Ума пожала плечами и принялась полоскать одежду в озере. "Будем надеяться, существующий экологический баланс это не нарушит," - пробормотала она себе под нос, наблюдая, как едкая дрянь расплывается красным пятном в розовеющей воде озера. Красное солнце стремительно катилось к горизонту. Мыло из ямки прекрасно отстирывало. Подумав, Ума притащила к ямке и грязную одежду Джерай-а. Справедливо рассудив, что покровительство, а происходящее было на это очень похоже, надо как-то отрабатывать, так что она постирала и его одежду. В конце концов, надо хотя бы быть благодарной.
Вернулись Джерай-а с Атари-у, принеся по охапке хвороста. Обсудив возможные места для предполагаемой ночевки, компания быстро решила этот вопрос. С озера дуло, и там они были видны, как на ладони. В лесу обитала краххова тьма опасностей с неизвестными гастрономическими пристрастиями. Поэтому они развели костер у самой кромки леса, возле прибрежных кустов, облюбованных Шангрий-а. Так и опасность можно было завидеть издали, и растительность надежно защищала от пронизывающего ветра.
Непривычный розовато-красный костерок весело взвился в потемневшее небо. Ума принесла с берега белье и разложила-развесила его по кустам, в надежде, что костер поможет одежде просохнуть. Джерай-а и Атари-у пошли к воде и, недолго поплескавшись там, вернулись с двумя огромными, с локоть размером, с виду не очень съедобными существами. Живность была покрыта красноватой, как и все на Су, чешуей и имела форму совершенно круглую, с вытянутой неприятного вида мордой, и была покрыта длинными редкими шипами, за которые и была транспортирована к костру. Мужчины ловко выпотрошили создания и, завернув тушки в нанюханные на очередном кусте листья, разгребли костер и зарыли их в угли. Потроха были щедро выброшены далеко в темнеющий острыми кольями лес, откуда благодарно чавкнуло и, видимо, начало жрать подачку какое-то растение. Все вздрогнули и по предложению Джерай-а, во избежание, договорились по нужде ходить парами.
В ночном сумраке все с аппетитом поужинали запеченной добычей. Ума с интересом наблюдала за необычным поведением новых знакомых, прикидывая, следствием чего могла быть такая обонятельная активность. Было над чем подумать, но сейчас Уму больше занимал отлично пропеченный кусок мяса, у которого оказался весьма нежный вкус. Шангрий-а философски заметила, что и с разумными расами, должно быть, так: не всегда отвратительная наружность является признаком отвратительного содержимого.
Ума с удивлением посмотрела на нее: никогда бы не подумала, что Шангрий-а может задумываться о таких вещах. Вообще, Шангрий-а ощутимо добрела. То ли свобода на нее так действовала, то ли благотворное влияние Атари-у, но она не подкалывала, не отпускала ехидных замечаний и, вообще, была на удивление расслаблена и благодушна.
Подкрепившись, они стали готовиться ко сну. Что можно было сделать в такой ситуации, теоретически, Ума знала, но всё и без неё обошлось. Парни выбрали самые густые заросли кустов, натаскали туда большое количество валежника и накрыли все это крупными листьями. Затем залезли туда вместе с девушками и замаскировали вход. Их убежище совершенно терялось на фоне окружающей флоры. С виду теперь это были обычные кусты. Оставалось надеяться, что поблизости нет хищников, которые могли бы по запаху определить, что с этими кустами что-то нечисто.
