Он пока ещё не слишком перерос Иринка, на уровне глаз чародея оказалось могучее плечо, где кожа перерастала в участок чистого рубина. Детина нерешительно переминался с ноги на ногу и застенчиво убирал постоянно падающую на глаза прядь серебряной проволоки-волос. Вид был средним между забавным и устрашающим.
— Извините, — также неуверенно начал юный гигант, — а это всё, ну, Хранители там…это всё было на самом деле? Со мной можно честно. Я уже взрослый, я пойму.
Иринк задрал голову, чтобы смотреть хотя бы приблизительно в лицо говорящему, и ответил прежде, чем краем глаза заметил, что Орпазон отчаянно жестикулирует.
— Конечно, это всё было на самом деле.
— Спасибо, — просто поблагодарил ребёнок и, вроде, кивнул, хотя чародей был не уверен.
Когда он отошёл на достаточное расстояние, Иринк повернулся к Орпазону.
— Я что-то не то сказал?
— Нет. Нет, всё в порядке. Я просто боялся, что ты, как и почти любой в этом королевстве, начнёшь всё отрицать. А кто знает, — тут целитель заговорил шёпотом, почти не разжимая губ, — кто знает, вдруг Рука Света и сейчас следит за нами?
— Что-что следит за нами? — опешил Иринк.
— Следит? — тоже удивился Орпазон. — Извини, но я ничего подобного не сказал. Тебе, должно быть, послышалось. Знаешь, иногда так бывает, когда нервы шалят. Это может быть переутомление. Опасное явление для мага, не маленький, и без меня должен знать. Лучше тебе взять выходной.
Иринк растерянно хлопал глазами. Он изначально сомневался в том, что услышал всё верно, а после такого убедительного выпада со стороны целителя, и вовсе стоило уверовать в предательство измотанного организма, особенно учитывая, что забот в последнее время было действительно многовато. Однако такой вариант, ещё и с выходным по доброй воле, Иринка тоже не устраивал. Это значило бы пропустить целый день учёбы, книг, магии, работы в замке и персональных занятий с магистром, о которых лет пять назад, Ир не смел даже мечтать. И, боясь ошибиться и оказаться лопухом, он отточенным жестом провёл рукой у виска, прикрываясь тем, что убирает выпавшую прядь волос за ухо.
«Что за Светлая Рука?» — спросил он мысленно. А вслух сказал:
— Что же, ладно, в любом случае лучше мне вернуться, до вечера ещё многое нужно успеть сделать, — и наклонился, чтобы подобрать с земли сумку.
«Рука Света», — поправил Орпазон, и Иринк непроизвольно выдохнул. Прямо сейчас лопухом он не станет. «Я, если честно не знаю. Никто толком не знает».
— Как так? — маг был так поражён, что невольно задал свой вопрос вслух. Под пристальным взглядом целителя ему пришлось тут же найтись.
— Как же так? — повторил Иринк немного тише. — Я был уверен, что положил список в карман сумки. Аглий не оценит мою забывчивость.
«Дело в том, что в последние несколько месяцев многие жители: мои знакомые, знакомые этих знакомых, и далее по той же цепи — стали получать послания с угрозами, подписанными не иначе как «Рука Света держит всё под контролем».
«Почему им угрожали? И чем? И неужели никто ничего не предпринял?»
