Это просто, — юный маг огляделся в поисках книги, которую читал до того как заснул, та оказалась на тумбочке рядом, хоть Иринк и не помнил, что б клал её туда, — там упоминался Арккастос, — он указал на книгу, — вот и приснилось.
Аглий ухватил руку Иринка чуть выше запястья и приподнял так, чтобы она оказалась на уровне глаз ученика. Ладонь мягко сияла серебром. Иринк бессмысленно уставился на неё. Слишком большое количество сгруппированной в одном месте магической энергии приобретало цвет, чтобы это знать, не нужно обладать великим умом. А вот отчего зависел цвет, не знал никто, даже сами маги, но каждое хоть немного читающее существо знало, что возможных вариантов не так много: всего семь. Серебряного среди них не было. Энергия Иринка до этого момента всегда имела фиолетовые оттенки. Уже устав удивляться и пугаться за прошедший день, он бесцветно спросил:
— И что происходит?
— Очень древняя и очень могущественная магия, — шёпотом ответил Аглий, и сердце Иринка пропустило пару ударов, потому что в тоне обычно непоколебимого наставника он различил неподдельный страх, граничащий с ужасом. Его чувства, будто вирус, передались Иру, чародей едва мог дышать, не то что говорить, от сковывающей душу тревоги, но, преодолевая себя, он таким же шёпотом спросил:
— Что за магия?
Магистр положил свободную руку ученику на плечо, заглянул тому в глаза и уже обычным голосом, но непривычно ласковым тоном ответил:
— Обсудим позже. Пока постарайся успокоиться и снова заснуть.
Янтарные глаза Аглия вспыхнули изумрудом на такое короткое мгновение, что Иринк не успел заметить подвоха. Слова наставника подействовали как заклинание и уже через несколько минут он спокойно спал.
Грань Луны. 1
Адорэс наблюдал за домом уже несколько часов. Ничего не происходило.
Подобных домов в Ринкии — тысячи. Белокаменный как подавляющее большинство зданий в королевстве от замка, стоящего на северном отшибе, до крестьянского дома в забытой всеми южной деревне; c огородиком на заднем дворе, шторками из лёгкой полупрозрачной ткани, на сквозняке периодически вылетающими из комнаты на улицу, и плющом, вьющимся по забору. Но именно на этот, по данным и теориям его людей, должны были напасть следующим. Кроме географического направления никакой закономерности не было или же её не выявили. Они предполагали, что неприятель в лице банды разбойников, названной Чёрными Рыцарями, и неуловимых существ, в которых Адорэс подозревал Теней, разбились на четыре отряда, каждый из которых соответствовал стороне света: северу, югу, западу и востоку. Группы начинали действовать одновременно вдвоём или втроём, но никогда ещё не нападали одним отрядом или всеми четырьмя одновременно, и двигались строго в заданном направлении. Стороны света, оказывающиеся под ударом, каждый раз чередовались. Если догадки верны, то помимо дома, у которого затаился Адорэс, сегодня неприятели должны были напасть ещё и на северную деревню Проксиму. Туда был направлен небольшой отряд. Какова конечная цель разбойников, и почему они двигаются к ней таким странным образом, Адорэс никак не мог понять.
Все чувства были обострены до предела, он сам как сжатая пружина, готовая отскочить в любой момент. Маг сидел в гуще высоких зарослей, едва дыша и стараясь лишний раз даже пальцем не шевелить. Тело затекло и ныло, но он старался не обращать внимания на неудобства и продолжал пристально следить за зданием.
Мелькнула чёрная тень в небе, которую можно было бы принять даже за крупного ворона, перелетевшего с одной крыши на другую, и уже меньше чем через несколько секунд дом вспыхнул. Жар был таким резким и невыносимо сильным, что опалил и лицо Адорэса, и он инстинктивно отвернулся. А когда повернулся снова, смотреть уже было не на что. Пламени не было. Белокаменного здания тоже. Только слои пепла на слоях пепла. Нападение не заняло и полной минуты.
