«С одной стороны, девчонка – ужас полный!» - размышляла я, пиная ботинком шишку, которая отскочив от древесного ствола, ударила меня под коленку, - «С другой же, она может послужить мне неплохой защитой: вон, как со змеей шустро справилась! А тут наверняка водятся куда более опасные хищники, хотя за все это время ни один мне к счастью так и не встретился»
Мелкая нагнав меня, вцепилась в рукав куртки, а я прямо восхитилась собственной выдержке.
Через какое-то время до моего слуха донеслось журчание воды. Я, сглотнув остатки слюны, мучимая жаждой поспешила на звук. В данный момент мне как-то мало думалось о микробах и кишечных инфекциях – пить хотелось так, что я готова была и из лужи лакать, если эта самая лужа найдется.
Деревья чуть расступились, и мы с мелкой вышли к большущим, заросшим темно-зеленым и сероватым мхом, валунам, с которых мини-водопадиком стекала вода, образуя крошечное озерцо, вокруг которого густо росли осока и камыш.
Чуть не издав победный клич, бросилась в ту сторону и таща за собой мелкую. Мне пришлось сильно постараться, чтобы не свалившись в озерцо, набрать в ладонь горсть воды. Да… ситом наверное и то проще черпать было бы… Но все же, с горем пополам мне удалось утолить жажду.
Мелкая тем временем разгребла осоку, которая достигала ее макушки, и теперь, стоя на четвереньках, по-звериному лакала мутноватую воду.
«Мда… детеныш, что же мне с тобой делать?» - мысленно вздохнула я, закатывая рукава куртки, - «Для начала, попробуем тебя отмыть!»
- Малышка, - позвала я, и когда девочка обернулась, сверкнув на мгновение алым огоньком в глазах, жестом показала ей на воду, - сейчас мы с тобой будем купаться. Ты любишь купаться? Только не царапайся и не кусайся пожалуйста, хорошо?
Чувствуя себя заправским дрессировщиком, укрощающим диких зверей, медленно подошла к девочке, сломав при этом несколько камышей, и присев на корточки, зачерпнула воду.
- Надо-надо умываться по утрам и вечерам! – заявила я, пытаясь оттереть засохшую кровь с детской моськи. Мелкая недовольно фыркала и пыталась увернуться, но я была неумолима, - А нечистым трубочистам стыд и срам, стыд и срам!
Через некоторое время, критическим взглядом осмотрев результат своих трудов, пришла к неутешительному выводу что обычным умыванием тут не обойдешься – ребенка нужно купать полностью, ибо грязь, вперемешку с кровью образовала корку.
- Давай-ка, вытряхивайся из своего рванья, - велела я, и заметив непонимание на детском лице, вздохнув, потянула вверх то ли ночную рубашку, то ли платьице – не знаю, чем это было раньше.
Мелкая тихонечко зарычала, заставив меня обмереть от страха.
- Ты это… не рычи! – стараясь придать голосу строгие нотки, обратилась к монстрику, - По тебе вон, скоро блохи скакать будут! Учти, замечу на тебе хоть какую-то живность – спать рядом с собой не разрешу! Так что, спрячь клыки и лезь в воду!
Пришлось снять ботинки, подкатать джинсы до коленей и войти в воду, чтобы лично проследить за водными процедурами. Мокрая с головы до тощих ножек мелкая, вид имела несчастный и жалкий.
«Дожили, купаю монстрика посреди темного и страшного леса!» - поражаясь самой себе, подумала я, пытаясь тщательно промыть на удивление мягкие волосы девочки.
- Ну, вот и все! – вздохнув с облегчением, констатировала я, выбираясь из воды. Следом за мной, встряхиваясь, словно мокрый щеночек, на сушу вылезла мелкая.
Скептически повертев в руках грязную тряпку, некогда бывшую одеждой, вздохнула на этот раз тяжко и, сняв с себя сначала куртку, стянула черную футболку, на которой гордо красовался улыбающийся «Веселый Роджер».