«Я же говорю: никто ничего толком не знает. Все они получали разные послания: кто-то — письма, кто-то — предметы, считающиеся дурными знаками в народе. Кажется, отправитель учитывал, умеет ли читать его жертва. Неизменной оставалась только подпись. С чужого имущества, например, заборов или стен, подпись исчезала на следующий день. Как — никто не видел. В письмах, которые мне доводилось держать в руках, почерк тоже каждый раз отличался. Разными были и угрозы, и причины. Большинство из них были непонятны и туманны. Кого-то обвиняли в «сговоре с тёмными», кого-то — в «отступничестве», в «клевете». Многие пункты, однако, касались легенды о Хранителях, поэтому я и попытался тебя предостеречь. Например, моему соседу пару дней назад прилетело обвинение в «очернении светлой памяти Хранителей». Это случилось после того, как тот взял в жёны тёмную чародейку. Мы думаем, что претензия отправителя связана с этой свадьбой, но какое отношение тогда к этому имеют Хранители, мы не понимаем. Из-за всего этого никто и не может точно сказать, чем занимается эта «Рука Света» и чего добивается. Каждое послание содержало в себе то или иное предупреждение. Мол, сделаешь то, и будешь помилован. Поначалу мы думали, что это чья-то неудачная шутка и все предупреждения игнорировали. Но затем последовала череда смертей ослушавшихся. Жители решили больше не рисковать». Заметив, как изменилось лицо мага, он прибавил: «Знаешь, наверное, зря я это начал. Не забивай себе голову, лучше постарайся забыть, что я вообще что-то говорил. Ты ведь всё равно ничего не сможешь изменить и ничем не сможешь помочь. Нет нужды лишний раз волноваться».
— Да…спасибо, не буду задерживать, — Иринк выпрямился, взгляд его непроизвольно упал на некрупный золотой осколок неизвестного предмета, привязанный к толстому чёрному шнуру, который болтался на груди целителя. Орпазон молча спрятал амулет под рубашку. Маг смущённо уставился на носок своей обуви.
— До встречи, Орпазон, — быстро пробормотал Иринк и нетвёрдым шагом, по-прежнему глядя под ноги, направился к торговым лавкам на противоположной стороне.
У мага на самом деле был при себе целый список покупок, составленный наставником. Иринк честно хотел справиться с ним, но то проходил нужных торговцев, то вместо того чтобы выбирать, подолгу смотрел на один и тот же предмет. У него из головы не выходила мысль о том, что кто-то был настолько зол на тёмных магов, что со своей пропагандой добрался даже до сирот. И успокаивал себя тем, что Орпазон, должно быть, ошибся, и дети лишь повторяют слухи.
— Иринк! Здравствуй, — раздалось вдруг из толпы. Он обернулся на голос, но сначала несколько секунд не мог понять, кто же его окликнул, а потом ещё несколько секунд щурился, пытаясь сообразить, что за женщина стоит перед ним, расплываясь в дружелюбной улыбке, но при этом не забывая опасливо поглядывать по сторонам.
— Госпожа Ортус, — наконец Иринк склонился в лёгком поклоне, хотя и не должен был, просто очень уж уважал её. Госпожа Ортус, она же Планта, она же мать Розалии, тут же, рассмеявшись весело и смущённо одновременно, запротестовала:
— Ну что ты! Какая ж я тебе госпожа? Я всего-то в огороде вожусь. Не знать, не воин, не учёная, — Планта схватила его под руку, зашагала куда глаза глядели, таща Иринка за собой, не интересуясь даже, в какую сторону ему надо. — Ладненько, оставим любезности. Ты уж не обижайся. Сам понимаешь, сейчас лучше лишний раз не болтать подолгу с магами на глазах у всего города, — Иринк всё же не мог согласиться с тем, что действительно понимает. — Так что ну-ка расскажи-ка мне лучше быстренько, как поживает дочка моя. Тебя-то давно не видела, а Розалию, мне кажется, и того дольше.
— О…У Розалии всё в порядке, — сказал он, не зная, как правильно отвечать на подобные вопросы.
— Скажи-ка, а наш принц, случаем, мою девочку не обижает?
Иринку оставалось только поражённо хлопать глазами. Могла ли простая крестьянская женщина из близлежащей деревни знать, а тем более догадываться о настоящем положении дел? Получается, ещё как могла.
