– Там приготовили палатку, идите в нее, я рюкзаки принесу.
Мы заползли в палатку, упали на спальные мешки и больше ничего не слышали. Люди топтались вокруг, кто-то засунул наши рюкзаки, ходили, разговаривали, но это уже было не для нас. Никто не осмелился зайти и разбудить, мы заснули мертвецким сном. Палатку нам зашнуровали и все разошлись.
Глава 3. Знакомство
Утром первой проснулась Любашка, сквозь палатку уже пробирался рассвет. Она толкнула меня в бок, и мы посмотрели друг на друга. Жалкие покусанные, распухшие, грязные в робах и сапогах мы лежали на спальных мешках. У порога лежали наши рюкзаки, далее на входе две банки холодного чая. Мы разом потянулись к этим банкам, там плавали куча комаров, которые утонули от горячих паров или передозировки, когда пробовали наш чай. Пальцами выловили трупы насекомых, начали жадно глотать очень сладкий, крепкий, холодный напиток.
Через минуту в голове все начало проясняться. Страшно открывать палатку, но надо вставать, тело все затекло, мы проснулись в той же позе, как и уснули. Руки и ноги не шевелились. Вид у нас далеко не геройский, глядя друг на друга мы засмеялись. Смех у нас возникал просто так по любому поводу, ну палец покажи, и мы уже могли смеяться без устали. Смех – это наше нормальное состояние, значит, мы живы. На четвереньках начали выползать из палатки.
Лагерь еще спал. Нашли свои зубные щетки, мыло и пошли умываться. Рядом протекал холодный, чистый ручей примерно до двух метров ширины. В узких местах ручей звонко перекатывался с камешка на камень и ласкал слух своим журчанием. Умылись, силы стали возвращаться.
Начали оглядывать окрестности около своей палатки. Брезентовая, защитного цвета палатка на два человека. Ее поставили на обочине лагеря около ручья. Вокруг ничего не было. Пошли немного дальше, увидели дорогу, она проходила недалеко от палатки. Дорога типа проселочной, две колеи и большая густая трава посредине. Вдали увидели два бревенчатых дома, между ними большую солдатскую палатку, с шестом посредине, с большими окнами. В окне кто-то мелькал, но идти в чужую палатку мы не посмели и вернулись в свою.
Начали разбирать вещи, очень хотелось переодеться. Хотелось искупаться, понимали, что финской бани здесь нет, кругом тайга. Намочили полотенца, зашнуровали палатку, разделись, обтерли все тело, холодная была банька, но сойдет. Переоделись в чистые рубашки, легкие брюки, на ноги кеды.
Среди вещей обнаружили три пузатых бутылки Плиски, три бутылки водки и бутылку белого вина – Ркацители. Странно откуда у нас в вещах спиртное? Все вещи наши – бутылки нет. Переглянулись, грузили рюкзаки при нас, принесли их, наверное, сразу, как бутылки попали к нам? Сложили их в дальний угол, накрыли полотенцем и продолжили разбирать и раскладывать немногочисленный свой скарб. Лежать уже не хотелось, выспались, силы вернулись, очень хотелось есть.
– Лучше бы колбасу у меня в рюкзаке забыли, – прошипела Любашка, – жрать то, как хочется!
– И не говори, слюной рот склеило! Не вспоминай про колбасу, – поддержала я разговор.
При упоминании колбасы в животе началось предательское громкое урчание сразу у обеих. Мы начали смеяться.
Разговаривать мы могли вообще без слов. Стоило только взглянуть друг другу в глаза, уже было все понятно. Да, но это было на людях, а без них могли и сказать несколько слов вслух.
Кто-то похлопал по палатке.
– Девчата проснулись? Идите завтракать в столовую.
Шаги затихли, если можно сказать, что по траве слышно как идет человек. Два раза повторять двум голодным студенткам не надо. Выскочили из палатки моментально. Вокруг уже никого не было. А где же столовая, куда идти? Остановились, переглянулись и решили идти медленно, но верно – по запаху. Ноги сами стали искать столовую и принесли нас к большой палатке. Оттуда доносился громкий разговор с небольшими отступлениями в виде ненормативной лексики. Мы застыли и встали как вкопанные, идти дальше не имело смысла – в палатке ругались.
