Но что произошло теперь я понять не могу.
Знакомое, какое же знакомое чувство меня накрывает, вторгается во все запретные, потаенные уголки моей души. Те, что я закрыла и заперла на все замки, выбросив ключи куда подальше. Оно проникает в меня ровно также, как происходило каждый раз, когда я заходила в его клетку.
Последний нервный вздох, приподнимаюсь на локтях, осторожно осматриваю комнату. Место, где он присвоил меня. Место, где безумие правило балом. Место, где я растворилась в нем, позволив себе думать, будто он нечто большее, чем о себе говорит.
Мыслит.
Чувствует.
По-прежнему вокруг сплошной сумрак, но в самом темном углу номера притаилось страшное зло.
Я хотела его. Всеми фибрами своей души я каждый день просыпалась с мыслью о том, что он вернется, что он заберет меня, что он спасет меня от тех разрушений, которые каждодневно уничтожали мою надежду. Я мечтала об этом дне так долго, казалось и десяток жизней не сравнить с моим томлением.
Но вот самая густая тьма начинает шевелиться, и я вскакиваю на ноги в ужасе, прижимаясь к самой дальней стене. Уровень инстинктов, уровень страха зашкаливает, я вглядываюсь в запретное, недопустимое, погребенное, такое далекое и недостижимое. Душу рвет от осознания приближение.
Появляется. Мой самый страшный демон появляется.
Его лицо, его темные глаза, его неизменная ухмылка — ранение в самое сердце попадает точно. Он здесь. Он действительно здесь. В этом номере, где я сливалась с ним душей и телом. Первое было непреднамеренно, но факта это не меняет.
Мое проклятие. Мое наказание. Мое освобождение.
Он движется тихо, словно тень, моя голова то взрывается звездочками и оглушением, то проясняется до острой ряби. Он здесь? Я здесь? Или это сон? Видение? Наваждение?
Я знаю, что мне нужно время, что вообще надо понять, кто я такая, забываю напрочь. Но ведь это же Аарон. А он никогда не берет в расчет мои чувства, эмоции, желания. Он просто берет и делает. Что ему заблагорассудится.
Как же безумно я влюблена в него.
Комната маленькая, но его свобода передвижения вдруг оказывает на меня странное влияние. В голове так прочно засело его заточение, каждое его движение подобно откровению. Ничего не понимаю, внутри меня водоворот из ярких красок, вспышек, всполохов. А он… он вдруг оказывается так близко…
Задыхаюсь внезапным приступом удушья, замираю, задерживаю дыхание — только не исчезни, только не пропади.
Пусть тебя не будет, пусть…
Это ощущение. От него, от его мощи, силы, власти. Надо мной, над этим миром, надо всем, что попадает в поле его зрения. Поле его желаний. Он так близко, хочется съежиться, хочется сбежать, подчиниться.
Хочется ближе…
Его глаза заглядывают в душу, вторгаются в нее без спросу, не смею сопротивляться, не могу.
Не хочу…
Улыбка на его лице рисуется долго, кажется, будто он настолько нереален, он заходит за границы моего понимания. Я ведь ожидаю от него всего, что угодно. Но он все то, о чем я не смею предположить. Он моя боль, моя кара, мой спаситель и палач в одном лице.
Устало откидываю голову назад, он не сказал ни слова, но я уже устала от этого мимолетного мгновения, продлившегося целые тысячелетия. Измучена его отсутствием, своим желанием, опустошена.
И вдруг он качает головой, снова запуская во мне какие-то процессы, впрыскивая мне новую дозу адреналина. Его ладонь тянется к моим джинсам, уверенно, без сопротивления или сомнения, даже предположительно в моей голове, расстегивает пуговицу. Только и могу что отзываться испуганными стонами.
Его взгляд покидает мои глаза, опускается к низу моего живота, который он для себя открывает, и…
— Что этот охотник себе позволяет? — Его голос отдается вибрацией по всему моему телу, приходится сделать глубокий вздох, чтобы не захлебнуться от переизбытка эмоций.
