Король Фендрик Лютый проходил узким коридором и вёл тихую беседы с Фениксом. Никто из нас не рискнул выглянуть раньше времени, чтобы увидеть лицо Феникса. Смелости хватило только у Тиля. И то, когда мужчины уже отошли на приличное расстояние.
- Высокий…тёмные волосы, крепкая спина…ого! Какой меч! – громким шёпотом комментировал он. – Вот это выправка. Я тоже стану военным, когда вырасту.
- Ага, держи карман шире. Дарина прихлопнет тебя половником, если рот откроешь на эту тему, - усмехнулась я.
- Вот увидишь! Я буду таким же как Феникс!
Сердце вновь сдавило болью. Тиль не знал об отваге Феникса даже десятой доли. Однако мечта друга сбылась.
- Ты видела его перстень? На левой руке.
- Это знак отличия, который его величество вручил своему помощнику. Он сделан специально для Феникса. Там и гравировка есть.
- Откуда ты знаешь? – Тиль повернулся ко мне, его глаза округлились.
- Папа сказал, - пожала плечами я.
Интересно, где этот перстень сейчас? Само собой, Кастор его не носит. Эол продолжал держать меня за руку.
- Твоя семья стоит того, чтобы о ней помнить, Кассиопея. Они были мудрыми и любящими. Не стоило забывать их наставлений.
- Я не выполнила того, о чём они попросили. Я не сберегла их сына.
- А твоя ли это вина?
Я подняла на него глаза, морл смотрел на меня с чуть приподнятыми бровями. В его взгляде были лишь сочувствие и понимание.
- Ты рано осталась одна. Жизнь преподнесла тебе много уроков, которые оставили неизгладимый след в душе. Но иногда ты откровенно глупишь и берёшь на себя слишком много.
Его тон был шутливым, но я так и не смогла улыбнуться, не до конца понимая, что именно он хотел сказать. Вместо продолжения речи Эол качнул головой, указывая в сторону моих воспоминаний.
Мы стояли на крыше, мама хотела подышать воздухом. Той внутри неё толкался и ёрзал, причиняя маме боль. Она всё чаще растирала ноющую поясницу и приговаривала:
- Совсем скоро, уже скоро.
Я взволнованно ходила вокруг неё, не представляя, чем помочь.
- Всё хорошо, детка, это нормально. Ещё немного и наш малыш появится на свет. Это дар, который я смогу сберечь. В этот раз всё будет иначе.
- Он не умрёт? – спросила я. – Этот малыш не уйдёт вслед за остальными?
Моё сердце взволнованно отстукивало неровный ритм, а тело дрожало на ветру. Я не хотела бояться, не хотела пугать маму, но вопрос сам собой слетел с губ. Я тут же пожалела.
- Нет, - решительно отрезала мама, больно стискивая моё плечо. – В этот раз нет. Всё будет хорошо. Я ходила к магу. Он дал мне зелье. Оно поможет нам обоим. И мне, и малышу. Он или она родится крепким и здоровым ребёнком.
Её слова заставили меня улыбнуться, заставили поверить, что в этот раз всё будет иначе. Боль пронзила плечо, и я вскрикнула, мама, не желая того слишком сильно впилась пальцами в мою руку, а потом рухнула на колени, издавая протяжный стон. Я не стала ждать, когда стоны станут частыми, бросилась звать на помощь.
Я помнила, как от страха и невольного счастья душа и пела, и плакала. Я готова была лететь над ступенями, готова была и смеяться, и плакать. Я верила, а вера способна свернуть горы. Знание дворца и постоянная готовность лекарей сделали своё дело. Помощь подоспела вовремя. Этого ребёнка ждали не только мы. Её величество молилась за свою верную помощницу, папа дрожал и стискивал кулаки, постоянно жуя свою нижнюю губу. Я услышала первый крик брата прежде чем меня отправили в комнату.
- А теперь отдыхай, Кассия, - сказал папа и коснулся ладонью моей щеки. – Ты была храброй, ты помогла маме и брату. Теперь ступай. Им нужен отдых. Ты увидишь маму утром.
Слова папы окрыляли, я гордилась собой. Я стала старшей сестрой. Мои мечты сбылись. В комнате я продолжала улыбаться и представлять, как беру младенца на руки. Тогда я ещё не знала, что именно на моих руках той проведёт большую часть своей жизни.