Алиус и Розалия любили друг друга. О том, что отношения у них более чем дружеские знал, казалось, весь двор. Рэр, старый король, не одобрял такое положение дел. Он много ругался с сыном, скандалы долгое время не прекращались, однажды дошло даже до поединка на мечах. Алиус в конце концов смог убедить Рэра в том, что девушка, которую он полюбил, прекрасна и достойна несмотря на абсолютную бедность и простое происхождение. Однако официально объявить Розалию своей возлюбленной до сих пор не спешил и на людях с тех пор с ней вместе не показывался, оставляя таким образом дочь госпожи Ортус в подвешенном состоянии и не проясняя её положения в обществе. Люди королевского замка хватали обрывки этой истории то тут, то там, перевирая, иногда специально, а иногда и нет, передавали дальше, что порождало ещё больше слухов. О бедной Розалии стали незаслуженно говорить такое, что у Иринка по его собственным ощущениям уши в трубочку сворачивались.
— Дочку-то, говорю ж, давненько не видела, не у кого больше спросить, как у них дела. А то слухи ходят-то разные, — пояснила Планта, по-своему истолковав его замешательство.
Иринк поморщился.
— У них всё в порядке, — повторил он, — просто в последнее время дел в замке много, вот их и не слышно. Я уверен, Розалия скоро сможет Вас навестить и сама всё расскажет. А слухам не стоит верить.
Маг так тщательно подбирал слова для ответа, что перестал смотреть, куда он идёт, а рука Планты больше не увлекала его за собой беспардонно, но бережно. Предупреждение госпожи Ортус запоздало, так что Иринк на кого-то налетел.
— Извините. Как ни странно, я Вас не заметил, — вырвалось у него.
Незнакомый гигант махнул рукой и чуть улыбнулся, мол, ничего, с кем не бывает, но потом оглядел Иринка с ног до головы и лицо его исказилось.
— Так ты один из этих!
— Простите?
— Один из этих тёмных магов, из-за которых моя жена, как и многие другие, обратилась в пепел.
Ничего больше не объясняя, гигант занёс кулак для удара. Иринк помимо беззащитного «что» успел выкрикнуть ещё и одну из первых приходивших на ум в случае опасности магических формул. Кулак не обрушился на мага, а упёрся в стену чистого сияния и там, по ощущениям, застрял. Иринк, не сбрасывая своего защитного заклинания, ошалело, чуть пошатываясь, отступил на несколько шагов. Прилети в ничем незащищённую голову — куда и был нацелен удар — твёрдый как камень шестипалый кулак размером с саму голову, с жизнью чародей мог бы попрощаться.
Гигант был настроен решительно, выплеснуть гнев ему было мало, так что он занёс для удара вторую руку, вероятно, надеясь сломить колдовство грубой силой. Ир никогда не был знатоком боевой магии, поэтому мог только предполагать, удастся это нападающему или нет. Новую атаку импровизированный щит выдержал, но проверять, насколько ещё его хватит, чародею не хотелось.
— Погодите, — попытался воззвать Иринк, пока гигант, едва ли не пыхтя, усердно старался вытащить застрявшие в пурпурной энергии руки. Публичная драка магу была нужна меньше всего. — Вы с кем-то меня спутали.
Этим он выиграл чуть меньше полминуты.
— Вы там все в сговоре и вершите своё грязное дело! Граф Альвос всё о вас рассказал. Кроме того конкретно тебя я видел около опекаемых сирот: пускал на них свои тёмные заклинания, да только, видно, не вышло задуманного. И Орпазон с тобой там же был. Но с этим предателем я потолкую после.
«Быстрый же этот граф», — промелькнуло в голове Иринка. В следующий же миг импровизированный щит чародея под напором огромных кулаков раскололся на множество сияющих осколков, медленно тающих в воздухе. Они исчезали, не успев коснуться земли. Сумел ли гигант пробить защиту или он сам отвлёкся и потерял контроль над заклинанием, Иринк не знал, не успел понять. Он отстранённо, будто смотрел на ситуацию со стороны, подумал, что нужно будет спросить у учителя, может ли физическая сила оказывать подобное разрушительное влияние на барьер, сотканный из энергии. При этом маг, не отворачиваясь от внезапного противника, продолжал отступать.
