Но почему? Мужчина улыбался, и можно было заметить, как старушка тает под его взглядом. Конечно же: молодой, красивый ученый, желающий ее выслушать. Женщина понизила голос:
— Где же вы были, пока он жив был? - спросила она неодобрительно.
— Пока грант получили, пока определились с фокус-группой, половина опрашиваемых и умерла. - Дэниел врал так натурально, что я сама ему поверила на секунду: — Моя коллега, Виктория, из Великобритании - представил он меня. Я дежурно улыбнулась. Еще одна ложь, но зачем?
— Госпожа Шток.
— Его родственники, по какой-то причине отказались рассказать о нем. - Произнесла я на немецком, старательно имитируя британский акцент.
— О таком не рассказывают, — старушка фыркнула — Позор это.
Она задумчиво оглядела нас, решила что-то для себя и поманив нас вперед, уселась на деревянную лавочку под деревом магнолии. Я ее понимала, солнце слишком припекало, а старики особенно чувствительны к жаре. Позором госпожа Шток могла считать что-то, что общество вполне принимало сегодня. Гомосексуализм, например. Однако и племянник Манфреда не желал говорить и слышать о своем дяде.
— Не могли бы вы пояснить для нас отклонения в поведении Манфреда Чуди? — Дэниел даже достал телефон и включил запись, бабулька поджала губы, словно пытаясь сдержать поток слов, рвущихся из нее, но эта хлипкая преграда долго не продержалась:
— Отклонения, самые натуральные отклонения, — дама понизила голос, — Манфред водил к себе проституток. Уже одной ногой в могиле когда был. Старый ч
Мои глаза округлились, вот дает, старикашка. Дэниел тихо пояснил по-английски.
— Здесь проституция легализована.
Женщина пропустила его слова мимо ушей, явно в экстазе от того, что ей предоставилась возможность посплетничать.
— И все, как одна, худенькие, маленькие из Азии, - дама покачала головой, - Он конечно прикрываться, пытался, что сиделки. Но сиделка-медсестра к нему приходила одна, и она с этими девушками не имела ничего общего.
— То есть, Манфред жил один? - спросила я, понимая, что догадка о сожительнице, которой я так гордилась, оказалась ни к чему не ведущей.
— Один, все тридцать лет. Он тихий всегда был и каждый год в Тайланд ездил, я то догадывалась за каким делом, но разве о таком кому-нибудь расскажешь?
— Откуда у вас подобные догадки? - я слышала о любителях «помоложе» и как и любую женщину, меня настигал рвотный позыв, стоило подумать о секс-туризме в страны Азии.
— К нему приходил племянник и устроил скандал. Он увидел у него какие-то фотографии, называл его извращенцем и говорил, что позвонит в полицию. Видимо, так и не позвонил.
Мне от слов женщины подурнело. Дэниел оставался куда больше сосредоточенным на деле:
— Вы живете прямо над квартирой Манфреда, я так понимаю? Раз слышали слова его племянника.
— Да, в этих домах стены довольно тонкие. Поэтому все слышно. Манфред тогда сказал, что сделал в своей жизни много дурного, но и хорошее хочет сделать. Все про какие-то документы… протоколы говорил. Хотел отдать их племяннику, но тот сказал, что бросит в печь все, что ему даст дядя. Что за протоколы я так и не поняла.
Женщина немного расслабилась, откинулась назад на спинку лавочки. Высказав все, что было у нее на душе, она явно начинала чувствовать первые приступы вины:
— Вы же не станете писать ничего такого о Манфреде в своих исследованиях? Это же не подтверждено, мало ли что мне показалось. Возраст…
— Только с ваших слов не сможем, - сказал Дэниел: - но этот феномен очень интересен. Вы не знаете, кто разбирал вещи вашего соседа после его смерти?
— Там не много вещей то было. Что-то забрал его племянник, что-то Майя, но большая часть вещей отправилась на продажу. Манфред все свои деньги благотворительным фондам завещал.
