дадли и не заметил. Ну да, у него еще шесть таких же.
— Мальчишка! — Это дядя Вернон. Надо быстрее бежать, ведь дядя ждать не любит.
Дядя держит в руках шубу тети Петуньи. Гарри испуганно зажимает рот — шуба искромсана, вырезаны куски из подола. Это Дадли играл в индейца. Они с Пирсом охотились на шубу. Шуба была то оленем, то ягуаром. Гарри заплакал — дядя с тетей не поверят, что он шубу не трогал, и накажут его.
Так и вышло. Дядя, ничего не спрашивая, достал ремень. Гарри, сам того не желая, остановил занесенную над собой руку дяди...
Когда тетя Петунья вернулась из своего цветоводческого клуба, в который ходила по воскресеньям после церкви, она застала такую страшную картину, что завизжала от страха.
На дорогом персидском ковре в центре гостиной лежал на полу ее племянник с неестественно вывернутой шеей, а над ним сидел на корточках Вернон. Услышав крик, он поднял голову и сказал:
— Что я натворил, Пет? Что я натворил? Убил паршивца, но ведь перед законом отвечать придется... Всю нашу жизнь перечеркнул. Господи, Пет, что нам делать? Бежать или тело закапывать?!
Внезапно тело мальчика окуталось серебристым сиянием, и пораженные Дурсли с ужасом наблюдали, как одна за другой с ужасным чмокающим звуком возвращаются на свое положенное место кости. Оба почувствовали на себе дуновение смерти. А когда все закончилось, на полу лежал, казалось, абсолютно здоровый ребенок.
Вернон сплюнул с досады, с трудом отходя от пережитого. Хорошо, что Дадли этого не видел — гостит у Мардж.
— Когда его уже заберут?
— В одиннадцать лет, — прошептала Петунья.
Вернон ушел спать, а Петунья перенесла мальчика в чулан. Дверь запирать она не стала. Утром мальчик исчез. Вернон пробормотал, что, видать, черти унесли.
Следующие пять лет были для Петуньи кошмаром. Она вздрагивала от каждого стука, не зная, чего бояться больше — полиции ли, или кары магов, а может, собственной совести. Она вздохнула почти облегченно, когда Вернона вызвали для дачи показаний.
О, разумеется, она винила во всем своего ненормального племянника! Будь он обыкновенным, разве Вернон бы его ненавидел? Во всем виноваты его ненормальные способности.
***
Гарри зашел в больницу, с наслаждением вдыхая ставшие за много лет родными запахи. Это место ассоциировалось у Гарри с домом — с местом, где он нужен, с местом, где он ежедневно делает мир лучше. Забежал в ординаторскую, поболтал со своими — нейрохирургом Барнсом и его бригадой, — проведал своих маленьких пациентов.
Мери уже перевели в обычную палату, и у нее как раз были гости — родители и старшая сестра. Гарри ласково улыбнулся Мери.
— Ну, как тут моя балерина? — спросил он, поглаживая девочку по голове.
— А я знаю, кто вы! — сказала старшая сестра Мери, во все глаза глядя на Гарри. — Вы доктор Хаус. Из телевизора. У него тоже палочка. Только вы красивый, а он старый.
— Полетт! — воскликнул отец. И повернувшись к Поттеру, извиняясь, пробасил: — Простите, доктор Поттер. Полетт такая болтунья.
— Ерунда, — отмахнулся Гарри, доставая из кармана большой лист бумаги. — Она не сказала ничего, кроме правды и комплимента. Лучше, чем доктор Хаус, честное слово, Полетт! Он в телевизоре, а я тут.
Он подмигнул сконфузившейся девочке и ее родителям и принялся чудно складывать лист у себя на коленях.
— Разве доктор Хаус умеет так? — спросил он через минуту, протягивая Полетт птичку из листа бумаги.
— Ого! — сказала Полетт и, благосклонно приняв подарок, спряталась за спиной матери.
— А мне? — спросила Мери, протягивая руки.
Гарри улыбнулся.
— Есть у кого бумага?
Кто-то из родителей маленьких больных — палата была четырехместная — принес доктору целый альбом цветной бумаги.
— Ого! — предвкушающе сказал Гарри. — Сейчас мы сделаем целый зоопарк.
Как всегда, когда доктор Поттер демонстрировал свое искусство оригами, его обступили со всех сторон и взрослые, и дети. Это было немного сродни магии — видеть, как из листа обычной бумаги получаются забавные фигурки.
Забежавшая медсестра вдохновенно рассказывала, как доктор Поттер, еще будучи интерном, смастерил для детской игровой комнаты фигурки для украшения на Рождество. Он вместе с выздоравливающими детьми постарше трудился в свободные минуты целую неделю.
— Вот такой дракон! — рассказывала она, подобно рыбаку, рассказывающем о лучшем улове, расставляя руки. — Из бумаги! И никакого клея.