А потом начался хаос! В комнату ворвалась едва стоявшая на ногах мама, она держала на руках Тоя, из глаз струились слёзы. С ней рядом стоял высокий молодой парень. Его лицо показалось мне напуганным. Он хмурился, пытаясь справиться с собой.
- Наркол, - прошептала я, протягивая руку к чуть более молодому лицу, чем сейчас. – Я этого совсем не помню.
- Кастор говорил тебе, что ты предпочла забыть…- горько вздохнул Эол, а я вновь повернулась к гвардейцу.
Та я, из воспоминаний, не понимала, почему парень так напуган. Но сейчас, глядя в его лицо, я понимала, что он в ужасе. Его губы слегка дрожали, он с такой силой сжимал в руках меч, что кожа наверняка сдиралась с пальцев.
- Ты видел их смерть, - прошептала я, продолжая разглядывать Наркола. – Их всех. Короля Фендрика, королевы Мараи, моих родителей. Ты видел колдовство Домброна и Маоли…
Совсем ещё молодой Наркол едва справлялся с собой, когда мама отдавала мне брата.
- Что случилось, мама? – постоянно спрашивала я, но ответа так и не услышала.
Лихорадочные действия мамы пугали меня до смерти, я тряслась, пытаясь удержать кричащего Тоя. Руки ослабли, когда мама забормотала:
- Позаботься о нём, Кассиопея. Будь сильной, будь верной себе! И я, и твой папа знаем, что ты справишься. Ты не дрогнешь, когда придёт время. Ты справишься, Кассия. Справишься…
Мамины руки дрожали, когда она вытирала слёзы с моего лица. Наверняка она видела ужас в моих глазах, поэтому сжала зубы и шумно втянула носом воздух, чтобы успокоиться. Она взяла себя в руки:
- Никогда не сдавайся. Будет трудно, вам обоим. Будет чертовски трудно, Кассия! – почти прорычала она. – Но твоё большое сердце выдержит. Только твоя безграничная любовь спасёт вас обоих.
Я вертела головой, ничегошеньки не понимая, постоянно спрашивала, что происходит, но мама не давала мне ответов. Она присела возле меня на корточки, взяла за плечи, а потом поцеловала в лоб:
- Береги себя и…его, будь сильной и…прости меня…прости, Кассия, за то, что тебе придётся пережить. Я прошу тебя полюбить его всем сердцем, а потом…а потом отпустить. Прости за это!
Молодой гвардеец в ужасе воззрился на мою маму, подошёл ближе и помог ей подняться на ноги. Он просил её не говорить лишнего.
- Вы ещё можете успеть…
- Нет, - тряхнула она головой в отчаянии. – Я могу дать им время!
- Но это же…
Он не договорил, мама прервала его, рукой резко рассекая воздух. Она не позволила Нарколу напугать меня. Не разрешила назвать её поступок самоубийством.
- У них будет время, Наркол, - срывающимся голосом сказала она. – Во дворце хаос, отправьте их отсюда как можно дальше, слышишь? Как можно дальше!
Моя мама с силой стиснула форму гвардейца своими тонкими пальцами, чуть встряхнула парня, а потом её колени подогнулись, и она повисла, держась только за китель Наркола. Парень подхватил её под руки и вновь помог подняться. Он сам едва не плакал.
- Увезите их как можно дальше, как можно дальше…
- Вы…вы…не волнуйтесь, - проговорил гвардеец. – Мы позаботимся о ваших детях.
- И о себе позаботьтесь, - твёрже вставая на ноги и отстраняясь от Наркола, сказала мама. – Путь, что вы избрали, не принесёт вам ничего кроме горя и боли.
Благодарность появилась в глазах гвардейца. Он неуверенно кивнул. А потом за мамой пришли. Наркол заслонил нас с Тоем собой. Гвардейцы, преданные Тавосу, не обратили на нас внимания. Им нужна была мама. А я за широкой спиной Наркола не разглядела как маму схватили за волосы и потащили к королю. К новому королю.
Я не могла дышать, словно зачарованная ужасом, не могла пошевелиться. Как я могла забыть об этом? Как позволила себе забыть?