Адорэс, выскочив из своего укрытия, бросился к месту происшествия, но, ещё не достигнув цели, понял, что бессмысленно и поздно. Спасать некого и нечего. Он грязно выругался. Упустил. Опять. В седьмой раз за последние две недели.
Лелея надежды на то, что кто-то ещё живой оказался погребённым под сгоревшими дотла камнями, Адорэс опустился на колени в центре пепелища и одним заклинанием поднял ветер, всколыхнувший серые хлопья по всей территории. Он готов был осмотреть каждый миллиметр земли, но видел, что это бесполезно. Кругом только пепел и ничего больше, под слоями пепла ещё слои пепла. Граф продолжал сидеть на коленях, а сверху на него падали серые снежинки, которые отпустил локальный ураган. Оставалось верить, что внутри никого не было, и ждать доклада с другого направления в новом временном лагере. Адорэс поднялся, провёл рукой по волосам, стряхивая пепел, развернулся в противоположную сторону, чтобы пойти домой, и обомлел. Его взгляду предстала выжженная пустыня. Ещё несколько минут назад, когда Адорэс сидел в своём укрытии, там был десяток таких же домов как тот, на пепелище которого он стоял. Адорэс был здесь во время трагедии и даже ничего не заметил. Неуловимые и быстрые преступники действовали так профессионально, что никто из их жертв не успел поднять шум и воин-маг, клявшийся защищать всех, попавших в беду, не увидел, как это произошло. Граф был так зол, что готов был сам спалить тех, кто это устроил, но он только снова выругался, на этот раз ещё более грязно.
Центром нового лагеря, как и почти десятка предыдущих, было дерево. Это было одно из тех не редких, но и не частых деревьев-гигантов, одиноко разбросанных по всей Ринкии. Оно росло совсем близко к сердцу леса, у небольшой полянки, на которой обыкновенно собирались раненные. Ветви дерева ниспадали до самой земли, образуя вокруг мощного потрескавшегося ствола плотный купол, который обычно даже защищал от непогоды, по крайней мере, от дождя. Несмотря на то, что Адорэсу уже несколько раз приходилось менять деревья, те, кому он был нужен, всегда его каким-то чудом находили. К Адорэсу приходили люди, которые не могли смириться с набегами Чёрных Рыцарей и те, кто верил, что за разбойничеством стояло нечто большее.
Внутри, то есть в импровизированном убежище под куполом ветвей и листьев, не было практически ничего: маленький полуразвалившийся столик, несколько досок, бесцельно лежавших на земле, на одной из досок — несколько глиняных чашек, одна из которых была дырявой, а по другую сторону ствола — куча веток и тряпок, вероятно, представлявших собой спальное место. Там же валялся толстый видавший виды том.
Адорэс, по его собственному мнению, не украл книгу из королевской библиотеки, а бессрочно её одолжил. Страницы он перелистывал в жуткой спешке, хотя спешить было некуда. Бесконтекстные фразы едва успевали мелькать перед глазами. Со стороны могло показаться, что он не успевает читать и их.
«Проклятье Кантаты накладывается на человека, который…есть несколько способов, чтобы…лилы когда-то тоже…чтобы потом разделить…»
Совсем близко послышались тихие шаги и шуршание листвы. Адорэс обернулся, мельком осмотрел пришедшего черноволосого юношу в широкополой шляпе с перьями, за плечами у которого виднелся футляр со струнным музыкальным инструментом, и, вернувшись к книге, переложенной на стол, спросил:
— Ну, что там, Глир?
— Все наши предположения подтвердились. Чёрные Рыцари снова громили Проксиму, деревню, что недалеко от королевского замка. Наши люди…Ваши люди…
— Я прекрасно понимаю, кого ты имеешь в виду.
Глир вымученно улыбнулся.
— Мы попытались их остановить.
— И как, успешно?