Внутри было довольно тесно, но на четвереньках вполне можно было проползти. Неожиданно возник спор, как укладываться. Все оказались лишены половины одежды, что уже создавало определенный дискомфорт. Несмотря на то, что их убежище надежно было укрыто листьями от ветра, земля была ледяной, и никакие набросанные ветки не спасали от холода. Было ясно, что спать они будут кучей, но вот вопрос, кто рядом с кем будет лежать, почему-то взволновал Джерай-а. Он ни в какую не хотел, чтобы девушки спали рядом с Атари-у. Атари-у не спорил, просто виновато оправдывался, что злого умысла у него нет и вся эта ситуация не была им подстроена специально. После долгих препирательств раздраженная Шангрий-а предложила, чтобы они с Умой легли с одной стороны от Джерай-а, а Атари-у - с другой. Так и сделали, но, не пролежав и десяти минут, парни поняли, что под стук зубов Шангрий-а и Умы никому заснуть не удастся. Скрипя зубами, Джерай-а позволил таки девушкам лечь между ним и Атари-у, почему-то дернув поближе к себе Уму, а не сестру, за чью честь он так беспокоился, но при этом не преминув предупредить Атари-у, что вырвет ему руки, если тот их станет протягивать, куда не дозволено. Атари-у опять виновато что-то пробормотал и заявил, что руки будет держать при себе. Он вызвался дежурить первым и, вытянувшись на ледяной земле, флегматично уставился в переплетение веток над ними.
Немного повозившись, все благополучно устроились, тесно прижавшись друг к другу. Но теперь Ума не могла уснуть от близости мужского тела. Пролежав минут десять и бездумно попялившись в темноту, она завозилась, пытаясь устроить поудобнее затекшие конечности. На нее возмущенно шикнула Шангрий-а. Ума виновато извинилась и затихла. Сон не шел. Было холодно, пусть и не так, как если бы рядом не лежало горячее тело Джерай-а. Ступни заледенели, и хотелось свернуться в клубочек, чтобы не растерять остатки тепла. Ума опять завозилась, чем заслужила очередное возмущенное замечание Шангрий-а. Ума опять извинилась и затихла. Когда опять все затекло и лежать стало совершенно неудобно, Ума наплевала совершенно на чувства окружающих и опять завозилась, укладываясь. Под яростное шипение Шангрий-а Ума неожиданно оказалась притянута под теплый бок Джерай-а. Затихнув и боясь даже выдохнуть, Ума ждала чего-то страшного, но Джерай-а просто прижал её спиной к своей груди и обнял, уткнувшись носом куда-то ей в макушку. Сразу же почувствовав, что согревается горячим теплом, пышущим от Джерай-а, Ума расслабилась и незаметно для себя уснула. Сил волноваться уже не было. Беспокойный день закончился. Гетая с нами.
Однако, ночь явно не задалась. Вскоре те, кто спал, были разбужены жуткими звуками. Всю ночь напролет из лесу слышались леденящие душу крики. То клекот, то рычание, то полный боли плач разрываемой на куски жертвы. В озере явно тоже было неспокойно, оно разве что из берегов не выходило - так в нем бурлила вода, взбудораженная гонками на выживание, устроенными озерными обитателями. К счастью, к их убежищу хищные твари не подошли, но все равно никто не мог глаз сомкнуть. Лишь под утро Уме удалось забыться тревожным сном.
Рассвет ознаменовался злобным ворчанием Джерай-а.
Испуганно распахнув глаза, Ума будто выскочила из своего тягучего беспокойного сна и огляделась вокруг в поисках источника раздражения своего нечаянного покровителя. Оказалось, им были Атари-у и Шангрий-а, лежащие в весьма пикантном положении. Атари-у раскинулся на растительной подстилке, как большая кошка, всё его существо выражало высшую степень блаженства. А Шангрий-а спокойно сопела, свернувшись на животе парня компактным клубком, как маленький котенок. Впрочем, к чести Атари-у надо сказать, что Шангрий-а он не трогал, его руки смирно покоились под его головой. Услышав ворчание своего товарища, Атари-у ослепительно улыбнулся и, высвободив свои руки, помахал ими демонстративно. Его желто-карие смеялись. Джерай-а понял молчаливое послание, но хорошего настроения это ему не прибавило. Рычащим голосом он рявкнул: "Шангрий-а!"