Звездочки снова перед глазами, теряю ориентацию в пространстве, силюсь отключиться. Но интерес, желание видеть его перед собой, не отпускать, слишком велик. Возвращаюсь к нему, он со мной, со мной, со мной…
Зачем? Вот ведь хороший вопрос. Хемиш говорил мне, что он вернется, Калеб тоже думал об этом. Да и я… нет. Я не думала. Я знала, что он не вернется ко мне. И этого было вполне достаточно. А если он здесь, и я здесь, и мы здесь… значит — очевидное.
Пока я пытаюсь стегать себя розгами, чтобы только не пасть в ту пучину недозволенного вновь, Аарон прислоняет свою прохладную ладонь к низу моего живота. Чувствую, как напрягается каждая клеточка под его прикосновением, задерживаю дыхание, напрягаюсь, а он отводит ладонь к себе и вслед за ним тянется темная магия.
Странное ощущение в животе, я чувствую, как что-то вытягивается, пронзает этим ощущением насквозь, но мне не больно. Просто если в животе, там, где по идее ничего нет, что-то начинает шевелиться, это по меньшей мере странно.
А Аарон все продолжает тянуть. Уверенно, примешивая свою сильнейшую магию, от которой меня бросает в озноб. Вот она, истинная магия демонов. Мощная, холодная, властная. Ничего не могу сделать, просто ощущаю как… что-то покидает мое тело. Что-то, что притаилось внутри меня.
Тьма.
Когда Аарон заканчивает, я опускаю взгляд и с удивлением обнаруживаю, что татуировки больше нет. Мой живот немного розоватый, но в остальном — чист и словно никогда не был тронут. Что? Поднимаю глаза и снова ныряю в этот океан запретной тьмы. Аарон не исчезает, не пропадает, он все еще здесь.
— Что ты сделал? — Прислушиваюсь к собственным ощущениям.
Внезапно обнаруживаю, что на мне как будто был целый груз, который Аарон, убрав татуировку, с меня снял.
— Какой идиот додумался защищать тебя тьмой? — Внезапно заявляет мне он.
— А тебе вообще какое до этого дело? — Блеф! Я люблю тебя! Спасибо! Звучит спокойно, ровно, даже несколько с упреком, мол «чего пришел? Тебя никто не звал».
— Лучше бы ты с ним свою душу объединила, чтобы он понял, чего тебе нельзя давать, так это тьму, — звучит ровно, но укалывает больно.
Обидно. Ведь я считала это нашим сакральным, а он бросает мне это словно обвинение.
— Я не собиралась объединять с тобой душу, — защищаюсь, — ты напугал меня, я упала, порезалась, потом порезала тебя.
Насмешка — он видит меня насквозь.
— Что тебе надо? — Нервно сглатываю, даже мой привычный блеф не спасает от его прямоты.
Пощади…
— Значит… — приближение опасное, хищное, точно не должно происходить, но мое желание его оттолкнуть проваливается даже в проекте — ты не хотела узнать, что я чувствую к тебе?
Оказывается рядом с моим ухом, дрожью проносится по всему моему телу. Это уловка, Мира, соберись! Нужно просто… просто…
— Ты ответил мне на этот вопрос после того, как ушел, — ура! Молодец!
Ухмылка, его неприкосновения ломают меня, выворачивают, жажда желания рядом с ним, с его крепким, жарким телом нестерпимо. Но я должна держаться. Должна! Не смей!
Его ладонь оказывается на моем затылке словно забравшийся осторожным приближением смертельно опасный паук. Понимаю, что он делает только в тот момент, когда он вновь вытягивает магию.
— Не мешай тьму со своим светом, — приказывает мне он.
Чувствую, как он забирает защитную татуировку с затылка, тянусь к тому месту, словно могу это остановить. Нет, слишком поздно, татуировки там больше нет. А его ладонь продолжает исследовать мое тело…
Черт… последнее, что осталось это сокрытие от демонов. Ничего против него не работает.
— Как я здесь оказалась? — Шепотом обдаю его кожу.
— Твое подсознание привело тебя ко мне, — таким же шепотом обдает мои губы он. Как он?.. Как он оказался так близко? — В отличии от тех, кто тебя окружает, оно понимает, где притаилась опасность.
