- Лучше не спрашивай. – Просипела я, отходя подальше.
В этот момент, окна в квартире расположенной над полицейским участком распахнулись и послышалось визгливое:
- Люди добрые, что ториться? И так дышать нечем, так ещё вы, супостаты, убить норовите.
- Добрый вечер, госпожа Чиртон. – Поздоровалась я с пожилой женщиной, грозой всех хулиганов и главной сплетницей в округе. – От имени полиции приношу благодарность за ваше безграничное терпение и содействие в обеспечении безопасности страны.
- А бумагу дадите?
Госпоже Чиртон, вдове военного офицера, обращённой мужем в свою «веру» и безропотно на протяжении тридцати лет мотавшаяся по весям, далям и гарнизонам, было крайне важно, что бы её вклад в сохранность империи был оценён не только словами, но и подтверждён материально. Количество благодарственных грамот уже давно превышало количество наград мужа, чем она всячески гордилась и хвасталась перед подругами. Ей приятно, мужикам спокойно, а мне не накладно.
- Капитан Горти занесёт сегодня вечером.
Наверху замолкли, а потом неуверенно попросили.
- Госпожа Морозова, не могли бы вы попросить молодого человека вручить грамоту послезавтра в районе обеда и сказать пару добрых слов перед девочками.
Старушка решила пустить пыль в глаза. Горти госпожу Чиртон терпеть не мог, и всё эпитеты в её адрес были нецензурного содержания, но ради общего дела… Жаль, я не смогу насладиться представлением.
- Как пожелаете.
- А что было на этот раз. Бомба? Отравляющий газ? Варсанцы? Эгаралианцы? Коби?
Старушка перечислила ближайших соседей империи, на границе с которыми пришлось служить её мужу. Мнения о них она была не высокого, о чём не раз заявляла на храмовых угощениях.
- Извините, госпожа Чиртон, тайна следствия. – Пожала я плечами, радуясь тому, что в отличие от подружек, она знала когда стоит отступить.
Едва захлопнулись окна на втором этаже, Дьюс потребовала объяснений.
- Иногда лучше сделать шаг в сторону, что бы ни погибнуть под копытами несущейся лошади.
- Не поняла.
- Мерибель, проще потратить несколько минут, что бы напечатать малозначащую бумагу, чем потратить уйму времени и нервов, для того что бы отмыться от кучи сплетен, досужих помыслов и грязи.
- Клевета карается по закону.
- Закон общественному мнению не указ. – Пожала я плечами, удивляясь идеалистическому высказыванию несостоявшейся начальницы. – Госпожа Чиртон, женщина уважаемая, председатель нескольких клубов по интересам, и председатель храмовой общины. Если на одну чашу весов положить её авторитет, а на другую – букву закона, перевес будет не в пользу второй.
- Но это дикость. – Нахмурилась Дьюс, отдёргивая подол кителя, и бросая в сторону палящего солнца недовольный взгляд. - В Трагосе такое просто не возможно. Там никто не лезет в чужую жизнь, и каждый следит за своими словами.
Да, о судах торговой столицы империи ходят множество слухов, и об абсурдности приговоров – тоже. В дверях участка показался домовой, и поманил пальцем, пригашая вернуться на рабочие места.
- К счастью, Батиополь более провинциальный город, и имеет свою специфику, с ним вас познакомит капитан Горти. А на счёт организационной части – то с вас тарелка, чашка, вилки, ложи, нож и пятьдесят рублей на чай, сахар и печенье.
Дьюс молча выложила из кармана купюры, и молча села за дальний от окна стол, а я вернулась к работе.
Горти явился спустя полтора часа – задумчивый, с недовольным выражением лица. Кивнув ревизорам, выслушав доклад, подписал приказ о прикреплении Дьюс к нашему участку. Бросил на брюки женщины выразительный взгляд, но та даже бровью не повела, седела, сложив руки на груди, и в свою очередь оценивала коллегу.
- Хороша, бабёнка. – Поцокал языком Михалыч, наблюдая за поединком характеров, и положил на стол бумагу с коряво выведенными буквами. - Елизавета Поликарповна, оформите.