Та испуганно подпрыгнула на Атари-у, отчего тот тихо ойкнул, и подслеповато заозиралась. Увидев нарушителя спокойствия, она презрительно фыркнула и принялась устраиваться поудобнее, намереваясь поспать еще. Джерай-а перегнулся через Уму и, рывком стащив Шангрий-а со своего ложа, принялся яростным шепотом выговаривать ей. До уха Умы долетели обрывки фраз: "неприлично", "недопустимо", "до брака". Её, конечно, озадачила такая двойная мораль: Уму Джерай-а, значит, обнимать ночью можно, а Атари-у, который, на минуточку, встречается с Шангрий-а, не может аналогично просто спать с ней в обнимку. Ну, хм, видимо, это братская ревность в Джерай-а говорит, заключила про себя Ума. Вслух обсуждать подобную смущающую тему она бы не решилась, да и не те люди. Все-таки Ума тут, что называется, буксиром, так что молчание - золото. Мда, воистину, что позволено Императору, то не позволено трактирщику.
Впрочем, долго склока не продлилась. Мужчины собрались в дорогу. Багажа у них не было, так что сборы много времени не заняли. Быстро разобрали развешенную по кустам одежду - Ума получила за свою работу благодарный взгляд от Джерай-а - и переоделись в кустах. И под рассветный клекот местных утренних птах компания двинулась в путь. Ума мысленно застонала"А завтрак?!" Но вслух опять же не стала ничего спрашивать, потому что понимала, что в любом случае надо быстро сменить местоположение, рассчитывать на то, что вести о разгроме тюрьмы и побеге дойдут до Императора через неделю-другую, не приходилось. Круглосуточная трансляция видеосигнала со всех тюрем в Центр надежды не оставляла. Император скоро узнает, если уже не узнал, кто разнес тюрьму 9-АЦ. И тут уж у Умы нет шансов на реабилитацию. В таких случаях Императорская воля недвусмысленна - смертная казнь. И помоги Крахх, чтобы гнев императорский не пал на родных.
Джерай-а повел свой маленький отряд по земле. Так с воздуха их нельзя будет увидеть сквозь непролазные дебри местной фауны. Огромные растения возвышались над беглецами, своими листьями закрывая любой доступ свету. Ума уже привыкла к красному солнцу Су, ей ничуть не мешало смотреть на розовые лица своих товарищей, эта информация уже даже не воспринималась мозгом как нечто чуждое. Казалось, так было всегда, и Ума выросла под красным солнцем. Походя принюхивающийся ко всему вокруг Атари-у вспорол бок какому-то гиганту растительного мира и нацедил во флягу черную тягучую жидкость. Ума, вообще, заметила, что ее спутники, действительно, разнюхивают дорогу. По всей видимости, их обоняние было в разы острее ее. Что, опять же, наводило на определенные мысли. Всем было предложено напиться из источника, как оказалось, живительной силы. Сок растения обладал энергетическим эффектом. Он сделал гудящую от недосыпа голову Умы ясной и легкой, кроме того, субстанция неожиданно насытила девушку, словно та съела первое, второе и десерт, ну, или просто это был побочный галлюциногенный эффект от сока. Эффект или нет, но силы двигаться дальше сразу появились, главное, чтобы они не закончились так же внезапно.
Шангрий-а все время теперь пребывала в приподнятом настроении. Весело болтая с Атари-у, она легко прыгала по корням растений, в хитросплетении которых Ума каждый раз спотыкалась и подворачивала ноги, про себя костеря на все лады бесконтрольно разросшихся гигантов. Джерай-а же с Атари-у шли без устали, не снижая темпа, ровным выверенным шагом. Удивительно было, как при таких габаритах мужчины умудряются двигаться так быстро и плавно. Они будто перетекали из одного положения в другое. И, что самое удивительное, почему все, кроме Умы, умудрялись передвигаться бесшумно? Ума шла так, что, казалось, на километры вокруг весь лес был оповещен о ее передвижении. А ее спутники еще и не гнушались схрумкать на ходу всякую мелочь, в большом количестве роящуюся вокруг.