- На, примерь-ка! – протянула девочке предмет своего гардероба. Нет, носить куртку прямо поверх бюстгальтера мне совершенно не хотелось, но не оставлять же ребенка совсем голым, она вон, к тому же еще и босая.
С одеванием мелкой пришлось помочь – такое ощущение, что она раньше никогда не одевалась самостоятельно, что кстати странно, исходя из ее отнюдь не младенческого возраста.
Наконец на монстрике красовалась моя футболка, доходящая почти до колен, и теперь она с интересом стояла, наклонив голову и пытаясь рассмотреть рисунок.
Так-с, с этим мы вроде бы разобрались, теперь пора бы задуматься о том, что делать дальше. Уходить от источника воды не хотелось, поэтому я решила, что эту ночь мы проведем здесь. Осталось только как-то решить вопрос с пропитанием: последний раз я ела вчера вечером, и желудок напоминал мне об этом громким урчанием.
Поискать что ли поблизости какие-нибудь ягоды или орехи? Из меня, конечно, тот еще «юный натуралист», так что боюсь - в конечном итоге схомячу что-нибудь ядовитое и поминай как звали.
«Может, отправить мелкую на охоту?» - прикинула я, поглаживая пустой живот.
Воображение тут же услужливо нарисовало мне миленькую маленькую девочку, волочащую за ногу здорового вооруженного до зубов мужика с перегрызенным горлом. Б-р-р! Жуть какая! Но другого выхода, увы нет – придется как-то договариваться с монстриком об ужине, и желательно до того, как стемнеет окончательно.
Примерно с полчаса у меня ушло на то, чтобы попытаться втолковать мелкой что же я все-таки от нее хочу.
Попыталась изобразить зайца, приставив раскрытые ладони к затылку и даже попрыгав на месте, но явно не добилась определенных успехов. Ребенок наблюдал за моей пантомимой с интересом, а я чувствовала себя львом Бонифацием, дающим представление маленьким аборигенам.
Вскоре я окончательно выдохлась и распрощалась с мечтами об ужине, плюхнувшись на прохладную траву и устало раскинув руки в стороны. Желудок жалобно заурчал и сжался в очередном голодном спазме.
«Делать нечего, - досадливо подумала я, разглядывая шелестящие на легком ветру древесные кроны, - придется самой искать хоть что-нибудь съедобное»
Привстав на локтях, я уже хотела было попросить мелкую подождать меня возле озерца, но той и след простыл.
- Эй! Ребенок? Ребенок, ты где? – осмотревшись по сторонам и никого не обнаружив, позвала я. Ответом мне послужило одинокое совиное уханье.
Оставалось надеяться на то, что малышка все-таки отправилась на охоту и вскоре вернется с добычей. Правда, я понятия не имею, как мы ее будем разделывать, но есть хотелось так сильно, что этот вопрос я решила отложить на потом. Главное, чтобы была еда.
Поднявшись с земли, я побрела к деревьям, намереваясь набрать сухих веток для того, чтобы развести костер. На это у меня ушло приблизительно четверть часа, за который я успела натаскать хвороста и желтоватой сухой травы, сложить крошечный шалашик и, скрестив ноги по-турецки, запустить руку в верхний кармашек куртки, из которого я извлекла на свет черную бензиновую зажигалку с изображенной на ней стилизованной буквой «Е».
По правде сказать, курить я бросила пару лет назад поддавшись настойчивым уговорам Сильвера, которому, видите ли, было неприятно целоваться с «пепельницей», хотя сам, зараза, дымил как паровоз. А вот зажигалку, которая в свое время обошлась мне весьма не дешево, решила оставить при себе как талисман. Только вот, откровенно говоря, талисманчик из нее получился так себе, зато сейчас прямо-таки неоценимая польза!
Затаив дыхание, чиркнула колесиком и, дождавшись, когда фитилек вспыхнет пламенем, осторожно поднесла зажигалку к сухой траве, которая к моей несказанной радости, тут же занялась огнем.
