Подумав об этом, я перевел взгляд на нее губы.
Они были сочные и такие яркие, будто она всю ночь целовалась взасос.
У приличных девушек не может быть таких губ.
Впрочем, приличные девушки и пистолеты в сумках не носят.
— Да ладно, не бери в голову, я вчера все равно был не в форме, — небрежно бросил я и опять отвернулся к окну.
Снова твой ход, Эмилия. Что придумаешь дальше?
За спиной послышался еле слышный вздох, похожий на вздох облегчения.
И неуверенное:
— Я тогда… пойду?
— Ага. Иди, — как можно равнодушнее ответил я.
Она еще немного поерзала на стуле, однако с места не сдвинулась.
— Вы знаете, я тут еще подумала… вам, случайно, домработница не нужна?
Бинго! С трудом сдержав смешок, я снова обернулся и посмотрел на девчонку. Она покраснела и опять ухватилась за свой дурацкий пояс. Ну прям сама невинность!
— Домработница? — зачем-то переспросил я.
— Да, ну я… я просто заметила, что у вас… ну, не совсем убрано, а мне нужна работа. Я могла бы убирать ваш дом… совсем недорого.
— Вообще, знаешь, да. Мне нужна домработница, — подтвердил я с самым серьезным видом. До этого мне еще никогда не приходилось прикидываться дураком — оказалось, в этом нет ничего сложного. — Только как ты себе это представляешь? Не могу же я взять человека с улицы?
Девчонка покраснела еще сильнее.
— Да, понимаю. Если нужно, я достану… рекомендации. Но вообще я очень хорошо убираю, честно. И чужое никогда не беру.
— Хм, даже не знаю… — я сделал вид, что задумался. — Давай сделаем так: оставь мне номер телефона, я подумаю и тебе позвоню.
— Да-да, конечно! — девчонка оживилась и, выудив из безразмерного кармана старенький телефон, уставилась на меня: — Диктуйте номер, я вам на него сброшу свой.
— Мои номера так часто меняются, что я их даже не запоминаю, — соврал я. — И, честно, я сейчас даже не помню, где мой телефон валяется. Давай принесу тебе ручку с блокнотом, запишешь номер.
— У меня есть ручка, я запишу, — быстро отозвалась она и, вскочив со стула, понеслась назад в гостиную.
Я пошел за ней. Девчонка опустилась на колени рядом с сумкой, вынула оттуда тетрадь, накарябала в ней номер телефона и, вырвав лист, протянула его мне.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что, — ответила она, поднимаясь на ноги и вешая сумку на плечо. — Кстати, меня зовут Эмилия. А вас?
Ох, Эмилия, ни за что не поверю, что ты не знаешь, как меня зовут.
— Я тебе позвоню на днях, — я сделал вид, что не расслышал ее вопрос.
— Ладно, — она попыталась скрыть разочарование, но вышло не очень хорошо. — Я тогда пойду.
— Иди, — кивнул я.
Когда девчонка, напялив уродливые ботинки, вышла на улицу, я выглянул в окно и увидел, как она с сердитым выражением лица шагает к калитке.
Мне снова стало смешно, но теперь можно было не сдерживаться, а потому я громко хмыкнул.
Ну что ты, Эмилия, не надо так переживать. Мы с тобой еще обязательно встретимся.
Эмилия
Первую встречу с Кейт Эмилия тоже запомнила навсегда.
Это случилось седьмого марта. В гимназии в тот день было всего три урока, а потом всех согнали в актовый зал на концерт в честь Восьмого марта.
Эмилии, как обычно, пришлось играть на скрипке, а потом сидеть в переполненном душном зале и мечтать о том, чтобы все это поскорее закончилось.
После концерта ее задержала завуч. Вернувшись в опустевший класс, она увидела, что ее рюкзак снова расписали мелом.
Вздохнув, Эмилия пошла в туалет, где кое-как отмыла мел. Взглянув на себя в большое зеркало, она обнаружила, что на жакете оторвалась пуговица.
«Маленький хаос — предвестник большого. Даже маленькая оторванная пуговица может привести к большой катастрофе», — раздался в голове хрипловатый голос Марго. Хотя та умерла несколько лет назад, в голове Эмилии постоянно всплывали ее наставления.
