И я делала! Весь день я вела себя прилично. Молчала, терпела, голодала и смиренно сносила все извращенные издевательства, которым меня подвергали. Даже сапоги согласилась надеть, что было для меня особенным подвигом. С самого утра и до девяти часов вечера я изображала человека, и все, чего хотела сейчас — чтобы меня оставили в покое и дали немного побыть рагрой.
— Ты должна привыкать к человеческому облику, — продолжал настаивать директор.
После долгожданного ужина и десяти минут покоя в отведенной комнате, за которые мне с трудом удалось превратиться в рагру, привыкать к человеческому облику совсем не хотелось.
— Давайте, я завтра начну к нему привыкать? Сегодня уже сил никаких нет.
Я все еще вела себя хорошо и даже не хамила, хотя очень хотелось.
— Каси...
— Я, — подтвердила гордо, подумывая уже о том, чтобы невежливо отбыть в соседнюю комнату. Кровать располагалась не рядом с внешней стеной, а так удачно стояла у внутренней, ведущей то ли в одну из спален, то ли в кабинет, а может, даже в ванную, что сбежать от навязчивого директора я могла в любую минуту, но пока этого не делала. Потому что я хорошая, а сбегать в стену от надоедливого собеседника в людской среде почему-то считалось невежливым.
А этот сидит рядом, комкает в руках мою новую розовенькую сорочку и требует от меня очередного подвига. Как будто за день я их недостаточно совершила.
— Превращайся.
— Не буду.
— Каси...
— Я.
— Превращайся.
Это рисковало затянуться надолго, но я была намерена не сдаваться.
— Не буду.
— Каси.
— Я.
— Тебе нравится меня доводить?
— Не бу... ась?
— Превращайся.
— А что вы перед этим сказали?
— Как Илис с тобой справляется?
— Никак не справляется. Он со мной мирится.
Сорочка полетела на кресло, продуманно расположенное у большого окна, забранного по случаю позднего времени шторами, но, не долетев, зацепилась за стоявший перед креслом столик и насмешливо повисла, касаясь кружевным рукавом пола.
Комната сразу приобрела обжитый вид.
— А давайте еще чулки разбросаем? — Мне вид на левую половину комнаты уже нравился, но чего-то отчаянно не хватало. Судя по моим ощущениям, не хватало беспорядка. Как в гнезде. Моем маленьком, уютненьком гнезде, свитом из шерсти, пуха, веточек и гибких стеблей. — Вы мне пар двадцать накупили, давайте хотя бы одну тут разбросаем? Должно получиться очень гармонично.
Аррануш нахмурился. Ему ощутимо не хватало совы. Родной, сообразительной и послушной. К его глубокому сожалению, Илли улетела куда-то еще час назад. Судя по всему — охотиться. Вот что значит — хищная нечисть. Живет в тепле и уюте, но все равно периодически срывается в холодный, мрачный и неприветливый лес, желая размять крылья и освежить навыки. Сумасшедшие они, эти хищники.
Так и получалось, что к сожалению Аррануша и моей тайной радости у него сейчас была только я, а мне уже надоело быть хорошей. Я хотела быть собой.
— А на люстру можно забросить ту полупрозрачную штуковину с подвязками, которую мне в магазине нижнего белья зачем-то презентовали.
— Штуковину с подвязками?
Глядя в его удивленно вытянувшееся лицо, я невольно умилилась. Уж очень сильно он мне хозяина напомнил.
— Ну да. Вы же со мной в примерочную не пошли, вот эти... консультанты?.. — вопросительно глянув на директора, дождалась кивка и с энтузиазмом продолжила: — …натащили мне всяких кружавчиков. Вам это очень подойдет, говорят. Примерьте вот это, говорят. А это будет в подарок, говорят. Я еще и понять ничего не успела, а они уже все запаковали, адрес доставки уточнили, и вы потащили меня на дальнейшие истязания.
— Ясно.
Я ожидала чего угодно, но только не этого смиренного «ясно». И искренне удивилась:
— А что конкретно вам ясно?