— Кто такая Майя? - спросил Дэниел, взгляд его уже становился стеклянным как у ищейки на охоте.
— Это его сиделка. Очень хорошая женщина, но простая. Сына одна растит. Манфред к ней всегда тепло относился. Он даже пообещал ей что-то очень ценное оставить после смерти, она все гадала что, но он так и забыл, видимо.
— Спасибо вам за информацию, госпожа Шток. - Дэниел пожал старушке руку, мы направились обратно к машине.
— Вы только не пишите, что я вам это все рассказала. Может, я старая, напутала чего, а память хорошего человека порочить не хочу.
Было очевидно, что теперь старушка мысленно ругает себя за длинный язык. Мы же получили новую информацию, не самую приятную, но весьма содержательную пищу для ума.
— Плохой из меня детектив, - призналась я Дэниелу в машине, когда мы отправились обратно в горы, в ресторанчик, который мужчина заприметил для нашего позднего обеда.
— Почему же? - спросил меня он. Как же приятно пообщаться с ним по-русски.
— Я думала, окажется, что у Манфреда была подруга, гражданская жена, о которой никто не знал, а не это все. — Мне все еще было дурно при мыслях о старике, аппетит совсем пропал.
— Главное, что благодаря вашей догадке мы вышли на правильный след. Нам нужно найти Майю. Расспросить ее, что же старик хотел ей подарить. Возможно, благодаря вам, мы в шаге от разгадки тайны протоколов Анны Гельди.
Я тяжело вздохнула. Одновременно и хотелось и нет найти протоколы. Хотелось, чтобы эта история закончилась хорошо, преступники были наказаны, а убийца Александра найден. Не хотелось, потому что мне нравилась Швейцария, и хотелось задержаться здесь подольше.
— Но что если Майя окажется убийцей? - обеспокоено спросила я, когда мы на максимально-разрешенной скорости поднимались на гору по извилистой дорожке. - Разговор с ней может быть опасен.
— У этой женщины есть сын. Она, судя по словам нашего информатора - мужчина улыбнулся, потому что образ болтливый старушки сильно расходился с гордым понятием «информатор» - мать-одиночка, а по моему опыту, женщины с детьми не способны на убийство, если только они не защищают свое потомство.
Его слова заставили появиться на моих губах легкой улыбке, очень уж они были похожи на реплику ведущего «в мире животных». Я сказала:
— Поедем к этой Майе вместе завтра. В конце-концов, двоим нам бояться нечего.
— Будете прикрывать мою спину как в крутых американских боевиках?
— Скорее как в глупых российских комедиях. Но одного я вас не оставлю.
Сказала и почувствовала, что оставить его одного значит и самой остаться одной. А я такая трусиха.
Мы устроили поздний обед в ресторане, из окон которого открывался вид на Моллис. Дэниел заказал набор сыров и дыню с пармской ветчиной. Дыня считалась в Швейцарии прекрасным летним блюдом, мужчина уплетал кусочки за обе щеки, я же жевала сыр, с ужасом наблюдая за ним. Не люблю подобные сочетания: сладкий фрукт и бекон. Фу. Говорить о деле тоже не хотелось. Историю Манфреда Чуди я и вовсе бы с радостью вычеркнула из своей памяти. Дэниел каким-то образом чувствовал мое настроение, поэтому попытался перевести тему:
— Когда вы хотите поехать к Шильонскому замку, чтобы … похоронить Александра?
— Я не знаю, ваше предложение подвезти меня в силе?
— Конечно, но до женевского озера путь не близкий, может быть придется заночевать там. Давайте найдем протоколы и съездим к замку.
— Да, спасибо за предложение.
— Я уверен, что это хорошая идея. Думаю, Александру бы понравилось, - сказал Дэниел. Он заказал два бокала просекко. Я со вздохом приняла свой у официантки, размышляя над тем, кто вообще решил, что русские много пьют? В Швейцарии, насколько я могла заметить, все местные начинали пить вино уже во время обеденного перерыва и никто не считает себя алкоголиком.