– Тебе было сказано: сразу забрать груз и девок, и вернуться назад. Ты где пропадал? – басил кто-то.
– Я пил чай, пас коней, – пищал Вовка
– Какого (далее четыре этажа) черта, здесь ходьбы два часа, ну от силы три, учесть, что девки ходить не умеют…, – это опять бас.
– Ну, я повел их той первой тропой, хотел испытать, думал пощады просить будут, плакать.., и я бы повернул на вторую тропу.
– Ну, а чего не повернул, они пять километров почти параллельно идут? – опять бас.
– Я их гнал быстрым шагом, пропустил поворот на вторую тропу и заблудился, пришлось идти по ней все время, – оправдывался Вовка.
– Идиот! (опять несколько этажей запрещенной лексики), – это же почти тридцать километров плохой дороги! Ну, а они плакали, пощады просили?
– Нет! Молча шли, я сам еле ноги потом волок, а они ничего топали, ни слова мне не сказали, ничего не спрашивали.
Потом в палатке начался сплошной гул, и о чем говорили там, уже совсем не разобрать. Вот это да! Все говорили недалеко, а мы прошли тридцать километров по тайге, но мы же не знали, куда и сколько идти. Но еще не родился тот, кто нас обидит, зарубка на носу на этого Вовку уже имелась. Мы мысленно поддержали все слова, что все сказали в его адрес.
Сделали вид, что только что подходим к палатке, начали кричать:
– Где столовая?
Выскочил бородатый мужик, который нас вчера встречал.
– Сюда девчата.
Полог палатки был приподнят. Мы зашли в нее, даже не нагибаясь – такая была приличная высота. На нас остановились взоры любопытные, изучающие, колкие, раздевающие сразу человек двадцать. Они сидели по периметру всей большой палатки на деревянных скамейках за большим столом, сколоченным из плохо обработанных досок. На столе стояли алюминиевые чашки с кашей, обильно пахнущие тушенкой. Кое-где уже стояли пустые, и их обладатели пили чай из пол литровых стеклянных банок. Посредине стола стоял небольшой тазик с черным хлебом, закрытый какими-то тряпками типа салфеток.
Центр палатки подпирал не просто кол, а дерево, срубленное наспех, вместе с корой, на уровне груди кора содрана и отшлифована от частого прикосновения рук. Пол земляной, сухой, в некоторых местах выпирали камни, виднелись корни деревьев.
– Здравствуйте! – хором сказали мы.
В ответ услышали:
– Здравствуйте.
– Привет.
– Доброе утро.
Кто-то просто кивнул, кто-то просто ничего не сказал.
От запаха еды и от наглых, откровенных взглядов можно было упасть в обморок, но мы продолжали стоять.
– Садитесь, – сказал голос, который мы слышали около палатки.
Этот бас принадлежал невысокому роста человеку, на вид он был щупленький, но взгляд его был въедливый, колючий с каким-то неприятным прищуром. Даже не верилось, что голос звучал как гром, а источник грома был чуть больше ста шестидесяти сантиметров.
– Боря! Покорми девчат.
В конце стола встал здоровый паренек, весом около ста килограмм. Он ковырнул черпаком в ведре, как ложкой, шлепнул в алюминиевую чашку кашу. Шлепнул в другую чашку и понес их к нам. Чашки в его руках, казались небольшими блюдечками, но когда они оказались перед нами, мы поняли, что каши положили много. В центре стояла банка с ложками, кто-то нам уже ее передал.
– Ну, начинайте есть. Приятного аппетита, – прогремел коротышка.
– Спасибо!