Судорожно соображая, что же делать и как выпутаться из этой истории, Иринк наконец заметил, что вокруг не осталось никого, кто не оставил свои дела, чтобы взглянуть поближе на их потасовку. Маг упёрся в стену и наблюдал за разгневанной толпой. Время для него замедлилось настолько, что казалось, уже никак не меньше часа он пытается отойти подальше от гиганта, не отстававшего ни на шаг.
Некоторые из зрителей вознамерились стать непосредственными участниками. Расклад был не в пользу мага. За спиной внезапного противника начала выстраиваться стена из жителей Ринкии: люди и гиганты и даже, как заметил Иринк, флумены, редко покидавшие воду, поскольку происходили от русалок. Все они наперебой выкрикивали что-то вроде: «Лови мага! Долой тёмных магов! Выполним волю графа Альвоса! Граф рассказал нам!». На помощь Иру же не спешил никто. Госпожа Ортус уже успела раствориться в толпе и ретироваться домой. Других магов поблизости тоже не было видно.
Не навреди — одно из главных правил магии и важнейший закон любого ордена. Маг, нанёсший урон беззащитному, обрекает себя на вечное проклятие. И хотя сейчас сложно было истолковать практически любое заклинание со стороны Иринка как нападение, а не защиту, он по-прежнему боялся случайно вписать своё имя в список Падших — магических преступников. Проклятие накладывалось автоматически, без вмешательства со стороны. Мало ли, что сама магическая энергия посчитает вредом, а что — разумным использованием. Всё-таки перед Иринком были простые жители ринкийских деревень, не раскрывшие полный потенциал собственного магического зерна, заложенного в каждого, и не имеющие ни малейшего понятия о том, с чем столкнутся, разозлив любого чародея. Они не были монстрами из лесных глубин или злыми духами.
Единственный оставшийся выход — переместить самого себя куда подальше от места происшествия. В последний момент Иринк проскользнул под кулаком гиганта, чтобы совершить задуманный манёвр, но один из пальцев на полной скорости успел заехать ему по плечу, так что маг не устоял и рухнул на землю. А подняться уже не смог. При первой же попытке Иринк почувствовал, что с рукой, на которую он опёрся теперь, и которую он изначально инстинктивно выставил перед собой при падении, что-то не так, и плечо пронзила новая боль. Рука — главный инструмент любого колдовства — была выведена из строя. Вслед за этим с лёгким стуком у самого носа Иринка упал камушек, ставший сигналом к обстрелу. Град обрушился на него. Толпа не пренебрегла камнями и покрупнее первого, пролетевшего мимо.
Когда Иринк всерьёз уже решил, что не уйдёт живым с площади, гнев окружающих поостыл, и он услышал над собой голос гиганта:
— Я тебя запомнил, выходец кочевников! Ещё раз где-нибудь мне попадёшься, живым уже не уйдёшь.
Светлая чародейка, невысокая и полная, в возрасте, суетилась вокруг Иринка как наседка вокруг целой стаи цыплят, хотя всё, что от неё требовалось — осмотреть его руку, подтвердить перелом плеча и, бормоча под нос заклинания и распределяя свою энергию по его телу нужным образом, восстановить кость. Иринк смутно помнил, как вернулся в замок. Кажется, он пролежал у стен ярмарочных палаток достаточно долго, чтобы его наставник заподозрил неладное и отправился искать своего подопечного.
— Повезло, что нерв в порядке, а то так же можно было и без руки остаться! — она, конечно, несколько преувеличивала, но таким нелепым образом выражала Иринку своё сочувствие и старалась показать, что всё совсем не так плохо, как могло бы быть. Но старания чародейки проходили напрасно: Иринку было всё равно. Не было никакого смысла беречь руки и излишне беспокоиться о них, если он больше не сможет использовать магию. А он не сможет. Ведь теперь стоит зажечь ладонь, как на тебя накинется безумная толпа, что-нибудь сломает, закидает камнями, важные шишки из светского общества станут угрожать, а друзья в один голос будут доказывать, что тебе стоит остановиться. Алиус и Розалия оказались правы. Они оказались правы, а он, Иринк, оказался наивным дураком, который решил, что стоит ему сказать: «но мне же это нравится», как общество ответит: «это замечательно!» — и примет с распростёртыми объятиями.
