- Спасибо за беспокойство.
- Всегда пожалуйста. А хочешь, я тебя домой подвезу?
Ну и предложение, особенно после такого разговора. Она точно не в себе.
- Я вызвала такси.
- Отмени.
- Не могу, машина уже приехала. Всего хорошего.
Продолжая натужно улыбаться, я иду к своему месту. Хватаю вещи, выхожу в холл, но выдыхаю с облегчением только оказавшись на улице.
_______
* Уважаемые читатели, если кого-то интересует, повесть, которую пишет София для Марка, называется "Теория ракушек", она вышла отдельной книгой.
Прода от 08.07.2021, 09:14
Конечно, никакая машина за мной не приехала - я просто не успела вызвать такси, хотя и собиралась, потому как возвращаться домой пешком нет сил.
Теперь приходится ждать такси на улице. Погода хорошая, но меня почему-то знобит, а пальцы немеют. Стою рядом с торговым центром, рассматривая свои руки, подсвеченные разноцветными огнями вывесок, и кусаю губы от досады. Откуда эта Милана взялась на мою голову? Почему так себя ведёт?
Ну да ладно, не стану о ней думать. Главное, что скоро всё плохое закончится.
Добравшись домой, я принимаю душ и сразу ложусь в постель, но заснуть не могу. Звуки телевизора у соседей, обрывки их разговоров, лай собак на улице слышны как никогда отчётливо. Вскоре озноб усиливается - наверное, от волнения, ведь завтра - самый важный день в моей жизни.
Повертевшись в постели до утра, я встаю, снова принимаю душ и начинаю собираться. Темно-зеленое платье - приготовила еще накануне. Оно совсем не вызывающее, но и не тоскливо-серое, как моя обычная офисная одежда.
Тушь для ресниц, ВВ-крем и блеск для губ: так крашусь я тоже впервые. Хочется распустить волосы, но это уж слишком - они у меня длинные, ниже пояса. Так что приходится закалывать, единственная роскошь - капелька духов на виски.
Как и вчера, выхожу из дома в семь и решаю пройтись пешком. Погода чудесная, словно весенняя: солнце и мелкий дождь. Смотрю на небо и вижу радугу: это определенно хороший знак. По дороге заворачиваю в парк и брожу там десять минут, вдыхая запах сочной травы, смешанный с запахом опавших листьев.
Во время прогулки на душе легко и спокойно, но стоит прийти в офис, как волнение возвращается вместе с ознобом. Несмотря на то, что еще довольно рано, Майер уже на месте и Милана тоже (даже привстала со стула и натянуто мне улыбнулась).
Я включаю компьютер и начинаю работать, но постоянно думаю о Богдане.
Часы тянутся мучительно долго: наступает время обеда, а его всё нет. Майер, правда, тоже никуда не уезжает, и пока это даёт надежду. Но ближе к вечеру, когда на улице сгущаются сумерки, надежда меркнет.
Буквы плывут перед глазами, я всё чаще отвлекаюсь от работы и барабаню пальцами по столу (не думала, что это заразно). И всё сильнее переживаю. Если честно, мне и в голову не приходило, что Богдан может сегодня не приехать. Что теперь делать, я не знаю.
Альфия вернулась на днях, но не бежать же к ней с вопросом, где Богдан, почему не приехал. Это будет выглядеть глупо, к тому же она вряд ли знает ответ. Не думаю, что Богдан перед ней отчитывается.
К концу рабочего дня меня переполняет отчаяние. Коллеги уходят: Краснова, Уварова, Завьялова, даже Милана… а я всё еще жду - неизвестно чего.
Когда уезжает Майер, становится очевидно: это конец, ждать больше нечего. Я выключаю компьютер, но еще минут двадцать просто сижу за столом и смотрю на чёрный монитор.
Потом набрасываю плащ, беру сумку и выхожу на улицу.
Оказывается, я ошиблась. Это был не конец.
«Порше» Майера стоит прямо около выхода, а Марк, прислонившись к капоту машины и скрестив руки на груди, смотрит на меня в упор.
Я сжимаюсь под пристальным взглядом и пытаюсь быстро проскользнуть мимо. Делаю вид, что происходящее меня не касается, хотя чувствую - еще как касается.