- Ты готова смотреть дальше, Кассиопея? – спросил Эол.
- Для чего? – едва шевелящимися губами спросила я.
- Чтобы ты смогла простить себя за Тоя и за любовь к Кастору.
Я увидела в своих воспоминаниях, как Наркол посадил меня и Тоя в телегу:
- Я понимаю, что тебе страшно, девочка, - пробурчал он скорее себе под нос, чем мне, - но ты сильная. Твоя мама права, ты справишься. В твоих руках судьба нашей страны.
Последние слова прозвучали совсем тихо, и я не берусь утверждать, что та я, которая дрожала в телеге, разобрала их. Однако сейчас, глядя будто со стороны, я услышала каждое слово. Я слышала, как дрогнул голос Наркола. Я видела, как он волновался за меня и Тоя. И не только потому, что в мальчике уже был наследник, гвардеец просто сопереживал. На тот момент он уже знал, что мы стали сиротами, знал, как нелегко и страшно мне будет. Боялся за нас и желал добра.
- Позаботься о них, - бросил он кому-то в телеге, я даже не оборачивалась, чтобы рассмотреть, мне было не интересно.
А потом я видела только его глаза, которые провожали нас с братом в дорогу. Поразительные глаза: чистые, бездонные, наполненные теплом. В ту минуту в моей душе всё буквально перевернулось. И даже сейчас, вновь увидев удивительный взгляд Наркола, я вновь ощутила ту же бурю эмоций. Только в этот раз ко всему прочему добавились безмерная благодарность и безграничное уважение.
Стало тяжело дышать, но я больше не плакала, перевела взгляд на Эола и кивнула, давая понять, что готова продолжать. Морл улыбнулся, его рука описала дугу в воздухе и мои воспоминания переместились в Форалл.
- Ты должна увидеть, что именно ты сделала для брата, Кассия.
И я увидела. Увидела, как долго и тяжело мы добирались до полуострова, как страшно мне было оттого, что я понятия не имела, что делать с младенцем. Той всё время плакал, очень мало спал и почти всегда выглядел тревожно. С нами в телеге были ещё люди, среди которых попалась женщина, которая хоть как-то объяснила мне, что нужно делать. Она не была доброй или заботливой, просто её раздражали крики Тоя. Женщина сердито бросала указания, а я покорно выполняла, чтобы братишка хоть ненадолго замолчал, и тогда все мы могли бы выспаться.
Той женщиной была Мария. Она выехала вместе с нами из Валеста и добралась до самого Форалла. Она же стала той единственной угрюмой соседкой, что не сторонилась нас с Тоем. Видимо именно ей было поручено приглядывать за нами. И она это делала, как могла. Держалась поблизости, но не слишком. Я горько усмехнулась, понимая, что моя жизнь была полна случайностей, и что ничего случайного на самом деле в ней не было.
Я увидела, как отчаянно искала сначала дом, а потом и работу. Видела бессонные ночи, собственные слёзы и то, как я выглядела. Даже сейчас, мотаясь по свету, я казалась себе свежее и здоровее, чем в те годы, что провела на полуострове. Я вновь увидела Матиса и его сыновей, как они меня шпыняли, толкали и использовали.
- Что ты видишь, Кассия? – спросил Эол.
- Собственную слабость и никчёмность, - выдохнула я.
- Разве? – улыбаясь, вздёрнул свои красивые брови морл. – Разве это ты видишь? А, по-моему, это похоже на стойкость, внутреннюю силу и невероятное желание жить.
- Скорее уж выжить, - поправила я.
- Пусть так, - кивнул он. – Не слишком многого ли ты от себя хочешь? Сколько лет тебе было, когда ты впервые взяла Тоя на руки?
- Одиннадцать.
- А теперь вдумайся, Кассиопея! Только вдумайся! Одиннадцать лет! Сущее дитя. И ты справилась! Ты жила на острове совсем одна восемь лет!
- Мне помогала Мария, - сказала я, но слова мои прозвучали неуверенно.
- Да, быть может помогала, но что она делала ЗА тебя? Что она взвалила на свои плечи, убрав с твоих? Она давала дельные советы, всё время ворчала и присматривала за Тоем. И, спешу заметить, не так уж хорошо.