Толи Дьюс была не столь противна как показалась в начале. Толи решила пока затаиться, толи нашла себе противника посильнее, но до конца смены она меня не трогала, в отличие от ревизиров.
У меня онемел язык и заболели кончики пальцев объясняя и печатая пояснительные записки каждой непонравившейся запятой, формулировке и плану расследования. А о количестве нарушении сроков проведения следственных мероприятий вспоминать не хотелось, жалко что к пояснительной записке нельзя прикрепить график температуры за окном – «не смягчающее обстоятельство».
Вернувшись домой после сены, скинула ненавистную одежду, сполоснулась и одела шёлковую ночную рубашку, которое приятно холодило тело. Налила в бокал холодного вина, сделала глоток, закрыв в блаженстве глаза, и принялась расчёсывать волосы.
Один, два, три… Мягкие ворсинки щётки приятно массировали кожу головы, заставляя чуть ли не мурчать от удовольствия и погружая в негу, что я не сразу обратила внимание на карябающие звуки за окном, и надрывные всхлипы. Плотно задёрнутые шторы не давали рассмотреть ночного визитёра, а магические решётки на окнах – проникнуть том вовнутрь.
Глубоко вздохнув, стараясь унять бешено стучащее сердце, я открыла глаза… окружающее пространство вокруг изменилось. Темнота уже не скрывала очертания предметов и мебели, свет масляной лампы – напоминал размазанную по листу бумаги акварель. Тишина наполнилась звуками – тихим сонным посапыванием, шагами, скрипом дверей, шкварчением масла на огне, дуновение ветра и шёпот. Этот шёпот я слышала постоянно – он меня куда-то звал, манил, сулил все блага мира. Соблазн податься ему был очень высок, и открыв глаза я глубоко вздохнула. Темнота вместе с усилившимся слухом, обострила обаяние. Запах немытых тел, порченных продуктов и разлагающихся трупов прочистил мозги, показав что все обещания лишь тлен.
Заплетя волосы в косу, выпила настойку сонного зелья и рухнула на кровать, а за окном высоко в небе, разочарованно мигнула полная луна.
Часы пробили четыре часа утра. Горти с Натаном спали в камере на нарах, а я уничтожала последствия пребывания ревизоров: документы перемешаны, на некоторых появились разводы от воды и жирные пятна, папки раскиданы по всему помещению, столы сдвинуты.
В общем, Грета и Киран старались не мешать двоим очень нехорошим людям устраивать бардак на вверенной им территории. Если они думали что их содействие и безучастность как-то повлияют на содержимое в заключении, то глубоко ошибаются – вознаграждение Маркуса и Стэна зависит от качества и количества выявленных нарушений, вот ребята и старались вовсю.
Подшив отработанные заявки в папки, сложила их в ящик, заперла входную дверь, отодвинула один из столов, и открыла люк в подпол, где у нас располагался в архив. Потянуло сыростью.
- Михалыч!
- У соседей трубы лопнули. – Пояснил явившийся домовой, помогая спуститься по шаткой лестнице вниз. – Бумагу я зачаровал, а на стены и стеллажи сил не хватило.
Под ногами хлюпнула грязь, свет привлекал мелких мошек. Прищурив глаза, и стараясь дышать ртом через сжатые губы, перехватила коробку поудобнее и поковыляла в дальний угол, где хранились заявки. Документов было много, места практически не осталось, но центральный архив категорически отказывался принять часть документов, аргументируя своё решение не истёкшим сроком хранения в участках.
Положив коробку полку стеллажа, шумно выдохнула, отгоняя норовящих попасть в глаз насекомых, гадость. Сделала шаг, почувствовала, как ноги поехали в разные стороны, что бы ни упасть, схватилась за ближайший стеллаж. Если бы не это, я никогда не обратила на одну из коробок с неплотно закрытой крышкой.
Непорядок. Подтянула коробку к себе, крышка упала, открыв взору разворошённое нутро. Все хранящиеся в ней документы, были порваны на мелкие клочья. Не поверив собственным глазам, запустила руку в коробку по локоть – ни одного целого листка.
