Последним, что я запомнила перед тем, как вновь забыться в тяжелом болезненным беспамятстве, была малышка, привычно прижимающаяся к моему боку.
«Заразиться ведь» - успела промелькнуть вялая мысль.
Процедура с похлопываниями по щекам и попытками накормить меня кислым стеблем продолжалась еще несколько раз. Я покорно жевала жесткое растение, постепенно, с некоторым радостным удивлением отмечая, что мне понемногу становиться лучше. Не так, чтобы я прямо сейчас бодро вскочила на ноги готовая к любым свершениям, но судя по ощущениям: жар определенно спал.
Несмотря на то, что тело все еще чувствовало ужасную слабость, а приступы кашля и вовсе почти заставляли задыхаться, я ощутила, что уже вполне способна садиться и даже самостоятельно доползти до воды.
Мелкая все время сидела рядышком тихая как мышка, глядя на меня большими печальными глазами. Не знаю уж, что такое она мне давала, но это определенно помогло сбить температуру, так что я даже представить себе боюсь, что бы со мной случилось без ее своевременной помощи. Определенно, мне повезло в том, что я ее встретила и что она, по каким-то непонятным причинам ко мне привязалась. Даже в том, что малышка не человек я теперь находила свои преимущества: тут тебе и защитник, и добытчик, да и молчаливая моральная поддержка как-никак. А еще неплохая грелка, между прочим… в общем – одни плюсы.
Ближе к вечеру, ветер заметно усилился, и начал накрапывать мелкий противный дождик, так что мной было принято решение перебраться поближе к деревьям, чтобы хоть как-то укрыться от пока еще слабого дождя.
Перед тем, как мы покинули полянку с озерцом, я внезапно почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Серьезно, всегда искренне полагала, что физически чей-то взгляд ощутить невозможно, но сейчас - я руку свою готова была отдать на съедение, - за нами явно кто-то наблюдал. К моему ознобу добавились противные мурашки, а сердце, екнув, участило свой темп.
Повертела головой, пытаясь разглядеть в стремительно сгущающихся сумерках того, кто за нами подглядывал, но к счастью или нет, никого не увидела.
- Малышка, - шепотом обратилась я к девочке, - ты ничего не чувствуешь?
Та посмотрела на меня непонимающе, а затем, как-то по-звериному принюхавшись, отрицательно покачала головой.
- Странно. – Передернув плечами, пробормотала я, покрепче сжимая ладонь мелкой.
«Может, у меня на почве болезни паранойя разыгралась?» - попыталась найти хоть какое-то приемлемое объяснение собственным ощущениям, но это, увы, отнюдь не успокаивало.
Меж тем, лес стал гуще, и теперь до нас долетали лишь редкие крупные капли, которые впрочем, тоже доставляли немалый дискомфорт, будто прицельно срываясь именно за шиворот. Очень хотелось как можно быстрее найти более-менее сухое место и отдохнуть: несмотря на то, что прошли мы совсем немного, измученный болезнью организм невероятно быстро уставал.
Наконец, мы набрели на роскошную ель, чьи пушистые лапы образовывали что-то воде навеса. У ее корней мы и пристроились, тесно прижавшись друг к другу в попытке хоть немного согреться. Точнее, согреться пыталась я, так как мелкая, подозреваю, вообще не чувствовала ни холода ни дискомфорта, запросто щеголяя в одной лишь моей футболке.
Голова была тяжелой, и очень хотелось спать, но едва я, закрыв глаза, проваливалась в вязкую полудрему, меня вновь начинал душить очередной приступ кашля. Ох, нелегко же мне дались эти несколько дней, проведенные в лесу!