Мы начали, есть кашу, но так – как будто недавно вылезли из-за стола. Медленно цепляли большими ложками клейкую кашу с кусочками тушенки, но она проскакивала в желудок, минуя зубы. Когда уже пол чашки было уничтожено, каша начала цепляться за зубы, и начался процесс жевания. Показать, что мы не хотели есть, получилось с натяжкой.
– Ну, давайте знакомиться, – продолжал говорить коротышка, – расскажите о себе.
– Меня зовут Люда, я студентка геологоразведочного техникума, окончила второй курс, – и я замолкла, больше о себе говорить было нечего. Хотя мы были учащимися техникума, но мы всегда говорили, что мы студенты.
– Меня зовут Любаша, я то же учусь в этом же техникуме.
Биография закончилась.
– Сколько же вам лет?
– Семнадцать! – хором ответили мы.
– Ну, не густо. Ну, ну. Это Борис, – показал он на здоровяка, – это Владимир – ваш вчерашний проводник.
Слово «Проводник» было сказано с небольшим ударением и звучало как издевательство, на этом слове Вовка опустил глаза в стол. Мы кивнули. Далее следовали имена, имена, имена, но они моментально улетучивались из головы. Когда он представил последнего, ни первого, ни второго имени мы уже не помнили, но все равно мы вежливо кивали. Когда наши глаза встретились друг с другом, то мы поняли свою оплошность, но нам уже было все равно. Желудок разнес состояние покоя и стабильности.
Все встали и дружно пошли на работу. Верзила начал собирать чашки и банки. Все это он делал с неохотой, презрением и какой-то жалостью к себе. Мы соскочили со своих мест и в считанные минуты быстро собрали посуду, слили остатки чая и каши в ведро, стоявшее у входа. Налили воды, вымыли посуду, ложки собрали в банку, остальные банки перевернули на столе, чашки собрали в стопку. Здоровяк крякнул, сел на скамейку. Он явно был доволен. В палатку заглянул мужчина:
– Вас вызывает начальник партии и геолог к себе.
Интересно – куда к себе? Но тут на помощь нам пришел верзила:
– Это первый срубленный дом, там у них контора.
Мы пошли к этому дому.
Глава 4. Разведка драгоценных камней
Дом не очень большой, маленькие окна, разделенные на отдельные мелкие ячейки из стекла, плохо ошкуренные бревна, мох свежий, крыша деревянная с кусками рубероида или наоборот – рубероид с кусками дерева. Все говорило о небрежности и спешности, но от дома все равно веяло надежностью. В избе царил беспорядок: коробки, мешки, две кровати, на них не свернутые спальные мешки. Столы завалены бумагой, на одном столе рация, как у радиста. На потолке висит одинокий патрон с одинокой лампочкой, засиженной мухами или мошками. За столом около рации сидит коротышка, что говорил громовым голосом. Рядом здоровяк с черной бородой. Коротышка жестом пригласил нас сесть на топчан, около стола. На топчане ничего не было, он был сколочен из не строганых досок. Мы осторожно сели, чтобы в пятую точку не вонзились занозы.
- Еще раз. Меня зовут Николай Иванович. Я начальник партии.
Он явно догадался, что мы не запомнили, как его зовут.
- Это, – он указал на бородача, – старший геолог партии, Василий Васильевич. Он будет с вами работать и учить вас всем премудростям геологии. Все, что надо расскажет и покажет. Жить будете в палатке, потом освободим вам одну часть вагончика. Питаться можете со всеми, если не нравится, то готовьте себе сами.
Мы заверили, что еда нам очень понравилась.
- Геолог у нас один – так что все вопросы к нему.
- Извините, а Вовка – он же тоже геолог?
- Ха, ха, ха! - загремели раскаты грома коротышки, - это кто вам сказал, что он геолог? Он у нас работает конюхом.
Мы явно были растеряны, но быстро взяли себя в руки.
- А какое полезное ископаемое мы будем искать? – спросили мы.