— Он был поменьше, — не отрываясь от работы, возразил Гарри. — Сантиметров сорок, не больше.
— А ель! — не унималась медсестра. — Ель-то большая была.
Она немного помолчала, наблюдая, как лист бумаги становится верблюдом, а затем хлопнула себя по лбу.
— Совсем забыла, доктор Поттер. Я ведь за вами пришла.
Гарри тут же отложил поделку.
— Что случилось, сестра Хейн?
— Там, в холле. Огромная толпа людей, и все требуют вас, — сказала она и шепнула Гарри в ухо: — Одна женщина говорит, что она ваша мать.
— Мать? — переспросил он, цепенея. Ну, началось!
— Ну да, я им говорю, доктор Поттер приютский, все это знают, а она давай рыдать! Может, спуститесь, а?
Гарри вздохнул. Чертовы маги! Чего им всем надо?!
***
Когда директор признался Лили Поттер, что теперь он знает, где находится ее сын, ее Гарри, она долго не могла в это поверить. А потом, осознав, прорыдала минут пятнадцать без остановки. Сквозь слезы она слушала поистине вдохновляющую речь Джеймса о том, что вот он сейчас пойдет к сыну и... Конечно, они сразу же примутся наверстывать все, что пропустили. Полеты на метлах и прочее...
Мантия-невидимка, опять же, вполне возможно, у него!
Оба родителя не сомневались, что все эти годы бедный мальчик ждал их, и что воссоединение семьи будет светлыми счастливым моментом. А как же иначе?
Чарльз Поттер был не очень доволен объявившимся братцем. Дамблдор прозрачно намекал на то, что, возможно, именно он и является героем пророчества, а расставаться с титулом Спасителя магического мира Чарльзу не очень хотелось.
Он вспомнил то, что рассказывала ему мать — о том, что Гарри пришлось отдать ее сестре-маггле, во избежание и пользы для. Маггла и ее муж ненавидели магию в целом и Гарри Поттера в частности. Быть может, есть смысл с ними объединиться? Ничто так не сближает, как ненависть.
Остальные члены Ордена радовались за чету Поттеров — все, кроме скептически наблюдавших из угла комнаты на всю это вакханалию и оторванных от дел Блэка и Снейпа.
Блэк с тоской думал, что, знай он, чему посвящено собрание, он бы позвонил и предупредил Гарри о том, что волшебный мир взялся за него всерьез. Как Сириус и думал, появление Беллы повлекло за собой неприятности, которые, кажется, начинают нарастать, как снежный ком.
— Что-то ты не особо рад, блохастый, — вполголоса заметил Снейп, разглядывая кислую мину собрата по тайной организации. — Крестник твой, как-никак.
— С чего они взяли, — мрачно заметил Сириус, — что он вообще будет рад воссоединению с семьей. Столько лет прошло, у него своя жизнь!
— Он же Поттер, — насмешливо заметил Снейп. — У него должны быть мозги настроены таким же образом, как и всей остальной семейки.
— Что бы ты понимал, Сопливус, — почти беззлобно огрызнулся Сириус и отошел. Снейп проводил его удивленным взглядом.
Сириус нервничал. Что, если все они решат вот сейчас же навестить Гарри? Тот же решит что это он, Сириус его сдал! Черт! И ведь связаться нет никакой возможности — телефон в Хогвартсе не работает, а слать Гарри Патронус — еще хуже, чем просто притащить на хвосте всю семейку Поттеров и Орден Феникса. Они же не думают, сразу делают. Это будет катастрофа.
— Мне нужно идти, — сказал Сириус, обращаясь к директору. — Очень нужно, директор.
Дамблдор печально посмотрел на одного из своих учеников. Сириус Блэк и Гарри Поттер были как-то связаны с Пожирателями. Дамблдор не хотел говорить ничего Ордену Феникса, желая прежде разобраться во всем, но Минерва, добрая душа, не утерпела и рассказала Поттерам о том, что нашла Гарри.
Впрочем, она обошлась без подробностей. И то хорошо. Возможно, и к лучшему, что Гарри вернется к семье. Ведь не мог такой молодой человек закостенеть во зле. К тому же он — Поттер, светлый маг. А с Сириусом придется поговорить наедине. Но позже.
Пока Сириус бежал к выходу из безаппарационной зоны, Минерва Макгонагалл рассказала, что побывала на месте работы Гарри и приготовила портал.
Сириус аппарировал в непроглядываемый закуток во дворе больницы и бегом побежал на второй этаж, в отделение детской нейрохирургии. Но куда бы он ни пошел, везде натыкался на ответ: «Только что был, уже ушел». Он смог нагнать Гарри только у самого холла.
— Гарри, — отдуваясь, схватил он крестника за руку. — Послушай, это не я... За тобой, должно быть, следили. Ты не видел ничего необычного в последнее время?
Гарри холодно посмотрел на крестного отца. Похоже, тот не лгал.