И чувствую это еще до того, как слышу повелительное:
- Садись в машину.
Прода от 09.07.2021, 08:36
Конечно, я могу не подчиняться приказу - вряд ли Майер увезёт меня куда-то насильно. Можно пройти мимо и вообще больше никогда не появляться на работе. Но что потом? Как жить дальше? И ради чего жить?
То, что сейчас есть выбор - лишь иллюзия. На самом деле выбора нет.
И всё-таки я в замешательстве: застываю на месте и с глупым видом смотрю на машину, которая при вечернем освещении лоснится как лаковый ботинок. Цифры на номере - 808: совсем некстати приходит в голову, что это - дата рождения Майера. Внезапно порыв ветра распахивает плащ и задирает подол платья: еле успеваю прижать его к бедрам.
Марк тем временем учтиво открывает дверь. В этот момент все чувства - тревога, неуверенность, страх, - почему-то притупляются.
Будь что будет.
Я иду к «Порше». Когда оказываюсь внутри, Марк захлопывает дверь, обходит машину и садится за руль.
В салоне пахнет кожей и цитрусовыми. Легкий, ненавязчивый запах, но в горле возникает вязкий ком.
- Пристегнись, - снова тон, не допускающий возражений.
Колючие, как уколы иголок, мурашки бегут по телу, и я невольно повожу плечами. Пытаюсь пристегнуться, но пальцы дрожат так сильно, что ничего не выходит. Вздохнув, Майер берет ремень безопасности, и на секунду наши пальцы соприкасаются. Мои - ледяные. Его - горячие. Не думала, что у него такие горячие руки. Отчего-то начинают гореть щеки и лоб, а все мышцы тела напрягаются. Я одергиваю руку и засовываю ее в карман плаща.
Он наклоняется ближе - обжигает дыханием мой и без того пылающий висок. Я зажмуриваю глаза и открываю их лишь тогда, когда Марк, защелкнув замок, отстраняется от меня и включает зажигание.
Мы выезжаем на проспект и вливаемся в поток транспорта. Куда мы направляемся, я и представить не могу, но думаю, что задавать вопросы сейчас бессмысленно.
Провожу пальцами по прохладной шелковистой подкладке кармана и украдкой смотрю на Майера, пытаясь уловить следы вчерашнего раздражения, но Марк кажется совершенно спокойным и невозмутимым. Не отрывает взгляда от дороги, ловко лавирует в пробке и через пару кварталов поворачивает налево.
Мы подъезжаем к парку, в глубине которого виднеется одноэтажное здание с бежевым фасадом. Это же… траттория из моей книги! Сказать, что я удивлена - ничего не сказать. Он привез меня в тратторию - всего-то! Но зачем?
Марк, не говоря ни слова, выходит из машины, открывает мне дверь, кивает в сторону здания и направляется ко входу. Я иду за ним, каждую секунду ожидая подвоха.
Здесь всё так, как я описывала: вокруг - живая изгородь (в сумерках зелень кажется серой), на стенах - виды венецианского Гранд-канала (купола собора на синей глади напоминают гигантские поплавки), мерцающие гирлянды оплетают окна тонкими змейками. Но одно отличие всё-таки имеется: почему-то нет ни одного посетителя. Администратор встречает нас с приветливой улыбкой, как дорогих гостей, и сразу подводит к столику с диваном и мягкими креслами в глубине зала:
- Сюда, пожалуйста.
Марк присаживается в кресло и с невозмутимым видом начинает рассматривать меню. Он издевается? Я тут места себе не нахожу, а он просто привез меня на ужин в тратторию из книги? Нервы не выдерживают:
- Вы приехали поесть?
- Поговорить, - он поднимает голову и смотрит на меня. - Мы же вчера так и не закончили разговор. Но сначала надо поужинать. Присядь, пожалуйста.
- Хорошо, - не раздеваясь, я присаживаюсь напротив и скрещиваю руки на груди. - Ужинайте, я подожду.
- Ты тоже будешь.
- Нет! Я не хочу! Уже ела! Недавно! - от испуга и волнения я повышаю голос.