— Нет, — негромко с нажимом ответил пришедший. Адорэс наморщил нос и, глубоко вздохнув, вновь развернулся к докладчику.
— Но все живы? — медленно спросил маг. — А что с раненными?
— Большинству раненных уже оказана помощь, некоторые ещё сидят там, — Глир кивнул на стену из листвы, красные перья на шляпе качнулись в такт движениям головы, — но вернулись не все. Виктима Умбрас, Дамнум Фортис и Трибус Алмитум мертвы. Вы были правы, граф, Чёрные Рыцари — не люди и не обычные разбойники. Тех нескольких ребят убило что-то странное.
Адорэс снова поморщился и сдул упавшую на глаз светлую прядь.
— Но, а что именно ты имеешь в виду под «чем-то странным»?
Глир задумчиво покачал головой, молодой граф взглядом проследил, как раскачиваются ярко-красные перья. В разум его против воли лезли мысли совсем иного толка. Глир — чуть смуглый, маленький, с такими же некрупными округлыми чертами, тёмными слегка раскосыми глазами — точно не был коренным ринкийцем. Сам по себе этот факт Адорэса не удивлял. Перебраться в Ринкию жаждали многие иностранцы. После падения Хранителей королевства разом пришли в упадок. Им пришлось столкнуться с такими бедами, каких мир раньше не видел. Войны, убийства, грабежи, Падшие маги — человеческая жестокость. Теперь, когда стало ясно, что равенства быть больше не может, каждый старался вознести на вершину своё королевство, доказать остальным, что именно он достойно продолжает дела древних и следует их заветам. И по итогу этого негласного соревнования острова, скрипя зубами, признали Ринкию самым развитым и процветающим государством.
Глир, безусловно, был коренным элтарцем. Вот, что так смущало Адорэса. Элтар и Ринкия ладили разве что в древние времена правления Хранителей. Элтарцы не понимали и не принимали ринкийского дружелюбия, снисходительности, желания приютить всех и каждого под своей крышей, беспечности и ветрености, детского озорства и вечного стремления к нескончаемому веселью. Также как и ринкийцы не понимали элтарской напыщенной горделивости и вечного высокомерия, безудержного трудолюбия и абсолютной привязанности к делу, стремления к богатству как к абсолютному счастью и желания поделить всю землю на «достойных» и «не слишком».
Территорию Элтара делила ровно напополам быстрая и шумная широкая река. Первые жители острова увидели в таком положении дел некий знак. Они провозгласили принцип «разделения» основополагающим в жизни Элтара и, неукоснительно следуя ему, возвели два города. Левый Берег стал раем для местной аристократии. Там купались в роскоши члены королевской семьи и их дальние родственники, знатные дома, гениальные, признанные обществом, учёные и деятели искусства и те, чьи предки так или иначе были связаны с Хранителями. Правый Берег оставили всем прочим. Правобережным законы не запрещали перебираться в более комфортные места: другие королевства или на Левый Берег. Но безуспешно копить на такой переезд можно было до самой смерти. Элтарцы уверяли, что этот их замысел одобрил Хранитель острова. Им мало кто верил. Хранители следили за тем, чтобы в мире царили гармония, спокойствие, порядок и процветание. При Хранителях вообще не существовало таких понятий как «нужда», «абсолютная нищета» и «безнадёжность». Так как же страж Элтара мог допустить, а тем более одобрить такой подход?
Что до элтарских бардов, все они как раз и жили на Правом Берегу острова и уходили на заработки на Левый, предварительно предъявив пропуск на пограничном мосту. Местные барды играли только для аристократов. Адорэс на себе не проверял, но многие говорили, что музыкантам Элтара не светит увидеть в жизни ничего дальше противоположной стороны их же острова.