Вообще-то, по правде говоря, никогда не считала себя неженкой. В детдоме вообще таких не любят, так что я очень рано привыкла к синякам и шишкам, которые мы с другими воспитанниками наставляли сначала друг другу, а потом и уличным задирам. Я, между прочим, не плакала, даже когда в девять лет руку в двух местах сломала, неудачно свалившись с гаража, по крыше которого лазила. А болела и вовсе на своей памяти пару раз и то, в основном, по собственной дурости. Зато сейчас я в полной мере прочувствовала, что такое ощущать себя слабой разбитой и беспомощной, без малейшей надежды на то, что вскоре все каким-то чудесным образом изменится к лучшему. И ощущения эти, мне мягко говоря, совсем не нравились.
«Что дальше?» - этот вопрос занимал меня больше всего. И ни одного ответа на него, у меня, увы, не было.
Возможно, стоит все-таки попытаться выбраться к людям, но для этого сначала нужно как-то отделаться от мелкой, так как сильно сомневаюсь, что в компании с монстриком меня примут с распростертыми объятиями.
Допустим, я действительно выберусь из леса к какой-нибудь деревеньке или поселку: грязная, больная и ничего не смыслящая в местных нравах и законах. Не стоит забывать, что я хоть и понимаю иномирную речь, но разговаривать-то не могу, так что мне вновь останется притвориться немой. Итак: грязная, больная, немая и ведущая себя весьма странно чужачка, приходит в деревню – погонят палками или сразу на костер поволокут? Сомневаюсь, что мне повезет выбрести на общину этаких «добрых самаритян», которые дружно пожалеют убогую, безвозмездно предоставив ей кров и пищу. Вера в людей у меня издохла давно, так толком и не проклюнувшись, так что сценарии дальнейшего развития событий мое воображение рисовало в самых мрачных тонах.
Вот где-то на этой пессимистичной ноте я и уснула, чтобы через какое-то время проснуться от очередного приступа кашля.
Мелкая, прижавшись ко мне всем своим тщедушным тельцем, уютно сопела, свернувшись клубочком и пристроив голову на моем согнутом локте. Судя по шелестящему звуку – дождь и не думал заканчиваться, зарядив, видимо, на всю ночь.
Неожиданно, мне показалось, что в густой темноте окружающей нас, мелькнули и исчезли две светящиеся точки, а затем я услышала хруст сломавшейся под чьим-то весом сухой ветки. По позвоночнику тут же пробежал холодок, и я очень некстати вспомнила то ощущение пристального взгляда, которое я испытала, когда мы покидали полянку с озерцом.
«Неужели, за нами действительно кто-то следит?» - с ужасом подумала я, пристально прислушиваясь к окружающим звукам, но больше ничего подозрительного так и не услышала.
- Эй, малышка, - я осторожно потормошила мелкую, и та, вздрогнув, вскинулась с тихим рыком, от которого у меня волосы на затылке зашевелились, - малышка, кажется, здесь кто-то есть. Ты ничего не чувствуешь?
Ребенок настороженно подался вперед, шумно втягивая воздух. В темноте ее глаза засветились красным, а черты лица странно заострились, сделавшись по-звериному хищными.
- Ну что там? – шепотом спросила я, боясь лишний раз пошевелиться.
Мелкая еще некоторое время просидела бездвижно, принюхиваясь и, видимо прислушиваясь, но затем расслабилась и посмотрела на меня вопросительно: мол, и чего ты меня разбудила?
- Показалось, наверное. – Неуверенно пробормотала я, хотя поклясться могла, что те два огонька мне отнюдь не примерещились. Но раз даже малышка ничего не учуяла, то видать, это всего лишь мое разыгравшееся на нервной почве воображение. – Ладно, давай спать.
Мелкая тихо фыркнув, вновь прильнула к моему боку, а я еще долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам ночного леса и до дрожи боясь услышать что-нибудь выбивающееся из общего фона.
.
Глава 5
На весеннем пути в теремок
Перелетный впорхнул ветерок,
Прозвенел золотой голосок.
Постояла она у крыльца,
И поднять не посмела лица.
И ушла в синеватую даль,
Где дымилась весенняя таль,
Где кружилась над лесом печаль.
(с) А. Блок.