- Вам что не сказали, мы ищем рассыпные алмазы. Обо всем вам расскажет Василий Васильевич. Если вопросы по быту, то ко мне, по геологии, то к нему. Вы конечно понимаете, что никаких материалов вы взять отсюда не можете, отчет будете писать по другому месторождению. Никаких координат и упоминаний о нас нигде. Если скажите, что работали на алмазах, то за границу выезд вам запретят. Ну, все. Вон его стол, садитесь – беседуйте, - и он указал рукой на стол, заваленный бумагами.
В голове лихорадочно бегали мысли, бешено колотилось сердце – попали на поиск алмазов. Вот будем первооткрывателями месторождения! Вот она слава, вот к чему надо стремиться, вот о чем все мечтали!
И в противовес – козел этот Вовка – конюх. Хорошо, что не он геолог, видимо ничего не знал, поэтому ничего сказать не мог, да и где ему знать за хвостом кобылы. Ну и козел…
Подсели к столу Василия Васильевича. Он достал карты, схемы и началась беседа на языке геологов, геология сложная наука, но суть такова. Недалеко от лагеря протекает река Чудная, в ней пробы показали наличие алмазосодержащих песков. Задача партии провести поисково-разведочные работы по всем ручьям, притокам, которые впадают в эту реку, и взять пробы песка в местах по определенной схеме. На самой реке в пойме выкопать шурфы до коренных пород, полученный песок перемыть и извлечь алмазы, если они там имеются.
Работа трудоемкая и рассчитана не на один год. Поэтому поставили избы, чтобы и зимой велась подготовительная работа. Оборудование уже завезено, велся его монтаж около линии шурфов. Мы в восторге! Будем ходить в маршруты с геологом. Вот настоящая работа. Интересно, всем ли так повезло как нам? Осень покажет.
Целый день впитывали информацию: схемы, карты, описания, предварительные отчеты за прошедшие годы. Десятки страниц, к вечеру головы шли кругом, все начало путаться от обилия информации, бутары, шлихи, карты, коврики – какой-то кошмар!
Глава 5. Один – один
На ужин опять все собираются в большой палатке. Пока мы переодевались и приводили себя в «парадный» вид, там явно опять что-то происходило. Слышался дружный хохот, надрывный писклявый крик и опять хохот. Что нас ждет в этот приход в столовую, можно только догадываться. Но мы, глянув друг на друга, снова пошли в бой – на ужин.
В столовой все уже сидели, мы присели на край. Все без исключения были в чистой одежде, хорошо выбритые, бороды приведены в порядок, при нашем появлении наступила полная тишина. Все молча жевали на этот раз слипшиеся макароны с тушенкой. Бори за столом не было, он исчез из палатки. Накладывал еду каждый себе сам. В этот раз макароны не казались такими вкусными, как утренняя каша, хотя тушенки там более чем достаточно.
- Николай Иванович, до каких пор мы будем, есть эту бурду? Обещали повариху, а ее все нет.
- Ребята, ну не хотят к нам ехать поварами женщины работать. Будем по очереди готовить, кто как может. Обижаться не на кого. Заживет нога у Бориса, будет поваром следующий. Я же закрываю эти дни по среднему!
- Ну, а вот девки приехали – пусть готовят!
- Ну, вы же знаете, ждали парней – приехали девчата – геологи. Сезон очень короткий, разведка и объемы работ очень большие, Василий Васильевич один не справится. Отдать я вам их не могу.
И правильно, что не может, мы то и готовить не умеем, а в таких количествах тем более.
- Ну, а геолог Вовка на что? Пусть он ходит в маршруты, - сказал кто-то в середине стола.
Тут дружно разразился громовой смех, один Вовка не смеялся. Оказывается, молниеносно пронеслась молва, что конюх себя геологом назвал перед девчонками. После как смех начал стихать, Вовка пытался снова объяснить, что мы его не правильно поняли.
- Я же вам говорил, что работаю с геологами, - с надеждой ждал он нашего подтверждения.
Мы молча ели.
Его уже никто не слушал, к нему уже прилипла кличка «конюхо-геолух». Даже если бы мы взяли свои слова обратно, то все равно ему уже никуда не деться от нового имени.