И главное — война между Ринкией и Элтаром кончилась не так давно. Адорэс тогда был ребёнком. Сначала объявили, что элтарские войска напали на ринкийский замок. Три дня отец Адорэса, граф Канэтис Воло, беспокойно расхаживал по поместью, сам не зная, чего опасается больше: что его тоже заставят воевать или что ему напротив так и не дадут шанса защитить родное королевство. Но сердце острова всё же справилось силами собственных рыцарей и придворных магов. Всё успокоилось. Элтарцы отступили. Говорят, они что-то искали в крепости, какой-то магический артефакт, но так ничего и не нашли. Затем стало известно, что король Рэр пропал. Через год безрезультатных поисков его признали погибшим. Королева Аглая смирилась с таким вариантом и кинула все силы на восстановление отношений с юго-восточными соседями. Однако ещё почти через год пропал из замка и её сын.
Только несколько лет назад в Ринкию вернулись и король и принц. Оба — с туманной и неправдоподобной историей за плечами. Про короля рассказывали, что он всё это время томился в темницах под элтарским замком и вернулся в Ринкию, как только смог оттуда сбежать. Сама по себе теория не была лишена смысла. Но если бы дела действительно обстояли так, разве не начался бы новый виток выяснений отношений с Элтаром? Разве вышло бы так легко замять такое дело? История принца Алиуса была чуть более правдоподобной. По слухам, он, в отличие от матери, не смирился с теоретической смертью отца и сбежал из дома, чтобы отправиться на поиски короля.
Вряд ли семья Глира перебралась в Ринкию в эти смутные годы. И, тем не менее, Глир не просто странствовал и не просто жил в Ринкии, а готов был отдать жизнь за то, чтобы защитить королевство от неведомых поджигателей. Другой бард, скорее всего, просто перешёл бы на новое место, где спокойнее.
Одежда тоже не выдавала в Глире подданного Ринкии. Простые зелёные рубашки, что не могли ничего рассказать о происхождении владельца, носили почти все примкнувшие к лесному сопротивлению Адорэса. Коричневая потёртая жилетка с маленьким кармашком, от которой кто-то давно неаккуратно отпорол несколько мелких драгоценных камней, и вовсе больше всего напоминала часть традиционного мужского костюма Алумии. Глир не слишком походил характером на других элтарцев и только это давало Адорэсу хотя бы малюсенькую зацепку.
— Я бы сказал, что это была магия. Что-то похожее на тени всё время кружило вокруг людей тёмной тучей. Эти жители не сопротивлялись действиям Чёрных Рыцарей и не обращали на эти тени никакого внимания. Они также не отреагировали и на наш приход, даже когда ребята попытались вступить в бой с Рыцарями.
Адорэс удивлённо вскинул бровь и в очередной раз поморщился.
— Тогда несколько теней отделились от общей массы и прошли насквозь тех, что потом погибли. Они проходили здесь, — Глир положил ладонь на грудь туда, где предположительно находилось сердце, и у него дрогнули рука и голос, — прямо через их сердца и возвращались обратно. А те, через кого они прошли, я уже говорил, потом умерли. Рассыпались.
— В смысле «рассыпались»?
— В прямом, — Глир опустил голову и произнёс это так тихо, что Адорэс подошёл ближе и чуть наклонился, чтобы его слышать. — Они очень быстро слабели, а потом начали рассыпаться пеплом, — он невольно вздрогнул, видимо, в своём воображении заново пережив недавний ужас во всех подробностях. Когда Глир снова поднял голову, Адорэс увидел, что по его щекам скатываются крупные капли.
— Иди домой, — мягко, почти шёпотом, сказал маг.
— Но как же…
— Что?
Глир и сам не знал, что. Он шумно по-детски всхлипнул, рукавом вытер слёзы. Адорэс молчал, глядя сочувственно.
— Но как же? — повторил он. — Разве нет никаких поручений?
— Точно, нет.
— А как же переговоры с королём и королевой?
— А, ну, я был там вчера, — Адорэс выпрямился и махнул рукой так беспечно, словно речь шла о посещении круглогодичной ярмарки.