Поутру я обнаружила, что чувствую себя гораздо лучше, чем накануне. Не знаю, что было тому причиной: тот кислый стебелек, который мне давала жевать мелкая или же собственный хороший иммунитет, но жар спал окончательно и это меня несказанно порадовало.
Не открывая глаз, с удовольствием потянулась, чувствуя, как хрустят косточки, и попыталась нашарить рукой ребенка. Ребенок в радиусе досягаемости не обнаружился, и я тут же вскочила на ноги, едва не приложившись головой о низко растущую ветку.
- Малышка? Малышка, ты где? – позвала я, озираясь по сторонам в надежде увидеть знакомые светлые вихры, - Эй, мелкая, сейчас не самое подходящее время играть в прятки!
Честно говоря, не ожидала от себя, что так встревожусь исчезновением этого ребенка. И пусть этой ночью я старательно убеждала себя, что без малышки мне будет проще и лучше, но конкретно в этот момент я готова была немедленно сорваться с места и отправиться на ее поиски. Умом я понимала, что она вовсе не слабый беззащитный ребенок который не может за себя постоять, но вот непонятно откуда взявшийся во мне инстинкт наседки требовал немедленно вернуть пропажу под свое крылышко. Причем, в самом буквальном смысле – к мелкой, сопящей под моим боком, я уже как-то привыкла.
К счастью, бежать никуда не понадобилось. Взъерошенная малышка появилась из-за разлапистого дерева, с довольной перепачканной кровью мордашкой. Увидев, что я уже проснулась, она радостно протянула мне чьи-то розоватые потроха. Меня передернуло.
- Надеюсь, это животное? – стараясь, чтобы голос звучал строго, внутренне холодея, поинтересовалась я, игнорируя щедрое «подношение».
Мелкая чуть склонила голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, а затем неуверенно кивнула. Меня это немного успокоило, так как при мысли о том, что передо мной человеческие внутренности, мне становилось плохо.
Убедившись, что завтракать свежатинкой я не намерена, девочка выбросила ливер и, ухватив меня за руку, куда-то настойчиво потянула. Я сопротивляться не стала – по большому счету, плевать куда идти, все равно понятия не имею, где конкретно нахожусь. А определять стороны света по солнцу или древесному мху я как-то не научилась, да и не представляла, если честно, как это знание можно применить на практике: от того, что я буду знать в какой стороне север, положение мое никак не улучшится.
Пока я на «буксире» брела за малышкой, успела заметить, что в некоторых местах трава и земля были испачканы кровью. Этакая кровавая тропинка, по которой мы, кстати, и двигались. А вот и пятно побольше – малышка замерла возле него на мгновение и обернулась ко мне, а затем указала рукой дальше, где темные капли возобновлялись.
С каждым последующим шагом мне становилось не по себе. Это ж, с какого зверя могло столько натечь?
Ответ предстал передо мной уже через десяток шагов: выпотрошенная туша какого-то зверя, отдаленно напоминающего покрытую серой с черными пятнами шерстью, свинью.
- Твоя работа? – обратилась я к малышке, которая заинтересованно принюхиваясь, склонилась над мертвым животным, над которым уже клубился рой жирных черных мух.
Не-а, есть я это точно не буду – не настолько уж и голодна.
Желудок раздосадовано заурчал, как бы намекая на обратное, но я была непоколебима: мясо наверняка успело испортиться на утреннем солнышке, которое пришло на смену вчерашнему дождю. И мухи, ползающие по рваной ране на шее животного, аппетита вовсе не добавляли.
Поэтому я обогнула тушу по большой дуге, и растерянно замерла: «кровавая тропинка» и не думала прекращаться, петляя между деревьями.
- Ты что, еще кого-то загрызла?
Мелкая, разумеется, не удостоила меня ответом. Прекратив, наконец, обнюхивать убитого зверя, она, как ни в чем не бывало, взяла меня за руку и повела дальше, следуя четко по виднеющимся на земле темно-бурым пятнам.
Меня эта «прогулка» начинала пугать. Куда она меня ведет? Откуда могло взяться столько крови? И если вдруг не малышка, то, что за Ариадна, черт ее дери, могла оставить нам эту «путеводную» нить?