«Ну, вот и славненько» - удовлетворенно подумала я, заворожено глядя в костер.
Когда неподалеку затрещали ветки, всю мою расслабленную задумчивость как рукой сняло. Резко обернувшись, выдохнула с облегчением: мелкая! Да причем не одна, а с добычей.
Ребенок с довольным видом продемонстрировал мне чью-то покрытую короткой серой шерстью тушу, с подозрительно лысым и длинным хвостом. При мысли о том, что это может быть крыса, меня передернуло.
- Дай-ка посмотрю, что там у тебя! – сопровождая свою просьбу жестами, подозвала малышку к себе.
Ну что же, моя пантомима не прошла даром: упитанный зверек действительно имел длинные уши и довольно массивные задние лапы. Кроло-крыс выглядел несколько потрепанным – видимо, до последнего сражался за свою жизнь, и аппетита, если честно, не вызывал. Но и умирать от голода из-за собственной брезгливости я не собиралась – в конце концов, едят же некоторые всяких там кузнечиков и тараканов, и даже за деликатес это считают. А у меня вот в меню на сегодня кроло-крыс, только…
- Послушай, малышка, - вкрадчиво обратилась я к пристроившемуся рядом со мной ребенку, - ты можешь его… - я жестом показала, как сдираю со зверька шкурку, и с надеждой уставилась на мелкую.
Та с готовностью закивала, и буквально выхватив у меня из рук тушку, быстрым резким движением свернула кроло-крысу шею, а затем, вспоров его от горла до брюха острым когтем, вывалила на землю серовато-розовые внутренности. Я скривилась, продолжая наблюдать за тем, как ребенок, ловко орудую когтями, освобождает несчастное животное от шкурки.
Когда тушка была освежевана, я не без труда нанизала ее на средних размеров прутик и пристроила его над огнем, приготовившись к долгому ожиданию. Мелкая наблюдала за мной с интересом, то и дело принюхиваясь и тихо фыркая.
Не знаю, как те путешественники, о которых пишут в книгах, умудряются не умереть с голоду, но вот лично мне, при взгляде на обугленное нечто хотелось плакать. Вынуждена признать: на кулинарном поприще в условиях дикого леса я потерпела полное фиаско. Однако, голод все-таки взял верх над здравым смыслом, поэтому, я, сковырнув корочку, кое как отковыряла себе кусочек мяса и стараясь особенно не принюхиваться, положила в рот. Следующий кусок, предложила малышке, но та, брезгливо скривившись, отрицательно замотала головой, отказываясь от «угощения».
- Ну как хочешь, - пожав плечами, проворчала я, без особого аппетита продолжая ужин.
К моему немалому разочарованию, действительно съедобного мяса оказалось очень мало – ближе к костям кроло-крыс почти не прожарился, а в некоторых местах наоборот, превратился в угли. Тем не менее, худо-бедно, первый голод мне утолить удалось, и завернув в большой лопух скудные остатки ужина, я растянулась возле костра, с ужасом понимая, что на подобной еде я долго не протяну.
Мелкая, привычно устроившись у меня под боком, вскоре тихонько засопела, надежно обхватив меня руками и ногами. А я еще долго лежала без сна, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок и попытаться составить приблизительный план действий.
Открыто выбираться к людям нам пока нельзя – для нас с малышкой это, скорее всего, верная смерть. Но ведь и торчать в лесу вечность мы не можем: рано или поздно, в зажигалке кончится бензин, и что тогда? Разводить огонь с помощью трения точно не ко мне, да и перспектива все время спать на земле под открытым небом меня совсем не прельщает. Это сейчас довольно-таки тепло, а что будет, когда похолодает?
В общем, куда не кинь – всюду клин, и что делать в сложившейся ситуации я без малейшего понятия.
Тяжело вздохнув, закрыла глаза, прислушиваясь к тревожным и непривычным звукам ночного леса и мечтая о том, что каким-то чудом проснусь я уже в своем родном мире.