Снова вздохнув, Эмилия вернулась в класс и внимательно осмотрела пол. Потом вышла в коридор и, смотря себе под ноги, пошла в актовый зал.
Зал был уже пуст. Не обращая внимания на сцену, Эмилия прошла между рядов к тому креслу, на котором сидела во время концерта. Осмотрев кресло и пол под ним и не обнаружив там пропавшей пуговицы, она посмотрела на сцену и увидела, что в зале не одна.
На краю сцены, ближе к окну, свесив ноги, сидела незнакомая девушка. Приподняв голову и закрыв глаза, она подставляла лицо падающим из окна солнечным лучам, отчего ее кожа и волосы казались золотыми.
Эмилия почему-то растерялась, словно ее застукали за чем-то неприличным, и решила тихонько проскользнуть к выходу.
Но незнакомка вдруг открыла глаза, повернулась к ней и, улыбнувшись, сказала:
— Привет.
— Привет, — неуверенно ответила Эмилия.
Девушка явно была новенькой, иначе ни за что бы не стала с ней здороваться и уж тем более — улыбаться ей. Сколько Эмилия себя помнила, в гимназии ей никто никогда не улыбался. Но незнакомка на этом не остановилась. Снова улыбнувшись, она заигрывающе сказала:
— Ты классно играла. Ты просто богиня.
— Спасибо, — Эмилия почувствовала, что от смущения щеки опалило жаром. И ей было не до конца ясно: это смущение оттого, что ее кто-то хвалит, или оттого, что с ней в принципе кто-то разговаривает.
— Ага, — откликнулась незнакомка и, повернувшись к солнцу, снова закрыла глаза.
Эмилия бросилась к выходу и понеслась в класс. Накинув куртку, она выбежала на улицу и примчалась домой в два раза быстрее, чем обычно.
В тот вечер о пуговице она больше не вспоминала.
Зато постоянно возвращалась мыслями к златовласке и ее словам: «Ты просто богиня».
Она знала, что она этом все кончится. Никакого продолжения не будет. Скоро этой девушке объяснят, что она, Эмилия, тут изгой. Новенькая пожалеет о комплименте и больше никогда не то что не заговорит, но даже не поздоровается с Эмилией.
Но это будет потом, а сейчас… сейчас на душе было так по-детски тепло и радостно!
В следующий раз Эмилия встретила незнакомку в столовой сразу после праздников.
В тот день она, как обычно, забилась в угол. Еда была невкусной — салат из вялой капусты и остывшая гречка. Однако, если не поесть, начнет кружиться голова, так что приходилось из двух зол выбирать меньшее.
Вокруг было шумно — разговоры и смешки, звон посуды и скрежет стульев по полу сливались в привычную какофонию.
Эмилия делала вид, что смотрит в тарелку, но на самом деле искоса следила за тем, что происходит вокруг. В тот день, казалось, везло — на нее никто не обращал внимания.
Но стоило только подумать об этом, как ее окликнули:
— Привет!
Новенькая — та самая, из актового зала, — появилась рядом словно из ниоткуда.
Вздрогнув, Эмилия выронила вилку — та со звоном упала на пол.
— Ой, прости! — незнакомка наклонилась, подняла вилку с пола, помахала ею в воздухе и улыбнулась: — Я тебе сейчас новую дам.
— Нет, не надо! — крикнула в испуге Эмилия.
Привычный гул моментально стих. На них устремились сотни взглядов — насмешливо-ехидных, надменно-презрительных, брезгливых, любопытных, осуждающих.
Но незнакомка, казалось, ничего этого не замечала. Или делала вид, что не замечает.
Присев напротив, она открыла рюкзак, достала ланчбокс стального цвета и поставила его перед собой на стол. Затем ловким движением отстегнула защелки, отбросила крышку, вытащила оттуда запечатаный набор — пластиковые вилку, ложку и нож, — и протянула его Эмилии:
— Держи. Я всегда ношу запасной, на всякий случай.
Столовые приборы тоже были стального цвета. Эмилия никогда не думала, что одноразовая посуда может быть такой красивой. Но то ли из вежливости, то ли из осторожности, снова отказалась:
— Нет, не надо!
