— Раньше много всего было, после падения Красного неба все нарушилось, но… что здесь за двести лет поменялось, только каменные духи знают!
Когон кивнул, соглашаясь, и перевел взгляд на пирамиду. Она медленно вращалась в воздухе над пропастью, ее грани переливались рубиновым светом, а внутри рос кристалл. Чего добивались Истинные? Что позволяли гномы? И знали ли все риски, на которые согласились? Впрочем, если они и правда зачаровывали сталь, бояться нечего, но что насчет обычных жителей, кто не носит доспехи?
Внезапная мысль обожгла, и Когон задрал голову: склон уводил высоко в небо, вершина скрывалась в темных облаках. Все могло оказаться куда проще: вся гора могла быть уже зачарована, а эта пирамида означала… прямую угрозу эльфам.
— Эльфы воспринимают магию, значит? — задумчиво проговорил Когон. Оргвин вздохнул:
— В какой-то степени, они с людьми в одинаковых условиях: разве что не рабы. Им повезло, что их король Лайонель оказался благоразумным правителем и сохранил это в тайне. Правда теперь, видимо, все равно это станет известно.
— По крайне мере, Истинных этим не удивишь, — согласился Когон. — Остальным в большей или меньшей мере все равно.
Оргвин кивнул и хотел высунуться, чтобы посмотреть на обстановку, но Когон резко дернул его за руку: движение пирамиды в воздухе ускорилось, один из лучей упал прямо к подножию уступа, за которым они скрывались. Гномы-часовые о чем-то засовещались.
— Каменные духи предков, — испуганно прошептал Оргвин, — мы без защиты! Что, если…
— Без паники, гном, — рыкнул Когон и твердо посмотрел ему в лицо. — Мы прошли магический туннель! Пусть с галлюцинациями, с трудом, но мы справились! И здесь… справимся.
— Ох, зеленый, защитных бы амулетов где-нибудь раздобыть. Чую, придется все-таки в гору заглянуть.
— А в твоих сумках нет такого? Ты же сам торговец диковинками!
Оргвин рассеянно почесал бороду:
— Да есть, конечно, но… это же магия Истинных!
Когон хотел уже проворчать, что ему нет дела, чья эта магия — Истинных стало что-то слишком много, что тошнит от любого упоминания, но тут же его внимание привлекла та самая вращающаяся пирамида. Она резко крутанулась и, словно ударившись о что-то невидимое, отскочила вверх и стала распадаться на мелкие мерцающие частички.
Луч перед их уступом потух, гномы-часовые напряглись и проверили засовы: дверь должна была прилегать плотно. Но это оказалось излишним: частички растворились в воздухе, что-то сверкнуло прямо посреди пропасти между двумя берегами ущелья, и Когон невольно подался вперед, не в силах поверить в то, что видит воочию.
Стороны ущелья стянуло едва заметной, прозрачной упругой нитью. Она мерцала, отражала блики света, но с каждым мгновением становилась более явной. А затем, по обе стороны от нити, стала вырисовываться каменная кладка — как будто такая же эфемерная и прозрачная, но образующая настоящий мост.
Когон с Оргвином переглянулись, будто удостоверяясь, что каждый из них действительно это видит, но проекция не пропала: наоборот, будто еще больше окрепла от соприкосновения с влажным прохладным воздухом. А через мгновение на ее поверхность ступила нога первого смельчака. Со стороны эльфов.
Когон даже не удивился, что это был Ильсо: добрался до дома, пришел с опережением, предупредил короля, — и вот уже он у ворот гномьей империи. Быстро, ловко, продуманно и смело. Как обычно. Хотя как может быть по-другому, если у него поддержка всей эльфийской элитной разведки? Он же служит самому королю!
Он вышел из тумана слишком легко, будто мост возник специально для него. В парадной одежде — серебристом камзоле с узорами, напоминающими крылья, и зеленом плаще королевского разведчика.
— Домашний наряд, — прошипел Когон. — Уже успел переодеться, гад.
Ильсо остановился на середине моста, взглянул в пропасть — и тут же под его ногами возникла вторая дорожка, ведущая вглубь гномьих владений.