- Михалыч! – Домовой явился спустя несколько минут. – Это что такое?
Михалыч взобрался на стеллаж, и с недоумением посмотрел на содержимое коробки.
- Елизавета Поликарповна, да что ж это такое? – Заикаясь, он произнёс он, прикидывая масштаб свалившихся потерь. - Вы не подумайте, я свои обязанности блюду, и к этому происшествию не имею никакого отношения.
- Вы хотите сказать, что в участке может что-то происходить без вашего ведома? – Не поверила я сварливой нечисти, который за малейшие провинности сворачивал всем кровь.
Домовой тяжело вздохнул, закатив глаза к потолку и принялся объяснять словно нерадивому ребёнку.
- А то, я не могу раздваиваться: то в главуправе, то на домсовете, то вы меня выпроваживаете, и шепчетесь о своём людском, но … - домовой выразительно замолчал, и помахал перед носом указательным пальцем, - я никогда не оставлял участок без присмотра, кто-то из вас всегда находился на месте.
- На что вы намекаете?
- Я не намекаю, а вдвигаю здравые приложения. Никто из чужих в подпол спуститься не мог. Участковые и следователи шарахаются от бумаг как черти от ладана. Остаются только…
Кто-то из нас. Так ненавязчиво, эта прожженная жизнью нечисть, плавно перевела стрелки на нас. Если в себе я была полностью уверена, то подозрение падало на Грету и Кирана.
- Судя по состоянию коробки в ней хранились старые документы. Зачем Кирану и Грете рисковать своим положением за дела давно минувшим лет.
- А мне покуда знать. – Пожал плечами домовой, бережно хватая коробку, собираясь поднять её наверх. – Я в ваши дела не лезу, не шпионю и мысли не считаю. Вот только не слишком ли это подозрительно: шеф, эта стерва из Трагоса и это.
Действительно, ничего подобного ранее у нас не происходило. Может прав святитель, грешили, меру не зная, за что и расплачиваемся.
- Михалыч, поставь коробку на место.
- Но, - домовой хитро прищурился, - неужели не интересно, что уничтожить старались?
Интересно, очень даже. Мужчины, наотрез отказывались рассказать, как продвигается поиск шефа, снисходительно замечая «меньше знаешь – крепче спишь». Это, честно говоря, бесило. Несмотря на тесное общение, которое можно было назвать дружбой – Горти, Натан и другие коллеги считали что предел карьеры женщины в полиции и ежедневно стучать на машинке, разбирая их корявые почерки. Не смотря на всю мою нелюбовь к Дьюс, очень надеюсь что она пообломает мужское самомненье, а я полюбуюсь на это со стороны.
- У вас есть новая коробка и старые бумаги. – Поинтересовалась я у домового, делая наброски в уме плана дальнейших действий.
Домовой всё понял с первого взгляда, и усмехнулся:
- Не смотря на все разговоры, вы не так глупы как кажетесь на первый взгляд.
- Какие разговоры?
Домовой таинственно улыбнулся, и провёл пальцем по губам.
Узнать кто болтает, и головы бы поотрывать. Одно из недостатков провинциальных городов – это некоторая инертность существования. Общественное мнение сильно влияет на поведение горожан, которые больше думают о том, что скажут люди, чем о собственных нуждах, поэтому что бы не сдохнуть от скуки им приходиться выдумывать о том, чего нет и чесать, чесать языком днями и часами.
Длительное пребывание подполом могло вызвать подозрение. Пересыпав клочья документов в новый ящик, оставила домового наполнять старую коробку новым содержимым, предупредив никому ничего не говорить.
Подниматься наверх в длинной юбке и занятыми руками было очень неудобно, поэтому почувствовав как кто-то хватает меня за руку чуть со страху не свалилась вниз.
- Осторожно. – Горти успел схватить меня в последний момент, одним рывком поднять вместе с коробкой и поставить на пол. – Ты что там дела так поздно?