Когда в первый раз Джерай-а схватил пролетающее мимо его лица насекомое, размерами больше напоминающее птицу, и прямо так засунув его в рот, принялся с хрустом жевать, не обращая внимания на скрежет, издаваемый еще живой добычей, Ума чуть не распрощалась с рассудком и с завтраком. Которого, к слову, и не было. Спазмы подкатили к горлу, но успешно впитавший черный сок желудок отказался что-либо выдавать, так что единственным проявлением ее потрясения стал задушенный писк. Джерай-а оглянулся на звук и растолковал его по-своему. Не переставая жевать трепыхающееся насекомое, он на ходу не глядя выбросил вправо руку и схватил пролетающее мимо очередное нечто. Смяв в руке его радужные крылышки, он как заправский охотник быстро оборвал их, скрутил несчастному голову и двумя руками протянул Уме добычу, сопроводив свои действия легким наклоном головы и приветливой улыбкой.
В голове Умы тут же пронеслись все лекции по психологии, в частности, по общению с представителями малочисленных народностей. У всех разумных рас разные традиции и обычаи, можно случайно нарушить какие-то важные для ее новых знакомых запреты. Но, вроде бы, во всех культурах делиться едой - хороший знак. Может быть, её воспринимают слабым членом стаи, или детенышем, к примеру? Тогда понятно, почему Шангрий-а нельзя лапать, а Уму можно. Детенышей же все тискают. Хотя, Атари-у, вроде, никаких попыток не делал. С другой стороны, кто бы ему позволил, у него вон Шангрий-а - взрослая полноценная особь. Так что соглашаемся со всем и делаем, как велят. Попутно наблюдаем и делаем выводы.
- Спасибо! - Ума взяла из рук мужчины предложенное, мысленно воззвала ко всем богам и впилась зубами в сочно чавкнувшую плоть, как мантру повторяя про себя: "Устрицы, креветки, мидии, раки!" В горло полилась остропахнущая гемолимфа. Глаза Джерай-а радостно распахнулись, что в создавшейся ситуации было бальзамом на душу Умы. Видимо, вся гамма ощущений отразилась на лице Умы, так как идущий чуть впереди Атари-у улыбнулся, затылком, наверное, видящий происходящее, а Шангрий-а громко заявила: "Да она вообще мясо не любит!" Джерай-а и Атари-у удивленно переглянулись.
- Правда? - спросил Джерай-а, заглядывая Уме в глаза. Ума мужественно проглотила и не менее мужественно, глядя прямо в глаза мужчине, заявила, что просто к мясу равнодушна, то есть, вполне может без него обойтись, но если дадут - съест всенепременно, и впилась зубами в мертвую, слава Крахху, плоть. Шангрий-а расхохоталась, видимо, памятуя о всех игнорируемых Умой мясных посылках родителей. "Да ты кокетка, оказывается!" - разобрала Ума в смехе бывшей соседки. Впрочем, если не заострять внимание на констистенции, запахе и, ммм, моральном аспекте поедания насекомых, то поглощаемой Умой нечто вполне так на троечку тянуло. В сыром-то виде.
Джерай-а, сбитый с толку гоготом сестры, решил, что Ума, может быть, не очень любит именно этот вид дичи и услужливо предложил ей другую, свежепойманную. Ума поняла, что так просто ей не отделаться, и, если она прямо сейчас не изобразит тут восторг от потребляемого, ей придется перепробовать всю фауну Су, а этого не очень-то и хотелось. Все-таки работа поваром в Императорском дворце предполагала работу с элитными видами пищи и эстетическая сторона вопроса Уму волновала изрядно. Проще говоря, как можно есть то, на что смотреть-то противно? Кроме того, есть то, что и на вкус гадость, Уме не улыбалось вовсе. Поэтому, не глядя дожевав свое нечто и зажав в ручке недожеванные лапки, Ума ультимативно заявила дрожащим голосом, что вообще-то кушать привыкла мясцо жареное, пареное, вареное, тушеное, в общем, кулинарно обработанное, а посему отныне самопровозглашается их личным походным поваром. Запасы делать разрешается, -на этих словах Джерай-а сноровисто завернул вторую тушку в добытый тут же лист и сунул его куда-то в недра своих одеяний, где чего только не было, как выяснилось уже.