— Бери-бери, — новенькая положила набор на стол и придвинула его к Эмилии. — Кстати, я — Кейт.
— Эмилия, — натянуто сказала Эмилия. Внутри у нее все сжалось.
— Я знаю, — улыбнулась Кейт. — Тебя же на концерте объявляли, я запомнила. Такое имя редкое!
— У тебя тоже… редкое, — выдавила из себя Эмилия, все еще ожидая чего-то неприятного.
— У тебя какая книга самая любимая?
Услышав этот неожиданный вопрос, Эмилия растерялась. Поэтому ответила первое, что пришло в голову:
— Э-э-э… не знаю. «Гарри Поттер», наверное.
— Понятно, — как-то отстраненно сказала новенькая, достала из ланчбокса еще один набор столовых приборов, вытащила оттуда вилку, подцепила ею кусочек мяса и принялась его жевать.
Что означало это «понятно», было непонятно. Эмилия почувствовала себя полной дурой. «Зачем я ляпнула про "Гарри Поттера", я же его даже не читала! — мысленно ругала она себя. — Теперь новенькая решит, что я тупая и не станет со мной общаться. Хотя… — тут же попыталась успокоить себя Эмилия, — она в любом случае не станет со мной общаться».
Подумав об этом, она покосилась на окружающих, которые по-прежнему не сводили с них глаз.
Тем временем новенькая дожевала мясо и сообщила:
— А моя любимая книга — «На восток от Эдема». А любимая героиня — Кейт. Поэтому меня тоже зовут Кейт.
— Понятно, — кивнула Эмилия. Хотя по-прежнему ничего не понимала. Новенькую назвали в честь героини ее любимой книги? Какая-то ерунда выходит. Но Эмилия побоялась что-либо расспрашивать и уточнять.
— Ну так вот, — невозмутимо продолжила Кейт, — до того, как меня выкинули на помойку, мы с мамой жили в Англии. В большом таком особняке. Мама с отцом еще студентами поженились и едва концы с концами сводили; ну, маме это надоело, она развелась и вышла замуж за настоящего потомственного аристократа. Познакомилась с ним — прикинь! — в интернете. Она у меня просто красотка, а он — урод, вот и запал на внешность. И первое время все шло отлично, если не считать грэнмазы — матери моего стэпфазера. Такая скряга была, просто жесть! Каждым куском хлеба нас попрекала и постоянно следила за тем, сколько мы расходуем воды и света.
Потом у меня родилась сестра, а грэнмаза вычислила, что ребенок не от ее сына, а от бармена из местного паба. Как только это раскрылось, бармен сразу куда-то смылся, а нас троих выгнали на улицу. Мама с сестрой теперь на пособие там живут, а меня вот к отцу сослали — он тут за это время неплохо приподнялся. Может, слышала, — Сергей Тимофеев? Сеть гриль-ресторанов по всей стране.
Эмилия кивнула, хотя про Сергея Тимофеева никогда до этого не слышала. Ей не хотелось прерывать новенькую и она с неподдельным интересом слушала Кейт, которая продолжила свой рассказ:
— Мама, конечно, локти теперь кусает и тоже не отказалась бы вернуться, но отец уже успел жениться, на модели. Дома он вообще редко появляется. Я с гувернанткой живу, но она такая зануда, аж зубы сводит! Если хочешь, приходи в гости, повеселимся.
У Эмилии голова шла кругом: и от истории, казавшейся сказочной; и от того, что до этого с ней никто так не откровенничал; и от приглашения в гости. Воображение кадр за кадром рисовало картины: за коваными воротами с гербом и вензелями — тисовая аллея с усыпанной гравием дорожкой, ведущей к обвитому плющом роскошному особняку в викторианском стиле; по краям — расстилающийся вдаль сочный ярко-зеленый коротко постриженный газон; у парадного входа — фиакр с кучером в ливрее и четверкой лошадей; в дверях — дворецкий с невозмутимым лицом, преисполненным чувства долга; на крыльце — рыжий толстяк-аристократ в цилиндре и фраке со свисающей на жилетке золотой цепочкой от карманных часов; у двери кладовой — высокая худая старуха в чепце со связкой ключей в костлявой руке, похожая на ожившую героиню романов Диккенса…
— Катерина! — громкий женский голос вывел ее из оцепенения.
