Но по крайней мере, у Сэй появилась возможность хоть немного изучить мир, находящийся за пределами огороженной отводящим пологом поляны. В таком бесплотном состоянии, она воспринимала все несколько иначе – живые существа представлялись для нее крошечными сияющими огоньками, находящимися в непрерывном движении. Иногда, ей удавалось увидеть особенно яркие всполохи, которые могли менять свои оттенки – это люди, что двигались по дороге, идущей вдоль лесного массива. Порой, в самом сердце этого сияния она могла разглядеть тьму, обитающую в самом человеке, но в большинстве случаев, цвета этих всполохов были спокойными, нейтральными и не представляющими для неё особого интереса.
Все изменилось три дня назад. Она сразу заметила это таинственное, притягивающее внимание лиловое сияние, вокруг которого кроваво-алыми бутонами расцветала чужая агрессия и ярость.
"Что это может быть?" – с любопытством подумала Сэй, потянувшись в нужном направлении, чтобы рассмотреть удивительный огонёк поближе, но собственное тело, в этот момент неподвижно замершее в кресле, не отпускало её далеко.
Пришлось наблюдать издалека за тем, как лиловое сияние отделяется от алых всполохов, устремляясь в лес и постепенно забирая в сторону башни. Несколько красных точек с черной сердцевиной стремительно направились следом, но пока что таинственному огоньку удавалось уходить от преследования.
Сэй охватило волнение, когда она поняла, что расстояние между башней и огоньком сократилось меньше, чем до сотни шагов. Гостей она не ждала и не хотела, так что оставалось надеяться, что отводящий полог поставленный создателем сработает как надо и не позволит чужим проникнуть к её убежищу.
Однако чаяния Сэй оказались напрасными – алые, агрессивные всполохи действительно пронеслись мимо, но лиловое сияние без особого труда преодолело магический барьер. Пришлось срочно возвращаться в тело и идти проверять – кто же там такой удивительный пожаловал.
Сэй знала, что в случае опасности ей достанет сил дать неведомому противнику достойный отпор. Аманрат, вживленный в её грудную клетку, ярко мерцал от переполнявшей его энергии, просвечиваясь даже сквозь плотную ткань свободной рубашки.
Спустившись на первый этаж, Сэй ненадолго замерла перед дверью, после чего решительно распахнула створку, впуская внутрь ночную прохладу.
Человек был маленьким и очень испуганным, а еще, судя по всему, испытывал боль. Внезапно, он глухо застонал, схватился за голову и рухнул на колени, после чего, бессознательное тело человеческого ребенка завалилось на траву.
Сэй осторожно подошла и всмотрелась в неестественно бледное, чуть заостренное лицо покрытое испариной. Если бы не мерная пульсация окутывающего мальчика лилового сияния, можно было бы запросто подумать, что он мертв.
Привычная для Сэй магия имела насыщенный лазурный оттенок, но та сила, что таилась в юном маге, была ей незнакома и чужда.
Она не представляла, как ей поступить дальше: попытаться оказать помощь, или же избавиться от возможной угрозы?
Представив, что впереди её ожидает бесконечность проведенная в одиночестве, а единственным доступным молчаливым собеседником останется мертвое тело создателя, все так же покоящееся в кресле на самом верхнем этаже башни, Сэй склонилась над ребенком и без особого труда подхватила хрупкое тело на руки.
"Убить его, я всегда успею" – подумала она, поднимаясь со своей ношей в спальню, которую не так давно занимал Аттикус Бодрак.
Положив мальчика на кровать, Сэй прислушалась к тяжелому хриплому дыханию, и покачав головой, попыталась понять причину подобного состояния.
Убедившись в том, что физически маленький человек вполне здоров, если не считать небольших ссадин и ушибленной руки, Сэй пришла к выводу, что все дело в пробудившейся в нём силе, с которой он просто-напросто не мог совладать и которая давила на него изнутри. Отсутствие эрда полностью подтвердило её догадку, так что оставив бессознательного ребенка в постели, Сэй поднялась в библиотеку и аккуратно сняв с шеи создателя ненужный ему более амулет в виде серебряной совы, вернулась в спальню.
Приподняв голову маленького мага, она продела её в цепочку, с любопытством наблюдая за тем, как синий камень аманрата постепенно меняет свой цвет на лиловый. Оставалось надеяться, что неведомая сила мальчика не отвергнет энергию Сэй, иначе, после того, как эрд опустеет, ему снова может стать хуже.