— Напрасно я подозревал Илиса в несдержанности и вспыльчивости. Он на удивление спокойный молодой человек...
— Но кадеты, — робко напомнила я, уверенная, что хозяин какой угодно, но только не сдержанный молодой человек, — Дарис и этот... как его… Варн. Они с вами точно не согласятся.
— ТЫ прямое тому подтверждение, — не слушая меня, сообщил Аррануш, после чего поспешно бежал с поля боя — с кровати, то есть — оставив меня непобежденной, но немного обиженной. Я добрая, скромная, иногда даже заботливая рагра с чудесным характером, чувством такта и хорошим воспитанием. Что ему во мне не нравится? Да для своего вида я просто идеальное создание! Не видел он еще других рагр.
Единственное, что радовало в сложившейся ситуации — сорочка висела на краю столика, а не на мне, и я могла с чувством выполненного долга и полным осознанием своей исключительности мирно спать, расположив все свое пушистое тело прямо на подушке. И никто мне больше не мешал. Враг бежал, но обещал вернуться, что и сделал в непозволительно ранние для измотанной рагры восемь часов утра.
— Каси, вставай. У нас полно дел.
— Все дела мы сделали вчера, — проворчала я, даже не думая открывать глаза.
— Вчера мы только обеспечили тебя всем необходимым.
Меня легко потянули за заднюю лапу, потом за ухо, пару раз ткнули пальцем в бок, убедились, что я не собираюсь вставать, и ухватили за хвост. За мою радость. За мою гордость. За мою пушистость!
— Руки прочь от чужой собственности!
В последний раз я так быстро пряталась, когда хозяин застал меня за осквернением своей любимой куртки. Под этой кроватью было просторно и совсем неуютно. Высокие ножки и общая атмосфера беспокойной незащищенности нервировали. При желании Аррануш мог спокойно залезть сюда и достать меня даже в углу.
Кровать Илиса в этом плане была лучше. Да что там, она во всем была лучше. А еще, в ней сейчас спал хозяин. А я не спала. Я пряталась от его отца в чужой комнате под чужой кроватью, и беспокоилась о ненадежности своего укрытия.
— К хазяину хочу, — сообщила я заглянувшему под кровать директору.
— В понедельник вернешься.
— Но сегодня же только суббота...
— И?
Ко мне потянулась рука. Вражеская рука с ровно подстриженными ногтями и массивным перстнем на среднем пальце.
— Я с вами столько не выдержу.
— Я бы сказала, — Илли, которую я не успела заметить, во время своего молниеносного побега, приземлилась на кровать, прямо над моей головой, — что это Аррануш с тобой столько не выдержит.
— Так верните меня хазяину.
— В понедельник.
Директор мне кого-то очень напоминал. Кого-то очень упертого и самоуверенного. К хозяину захотелось в два раза сильнее.
— Вижу, вам очень весело, — в раздавшемся от дверей голосе дрожал плохо сдерживаемый смех.
— Хазяи-и-ин!
Проскользнув мимо директора, я взлохмаченным мячиком проскакала по комнате и повисла на хозяйском ремне, вцепившись в него лапами в прыжке. — Родненьки-и-ий!
Меня отцепили от ремня, забросили на плечо и дали полную свободу действий. Чем я не преминула воспользоваться.
Пока Аррануш поднимался с колен и старался вернуть себе солидный вид, я тихо шипела, вцепившись в темные волосы:
— Изверг бессердечный. Садист. Негодяй. Ты даже не представляешь, сколько я тебя теперь любить не буду.
— Что ты с ней делал?
Илиса мое шипение особо не впечатляло. Он дергал плечом, на котором я сидела, ежился и пытался спрятать ухо от моего носа и длинных усов. Как рагра я была очень красивая, как человек — пока только замученная.
— Издевался! Вчера издевался. И сегодня тоже планирует издеваться! — Выпустив волосы, я надрывно всхлипнула: — Нет бы покормить.
— Не преувеличивай, — обиделась за своего хозяина Илли.
— Что ты здесь делаешь?
