— Мы о ней позаботимся.
Все оказалось намного хуже, чем я предполагала. Глядя мне в глаза, Илис медленно, неохотно кивнул. Превращающаяся в человека нечисть ему была не нужна. Я была ему не нужна.
И вот тут возникал вполне закономерный вопрос: неужели я такая страшная?
Проснувшись на рассвете, я со смешанными чувствами оглядела пушистые лапы с маленькими аккуратными коготками, подергала ушами, улавливая звуки, и наконец-то поверила, что кошмар кончился.
Вчера, пока хозяин провожал отца, желая пошептаться с ним наедине, я уснула, не имея никакого желания дожидаться Илиса и продолжать разговор. Уснув человеком, я, как и хотела, проснулась рагрой. И не имело значения, что для этого пришлось проспать почти четырнадцать часов.
Хозяин спал за столом, опустив голову на сложенные руки. Было в этом что-то задевающее, обидное. Спать на одной кровати со мной он не пожелал, предпочтя твердую поверхность стола мягкой подушке и теплом одеялу. А от неудобной позы у него наверняка затечет все тело.
— Хазяин? — Забравшись на стол, я неуверенно ткнулась носом в его ухо. — Хазяин, иди в кроватку, а?
Приоткрыв левый глаз, он несколько мгновений сонно меня рассматривал, после чего безнадежно попросил:
— Уйди.
— Как это «уйди»? Куда уйди? Хазяин, а как же ты? И вообще, я о тебе забочусь, неблагодарный и бессердечный хам! В кроватку топай!
Коротко простонав, он спрятал лицо в скрещенные руки, не имея ни сил, ни желания со мной спорить. А я уже не могла успокоиться, я начинала тихо паниковать. Спать в одной кровати со мной он не хотел, смотреть на меня не хотел, разговаривать тоже. Как же так?
— Хазяин, ну посмотри на меня?
Илис не обращал внимания на мои слабые тычки и даже не возмутился, когда я потянула его за волосы, потом подергала за ухо, и в конце концов попыталась устроить подкоп под его руку. Меня игнорировали.
— Хазяи-и-ин?!
— Отстань, — огрызнулся он, когда я испугалась, что он теперь совсем не будет со мной разговаривать — Мне нужно свыкнуться с мыслью, что моя собственная нечисть оказалась...
Он не договорил. Подозреваю, просто не мог подобрать подходящих слов.
— С сюрпризом? — робко подсказала я, поглаживая его по плечу.
— Еще с каким, — хохотнул Илис, выпрямляясь. — Почему ты сразу не сказала, что умеешь превращаться?
— А сразу я не умела. Вчера первый раз получилось.
— Но отец знал...
— Илли сдала наш маленький нечистый секрет директору. Вот вроде сова, да? А мозги у нее куриные. Разве можно такое людям рассказывать?
— Хочешь сказать, Илли тоже превращается?
Хозяин был в ужасе.
— Не превращается. — Поспешно успокоив его, я скромно призналась: — Она свой шанс упустила.
— Рассказывай, — велел он, требовательно заглядывая мне в глаза.
Я даже как-то порадовалась, что вырубилась сразу после ухода директора. Если бы Илис вчера потребовал правды вот с таким вот лицом, я бы разревелась. А сегодня я была молодцом и честно выложила все, что знала обо всех этих превращения из нечисти в человека и обратно. Хотя и знала не слишком много.
Да, каждая высшая нечисть получает возможность заполучить вторую ипостась в год своего совершеннолетия. Нет, если верить Илли, не каждая высшая нечисть готова воспользоваться этой возможностью, и после вчерашнего кошмара я вполне могла их понять.
Что еще мне об этом известно? Да ничего. Все остальное предстояло узнать исключительно опытным путем.
— Значит, самое интересное нас только ждет, — скорбно заключил хозяин.
— Нас только ждет, — охотно поддакнула я, тихо радуясь этому его жизнеутверждающему «нас». — А теперь в кроватку. До подъема еще почти два часа.
Спорить со мной он больше не стал, только потребовал, чтобы я не смела превращаться, пока он спит.