Взглянув в сторону входа, Эмилия увидела директрису — та стояла со скрещенными на груди руками и сверлила их взглядом.
Кейт даже ухом не повела — подцепив вилкой новый кусок мяса, она отправила его в рот и, медленно разжевывая, сказала:
— Мда, ну и гадость. Сегодня я… как это правильно говорят: сапожник без сапог, да?
— Тимофеева! — еще более настойчиво повторила директриса.
— Слушай, Кейт, — Эмилия перешла на шепот и едва заметно кивнула в сторону директрисы. — Это не тебя там зовут?
— Что? — Кейт смешно выпучила глаза, изобразив крайнее удивление. — Понятия не имею, кого она там зовет.
Директриса тем временем направилась прямиком к их столику.
— Екатерина, я к тебе обращаюсь! — подойдя ближе, отрывисто произнесла она. — Приехал твой отец. Он не может тебе дозвониться. Пройди в мой кабинет.
Вместо того, чтобы вскочить с места и броситься к выходу, Кейт медленно подняла голову, посмотрела на директрису и сказала бесцветным голосом:
— Простите, но я не знаю никакую Екатерину. Если вы обращаетесь ко мне, то меня зовут Кейт.
Эмилия внутренне сжалась и словно черепашка втянула голову в плечи, ожидая неминуемого скандала. Его просто не могло не быть: директриса славилась крутым нравом. Эмилия ни разу не видела и не слышала, чтобы та вот так — лично! — вызывала кого-то в свой кабинет. Что начнется после хамского ответа Кейт, даже представить было страшно. Однако, вопреки всем катастрофическим ожиданиям, случилось нечто удивительное.
Вместо крика или нравоучений о дисциплине и об уважении к старшим директриса лишь громко вздохнула. А потом сказала:
— Ладно. Кейт, приехал твой отец. Зайди в мой кабинет.
— Окей, — Кейт захлопнула ланчбокс, засунула его в рюкзак и поднялась со стула: — Летс гоу.
Когда они вышли в холл, в столовой еще несколько секунд стояла тишина. В понимании Эмилии, только что случилось немыслимое: их строгая директриса вела себя как какая-нибудь девочка на побегушках. Как будто не она, а Кейт была теперь в гимназии главной.
Но почему? Неужели Сергей Тимофеев действительно такой влиятельный человек?
Вернувшись домой, Эмилия первым делом попыталась найти информацию об отце Кейт, но нашла только то, что он состоял в какой-то партии и пробился от нее в депутаты, а потом открыл успешный бизнес.
Прекратив эти бесполезные поиски, Эмилия скачала «На восток от Эдема» — любимую книгу Кейт — и погрузилась в чтение. Она читала запоем до самого утра, «глотая» главы одну за другой (благодаря многолетней «дрессировке» Марго читала Эмилия быстро).
Закончив роман под утро, Эмилия долго терла глаза, пытаясь осознать прочитанное и хоть немного понять Кейт. Чем ее так привлекла героиня, которая сожгла свой дом, убила родителей, стреляла в мужа, бросила маленьких детей и сбежала из города, чтобы открыть самый непристойный бордель в округе?
Для Эмилии это оставалось загадкой. Однако скоро она узнала ответ на свой вопрос.
А.Д.
Спровадив девчонку, я пошел в спальню и заснул без задних ног.
Проснулся под вечер. Голова раскалывалась, в окно молотил дождь.
Тоска.
Но потом я вспомнил о девчонке и немного оживился. Надо выяснить, кто она такая и с кем связана.
Приняв душ и перекусив, я вызвал такси.
Головная боль немного притупилась, однако не притупилось другое привычное чувство — раздражение.
Такси было категории «VIP», но машина оказалась забрызгана грязью по самые окна. Когда на полпути мы уперлись в пробку, таксист открыл бардачок и достал оттуда почерневший банан. Я заметил у него грязную кайму под ногтями.
— Вы не против? — спросил он, обращаясь к зеркалу заднего вида. — Я перекушу по-быстрому. Это мне мать с собой положила. Заботится.
Я неопределенно помотал головой. Таксист принял это за согласие и принялся чистить банан.