Реагировать на мой наезд Аррануш посчитал выше своего достоинства.
— Решил проверить, как дела у моей нечисти.
— Плохо, — тихо пожаловалась я, но не была услышана.
— Если помнишь, у тебя не одна нечисть.
— Линорм в порядке. Рану обработали и перевязали. Его покормили и оставили отдыхать.
— Он что-нибудь говорил?
На этот раз меня услышали и даже снизошли до ответа.
— Он не разговаривает. Атари считает, что линорм подавлен, ему нужно время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.
— И чего делать будем?
— У тебя дела, — занудно напомнила сова.
— Илис… — Директор заулыбался, расслабился и со всей своей директорской ответственностью переложил все проблемы на плечи сына. — Полагаю, ты сейчас свободен...
— Мне это что-то не нравится, — шепнула я хозяину.
И ошиблась. Мне все очень понравилось.
— Займись Каси. Со мной она идти не хочет, но ей уже пора учиться существовать в обществе.
Повернув ко мне голову, Илис с сомнением осмотрел мою помятую пушистость.
— А Каси готова?
— С тобой куда угодно, мой нелюбимый хозяин, — горячо заверила его я. — Ты только покорми.
— Покажи город, своди куда-нибудь. Ей нужно привыкать быть человеком.
— Покажи мне город, — азартно вторила я, чувствуя, как радостно подергивается хвост. С хозяином я была согласна идти. С хозяином я ХОТЕЛА идти. Он, в отличие от своего отца, меня не только слышал, но и не считал зазорным прислушиваться. Хотя случалось это не всегда.
У Илиса просто не осталось выбора. Его окружили со всех сторон, и бежать было некуда.
Хвост меня обманул. Никакой радости за порогом презентабельного двухэтажного дома из темного, благородного дерева меня не ждало.
— Илис, а давай мы в академию вернемся, а твоему отцу скажем, что я уже ко всему привыкла?
Волосы, собранные в какую-то замысловатую косу, не скрывали больше ушей, одежда, подобранная по размеру, сковывала движения. И очень жали сапоги. Казалось, проходившие мимо нас люди все это замечали и в чем-то меня подозревали.
— Нет уж, я тебя сегодня выгуляю, — кровожадно пообещал Илис.
Как нелюбимому хозяину, терять ему было уже нечего.
Через несколько часов, порядком истрепав нервы, я пришла к выводу, что город мне понравился, а люди все же нет. Большой, красивый и чистый, город поражал воображение богатыми вывесками, ухоженными сквериками и большим, уже опавшим, но все равно величественным парком.
Я знала, что в этом городе, как и в том, где я жила еще в своем пушистом детстве в качестве домашнего питомца, есть темные, грязные улицы, ходить по которым не только неприятно, но и опасно, только меня это не беспокоило. Я об этом даже не думала.
Мне, как безобидной нечисти, чудом дожившей до человеческой ипостаси, было неинтересно, что происходит где-то там. Все важное происходило здесь и сейчас. Всегда. Особенно, когда в витринах кондитерских магазинчиков на подносах покоились красивые и непременно вкусные торты и пирожные, а ювелирные радовали глаз сверканием чистых, ярких, искусно граненых камей.
Ровные вымощенные тротуары, тяжелые красивые скамьи под фонарями или фонтан на центральной площади. Большой, круглый и все еще действующий. Меня восхищало все. Даже тихие жилые улочки с высокими заборами и малолюдными дорогами навевали какую-то теплую, тихую радость. К такому красивому и уютному человеческому быту я готова была привыкать. Если бы не прилагавшиеся к этому всему люди — уже привыкла бы.
— Илис!
Знакомый голос из толпы спугнул ощущение эйфорического счастья. Прекратив тащить вниз по улице несопротивляющегося хозяина, я насторожилась и огляделась, по старой памяти вытягивая шею. Видимо, со стороны это выглядело очень забавно. Илис фыркнул, взяв за плечи, чуть повернул меня в сторону и указал на спешащую к нам Наю.