— Извините, — также неуверенно начал юный гигант, — а это всё, ну, Хранители там…это всё было на самом деле? Со мной можно честно. Я уже взрослый, я пойму.
Иринк задрал голову, чтобы смотреть хотя бы приблизительно в лицо говорящему, и ответил прежде, чем краем глаза заметил, что Орпазон отчаянно жестикулирует.
— Конечно, это всё было на самом деле.
— Спасибо, — просто поблагодарил ребёнок и, вроде, кивнул, хотя чародей был не уверен.
Когда он отошёл на достаточное расстояние, Иринк повернулся к Орпазону.
— Я что-то не то сказал?
— Нет. Нет, всё в порядке. Я просто боялся, что ты, как и почти любой в этом королевстве, начнёшь всё отрицать. А кто знает, — тут целитель заговорил шёпотом, почти не разжимая губ, — кто знает, вдруг Рука Света и сейчас следит за нами?
— Что-что следит за нами? — опешил Иринк.
— Следит? — тоже удивился Орпазон. — Извини, но я ничего подобного не сказал. Тебе, должно быть, послышалось. Знаешь, иногда так бывает, когда нервы шалят. Это может быть переутомление. Опасное явление для мага, не маленький, и без меня должен знать. Лучше тебе взять выходной.
Иринк растерянно хлопал глазами. Он изначально сомневался в том, что услышал всё верно, а после такого убедительного выпада со стороны целителя, и вовсе стоило уверовать в предательство измотанного организма, особенно учитывая, что забот в последнее время было действительно многовато. Однако такой вариант, ещё и с выходным по доброй воле, Иринка тоже не устраивал. Это значило бы пропустить целый день учёбы, книг, магии, работы в замке и персональных занятий с магистром, о которых лет пять назад, Ир не смел даже мечтать. И, боясь ошибиться и оказаться лопухом, он отточенным жестом провёл рукой у виска, прикрываясь тем, что убирает выпавшую прядь волос за ухо.
«Что за Светлая Рука?» — спросил он мысленно. А вслух сказал:
— Что же, ладно, в любом случае лучше мне вернуться, до вечера ещё многое нужно успеть сделать, — и наклонился, чтобы подобрать с земли сумку.
«Рука Света», — поправил Орпазон, и Иринк непроизвольно выдохнул. Прямо сейчас лопухом он не станет. «Я, если честно не знаю. Никто толком не знает».
— Как так? — маг был так поражён, что невольно задал свой вопрос вслух. Под пристальным взглядом целителя ему пришлось тут же найтись.
— Как же так? — повторил Иринк немного тише. — Я был уверен, что положил список в карман сумки. Аглий не оценит мою забывчивость.
«Дело в том, что в последние несколько месяцев многие жители: мои знакомые, знакомые этих знакомых, и далее по той же цепи — стали получать послания с угрозами, подписанными не иначе как «Рука Света держит всё под контролем».
«Почему им угрожали? И чем? И неужели никто ничего не предпринял?»
«Я же говорю: никто ничего толком не знает. Все они получали разные послания: кто-то — письма, кто-то — предметы, считающиеся дурными знаками в народе. Кажется, отправитель учитывал, умеет ли читать его жертва. Неизменной оставалась только подпись. С чужого имущества, например, заборов или стен, подпись исчезала на следующий день. Как — никто не видел. В письмах, которые мне доводилось держать в руках, почерк тоже каждый раз отличался. Разными были и угрозы, и причины. Большинство из них были непонятны и туманны. Кого-то обвиняли в «сговоре с тёмными», кого-то — в «отступничестве», в «клевете». Многие пункты, однако, касались легенды о Хранителях, поэтому я и попытался тебя предостеречь. Например, моему соседу пару дней назад прилетело обвинение в «очернении светлой памяти Хранителей». Это случилось после того, как тот взял в жёны тёмную чародейку. Мы думаем, что претензия отправителя связана с этой свадьбой, но какое отношение тогда к этому имеют Хранители, мы не понимаем. Из-за всего этого никто и не может точно сказать, чем занимается эта «Рука Света» и чего добивается. Каждое послание содержало в себе то или иное предупреждение. Мол, сделаешь то, и будешь помилован. Поначалу мы думали, что это чья-то неудачная шутка и все предупреждения игнорировали. Но затем последовала череда смертей ослушавшихся. Жители решили больше не рисковать». Заметив, как изменилось лицо мага, он прибавил: «Знаешь, наверное, зря я это начал. Не забивай себе голову, лучше постарайся забыть, что я вообще что-то говорил. Ты ведь всё равно ничего не сможешь изменить и ничем не сможешь помочь. Нет нужды лишний раз волноваться».
