безгрешной душой? Не дашь зримый знак, не нашепчешь на ушко? Где же твоя любовь к людям, твоим детям, раз даже самым чистым ты отказываешь в милости?! Злость захлёстывает с головой, пламя, бушующее внутри, под стать горящему костру, если не поболее!
Громкий треск вывел меня из небытия. Видимо, в огне раскололся особенно крупный ствол дерева. Девушка ушла, на поляну спустились сумерки. Пришло время последнего испытания, и я направился к костру. Близкое пламя обдало жаром, напряжённое тело подернулось судорогой.
— Здравствуй, богиня! — слова застряли в пересохшем горле; с трудом сглотнув скудную слюну, мне удалось продолжить: — Мой самый ценный дар ты уже забрала, так что к делу: яви свой знак, если ты существуешь!
…Шуршание костра, отдалённый гул голосов с реки и ровное течение магического фона... Хм, так и знал: и церковь, и язычники – все живут великой ложью!.. Я плюнул в огонь и развернулся идти, делать здесь было больше нечего.
— Чёрт! — в ногу вонзилось что-то острое.
Вот это неожиданная находка: серебряный браслет из звеньев какой-то затейливой формы. Студентка та обронила что ли? Вряд ли кого-то из курсисток – я не заметил на них никаких украшений, кроме венков. Хех, так и запишем: было отказано в помощи, так как просящая отказалась снять браслет и разуться. Ха!.. Ладно, надо будет завтра отдать...
…И в следующий миг обнаруживаю себя распластанным на земле. Чудовищный по силе залп Адского пламени взрывает воздух. Вокруг всё горит, кто-то беспорядочно носится посреди бушующей стихии, дым лишает зрения, щиплет глаза, тошнотворно пахнет горелой плотью, рот наполняется едкой горечью, в ушах стоят крики и чей-то монотонный вой.
Вдруг тело начинает ритмично подрагивать и следом отниматься – шаманская магия, чёрт её подери! Тщетно пытаюсь скинуть чары, когда волосы на макушке слегка опаляет мощная струя пламени, следом летит раскатистый безумный хохот.
Меня тут же отпускает – наводить порчу больше некому. Порываюсь встать, но сразу падаю, спасаясь от нового залпа огненного заклинания. Снова этот неистовый хохот!
— Дитер, бесово отродье! Ты же своих попалишь!
Ему вторит женский смех... Что? Откуда здесь женщины?!
…Мокрая от росы трава лезет в рот и глаза, холодит лицо, отплёвываюсь и оглядываюсь по сторонам, постепенно вставая. Невдалеке потрескивает догорающий костёр, вершина холма всё так же пустынна... С реки доносится гвалт и многоголосый хохот. Эка меня унесло. Провожу по лицу рукой, отгоняя наваждение прочь. Что послужило причиной?..
Ответ не заставил себя долго ждать: раздалось знакомое искрящее шипение и из под северо-восточного края холма высоко в небо взлетел плотный огненный сгусток, на мгновение осветил окрестности подобно малому солнцу и с грохотом взорвался огромным огненным куполом. Закипая от гнева, я единым прыжком преодолел отделяющее меня от спуска расстояние и кубарем, не чуя ног, скатился на берег.
— Какой идиот решил пошмалять боевым заклинанием ради забавы?
— Эй, ты что такой нервный?
— Не кипишуй почем зря!
Нестройные возмущенные возгласы полетели с воды. Там на продолговатой длинной доске с округлыми носами, ловко балансируя на ногах, стояла женщина в платье с подвязанным на талии подолом так, что было видно голые по колено ноги, в руках она держала небольшое одностороннее весло. Рядом на такую же доску выбирался мокрый до нитки мужчина, вероятно, её соперник в этом странном состязании.
Остальные язычники собрались на противоположном пологом берегу: пара ребят стояла по щиколотку в воде с досками и веслами на изготовку, десять-пятнадцать человек сидели полукругом на небольшом песчаном пляжике, за ними пять-шесть перемещались от костра до раскинувшегося позади высокого шатра, разворачивая походную кухню.
— Тихо, ребята. Дело говорит, — разом осадил всех низкий твёрдый голос. — Прости, брат, не подумал. Ты прав, боевой магии здесь не место.
С песка поднялся высокий крупный мужчина, опустил голову и приложил правую руку к широкой груди, как делают жители юга, когда хотят выразить глубокое раскаяние, затем поднял взгляд и посмотрел на меня. В сгущающихся сумерках я плохо видел его лицо, но ощутил исходящее от великана сожаление о содеянном. Устало кивнул в ответ и тяжело поплёлся обратно. К бесам такие празднички!