За последующие три дня, ребенок так и не пришел в себя.
Сэй старалась не отходить от его постели: делала компрессы, поила укрепляющими настойками и меняла испачканные простыни, готовясь к тому, что все её усилия могут оказаться напрасными и в её башне будут покоиться уже два мертвых мага.
Ей двигало отнюдь не сострадание – страх снова остаться в одиночестве, побуждал её упрямо выхаживать мальчишку и на время забыть о своих полётах вне физической оболочки.
Получить себе нового мага – пусть пока и неопытного, но который возможно вновь сумеет привнести смысл в её существование. Пусть Сэй помнила предупреждения создателя, но справедливо рассудила, что такому крохе вряд ли удастся подчинить её своей воле и силе, пусть даже такой странной и необычной.
Теперь осталось только дождаться того момента, когда мальчик очнется… или же окончательно уйдет за грань.
Сколько он уже брёл по этой бескрайней чёрной пустоши, раскинувшейся вокруг него настолько, насколько хватало взгляда? Всполохи молний, беспрестанно выхватывали из густой окружающей тьмы, бьющие вверх фонтаны остро и пряно пахнущей крови, которая уже покрыла мальчика с ног до головы, неприятно стягивая кожу, превращая лицо в жуткую гротескную маску.
Поначалу, труднее всего было осознать самого себя – последний приступ словно бы раздробил саму его сущность на множество маленьких осколков, которые пришлось собирать долго и кропотливо, пока он, наконец, не вспомнил, кем является и не воскресил в воспаленной памяти события, предшествующие всему этому кошмару.
Тору не чувствовал усталости, голода или иного физического дискомфорта – лишь страх и исступленное желание вырваться из этого ужасного места, пленником которого он невольно стал.
В этот раз, тишина не была абсолютной и не стискивала голову подобно кузнечным клещам. Иногда мальчику казалось, что он слышит чьи-то голоса – едва различимые, но он знал, что стоит только прислушаться, и он сможет разобрать, о чем они шепчут. Однако какая-то часть него противилась этому, и Тору решил довериться собственным инстинктам, предпочитая по возможности не замечать этого холодящего душу шепота.
В какой-то момент, он почувствовал необычайно приятное тепло в груди, которое постепенно разрасталось и окутывало его мягким коконом, словно оберегая от гибельного влияния Чёрной пустоши. Тору замер, прикоснувшись скользкой от тёмной крови рукой к мокрой рубашке, и его глаза удивленно расширились, когда всего на мгновение, ему показалось, что он сумел различить вспыхнувший лиловым сиянием, силуэт какой-то птицы. Миг – и всё исчезло, оставив мальчика гадать – почудилось ли ему это, или же всё случилось на самом деле. Хотя здесь, в мире крови и мрака, он уже ни в чём не мог быть уверен наверняка.
Но живительное тепло никуда не делось, наполняя душу неуместным спокойствием и умиротворением. И если до этого, Тору думал, что умер, и теперь, проклятый Всевышним с самого своего рождения, обречен был всё свое посмертное существование скитаться во Мраке, то теперь он понимал, что возможно, это еще не конец.
Словно в ответ на его мысли, очередная – особенно яркая вспышка молнии, высветила перед ним дорогу, мощенную выступающими из растрескавшейся чёрной земли, белесыми округлыми камнями. Она уходила вдаль, пронзая стрелой непроглядную тьму, вспарывая её и разделяя надвое.
Сердце снова сжала тревога и предчувствие чего-то пугающе неизбежного, готового обрушиться на него в любое мгновение. Острое, безотчётное желание шагнуть вперед, встать на проторенный кем-то специально для него путь, перемешалось с желанием бежать без оглядки – неважно куда, лишь бы не видеть этих плотно сложенных друг к другу камней, постепенно покрывающихся тёмными брызгами крови. Тору останавливало лишь ясное понимание того, что теперь, с этого самого момента, куда бы он не побежал, где бы не пытался скрыться, он всегда будет видеть перед собой эту дорогу, ставшую для него эпицентром, единственным ориентиром в этом уродливом мире.
И хотя, здесь ему не нужен был воздух, для того, чтобы продолжить свое существование, Тору сделал глубокий вдох и, стиснув руки в кулаки, сделал свой первый шаг. Ему почудился тихий – на грани слышимости, полный удовлетворения смех, раздавшийся сразу отовсюду, словно это смеялась сама Чёрная пустошь.