— Разве что кошку в очках... Сидела сегодня на капоте моей машины.
— Макгонагалл! Старая кошка, — взвыл Сириус и пояснил: — Анимаг. Это маг, который...
— Превращается в животное. Знаю, — ответил Гарри все так же хмуро и добавил: — Спрячься и не отсвечивай. Будешь моим шпионом.
— Ты мне веришь? — с облегчением спросил Сириус. Разочаровать крестника еще раз ему не хотелось.
— Посмотрим, — ответил Гарри. — Посмотрим.
И вышел в холл.
Глава 4
Лили Поттер, не отрываясь, смотрела на дверь, из которой вот-вот должен выйти ее сын. Ее Гарри. О, как несправедлива была к ней судьба! Лили вспоминала своего малыша, как доверчиво он прижимался к ней в тот вечер, когда она пошла отдавать его Петунье. На малыша пришлось наложить сонные чары, потому что он не хотел отпускать свою маму.
Петунья тогда молча смотрела на растянувшееся прощание и лишь сказала:
— Или режь пуповину и уходи, или убирайся отсюда. — И она демонстративно зевнула, прикрывая рот ладонью, намекая, что нормальные люди в полпервого ночи спят.
Лили пришлось повиноваться. Она ушла, не оглядываясь. Ох, если бы не эта война, в которой погрязла она вместе со всей семьей! Ну да увяз коготок — всей птичке пропадать. Приходиться жертвовать самым дорогим — детьми — ради Наивысшей цели. Мерлин, скорее бы его увидеть!
Джеймс Поттер совсем по-другому представлял себе сына и наследника. Когда парень, хромая, вошел в холл, его отец думал только о том, что какой-то он чахлый. Хромой — еще полбеды, так ведь худой, как палка! И рост маловат. Хотя не то чтобы Поттеры были великанами, Лили вон пришлось отказаться от обуви на каблуках, лишь бы не быть выше мужа. Да еще и целитель... Полезная профессия, конечно, но слишком уж... негероическая. Среди Поттеров целителей не было! Целитель. Это же почти зельевар!
Так ведь еще и не полевой хирург какой, который мог бы помочь в сражениях, а детский целитель! Страшно представить, сколько сил придется потратить им с Сириусом, чтобы привести мозги парня в порядок. Как-никак, возможно, он все же Избранный и должен быть храбр как гриффиндорский лев, а не добродушен как барсук или мудр как ворон.
Для мудрости есть люди постарше. Альбус вот, например.
Между тем Гарри приблизился, и ни один из пришедших магов не увидел в его лице ни тени приязни. Разве что раздражение и любопытство. Он насмешливо переводил взгляд с одного мага на другого, задержался на Макгонагалл и иронично дернул уголком рта.
Первой тишину нарушила Лили. Она вырвалась из объятий трогательно поддерживающих ее сына и мужа и бросилась на шею найденыша.
— Гарри! — крикнула она. — Сынок!
В холл между тем прибывали зрители. Послышались шепотки.
— А похожи ведь.
— Неужто и правда мамаша доктора Поттера?
— Пришли на все готовое...
— Посмотрите на старика с бородой. Может, они из секты какой?
— Вызвать полицию?
— Да подожди! Ты что, доктора Поттера не знаешь? Он сам кого хочешь вытурит. Стукнет палкой своей по голове и все — привет реанимация... Ему помощь не нужна.
— Все, тихо! Самое интересное начинается.
Гарри почувствовал себя героем слезливо болливудского шедевра. Хотя бы за одно можно благодарить оппозицию Ордена Феникса: они не превратили знакомство в цирковое представление. Гарри осторожно отстранил от себя Лили Поттер и проникновенно — он имел большой опыт общения с буйными и нервными — произнес:
— Не имею чести знать вас, мадам.
— Я твоя мама, Гарри! Твоя мама! — все еще всхлипывая, сказала она и, обернувшись, принялась запинаясь представлять ему семью. — Это Джеймс, твой папа, а это Чарли, твой младший брат, а еще у тебя есть сестричка, Ники, но она осталась дома, потому что...
Гарри очень хорошо понимал сестричку Ники — он и сам бы с удовольствием не стал участвовать в этом представлении.
— Хорошо. Отлично. Замечательно, — сказал он, потирая виски. — Но зачем было приходить на работу, устраивать цирк... Я еще могу понять мистера и миссис Поттер, но вы-то кто такие?
Он обвел взглядом достаточно большую толпу нелепо одетых людей.
— Неужели нельзя было прийти ко мне частным порядком, а не позорить меня перед сотрудниками?
— Не переживай, Гарри! — бодрясь, ответил Джеймс, с превосходством поглядывая на перешептывающихся людей. — Это же магглы! Мы сотрем им память. Ты ведь не собираешься здесь оставаться, правда, сын?
Гарри стоял, опираясь обеими руками о трость. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