Хм, это праздное любопытство или нет. Замешан ли Горти в происходящем или просто заботиться обо мне?
- Работала. – Ответила я, успокоив бьющееся в истерике сердце.
- А днём это сделать нельзя?
- Днём все шастают кто непоподя, того гляди на голову сваляться, а нам проблемы не нужны. Так ведь?
Проблемы не нужны никому. Привлекать сейчас лишне внимание к участку было чрезвычато проблемами.
Буркнув себе под нос, исполняющий обязанности начальника залез в холодильный шкаф, зачёрпнув кружкой прохладную воду, утолив жажду снова завился на нары. Завистливо вздохнув, я закрыла подпол, отперла двери и вышла на крыльцо.
Ночь была ясная. Звёзды, россыпью драгоценных камней сверкали на чёрном покрывале неба, тёплый ветер гонял по дороге пыль, приглушённый свет газовых фонарей заставил зябко поёжиться в дурном предчувствии.
Подняв лицо вверх, взглянула на убывающую луну, и почувствовало как сознание начало раздваиваться, и тело повело, и я уткнулась носом во внезапно возникшую преграду.
- Оля-ля, - весело протянули над головой, бережно беря за талию и возвращая мне вертикальное положение, - я знаю что хорош, но что бы девушки сами укладывались перед мной штабелями – это впервые.
- Хам. – Нашла себе силы ели слышно возмутиться. - Уберите руки.
Просьбы была выполнена, и меня снова зашатало.
- Эээ, так не пойдёт. - Меня снова бесцеремонно схватили за талию, и завели в участок. – Дорогая, вам бы дома сидеть и сопливые носы детишкам утирать. Какая напасть заставила симпатичную даму провести ночь в полицейском участке?
- Личная инициатива. – Огрызнулась я, присаживаясь на ближайший стул, старясь разглядеть незнакомца.
Почему незнакомца? Очень даже знакомое лицо, не часто я бью людей по голове. Зачем он пришёл? Ночью? Предъявить претензии? Мог бы дождаться дня.
- Занятно. – Хмыкнул он, рассматривая тела на нарах.
Жертва моих побоев был высок и в меру накаченный. Это какой должен был быть выброс адреналина, что бы уложить такого мужчину на землю?
- Нравлюсь?
Чуть покраснев под ироничным взглядом я пожала плечами, и выдала нейтральное:
- Сойдёт.
В ответ услышала тихий смех:
- Мэтт Лисовски.
Чуть не брякнула - «Знаю», но вовремя прикусила язык. По требованиям этикета необходимо было представиться.
- Елизавета Поликарповна Морозова.
- Русана. – Было сказано таким тоном, будто господин Лисовский в данный момент посетил передвижной цирк и любовался экзотическим животным в клетке. - Меня всегда удивляла традиция коверкать имя родителя, и указывать принадлежность к конкретному человеку, словно вещь.
- Я не вещ. – Вспылила я, вскочила со стула, задрала голову, вперив злобный взгляд в необычно серо-голубые глаза. – Человеку без роду и племени трудно понять родовую преемственность.
- У меня есть отец и мать, я знаю имена всех предков по десятое колено, но не считаю нужным тыкать этим людям в глаза.
Голос посетителя стал необычайно сух, а я категорически не понимала, почему это ходячая проблема взъелась на моё отчество.
- Может, вы стыдитесь своего отца или он вами?
Должно же быть объяснение беспричинной агрессии.
Каждый народ, империи был самобытен, со своими странными традициями и ритуалами, не противоречащим общественным нормам и морали. Поверьте на слово, наши - не самые экзотические. Чего стоят только традиция воровать жён, или многомужество, принятое в отдельно взятой народности. Если верить географическому альманаху, то желающих пополнить мужской гарем не так уж и мало.
Представив гостя в широких шароварах, длинной вышитой рубахе, и шапочки с кисточкой на художественно растрёпанных тёмных волосах – хорош гад.
Лисовский предпочёл проигнорировать последнее замечание. Я не стала настаивать на ответе, надеюсь, больше не вернёмся к обсуждению данной темы.