Миллиметры невозможности, его ладони на моих бедрах, стягивают мои джинсы… о нет, я сейчас взорвусь! Его ладонь уверенно накрывает мое бедро и тянет из него тягучую тьму татуировки. Это сопротивление? Попытка спастись? Что происходит?!
Заканчивает, его лицо в сумраке грозового дня… так прекрасно…
Ищет в моих глазах слабости, которые может использовать, без сомнений, без вопросов, без разрешений. Я уже давно поселила его в своей душе, а он… возвращается к себе домой…
Он знает, он точно знает, что будет верным, он знает, как заставить пасть мои совсем даже не защиты… против него…
Его ладонь на моей щеке, улыбка… та самая, какую я видела, когда целовала его, забираясь среди ночи. Знакомая, такая интимная, только моя.
— Мира, — произносит он и я все.
Роняю стон, а он вторгается в мои губы властным поцелуем. Падаю навстречу притягательной тьме, теряюсь, но уже секунду спустя обретаю силу, уверенность, тянусь к нему, прижимаюсь так, будто он мой последний шанс выжить, спастись, вздохнуть…
Разница. Такая очевидная, такая предсказуемая, но она пронзает меня в этот миг. Он во мне, прикасается, целует, сжимает меня в своих руках, и я наконец-то оживаю. Все эти долгие полгода, несмотря на Храм Света, Хемиша, все то хорошее, что со мной происходило, я просто существовала. Не жила, не дышала, не утоляла жажду.
Моя душа снова откликается, он разбудил мое к нему чувство до самых последних и дальних закоулков, напомнил мне, насколько обширную зону занимают мои эмоции. К нему, только к нему, эти территории его, только его… мой… невыносимо, что он все еще не мой.
Очередной раскат грома и внезапно дверь взрывается грохотом. Вздрагиваю, его влажные от моего поцелуя губы прямо передо мной, притягивают, манят. А он… облизывает их, словно шоколад, сжимаю его рубашку, боюсь отпустить и снова потерять…
Еще один оглушительный удар, прижимаюсь к Аарону.
— Это Калеб, — озвучиваю даже не подумав.
А Аарон… он прижимает меня к себе одной рукой, второй берет за подбородок и поднимает глаза, пронзает меня своими запретами, безумием, водоворотом недозволенности других планет.
Такой родной, близкий, такое сильное к нему чувство, но как же он недоступен.
— Нам надо поговорить, — сообщает мне вдруг он, отрезвляя куда лучше любого ведра воды, вылитого на мою голову.
Нервно сглатываю и слабо трепыхаюсь в попытке вырываться.
— Что тебе?.. — Не успеваю озвучить вопрос, новый грохот, ощущаю, как его ладонь что-то вкладывает в мою.
Опускаю глаза, вижу небольшой клочок черной бумаги, где белыми чернилами выведена незнакомая мне связка рун.
— Перед сном начерти ее на коже, и я приду к тебе, — объясняет.
Высвобождаюсь из его объятий ровно в тот момент, когда он позволяет мне это сделать. Снова вжимаюсь в стену позади, с трудом справляюсь с новой волной, только в этот раз на меня накатывает горечь, неприятная, едкая, тошнотворная.
— Значит, разговор, да? — Поднимаю бумажку на уровень глаз и сминаю ее, выбрасывая на кровать. — Нет.
Он ничего мне не говорит, он просто исчезает, оставляя росчерк своей улыбки превосходства в воздухе. В моей памяти. Во мне. навсегда.
В тот же миг дверь выносится и в номере появляется Калеб.
Глава 14.
Пока Калеб осматривал номер, я спешно натянула джинсы и попыталась их застегнуть. Руки тряслись, тело совершенно не слушалось. Ну как можно было за один поцелуй меня так разморить?
Поцелуй. Он отпечатался на моих губах жадным обладанием, таким притягательным, таким невыносимым. Зачем он вернулся? Зачем так? Потребуй свое, предъявили условия, просто докажи свою беспощадность. Но не делай мне больно. Снова. Пожалуйста…
— Мира, — звук моего имени совсем не тот в устах Калеба.