— Так, значит, слухи не лгут? Говорят, Вы вчера явились на бал, на который не были приглашены, и поскандалили там с Её Величеством.
Аглий ухватил руку Иринка чуть выше запястья и приподнял так, чтобы она оказалась на уровне глаз ученика. Ладонь мягко сияла серебром. Иринк бессмысленно уставился на неё. Слишком большое количество сгруппированной в одном месте магической энергии приобретало цвет, чтобы это знать, не нужно обладать великим умом. А вот отчего зависел цвет, не знал никто, даже сами маги, но каждое хоть немного читающее существо знало, что возможных вариантов не так много: всего семь. Серебряного среди них не было. Энергия Иринка до этого момента всегда имела фиолетовые оттенки. Уже устав удивляться и пугаться за прошедший день, он бесцветно спросил:
— И что происходит?
— Очень древняя и очень могущественная магия, — шёпотом ответил Аглий, и сердце Иринка пропустило пару ударов, потому что в тоне обычно непоколебимого наставника он различил неподдельный страх, граничащий с ужасом. Его чувства, будто вирус, передались Иру, чародей едва мог дышать, не то что говорить, от сковывающей душу тревоги, но, преодолевая себя, он таким же шёпотом спросил:
— Что за магия?
Магистр положил свободную руку ученику на плечо, заглянул тому в глаза и уже обычным голосом, но непривычно ласковым тоном ответил:
— Обсудим позже. Пока постарайся успокоиться и снова заснуть.
Янтарные глаза Аглия вспыхнули изумрудом на такое короткое мгновение, что Иринк не успел заметить подвоха. Слова наставника подействовали как заклинание и уже через несколько минут он спокойно спал.
Грань Луны. 1
Глава 5. Город Тьмы
Адорэс наблюдал за домом уже несколько часов. Ничего не происходило.
Подобных домов в Ринкии — тысячи. Белокаменный как подавляющее большинство зданий в королевстве от замка, стоящего на северном отшибе, до крестьянского дома в забытой всеми южной деревне; c огородиком на заднем дворе, шторками из лёгкой полупрозрачной ткани, на сквозняке периодически вылетающими из комнаты на улицу, и плющом, вьющимся по забору. Но именно на этот, по данным и теориям его людей, должны были напасть следующим. Кроме географического направления никакой закономерности не было или же её не выявили. Они предполагали, что неприятель в лице банды разбойников, названной Чёрными Рыцарями, и неуловимых существ, в которых Адорэс подозревал Теней, разбились на четыре отряда, каждый из которых соответствовал стороне света: северу, югу, западу и востоку. Группы начинали действовать одновременно вдвоём или втроём, но никогда ещё не нападали одним отрядом или всеми четырьмя одновременно, и двигались строго в заданном направлении. Стороны света, оказывающиеся под ударом, каждый раз чередовались. Если догадки верны, то помимо дома, у которого затаился Адорэс, сегодня неприятели должны были напасть ещё и на северную деревню Проксиму. Туда был направлен небольшой отряд. Какова конечная цель разбойников, и почему они двигаются к ней таким странным образом, Адорэс никак не мог понять.
Все чувства были обострены до предела, он сам как сжатая пружина, готовая отскочить в любой момент. Маг сидел в гуще высоких зарослей, едва дыша и стараясь лишний раз даже пальцем не шевелить. Тело затекло и ныло, но он старался не обращать внимания на неудобства и продолжал пристально следить за зданием.
Мелькнула чёрная тень в небе, которую можно было бы принять даже за крупного ворона, перелетевшего с одной крыши на другую, и уже меньше чем через несколько секунд дом вспыхнул. Жар был таким резким и невыносимо сильным, что опалил и лицо Адорэса, и он инстинктивно отвернулся. А когда повернулся снова, смотреть уже было не на что. Пламени не было. Белокаменного здания тоже. Только слои пепла на слоях пепла. Нападение не заняло и полной минуты.