Оргвин ответил сдавленно:
— Он... управляет мостами.
— Как бы не так! Кишка тонка! Ты смотри, с ним целая армия!
И правда: створки кованых ворот открылись, и сквозь туман показался Лайонель в золотом доспехе на гордом гнедом коне. А рядом и маги, и разведчики, и воины: они явно считали угрозу от гномов. Но если так, то военной стычки не избежать. Истинные победят без единой капли крови, когда гномы и эльфы уничтожат друг друга.
— Весь цвет эльфийской элиты, — проворчал Когон. — И они готовы к войне.
Ильсо сделал еще пару шагов по мосту и подал знак армии оставаться на месте.
Часовые никак не отреагировали, и он полностью прошел мост, глянул вниз, на спадающие потоки воды. А потом, прямо под его взглядом, материализовался следующий мост — дорожка, ведущая в обвод гномьей горы.
— Он командует, — осознал Оргвин. — Не король. Он.
Ильсо оглянулся. Не просто так — будто искал кого-то.
— Проклятье! — Когон инстинктивно пригнулся. — Он чует нас.
Но вместо тревоги на лице эльфа мелькнуло что-то другое. Он провел пальцем по горлу — будто говорил: “Опасность. Молчи”.
— Что это было? — прошептал Оргвин.
— Либо предупреждение, — Когон звучно выдохнул. — Либо ловушка.
Ильсо помедлил буквально мгновение, удовлетворенно кивнул и подошел к страже гномов: они по-прежнему оставались застывшими. Зачарованы — догадался Когон, но показываться из-за укрытия не спешил. Нужно было понять, что Ильсо и остальные эльфы собираются делать.
Туман вновь вился над ущельем и был густым, как молоко, но Когон различал каждый звук — скрип кольчуг, мерные шаги эльфийского отряда, тихий шепот заклинаний. Он прижался к скале, чувствуя, как камень холодит ладонь.
Мост пересекли сначала другие разведчики, затем маги, затем сам король со свитой. Следом стало выдвигаться войско. Несколько магов задержались у ворот и контролировали забвение часовых. Ильсо так же на время остался с ними, чтобы регулировать процесс, и постоянно оглядывался: чуял слежку?
— Они идут к Истинным, — шепнул Оргвин. — Пожалуй, только у эльфов есть мощь с ними справиться. Творящий потому и назвался Лайонелем, чтобы скомпрометировать короля…
— Мы еще ничего не знаем, — парировал Когон. Вдруг все стало не так очевидно. — Не знаем, что хотят Истинные, как планируют действовать, и… — Он вздохнул. — У них Этель. Они могут ей манипулировать. И… нами.
— Но если эльфы идут к Истинным, — настоял Оргвин, — то у них есть план. Может, стоит довериться?
Когон огрызнулся:
— Довериться Ильсо? После всего? — Но затем вспомнил, как часто они приходили друг другу на помощь, и выругался. — Проклятье! Бронг меня дери!
Он высунулся из-за уступа — прямо навстречу проходящему отряду. Туман рассеивался. А может быть, завершалось действие магического морока.
Но Ильсо увидел. И тихо улыбнулся.
— Пойдем, — поднялся Оргвин. — Нечего тут сидеть. А то шанс упустим. Мы тоже… должны дойти.
Когон знал, что он прав, но отчего-то защемило в груди, и он только фыркнул. Но вынужден был признать, что это лучший выход убраться отсюда незамеченными и приблизиться к цели.
— Не удивлен, — вместо приветствия небрежно бросил Ильсо, пропуская отряды. Кое-кто из эльфов покосился на двух внезапных гостей, но Ильсо лишь кивком указал им на тропы. Те безмолвно подчинились. Что ж, у него действительно была и власть, и право распоряжения: еще бы! Ведь он правая рука самого короля!
Тот, кстати, остановился на изгибе тропы и пропускал отряды вперед, изредка поглядывая в сторону Ильсо. Но, заметив орка с гномом, никак не отреагировал: знал, с кем эльф “нес службу Императору”.
— Мы тоже, — хмыкнул Когон и упер руки в бока. — Это и был ваш изначальный план? Выйти на Истинных через Ригарда?