Тору брел по дороге, иногда оскальзываясь на гладких влажных камнях, но, не обращая на это внимания. С каждым следующим шагом, неизвестная, неизмеримо мощная сила всё настойчивее влекла его вперед, заставляя отрешиться от мыслей и воспоминаний. Образы из прошлого постепенно блекли, теряли очертания и становились неясными размытыми силуэтами, зыбкими и маловажными.
Взгляд мальчика рассеялся, потерял концентрацию, и лицо его, покрытое начинающей подсыхать кровью, утратило прежние черты. Лишь глаза мрачно светились двумя лиловыми огнями, который разгорался тем сильнее, чем дальше Тору продвигался по дороге.
"Иди ко мне…" – раздался нежный голос в его голове, от которого зашевелились волосы на затылке. Он лишал остатков воли, требовал подчиниться и в то же время, манил обещанием долгожданной, безграничной свободы. Свободы от прошлого, свободы от оков морали и навязанных убеждений, свободу от слабостей человеческого тела и духа.
Внезапно, нога Тору снова соскользнула с камня, но на этот раз мальчик не смог удержать равновесия и упал, выставив перед собой руки. Взгляд его принял более осмысленное выражение, наваждение еще не отпустило – но отступило, и его место занял страх, выжигающий внутренности льдом. Он, наконец, осознал, из чего сложена дорога, по которой он шёл все это время – черепа. Сотни, тысячи отполированных добела человеческих черепов.
Рот мальчика открылся, искривился и из горла его исторгся оглушительный крик, от которого, кажется, вздрогнула сама Чёрная пустошь.
Тору сделал резкий глубокий вздох и открыл глаза. Тело его мелко содрогалось, а сердце колотилось так бешено, что становилось больно. В ушах монотонно гудело, и мальчику казалось, что он до сих пор слышит отголоски собственного крика.
- Ты, наконец, очнулся!
Голос, раздавшийся совсем близко, заставил Тору насторожиться и испуганно замереть. Он перевел мутный взгляд чуть в сторону, и увидел светящийся ореол, в центре которого можно было различить тёмную фигуру.
"Что это? Где я?" – взволнованно подумал мальчик, понимая, что лежит на чём-то мягком, укрытый тёплым пуховым одеялом, и самое главное – Чёрная пустошь исчезла! Он сумел выбраться!
От осознания этого, на него накатила волна облегчения и дикой, отчаянной радости. Он жив! Жив!
- Что… где я? – непослушными сухими губами прошептал он, обращаясь к сияющей фигуре, которая склонилась над ним, подобно аэтонгу – мифическому посланнику Всевышнего, что приходил к постели умирающего, чтобы проводить его за грань. Такое сравнение не очень понравилось Тору, но откуда-то он точно знал, что на этот раз, он сумел перехитрить смерть, и за грань ему отправляться еще рано.
- Ты в башне моего создателя, - ответил ему всё тот же спокойный мягкий голос, и пылающего лба мальчика коснулась прохладная рука, даря невыразимое облегчение, - Теперь, это твой новый дом, если, конечно, захочешь.
- Кто ты? – с трудом задал мальчик очередной вопрос. Сухое горло саднило, и казалось, словно вместо слов из него выходят острые колючки.
Сияние постепенно слабело, пока не исчезло окончательно, и только сейчас Тору смог разглядеть склонившуюся над ним девушку, с пыльно-серыми волосами, бледной кожей и глазами цвета пепла. Черты её лица были настолько невыразительны, что казалось, отвернись хоть на мгновение, и тут же забудешь, как она выглядит. Тору даже показалось, что перед ним не живой человек, а лишь его бледный, обесцвеченный фантом, по какой-то причине продолжающий двигаться и разговаривать. А еще, он вдруг понял, что под одеялом на нём совсем нет одежды и, догадавшись, кто именно его раздел пока он находился в беспамятстве, густо покраснел, отчаянно желая провалиться сквозь землю.
- Я Сэй, - произнесла "серая девушка", сосредоточенно вглядываясь в лицо мальчика, причём, судя по беспокойству во взгляде, она явно опасалась, что он вдруг снова потеряет сознание. - Не волнуйся, я хочу помочь тебе.
Стиснув слабыми пальцами края одеяла, Тору хрипло спросил:
- Как я здесь оказался?