Адорэс, выскочив из своего укрытия, бросился к месту происшествия, но, ещё не достигнув цели, понял, что бессмысленно и поздно. Спасать некого и нечего. Он грязно выругался. Упустил. Опять. В седьмой раз за последние две недели.
Лелея надежды на то, что кто-то ещё живой оказался погребённым под сгоревшими дотла камнями, Адорэс опустился на колени в центре пепелища и одним заклинанием поднял ветер, всколыхнувший серые хлопья по всей территории. Он готов был осмотреть каждый миллиметр земли, но видел, что это бесполезно. Кругом только пепел и ничего больше, под слоями пепла ещё слои пепла. Граф продолжал сидеть на коленях, а сверху на него падали серые снежинки, которые отпустил локальный ураган. Оставалось верить, что внутри никого не было, и ждать доклада с другого направления в новом временном лагере. Адорэс поднялся, провёл рукой по волосам, стряхивая пепел, развернулся в противоположную сторону, чтобы пойти домой, и обомлел. Его взгляду предстала выжженная пустыня. Ещё несколько минут назад, когда Адорэс сидел в своём укрытии, там был десяток таких же домов как тот, на пепелище которого он стоял. Адорэс был здесь во время трагедии и даже ничего не заметил. Неуловимые и быстрые преступники действовали так профессионально, что никто из их жертв не успел поднять шум и воин-маг, клявшийся защищать всех, попавших в беду, не увидел, как это произошло. Граф был так зол, что готов был сам спалить тех, кто это устроил, но он только снова выругался, на этот раз ещё более грязно.
Центром нового лагеря, как и почти десятка предыдущих, было дерево. Это было одно из тех не редких, но и не частых деревьев-гигантов, одиноко разбросанных по всей Ринкии. Оно росло совсем близко к сердцу леса, у небольшой полянки, на которой обыкновенно собирались раненные. Ветви дерева ниспадали до самой земли, образуя вокруг мощного потрескавшегося ствола плотный купол, который обычно даже защищал от непогоды, по крайней мере, от дождя. Несмотря на то, что Адорэсу уже несколько раз приходилось менять деревья, те, кому он был нужен, всегда его каким-то чудом находили. К Адорэсу приходили люди, которые не могли смириться с набегами Чёрных Рыцарей и те, кто верил, что за разбойничеством стояло нечто большее.
Внутри, то есть в импровизированном убежище под куполом ветвей и листьев, не было практически ничего: маленький полуразвалившийся столик, несколько досок, бесцельно лежавших на земле, на одной из досок — несколько глиняных чашек, одна из которых была дырявой, а по другую сторону ствола — куча веток и тряпок, вероятно, представлявших собой спальное место. Там же валялся толстый видавший виды том.
Адорэс, по его собственному мнению, не украл книгу из королевской библиотеки, а бессрочно её одолжил. Страницы он перелистывал в жуткой спешке, хотя спешить было некуда. Бесконтекстные фразы едва успевали мелькать перед глазами. Со стороны могло показаться, что он не успевает читать и их.
«Проклятье Кантаты накладывается на человека, который…есть несколько способов, чтобы…лилы когда-то тоже…чтобы потом разделить…»
Совсем близко послышались тихие шаги и шуршание листвы. Адорэс обернулся, мельком осмотрел пришедшего черноволосого юношу в широкополой шляпе с перьями, за плечами у которого виднелся футляр со струнным музыкальным инструментом, и, вернувшись к книге, переложенной на стол, спросил:
— Ну, что там, Глир?
— Все наши предположения подтвердились. Чёрные Рыцари снова громили Проксиму, деревню, что недалеко от королевского замка. Наши люди…Ваши люди…
— Я прекрасно понимаю, кого ты имеешь в виду.
Глир вымученно улыбнулся.
— Мы попытались их остановить.
— И как, успешно?
— Нет, — негромко с нажимом ответил пришедший. Адорэс наморщил нос и, глубоко вздохнув, вновь развернулся к докладчику.