- В чём вы пытаетесь меня убедить? – не поняла я.
- Ни в чём, - сказал Эол. – Я лишь хочу, чтобы ты увидела себя моими глазами. Нашими глазами.
Морл развёл руки в стороны, и я оглядела лица собравшихся вокруг нас его собратьев. Все они смотрели на меня с уважением. В душе что-то шевельнулось. Я почувствовала, как из глубины моей души поднимается что-то до этой минуты не очень знакомое мне. Это что-то будто пробуждалось от долгого сна.
- У тебя есть совесть, ты порядочная, добрая, искренняя и чистая. Несмотря ни на что. Я хочу, чтобы ты увидела то, что видим мы, чтобы ты поверила в то, что всё это сделала ты. Что подтолкнуло тебя к решению отдать брата?
- Усталость, - сказала я и опустила глаза.
- Возможно, но она не была основной причиной.
Эол резче дёрнул рукой и передо мной возникло воспоминание о том, как Той вошёл в море в тот день, когда я впервые увидела Тину.
- Разве это не был страх за его жизнь? Всепоглощающий, удушающий ужас леденящий душу? – Эол ненадолго замолчал, всматриваясь в моё лицо и давая мне возможность осмыслить его слова. Я так и сделала. – Ты боишься того, что усталость заставила тебя, потому что не воспринимаешь себя такой, какая ты есть на самом деле. Над тобой навис долг. А ещё слово данное матери. Надежды Нилы и Фатоса засели в тебе так глубоко, что ты не смогла трезво оценить ни себя, ни свои поступки.
- Вы действительно так считаете?
- Мы все так считаем, - улыбнулся морл. – А ещё мы уверены, что не поступи ты так, то всё закончилось бы плачевнее для тебя и твоего брата. Сейчас Тавос сбился с ног, разыскивая Тоя, а сиди ты как прежде в Форалле, вас обоих нашли бы и казнили. Неизбежно. Теперь ты знаешь, что произошедшее только к лучшему. Значит твой выбор был верным. Ты не погубила Тоя, ты его спасла. Плюс, с нами ему было очень хорошо, поверь.
И я поверила. Действительно поверила. Эол положил свою руку на моё плечо и ласково сжал его:
- Твои родители понимали, какую ношу возложили на твои плечи. Твоя мама молила о прощении, осознавая, через что тебе придётся пройти, когда ты узнаешь правду. Она знала, что ты полюбишь брата всем сердцем, что сделаешь всё для него. И она не могла не знать на какую чудовищную боль тебя обрекает. В том, что произошло, никто не виноват. Сбрось с себя ответственность за то, за что её не несёшь, и смело иди дальше. В мире взрослых смертельных игр ты, будучи ребёнком, выстояла, выдержала. Важно только будущее, былое пусть останется в прошлом.
Слова Эола были всего лишь словами, но обдумав каждое из них, я наконец поняла, что он прав. Прав во всём. Чувство вины тянет меня назад.
Морл удовлетворённо улыбнулся, прочитав на моём лице истину, к которой сам же меня и привёл.
- А теперь последнее. Твоя любовь к Фениксу. Её ты тоже стыдишься?
- Нет, - порывисто ответила я, а потом замолчала, пряча глаза.
Эол показал мне залитое закатными лучами лицо Кастора. Наша первая встреча. Я вновь залюбовалась.
- Что ты видишь, Кассия? – спросил морл.
Говорить о том, что таилось внутри было неловко.
- Кастора. Я вижу Кастора. Вижу таким, каким он был с нами.
- А что ты видишь в его глазах в вашу первую встречу?
Я бросила непонимающий взгляд на Эола, а потом шагнула ближе к собственным воспоминаниям, повисшим в воздухе, и вновь посмотрела на Кастора. Он улыбался. Искренне…счастливо.
- Он…счастлив?! – удивилась я.
Взгляд в воспоминания был ни на что не похож. Удивительная возможность увидеть всё, что уже случилось, иными глазами. Возможность рассмотреть что-то, что не заметил в уже произошедшем настоящем. Я тряхнула головой и повторила твёрже:
- Он счастлив.