— И чтобы добиться его доверия, влиться в доверие к змеелюдам, — протянул Оргвин и почесал затылок, глядя, как стройные ряды эльфов направляются в обход горы.
— В целом… да, — признался Ильсо. — Лайонелю известно о плане Истинных столкнуть гномов и эльфов, не говоря уже о ритуале возвращения своей расы. Но зато им неизвестно про эльфов-магов.
— Сомневаюсь, — буркнул Когон, — у Творящего такие же острые уши, как у тебя!
— А гномы что? — нахмурился Оргвин, обводя взглядом застывших часовых. — Где все наши?
Ильсо выдохнул:
— Вся Тусклая гора под чарами. Гномы — жертвы доверия, запасное оружие Истинных на случай сопротивления.
— Ты знал… — протянул Оргвин и запрокинул голову, осматривая бесконечный горный размах. — И сейчас именно мы идем с сопротивлением, чтобы Истинные выпустили живое оружие…
— Мы идем это предотвратить, — серьезно проговорил Ильсо, заглядывая гному в лицо. Но Когон только воскликнул:
— Они вообще живы? Магия губительна для всех, кроме вас и людей!
— В горе им безопасно, но если выйдут… — Ильсо покачал головой. — Что-то мне подсказывает, что Истинные вряд ли позаботились об этом.
— Ох, предки… — прошептал Оргвин и с сожалением бросил: — Простите, друзья… мне нужно попрощаться.
Он отошел и прильнул к горе всем телом, будто вслушиваясь. На миг Когону показалось, что и он может поддаться чарам, но Ильсо удостоверил:
— Это безопасно. Наши маги почистили местную ауру.
— Я лучше прослежу. Мало ли, что ты еще не договариваешь! — рыкнул Когон, на что эльф лишь пожал плечами:
— Твое право, Когон, только помни, кто твой настоящий враг.
Он отошел и принялся отдавать указания текущему по ступеням войску. Лайонель, одобрительно кивнув, скрылся за уступом вместе со своим отрядом. Когон обернулся: гном водил рукой по камню и что-то приговаривал. А потом достал что-то из своей походной сумки с диковинками и вложил в руку замершему часовому.
И почему-то Когон был уверен, что не было в этом жесте ничего опасного.
Этель казалось, что она летит в бездну. Пол из чистого обсидиана отражал глубину ее боли, которую обволакивала пустота. И зеркальный потолок обрушивался на ее плечи тяжестью предназначения: она здесь, чтобы завершить ритуал Истинных. Благодаря ей возродится древняя раса. И прежде чем свершить неизбежное, они должны были научить ее основам своих знаний: опасались сопротивления и бунта среди других рас. Хотя кто им мог противостоять, когда от магии погибали все, кроме людей?
Вероятно, для этого Император и привел войско в Хрустальную Цитадель. Но то, что половину этого войска составляли так же и другие расы, почему-то никого не волновало. А значит, не волновало и Этель. За последнюю децену ей стало все равно, что происходит: они тихо таяла в огне своей силы.
— Как хороша! — воскликнула Дарующая, когда пламя из рук Этель пробило созданную ей пирамиду Изобилия. — Тебе пора научиться ставить свою пирамиду — Исцеления.
— Поток не тот, — отозвалась Видящая, проявляясь из живой стены. — Пока направление магии не перешло в созидательное русло, боюсь, девчонке доступна лишь пирамида Мора.
Этель посмотрела отрешенно. Не возникло ни одной мысли, ни одного вопроса: лишь рубиновый гребень — подарок Творящего, что сменил место рубинового сухоцвета — пульсировал в такт ее дыханию.
— Мы пытались его исправить без малого две сотни лет! — воскликнула Дарующая, и ее золотая пирамида Изобилия превратилась в ржавую пирамиду Нищеты. Этель без эмоций следила. — Все тщетно!
— Теперь нас четверо. — Видящая с недоверием покосилась на безэмоциональную Этель. — У нас будет полная чаша.
— Это ни на что не повлияет, ты знаешь это, — отмахнулась Дарующая и, расправив складки шикарного атласного платья, подчеркивающего ее фигуру, села прямо на пол и вскинула руки. — Скрижаль Истины гласит о том, что только чистые помыслы очистят чашу, а искренняя любовь перезапустит поток.