Они были сочные и такие яркие, будто она всю ночь целовалась взасос.
У приличных девушек не может быть таких губ.
Впрочем, приличные девушки и пистолеты в сумках не носят.
— Да ладно, не бери в голову, я вчера все равно был не в форме, — небрежно бросил я и опять отвернулся к окну.
Снова твой ход, Эмилия. Что придумаешь дальше?
За спиной послышался еле слышный вздох, похожий на вздох облегчения.
И неуверенное:
— Я тогда… пойду?
— Ага. Иди, — как можно равнодушнее ответил я.
Она еще немного поерзала на стуле, однако с места не сдвинулась.
— Вы знаете, я тут еще подумала… вам, случайно, домработница не нужна?
Бинго! С трудом сдержав смешок, я снова обернулся и посмотрел на девчонку. Она покраснела и опять ухватилась за свой дурацкий пояс. Ну прям сама невинность!
— Домработница? — зачем-то переспросил я.
— Да, ну я… я просто заметила, что у вас… ну, не совсем убрано, а мне нужна работа. Я могла бы убирать ваш дом… совсем недорого.
— Вообще, знаешь, да. Мне нужна домработница, — подтвердил я с самым серьезным видом. До этого мне еще никогда не приходилось прикидываться дураком — оказалось, в этом нет ничего сложного. — Только как ты себе это представляешь? Не могу же я взять человека с улицы?
Девчонка покраснела еще сильнее.
— Да, понимаю. Если нужно, я достану… рекомендации. Но вообще я очень хорошо убираю, честно. И чужое никогда не беру.
— Хм, даже не знаю… — я сделал вид, что задумался. — Давай сделаем так: оставь мне номер телефона, я подумаю и тебе позвоню.
— Да-да, конечно! — девчонка оживилась и, выудив из безразмерного кармана старенький телефон, уставилась на меня: — Диктуйте номер, я вам на него сброшу свой.
— Мои номера так часто меняются, что я их даже не запоминаю, — соврал я. — И, честно, я сейчас даже не помню, где мой телефон валяется. Давай принесу тебе ручку с блокнотом, запишешь номер.
— У меня есть ручка, я запишу, — быстро отозвалась она и, вскочив со стула, понеслась назад в гостиную.
Я пошел за ней. Девчонка опустилась на колени рядом с сумкой, вынула оттуда тетрадь, накарябала в ней номер телефона и, вырвав лист, протянула его мне.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что, — ответила она, поднимаясь на ноги и вешая сумку на плечо. — Кстати, меня зовут Эмилия. А вас?
Ох, Эмилия, ни за что не поверю, что ты не знаешь, как меня зовут.
— Я тебе позвоню на днях, — я сделал вид, что не расслышал ее вопрос.
— Ладно, — она попыталась скрыть разочарование, но вышло не очень хорошо. — Я тогда пойду.
— Иди, — кивнул я.
Когда девчонка, напялив уродливые ботинки, вышла на улицу, я выглянул в окно и увидел, как она с сердитым выражением лица шагает к калитке.
Мне снова стало смешно, но теперь можно было не сдерживаться, а потому я громко хмыкнул.
Ну что ты, Эмилия, не надо так переживать. Мы с тобой еще обязательно встретимся.
ГЛАВА 6
Эмилия
Первую встречу с Кейт Эмилия тоже запомнила навсегда.
Это случилось седьмого марта. В гимназии в тот день было всего три урока, а потом всех согнали в актовый зал на концерт в честь Восьмого марта.
Эмилии, как обычно, пришлось играть на скрипке, а потом сидеть в переполненном душном зале и мечтать о том, чтобы все это поскорее закончилось.
После концерта ее задержала завуч. Вернувшись в опустевший класс, она увидела, что ее рюкзак снова расписали мелом.
Вздохнув, Эмилия пошла в туалет, где кое-как отмыла мел. Взглянув на себя в большое зеркало, она обнаружила, что на жакете оторвалась пуговица.
«Маленький хаос — предвестник большого. Даже маленькая оторванная пуговица может привести к большой катастрофе», — раздался в голове хрипловатый голос Марго. Хотя та умерла несколько лет назад, в голове Эмилии постоянно всплывали ее наставления.