Девушка чуть склонила голову набок и ответила:
- Ты сам нашёл это место. Те, что гнались за тобой, не могли пройти сквозь отводящий полог.
В голове у Тору вертелось множество самых разных вопросов, но он никак не мог сосредоточится и решить, какой из них задать первым.
"Башня… создатель… полог какой-то отводящий, может, я всё ещё брежу?" – устало подумал Тору, чувствуя, накатившую вдруг слабость.
Однако неожиданно в его памяти всплыли воспоминания о событиях, предшествующих его появлению здесь. Внутренности тут же словно скрутились в тугой узел, и мальчик воскликнул, попытавшись сесть:
- Сир Ригман!
Девушка без особого труда удержала его на месте, и мягко надавив на острые плечи, заставила его опуститься обратно на подушку. Тору раздраженно попытался убрать от себя её руки.
- Ты не понимаешь… Сир Ригман и другие, - он говорил тяжело, дыхание выходило с присвистом, но мальчик почти не обращал на это внимания, - на них напали халийцы и…
- И что ты собираешься предпринять, маленький маг? – в голосе "серой" прорезались холодные нотки раздражения, - Ты едва ли сможешь устоять на ногах без посторонней помощи. Ты слаб и истощен, к тому же, ты не приходил в себя четыре дня. Всё уже кончено, маленький маг, так что тебе нет нужды куда-то спешить.
- Я… ты… - Тору беспомощно хватал ртом воздух, не зная, как выразить охватившие его чувства. Сир Ригман не был ему другом, но этот рыцарь был одним из немногих, кто проявил к нему искреннее сочувствие и заботу. А теперь его голова, возможно, торчит на шесте посреди дороги, так же, как и головы остальных воинов, что сопровождали Тору в столицу. Сердце болезненно сжалось, и мальчик, чувствуя, как горячие слезы застилают ему глаза, зло крикнул: - Уходи! Слышишь? Оставь меня в покое!
Он злился на незнакомку за то, что она была права. Сейчас, он почти ненавидел её за это, потому что ему необходимо было обвинить хоть кого-то. За собственную слабость, за собственный страх, за господина Ригмана.
Сэй задумчиво рассматривала запасы продуктов в кладовой, на которые создатель наложил заклинание сохранения. Она вспомнила, как пожилой маг иногда хвастался, что принимал самое деятельное участие в его разработке, однако его труд так и не был оценен по заслугам.
"Бездарные, завистливые глупцы!" – ворчал Бодрак, после третьего или четвертого бокала креплёного вина, постепенно распаляясь всё больше, -
Все изменилось три дня назад. Она сразу заметила это таинственное, притягивающее внимание лиловое сияние, вокруг которого кроваво-алыми бутонами расцветала чужая агрессия и ярость.
"Что это может быть?" – с любопытством подумала Сэй, потянувшись в нужном направлении, чтобы рассмотреть удивительный огонёк поближе, но собственное тело, в этот момент неподвижно замершее в кресле, не отпускало её далеко.
Пришлось наблюдать издалека за тем, как лиловое сияние отделяется от алых всполохов, устремляясь в лес и постепенно забирая в сторону башни. Несколько красных точек с черной сердцевиной стремительно направились следом, но пока что таинственному огоньку удавалось уходить от преследования.
Сэй охватило волнение, когда она поняла, что расстояние между башней и огоньком сократилось меньше, чем до сотни шагов. Гостей она не ждала и не хотела, так что оставалось надеяться, что отводящий полог поставленный создателем сработает как надо и не позволит чужим проникнуть к её убежищу.
Однако чаяния Сэй оказались напрасными – алые, агрессивные всполохи действительно пронеслись мимо, но лиловое сияние без особого труда преодолело магический барьер. Пришлось срочно возвращаться в тело и идти проверять – кто же там такой удивительный пожаловал.
Сэй знала, что в случае опасности ей достанет сил дать неведомому противнику достойный отпор. Аманрат, вживленный в её грудную клетку, ярко мерцал от переполнявшей его энергии, просвечиваясь даже сквозь плотную ткань свободной рубашки.
Спустившись на первый этаж, Сэй ненадолго замерла перед дверью, после чего решительно распахнула створку, впуская внутрь ночную прохладу.
Человек был маленьким и очень испуганным, а еще, судя по всему, испытывал боль. Внезапно, он глухо застонал, схватился за голову и рухнул на колени, после чего, бессознательное тело человеческого ребенка завалилось на траву.