Глава 4
Есть игра: осторожно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, -
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
А другой – точно сразу поймет:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернется – и нет ничего;
Между тем – беспокойство растет.
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять;
Чьи глаза за тобою следят.
(с) А. Блок
На этот раз, мелкая проснулась первой: заворочалась, толкнула локтем мне под ребра и тихонечко откатилась в сторону. Боку, к которому она до этого прижималась, тут же стало прохладно.
Открыла глаза, сонно поморгала на серый кусочек неба, виднеющийся между древесных крон, и расстроено застонала: погода явно испортилась, так что вполне возможно вскоре зарядит дождь.
«Ну, замечательно!» - уже даже не в силах злиться на возникшую ситуацию, подумала я, - «Что нам не хватает для полного счастья? Конечно же, промокнуть до нитки и окончательно продрогнуть!»
Кажется, кто-то там свыше решил испытать на прочность не только мои нервы, но и тело. Могу поспорить: он неплохо развлекается, наблюдая за моими злоключениями, только вот, такими темпами - представлению скоро придет печальный конец.
Перекатилась набок, чувствуя неприятную, тянущую боль в пояснице и отыскала взглядом малышку. Та сидела неподалеку, задумчиво вертя в руках лопух с завернутыми в него остатками (ну, или останками) кроло-крыса. При мысли о еде, накатила тошнота: аппетита не было, да и общая разбитость организма явно говорила о том, что ночевки на холодной земле не прошли для меня даром.
- Эй, ребенок! - охрипшим голосом позвала я, и когда девочка обратила на меня взгляд, продолжила: - Нам пора идти дальше. И выброси, пожалуйста, эту гадость.
Лопух с моим вчерашним ужином полетел в кусты – значит, хоть что-то из того что я говорю, мелкая каким-то образом понимает. Что ж, это уже легче: сил на очередные пантомимы попросту не было.
На ноги я поднялась с таким оханьем и кряхтеньем, словно мне было не двадцать девять, а сто двадцать девять лет. Голова немного кружилась и пульсировала в районе висков, отдавая в затылок. Горло саднило, хотя пока еще и не так сильно, зато в носу зудело, обещая скорый насморк. А ведь у меня с собой даже антибиотиков нет! Интересно, как долго я протяну, шатаясь по лесу с высокой температурой?
«Так, без паники!» - мысленно приказала я себе, осторожно наклоняясь над водопадиком и зачерпывая горсти ледяной воды, чтобы напиться и умыться. Меня повело в сторону, и я едва не рухнула в озерцо, но вовремя оперлась ладонью о склизкий покрытый мхом камень. Сердце тяжело бухало в груди, а перед глазами заплясали темные пятна. Ох, елочки, не хватало мне еще в обморок грохнуться!
На дрожащих ногах отошла подальше от воды и прикрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно. Почти сразу же почувствовала, как за мою руку ухватилась маленькая горячая ручка мелкой.
- Сейчас… пойдем. – С трудом ворочая языком, пробормотала я, вопреки собственным словам, вновь опускаясь на траву, - Сейчас…
В ушах зашумело, и я, ощутив какую-то странную невесомость, провалилась в темноту.
Очнулась от того, что меня хлопают по щеке. С трудом разлепив веки, разглядела перед собой размытое белое пятно, которое постепенно сформировалось в обеспокоенное лицо малышки. Увидев, что я очнулась, она попыталась запихнуть мне в рот какой-то толстый зеленый стебелек, а при моей попытке увернуться, нахмурившись, удвоила усилия. Так что, пришлось прожевать что-то терпко-кислое, волокнистое, отдаленно напоминающее по вкусу черешок ревеня. Проглотить получилось с трудом, да и то, после этого я закашлялась, чувствуя, как отдает в груди легкой болью. Кости неприятно крутило, как бывает при ознобе, хотя лоб и щеки, кажется, пылали нестерпимым жаром, да таким, что чудилось – еще немного, и у меня лопнут глаза.