В этот момент, окна в квартире расположенной над полицейским участком распахнулись и послышалось визгливое:
- Люди добрые, что ториться? И так дышать нечем, так ещё вы, супостаты, убить норовите.
- Добрый вечер, госпожа Чиртон. – Поздоровалась я с пожилой женщиной, грозой всех хулиганов и главной сплетницей в округе. – От имени полиции приношу благодарность за ваше безграничное терпение и содействие в обеспечении безопасности страны.
- А бумагу дадите?
Госпоже Чиртон, вдове военного офицера, обращённой мужем в свою «веру» и безропотно на протяжении тридцати лет мотавшаяся по весям, далям и гарнизонам, было крайне важно, что бы её вклад в сохранность империи был оценён не только словами, но и подтверждён материально. Количество благодарственных грамот уже давно превышало количество наград мужа, чем она всячески гордилась и хвасталась перед подругами. Ей приятно, мужикам спокойно, а мне не накладно.
- Капитан Горти занесёт сегодня вечером.
Наверху замолкли, а потом неуверенно попросили.
- Госпожа Морозова, не могли бы вы попросить молодого человека вручить грамоту послезавтра в районе обеда и сказать пару добрых слов перед девочками.
Старушка решила пустить пыль в глаза. Горти госпожу Чиртон терпеть не мог, и всё эпитеты в её адрес были нецензурного содержания, но ради общего дела… Жаль, я не смогу насладиться представлением.
- Как пожелаете.
- А что было на этот раз. Бомба? Отравляющий газ? Варсанцы? Эгаралианцы? Коби?
Старушка перечислила ближайших соседей империи, на границе с которыми пришлось служить её мужу. Мнения о них она была не высокого, о чём не раз заявляла на храмовых угощениях.
- Извините, госпожа Чиртон, тайна следствия. – Пожала я плечами, радуясь тому, что в отличие от подружек, она знала когда стоит отступить.
Едва захлопнулись окна на втором этаже, Дьюс потребовала объяснений.
- Иногда лучше сделать шаг в сторону, что бы ни погибнуть под копытами несущейся лошади.
- Не поняла.
- Мерибель, проще потратить несколько минут, что бы напечатать малозначащую бумагу, чем потратить уйму времени и нервов, для того что бы отмыться от кучи сплетен, досужих помыслов и грязи.
- Клевета карается по закону.
- Закон общественному мнению не указ. – Пожала я плечами, удивляясь идеалистическому высказыванию несостоявшейся начальницы. – Госпожа Чиртон, женщина уважаемая, председатель нескольких клубов по интересам, и председатель храмовой общины. Если на одну чашу весов положить её авторитет, а на другую – букву закона, перевес будет не в пользу второй.
- Но это дикость. – Нахмурилась Дьюс, отдёргивая подол кителя, и бросая в сторону палящего солнца недовольный взгляд. - В Трагосе такое просто не возможно. Там никто не лезет в чужую жизнь, и каждый следит за своими словами.
Да, о судах торговой столицы империи ходят множество слухов, и об абсурдности приговоров – тоже. В дверях участка показался домовой, и поманил пальцем, пригашая вернуться на рабочие места.
- К счастью, Батиополь более провинциальный город, и имеет свою специфику, с ним вас познакомит капитан Горти. А на счёт организационной части – то с вас тарелка, чашка, вилки, ложи, нож и пятьдесят рублей на чай, сахар и печенье.
Дьюс молча выложила из кармана купюры, и молча села за дальний от окна стол, а я вернулась к работе.
Горти явился спустя полтора часа – задумчивый, с недовольным выражением лица. Кивнув ревизорам, выслушав доклад, подписал приказ о прикреплении Дьюс к нашему участку. Бросил на брюки женщины выразительный взгляд, но та даже бровью не повела, седела, сложив руки на груди, и в свою очередь оценивала коллегу.
- Хороша, бабёнка. – Поцокал языком Михалыч, наблюдая за поединком характеров, и положил на стол бумагу с коряво выведенными буквами. - Елизавета Поликарповна, оформите.