- Именно, - согласился морл. – Посмотри в его глаза. В них ты увидишь восхищение, облегчение и надежду. Именно так Кастор впервые посмотрел на девочку, которая выжила одна в чужом краю.
- Высокий…тёмные волосы, крепкая спина…ого! Какой меч! – громким шёпотом комментировал он. – Вот это выправка. Я тоже стану военным, когда вырасту.
- Ага, держи карман шире. Дарина прихлопнет тебя половником, если рот откроешь на эту тему, - усмехнулась я.
- Вот увидишь! Я буду таким же как Феникс!
Сердце вновь сдавило болью. Тиль не знал об отваге Феникса даже десятой доли. Однако мечта друга сбылась.
- Ты видела его перстень? На левой руке.
- Это знак отличия, который его величество вручил своему помощнику. Он сделан специально для Феникса. Там и гравировка есть.
- Откуда ты знаешь? – Тиль повернулся ко мне, его глаза округлились.
- Папа сказал, - пожала плечами я.
Интересно, где этот перстень сейчас? Само собой, Кастор его не носит. Эол продолжал держать меня за руку.
- Твоя семья стоит того, чтобы о ней помнить, Кассиопея. Они были мудрыми и любящими. Не стоило забывать их наставлений.
- Я не выполнила того, о чём они попросили. Я не сберегла их сына.
- А твоя ли это вина?
Я подняла на него глаза, морл смотрел на меня с чуть приподнятыми бровями. В его взгляде были лишь сочувствие и понимание.
- Ты рано осталась одна. Жизнь преподнесла тебе много уроков, которые оставили неизгладимый след в душе. Но иногда ты откровенно глупишь и берёшь на себя слишком много.
Его тон был шутливым, но я так и не смогла улыбнуться, не до конца понимая, что именно он хотел сказать. Вместо продолжения речи Эол качнул головой, указывая в сторону моих воспоминаний.
Мы стояли на крыше, мама хотела подышать воздухом. Той внутри неё толкался и ёрзал, причиняя маме боль. Она всё чаще растирала ноющую поясницу и приговаривала:
- Совсем скоро, уже скоро.
Я взволнованно ходила вокруг неё, не представляя, чем помочь.
- Всё хорошо, детка, это нормально. Ещё немного и наш малыш появится на свет. Это дар, который я смогу сберечь. В этот раз всё будет иначе.
- Он не умрёт? – спросила я. – Этот малыш не уйдёт вслед за остальными?
Моё сердце взволнованно отстукивало неровный ритм, а тело дрожало на ветру. Я не хотела бояться, не хотела пугать маму, но вопрос сам собой слетел с губ. Я тут же пожалела.
- Нет, - решительно отрезала мама, больно стискивая моё плечо. – В этот раз нет. Всё будет хорошо. Я ходила к магу. Он дал мне зелье. Оно поможет нам обоим. И мне, и малышу. Он или она родится крепким и здоровым ребёнком.
Её слова заставили меня улыбнуться, заставили поверить, что в этот раз всё будет иначе. Боль пронзила плечо, и я вскрикнула, мама, не желая того слишком сильно впилась пальцами в мою руку, а потом рухнула на колени, издавая протяжный стон. Я не стала ждать, когда стоны станут частыми, бросилась звать на помощь.
Я помнила, как от страха и невольного счастья душа и пела, и плакала. Я готова была лететь над ступенями, готова была и смеяться, и плакать. Я верила, а вера способна свернуть горы. Знание дворца и постоянная готовность лекарей сделали своё дело. Помощь подоспела вовремя. Этого ребёнка ждали не только мы. Её величество молилась за свою верную помощницу, папа дрожал и стискивал кулаки, постоянно жуя свою нижнюю губу. Я услышала первый крик брата прежде чем меня отправили в комнату.
- А теперь отдыхай, Кассия, - сказал папа и коснулся ладонью моей щеки. – Ты была храброй, ты помогла маме и брату. Теперь ступай. Им нужен отдых. Ты увидишь маму утром.
Слова папы окрыляли, я гордилась собой. Я стала старшей сестрой. Мои мечты сбылись. В комнате я продолжала улыбаться и представлять, как беру младенца на руки. Тогда я ещё не знала, что именно на моих руках той проведёт большую часть своей жизни.