Если я разгуливала в неприметной короткой курточке с теплой подкладкой и искусственными потертостями на черной коже, то оборотница облачилась в белую дубленку с пушистым воротом и претензией на богемный шик.
У меня было четыре часа счастья. А теперь появилась Ная. От нее пахло шоколадом, костром и осенью
— Какая замечательная встреча! Вы же не заняты?
— Заняты, — неправдоподобно соврала я.
Людской поток расступался, натыкаясь на наш маленький островок, но неизменно смыкался вновь в двух шагах позади.
Илис мою ложь не поддержал. Ему времяпрепровождение в компании оборотницы ничем не грозило, он ее не опасался и не считал нужным избегать.
— Если не ошибаюсь, ты сегодня на охоте,
А я еще помнила, как эта эмоциональная и несдержанная девица меня ощупывала и отказалась выходить при моем переодевании. Вещала что-то о слишком темпераментных магах, несущих серьезную опасность для женской одежды, и всячески меня смущала. Пока я судорожно примеряла принесенные Наей вещи, прячась за дверцей шкафа, а хозяин, выставленный в коридор, топтался под дверью, она очень радостно рассказывала мне о каком-то стихийнике-пиромаге. Он был ее жертвой на первом курсе, пока она не познакомилась с Илисом. Тот пиромаг, как утверждала эта устрашающе темпераментная девушка, изредка практиковал неконтролируемое сожжение одежды, и однажды чуть не спалил ей волосы. За Илисом она раньше таких недостатков, конечно, не замечала, но это не значит, что их не было, это значит, что она плохо смотрела.
За те пятнадцать минут, что я путалась в рукавах, юбках и брюках, она успела рассказать мне обо всех своих неудачных отношениях в количестве трех штук. Особый упор делался на последние, как самые неудачные, потому что в них инициатором разрыва оказалась не она (хотя на самом деле она), а Илис.
В нагрузку к выбранным мною брюкам и удобной рубахе я стала обладательницей лишних и откровенно ненужных знаний о ее личной жизни и уверений в том, что мне страшно повезло. В чем именно мне страшно повезло, я так и не узнала, Илис увел оборотницу почти силой, пообещав ей еще одну встречу со мной. Как-нибудь. Этого пробирающего до костей «как-нибудь» я планировала старательно избегать. Но, вот, не избежала.
— Охота не удалась, — погрустнела Ная, — мне никто не нравится. Они все такие...
Передернув плечами, она грустно посмотрела на хозяина. Тот только хмыкнул. Как мне показалось, самодовольно.
— Илис, а твой отец, случайно, не свободен?
— Даже не думай!
Все самодовольство с него слетело в одно мгновение.
— Ну почему?
Ная искренне не понимала, почему нельзя. Я, если честно, тоже.
— Это глупая и недальновидная идея, которая принесет тебе только проблемы.
Врал мой хозяин сейчас ничуть не лучше, чем я несколько минут назад.
— Мне кажется, это просто какие-то сугубо человеческие условности, — не смогла не высказать свое мнение я.
— Хватит!
— Только не говори, что тебя это смущает, — развеселилась Ная.
Хозяин скрипнул зубами. С бо?льшим успехом он мог признаться в том, что его это действительно смущает. Оборотница тогда хотя бы удивилась.
— Ну да это неважно, — беззаботно отмахнувшись от хмурого Илиса, она уделила все свое внимание мне, — мы так толком и не познакомились. Я Наяра. Можешь звать меня просто Ная.
— А я...
Я должна была представиться, но не имела ни малейшего понятия, как она отреагирует на то, что меня зовут Каси. Что вообще случится, если в академии вдруг объявится особь женского пола с именем одной подчиненной рагры? Хозяин, судя по всему, подумал о том же, потому что быстро справился со своим раздражением и спас меня раньше, чем молчание невежливо затянулось.
— Любезности потом, — бросил он, утягивая меня за собой в толпу.
— Но что случилось?
Ная поводов для побега не видела.
— Я только что вспомнил о некоторых проблемах, возникших с моей нечистью. Их нужно срочно решить.