— Пустое! — процедила Видящая, приняла физический облик и принялась строить свою пирамиду — Прозрения. Но вместо ясных синих граней возникали мутные серые: выходила Пирамида Слепоты. Ее глаза сверкнули фиолетовым и разрушили стенки метким лучом. — Разве мы не любим искренне, сестра? Разве может быть иначе, когда из всех Истинных остались только мы с тобой и братом?
— Мы сотню раз говорили об этом, — вздохнула Дарующая. — Если бы это был дар, то среди нас должна была остаться еще одна женщина. Которая бы дала нашему брату наследника.
Теперь они обе повернулись к Этель. Ее глаза зажглись голубым: она еще не знала, как смешивать силу рубина с внутренним стержнем, чтобы радужка меняла цвет на фиолетовый. А может быть, пепелище внутри нее не давало это сделать.
— Еще слишком рано, — с выдохом проговорила Видящая. — Она не наполнена, ее сила выходит наружу, в ней нет баланса.
— Что, если нам построить Пирамиду Истины? — задумчиво проговорила Дарующая, над ее ладонями замерцали рубиновые искры. — Всем четверым, над их ложем…
— Только после активации Хрустальной Цитадели, — отрезала Видящая. — А прежде… нам нужен другой поток. Чтобы Творящий воздвиг пирамиду Жизни над их спальней.
— Выходит, уже скоро, — промурлыкала Дарующая и встала напротив Этель. — Давай еще разок, Исцеляющая. — А потом, словно заметив что-то, приблизилась и надавила на гребень. Этель вздрогнула — кажется, впервые за всю децену ощутила что-то, кроме пустоты. По всему телу прошла волна холодных пульсаций. Дарующая прошептала: — Ты чувствуешь это?
Этель посмотрела в ее молодое притягательное лицо, но ничего не ответила. Она вообще не видела смысла что-то говорить: она просто знала, что может теперь все что угодно.
— Дамы, приветствуем вас! — Массивные входные двери зала Магии Пирамид впустили Творящего в темно-синем камзоле с высоким воротником и серебристом плаще. С ним вошел Император. Его доспехи блестели, словно на солнце.
Возле ушей женщин вспыхнули рубины, и они безмолвно поклонились. Этель не шевельнулась. Прислушалась к потоку внутри себя: горячий. Но какой был в нем теперь смысл?
— Наконец у нас новый хранитель Цитадели. — Творящий указал на Ригарда. — Император будто готовился всю жизнь для этой роли: справляется превосходно! Ни одна чужая душонка не проскочит сквозь магические засовы и поддельные зеркала.
— Это радостно слышать, мой брат, — улыбнулась Дарующая. — Исцеляющей нет равных в бою, и мы с Видящей предлагаем научить ее заклинанию Пирамиды…
— О, нечему тут учить: уверен, моя дорогая Этель схватит эти простые заклинания на лету. У меня есть предложение получше.
Он хитро улыбнулся и жестом пригласил Ригарда подойти ближе. А потом объявил всем:
— Мы научим тебя воскрешению, милая Этель. Вернее, ты сама себя научишь.
Видящая и Дарующая переглянулись, будто не веря своим ушам, но Этель приготовилась слушать. Сила притаилась, ожидая новый поток. Император вскинул брови и сложил руки на груди, явно ожидая продолжения.
Но Творящий решил иначе. Он закрыл глаза, раскинул руки, и в центре зала стали расти прозрачные темные грани. Пирамида — поняла Этель. Пирамида Смерти.
Рубин вспыхнул возле его уха и создал вокруг Творящего розово-красный пузырь. Этель наблюдала. Дарующая и Видящая тоже застыли, обездвиженные. Но Творящий повернулся к Императору и фальшиво улыбнулся:
— Помни, чему я научил тебя, Ригард. Сохрани свою суть в зеркалах.
Тот молчаливо кивнул, и красочная оболочка перешла на Императора. Символы на его доспехе засветились рубиновым, и он закрыл глаза, впитывая силу. Но Творящий на этом не остановился: по одному взмаху его руки Пирамида Смерти накрыла Императора.