Устроившись у хозяина под боком, заверила его, что сделаю все, что от меня зависит, коварно умолчав о том, что ничего не будет от меня зависеть еще несколько превращений. Пока организм окончательно не привыкнет к перестройке.
Неконтролируемые превращения, что может быть веселее?
— Мы...
Дарис замялся и бросил опасливый взгляд на своего подельника. Ни один, ни второй не решались произнести вслух то, что от них требовалось.
— Снимете привязку, — дружелюбно подсказал Аррануш, — и отделаетесь всего лишь отработкой.
Кадеты мялись, не спеша соглашаться и подтверждать свою причастность к обретению Илисом нечисти раньше срока.
— Будете упрямиться, я сегодня же подпишу документы на ваше отчисление, — решил мотивировать их директор.
На побитых и глубоко несчастных парней было жалко смотреть. Вчера зверствовал Илис, сегодня — его отец. И если вчерашняя встреча с одним из Грэнаров закончилась всего лишь ночевкой в лазарете, то сегодня проблема была значительно серьезней.
Парни все же боевики, и получать по шее для них не в новинку. Каждый из первокурсников — немного боксерская груша. Синяками и переломами таких не удивишь, в отличие от исключения.
За дверью кто-то прошел, громко обсуждая предстоящие выходные.
В лазарете из всех девяти кроватей были заняты только две, что исключало свидетелей изнутри. Другое дело, что они могли нагрянуть снаружи. Двери в лазарете почему-то не запирались.
— Давайте закончим с этим поскорее?
Спрятав нос в лапки, я все равно чувствовала свежий, чистый до колючего кома в горле запах стерильности.
— Может, я с ними поговорю? — предложил хозяин.
Ему не больше моего хотелось здесь находиться.
— Ты с ними уже поговорил, — проворчал директор.
С укором и, как мне показалось, с тайной гордостью. Шутка ли, любимый сын уделал боевика-четверокурсника и защитника-третьекурсника. В одиночку. Грех таким не гордиться.
— Мы все сделаем, — просипел перекачанный, с трудом приподнимаясь на кровати.
— Приступайте, — величественно дозволил директор.
Отступив на два шага назад, он невольно повел плечом, на котором, как правило, сидела сова. Сегодня ее с нами не было, что слегка смущало непривычного к такому положению дел Аррануша.
Илис, следуя указаниям, встал между койками, на которых лежали жертвы его благодарности. Он взял меня на руки и послушно отстоял положенное, пока кадеты быстро, нервно, взахлеб бормотали нужные слова.
Лапу заломило почти сразу, кожу в том месте, где были вытравлены символы, жгло, казалось, еще чуть-чуть, и можно будет различить запах паленой шерсти.
Я тихонечко заскулила. Илис успокаивающе погладил меня по спине. Знаки на его руке лениво светились. Хозяину тоже было больно, но он, в отличие от меня, умел терпеть.
Боль ушла, кадеты замолчали, а тонкая полоска подчиняющего заклинания никуда не исчезла.
— Минус два балла каждому.
Аррануш почти не удивился. Видимо, давно был директором и на собственном опыте знал, как часто у кадетов не срабатывают заклинания. Слишком мало старания, концентрации или знаний и вот вам, пожалуйста. Ничего не вышло. Единственное, что можно сделать в данной ситуации — мотивировать.
Минус два балла, чем не стимул не совершать больше ошибок? Издевательство повторилось. Лапу жгло, хоть отгрызай. Затем на смену боли пришло облегчение и осознание того, что ничего не получилось.
Кадеты беспомощно смотрели на директора, ожидая очередного минуса.
— Странно, — Аррануш выглядел удивленным, — ну-ка, давайте еще раз.
Прижав уши, я ждала худшего. Уже не нервировал даже густой запах лазарета, появилось в моей жизни кое-что похуже.
Третий раз ничем не отличался от предыдущих двух. Разве только хозяин выругался и, уже не переставая, наглаживал меня, пытаясь успокоить. Я тихонечко скулила, поджав лапу, и успокаиваться не хотела.