- Не ври! - он хмурится. - Мы оба с утра ничего не ели, а разговор предстоит долгий, - после этих слов он обращается к официантке, которая уже подошла к столику:
- Два ризотто с морепродуктами, салат Капрезе с песто, салат…
Мысль о том, чтоб ужинать здесь, да еще и с Майером, наводит на меня ужас.
- Но я не хочу есть, понимаете? - перебиваю я его. - Не хочу и не буду.
- … ассорти брускетт и…
- Вы меня вообще слышите?
Делает вид, что не слышит. Заказав еще несколько блюд и напитки, откидывается на спинку кресла, достаёт телефон и начинает что-то печатать. Я поднимаюсь с дивана.
- Или сейчас же говорите, что хотели, или я ухожу.
- А ну сядь на место! - приказ звучит так жестко, что невольно я снова плюхаюсь на диван. Но потом он добавляет, уже мягче. - Хорошо, София. Подожди еще пару минут, и начнем.
Прода от 10.07.2021, 09:51
«Пара минут» тянется слишком долго.
Майер продолжает печатать, но мне кажется, что он держит в руках не телефон, а бомбу с часовым механизмом. Чтобы немного успокоиться, оглядываюсь по сторонам.
В зале - лёгкий полумрак, тени от ажурных светильников мягко оплетают деревянные панели на стенах. Вдоль правой стены - резные декоративные шкафчики с итальянской керамикой. Мебель - кофейных и молочных оттенков.
Замечаю, что администратор стала рядом с соседним столиком и беззастенчиво впилась взглядом в Майера.
На ней - темно-коричневое платье с бежевой окантовкой, в ушах - сережки с подвесками, похожими на золотые монетки. Когда она наклоняет голову набок, сережки в ушах слегка покачиваются. Похоже на гипнотический маятник, только этот «маятник» не расслабляет, а еще больше нервирует.
Комок, застрявший в горле, почему-то начинает горчить.
- Ладно, возвращаемся к обсуждению твоей книги, София, - Майер, наконец, прячет телефон. - Точнее, к вопросу о психологической достоверности, которой ты так гордишься.
Я хмурюсь и продолжаю смотреть на администратора. Хоть я и не знаю, что за разговор предстоит, вести его при ней совсем не хочется. Марк, проследив за моим взглядом, тоже хмурится, и девушка тут же испаряется.
- Дело в том, - Марк снова поворачивается ко мне, - что для меня так и остались загадкой некоторые эпизоды. Например: как-то к твоей героине прикоснулась незнакомая девушка, после чего щека героини покраснела и стала зудеть. С чего бы?
- Там же есть объяснение. Целая глава этому посвящена.
- Глава о том, как твоя героиня однажды возвращалась из художественной школы…
- Из музыкальной.
- Да, точно! - он слегка хлопает по столу, словно и правда нечаянно ошибся. - Значит, она возвращалась вечером из музыкальной школы, рядом с домом на неё напал незнакомый мужчина, зажал ей рот рукой, но выскочили соседи и он сразу убежал. Однако у девочки осталась травма на всю жизнь - с тех пор прикосновения чужих людей для неё мучительны. Всё правильно, больше я ничего не перепутал?
- Ну… да. Правильно.
- В таком случае - извини, София, но психологическая достоверность твоей книги не выдерживает никакой критики. Ты или убирай все эти эпизоды с прикосновениями, или… - он делает паузу и слегка наклоняется ко мне, - если хочешь писать о фобиях, выбери другую героиню. С другой биографией и вескими причинами для страхов.
- Меня и эта героиня устраивает, - по глупости я еще не понимаю, что попалась в ловушку.
- А меня - нет. Но если с фантазией у тебя туго, могу помочь. Видишь ли, твоя Анжелика - девочка из благополучной семьи. Причин для такой травмы, как ты описываешь, в её биографии нет. - Майер снова откидывается на спинку кресла и принимает расслабленную позу. - Так что давай придумаем новую героиню. Назовем ее… С-с-с… ну, скажем, Светланой. А теперь… - он делает вид, что задумался, - надо придумать Светлане родителей. Пусть отец её будет из хорошей семьи, а мать - из неблагополучной. Предлагаю такой сюжет: будущий отец героини, молодой перспективный ученый, однажды едет с друзьями на юг. Там, в одном из ресторанов, он знакомится с официанткой - девушкой недалекой и распущенной, но очень красивой. Как говорят простые люди - дьявольски красивой, - всё это Майер произносит с самым безмятежным видом. Голос звучит мягко, словно он рассказывает добрую сказку, но теперь-то я понимаю, к чему весь этот «ужин».