— Да…спасибо, не буду задерживать, — Иринк выпрямился, взгляд его непроизвольно упал на некрупный золотой осколок неизвестного предмета, привязанный к толстому чёрному шнуру, который болтался на груди целителя. Орпазон молча спрятал амулет под рубашку. Маг смущённо уставился на носок своей обуви.
— До встречи, Орпазон, — быстро пробормотал Иринк и нетвёрдым шагом, по-прежнему глядя под ноги, направился к торговым лавкам на противоположной стороне.
У мага на самом деле был при себе целый список покупок, составленный наставником. Иринк честно хотел справиться с ним, но то проходил нужных торговцев, то вместо того чтобы выбирать, подолгу смотрел на один и тот же предмет. У него из головы не выходила мысль о том, что кто-то был настолько зол на тёмных магов, что со своей пропагандой добрался даже до сирот. И успокаивал себя тем, что Орпазон, должно быть, ошибся, и дети лишь повторяют слухи.
— Иринк! Здравствуй, — раздалось вдруг из толпы. Он обернулся на голос, но сначала несколько секунд не мог понять, кто же его окликнул, а потом ещё несколько секунд щурился, пытаясь сообразить, что за женщина стоит перед ним, расплываясь в дружелюбной улыбке, но при этом не забывая опасливо поглядывать по сторонам.
— Госпожа Ортус, — наконец Иринк склонился в лёгком поклоне, хотя и не должен был, просто очень уж уважал её. Госпожа Ортус, она же Планта, она же мать Розалии, тут же, рассмеявшись весело и смущённо одновременно, запротестовала:
— Ну что ты! Какая ж я тебе госпожа? Я всего-то в огороде вожусь. Не знать, не воин, не учёная, — Планта схватила его под руку, зашагала куда глаза глядели, таща Иринка за собой, не интересуясь даже, в какую сторону ему надо. — Ладненько, оставим любезности. Ты уж не обижайся. Сам понимаешь, сейчас лучше лишний раз не болтать подолгу с магами на глазах у всего города, — Иринк всё же не мог согласиться с тем, что действительно понимает. — Так что ну-ка расскажи-ка мне лучше быстренько, как поживает дочка моя. Тебя-то давно не видела, а Розалию, мне кажется, и того дольше.
— О…У Розалии всё в порядке, — сказал он, не зная, как правильно отвечать на подобные вопросы.
— Скажи-ка, а наш принц, случаем, мою девочку не обижает?
Иринку оставалось только поражённо хлопать глазами. Могла ли простая крестьянская женщина из близлежащей деревни знать, а тем более догадываться о настоящем положении дел? Получается, ещё как могла.
Алиус и Розалия любили друг друга. О том, что отношения у них более чем дружеские знал, казалось, весь двор. Рэр, старый король, не одобрял такое положение дел. Он много ругался с сыном, скандалы долгое время не прекращались, однажды дошло даже до поединка на мечах. Алиус в конце концов смог убедить Рэра в том, что девушка, которую он полюбил, прекрасна и достойна несмотря на абсолютную бедность и простое происхождение. Однако официально объявить Розалию своей возлюбленной до сих пор не спешил и на людях с тех пор с ней вместе не показывался, оставляя таким образом дочь госпожи Ортус в подвешенном состоянии и не проясняя её положения в обществе. Люди королевского замка хватали обрывки этой истории то тут, то там, перевирая, иногда специально, а иногда и нет, передавали дальше, что порождало ещё больше слухов. О бедной Розалии стали незаслуженно говорить такое, что у Иринка по его собственным ощущениям уши в трубочку сворачивались.