Поскольку он обследовал помещение быстро, мои спущенные джинсы он заметить успел. Тут нечего было исследовать, а я бы сейчас даже две ладони не сложила, не то, что джинсы застегнула. Тремор, в котором я тряслась, невозможно было победить.
Взгляд охотника внимательный, исследует не только саму ситуацию, гораздо больше. Он знает, он все знает, черт возьми! А я по-прежнему не хочу, чтобы он что-то знал. Это наше, мое и Аарона, никто не должен участвовать, никто не должен вставать между нами…
Поговорить, ему надо со мной поговорить. Какого черта, демон?
— Что он тебе сделал? — Спрашивает строго Калеб.
Отрицательно качаю головой, но его глаза беспощадны. Он открывает вид на мой живот и замирает.
— Калеб, пожалуйста, мне нужно пару минут, — прошу, с трудом проглатываю ком в горле.
Калеб быстро смотрит на меня нетерпеливым взглядом, хочет ругаться, осуждать, возможно высказать мне все, что обо мне думает. Видит ли он, как пульсируют мои губы, умиренные чужим поцелуем? Не знаю, но он щадит меня, соглашается.
Усаживаемся на кровать, я судорожно ищу глазами тот символ, что дал мне Аарон, но его нигде нет. Неужели он решил, что я это серьезно? Что я не хочу его видеть? Что я просто так выкину дикую возможность побыть с ним рядом? Снова увидеть его, почувствовать, стать ближе…
Да что со мной не так?! Пошел вон! В смысле ты пошел вон?! А ну вернись! Нет, уходи! Куда пошел? Аааа!
Требуется минут пятнадцать, чтобы прийти в себя, чтобы восстановить (более или менее) дыхание. Чтобы мысли перестали пульсировать только одним — его именем. Чтобы привыкнуть к мысли о его возвращении. Нет, но притворимся.
— Он снял все глифы, что начертил мне Хемиш, кроме этого, — показываю Калебу татуировку на предплечье, мой усилитель магических заклинаний, — он сказал, что я не должна мешать тьму со своим светом.
Калеб кривится, разглядывает оставшуюся татуировку.
— Несмотря на то, что это сказал демон, я вообще-то согласен с ним, — нехотя признается охотник. Я бы удивилась, если бы не была так сильно поглощена демоном. Аарон… ты вернулся… — Тьма была необходима, чтобы перебить… — тут Калеб осекается, немного виновато заглядывает мне в глаза, игнорирую тот факт, что он знает и об этой части. Ладно уж, Калеб все-таки на моей стороне. — Но сейчас это не так необходимо. Не понимаю, зачем Хемиш это сделал.
— Значит, это действительно плохо? — Удивляюсь я, и видимо по моему лицу Калеб понимает, насколько сильно меня расстраивает эта информация.
Он старается держать лицо, выглядеть уверенным и спокойным, потому что понимает в какой-то степени, в каком именно я сейчас состоянии. Я далеко, я с ним, он коснулся моей души тем поцелуем…
Это что? Аарон только что был здесь? Он меня целовал? Да, я именно об этом только что и думала, но то было совсем иное. Но не теперь. Теперь… я как будто очнулась ото сна. Осознание накатывает волнами озарения, снова утопаю в его объятьях, его прикосновениях, его поцелуе, но уже по-другому, реальнее… живот сводит истомой, еле сдерживаюсь, чтобы не застонать при Калебе.
Спокойно. Спокойно…
— Это не плохо, — продолжает тем самым возвращать меня в реальность охотник. — Хемиш руководствовался правильными принципами, просто для тебя этот вариант более пагубный, нежели для других. Ты не колдунья, не ведьма, только менталистка. А этого недостаточно, чтобы вынести тьму.
— А как же амулет? — Прикасаюсь к артефакту на цепочке я.
— Поэтому Хемиш тебе его и дал. Он считал, что так тебе будет легче подавлять в себе тьму. Что и происходило до поры до времени. Но твои боли являли истинную слабость. Я сам подумывал о том, чтобы снять метки.
Вздохнула и попыталась уложить в своей голове полученную информацию.