— Мы все делаем правильно…
Нервно оправдываясь, Дарис смотрел исключительно на директора. Последний раз свои непонятные слова они выговаривали четко, раздельно, буквально по слогам, чтобы уж наверняка.
Наверняка не получилось.
— И чего теперь делать будем? — опасливо уточнила я, поглаживая лапу.
— Может, попробуем еще раз? — предложил Аррануш.
Я ощутимо вздрогнула.
— Нет. Хватит.
И как же я была благодарна хозяину за эту его грубую категоричность!
Директор нахмурился.
— Возможно, мы что-то делаем не так? Необходимо воспроизвести ту ночь в точности.
— За исключением того, что в прошлый раз в лазарете лежал хозяин, ничего не изменилось, — поспешила заверить я. Лапу было жалко, она мне нравилась.
Дарис охотно закивал:
— Прямой контакт между нечистью и будущим хозяином, подчиняющее плетение и необходимое заклинание.
— И что теперь будет? — угрюмо спросил Варн. Он уже морально готовился к отчислению.
Аррануш пожал плечами, напряженно глядя почему-то на меня. Можно подумать, я во всем виновата. Я же жертва!
— Поучаствую в подчинении, — пожал плечами хозяин. — Если получится — хорошо. Если нет... У меня уже есть нечисть.
Я обняла его за руку и нежно погладила по рукаву:
— Хазяин, я так тебя люблю, ты просто не представляешь.
Илиса от моего эмоционального признания ощутимо передернуло.
Директора такое положение дел устраивало мало. Он хмурился, прожигал взглядом то меня, то увечных кадетов, и хотел еще раз попробовать снять привязку. Решение далось ему с трудом.
— Хорошо. Поучаствуешь в подчинении, и если не получится привязать другую нечисть, — Аррануш поморщился, сама мысль об этом была ему глубоко неприятна, — то попробуем отвязать Каси еще раз.
Илис пожал плечами, не имея ничего против. Он почему-то верил, что все получится. Я не верила, заранее готовилась испытать новые неприятные ощущения, и начинала тихо жалеть себя несчастную, замученную и всеми притесняемую.
Нервное напряжение даром не прошло, истрепанные нервы, общее издерганное состояние и ожидание чего-то малоприятного вылились в очередное очеловечивание. Предупредить меня о том, что процесс превращения способны запустить сильные эмоции, было некому, все приходилось узнавать самостоятельно.
Именно потому вечером вместо ужина я пугала хозяина воплями и мечтала, чтобы меня кто-нибудь гуманно вырубил. Или не гуманно. Можно даже каким-нибудь зверским способом, только бы не чувствовать всего этого.
— У-у-у!
Закутанная до подбородка в покрывало, я каталась по кровати и скулила, с беспомощной отупляющей ясностью осознавая, что легче мне станет еще не скоро.
Илис застыл надо мной, не имея понятия, что делать и как помочь. На все его вопросы я выла и ругалась. И плакала. По детски, навзрыд, непрерывно причитая. Второе превращение оказалось еще хуже.
Первое было только пробным. На этот раз облик закреплялся. Я чувствовала, как мышцы запекаются, как кровь в жилах раскаленными колкими льдинками скользит по венам, обжигая холодом и оставляя после себя расплавленный след. Кости что-то ело изнутри. Позвоночник закаменел, ребра давили на легкие, и каждый вздох мог стать последним. Он казался последним.
— Ты уверена, что обезболивающее не поможет?
В первые мгновения моего превращения Илис порывался позвать директора, и только мой истеричный вопль с требованием не оставлять меня одну его остановил. Теперь, кажется, он жалел, что остался.
— Мне уже ничего не поможет.
Глаза болели, голова болела, зубы ныли, а в ушах стоял звон. Хотелось чего-нибудь погрызть, и чтобы все это закончилось. Оно закончилось только тогда, когда я окончательно охрипла, а хозяин с немного невменяемым видом укачивал меня на коленях уже минут пятнадцать. В таком положении я выла чуточку тише.
Затихнув, я в последний раз тоненько всхлипнула и простонала:
— Как Илли только три превращения выдержала?
— Спроси лучше, как я твои превращения выдерживаю? — проворчал он, продолжая меня укачивать. — Успокоилась? Уже ничего не болит?