Громкий треск вывел меня из небытия. Видимо, в огне раскололся особенно крупный ствол дерева. Девушка ушла, на поляну спустились сумерки. Пришло время последнего испытания, и я направился к костру. Близкое пламя обдало жаром, напряжённое тело подернулось судорогой.
— Здравствуй, богиня! — слова застряли в пересохшем горле; с трудом сглотнув скудную слюну, мне удалось продолжить: — Мой самый ценный дар ты уже забрала, так что к делу: яви свой знак, если ты существуешь!
…Шуршание костра, отдалённый гул голосов с реки и ровное течение магического фона... Хм, так и знал: и церковь, и язычники – все живут великой ложью!.. Я плюнул в огонь и развернулся идти, делать здесь было больше нечего.
— Чёрт! — в ногу вонзилось что-то острое.
Вот это неожиданная находка: серебряный браслет из звеньев какой-то затейливой формы. Студентка та обронила что ли? Вряд ли кого-то из курсисток – я не заметил на них никаких украшений, кроме венков. Хех, так и запишем: было отказано в помощи, так как просящая отказалась снять браслет и разуться. Ха!.. Ладно, надо будет завтра отдать...
…И в следующий миг обнаруживаю себя распластанным на земле. Чудовищный по силе залп Адского пламени взрывает воздух. Вокруг всё горит, кто-то беспорядочно носится посреди бушующей стихии, дым лишает зрения, щиплет глаза, тошнотворно пахнет горелой плотью, рот наполняется едкой горечью, в ушах стоят крики и чей-то монотонный вой.
Вдруг тело начинает ритмично подрагивать и следом отниматься – шаманская магия, чёрт её подери! Тщетно пытаюсь скинуть чары, когда волосы на макушке слегка опаляет мощная струя пламени, следом летит раскатистый безумный хохот.
Меня тут же отпускает – наводить порчу больше некому. Порываюсь встать, но сразу падаю, спасаясь от нового залпа огненного заклинания. Снова этот неистовый хохот!
— Дитер, бесово отродье! Ты же своих попалишь!
Ему вторит женский смех... Что? Откуда здесь женщины?!
…Мокрая от росы трава лезет в рот и глаза, холодит лицо, отплёвываюсь и оглядываюсь по сторонам, постепенно вставая. Невдалеке потрескивает догорающий костёр, вершина холма всё так же пустынна... С реки доносится гвалт и многоголосый хохот. Эка меня унесло. Провожу по лицу рукой, отгоняя наваждение прочь. Что послужило причиной?..
Ответ не заставил себя долго ждать: раздалось знакомое искрящее шипение и из под северо-восточного края холма высоко в небо взлетел плотный огненный сгусток, на мгновение осветил окрестности подобно малому солнцу и с грохотом взорвался огромным огненным куполом. Закипая от гнева, я единым прыжком преодолел отделяющее меня от спуска расстояние и кубарем, не чуя ног, скатился на берег.
— Какой идиот решил пошмалять боевым заклинанием ради забавы?
— Эй, ты что такой нервный?
— Не кипишуй почем зря!
Нестройные возмущенные возгласы полетели с воды. Там на продолговатой длинной доске с округлыми носами, ловко балансируя на ногах, стояла женщина в платье с подвязанным на талии подолом так, что было видно голые по колено ноги, в руках она держала небольшое одностороннее весло. Рядом на такую же доску выбирался мокрый до нитки мужчина, вероятно, её соперник в этом странном состязании.
Остальные язычники собрались на противоположном пологом берегу: пара ребят стояла по щиколотку в воде с досками и веслами на изготовку, десять-пятнадцать человек сидели полукругом на небольшом песчаном пляжике, за ними пять-шесть перемещались от костра до раскинувшегося позади высокого шатра, разворачивая походную кухню.
— Тихо, ребята. Дело говорит, — разом осадил всех низкий твёрдый голос. — Прости, брат, не подумал. Ты прав, боевой магии здесь не место.
С песка поднялся высокий крупный мужчина, опустил голову и приложил правую руку к широкой груди, как делают жители юга, когда хотят выразить глубокое раскаяние, затем поднял взгляд и посмотрел на меня. В сгущающихся сумерках я плохо видел его лицо, но ощутил исходящее от великана сожаление о содеянном. Устало кивнул в ответ и тяжело поплёлся обратно. К бесам такие празднички!