Вернулись Джерай-а с Атари-у, принеся по охапке хвороста. Обсудив возможные места для предполагаемой ночевки, компания быстро решила этот вопрос. С озера дуло, и там они были видны, как на ладони. В лесу обитала краххова тьма опасностей с неизвестными гастрономическими пристрастиями. Поэтому они развели костер у самой кромки леса, возле прибрежных кустов, облюбованных Шангрий-а. Так и опасность можно было завидеть издали, и растительность надежно защищала от пронизывающего ветра.
Непривычный розовато-красный костерок весело взвился в потемневшее небо. Ума принесла с берега белье и разложила-развесила его по кустам, в надежде, что костер поможет одежде просохнуть. Джерай-а и Атари-у пошли к воде и, недолго поплескавшись там, вернулись с двумя огромными, с локоть размером, с виду не очень съедобными существами. Живность была покрыта красноватой, как и все на Су, чешуей и имела форму совершенно круглую, с вытянутой неприятного вида мордой, и была покрыта длинными редкими шипами, за которые и была транспортирована к костру. Мужчины ловко выпотрошили создания и, завернув тушки в нанюханные на очередном кусте листья, разгребли костер и зарыли их в угли. Потроха были щедро выброшены далеко в темнеющий острыми кольями лес, откуда благодарно чавкнуло и, видимо, начало жрать подачку какое-то растение. Все вздрогнули и по предложению Джерай-а, во избежание, договорились по нужде ходить парами.
В ночном сумраке все с аппетитом поужинали запеченной добычей. Ума с интересом наблюдала за необычным поведением новых знакомых, прикидывая, следствием чего могла быть такая обонятельная активность. Было над чем подумать, но сейчас Уму больше занимал отлично пропеченный кусок мяса, у которого оказался весьма нежный вкус. Шангрий-а философски заметила, что и с разумными расами, должно быть, так: не всегда отвратительная наружность является признаком отвратительного содержимого.
Ума с удивлением посмотрела на нее: никогда бы не подумала, что Шангрий-а может задумываться о таких вещах. Вообще, Шангрий-а ощутимо добрела. То ли свобода на нее так действовала, то ли благотворное влияние Атари-у, но она не подкалывала, не отпускала ехидных замечаний и, вообще, была на удивление расслаблена и благодушна.
Подкрепившись, они стали готовиться ко сну. Что можно было сделать в такой ситуации, теоретически, Ума знала, но всё и без неё обошлось. Парни выбрали самые густые заросли кустов, натаскали туда большое количество валежника и накрыли все это крупными листьями. Затем залезли туда вместе с девушками и замаскировали вход. Их убежище совершенно терялось на фоне окружающей флоры. С виду теперь это были обычные кусты. Оставалось надеяться, что поблизости нет хищников, которые могли бы по запаху определить, что с этими кустами что-то нечисто.
Внутри было довольно тесно, но на четвереньках вполне можно было проползти. Неожиданно возник спор, как укладываться. Все оказались лишены половины одежды, что уже создавало определенный дискомфорт. Несмотря на то, что их убежище надежно было укрыто листьями от ветра, земля была ледяной, и никакие набросанные ветки не спасали от холода. Было ясно, что спать они будут кучей, но вот вопрос, кто рядом с кем будет лежать, почему-то взволновал Джерай-а. Он ни в какую не хотел, чтобы девушки спали рядом с Атари-у. Атари-у не спорил, просто виновато оправдывался, что злого умысла у него нет и вся эта ситуация не была им подстроена специально. После долгих препирательств раздраженная Шангрий-а предложила, чтобы они с Умой легли с одной стороны от Джерай-а, а Атари-у - с другой. Так и сделали, но, не пролежав и десяти минут, парни поняли, что под стук зубов Шангрий-а и Умы никому заснуть не удастся. Скрипя зубами, Джерай-а позволил таки девушкам лечь между ним и Атари-у, почему-то дернув поближе к себе Уму, а не сестру, за чью честь он так беспокоился, но при этом не преминув предупредить Атари-у, что вырвет ему руки, если тот их станет протягивать, куда не дозволено. Атари-у опять виновато что-то пробормотал и заявил, что руки будет держать при себе. Он вызвался дежурить первым и, вытянувшись на ледяной земле, флегматично уставился в переплетение веток над ними.