— Легкая слабость и больше ничего… — Прислушавшись к своим ощущениям, я с сомнением призналась: — А еще меня, кажется, тошнит. Перестань, пожалуйста.
Обиженно хмыкнув, Илис прекратил раскачиваться из стороны в сторону. Минут десять мне понадобилось чтобы успокоиться, смириться со случившимся и прийти к неутешительному выводу:
— Хазяин, я хочу есть.
— Давай ты не будешь звать меня хозяином, когда ты... в таком виде.
— Это почему? — Будь у меня больше сил, я, наверное, заглянула бы Илису в лицо. Но мне было лень и голова, слишком тяжелая и большая, не хотела отрываться от его плеча. — Плетение никуда не исчезло, значит, ты все еще мой хазяин.
Я вяло зашевелилась, стремясь выпутаться и продемонстрировать наглядно символ моего подчинения.
— Можно подумать, я этого не знаю, — проворчал он, сжимая меня сильнее и пресекая на корню попытки выбраться из покрывала. — Когда ты человек, зови меня Илисом, поняла?
— «Хазяин» мне нравится больше, — пробормотала я, не в силах внятно объяснить почему.
Не говорить же, что мелкой и слабой нечисти просто нравится быть чьей-то? Ни илистому коту, ни аспиду моих чувств не понять, а ведь они тоже нечисть. Что уж говорить о человеке?
— Это не имеет значения.
Я бы обиделась, не будь мне так лень.
— Ну и ладно. Но есть я все равно хочу. Пошли в столовую.
— Тебе нужна одежда.
Илису надоело держать меня на коленях. Сгрузив свою ценную ношу на кровать, он поднялся.
Плотнее закутавшись в покрывало, оглядела себя и осталась довольна результатом.
— Да я и так могу!
Илистар моих чувств не разделял. Ему претила сама мысль о том, что он потащит в столовую голую девицу, завернутую лишь в покрывало. Ужин закончился около часа назад, но это для кадетов. Некроманты и некоторые лекари питались по какому-то своему расписанию, и в столовую могли заявиться в самое неожиданное время.
— Нет у меня одежды. Пошли так.
Хозяин скривился и велел:
— Сиди здесь, я что-нибудь придумаю.
Он ушел, а я осталась, продолжая кутаться в покрывало и стараясь не обращать внимания на назойливые, раздражающие покалывания внутри. Превращение не останавливалось ни на секунду. Сидеть на одном месте было невыносимо, каждая клеточка тела ныла, и я решила немного размяться.
Проблему мою Илис решал минут двадцать, да так и не решил. Вместо этого он привел Наю. Когда белобрысая вплыла в комнату и увидела меня, сидящую на полу после нескольких изматывающих, но, в общем-то, удачных попыток пройтись, то замерла.
Я подобралась, готовая к скандалу. Если она бросится на меня с кулаками, я еще успею спрятаться под кроватью. К тому, что случилось, я была совсем не готова.
— Не может быть! — В ее голосе не было злости, только удивление и легкая обида. — Я так надеялась, что ты себе никого не найдешь до конца обучения.
— Ная...
— Ты же обещал! А теперь? Да как ты мог?
— Послушай...
— Не хочу ничего слушать. Ты теперь мне должен.
Уверенно подойдя к кровати, она упала рядом и тут же потянула руки к моим волосам.
— Интересный цвет…
Пропустила снежно-белую прядь между пальцами, обхватила мое лицо ладонями, заставляя повернуться к себе.
— А глаза-то... глаза, — выдохнула она. — Это природный цвет? Или ты какими-то каплями пользуешься? Как ты добилась такого яркого цвета? Они же золотистые!
— Я...
— А что у тебя там? — с горящими глазами она потянула покрывало на себя.
— Ная! — наконец-то возмутился хозяин.
— А что — Ная? — Не отрывая взгляда от меня, она продолжала тянуть покрывало. — Она миленькая и я тебя вполне понимаю, но интересно же, что у нее еще есть.
— З-з-зубы! — зашипела я, выдернув ткань из ее рук. — И я умею ими пользоваться.