Толи Дьюс была не столь противна как показалась в начале. Толи решила пока затаиться, толи нашла себе противника посильнее, но до конца смены она меня не трогала, в отличие от ревизиров.
У меня онемел язык и заболели кончики пальцев объясняя и печатая пояснительные записки каждой непонравившейся запятой, формулировке и плану расследования. А о количестве нарушении сроков проведения следственных мероприятий вспоминать не хотелось, жалко что к пояснительной записке нельзя прикрепить график температуры за окном – «не смягчающее обстоятельство».
Вернувшись домой после сены, скинула ненавистную одежду, сполоснулась и одела шёлковую ночную рубашку, которое приятно холодило тело. Налила в бокал холодного вина, сделала глоток, закрыв в блаженстве глаза, и принялась расчёсывать волосы.
Один, два, три… Мягкие ворсинки щётки приятно массировали кожу головы, заставляя чуть ли не мурчать от удовольствия и погружая в негу, что я не сразу обратила внимание на карябающие звуки за окном, и надрывные всхлипы. Плотно задёрнутые шторы не давали рассмотреть ночного визитёра, а магические решётки на окнах – проникнуть том вовнутрь.
Глубоко вздохнув, стараясь унять бешено стучащее сердце, я открыла глаза… окружающее пространство вокруг изменилось. Темнота уже не скрывала очертания предметов и мебели, свет масляной лампы – напоминал размазанную по листу бумаги акварель. Тишина наполнилась звуками – тихим сонным посапыванием, шагами, скрипом дверей, шкварчением масла на огне, дуновение ветра и шёпот. Этот шёпот я слышала постоянно – он меня куда-то звал, манил, сулил все блага мира. Соблазн податься ему был очень высок, и открыв глаза я глубоко вздохнула. Темнота вместе с усилившимся слухом, обострила обаяние. Запах немытых тел, порченных продуктов и разлагающихся трупов прочистил мозги, показав что все обещания лишь тлен.
Заплетя волосы в косу, выпила настойку сонного зелья и рухнула на кровать, а за окном высоко в небе, разочарованно мигнула полная луна.
***
Часы пробили четыре часа утра. Горти с Натаном спали в камере на нарах, а я уничтожала последствия пребывания ревизоров: документы перемешаны, на некоторых появились разводы от воды и жирные пятна, папки раскиданы по всему помещению, столы сдвинуты.
В общем, Грета и Киран старались не мешать двоим очень нехорошим людям устраивать бардак на вверенной им территории. Если они думали что их содействие и безучастность как-то повлияют на содержимое в заключении, то глубоко ошибаются – вознаграждение Маркуса и Стэна зависит от качества и количества выявленных нарушений, вот ребята и старались вовсю.
Подшив отработанные заявки в папки, сложила их в ящик, заперла входную дверь, отодвинула один из столов, и открыла люк в подпол, где у нас располагался в архив. Потянуло сыростью.
- Михалыч!
- У соседей трубы лопнули. – Пояснил явившийся домовой, помогая спуститься по шаткой лестнице вниз. – Бумагу я зачаровал, а на стены и стеллажи сил не хватило.
Под ногами хлюпнула грязь, свет привлекал мелких мошек. Прищурив глаза, и стараясь дышать ртом через сжатые губы, перехватила коробку поудобнее и поковыляла в дальний угол, где хранились заявки. Документов было много, места практически не осталось, но центральный архив категорически отказывался принять часть документов, аргументируя своё решение не истёкшим сроком хранения в участках.
Положив коробку полку стеллажа, шумно выдохнула, отгоняя норовящих попасть в глаз насекомых, гадость. Сделала шаг, почувствовала, как ноги поехали в разные стороны, что бы ни упасть, схватилась за ближайший стеллаж. Если бы не это, я никогда не обратила на одну из коробок с неплотно закрытой крышкой.
Непорядок. Подтянула коробку к себе, крышка упала, открыв взору разворошённое нутро. Все хранящиеся в ней документы, были порваны на мелкие клочья. Не поверив собственным глазам, запустила руку в коробку по локоть – ни одного целого листка.