Снова вздохнув, Эмилия вернулась в класс и внимательно осмотрела пол. Потом вышла в коридор и, смотря себе под ноги, пошла в актовый зал.
Зал был уже пуст. Не обращая внимания на сцену, Эмилия прошла между рядов к тому креслу, на котором сидела во время концерта. Осмотрев кресло и пол под ним и не обнаружив там пропавшей пуговицы, она посмотрела на сцену и увидела, что в зале не одна.
На краю сцены, ближе к окну, свесив ноги, сидела незнакомая девушка. Приподняв голову и закрыв глаза, она подставляла лицо падающим из окна солнечным лучам, отчего ее кожа и волосы казались золотыми.
Эмилия почему-то растерялась, словно ее застукали за чем-то неприличным, и решила тихонько проскользнуть к выходу.
Но незнакомка вдруг открыла глаза, повернулась к ней и, улыбнувшись, сказала:
— Привет.
— Привет, — неуверенно ответила Эмилия.
Девушка явно была новенькой, иначе ни за что бы не стала с ней здороваться и уж тем более — улыбаться ей. Сколько Эмилия себя помнила, в гимназии ей никто никогда не улыбался. Но незнакомка на этом не остановилась. Снова улыбнувшись, она заигрывающе сказала:
— Ты классно играла. Ты просто богиня.
— Спасибо, — Эмилия почувствовала, что от смущения щеки опалило жаром. И ей было не до конца ясно: это смущение оттого, что ее кто-то хвалит, или оттого, что с ней в принципе кто-то разговаривает.
— Ага, — откликнулась незнакомка и, повернувшись к солнцу, снова закрыла глаза.
Эмилия бросилась к выходу и понеслась в класс. Накинув куртку, она выбежала на улицу и примчалась домой в два раза быстрее, чем обычно.
В тот вечер о пуговице она больше не вспоминала.
Зато постоянно возвращалась мыслями к златовласке и ее словам: «Ты просто богиня».
Она знала, что она этом все кончится. Никакого продолжения не будет. Скоро этой девушке объяснят, что она, Эмилия, тут изгой. Новенькая пожалеет о комплименте и больше никогда не то что не заговорит, но даже не поздоровается с Эмилией.
Но это будет потом, а сейчас… сейчас на душе было так по-детски тепло и радостно!
В следующий раз Эмилия встретила незнакомку в столовой сразу после праздников.
В тот день она, как обычно, забилась в угол. Еда была невкусной — салат из вялой капусты и остывшая гречка. Однако, если не поесть, начнет кружиться голова, так что приходилось из двух зол выбирать меньшее.
Вокруг было шумно — разговоры и смешки, звон посуды и скрежет стульев по полу сливались в привычную какофонию.
Эмилия делала вид, что смотрит в тарелку, но на самом деле искоса следила за тем, что происходит вокруг. В тот день, казалось, везло — на нее никто не обращал внимания.
Но стоило только подумать об этом, как ее окликнули:
— Привет!
Новенькая — та самая, из актового зала, — появилась рядом словно из ниоткуда.
Вздрогнув, Эмилия выронила вилку — та со звоном упала на пол.
— Ой, прости! — незнакомка наклонилась, подняла вилку с пола, помахала ею в воздухе и улыбнулась: — Я тебе сейчас новую дам.
— Нет, не надо! — крикнула в испуге Эмилия.
Привычный гул моментально стих. На них устремились сотни взглядов — насмешливо-ехидных, надменно-презрительных, брезгливых, любопытных, осуждающих.
Но незнакомка, казалось, ничего этого не замечала. Или делала вид, что не замечает.
Присев напротив, она открыла рюкзак, достала ланчбокс стального цвета и поставила его перед собой на стол. Затем ловким движением отстегнула защелки, отбросила крышку, вытащила оттуда запечатаный набор — пластиковые вилку, ложку и нож, — и протянула его Эмилии:
— Держи. Я всегда ношу запасной, на всякий случай.
Столовые приборы тоже были стального цвета. Эмилия никогда не думала, что одноразовая посуда может быть такой красивой. Но то ли из вежливости, то ли из осторожности, снова отказалась:
— Нет, не надо!