Все оказалось намного хуже, чем я предполагала. Глядя мне в глаза, Илис медленно, неохотно кивнул. Превращающаяся в человека нечисть ему была не нужна. Я была ему не нужна.
И вот тут возникал вполне закономерный вопрос: неужели я такая страшная?
***
Проснувшись на рассвете, я со смешанными чувствами оглядела пушистые лапы с маленькими аккуратными коготками, подергала ушами, улавливая звуки, и наконец-то поверила, что кошмар кончился.
Вчера, пока хозяин провожал отца, желая пошептаться с ним наедине, я уснула, не имея никакого желания дожидаться Илиса и продолжать разговор. Уснув человеком, я, как и хотела, проснулась рагрой. И не имело значения, что для этого пришлось проспать почти четырнадцать часов.
Хозяин спал за столом, опустив голову на сложенные руки. Было в этом что-то задевающее, обидное. Спать на одной кровати со мной он не пожелал, предпочтя твердую поверхность стола мягкой подушке и теплом одеялу. А от неудобной позы у него наверняка затечет все тело.
— Хазяин? — Забравшись на стол, я неуверенно ткнулась носом в его ухо. — Хазяин, иди в кроватку, а?
Приоткрыв левый глаз, он несколько мгновений сонно меня рассматривал, после чего безнадежно попросил:
— Уйди.
— Как это «уйди»? Куда уйди? Хазяин, а как же ты? И вообще, я о тебе забочусь, неблагодарный и бессердечный хам! В кроватку топай!
Коротко простонав, он спрятал лицо в скрещенные руки, не имея ни сил, ни желания со мной спорить. А я уже не могла успокоиться, я начинала тихо паниковать. Спать в одной кровати со мной он не хотел, смотреть на меня не хотел, разговаривать тоже. Как же так?
— Хазяин, ну посмотри на меня?
Илис не обращал внимания на мои слабые тычки и даже не возмутился, когда я потянула его за волосы, потом подергала за ухо, и в конце концов попыталась устроить подкоп под его руку. Меня игнорировали.
— Хазяи-и-ин?!
— Отстань, — огрызнулся он, когда я испугалась, что он теперь совсем не будет со мной разговаривать — Мне нужно свыкнуться с мыслью, что моя собственная нечисть оказалась...
Он не договорил. Подозреваю, просто не мог подобрать подходящих слов.
— С сюрпризом? — робко подсказала я, поглаживая его по плечу.
— Еще с каким, — хохотнул Илис, выпрямляясь. — Почему ты сразу не сказала, что умеешь превращаться?
— А сразу я не умела. Вчера первый раз получилось.
— Но отец знал...
— Илли сдала наш маленький нечистый секрет директору. Вот вроде сова, да? А мозги у нее куриные. Разве можно такое людям рассказывать?
— Хочешь сказать, Илли тоже превращается?
Хозяин был в ужасе.
— Не превращается. — Поспешно успокоив его, я скромно призналась: — Она свой шанс упустила.
— Рассказывай, — велел он, требовательно заглядывая мне в глаза.
Я даже как-то порадовалась, что вырубилась сразу после ухода директора. Если бы Илис вчера потребовал правды вот с таким вот лицом, я бы разревелась. А сегодня я была молодцом и честно выложила все, что знала обо всех этих превращения из нечисти в человека и обратно. Хотя и знала не слишком много.
Да, каждая высшая нечисть получает возможность заполучить вторую ипостась в год своего совершеннолетия. Нет, если верить Илли, не каждая высшая нечисть готова воспользоваться этой возможностью, и после вчерашнего кошмара я вполне могла их понять.
Что еще мне об этом известно? Да ничего. Все остальное предстояло узнать исключительно опытным путем.
— Значит, самое интересное нас только ждет, — скорбно заключил хозяин.
— Нас только ждет, — охотно поддакнула я, тихо радуясь этому его жизнеутверждающему «нас». — А теперь в кроватку. До подъема еще почти два часа.
Спорить со мной он больше не стал, только потребовал, чтобы я не смела превращаться, пока он спит.
