***
Это легковесная любовно-авантюрная сказка с кучей штампов, придуманная когда-то давным-давно. Внимательный читатель узнает и главных героев, и основную сюжетную линию и поймёт, откуда что взялось )). Прочитавшие "Императрицу" вряд ли обнаружат для себя что-то новое и неожиданное и могут быстро заскучать. Но эти герои моложе, проще, наивнее и эмоциональнее. И неправдоподобнее! И любовь их такая же нереальная. Да, это самоцитатность и самоповтор, но автору интересно провести именно такой литературный эксперимент - тапками по этому поводу не кидаться! По другим поводам - можно и даже нужно, автору полезно.
У нас снова альтернативная история, снова Европа и Османская империя. Но на этот раз в нашем саду расходящихся тропинок мы вернулись практически к началу тропинки, к точке, откуда привычный нам мир начал понемногу меняться. Здесь должно быть что-то про роль личности в истории... но философские рассуждения опустим.
На глубокое знание исторических реалий автор тоже не претендует. Мог бы засесть за специальную литературу, но времени нет и сейчас откровенно лень. Поэтому пока просто вытаскивает из своей памяти то, чему когда-то учился понемногу. Например, что начале XVIII века в Европе никак не могли пить чай из фарфоровых чашек с ручкой. В нашей истории приблизительно 70-е года XVII века: у испанских Габсбургов есть ещё призрачный шанс на выживание, война за их наследство не начата, а османские войска ещё не стоят под Веной. Хотя это всё не так уж и важно.
Мы же просто слушаем сказку у камина.
Но сказка для взрослых, времена жестокие, рейтинг строго 18+.
Итак, кто-то из слушателей ещё здесь? Тогда поехали.
"... ища выгоду, он неожиданно обрел любовь и, пытаясь из корыстных расчетов пробудить в девушке страсть, кончил тем, что сам влюбился в нее..."
Г.Г. Маркес "Сто лет одиночества"
ПРОЛОГ
Её отец занимал в потаённом мире столицы очень важное место. Настолько важное, что даже шейхи гильдий убийц и воров прислушивались к его мнению, а городская стража не решалась лишний раз тревожить уважаемого человека. Ведь к услугам почтенного Мехмед-бея прибегала не только верхушка преступного мира столицы, но и многие высокопоставленные вельможи. Очень высокопоставленные… Гости в то время, когда все добропорядочные правоверные давно спят, а всё же рискнувших покинуть безопасность жилища запоздавших путников останавливает подозрительная стража, были не редкостью в доме Мехмед-бея. Только раньше никогда он не приглашал выйти к гостям дочь. Ночью?! К заведомо опасным мужчинам?! Это было столь удивительно, что на мгновение Фирюза даже усомнилась, правильно ли поняла скупые жесты старого немого евнуха. Но нет, всё так и есть. Отец зовёт её и просит поторопиться. Возможно, пожаловала всё же знатная заказчица? Мать какого-нибудь влиятельного паши или старшая жена одного из беглербегов? Пожав плечами, Фирюза надела на голову изящную бархатную шапочку и закрыла лицо яшмаком. Несмотря на необычность подобной ситуации, страха она не почувствовала. Не было в столице хранимой Аллахом империи глупца, посмевшего бы оскорбить Мехмед-бея.
– …пусть Аллах не наградил меня сыном, но все свои знания я передал дочери. Не найдётся во всём подлунном мире девушки, которая бы лучше разбиралась в ядах.