Ная, которой до обретения нечисти и всех сопутствующих этому проблем оставался еще год спокойной жизни, удивленно и немного растерянно смотрела нам вслед.
— Ты должна привыкать к человеческому облику, — продолжал настаивать директор.
После долгожданного ужина и десяти минут покоя в отведенной комнате, за которые мне с трудом удалось превратиться в рагру, привыкать к человеческому облику совсем не хотелось.
— Давайте, я завтра начну к нему привыкать? Сегодня уже сил никаких нет.
Я все еще вела себя хорошо и даже не хамила, хотя очень хотелось.
— Каси...
— Я, — подтвердила гордо, подумывая уже о том, чтобы невежливо отбыть в соседнюю комнату. Кровать располагалась не рядом с внешней стеной, а так удачно стояла у внутренней, ведущей то ли в одну из спален, то ли в кабинет, а может, даже в ванную, что сбежать от навязчивого директора я могла в любую минуту, но пока этого не делала. Потому что я хорошая, а сбегать в стену от надоедливого собеседника в людской среде почему-то считалось невежливым.
А этот сидит рядом, комкает в руках мою новую розовенькую сорочку и требует от меня очередного подвига. Как будто за день я их недостаточно совершила.
— Превращайся.
— Не буду.
— Каси...
— Я.
— Превращайся.
Это рисковало затянуться надолго, но я была намерена не сдаваться.
— Не буду.
— Каси.
— Я.
— Тебе нравится меня доводить?
— Не бу... ась?
— Превращайся.
— А что вы перед этим сказали?
— Как Илис с тобой справляется?
— Никак не справляется. Он со мной мирится.
Сорочка полетела на кресло, продуманно расположенное у большого окна, забранного по случаю позднего времени шторами, но, не долетев, зацепилась за стоявший перед креслом столик и насмешливо повисла, касаясь кружевным рукавом пола.
Комната сразу приобрела обжитый вид.
— А давайте еще чулки разбросаем? — Мне вид на левую половину комнаты уже нравился, но чего-то отчаянно не хватало. Судя по моим ощущениям, не хватало беспорядка. Как в гнезде. Моем маленьком, уютненьком гнезде, свитом из шерсти, пуха, веточек и гибких стеблей. — Вы мне пар двадцать накупили, давайте хотя бы одну тут разбросаем? Должно получиться очень гармонично.
Аррануш нахмурился. Ему ощутимо не хватало совы. Родной, сообразительной и послушной. К его глубокому сожалению, Илли улетела куда-то еще час назад. Судя по всему — охотиться. Вот что значит — хищная нечисть. Живет в тепле и уюте, но все равно периодически срывается в холодный, мрачный и неприветливый лес, желая размять крылья и освежить навыки. Сумасшедшие они, эти хищники.
Так и получалось, что к сожалению Аррануша и моей тайной радости у него сейчас была только я, а мне уже надоело быть хорошей. Я хотела быть собой.
— А на люстру можно забросить ту полупрозрачную штуковину с подвязками, которую мне в магазине нижнего белья зачем-то презентовали.
— Штуковину с подвязками?
Глядя в его удивленно вытянувшееся лицо, я невольно умилилась. Уж очень сильно он мне хозяина напомнил.
— Ну да. Вы же со мной в примерочную не пошли, вот эти... консультанты?.. — вопросительно глянув на директора, дождалась кивка и с энтузиазмом продолжила: — …натащили мне всяких кружавчиков. Вам это очень подойдет, говорят. Примерьте вот это, говорят. А это будет в подарок, говорят. Я еще и понять ничего не успела, а они уже все запаковали, адрес доставки уточнили, и вы потащили меня на дальнейшие истязания.
— Ясно.
Я ожидала чего угодно, но только не этого смиренного «ясно». И искренне удивилась:
— А что конкретно вам ясно?
— Напрасно я подозревал Илиса в несдержанности и вспыльчивости. Он на удивление спокойный молодой человек...