Когон кивнул, соглашаясь, и перевел взгляд на пирамиду. Она медленно вращалась в воздухе над пропастью, ее грани переливались рубиновым светом, а внутри рос кристалл. Чего добивались Истинные? Что позволяли гномы? И знали ли все риски, на которые согласились? Впрочем, если они и правда зачаровывали сталь, бояться нечего, но что насчет обычных жителей, кто не носит доспехи?
Внезапная мысль обожгла, и Когон задрал голову: склон уводил высоко в небо, вершина скрывалась в темных облаках. Все могло оказаться куда проще: вся гора могла быть уже зачарована, а эта пирамида означала… прямую угрозу эльфам.
— Эльфы воспринимают магию, значит? — задумчиво проговорил Когон. Оргвин вздохнул:
— В какой-то степени, они с людьми в одинаковых условиях: разве что не рабы. Им повезло, что их король Лайонель оказался благоразумным правителем и сохранил это в тайне. Правда теперь, видимо, все равно это станет известно.
— По крайне мере, Истинных этим не удивишь, — согласился Когон. — Остальным в большей или меньшей мере все равно.
Оргвин кивнул и хотел высунуться, чтобы посмотреть на обстановку, но Когон резко дернул его за руку: движение пирамиды в воздухе ускорилось, один из лучей упал прямо к подножию уступа, за которым они скрывались. Гномы-часовые о чем-то засовещались.
— Каменные духи предков, — испуганно прошептал Оргвин, — мы без защиты! Что, если…
— Без паники, гном, — рыкнул Когон и твердо посмотрел ему в лицо. — Мы прошли магический туннель! Пусть с галлюцинациями, с трудом, но мы справились! И здесь… справимся.
— Ох, зеленый, защитных бы амулетов где-нибудь раздобыть. Чую, придется все-таки в гору заглянуть.
— А в твоих сумках нет такого? Ты же сам торговец диковинками!
Оргвин рассеянно почесал бороду:
— Да есть, конечно, но… это же магия Истинных!
Когон хотел уже проворчать, что ему нет дела, чья эта магия — Истинных стало что-то слишком много, что тошнит от любого упоминания, но тут же его внимание привлекла та самая вращающаяся пирамида. Она резко крутанулась и, словно ударившись о что-то невидимое, отскочила вверх и стала распадаться на мелкие мерцающие частички.
Луч перед их уступом потух, гномы-часовые напряглись и проверили засовы: дверь должна была прилегать плотно. Но это оказалось излишним: частички растворились в воздухе, что-то сверкнуло прямо посреди пропасти между двумя берегами ущелья, и Когон невольно подался вперед, не в силах поверить в то, что видит воочию.
Стороны ущелья стянуло едва заметной, прозрачной упругой нитью. Она мерцала, отражала блики света, но с каждым мгновением становилась более явной. А затем, по обе стороны от нити, стала вырисовываться каменная кладка — как будто такая же эфемерная и прозрачная, но образующая настоящий мост.
Когон с Оргвином переглянулись, будто удостоверяясь, что каждый из них действительно это видит, но проекция не пропала: наоборот, будто еще больше окрепла от соприкосновения с влажным прохладным воздухом. А через мгновение на ее поверхность ступила нога первого смельчака. Со стороны эльфов.
Глава 25
Когон даже не удивился, что это был Ильсо: добрался до дома, пришел с опережением, предупредил короля, — и вот уже он у ворот гномьей империи. Быстро, ловко, продуманно и смело. Как обычно. Хотя как может быть по-другому, если у него поддержка всей эльфийской элитной разведки? Он же служит самому королю!
Он вышел из тумана слишком легко, будто мост возник специально для него. В парадной одежде — серебристом камзоле с узорами, напоминающими крылья, и зеленом плаще королевского разведчика.
— Домашний наряд, — прошипел Когон. — Уже успел переодеться, гад.
Ильсо остановился на середине моста, взглянул в пропасть — и тут же под его ногами возникла вторая дорожка, ведущая вглубь гномьих владений.
Оргвин ответил сдавленно:
— Он... управляет мостами.