- Ты знаешь, кто это сделал? – устав мучатся догадками, напрямую спросила у ребенка.
Мелкая в ответ отрицательно покачала головой, тем не менее, продолжая следовать по кровавым следам.
- Тогда, может быть, нам не надо идти в ту сторону? – осторожно поинтересовалась я, замедляя шаг и намереваясь повернуть если не обратно, то в любую другую сторону кроме той, куда вела тропинка.
Исполнить свое намерение я не успела: неожиданно, в деревьях образовался просвет, сквозь который моему взору предстал невысокий частокол и бревенчатая, почерневшая от времени стена дома.
Сердце сделало в груди немыслимый кульбит – неужели, люди?
Я, пригнувшись, чтобы меня, если что, не было заметно из окон, пробралась к густому кусту малины, на котором только начали появляться зеленые ягоды. Мелкая притаилась рядом со мной, сверкая любопытными глазенками.
Двор показался мне запущенным и запустелым: ни белья просушивающегося на веревках, ни дыма из узенькой печной трубы, да и разбитый рядом огородик успел зарасти сорной травой. Кажется, нам с мелкой повезло набрести на чей-то покинутый дом, и это приравнивалось мной к маленькому чуду.
Решив, что вечно прятаться в кустах глупо, я не спеша направилась к калитке, которая едва ли доставала мне до груди и не являлась сколь-нибудь серьезным препятствием. Малышка не отставая, следовала за мной, настороженно прислушиваясь и принюхиваясь под мое молчаливое одобрение: мало ли, что мне показалось – вдруг, в этом доме все-таки кто-то живет?
Калитка оказалась не заперта, поэтому я без труда прошла во двор и осмотрелась: домик был совсем не большим, и очень просевшим от времени. Темные стены и темные деревянные ставни, распахнутые настежь, выглядели весьма неприветливо, но возможность заиметь крышу над головой перекрыла подступающий страх.
У покосившегося крылечка меня ждал весьма неприятный сюрприз: еще одна туша лохматой свиньи с разодранным горлом, но на сей раз не выпотрошенная – удивительно только, как я ее сразу не заметила.
Мелкая радостно заурчала, видимо весьма довольная нашей находкой. Я если честно, тоже подумала о том, что эта свинка выглядит более съедобной, чем та, что попалась нам по дороге, и что вполне возможно, сегодня на ужин нас ждет свининка.
Но вопрос о том, кто притащил сюда эту тушу, оставляя за собой кровавый след, явно для того, чтобы мы могли выйти к этому домику, все еще стоял открытым. Не получится ли так, что нас сюда заманили? Те же градеры, например? Решили поймать малышку, приманив ее запахом крови? А вдруг, они там, в доме? Затаились и ждут, когда мы войдем внутрь и попадемся им прямо в руки.
- Малышка, ты чувствуешь что-нибудь? – шепотом спросила я у ребенка. Кажется, этот вопрос уже начал входить у меня в привычку.
Мелкая снова начала принюхиваться, на этот раз старательно, шумно вдыхая воздух трепещущими ноздрями. Зрачки ее при этом засветились двумя алыми точками, заставляя меня невольно содрогнуться – все-таки, к этому зрелищу довольно сложно привыкнуть.
Примерно через минуту, я получила ответ: ребенок отрицательно покачал головой, мол, ничего не чувсвую, и я позволила себе облегченно выдохнуть.
Но расслабляться слишком рано я не спешила: как бы то ни было, таинственный охотник на диких хрюшек мной все еще выявлен не был.
- Подожди меня здесь. – Не повышая голоса, обратилась я к мелкой, и начала подниматься по предательски скрипящим ступеням.
Возможно, с моей стороны было бы разумней первой запустить внутрь именно малышку – уж она-то в случае чего, точно сможет за себя постоять, но мое сознание упорно воспринимало ее как маленького ребенка. По крайней мере, до тех пор, пока дитятко не отращивало себе когти и клыки.