— Но кадеты, — робко напомнила я, уверенная, что хозяин какой угодно, но только не сдержанный молодой человек, — Дарис и этот... как его… Варн. Они с вами точно не согласятся.
— ТЫ прямое тому подтверждение, — не слушая меня, сообщил Аррануш, после чего поспешно бежал с поля боя — с кровати, то есть — оставив меня непобежденной, но немного обиженной. Я добрая, скромная, иногда даже заботливая рагра с чудесным характером, чувством такта и хорошим воспитанием. Что ему во мне не нравится? Да для своего вида я просто идеальное создание! Не видел он еще других рагр.
Единственное, что радовало в сложившейся ситуации — сорочка висела на краю столика, а не на мне, и я могла с чувством выполненного долга и полным осознанием своей исключительности мирно спать, расположив все свое пушистое тело прямо на подушке. И никто мне больше не мешал. Враг бежал, но обещал вернуться, что и сделал в непозволительно ранние для измотанной рагры восемь часов утра.
— Каси, вставай. У нас полно дел.
— Все дела мы сделали вчера, — проворчала я, даже не думая открывать глаза.
— Вчера мы только обеспечили тебя всем необходимым.
Меня легко потянули за заднюю лапу, потом за ухо, пару раз ткнули пальцем в бок, убедились, что я не собираюсь вставать, и ухватили за хвост. За мою радость. За мою гордость. За мою пушистость!
— Руки прочь от чужой собственности!
В последний раз я так быстро пряталась, когда хозяин застал меня за осквернением своей любимой куртки. Под этой кроватью было просторно и совсем неуютно. Высокие ножки и общая атмосфера беспокойной незащищенности нервировали. При желании Аррануш мог спокойно залезть сюда и достать меня даже в углу.
Кровать Илиса в этом плане была лучше. Да что там, она во всем была лучше. А еще, в ней сейчас спал хозяин. А я не спала. Я пряталась от его отца в чужой комнате под чужой кроватью, и беспокоилась о ненадежности своего укрытия.
— К хазяину хочу, — сообщила я заглянувшему под кровать директору.
— В понедельник вернешься.
— Но сегодня же только суббота...
— И?
Ко мне потянулась рука. Вражеская рука с ровно подстриженными ногтями и массивным перстнем на среднем пальце.
— Я с вами столько не выдержу.
— Я бы сказала, — Илли, которую я не успела заметить, во время своего молниеносного побега, приземлилась на кровать, прямо над моей головой, — что это Аррануш с тобой столько не выдержит.
— Так верните меня хазяину.
— В понедельник.
Директор мне кого-то очень напоминал. Кого-то очень упертого и самоуверенного. К хозяину захотелось в два раза сильнее.
— Вижу, вам очень весело, — в раздавшемся от дверей голосе дрожал плохо сдерживаемый смех.
— Хазяи-и-ин!
Проскользнув мимо директора, я взлохмаченным мячиком проскакала по комнате и повисла на хозяйском ремне, вцепившись в него лапами в прыжке. — Родненьки-и-ий!
Меня отцепили от ремня, забросили на плечо и дали полную свободу действий. Чем я не преминула воспользоваться.
Пока Аррануш поднимался с колен и старался вернуть себе солидный вид, я тихо шипела, вцепившись в темные волосы:
— Изверг бессердечный. Садист. Негодяй. Ты даже не представляешь, сколько я тебя теперь любить не буду.
— Что ты с ней делал?
Илиса мое шипение особо не впечатляло. Он дергал плечом, на котором я сидела, ежился и пытался спрятать ухо от моего носа и длинных усов. Как рагра я была очень красивая, как человек — пока только замученная.
— Издевался! Вчера издевался. И сегодня тоже планирует издеваться! — Выпустив волосы, я надрывно всхлипнула: — Нет бы покормить.
— Не преувеличивай, — обиделась за своего хозяина Илли.
— Что ты здесь делаешь?
Реагировать на мой наезд Аррануш посчитал выше своего достоинства.
— Решил проверить, как дела у моей нечисти.
— Плохо, — тихо пожаловалась я, но не была услышана.