Сэй осторожно подошла и всмотрелась в неестественно бледное, чуть заостренное лицо покрытое испариной. Если бы не мерная пульсация окутывающего мальчика лилового сияния, можно было бы запросто подумать, что он мертв.
Привычная для Сэй магия имела насыщенный лазурный оттенок, но та сила, что таилась в юном маге, была ей незнакома и чужда.
Она не представляла, как ей поступить дальше: попытаться оказать помощь, или же избавиться от возможной угрозы?
Представив, что впереди её ожидает бесконечность проведенная в одиночестве, а единственным доступным молчаливым собеседником останется мертвое тело создателя, все так же покоящееся в кресле на самом верхнем этаже башни, Сэй склонилась над ребенком и без особого труда подхватила хрупкое тело на руки.
"Убить его, я всегда успею" – подумала она, поднимаясь со своей ношей в спальню, которую не так давно занимал Аттикус Бодрак.
Положив мальчика на кровать, Сэй прислушалась к тяжелому хриплому дыханию, и покачав головой, попыталась понять причину подобного состояния.
Убедившись в том, что физически маленький человек вполне здоров, если не считать небольших ссадин и ушибленной руки, Сэй пришла к выводу, что все дело в пробудившейся в нём силе, с которой он просто-напросто не мог совладать и которая давила на него изнутри. Отсутствие эрда полностью подтвердило её догадку, так что оставив бессознательного ребенка в постели, Сэй поднялась в библиотеку и аккуратно сняв с шеи создателя ненужный ему более амулет в виде серебряной совы, вернулась в спальню.
Приподняв голову маленького мага, она продела её в цепочку, с любопытством наблюдая за тем, как синий камень аманрата постепенно меняет свой цвет на лиловый. Оставалось надеяться, что неведомая сила мальчика не отвергнет энергию Сэй, иначе, после того, как эрд опустеет, ему снова может стать хуже.
За последующие три дня, ребенок так и не пришел в себя.
Сэй старалась не отходить от его постели: делала компрессы, поила укрепляющими настойками и меняла испачканные простыни, готовясь к тому, что все её усилия могут оказаться напрасными и в её башне будут покоиться уже два мертвых мага.
Ей двигало отнюдь не сострадание – страх снова остаться в одиночестве, побуждал её упрямо выхаживать мальчишку и на время забыть о своих полётах вне физической оболочки.
Получить себе нового мага – пусть пока и неопытного, но который возможно вновь сумеет привнести смысл в её существование. Пусть Сэй помнила предупреждения создателя, но справедливо рассудила, что такому крохе вряд ли удастся подчинить её своей воле и силе, пусть даже такой странной и необычной.
Теперь осталось только дождаться того момента, когда мальчик очнется… или же окончательно уйдет за грань.
***
Сколько он уже брёл по этой бескрайней чёрной пустоши, раскинувшейся вокруг него настолько, насколько хватало взгляда? Всполохи молний, беспрестанно выхватывали из густой окружающей тьмы, бьющие вверх фонтаны остро и пряно пахнущей крови, которая уже покрыла мальчика с ног до головы, неприятно стягивая кожу, превращая лицо в жуткую гротескную маску.
Поначалу, труднее всего было осознать самого себя – последний приступ словно бы раздробил саму его сущность на множество маленьких осколков, которые пришлось собирать долго и кропотливо, пока он, наконец, не вспомнил, кем является и не воскресил в воспаленной памяти события, предшествующие всему этому кошмару.
Тору не чувствовал усталости, голода или иного физического дискомфорта – лишь страх и исступленное желание вырваться из этого ужасного места, пленником которого он невольно стал.
В этот раз, тишина не была абсолютной и не стискивала голову подобно кузнечным клещам. Иногда мальчику казалось, что он слышит чьи-то голоса – едва различимые, но он знал, что стоит только прислушаться, и он сможет разобрать, о чем они шепчут. Однако какая-то часть него противилась этому, и Тору решил довериться собственным инстинктам, предпочитая по возможности не замечать этого холодящего душу шепота.
В какой-то момент, он почувствовал необычайно приятное тепло в груди, которое постепенно разрасталось и окутывало его мягким коконом, словно оберегая от гибельного влияния Чёрной пустоши. Тору замер, прикоснувшись скользкой от тёмной крови рукой к мокрой рубашке, и его глаза удивленно расширились, когда всего на мгновение, ему показалось, что он сумел различить вспыхнувший лиловым сиянием, силуэт какой-то птицы. Миг – и всё исчезло, оставив мальчика гадать – почудилось ли ему это, или же всё случилось на самом деле. Хотя здесь, в мире крови и мрака, он уже ни в чём не мог быть уверен наверняка.