А потом начался хаос! В комнату ворвалась едва стоявшая на ногах мама, она держала на руках Тоя, из глаз струились слёзы. С ней рядом стоял высокий молодой парень. Его лицо показалось мне напуганным. Он хмурился, пытаясь справиться с собой.
- Наркол, - прошептала я, протягивая руку к чуть более молодому лицу, чем сейчас. – Я этого совсем не помню.
- Кастор говорил тебе, что ты предпочла забыть…- горько вздохнул Эол, а я вновь повернулась к гвардейцу.
Та я, из воспоминаний, не понимала, почему парень так напуган. Но сейчас, глядя в его лицо, я понимала, что он в ужасе. Его губы слегка дрожали, он с такой силой сжимал в руках меч, что кожа наверняка сдиралась с пальцев.
- Ты видел их смерть, - прошептала я, продолжая разглядывать Наркола. – Их всех. Короля Фендрика, королевы Мараи, моих родителей. Ты видел колдовство Домброна и Маоли…
Совсем ещё молодой Наркол едва справлялся с собой, когда мама отдавала мне брата.
- Что случилось, мама? – постоянно спрашивала я, но ответа так и не услышала.
Лихорадочные действия мамы пугали меня до смерти, я тряслась, пытаясь удержать кричащего Тоя. Руки ослабли, когда мама забормотала:
- Позаботься о нём, Кассиопея. Будь сильной, будь верной себе! И я, и твой папа знаем, что ты справишься. Ты не дрогнешь, когда придёт время. Ты справишься, Кассия. Справишься…
Мамины руки дрожали, когда она вытирала слёзы с моего лица. Наверняка она видела ужас в моих глазах, поэтому сжала зубы и шумно втянула носом воздух, чтобы успокоиться. Она взяла себя в руки:
- Никогда не сдавайся. Будет трудно, вам обоим. Будет чертовски трудно, Кассия! – почти прорычала она. – Но твоё большое сердце выдержит. Только твоя безграничная любовь спасёт вас обоих.
Я вертела головой, ничегошеньки не понимая, постоянно спрашивала, что происходит, но мама не давала мне ответов. Она присела возле меня на корточки, взяла за плечи, а потом поцеловала в лоб:
- Береги себя и…его, будь сильной и…прости меня…прости, Кассия, за то, что тебе придётся пережить. Я прошу тебя полюбить его всем сердцем, а потом…а потом отпустить. Прости за это!
Молодой гвардеец в ужасе воззрился на мою маму, подошёл ближе и помог ей подняться на ноги. Он просил её не говорить лишнего.
- Вы ещё можете успеть…
- Нет, - тряхнула она головой в отчаянии. – Я могу дать им время!
- Но это же…
Он не договорил, мама прервала его, рукой резко рассекая воздух. Она не позволила Нарколу напугать меня. Не разрешила назвать её поступок самоубийством.
- У них будет время, Наркол, - срывающимся голосом сказала она. – Во дворце хаос, отправьте их отсюда как можно дальше, слышишь? Как можно дальше!
Моя мама с силой стиснула форму гвардейца своими тонкими пальцами, чуть встряхнула парня, а потом её колени подогнулись, и она повисла, держась только за китель Наркола. Парень подхватил её под руки и вновь помог подняться. Он сам едва не плакал.
- Увезите их как можно дальше, как можно дальше…
- Вы…вы…не волнуйтесь, - проговорил гвардеец. – Мы позаботимся о ваших детях.
- И о себе позаботьтесь, - твёрже вставая на ноги и отстраняясь от Наркола, сказала мама. – Путь, что вы избрали, не принесёт вам ничего кроме горя и боли.
Благодарность появилась в глазах гвардейца. Он неуверенно кивнул. А потом за мамой пришли. Наркол заслонил нас с Тоем собой. Гвардейцы, преданные Тавосу, не обратили на нас внимания. Им нужна была мама. А я за широкой спиной Наркола не разглядела как маму схватили за волосы и потащили к королю. К новому королю.
Я не могла дышать, словно зачарованная ужасом, не могла пошевелиться. Как я могла забыть об этом? Как позволила себе забыть?
- Ты готова смотреть дальше, Кассиопея? – спросил Эол.
- Для чего? – едва шевелящимися губами спросила я.