Устроившись у хозяина под боком, заверила его, что сделаю все, что от меня зависит, коварно умолчав о том, что ничего не будет от меня зависеть еще несколько превращений. Пока организм окончательно не привыкнет к перестройке.
Неконтролируемые превращения, что может быть веселее?
Глава восьмая. Отвязывательная
— Мы...
Дарис замялся и бросил опасливый взгляд на своего подельника. Ни один, ни второй не решались произнести вслух то, что от них требовалось.
— Снимете привязку, — дружелюбно подсказал Аррануш, — и отделаетесь всего лишь отработкой.
Кадеты мялись, не спеша соглашаться и подтверждать свою причастность к обретению Илисом нечисти раньше срока.
— Будете упрямиться, я сегодня же подпишу документы на ваше отчисление, — решил мотивировать их директор.
На побитых и глубоко несчастных парней было жалко смотреть. Вчера зверствовал Илис, сегодня — его отец. И если вчерашняя встреча с одним из Грэнаров закончилась всего лишь ночевкой в лазарете, то сегодня проблема была значительно серьезней.
Парни все же боевики, и получать по шее для них не в новинку. Каждый из первокурсников — немного боксерская груша. Синяками и переломами таких не удивишь, в отличие от исключения.
За дверью кто-то прошел, громко обсуждая предстоящие выходные.
В лазарете из всех девяти кроватей были заняты только две, что исключало свидетелей изнутри. Другое дело, что они могли нагрянуть снаружи. Двери в лазарете почему-то не запирались.
— Давайте закончим с этим поскорее?
Спрятав нос в лапки, я все равно чувствовала свежий, чистый до колючего кома в горле запах стерильности.
— Может, я с ними поговорю? — предложил хозяин.
Ему не больше моего хотелось здесь находиться.
— Ты с ними уже поговорил, — проворчал директор.
С укором и, как мне показалось, с тайной гордостью. Шутка ли, любимый сын уделал боевика-четверокурсника и защитника-третьекурсника. В одиночку. Грех таким не гордиться.
— Мы все сделаем, — просипел перекачанный, с трудом приподнимаясь на кровати.
— Приступайте, — величественно дозволил директор.
Отступив на два шага назад, он невольно повел плечом, на котором, как правило, сидела сова. Сегодня ее с нами не было, что слегка смущало непривычного к такому положению дел Аррануша.
Илис, следуя указаниям, встал между койками, на которых лежали жертвы его благодарности. Он взял меня на руки и послушно отстоял положенное, пока кадеты быстро, нервно, взахлеб бормотали нужные слова.
Лапу заломило почти сразу, кожу в том месте, где были вытравлены символы, жгло, казалось, еще чуть-чуть, и можно будет различить запах паленой шерсти.
Я тихонечко заскулила. Илис успокаивающе погладил меня по спине. Знаки на его руке лениво светились. Хозяину тоже было больно, но он, в отличие от меня, умел терпеть.
Боль ушла, кадеты замолчали, а тонкая полоска подчиняющего заклинания никуда не исчезла.
— Минус два балла каждому.
Аррануш почти не удивился. Видимо, давно был директором и на собственном опыте знал, как часто у кадетов не срабатывают заклинания. Слишком мало старания, концентрации или знаний и вот вам, пожалуйста. Ничего не вышло. Единственное, что можно сделать в данной ситуации — мотивировать.
Минус два балла, чем не стимул не совершать больше ошибок? Издевательство повторилось. Лапу жгло, хоть отгрызай. Затем на смену боли пришло облегчение и осознание того, что ничего не получилось.
Кадеты беспомощно смотрели на директора, ожидая очередного минуса.
— Странно, — Аррануш выглядел удивленным, — ну-ка, давайте еще раз.
Прижав уши, я ждала худшего. Уже не нервировал даже густой запах лазарета, появилось в моей жизни кое-что похуже.
Третий раз ничем не отличался от предыдущих двух. Разве только хозяин выругался и, уже не переставая, наглаживал меня, пытаясь успокоить. Я тихонечко скулила, поджав лапу, и успокаиваться не хотела.