— Как бы не так! Кишка тонка! Ты смотри, с ним целая армия!
И правда: створки кованых ворот открылись, и сквозь туман показался Лайонель в золотом доспехе на гордом гнедом коне. А рядом и маги, и разведчики, и воины: они явно считали угрозу от гномов. Но если так, то военной стычки не избежать. Истинные победят без единой капли крови, когда гномы и эльфы уничтожат друг друга.
— Весь цвет эльфийской элиты, — проворчал Когон. — И они готовы к войне.
Ильсо сделал еще пару шагов по мосту и подал знак армии оставаться на месте.
Часовые никак не отреагировали, и он полностью прошел мост, глянул вниз, на спадающие потоки воды. А потом, прямо под его взглядом, материализовался следующий мост — дорожка, ведущая в обвод гномьей горы.
— Он командует, — осознал Оргвин. — Не король. Он.
Ильсо оглянулся. Не просто так — будто искал кого-то.
— Проклятье! — Когон инстинктивно пригнулся. — Он чует нас.
Но вместо тревоги на лице эльфа мелькнуло что-то другое. Он провел пальцем по горлу — будто говорил: “Опасность. Молчи”.
— Что это было? — прошептал Оргвин.
— Либо предупреждение, — Когон звучно выдохнул. — Либо ловушка.
Ильсо помедлил буквально мгновение, удовлетворенно кивнул и подошел к страже гномов: они по-прежнему оставались застывшими. Зачарованы — догадался Когон, но показываться из-за укрытия не спешил. Нужно было понять, что Ильсо и остальные эльфы собираются делать.
Туман вновь вился над ущельем и был густым, как молоко, но Когон различал каждый звук — скрип кольчуг, мерные шаги эльфийского отряда, тихий шепот заклинаний. Он прижался к скале, чувствуя, как камень холодит ладонь.
Мост пересекли сначала другие разведчики, затем маги, затем сам король со свитой. Следом стало выдвигаться войско. Несколько магов задержались у ворот и контролировали забвение часовых. Ильсо так же на время остался с ними, чтобы регулировать процесс, и постоянно оглядывался: чуял слежку?
— Они идут к Истинным, — шепнул Оргвин. — Пожалуй, только у эльфов есть мощь с ними справиться. Творящий потому и назвался Лайонелем, чтобы скомпрометировать короля…
— Мы еще ничего не знаем, — парировал Когон. Вдруг все стало не так очевидно. — Не знаем, что хотят Истинные, как планируют действовать, и… — Он вздохнул. — У них Этель. Они могут ей манипулировать. И… нами.
— Но если эльфы идут к Истинным, — настоял Оргвин, — то у них есть план. Может, стоит довериться?
Когон огрызнулся:
— Довериться Ильсо? После всего? — Но затем вспомнил, как часто они приходили друг другу на помощь, и выругался. — Проклятье! Бронг меня дери!
Он высунулся из-за уступа — прямо навстречу проходящему отряду. Туман рассеивался. А может быть, завершалось действие магического морока.
Но Ильсо увидел. И тихо улыбнулся.
— Пойдем, — поднялся Оргвин. — Нечего тут сидеть. А то шанс упустим. Мы тоже… должны дойти.
Когон знал, что он прав, но отчего-то защемило в груди, и он только фыркнул. Но вынужден был признать, что это лучший выход убраться отсюда незамеченными и приблизиться к цели.
— Не удивлен, — вместо приветствия небрежно бросил Ильсо, пропуская отряды. Кое-кто из эльфов покосился на двух внезапных гостей, но Ильсо лишь кивком указал им на тропы. Те безмолвно подчинились. Что ж, у него действительно была и власть, и право распоряжения: еще бы! Ведь он правая рука самого короля!
Тот, кстати, остановился на изгибе тропы и пропускал отряды вперед, изредка поглядывая в сторону Ильсо. Но, заметив орка с гномом, никак не отреагировал: знал, с кем эльф “нес службу Императору”.
— Мы тоже, — хмыкнул Когон и упер руки в бока. — Это и был ваш изначальный план? Выйти на Истинных через Ригарда?