— Но все живы? — медленно спросил маг. — А что с раненными?
— Большинству раненных уже оказана помощь, некоторые ещё сидят там, — Глир кивнул на стену из листвы, красные перья на шляпе качнулись в такт движениям головы, — но вернулись не все. Виктима Умбрас, Дамнум Фортис и Трибус Алмитум мертвы. Вы были правы, граф, Чёрные Рыцари — не люди и не обычные разбойники. Тех нескольких ребят убило что-то странное.
Адорэс снова поморщился и сдул упавшую на глаз светлую прядь.
— Но, а что именно ты имеешь в виду под «чем-то странным»?
Глир задумчиво покачал головой, молодой граф взглядом проследил, как раскачиваются ярко-красные перья. В разум его против воли лезли мысли совсем иного толка. Глир — чуть смуглый, маленький, с такими же некрупными округлыми чертами, тёмными слегка раскосыми глазами — точно не был коренным ринкийцем. Сам по себе этот факт Адорэса не удивлял. Перебраться в Ринкию жаждали многие иностранцы. После падения Хранителей королевства разом пришли в упадок. Им пришлось столкнуться с такими бедами, каких мир раньше не видел. Войны, убийства, грабежи, Падшие маги — человеческая жестокость. Теперь, когда стало ясно, что равенства быть больше не может, каждый старался вознести на вершину своё королевство, доказать остальным, что именно он достойно продолжает дела древних и следует их заветам. И по итогу этого негласного соревнования острова, скрипя зубами, признали Ринкию самым развитым и процветающим государством.
Глир, безусловно, был коренным элтарцем. Вот, что так смущало Адорэса. Элтар и Ринкия ладили разве что в древние времена правления Хранителей. Элтарцы не понимали и не принимали ринкийского дружелюбия, снисходительности, желания приютить всех и каждого под своей крышей, беспечности и ветрености, детского озорства и вечного стремления к нескончаемому веселью. Также как и ринкийцы не понимали элтарской напыщенной горделивости и вечного высокомерия, безудержного трудолюбия и абсолютной привязанности к делу, стремления к богатству как к абсолютному счастью и желания поделить всю землю на «достойных» и «не слишком».
Территорию Элтара делила ровно напополам быстрая и шумная широкая река. Первые жители острова увидели в таком положении дел некий знак. Они провозгласили принцип «разделения» основополагающим в жизни Элтара и, неукоснительно следуя ему, возвели два города. Левый Берег стал раем для местной аристократии. Там купались в роскоши члены королевской семьи и их дальние родственники, знатные дома, гениальные, признанные обществом, учёные и деятели искусства и те, чьи предки так или иначе были связаны с Хранителями. Правый Берег оставили всем прочим. Правобережным законы не запрещали перебираться в более комфортные места: другие королевства или на Левый Берег. Но безуспешно копить на такой переезд можно было до самой смерти. Элтарцы уверяли, что этот их замысел одобрил Хранитель острова. Им мало кто верил. Хранители следили за тем, чтобы в мире царили гармония, спокойствие, порядок и процветание. При Хранителях вообще не существовало таких понятий как «нужда», «абсолютная нищета» и «безнадёжность». Так как же страж Элтара мог допустить, а тем более одобрить такой подход?
Что до элтарских бардов, все они как раз и жили на Правом Берегу острова и уходили на заработки на Левый, предварительно предъявив пропуск на пограничном мосту. Местные барды играли только для аристократов. Адорэс на себе не проверял, но многие говорили, что музыкантам Элтара не светит увидеть в жизни ничего дальше противоположной стороны их же острова.