— Мы все делаем правильно…
Нервно оправдываясь, Дарис смотрел исключительно на директора. Последний раз свои непонятные слова они выговаривали четко, раздельно, буквально по слогам, чтобы уж наверняка.
Наверняка не получилось.
— И чего теперь делать будем? — опасливо уточнила я, поглаживая лапу.
— Может, попробуем еще раз? — предложил Аррануш.
Я ощутимо вздрогнула.
— Нет. Хватит.
И как же я была благодарна хозяину за эту его грубую категоричность!
Директор нахмурился.
— Возможно, мы что-то делаем не так? Необходимо воспроизвести ту ночь в точности.
— За исключением того, что в прошлый раз в лазарете лежал хозяин, ничего не изменилось, — поспешила заверить я. Лапу было жалко, она мне нравилась.
Дарис охотно закивал:
— Прямой контакт между нечистью и будущим хозяином, подчиняющее плетение и необходимое заклинание.
— И что теперь будет? — угрюмо спросил Варн. Он уже морально готовился к отчислению.
Аррануш пожал плечами, напряженно глядя почему-то на меня. Можно подумать, я во всем виновата. Я же жертва!
— Поучаствую в подчинении, — пожал плечами хозяин. — Если получится — хорошо. Если нет... У меня уже есть нечисть.
Я обняла его за руку и нежно погладила по рукаву:
— Хазяин, я так тебя люблю, ты просто не представляешь.
Илиса от моего эмоционального признания ощутимо передернуло.
Директора такое положение дел устраивало мало. Он хмурился, прожигал взглядом то меня, то увечных кадетов, и хотел еще раз попробовать снять привязку. Решение далось ему с трудом.
— Хорошо. Поучаствуешь в подчинении, и если не получится привязать другую нечисть, — Аррануш поморщился, сама мысль об этом была ему глубоко неприятна, — то попробуем отвязать Каси еще раз.
Илис пожал плечами, не имея ничего против. Он почему-то верил, что все получится. Я не верила, заранее готовилась испытать новые неприятные ощущения, и начинала тихо жалеть себя несчастную, замученную и всеми притесняемую.
Нервное напряжение даром не прошло, истрепанные нервы, общее издерганное состояние и ожидание чего-то малоприятного вылились в очередное очеловечивание. Предупредить меня о том, что процесс превращения способны запустить сильные эмоции, было некому, все приходилось узнавать самостоятельно.
Именно потому вечером вместо ужина я пугала хозяина воплями и мечтала, чтобы меня кто-нибудь гуманно вырубил. Или не гуманно. Можно даже каким-нибудь зверским способом, только бы не чувствовать всего этого.
— У-у-у!
Закутанная до подбородка в покрывало, я каталась по кровати и скулила, с беспомощной отупляющей ясностью осознавая, что легче мне станет еще не скоро.
Илис застыл надо мной, не имея понятия, что делать и как помочь. На все его вопросы я выла и ругалась. И плакала. По детски, навзрыд, непрерывно причитая. Второе превращение оказалось еще хуже.
Первое было только пробным. На этот раз облик закреплялся. Я чувствовала, как мышцы запекаются, как кровь в жилах раскаленными колкими льдинками скользит по венам, обжигая холодом и оставляя после себя расплавленный след. Кости что-то ело изнутри. Позвоночник закаменел, ребра давили на легкие, и каждый вздох мог стать последним. Он казался последним.
— Ты уверена, что обезболивающее не поможет?
В первые мгновения моего превращения Илис порывался позвать директора, и только мой истеричный вопль с требованием не оставлять меня одну его остановил. Теперь, кажется, он жалел, что остался.
— Мне уже ничего не поможет.
Глаза болели, голова болела, зубы ныли, а в ушах стоял звон. Хотелось чего-нибудь погрызть, и чтобы все это закончилось. Оно закончилось только тогда, когда я окончательно охрипла, а хозяин с немного невменяемым видом укачивал меня на коленях уже минут пятнадцать. В таком положении я выла чуточку тише.
Затихнув, я в последний раз тоненько всхлипнула и простонала:
— Как Илли только три превращения выдержала?
— Спроси лучше, как я твои превращения выдерживаю? — проворчал он, продолжая меня укачивать. — Успокоилась? Уже ничего не болит?