Сгусток горечи в горле становится твёрдым.
- Мужчина теряет голову: не слушает ни родственников, ни друзей, бросает учёбу и женится на этой девушке. Вскоре у них рождается дочь - наша героиня. Но она не может удержать свою мать от разгульной жизни. Мужчина не выдерживает и через пару лет умирает - скажем, от сердечного приступа. Тогда в жизни героини начинается настоящий кошмар.
Кажется, что огромный зал сжимается до размеров маленькой коробочки. Голова кружится, а руки и ноги немеют.
- Мать героини начинает пить, мужчины в ее жизни меняются один за другим, но через какое-то время она снова выходит замуж. В этот раз новый муж ей под стать, такой же недалекий. Ко всему прочему, любит распускать руки - так что драки в семье героини теперь не редкость. Правда, отчим знает надёжный способ заслужить прощение: после пьяных дебошей приносит матери Светланы розу - и за эту единственную розу она всё ему прощает. Улыбаясь распухшими губами, мать берёт эту розу, кладёт на стол в гостиной, и она там лежит, пока не начинает гнить. Поэтому Светлана считает, что запах гниющих роз - самый ненавистный запах на свете.
Тошнота заполняет рот и горло, разливается по венам, словно прогорклое масло, и выступает на теле липким потом.
- Пожалуйста… хватит, - шепчу я, с трудом шевеля языком, но Майер как будто меня не слышит - продолжает как ни в чем не бывало.
- Но это, конечно, не самое страшное. Главная беда в том, что в пьяном угаре мать не замечает странностей в поведении мужа. Не знает - или не хочет знать, почему ее дочь боится спать при выключенном свете, но когда…
Я срываюсь с места и бросаюсь к выходу. Дверь, ступеньки, изгородь…
Скорей бы в парк - туда, где нет фонарей!
Едва добегаю до деревьев - спотыкаюсь и падаю. В ладони впиваются сухие ветки, под коленями что-то хрустит, трещит. Хочу встать, цепляюсь за ствол дерева, обдираю руки о жесткую кору и снова падаю. Задыхаюсь от слез, повторяю попытку - получается не сразу. Все же поднимаюсь.
Прислоняюсь к дереву, клацаю зубами. Меня знобит, гораздо сильнее, чем вчера.
В просвете между деревьями - полная луна. Смотрю на ладони, которые саднят так, будто в них застряли осколки, и содрогаюсь от ужаса: всё в крови, и эта кровь смешана с грязью.
Мне конец. Я умру от сепсиса. Паника толкает меня вперед. Бегу, не разбирая дороги.
Проезжая часть. Светофор. Красный!
Всё мешается: яркие вспышки фар, визг тормозов, чьи-то крики.
Ослепленная, оглушенная, я опять спотыкаюсь, но прежде, чем провалиться в темноту, чувствую, как кто-то меня подхватывает и прижимает к себе…
***
Дорогие читатели! Могу поздравить всех, кто читал и дочитал до этой главы, это была самая непростая часть книги. Конечно, потом история не превратится в комедию, но всё же перейдет в другую плоскость.
Кроме того, чтобы избежать недоразумений, сразу хочу прояснить один момент: изнасилований в жизни Софии не было. Но это не означает, что не было других травм. Почему рассказ Майера вызвал такую реакцию, должно выясниться позже.
Глава 5. Спасти Миранду Грей
Я - на корабле. Попала в шторм. Укачивает так сильно, что еще секунда - и желудок выскочит через горло. Голова гудит, шея затекла, ладони и колени горят, будто их поджарили на костре.
С трудом открываю глаза. Нет, это не каюта: я - на заднем сидении машины, а под головой - жесткая подушка.