Немного повозившись, все благополучно устроились, тесно прижавшись друг к другу. Но теперь Ума не могла уснуть от близости мужского тела. Пролежав минут десять и бездумно попялившись в темноту, она завозилась, пытаясь устроить поудобнее затекшие конечности. На нее возмущенно шикнула Шангрий-а. Ума виновато извинилась и затихла. Сон не шел. Было холодно, пусть и не так, как если бы рядом не лежало горячее тело Джерай-а. Ступни заледенели, и хотелось свернуться в клубочек, чтобы не растерять остатки тепла. Ума опять завозилась, чем заслужила очередное возмущенное замечание Шангрий-а. Ума опять извинилась и затихла. Когда опять все затекло и лежать стало совершенно неудобно, Ума наплевала совершенно на чувства окружающих и опять завозилась, укладываясь. Под яростное шипение Шангрий-а Ума неожиданно оказалась притянута под теплый бок Джерай-а. Затихнув и боясь даже выдохнуть, Ума ждала чего-то страшного, но Джерай-а просто прижал её спиной к своей груди и обнял, уткнувшись носом куда-то ей в макушку. Сразу же почувствовав, что согревается горячим теплом, пышущим от Джерай-а, Ума расслабилась и незаметно для себя уснула. Сил волноваться уже не было. Беспокойный день закончился. Гетая с нами.
Однако, ночь явно не задалась. Вскоре те, кто спал, были разбужены жуткими звуками. Всю ночь напролет из лесу слышались леденящие душу крики. То клекот, то рычание, то полный боли плач разрываемой на куски жертвы. В озере явно тоже было неспокойно, оно разве что из берегов не выходило - так в нем бурлила вода, взбудораженная гонками на выживание, устроенными озерными обитателями. К счастью, к их убежищу хищные твари не подошли, но все равно никто не мог глаз сомкнуть. Лишь под утро Уме удалось забыться тревожным сном.
Рассвет ознаменовался злобным ворчанием Джерай-а.
Глава 4.
Испуганно распахнув глаза, Ума будто выскочила из своего тягучего беспокойного сна и огляделась вокруг в поисках источника раздражения своего нечаянного покровителя. Оказалось, им были Атари-у и Шангрий-а, лежащие в весьма пикантном положении. Атари-у раскинулся на растительной подстилке, как большая кошка, всё его существо выражало высшую степень блаженства. А Шангрий-а спокойно сопела, свернувшись на животе парня компактным клубком, как маленький котенок. Впрочем, к чести Атари-у надо сказать, что Шангрий-а он не трогал, его руки смирно покоились под его головой. Услышав ворчание своего товарища, Атари-у ослепительно улыбнулся и, высвободив свои руки, помахал ими демонстративно. Его желто-карие смеялись. Джерай-а понял молчаливое послание, но хорошего настроения это ему не прибавило. Рычащим голосом он рявкнул: "Шангрий-а!"