— Легкая слабость и больше ничего… — Прислушавшись к своим ощущениям, я с сомнением призналась: — А еще меня, кажется, тошнит. Перестань, пожалуйста.
Обиженно хмыкнув, Илис прекратил раскачиваться из стороны в сторону. Минут десять мне понадобилось чтобы успокоиться, смириться со случившимся и прийти к неутешительному выводу:
— Хазяин, я хочу есть.
— Давай ты не будешь звать меня хозяином, когда ты... в таком виде.
— Это почему? — Будь у меня больше сил, я, наверное, заглянула бы Илису в лицо. Но мне было лень и голова, слишком тяжелая и большая, не хотела отрываться от его плеча. — Плетение никуда не исчезло, значит, ты все еще мой хазяин.
Я вяло зашевелилась, стремясь выпутаться и продемонстрировать наглядно символ моего подчинения.
— Можно подумать, я этого не знаю, — проворчал он, сжимая меня сильнее и пресекая на корню попытки выбраться из покрывала. — Когда ты человек, зови меня Илисом, поняла?
— «Хазяин» мне нравится больше, — пробормотала я, не в силах внятно объяснить почему.
Не говорить же, что мелкой и слабой нечисти просто нравится быть чьей-то? Ни илистому коту, ни аспиду моих чувств не понять, а ведь они тоже нечисть. Что уж говорить о человеке?
— Это не имеет значения.
Я бы обиделась, не будь мне так лень.
— Ну и ладно. Но есть я все равно хочу. Пошли в столовую.
— Тебе нужна одежда.
Илису надоело держать меня на коленях. Сгрузив свою ценную ношу на кровать, он поднялся.
Плотнее закутавшись в покрывало, оглядела себя и осталась довольна результатом.
— Да я и так могу!
Илистар моих чувств не разделял. Ему претила сама мысль о том, что он потащит в столовую голую девицу, завернутую лишь в покрывало. Ужин закончился около часа назад, но это для кадетов. Некроманты и некоторые лекари питались по какому-то своему расписанию, и в столовую могли заявиться в самое неожиданное время.
— Нет у меня одежды. Пошли так.
Хозяин скривился и велел:
— Сиди здесь, я что-нибудь придумаю.
Он ушел, а я осталась, продолжая кутаться в покрывало и стараясь не обращать внимания на назойливые, раздражающие покалывания внутри. Превращение не останавливалось ни на секунду. Сидеть на одном месте было невыносимо, каждая клеточка тела ныла, и я решила немного размяться.
Проблему мою Илис решал минут двадцать, да так и не решил. Вместо этого он привел Наю. Когда белобрысая вплыла в комнату и увидела меня, сидящую на полу после нескольких изматывающих, но, в общем-то, удачных попыток пройтись, то замерла.
Я подобралась, готовая к скандалу. Если она бросится на меня с кулаками, я еще успею спрятаться под кроватью. К тому, что случилось, я была совсем не готова.
— Не может быть! — В ее голосе не было злости, только удивление и легкая обида. — Я так надеялась, что ты себе никого не найдешь до конца обучения.
— Ная...
— Ты же обещал! А теперь? Да как ты мог?
— Послушай...
— Не хочу ничего слушать. Ты теперь мне должен.
Уверенно подойдя к кровати, она упала рядом и тут же потянула руки к моим волосам.
— Интересный цвет…
Пропустила снежно-белую прядь между пальцами, обхватила мое лицо ладонями, заставляя повернуться к себе.
— А глаза-то... глаза, — выдохнула она. — Это природный цвет? Или ты какими-то каплями пользуешься? Как ты добилась такого яркого цвета? Они же золотистые!
— Я...
— А что у тебя там? — с горящими глазами она потянула покрывало на себя.
— Ная! — наконец-то возмутился хозяин.
— А что — Ная? — Не отрывая взгляда от меня, она продолжала тянуть покрывало. — Она миленькая и я тебя вполне понимаю, но интересно же, что у нее еще есть.
— З-з-зубы! — зашипела я, выдернув ткань из ее рук. — И я умею ими пользоваться.