— Если честно, я не знаю, что бы понравилось Александру. Такое ощущение, что после его смерти мы сблизились гораздо сильнее, чем при его жизни. Я все время думаю: что бы сделал Сашка, как бы он отреагировал на то или иное событие, поступил бы он также как я…
— Вы очень чувствительны. И, я думаю, вы все делаете правильно.
Женщины любят комплименты, и я не исключение. Романтичность момента портили мои воспоминания о Софи и о том, как легко Дэниел с ней расстался. Я не могу позволить Вольфу обосноваться в своем сердце.
— Давайте выпьем за то, чтобы Майя стала последним недостающем кусочком в пазле о протоколах Анны Гельди.
Нежный звон раздался от касания наших бокалов. Весь вечер Дэниел то погружался в свои мысли, то был весел и даже игрив. Мы разговорились об образовании и студенческих годах, оба вспоминали их с легкой ностальгией. Дэниел, учился в московском и швейцарском университете одновременно, еще и работать умудрялся.
— И что, на девушек совсем времени не оставалась? - спросила я с улыбкой.
— С русскими девушками я никогда не встречался, - пожал он плечами, а меня сразу начал терзать вопрос «почему». Естественно, я тут же задала его вслух.
— Я так и не понял, чего они хотят. То, что я должен всегда платить в ресторанах и кафе, я понял. Но это в России норма даже для друзей. А еще меня все девушки всегда пытались накормить. Это, несомненно, приятно, но всегда было немного обидно. Однажды я рассказывал коллеге о том, какое замечательное исследование провел по подготовке к защите магистерской, она кивала и восхищалась, но потом оказалось, что все, что ее интересовало, покушал ли я.
Я рассмеялась.
— Это и был признак проявления к вам интереса со стороны русской девушки.
— А что сделать, чтобы показать русской девушке, что я за ней ухаживаю?
— Цветы. Дарите девушкам цветы… — я не смогла вспомнить стихотворение, начинающееся с этих слов, но сомневаюсь, что Дэниел его знал.
— И только? — спросил он с какой-то лисьей улыбкой.
— И только.
Мы проговорили до вечера, попробовав почти все летнее меню ресторана. Когда мы отправились домой уже начинало темнеть, а я чувствовала, что очень устала. Все же редко удается провести целый день на свежем воздухе. Еще отчет Ромашковой писать…
Высадив меня у отеля, Дэниел пожелал мне хорошего вечера и попросил не принимать сомнительных подарков. Я похлопала его по плечу на прощанье.
— Дина… - сказал он, когда я уже подходила к старинной двери, ведущей в гостиницу.
— Да? — я обернулась, отмечая, что мужчине очень идет полученный за день легкий загар.
— До завтра.
— До завтра.
Дэниел уехал, а я заварила себе крепкого чая и забралась в постель, где принялась описывать произошедшие сегодня события. Где-то в одиннадцать часов вечера раздалось уведомление об СМС.
«Позавтракаете со мной завтра? Иван.»
Я на секунду почувствовала укол стыда за то, что встречаюсь с другим мужчиной за спиной у Дэниела, но тут же отвесила себе мысленную оплеуху. Нашла себе воображаемого бойфренда…
«С удовольствием. Там же, где в прошлый раз».
Протокол дела Анны Гельди. Девятый акт.
Второй день допроса Анны Гельди под пытками.
Как было издавна заведено, Анне Гельди были надеты на шею освящённые вещи, а также и написанные на бумаге семь слов, произнесённых Христом на кресте.
Не прекращая увещеваний о необходимости признаться в своих злодеяниях, ведьму подняли на дыбах с земли. Пока продолжалась пытка, ей читались показания свидетелей с указанием их имён.
Судья:
— Вот видишь, твои преступления доказаны свидетелями.
Обвиняемая:
— Я не виновна.