- Михалыч! – Домовой явился спустя несколько минут. – Это что такое?
Михалыч взобрался на стеллаж, и с недоумением посмотрел на содержимое коробки.
- Елизавета Поликарповна, да что ж это такое? – Заикаясь, он произнёс он, прикидывая масштаб свалившихся потерь. - Вы не подумайте, я свои обязанности блюду, и к этому происшествию не имею никакого отношения.
- Вы хотите сказать, что в участке может что-то происходить без вашего ведома? – Не поверила я сварливой нечисти, который за малейшие провинности сворачивал всем кровь.
Домовой тяжело вздохнул, закатив глаза к потолку и принялся объяснять словно нерадивому ребёнку.
- А то, я не могу раздваиваться: то в главуправе, то на домсовете, то вы меня выпроваживаете, и шепчетесь о своём людском, но … - домовой выразительно замолчал, и помахал перед носом указательным пальцем, - я никогда не оставлял участок без присмотра, кто-то из вас всегда находился на месте.
- На что вы намекаете?
- Я не намекаю, а вдвигаю здравые приложения. Никто из чужих в подпол спуститься не мог. Участковые и следователи шарахаются от бумаг как черти от ладана. Остаются только…
Кто-то из нас. Так ненавязчиво, эта прожженная жизнью нечисть, плавно перевела стрелки на нас. Если в себе я была полностью уверена, то подозрение падало на Грету и Кирана.
- Судя по состоянию коробки в ней хранились старые документы. Зачем Кирану и Грете рисковать своим положением за дела давно минувшим лет.
- А мне покуда знать. – Пожал плечами домовой, бережно хватая коробку, собираясь поднять её наверх. – Я в ваши дела не лезу, не шпионю и мысли не считаю. Вот только не слишком ли это подозрительно: шеф, эта стерва из Трагоса и это.
Действительно, ничего подобного ранее у нас не происходило. Может прав святитель, грешили, меру не зная, за что и расплачиваемся.
- Михалыч, поставь коробку на место.
- Но, - домовой хитро прищурился, - неужели не интересно, что уничтожить старались?
Интересно, очень даже. Мужчины, наотрез отказывались рассказать, как продвигается поиск шефа, снисходительно замечая «меньше знаешь – крепче спишь». Это, честно говоря, бесило. Несмотря на тесное общение, которое можно было назвать дружбой – Горти, Натан и другие коллеги считали что предел карьеры женщины в полиции и ежедневно стучать на машинке, разбирая их корявые почерки. Не смотря на всю мою нелюбовь к Дьюс, очень надеюсь что она пообломает мужское самомненье, а я полюбуюсь на это со стороны.
- У вас есть новая коробка и старые бумаги. – Поинтересовалась я у домового, делая наброски в уме плана дальнейших действий.
Домовой всё понял с первого взгляда, и усмехнулся:
- Не смотря на все разговоры, вы не так глупы как кажетесь на первый взгляд.
- Какие разговоры?
Домовой таинственно улыбнулся, и провёл пальцем по губам.
Узнать кто болтает, и головы бы поотрывать. Одно из недостатков провинциальных городов – это некоторая инертность существования. Общественное мнение сильно влияет на поведение горожан, которые больше думают о том, что скажут люди, чем о собственных нуждах, поэтому что бы не сдохнуть от скуки им приходиться выдумывать о том, чего нет и чесать, чесать языком днями и часами.
Длительное пребывание подполом могло вызвать подозрение. Пересыпав клочья документов в новый ящик, оставила домового наполнять старую коробку новым содержимым, предупредив никому ничего не говорить.
Подниматься наверх в длинной юбке и занятыми руками было очень неудобно, поэтому почувствовав как кто-то хватает меня за руку чуть со страху не свалилась вниз.
- Осторожно. – Горти успел схватить меня в последний момент, одним рывком поднять вместе с коробкой и поставить на пол. – Ты что там дела так поздно?