— И чтобы добиться его доверия, влиться в доверие к змеелюдам, — протянул Оргвин и почесал затылок, глядя, как стройные ряды эльфов направляются в обход горы.
— В целом… да, — признался Ильсо. — Лайонелю известно о плане Истинных столкнуть гномов и эльфов, не говоря уже о ритуале возвращения своей расы. Но зато им неизвестно про эльфов-магов.
— Сомневаюсь, — буркнул Когон, — у Творящего такие же острые уши, как у тебя!
— А гномы что? — нахмурился Оргвин, обводя взглядом застывших часовых. — Где все наши?
Ильсо выдохнул:
— Вся Тусклая гора под чарами. Гномы — жертвы доверия, запасное оружие Истинных на случай сопротивления.
— Ты знал… — протянул Оргвин и запрокинул голову, осматривая бесконечный горный размах. — И сейчас именно мы идем с сопротивлением, чтобы Истинные выпустили живое оружие…
— Мы идем это предотвратить, — серьезно проговорил Ильсо, заглядывая гному в лицо. Но Когон только воскликнул:
— Они вообще живы? Магия губительна для всех, кроме вас и людей!
— В горе им безопасно, но если выйдут… — Ильсо покачал головой. — Что-то мне подсказывает, что Истинные вряд ли позаботились об этом.
— Ох, предки… — прошептал Оргвин и с сожалением бросил: — Простите, друзья… мне нужно попрощаться.
Он отошел и прильнул к горе всем телом, будто вслушиваясь. На миг Когону показалось, что и он может поддаться чарам, но Ильсо удостоверил:
— Это безопасно. Наши маги почистили местную ауру.
— Я лучше прослежу. Мало ли, что ты еще не договариваешь! — рыкнул Когон, на что эльф лишь пожал плечами:
— Твое право, Когон, только помни, кто твой настоящий враг.
Он отошел и принялся отдавать указания текущему по ступеням войску. Лайонель, одобрительно кивнув, скрылся за уступом вместе со своим отрядом. Когон обернулся: гном водил рукой по камню и что-то приговаривал. А потом достал что-то из своей походной сумки с диковинками и вложил в руку замершему часовому.
И почему-то Когон был уверен, что не было в этом жесте ничего опасного.
***
Этель казалось, что она летит в бездну. Пол из чистого обсидиана отражал глубину ее боли, которую обволакивала пустота. И зеркальный потолок обрушивался на ее плечи тяжестью предназначения: она здесь, чтобы завершить ритуал Истинных. Благодаря ей возродится древняя раса. И прежде чем свершить неизбежное, они должны были научить ее основам своих знаний: опасались сопротивления и бунта среди других рас. Хотя кто им мог противостоять, когда от магии погибали все, кроме людей?
Вероятно, для этого Император и привел войско в Хрустальную Цитадель. Но то, что половину этого войска составляли так же и другие расы, почему-то никого не волновало. А значит, не волновало и Этель. За последнюю децену ей стало все равно, что происходит: они тихо таяла в огне своей силы.
— Как хороша! — воскликнула Дарующая, когда пламя из рук Этель пробило созданную ей пирамиду Изобилия. — Тебе пора научиться ставить свою пирамиду — Исцеления.
— Поток не тот, — отозвалась Видящая, проявляясь из живой стены. — Пока направление магии не перешло в созидательное русло, боюсь, девчонке доступна лишь пирамида Мора.
Этель посмотрела отрешенно. Не возникло ни одной мысли, ни одного вопроса: лишь рубиновый гребень — подарок Творящего, что сменил место рубинового сухоцвета — пульсировал в такт ее дыханию.
— Мы пытались его исправить без малого две сотни лет! — воскликнула Дарующая, и ее золотая пирамида Изобилия превратилась в ржавую пирамиду Нищеты. Этель без эмоций следила. — Все тщетно!
— Теперь нас четверо. — Видящая с недоверием покосилась на безэмоциональную Этель. — У нас будет полная чаша.
— Это ни на что не повлияет, ты знаешь это, — отмахнулась Дарующая и, расправив складки шикарного атласного платья, подчеркивающего ее фигуру, села прямо на пол и вскинула руки. — Скрижаль Истины гласит о том, что только чистые помыслы очистят чашу, а искренняя любовь перезапустит поток.