И главное — война между Ринкией и Элтаром кончилась не так давно. Адорэс тогда был ребёнком. Сначала объявили, что элтарские войска напали на ринкийский замок. Три дня отец Адорэса, граф Канэтис Воло, беспокойно расхаживал по поместью, сам не зная, чего опасается больше: что его тоже заставят воевать или что ему напротив так и не дадут шанса защитить родное королевство. Но сердце острова всё же справилось силами собственных рыцарей и придворных магов. Всё успокоилось. Элтарцы отступили. Говорят, они что-то искали в крепости, какой-то магический артефакт, но так ничего и не нашли. Затем стало известно, что король Рэр пропал. Через год безрезультатных поисков его признали погибшим. Королева Аглая смирилась с таким вариантом и кинула все силы на восстановление отношений с юго-восточными соседями. Однако ещё почти через год пропал из замка и её сын.
Только несколько лет назад в Ринкию вернулись и король и принц. Оба — с туманной и неправдоподобной историей за плечами. Про короля рассказывали, что он всё это время томился в темницах под элтарским замком и вернулся в Ринкию, как только смог оттуда сбежать. Сама по себе теория не была лишена смысла. Но если бы дела действительно обстояли так, разве не начался бы новый виток выяснений отношений с Элтаром? Разве вышло бы так легко замять такое дело? История принца Алиуса была чуть более правдоподобной. По слухам, он, в отличие от матери, не смирился с теоретической смертью отца и сбежал из дома, чтобы отправиться на поиски короля.
Вряд ли семья Глира перебралась в Ринкию в эти смутные годы. И, тем не менее, Глир не просто странствовал и не просто жил в Ринкии, а готов был отдать жизнь за то, чтобы защитить королевство от неведомых поджигателей. Другой бард, скорее всего, просто перешёл бы на новое место, где спокойнее.
Одежда тоже не выдавала в Глире подданного Ринкии. Простые зелёные рубашки, что не могли ничего рассказать о происхождении владельца, носили почти все примкнувшие к лесному сопротивлению Адорэса. Коричневая потёртая жилетка с маленьким кармашком, от которой кто-то давно неаккуратно отпорол несколько мелких драгоценных камней, и вовсе больше всего напоминала часть традиционного мужского костюма Алумии. Глир не слишком походил характером на других элтарцев и только это давало Адорэсу хотя бы малюсенькую зацепку.
— Я бы сказал, что это была магия. Что-то похожее на тени всё время кружило вокруг людей тёмной тучей. Эти жители не сопротивлялись действиям Чёрных Рыцарей и не обращали на эти тени никакого внимания. Они также не отреагировали и на наш приход, даже когда ребята попытались вступить в бой с Рыцарями.
Адорэс удивлённо вскинул бровь и в очередной раз поморщился.
— Тогда несколько теней отделились от общей массы и прошли насквозь тех, что потом погибли. Они проходили здесь, — Глир положил ладонь на грудь туда, где предположительно находилось сердце, и у него дрогнули рука и голос, — прямо через их сердца и возвращались обратно. А те, через кого они прошли, я уже говорил, потом умерли. Рассыпались.
— В смысле «рассыпались»?
— В прямом, — Глир опустил голову и произнёс это так тихо, что Адорэс подошёл ближе и чуть наклонился, чтобы его слышать. — Они очень быстро слабели, а потом начали рассыпаться пеплом, — он невольно вздрогнул, видимо, в своём воображении заново пережив недавний ужас во всех подробностях. Когда Глир снова поднял голову, Адорэс увидел, что по его щекам скатываются крупные капли.
— Иди домой, — мягко, почти шёпотом, сказал маг.
— Но как же…
— Что?
Глир и сам не знал, что. Он шумно по-детски всхлипнул, рукавом вытер слёзы. Адорэс молчал, глядя сочувственно.
— Но как же? — повторил он. — Разве нет никаких поручений?
— Точно, нет.
— А как же переговоры с королём и королевой?
— А, ну, я был там вчера, — Адорэс выпрямился и махнул рукой так беспечно, словно речь шла о посещении круглогодичной ярмарки.
— Так, значит, слухи не лгут? Говорят, Вы вчера явились на бал, на который не были приглашены, и поскандалили там с Её Величеством.