Но живительное тепло никуда не делось, наполняя душу неуместным спокойствием и умиротворением. И если до этого, Тору думал, что умер, и теперь, проклятый Всевышним с самого своего рождения, обречен был всё свое посмертное существование скитаться во Мраке, то теперь он понимал, что возможно, это еще не конец.
Словно в ответ на его мысли, очередная – особенно яркая вспышка молнии, высветила перед ним дорогу, мощенную выступающими из растрескавшейся чёрной земли, белесыми округлыми камнями. Она уходила вдаль, пронзая стрелой непроглядную тьму, вспарывая её и разделяя надвое.
Сердце снова сжала тревога и предчувствие чего-то пугающе неизбежного, готового обрушиться на него в любое мгновение. Острое, безотчётное желание шагнуть вперед, встать на проторенный кем-то специально для него путь, перемешалось с желанием бежать без оглядки – неважно куда, лишь бы не видеть этих плотно сложенных друг к другу камней, постепенно покрывающихся тёмными брызгами крови. Тору останавливало лишь ясное понимание того, что теперь, с этого самого момента, куда бы он не побежал, где бы не пытался скрыться, он всегда будет видеть перед собой эту дорогу, ставшую для него эпицентром, единственным ориентиром в этом уродливом мире.
И хотя, здесь ему не нужен был воздух, для того, чтобы продолжить свое существование, Тору сделал глубокий вдох и, стиснув руки в кулаки, сделал свой первый шаг. Ему почудился тихий – на грани слышимости, полный удовлетворения смех, раздавшийся сразу отовсюду, словно это смеялась сама Чёрная пустошь.
Тору брел по дороге, иногда оскальзываясь на гладких влажных камнях, но, не обращая на это внимания. С каждым следующим шагом, неизвестная, неизмеримо мощная сила всё настойчивее влекла его вперед, заставляя отрешиться от мыслей и воспоминаний. Образы из прошлого постепенно блекли, теряли очертания и становились неясными размытыми силуэтами, зыбкими и маловажными.
Взгляд мальчика рассеялся, потерял концентрацию, и лицо его, покрытое начинающей подсыхать кровью, утратило прежние черты. Лишь глаза мрачно светились двумя лиловыми огнями, который разгорался тем сильнее, чем дальше Тору продвигался по дороге.
"Иди ко мне…" – раздался нежный голос в его голове, от которого зашевелились волосы на затылке. Он лишал остатков воли, требовал подчиниться и в то же время, манил обещанием долгожданной, безграничной свободы. Свободы от прошлого, свободы от оков морали и навязанных убеждений, свободу от слабостей человеческого тела и духа.
Внезапно, нога Тору снова соскользнула с камня, но на этот раз мальчик не смог удержать равновесия и упал, выставив перед собой руки. Взгляд его принял более осмысленное выражение, наваждение еще не отпустило – но отступило, и его место занял страх, выжигающий внутренности льдом. Он, наконец, осознал, из чего сложена дорога, по которой он шёл все это время – черепа. Сотни, тысячи отполированных добела человеческих черепов.
Рот мальчика открылся, искривился и из горла его исторгся оглушительный крик, от которого, кажется, вздрогнула сама Чёрная пустошь.
Тору сделал резкий глубокий вздох и открыл глаза. Тело его мелко содрогалось, а сердце колотилось так бешено, что становилось больно. В ушах монотонно гудело, и мальчику казалось, что он до сих пор слышит отголоски собственного крика.
- Ты, наконец, очнулся!
Голос, раздавшийся совсем близко, заставил Тору насторожиться и испуганно замереть. Он перевел мутный взгляд чуть в сторону, и увидел светящийся ореол, в центре которого можно было различить тёмную фигуру.
"Что это? Где я?" – взволнованно подумал мальчик, понимая, что лежит на чём-то мягком, укрытый тёплым пуховым одеялом, и самое главное – Чёрная пустошь исчезла! Он сумел выбраться!
От осознания этого, на него накатила волна облегчения и дикой, отчаянной радости. Он жив! Жив!