— Дочку-то, говорю ж, давненько не видела, не у кого больше спросить, как у них дела. А то слухи ходят-то разные, — пояснила Планта, по-своему истолковав его замешательство.
Иринк поморщился.
— У них всё в порядке, — повторил он, — просто в последнее время дел в замке много, вот их и не слышно. Я уверен, Розалия скоро сможет Вас навестить и сама всё расскажет. А слухам не стоит верить.
Маг так тщательно подбирал слова для ответа, что перестал смотреть, куда он идёт, а рука Планты больше не увлекала его за собой беспардонно, но бережно. Предупреждение госпожи Ортус запоздало, так что Иринк на кого-то налетел.
— Извините. Как ни странно, я Вас не заметил, — вырвалось у него.
Незнакомый гигант махнул рукой и чуть улыбнулся, мол, ничего, с кем не бывает, но потом оглядел Иринка с ног до головы и лицо его исказилось.
— Так ты один из этих!
— Простите?
— Один из этих тёмных магов, из-за которых моя жена, как и многие другие, обратилась в пепел.
Ничего больше не объясняя, гигант занёс кулак для удара. Иринк помимо беззащитного «что» успел выкрикнуть ещё и одну из первых приходивших на ум в случае опасности магических формул. Кулак не обрушился на мага, а упёрся в стену чистого сияния и там, по ощущениям, застрял. Иринк, не сбрасывая своего защитного заклинания, ошалело, чуть пошатываясь, отступил на несколько шагов. Прилети в ничем незащищённую голову — куда и был нацелен удар — твёрдый как камень шестипалый кулак размером с саму голову, с жизнью чародей мог бы попрощаться.
Гигант был настроен решительно, выплеснуть гнев ему было мало, так что он занёс для удара вторую руку, вероятно, надеясь сломить колдовство грубой силой. Ир никогда не был знатоком боевой магии, поэтому мог только предполагать, удастся это нападающему или нет. Новую атаку импровизированный щит выдержал, но проверять, насколько ещё его хватит, чародею не хотелось.
— Погодите, — попытался воззвать Иринк, пока гигант, едва ли не пыхтя, усердно старался вытащить застрявшие в пурпурной энергии руки. Публичная драка магу была нужна меньше всего. — Вы с кем-то меня спутали.
Этим он выиграл чуть меньше полминуты.
— Вы там все в сговоре и вершите своё грязное дело! Граф Альвос всё о вас рассказал. Кроме того конкретно тебя я видел около опекаемых сирот: пускал на них свои тёмные заклинания, да только, видно, не вышло задуманного. И Орпазон с тобой там же был. Но с этим предателем я потолкую после.
«Быстрый же этот граф», — промелькнуло в голове Иринка. В следующий же миг импровизированный щит чародея под напором огромных кулаков раскололся на множество сияющих осколков, медленно тающих в воздухе. Они исчезали, не успев коснуться земли. Сумел ли гигант пробить защиту или он сам отвлёкся и потерял контроль над заклинанием, Иринк не знал, не успел понять. Он отстранённо, будто смотрел на ситуацию со стороны, подумал, что нужно будет спросить у учителя, может ли физическая сила оказывать подобное разрушительное влияние на барьер, сотканный из энергии. При этом маг, не отворачиваясь от внезапного противника, продолжал отступать.
Судорожно соображая, что же делать и как выпутаться из этой истории, Иринк наконец заметил, что вокруг не осталось никого, кто не оставил свои дела, чтобы взглянуть поближе на их потасовку. Маг упёрся в стену и наблюдал за разгневанной толпой. Время для него замедлилось настолько, что казалось, уже никак не меньше часа он пытается отойти подальше от гиганта, не отстававшего ни на шаг.