Та испуганно подпрыгнула на Атари-у, отчего тот тихо ойкнул, и подслеповато заозиралась. Увидев нарушителя спокойствия, она презрительно фыркнула и принялась устраиваться поудобнее, намереваясь поспать еще. Джерай-а перегнулся через Уму и, рывком стащив Шангрий-а со своего ложа, принялся яростным шепотом выговаривать ей. До уха Умы долетели обрывки фраз: "неприлично", "недопустимо", "до брака". Её, конечно, озадачила такая двойная мораль: Уму Джерай-а, значит, обнимать ночью можно, а Атари-у, который, на минуточку, встречается с Шангрий-а, не может аналогично просто спать с ней в обнимку. Ну, хм, видимо, это братская ревность в Джерай-а говорит, заключила про себя Ума. Вслух обсуждать подобную смущающую тему она бы не решилась, да и не те люди. Все-таки Ума тут, что называется, буксиром, так что молчание - золото. Мда, воистину, что позволено Императору, то не позволено трактирщику.
Впрочем, долго склока не продлилась. Мужчины собрались в дорогу. Багажа у них не было, так что сборы много времени не заняли. Быстро разобрали развешенную по кустам одежду - Ума получила за свою работу благодарный взгляд от Джерай-а - и переоделись в кустах. И под рассветный клекот местных утренних птах компания двинулась в путь. Ума мысленно застонала"А завтрак?!" Но вслух опять же не стала ничего спрашивать, потому что понимала, что в любом случае надо быстро сменить местоположение, рассчитывать на то, что вести о разгроме тюрьмы и побеге дойдут до Императора через неделю-другую, не приходилось. Круглосуточная трансляция видеосигнала со всех тюрем в Центр надежды не оставляла. Император скоро узнает, если уже не узнал, кто разнес тюрьму 9-АЦ. И тут уж у Умы нет шансов на реабилитацию. В таких случаях Императорская воля недвусмысленна - смертная казнь. И помоги Крахх, чтобы гнев императорский не пал на родных.
Джерай-а повел свой маленький отряд по земле. Так с воздуха их нельзя будет увидеть сквозь непролазные дебри местной фауны. Огромные растения возвышались над беглецами, своими листьями закрывая любой доступ свету. Ума уже привыкла к красному солнцу Су, ей ничуть не мешало смотреть на розовые лица своих товарищей, эта информация уже даже не воспринималась мозгом как нечто чуждое. Казалось, так было всегда, и Ума выросла под красным солнцем. Походя принюхивающийся ко всему вокруг Атари-у вспорол бок какому-то гиганту растительного мира и нацедил во флягу черную тягучую жидкость. Ума, вообще, заметила, что ее спутники, действительно, разнюхивают дорогу. По всей видимости, их обоняние было в разы острее ее. Что, опять же, наводило на определенные мысли. Всем было предложено напиться из источника, как оказалось, живительной силы. Сок растения обладал энергетическим эффектом. Он сделал гудящую от недосыпа голову Умы ясной и легкой, кроме того, субстанция неожиданно насытила девушку, словно та съела первое, второе и десерт, ну, или просто это был побочный галлюциногенный эффект от сока. Эффект или нет, но силы двигаться дальше сразу появились, главное, чтобы они не закончились так же внезапно.
Шангрий-а все время теперь пребывала в приподнятом настроении. Весело болтая с Атари-у, она легко прыгала по корням растений, в хитросплетении которых Ума каждый раз спотыкалась и подворачивала ноги, про себя костеря на все лады бесконтрольно разросшихся гигантов. Джерай-а же с Атари-у шли без устали, не снижая темпа, ровным выверенным шагом. Удивительно было, как при таких габаритах мужчины умудряются двигаться так быстро и плавно. Они будто перетекали из одного положения в другое. И, что самое удивительное, почему все, кроме Умы, умудрялись передвигаться бесшумно? Ума шла так, что, казалось, на километры вокруг весь лес был оповещен о ее передвижении. А ее спутники еще и не гнушались схрумкать на ходу всякую мелочь, в большом количестве роящуюся вокруг.