- Что… где я? – непослушными сухими губами прошептал он, обращаясь к сияющей фигуре, которая склонилась над ним, подобно аэтонгу – мифическому посланнику Всевышнего, что приходил к постели умирающего, чтобы проводить его за грань. Такое сравнение не очень понравилось Тору, но откуда-то он точно знал, что на этот раз, он сумел перехитрить смерть, и за грань ему отправляться еще рано.
- Ты в башне моего создателя, - ответил ему всё тот же спокойный мягкий голос, и пылающего лба мальчика коснулась прохладная рука, даря невыразимое облегчение, - Теперь, это твой новый дом, если, конечно, захочешь.
- Кто ты? – с трудом задал мальчик очередной вопрос. Сухое горло саднило, и казалось, словно вместо слов из него выходят острые колючки.
Сияние постепенно слабело, пока не исчезло окончательно, и только сейчас Тору смог разглядеть склонившуюся над ним девушку, с пыльно-серыми волосами, бледной кожей и глазами цвета пепла. Черты её лица были настолько невыразительны, что казалось, отвернись хоть на мгновение, и тут же забудешь, как она выглядит. Тору даже показалось, что перед ним не живой человек, а лишь его бледный, обесцвеченный фантом, по какой-то причине продолжающий двигаться и разговаривать. А еще, он вдруг понял, что под одеялом на нём совсем нет одежды и, догадавшись, кто именно его раздел пока он находился в беспамятстве, густо покраснел, отчаянно желая провалиться сквозь землю.
- Я Сэй, - произнесла "серая девушка", сосредоточенно вглядываясь в лицо мальчика, причём, судя по беспокойству во взгляде, она явно опасалась, что он вдруг снова потеряет сознание. - Не волнуйся, я хочу помочь тебе.
Стиснув слабыми пальцами края одеяла, Тору хрипло спросил:
- Как я здесь оказался?
Девушка чуть склонила голову набок и ответила:
- Ты сам нашёл это место. Те, что гнались за тобой, не могли пройти сквозь отводящий полог.
В голове у Тору вертелось множество самых разных вопросов, но он никак не мог сосредоточится и решить, какой из них задать первым.
"Башня… создатель… полог какой-то отводящий, может, я всё ещё брежу?" – устало подумал Тору, чувствуя, накатившую вдруг слабость.
Однако неожиданно в его памяти всплыли воспоминания о событиях, предшествующих его появлению здесь. Внутренности тут же словно скрутились в тугой узел, и мальчик воскликнул, попытавшись сесть:
- Сир Ригман!
Девушка без особого труда удержала его на месте, и мягко надавив на острые плечи, заставила его опуститься обратно на подушку. Тору раздраженно попытался убрать от себя её руки.
- Ты не понимаешь… Сир Ригман и другие, - он говорил тяжело, дыхание выходило с присвистом, но мальчик почти не обращал на это внимания, - на них напали халийцы и…
- И что ты собираешься предпринять, маленький маг? – в голосе "серой" прорезались холодные нотки раздражения, - Ты едва ли сможешь устоять на ногах без посторонней помощи. Ты слаб и истощен, к тому же, ты не приходил в себя четыре дня. Всё уже кончено, маленький маг, так что тебе нет нужды куда-то спешить.
- Я… ты… - Тору беспомощно хватал ртом воздух, не зная, как выразить охватившие его чувства. Сир Ригман не был ему другом, но этот рыцарь был одним из немногих, кто проявил к нему искреннее сочувствие и заботу. А теперь его голова, возможно, торчит на шесте посреди дороги, так же, как и головы остальных воинов, что сопровождали Тору в столицу. Сердце болезненно сжалось, и мальчик, чувствуя, как горячие слезы застилают ему глаза, зло крикнул: - Уходи! Слышишь? Оставь меня в покое!
Он злился на незнакомку за то, что она была права. Сейчас, он почти ненавидел её за это, потому что ему необходимо было обвинить хоть кого-то. За собственную слабость, за собственный страх, за господина Ригмана.
***
Сэй задумчиво рассматривала запасы продуктов в кладовой, на которые создатель наложил заклинание сохранения. Она вспомнила, как пожилой маг иногда хвастался, что принимал самое деятельное участие в его разработке, однако его труд так и не был оценен по заслугам.
"Бездарные, завистливые глупцы!" – ворчал Бодрак, после третьего или четвертого бокала креплёного вина, постепенно распаляясь всё больше, -