— Бери-бери, — новенькая положила набор на стол и придвинула его к Эмилии. — Кстати, я — Кейт.
— Эмилия, — натянуто сказала Эмилия. Внутри у нее все сжалось.
— Я знаю, — улыбнулась Кейт. — Тебя же на концерте объявляли, я запомнила. Такое имя редкое!
— У тебя тоже… редкое, — выдавила из себя Эмилия, все еще ожидая чего-то неприятного.
— У тебя какая книга самая любимая?
Услышав этот неожиданный вопрос, Эмилия растерялась. Поэтому ответила первое, что пришло в голову:
— Э-э-э… не знаю. «Гарри Поттер», наверное.
— Понятно, — как-то отстраненно сказала новенькая, достала из ланчбокса еще один набор столовых приборов, вытащила оттуда вилку, подцепила ею кусочек мяса и принялась его жевать.
Что означало это «понятно», было непонятно. Эмилия почувствовала себя полной дурой. «Зачем я ляпнула про "Гарри Поттера", я же его даже не читала! — мысленно ругала она себя. — Теперь новенькая решит, что я тупая и не станет со мной общаться. Хотя… — тут же попыталась успокоить себя Эмилия, — она в любом случае не станет со мной общаться».
Подумав об этом, она покосилась на окружающих, которые по-прежнему не сводили с них глаз.
Тем временем новенькая дожевала мясо и сообщила:
— А моя любимая книга — «На восток от Эдема». А любимая героиня — Кейт. Поэтому меня тоже зовут Кейт.
— Понятно, — кивнула Эмилия. Хотя по-прежнему ничего не понимала. Новенькую назвали в честь героини ее любимой книги? Какая-то ерунда выходит. Но Эмилия побоялась что-либо расспрашивать и уточнять.
— Ну так вот, — невозмутимо продолжила Кейт, — до того, как меня выкинули на помойку, мы с мамой жили в Англии. В большом таком особняке. Мама с отцом еще студентами поженились и едва концы с концами сводили; ну, маме это надоело, она развелась и вышла замуж за настоящего потомственного аристократа. Познакомилась с ним — прикинь! — в интернете. Она у меня просто красотка, а он — урод, вот и запал на внешность. И первое время все шло отлично, если не считать грэнмазы — матери моего стэпфазера. Такая скряга была, просто жесть! Каждым куском хлеба нас попрекала и постоянно следила за тем, сколько мы расходуем воды и света.
Потом у меня родилась сестра, а грэнмаза вычислила, что ребенок не от ее сына, а от бармена из местного паба. Как только это раскрылось, бармен сразу куда-то смылся, а нас троих выгнали на улицу. Мама с сестрой теперь на пособие там живут, а меня вот к отцу сослали — он тут за это время неплохо приподнялся. Может, слышала, — Сергей Тимофеев? Сеть гриль-ресторанов по всей стране.
Эмилия кивнула, хотя про Сергея Тимофеева никогда до этого не слышала. Ей не хотелось прерывать новенькую и она с неподдельным интересом слушала Кейт, которая продолжила свой рассказ:
— Мама, конечно, локти теперь кусает и тоже не отказалась бы вернуться, но отец уже успел жениться, на модели. Дома он вообще редко появляется. Я с гувернанткой живу, но она такая зануда, аж зубы сводит! Если хочешь, приходи в гости, повеселимся.
У Эмилии голова шла кругом: и от истории, казавшейся сказочной; и от того, что до этого с ней никто так не откровенничал; и от приглашения в гости. Воображение кадр за кадром рисовало картины: за коваными воротами с гербом и вензелями — тисовая аллея с усыпанной гравием дорожкой, ведущей к обвитому плющом роскошному особняку в викторианском стиле; по краям — расстилающийся вдаль сочный ярко-зеленый коротко постриженный газон; у парадного входа — фиакр с кучером в ливрее и четверкой лошадей; в дверях — дворецкий с невозмутимым лицом, преисполненным чувства долга; на крыльце — рыжий толстяк-аристократ в цилиндре и фраке со свисающей на жилетке золотой цепочкой от карманных часов; у двери кладовой — высокая худая старуха в чепце со связкой ключей в костлявой руке, похожая на ожившую героиню романов Диккенса…
— Катерина! — громкий женский голос вывел ее из оцепенения.