— Если помнишь, у тебя не одна нечисть.
— Линорм в порядке. Рану обработали и перевязали. Его покормили и оставили отдыхать.
— Он что-нибудь говорил?
На этот раз меня услышали и даже снизошли до ответа.
— Он не разговаривает. Атари считает, что линорм подавлен, ему нужно время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.
— И чего делать будем?
— У тебя дела, — занудно напомнила сова.
— Илис… — Директор заулыбался, расслабился и со всей своей директорской ответственностью переложил все проблемы на плечи сына. — Полагаю, ты сейчас свободен...
— Мне это что-то не нравится, — шепнула я хозяину.
И ошиблась. Мне все очень понравилось.
— Займись Каси. Со мной она идти не хочет, но ей уже пора учиться существовать в обществе.
Повернув ко мне голову, Илис с сомнением осмотрел мою помятую пушистость.
— А Каси готова?
— С тобой куда угодно, мой нелюбимый хозяин, — горячо заверила его я. — Ты только покорми.
— Покажи город, своди куда-нибудь. Ей нужно привыкать быть человеком.
— Покажи мне город, — азартно вторила я, чувствуя, как радостно подергивается хвост. С хозяином я была согласна идти. С хозяином я ХОТЕЛА идти. Он, в отличие от своего отца, меня не только слышал, но и не считал зазорным прислушиваться. Хотя случалось это не всегда.
У Илиса просто не осталось выбора. Его окружили со всех сторон, и бежать было некуда.
***
Хвост меня обманул. Никакой радости за порогом презентабельного двухэтажного дома из темного, благородного дерева меня не ждало.
— Илис, а давай мы в академию вернемся, а твоему отцу скажем, что я уже ко всему привыкла?
Волосы, собранные в какую-то замысловатую косу, не скрывали больше ушей, одежда, подобранная по размеру, сковывала движения. И очень жали сапоги. Казалось, проходившие мимо нас люди все это замечали и в чем-то меня подозревали.
— Нет уж, я тебя сегодня выгуляю, — кровожадно пообещал Илис.
Как нелюбимому хозяину, терять ему было уже нечего.
Через несколько часов, порядком истрепав нервы, я пришла к выводу, что город мне понравился, а люди все же нет. Большой, красивый и чистый, город поражал воображение богатыми вывесками, ухоженными сквериками и большим, уже опавшим, но все равно величественным парком.
Я знала, что в этом городе, как и в том, где я жила еще в своем пушистом детстве в качестве домашнего питомца, есть темные, грязные улицы, ходить по которым не только неприятно, но и опасно, только меня это не беспокоило. Я об этом даже не думала.
Мне, как безобидной нечисти, чудом дожившей до человеческой ипостаси, было неинтересно, что происходит где-то там. Все важное происходило здесь и сейчас. Всегда. Особенно, когда в витринах кондитерских магазинчиков на подносах покоились красивые и непременно вкусные торты и пирожные, а ювелирные радовали глаз сверканием чистых, ярких, искусно граненых камей.
Ровные вымощенные тротуары, тяжелые красивые скамьи под фонарями или фонтан на центральной площади. Большой, круглый и все еще действующий. Меня восхищало все. Даже тихие жилые улочки с высокими заборами и малолюдными дорогами навевали какую-то теплую, тихую радость. К такому красивому и уютному человеческому быту я готова была привыкать. Если бы не прилагавшиеся к этому всему люди — уже привыкла бы.
— Илис!
Знакомый голос из толпы спугнул ощущение эйфорического счастья. Прекратив тащить вниз по улице несопротивляющегося хозяина, я насторожилась и огляделась, по старой памяти вытягивая шею. Видимо, со стороны это выглядело очень забавно. Илис фыркнул, взяв за плечи, чуть повернул меня в сторону и указал на спешащую к нам Наю.
Если я разгуливала в неприметной короткой курточке с теплой подкладкой и искусственными потертостями на черной коже, то оборотница облачилась в белую дубленку с пушистым воротом и претензией на богемный шик.