Фирюза замерла. Предчувствие непоправимой беды мимолётно сжало сердце ледяной рукой, а потом угнездилось где-то в животе. Во-первых, лишь единицы знали о самой охраняемой тайне её отца. И никто не знал, что эту тайну наследовала она. Во-вторых, ровный голос отца выдавал нешуточное волнение. Что же происходит? Поборов неприятную дрожь в коленях, Фирюза с высоко поднятой головой вошла в просторную гостиную. Остановилась недалеко от двери и, как подобало воспитанной девушке, молча поклонилась. Задержалась в поклоне на несколько мгновений, пытаясь успокоить неистово заколотившееся сердце. Предчувствие превратилось в твёрдую уверенность: беде быть. Ведь не зря отец так напуган. Подумать только, хозяин дома, словно уменьшившись в росте, почтительно стоит перед сидящими гостями, явно годящимися ему в сыновья! Распрямляясь, Фирюза окинула двух молодых мужчин внимательным взглядом. Хищники, смертельно опасные хищники. Оба – красавцы, но не могут вызвать в девичьем сердце сладостное томление из-за исходящих от них тёмной ауры власти и жестокости. Такие перережут горло, а потом лишь досадливо нахмурятся из-за попавших на их роскошные камзолы нескольких капель крови. Простая, удобная одежда, исключительно черного и темно-серого цвета, позволяющая сливаться с тьмой; очень похожие друг на друга простые ножны явно непарадных киличей. Видимо, клинки одного мастера, причём мастера не из худших. Сколько ещё оружия затерялось в складках плащей, под сукном камзолов, за голенищами мягких высоких сапог, представить страшно. Заказчики расположились так, чтобы держать в поле зрения оба входа в комнату. Один, с бездонными карими глазами, сидел на оттоманке, небрежно-царственно облокотившись на изогнутый резной подлокотник и, нехорошо прищурившись, наблюдал за ней. От его тяжелого холодного взгляда сразу захотелось забиться куда-нибудь в самый темный угол подвала, но Фирюза постаралась сохранить самообладание, инстинктивно понимая, что недовольство этого мужчины ей не пережить. Второй гость присел, прислонившись плечом к стене и непринужденно вытянув перед собой ноги, на край широкой спинки стоящего у смежной стены дивана. И теперь тоже смотрел на неё, но с легкой улыбкой, не затрагивающей, впрочем, цепких ореховых глаз.
Фирюза судорожно сглотнула. Пожалуй, в клетке с голодными львами она чувствовала бы себя спокойнее, чем в одной комнате с этими шайтанами. И отец, судя по всему, тоже.
– Открой лицо, - холодно приказал кареглазый незнакомец.
От возмущения Фирюза даже забыла про страх. Да как он смеет?! То, что она дочь известного преступника, ещё не означает, что она шлюха! Кто бы они ни были, сейчас отец поставит наглецов на место!
– Нет! – звонко бросила она, упрямо вскидывая подбородок.
– Делай, что велит господин, негодная! – глухо зашипел сбоку побелевший Мехмед-бей. – Простите, мой господин, девочка вовсе не хотела показаться непочтительной…
Отозваться надменный незнакомец не соизволил, лишь сухо усмехнулся. А отец, видя, что ничего не понимающая Фирюза не шелохнулась, подскочил к ней и сам сорвал с лица яшмак. Тут же с силой нажал на плечи, заставляя опуститься на колени. Глядя на упавший на ковёр лоскут тончайшей материи, Фирюза впервые за всю свою жизнь почувствовала себя бесправной женщиной. Ей не были страшны ни беспощадные убийцы, ни ловкие воры, ни коварные отравители, ни прочие иногда возникающие в их доме ночные охотники. Потому что её всегда защищал непререкаемый авторитет отца, защищал даже надежнее клинков его верных телохранителей. А сейчас… сейчас сам отец оказался напуган и беззащитен. Поэтому, с ужасом поняла Фирюза, эти двое могут сделать с ней всё, что их душе угодно. Не только унизить, заставив открыть лицо, но даже изнасиловать на глазах отца. Тот вряд ли посмеет сказать хотя бы слово.
– Поднимись, - приказал гость.
Из состояния тупого онемения её вывел мягкий насмешливый голос второго незнакомца, с тёплым цветом ореховых глаз.
– Ты действительно хорошо разбираешься в ядах?
Как ни странно, этот вопрос помог Фирюзе взять себя в руки. Иблис побери, устроила истерику на пустом месте, словно нежная благовоспитанная дурочка! Заказчикам просто надо видеть её лицо, чтобы оценить правдивость ответов, которая в столь деликатной области… жизненно важна. Вновь почувствовав себя твердо стоящей на земле, Фирюза выпрямилась и смело взглянула на улыбающегося ореховоокого красавца.