Взглянув в сторону входа, Эмилия увидела директрису — та стояла со скрещенными на груди руками и сверлила их взглядом.
Кейт даже ухом не повела — подцепив вилкой новый кусок мяса, она отправила его в рот и, медленно разжевывая, сказала:
— Мда, ну и гадость. Сегодня я… как это правильно говорят: сапожник без сапог, да?
— Тимофеева! — еще более настойчиво повторила директриса.
— Слушай, Кейт, — Эмилия перешла на шепот и едва заметно кивнула в сторону директрисы. — Это не тебя там зовут?
— Что? — Кейт смешно выпучила глаза, изобразив крайнее удивление. — Понятия не имею, кого она там зовет.
Директриса тем временем направилась прямиком к их столику.
— Екатерина, я к тебе обращаюсь! — подойдя ближе, отрывисто произнесла она. — Приехал твой отец. Он не может тебе дозвониться. Пройди в мой кабинет.
Вместо того, чтобы вскочить с места и броситься к выходу, Кейт медленно подняла голову, посмотрела на директрису и сказала бесцветным голосом:
— Простите, но я не знаю никакую Екатерину. Если вы обращаетесь ко мне, то меня зовут Кейт.
Эмилия внутренне сжалась и словно черепашка втянула голову в плечи, ожидая неминуемого скандала. Его просто не могло не быть: директриса славилась крутым нравом. Эмилия ни разу не видела и не слышала, чтобы та вот так — лично! — вызывала кого-то в свой кабинет. Что начнется после хамского ответа Кейт, даже представить было страшно. Однако, вопреки всем катастрофическим ожиданиям, случилось нечто удивительное.
Вместо крика или нравоучений о дисциплине и об уважении к старшим директриса лишь громко вздохнула. А потом сказала:
— Ладно. Кейт, приехал твой отец. Зайди в мой кабинет.
— Окей, — Кейт захлопнула ланчбокс, засунула его в рюкзак и поднялась со стула: — Летс гоу.
Когда они вышли в холл, в столовой еще несколько секунд стояла тишина. В понимании Эмилии, только что случилось немыслимое: их строгая директриса вела себя как какая-нибудь девочка на побегушках. Как будто не она, а Кейт была теперь в гимназии главной.
Но почему? Неужели Сергей Тимофеев действительно такой влиятельный человек?
Вернувшись домой, Эмилия первым делом попыталась найти информацию об отце Кейт, но нашла только то, что он состоял в какой-то партии и пробился от нее в депутаты, а потом открыл успешный бизнес.
Прекратив эти бесполезные поиски, Эмилия скачала «На восток от Эдема» — любимую книгу Кейт — и погрузилась в чтение. Она читала запоем до самого утра, «глотая» главы одну за другой (благодаря многолетней «дрессировке» Марго читала Эмилия быстро).
Закончив роман под утро, Эмилия долго терла глаза, пытаясь осознать прочитанное и хоть немного понять Кейт. Чем ее так привлекла героиня, которая сожгла свой дом, убила родителей, стреляла в мужа, бросила маленьких детей и сбежала из города, чтобы открыть самый непристойный бордель в округе?
Для Эмилии это оставалось загадкой. Однако скоро она узнала ответ на свой вопрос.
ГЛАВА 7
А.Д.
Спровадив девчонку, я пошел в спальню и заснул без задних ног.
Проснулся под вечер. Голова раскалывалась, в окно молотил дождь.
Тоска.
Но потом я вспомнил о девчонке и немного оживился. Надо выяснить, кто она такая и с кем связана.
Приняв душ и перекусив, я вызвал такси.
Головная боль немного притупилась, однако не притупилось другое привычное чувство — раздражение.
Такси было категории «VIP», но машина оказалась забрызгана грязью по самые окна. Когда на полпути мы уперлись в пробку, таксист открыл бардачок и достал оттуда почерневший банан. Я заметил у него грязную кайму под ногтями.
— Вы не против? — спросил он, обращаясь к зеркалу заднего вида. — Я перекушу по-быстрому. Это мне мать с собой положила. Заботится.
Я неопределенно помотал головой. Таксист принял это за согласие и принялся чистить банан.