— Пустое! — процедила Видящая, приняла физический облик и принялась строить свою пирамиду — Прозрения. Но вместо ясных синих граней возникали мутные серые: выходила Пирамида Слепоты. Ее глаза сверкнули фиолетовым и разрушили стенки метким лучом. — Разве мы не любим искренне, сестра? Разве может быть иначе, когда из всех Истинных остались только мы с тобой и братом?
— Мы сотню раз говорили об этом, — вздохнула Дарующая. — Если бы это был дар, то среди нас должна была остаться еще одна женщина. Которая бы дала нашему брату наследника.
Теперь они обе повернулись к Этель. Ее глаза зажглись голубым: она еще не знала, как смешивать силу рубина с внутренним стержнем, чтобы радужка меняла цвет на фиолетовый. А может быть, пепелище внутри нее не давало это сделать.
— Еще слишком рано, — с выдохом проговорила Видящая. — Она не наполнена, ее сила выходит наружу, в ней нет баланса.
— Что, если нам построить Пирамиду Истины? — задумчиво проговорила Дарующая, над ее ладонями замерцали рубиновые искры. — Всем четверым, над их ложем…
— Только после активации Хрустальной Цитадели, — отрезала Видящая. — А прежде… нам нужен другой поток. Чтобы Творящий воздвиг пирамиду Жизни над их спальней.
— Выходит, уже скоро, — промурлыкала Дарующая и встала напротив Этель. — Давай еще разок, Исцеляющая. — А потом, словно заметив что-то, приблизилась и надавила на гребень. Этель вздрогнула — кажется, впервые за всю децену ощутила что-то, кроме пустоты. По всему телу прошла волна холодных пульсаций. Дарующая прошептала: — Ты чувствуешь это?
Этель посмотрела в ее молодое притягательное лицо, но ничего не ответила. Она вообще не видела смысла что-то говорить: она просто знала, что может теперь все что угодно.
— Дамы, приветствуем вас! — Массивные входные двери зала Магии Пирамид впустили Творящего в темно-синем камзоле с высоким воротником и серебристом плаще. С ним вошел Император. Его доспехи блестели, словно на солнце.
Возле ушей женщин вспыхнули рубины, и они безмолвно поклонились. Этель не шевельнулась. Прислушалась к потоку внутри себя: горячий. Но какой был в нем теперь смысл?
— Наконец у нас новый хранитель Цитадели. — Творящий указал на Ригарда. — Император будто готовился всю жизнь для этой роли: справляется превосходно! Ни одна чужая душонка не проскочит сквозь магические засовы и поддельные зеркала.
— Это радостно слышать, мой брат, — улыбнулась Дарующая. — Исцеляющей нет равных в бою, и мы с Видящей предлагаем научить ее заклинанию Пирамиды…
— О, нечему тут учить: уверен, моя дорогая Этель схватит эти простые заклинания на лету. У меня есть предложение получше.
Он хитро улыбнулся и жестом пригласил Ригарда подойти ближе. А потом объявил всем:
— Мы научим тебя воскрешению, милая Этель. Вернее, ты сама себя научишь.
Видящая и Дарующая переглянулись, будто не веря своим ушам, но Этель приготовилась слушать. Сила притаилась, ожидая новый поток. Император вскинул брови и сложил руки на груди, явно ожидая продолжения.
Но Творящий решил иначе. Он закрыл глаза, раскинул руки, и в центре зала стали расти прозрачные темные грани. Пирамида — поняла Этель. Пирамида Смерти.
Рубин вспыхнул возле его уха и создал вокруг Творящего розово-красный пузырь. Этель наблюдала. Дарующая и Видящая тоже застыли, обездвиженные. Но Творящий повернулся к Императору и фальшиво улыбнулся:
— Помни, чему я научил тебя, Ригард. Сохрани свою суть в зеркалах.
Тот молчаливо кивнул, и красочная оболочка перешла на Императора. Символы на его доспехе засветились рубиновым, и он закрыл глаза, впитывая силу. Но Творящий на этом не остановился: по одному взмаху его руки Пирамида Смерти накрыла Императора.