– Да, господин, почти столь же хорошо, как отец.
– Как определить яд лепиоты?
– Легкий запах горького миндаля с цветочной ноткой, господин, - уверенно ответила Фирюза, подавив изумление. Если он знает всё это сам, зачем понадобилась она?
– Перечисли несмертельные яды, которые сможешь опознать, – это уже властный голос кареглазого мужчины.
Изумление Фирюзы лишь возросло. Интуиция буквально кричала: от её ответа сейчас зависело слишком многое. Возможно, их с отцом жизни. Поэтому она поспешила ответить обстоятельно, как можно четче и подробнее. Ещё несколько быстрых, чётких и коварных, словно удар кинжала, вопросов то от одного мужчины, то от другого – и по-прежнему бесстрастный заказчик коротко кивнул.
– Машалла. Она подходит.
Фирюза искоса взглянула на отца. Сейчас на его разом просветлевшем лице было написано такое счастье, словно ради этих слов он растил её, берёг, учил…
– Мой господин, клянусь Аллахом, Фирюза превосходно справится со своей задачей.
Губы незнакомца тронула легкая усмешка, а холодные карие глаза опасно сверкнули.
– У неё нет другого варианта, не так ли, мой дорогой? Не справится – умрёт. И ей очень повезёт, если от яда.
– Я понимаю, мой господин, - неожиданно спокойно отозвался отец. – Я бы не посмел рекомендовать свою дочь, если не был абсолютно уверен в её знаниях. Я понимаю цену её ошибки.
– Ну что ж, - незнакомец вновь смерил девушку коротким взглядом. – Ты станешь дегустатором при моей беременной жене.
Остальное Фирюза поняла сама. Вот почему он спрашивал о несмертельных ядах. Гаремные ревнивицы постараются избавиться если не от женщины, то хотя бы от её ребёнка. Или не ревнивицы, а ближайшие родственники. Видимо, если родится сын, то станет наследником этого кареглазого шайтана. А куш, судя по всему, получается немалый…
– И как мы, не вызывая подозрений, проведём её в гарем? – легко, словно пардус, встав, ореховоглазый красавец подошёл к ней, бесцеремонно обхватил затянутыми в перчатку длинными пальцами её подбородок и заставил поднять лицо к свету. Изучающий взгляд чуть прищуренных обманно-тёплых глаз заставил её почувствовать себя на торгах. В качестве вещи, а не покупателя. – Мордашка ничего, но вовсе не красавица, - небрежно отпустив её, мужчина оглянулся к спутнику. – Никто не поверит, что я мог подарить тебе карбункул вместо рубина.
Возмущенный румянец вспыхнул на щеках Фирюзы, но, естественно, на неё не обратили никакого внимания.
– Или, может, подарить твоей жене в качестве какой-нибудь специально обученной рабыни? Знающей секреты косметики, парфюмерии или чего-нибудь ещё?
– Не пойдёт, - задумчиво покачал головой его друг. – Даже если обставить такой подарок как жест примирения, никто не поверит, что моя жена станет добровольно держать рядом с собой твою шпионку.
Взгляды мужчин пересеклись в безмолвном диалоге.
– Но станет держать рядом с собой…
– …соперницу, - спокойно закончил заказчик.
Фирюза растерянно моргнула. Интересные у них взаимоотношения. В какой клубок змей её забросили джинны?
– Да какая это соперница, - вновь взглянув на неё, ореховоокий досадливо поморщился. – Разве что… мастерица постельных услад? – и он плавно обошёл её по кругу, вновь осматривая, словно племенную кобылу.
– А ну-ка, хорошая моя, сделай восьмёрку бёдрами.
Сцепившая зубы Фирюза вскинулась, но наткнулась на угрожающий взгляд отца. Ну что ж, это всего лишь элемент танца. И, исполнив, услышала пренебрежительное фырканье.
– Тоже не поверят. Ни гибкости, ни чувственности.
Тут Фирюза не выдержала.
– Это у меня-то нет гибкости? Да знаете, кто меня учил?!
На ней скрестились ледяные мужские взгляды.