- Чтобы ты смогла простить себя за Тоя и за любовь к Кастору.
Прода от 07.06.2022, 12:24
Глава девятая
Я увидела в своих воспоминаниях, как Наркол посадил меня и Тоя в телегу:
- Я понимаю, что тебе страшно, девочка, - пробурчал он скорее себе под нос, чем мне, - но ты сильная. Твоя мама права, ты справишься. В твоих руках судьба нашей страны.
Последние слова прозвучали совсем тихо, и я не берусь утверждать, что та я, которая дрожала в телеге, разобрала их. Однако сейчас, глядя будто со стороны, я услышала каждое слово. Я слышала, как дрогнул голос Наркола. Я видела, как он волновался за меня и Тоя. И не только потому, что в мальчике уже был наследник, гвардеец просто сопереживал. На тот момент он уже знал, что мы стали сиротами, знал, как нелегко и страшно мне будет. Боялся за нас и желал добра.
- Позаботься о них, - бросил он кому-то в телеге, я даже не оборачивалась, чтобы рассмотреть, мне было не интересно.
А потом я видела только его глаза, которые провожали нас с братом в дорогу. Поразительные глаза: чистые, бездонные, наполненные теплом. В ту минуту в моей душе всё буквально перевернулось. И даже сейчас, вновь увидев удивительный взгляд Наркола, я вновь ощутила ту же бурю эмоций. Только в этот раз ко всему прочему добавились безмерная благодарность и безграничное уважение.
Стало тяжело дышать, но я больше не плакала, перевела взгляд на Эола и кивнула, давая понять, что готова продолжать. Морл улыбнулся, его рука описала дугу в воздухе и мои воспоминания переместились в Форалл.
- Ты должна увидеть, что именно ты сделала для брата, Кассия.
И я увидела. Увидела, как долго и тяжело мы добирались до полуострова, как страшно мне было оттого, что я понятия не имела, что делать с младенцем. Той всё время плакал, очень мало спал и почти всегда выглядел тревожно. С нами в телеге были ещё люди, среди которых попалась женщина, которая хоть как-то объяснила мне, что нужно делать. Она не была доброй или заботливой, просто её раздражали крики Тоя. Женщина сердито бросала указания, а я покорно выполняла, чтобы братишка хоть ненадолго замолчал, и тогда все мы могли бы выспаться.
Той женщиной была Мария. Она выехала вместе с нами из Валеста и добралась до самого Форалла. Она же стала той единственной угрюмой соседкой, что не сторонилась нас с Тоем. Видимо именно ей было поручено приглядывать за нами. И она это делала, как могла. Держалась поблизости, но не слишком. Я горько усмехнулась, понимая, что моя жизнь была полна случайностей, и что ничего случайного на самом деле в ней не было.
Я увидела, как отчаянно искала сначала дом, а потом и работу. Видела бессонные ночи, собственные слёзы и то, как я выглядела. Даже сейчас, мотаясь по свету, я казалась себе свежее и здоровее, чем в те годы, что провела на полуострове. Я вновь увидела Матиса и его сыновей, как они меня шпыняли, толкали и использовали.
- Что ты видишь, Кассия? – спросил Эол.
- Собственную слабость и никчёмность, - выдохнула я.
- Разве? – улыбаясь, вздёрнул свои красивые брови морл. – Разве это ты видишь? А, по-моему, это похоже на стойкость, внутреннюю силу и невероятное желание жить.
- Скорее уж выжить, - поправила я.
- Пусть так, - кивнул он. – Не слишком многого ли ты от себя хочешь? Сколько лет тебе было, когда ты впервые взяла Тоя на руки?
- Одиннадцать.
- А теперь вдумайся, Кассиопея! Только вдумайся! Одиннадцать лет! Сущее дитя. И ты справилась! Ты жила на острове совсем одна восемь лет!
- Мне помогала Мария, - сказала я, но слова мои прозвучали неуверенно.
- Да, быть может помогала, но что она делала ЗА тебя? Что она взвалила на свои плечи, убрав с твоих? Она давала дельные советы, всё время ворчала и присматривала за Тоем. И, спешу заметить, не так уж хорошо.
- В чём вы пытаетесь меня убедить? – не поняла я.