Некоторые из зрителей вознамерились стать непосредственными участниками. Расклад был не в пользу мага. За спиной внезапного противника начала выстраиваться стена из жителей Ринкии: люди и гиганты и даже, как заметил Иринк, флумены, редко покидавшие воду, поскольку происходили от русалок. Все они наперебой выкрикивали что-то вроде: «Лови мага! Долой тёмных магов! Выполним волю графа Альвоса! Граф рассказал нам!». На помощь Иру же не спешил никто. Госпожа Ортус уже успела раствориться в толпе и ретироваться домой. Других магов поблизости тоже не было видно.
Не навреди — одно из главных правил магии и важнейший закон любого ордена. Маг, нанёсший урон беззащитному, обрекает себя на вечное проклятие. И хотя сейчас сложно было истолковать практически любое заклинание со стороны Иринка как нападение, а не защиту, он по-прежнему боялся случайно вписать своё имя в список Падших — магических преступников. Проклятие накладывалось автоматически, без вмешательства со стороны. Мало ли, что сама магическая энергия посчитает вредом, а что — разумным использованием. Всё-таки перед Иринком были простые жители ринкийских деревень, не раскрывшие полный потенциал собственного магического зерна, заложенного в каждого, и не имеющие ни малейшего понятия о том, с чем столкнутся, разозлив любого чародея. Они не были монстрами из лесных глубин или злыми духами.
Единственный оставшийся выход — переместить самого себя куда подальше от места происшествия. В последний момент Иринк проскользнул под кулаком гиганта, чтобы совершить задуманный манёвр, но один из пальцев на полной скорости успел заехать ему по плечу, так что маг не устоял и рухнул на землю. А подняться уже не смог. При первой же попытке Иринк почувствовал, что с рукой, на которую он опёрся теперь, и которую он изначально инстинктивно выставил перед собой при падении, что-то не так, и плечо пронзила новая боль. Рука — главный инструмент любого колдовства — была выведена из строя. Вслед за этим с лёгким стуком у самого носа Иринка упал камушек, ставший сигналом к обстрелу. Град обрушился на него. Толпа не пренебрегла камнями и покрупнее первого, пролетевшего мимо.
Когда Иринк всерьёз уже решил, что не уйдёт живым с площади, гнев окружающих поостыл, и он услышал над собой голос гиганта:
— Я тебя запомнил, выходец кочевников! Ещё раз где-нибудь мне попадёшься, живым уже не уйдёшь.
Глава 3. День Падения
Светлая чародейка, невысокая и полная, в возрасте, суетилась вокруг Иринка как наседка вокруг целой стаи цыплят, хотя всё, что от неё требовалось — осмотреть его руку, подтвердить перелом плеча и, бормоча под нос заклинания и распределяя свою энергию по его телу нужным образом, восстановить кость. Иринк смутно помнил, как вернулся в замок. Кажется, он пролежал у стен ярмарочных палаток достаточно долго, чтобы его наставник заподозрил неладное и отправился искать своего подопечного.
— Повезло, что нерв в порядке, а то так же можно было и без руки остаться! — она, конечно, несколько преувеличивала, но таким нелепым образом выражала Иринку своё сочувствие и старалась показать, что всё совсем не так плохо, как могло бы быть. Но старания чародейки проходили напрасно: Иринку было всё равно. Не было никакого смысла беречь руки и излишне беспокоиться о них, если он больше не сможет использовать магию. А он не сможет. Ведь теперь стоит зажечь ладонь, как на тебя накинется безумная толпа, что-нибудь сломает, закидает камнями, важные шишки из светского общества станут угрожать, а друзья в один голос будут доказывать, что тебе стоит остановиться. Алиус и Розалия оказались правы. Они оказались правы, а он, Иринк, оказался наивным дураком, который решил, что стоит ему сказать: «но мне же это нравится», как общество ответит: «это замечательно!» — и примет с распростёртыми объятиями.