Когда в первый раз Джерай-а схватил пролетающее мимо его лица насекомое, размерами больше напоминающее птицу, и прямо так засунув его в рот, принялся с хрустом жевать, не обращая внимания на скрежет, издаваемый еще живой добычей, Ума чуть не распрощалась с рассудком и с завтраком. Которого, к слову, и не было. Спазмы подкатили к горлу, но успешно впитавший черный сок желудок отказался что-либо выдавать, так что единственным проявлением ее потрясения стал задушенный писк. Джерай-а оглянулся на звук и растолковал его по-своему. Не переставая жевать трепыхающееся насекомое, он на ходу не глядя выбросил вправо руку и схватил пролетающее мимо очередное нечто. Смяв в руке его радужные крылышки, он как заправский охотник быстро оборвал их, скрутил несчастному голову и двумя руками протянул Уме добычу, сопроводив свои действия легким наклоном головы и приветливой улыбкой.
В голове Умы тут же пронеслись все лекции по психологии, в частности, по общению с представителями малочисленных народностей. У всех разумных рас разные традиции и обычаи, можно случайно нарушить какие-то важные для ее новых знакомых запреты. Но, вроде бы, во всех культурах делиться едой - хороший знак. Может быть, её воспринимают слабым членом стаи, или детенышем, к примеру? Тогда понятно, почему Шангрий-а нельзя лапать, а Уму можно. Детенышей же все тискают. Хотя, Атари-у, вроде, никаких попыток не делал. С другой стороны, кто бы ему позволил, у него вон Шангрий-а - взрослая полноценная особь. Так что соглашаемся со всем и делаем, как велят. Попутно наблюдаем и делаем выводы.
- Спасибо! - Ума взяла из рук мужчины предложенное, мысленно воззвала ко всем богам и впилась зубами в сочно чавкнувшую плоть, как мантру повторяя про себя: "Устрицы, креветки, мидии, раки!" В горло полилась остропахнущая гемолимфа. Глаза Джерай-а радостно распахнулись, что в создавшейся ситуации было бальзамом на душу Умы. Видимо, вся гамма ощущений отразилась на лице Умы, так как идущий чуть впереди Атари-у улыбнулся, затылком, наверное, видящий происходящее, а Шангрий-а громко заявила: "Да она вообще мясо не любит!" Джерай-а и Атари-у удивленно переглянулись.
- Правда? - спросил Джерай-а, заглядывая Уме в глаза. Ума мужественно проглотила и не менее мужественно, глядя прямо в глаза мужчине, заявила, что просто к мясу равнодушна, то есть, вполне может без него обойтись, но если дадут - съест всенепременно, и впилась зубами в мертвую, слава Крахху, плоть. Шангрий-а расхохоталась, видимо, памятуя о всех игнорируемых Умой мясных посылках родителей. "Да ты кокетка, оказывается!" - разобрала Ума в смехе бывшей соседки. Впрочем, если не заострять внимание на констистенции, запахе и, ммм, моральном аспекте поедания насекомых, то поглощаемой Умой нечто вполне так на троечку тянуло. В сыром-то виде.
Джерай-а, сбитый с толку гоготом сестры, решил, что Ума, может быть, не очень любит именно этот вид дичи и услужливо предложил ей другую, свежепойманную. Ума поняла, что так просто ей не отделаться, и, если она прямо сейчас не изобразит тут восторг от потребляемого, ей придется перепробовать всю фауну Су, а этого не очень-то и хотелось. Все-таки работа поваром в Императорском дворце предполагала работу с элитными видами пищи и эстетическая сторона вопроса Уму волновала изрядно. Проще говоря, как можно есть то, на что смотреть-то противно? Кроме того, есть то, что и на вкус гадость, Уме не улыбалось вовсе. Поэтому, не глядя дожевав свое нечто и зажав в ручке недожеванные лапки, Ума ультимативно заявила дрожащим голосом, что вообще-то кушать привыкла мясцо жареное, пареное, вареное, тушеное, в общем, кулинарно обработанное, а посему отныне самопровозглашается их личным походным поваром. Запасы делать разрешается, -на этих словах Джерай-а сноровисто завернул вторую тушку в добытый тут же лист и сунул его куда-то в недра своих одеяний, где чего только не было, как выяснилось уже.