- Ни в чём, - сказал Эол. – Я лишь хочу, чтобы ты увидела себя моими глазами. Нашими глазами.
Морл развёл руки в стороны, и я оглядела лица собравшихся вокруг нас его собратьев. Все они смотрели на меня с уважением. В душе что-то шевельнулось. Я почувствовала, как из глубины моей души поднимается что-то до этой минуты не очень знакомое мне. Это что-то будто пробуждалось от долгого сна.
- У тебя есть совесть, ты порядочная, добрая, искренняя и чистая. Несмотря ни на что. Я хочу, чтобы ты увидела то, что видим мы, чтобы ты поверила в то, что всё это сделала ты. Что подтолкнуло тебя к решению отдать брата?
- Усталость, - сказала я и опустила глаза.
- Возможно, но она не была основной причиной.
Эол резче дёрнул рукой и передо мной возникло воспоминание о том, как Той вошёл в море в тот день, когда я впервые увидела Тину.
- Разве это не был страх за его жизнь? Всепоглощающий, удушающий ужас леденящий душу? – Эол ненадолго замолчал, всматриваясь в моё лицо и давая мне возможность осмыслить его слова. Я так и сделала. – Ты боишься того, что усталость заставила тебя, потому что не воспринимаешь себя такой, какая ты есть на самом деле. Над тобой навис долг. А ещё слово данное матери. Надежды Нилы и Фатоса засели в тебе так глубоко, что ты не смогла трезво оценить ни себя, ни свои поступки.
- Вы действительно так считаете?
- Мы все так считаем, - улыбнулся морл. – А ещё мы уверены, что не поступи ты так, то всё закончилось бы плачевнее для тебя и твоего брата. Сейчас Тавос сбился с ног, разыскивая Тоя, а сиди ты как прежде в Форалле, вас обоих нашли бы и казнили. Неизбежно. Теперь ты знаешь, что произошедшее только к лучшему. Значит твой выбор был верным. Ты не погубила Тоя, ты его спасла. Плюс, с нами ему было очень хорошо, поверь.
И я поверила. Действительно поверила. Эол положил свою руку на моё плечо и ласково сжал его:
- Твои родители понимали, какую ношу возложили на твои плечи. Твоя мама молила о прощении, осознавая, через что тебе придётся пройти, когда ты узнаешь правду. Она знала, что ты полюбишь брата всем сердцем, что сделаешь всё для него. И она не могла не знать на какую чудовищную боль тебя обрекает. В том, что произошло, никто не виноват. Сбрось с себя ответственность за то, за что её не несёшь, и смело иди дальше. В мире взрослых смертельных игр ты, будучи ребёнком, выстояла, выдержала. Важно только будущее, былое пусть останется в прошлом.
Слова Эола были всего лишь словами, но обдумав каждое из них, я наконец поняла, что он прав. Прав во всём. Чувство вины тянет меня назад.
Морл удовлетворённо улыбнулся, прочитав на моём лице истину, к которой сам же меня и привёл.
- А теперь последнее. Твоя любовь к Фениксу. Её ты тоже стыдишься?
- Нет, - порывисто ответила я, а потом замолчала, пряча глаза.
Эол показал мне залитое закатными лучами лицо Кастора. Наша первая встреча. Я вновь залюбовалась.
- Что ты видишь, Кассия? – спросил морл.
Говорить о том, что таилось внутри было неловко.
- Кастора. Я вижу Кастора. Вижу таким, каким он был с нами.
- А что ты видишь в его глазах в вашу первую встречу?
Я бросила непонимающий взгляд на Эола, а потом шагнула ближе к собственным воспоминаниям, повисшим в воздухе, и вновь посмотрела на Кастора. Он улыбался. Искренне…счастливо.
- Он…счастлив?! – удивилась я.
Взгляд в воспоминания был ни на что не похож. Удивительная возможность увидеть всё, что уже случилось, иными глазами. Возможность рассмотреть что-то, что не заметил в уже произошедшем настоящем. Я тряхнула головой и повторила твёрже:
- Он счастлив.
- Именно, - согласился морл. – Посмотри в его глаза. В них ты увидишь восхищение, облегчение и надежду. Именно так Кастор впервые посмотрел на девочку, которая выжила одна в чужом краю.