Хм, это праздное любопытство или нет. Замешан ли Горти в происходящем или просто заботиться обо мне?
- Работала. – Ответила я, успокоив бьющееся в истерике сердце.
- А днём это сделать нельзя?
- Днём все шастают кто непоподя, того гляди на голову сваляться, а нам проблемы не нужны. Так ведь?
Проблемы не нужны никому. Привлекать сейчас лишне внимание к участку было чрезвычато проблемами.
Буркнув себе под нос, исполняющий обязанности начальника залез в холодильный шкаф, зачёрпнув кружкой прохладную воду, утолив жажду снова завился на нары. Завистливо вздохнув, я закрыла подпол, отперла двери и вышла на крыльцо.
Ночь была ясная. Звёзды, россыпью драгоценных камней сверкали на чёрном покрывале неба, тёплый ветер гонял по дороге пыль, приглушённый свет газовых фонарей заставил зябко поёжиться в дурном предчувствии.
Подняв лицо вверх, взглянула на убывающую луну, и почувствовало как сознание начало раздваиваться, и тело повело, и я уткнулась носом во внезапно возникшую преграду.
- Оля-ля, - весело протянули над головой, бережно беря за талию и возвращая мне вертикальное положение, - я знаю что хорош, но что бы девушки сами укладывались перед мной штабелями – это впервые.
- Хам. – Нашла себе силы ели слышно возмутиться. - Уберите руки.
Просьбы была выполнена, и меня снова зашатало.
- Эээ, так не пойдёт. - Меня снова бесцеремонно схватили за талию, и завели в участок. – Дорогая, вам бы дома сидеть и сопливые носы детишкам утирать. Какая напасть заставила симпатичную даму провести ночь в полицейском участке?
- Личная инициатива. – Огрызнулась я, присаживаясь на ближайший стул, старясь разглядеть незнакомца.
Почему незнакомца? Очень даже знакомое лицо, не часто я бью людей по голове. Зачем он пришёл? Ночью? Предъявить претензии? Мог бы дождаться дня.
- Занятно. – Хмыкнул он, рассматривая тела на нарах.
Жертва моих побоев был высок и в меру накаченный. Это какой должен был быть выброс адреналина, что бы уложить такого мужчину на землю?
- Нравлюсь?
Чуть покраснев под ироничным взглядом я пожала плечами, и выдала нейтральное:
- Сойдёт.
В ответ услышала тихий смех:
- Мэтт Лисовски.
Чуть не брякнула - «Знаю», но вовремя прикусила язык. По требованиям этикета необходимо было представиться.
- Елизавета Поликарповна Морозова.
- Русана. – Было сказано таким тоном, будто господин Лисовский в данный момент посетил передвижной цирк и любовался экзотическим животным в клетке. - Меня всегда удивляла традиция коверкать имя родителя, и указывать принадлежность к конкретному человеку, словно вещь.
- Я не вещ. – Вспылила я, вскочила со стула, задрала голову, вперив злобный взгляд в необычно серо-голубые глаза. – Человеку без роду и племени трудно понять родовую преемственность.
- У меня есть отец и мать, я знаю имена всех предков по десятое колено, но не считаю нужным тыкать этим людям в глаза.
Голос посетителя стал необычайно сух, а я категорически не понимала, почему это ходячая проблема взъелась на моё отчество.
- Может, вы стыдитесь своего отца или он вами?
Должно же быть объяснение беспричинной агрессии.
Каждый народ, империи был самобытен, со своими странными традициями и ритуалами, не противоречащим общественным нормам и морали. Поверьте на слово, наши - не самые экзотические. Чего стоят только традиция воровать жён, или многомужество, принятое в отдельно взятой народности. Если верить географическому альманаху, то желающих пополнить мужской гарем не так уж и мало.
Представив гостя в широких шароварах, длинной вышитой рубахе, и шапочки с кисточкой на художественно растрёпанных тёмных волосах – хорош гад.
Лисовский предпочёл проигнорировать последнее замечание. Я не стала настаивать на ответе, надеюсь, больше не вернёмся к обсуждению данной темы.