У меня было четыре часа счастья. А теперь появилась Ная. От нее пахло шоколадом, костром и осенью
— Какая замечательная встреча! Вы же не заняты?
— Заняты, — неправдоподобно соврала я.
Людской поток расступался, натыкаясь на наш маленький островок, но неизменно смыкался вновь в двух шагах позади.
Илис мою ложь не поддержал. Ему времяпрепровождение в компании оборотницы ничем не грозило, он ее не опасался и не считал нужным избегать.
— Если не ошибаюсь, ты сегодня на охоте,
А я еще помнила, как эта эмоциональная и несдержанная девица меня ощупывала и отказалась выходить при моем переодевании. Вещала что-то о слишком темпераментных магах, несущих серьезную опасность для женской одежды, и всячески меня смущала. Пока я судорожно примеряла принесенные Наей вещи, прячась за дверцей шкафа, а хозяин, выставленный в коридор, топтался под дверью, она очень радостно рассказывала мне о каком-то стихийнике-пиромаге. Он был ее жертвой на первом курсе, пока она не познакомилась с Илисом. Тот пиромаг, как утверждала эта устрашающе темпераментная девушка, изредка практиковал неконтролируемое сожжение одежды, и однажды чуть не спалил ей волосы. За Илисом она раньше таких недостатков, конечно, не замечала, но это не значит, что их не было, это значит, что она плохо смотрела.
За те пятнадцать минут, что я путалась в рукавах, юбках и брюках, она успела рассказать мне обо всех своих неудачных отношениях в количестве трех штук. Особый упор делался на последние, как самые неудачные, потому что в них инициатором разрыва оказалась не она (хотя на самом деле она), а Илис.
В нагрузку к выбранным мною брюкам и удобной рубахе я стала обладательницей лишних и откровенно ненужных знаний о ее личной жизни и уверений в том, что мне страшно повезло. В чем именно мне страшно повезло, я так и не узнала, Илис увел оборотницу почти силой, пообещав ей еще одну встречу со мной. Как-нибудь. Этого пробирающего до костей «как-нибудь» я планировала старательно избегать. Но, вот, не избежала.
— Охота не удалась, — погрустнела Ная, — мне никто не нравится. Они все такие...
Передернув плечами, она грустно посмотрела на хозяина. Тот только хмыкнул. Как мне показалось, самодовольно.
— Илис, а твой отец, случайно, не свободен?
— Даже не думай!
Все самодовольство с него слетело в одно мгновение.
— Ну почему?
Ная искренне не понимала, почему нельзя. Я, если честно, тоже.
— Это глупая и недальновидная идея, которая принесет тебе только проблемы.
Врал мой хозяин сейчас ничуть не лучше, чем я несколько минут назад.
— Мне кажется, это просто какие-то сугубо человеческие условности, — не смогла не высказать свое мнение я.
— Хватит!
— Только не говори, что тебя это смущает, — развеселилась Ная.
Хозяин скрипнул зубами. С бо?льшим успехом он мог признаться в том, что его это действительно смущает. Оборотница тогда хотя бы удивилась.
— Ну да это неважно, — беззаботно отмахнувшись от хмурого Илиса, она уделила все свое внимание мне, — мы так толком и не познакомились. Я Наяра. Можешь звать меня просто Ная.
— А я...
Я должна была представиться, но не имела ни малейшего понятия, как она отреагирует на то, что меня зовут Каси. Что вообще случится, если в академии вдруг объявится особь женского пола с именем одной подчиненной рагры? Хозяин, судя по всему, подумал о том же, потому что быстро справился со своим раздражением и спас меня раньше, чем молчание невежливо затянулось.
— Любезности потом, — бросил он, утягивая меня за собой в толпу.
— Но что случилось?
Ная поводов для побега не видела.
— Я только что вспомнил о некоторых проблемах, возникших с моей нечистью. Их нужно срочно решить.
Ная, которой до обретения нечисти и всех сопутствующих этому проблем оставался еще год спокойной жизни, удивленно и немного растерянно смотрела нам вслед.