– Милая, держи свою наглость при себе, - тягуче, очень ласково посоветовал ореховоокий. – Иначе нарвёшься на тот урок, который не хочешь получить.
Взгляд Фирюзы снова метнулся к стоящему в стороне молчащему отцу. Судя по всему, тот был полностью согласен со словами гостя.
– Выхода нет, придётся слухами подменить реальность, - будто лениво, но с грацией прирожденного убийцы заказчик поднялся на ноги. – Вблизи её рассматривать не дадим, издали в ней увидят то, что предполагают увидеть.
Вскинув голову, Фирюза посмотрел в ледяные глаза стоящего в нескольких шагах нанимателя и твёрдо предупредила:
– Я нанимаюсь только дегустатором. Вашей наложницей не стану... господин.
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Потом мужчины переглянулись и… громко расхохотались. Даже её отец позволил себе скупую улыбку. Фирюза поняла, что от недостатка знаний вновь совершила какую-то ошибку, чем весьма всех развеселила. Только какую?
– Даже если очень захочешь – не станешь.
Проходя мимо склонившегося до пола отца, заказчик небрежно обронил увесистый кошель. А Фирюза потрясённо смотрела в спины бесшумно ступающим мужчинам: и всё? Даже не соизволили попрощаться с хозяином дома? И вдруг дрогнувшим голосом поинтересовалась у задумчиво щурящегося отца:
– Отец, кто это? Кому ты меня отдал?
– Завтра узнаешь.
Однако она подступила к отцу, схватила его за руку и с мольбой заглянула в родные глаза.
– Отец, пожалуйста! Я должна понять, на что иду!
И тогда Мехмед-бей сделал странную вещь. Наклонился, поднял брошенный заказчиком кошель, осторожно развязал тугие тесёмки, вынул золотую монету и… молча подал ей. Ничего не понимая, Фирюза растерянно повертела монету в пальцах. Обычный алтуи, даже не фальшивый. Она уже хотела попросить у внимательно наблюдающего за ней отца подсказку, но в этот момент её взгляд почему-то зацепился на такую знакомую надпись на аверсе. Имя правящего султана и его отца… Несколько секунд она бездумно смотрела на чеканку, вспоминая и анализируя.
А потом обронила обжёгшие пальцы монету, с силой прижала ладони к губам, отчаянно удерживая крик ужаса, и словно подкошенная рухнула на колени.
На её голову, ободряя, ласково легла тяжелая отцовская ладонь.
– Ты справишься.
ГЛАВА 1
Холод большого плохоотапливаемого зала своими стылыми щупальцами пытался пробраться под юбки, но спасали грубые башмаки с квадратными носами и толстые шерстяные чулки. Под приличествующее её положению платье из тёмно-синего итальянского бархата, украшенное мелкими жемчужинами по лифу с воротником-стойкой из австрийских кружев, в которое её наспех нарядили ради аудиенции у отца, они совершенно не подходили и, заметь кто, случился бы безобразный скандал, за которым последовало бы очередное унизительное наказание – статс-дама матушки отличалась фантазией в области экзекуций, – но по иронии судьбы лишь благодаря простонародным башмакам Марианне удавалось сдерживать столь же плебейскую дрожь.
В бархатных нарядных туфельках она бы застыла всего спустя пару минут неподвижного ожидания. Отец восседал возле камина, Маринна же, стоящая посреди зала, оказалась совершенно беззащитна перед сквозняками.
Отец подал знак к новой перемене блюд – и тафельшпиц поплыл в нему через шесть пар рук. Императору подавали блюдо двенадцать придворных чинов, но отец всегда помнил, чьей милостью носит титул штатгальтера.
– Дочь моя, я выбрал для вас мужа.
Только этого не хватало. Слуги за глаза прозвали её Чёрной Невестой: первый жених Марианны отошёл в мир иной, когда ей едва исполнилось четыре года; второй, весёлый дважды вдовец тридцати лет от роду, погиб пьяным на охоте; третий умер от старости, не дожив до её шестнадцатилетия всего четырёх месяцев. Ни одного из женихов Марианна никогда в глаза не видела, но череда смертей репутацию ей испортила – желающих взять её в жёны больше не находилось.