— Насылала ли ты, Анна Гельди, порчу на ребенка Йоханнеса Чуди?
— Нет, не насылала.
— Вредила ли ты каким-либо способом обвинителю и его семье?
— Нет.
— Заключала ли ты сделку с дьяволом?
— Нет
— Отрекалась ли ты от Бога нашего во славу Сатаны?
— Нет.
Ведьма продолжает упорствовать, поэтому она освобождена от пут и помещена в другую камеру заключения. Обвиняемую принято хорошо кормить и следить, чтобы она не совершила самоубийства.
Я не виновна, не виновна, не виновна. С трудом могу писать. Они спрашивали меня о Дьяволе и Боге, они обвиняли меня в попытке отравления снова и снова. Сколько раз я должна отрицать свою вину, чтобы мне поверили? Я начинаю думать, что моя судьба предопределена и жизнь моя здесь закончится. Зачем же я упорствую? Если меня признают ведьмой, разве не уготована мне дорога в Ад? Принесли еду.
Теперь меня кормят сытно и много, овощами и мясом, рыбой, сыром и яблоками. Поддерживают во мне силы. Еда пахнет восхитительно, я ем с удовольствием, уставшая от допросов, священников, судей и палачей. Говорят, раньше за то, в чем меня обвиняют полагался костер. Сейчас меня ждет обезглавливание, если мою вину признают. Но если я буду достаточно сильной, если я смогу продолжать отрицать свою вину, то меня должны освободить. Я слышала, что люди бунтуют, что называют отношение ко мне безумием и варварством. Что в газете пишут о том, как не справедлив ко мне суд. Каждый день слухи множатся, каждый день мое имя все чаще и чаще звучит на улицах. И даже, если меня казнят, моих палачей будет ждать расплата.
Это тупик, мой друг.
Впервые за время моего пребывания в Швейцарии утро выдалось ненастным. Мелкий дождик моросил, наполняя воздух запахом озона, небо было покрыто тучными облаками, а температура упала до двадцати градусов. Я накинула уютную серую олимпийку, что отлично подходила к моим глазам, нанесла легкий макияж и распустила волосы. Я не знала, во сколько за мной подъедет мой напарник, поэтому сразу оделась так, чтобы быть готовой к долгим прогулкам на улице.
До ресторана, в котором мы договорились встретиться с Иваном, было рукой подать, вот только сегодня погода не располагала к посиделкам снаружи. Я вошла внутрь, вертя головой и высматривая знакомого. Иван сидел возле окна в углу в одном из вечных своих черных костюмов. Он улыбнулся мне и поднялся с кожаного дивана. Я никогда не была внутри этого кафе, как оказалось, оно было выполнено в модных нынче черно-белых тонах с уймой зеркал на стенах и дорогими хрустальными люстрами под высоким потолком. Не мое, но красиво. Мужчина легко клюнул меня в щеку в знак приветствия и предложил присесть так, чтобы видеть улицу в высокие окна. Мы заказали традиционный европейский завтрак и много много кофе и принялись делиться новостями. Снова делилась преимущественно я.
Иван же предпочел показывать. Когда мы покончили с завтраком и расторопный официант убрал пустые тарелки, он достал несколько крупных изумрудов в простой оправе в кулонах и положил их на стол. Каждый камень был удивительного холодного оттенка, у меня, как и у любой женщины, сердце от такой красоты сжалось:
— Какие красивые! - воскликнула я, прерываясь в своем рассказе о Манфреде Чуди.
Да, знаю. Язык у меня без костей, но ведь с другой стороны, Ромашкова все-равно создаст роман из моей истории, который прочитают тысячи человек. Поэтому почему бы и не поделиться своими размышлениями со знакомым? Тем более, что Иван оказался таким прекрасным слушателем.
— Эти образцы не прошли оценку качества. Недостаточно зеленые. Выбирайте. - Приказал мне Иван. Я же знала кое-что об изумрудах и их стоимости, поэтому покачала головой.
— Я не могу принять такой дорогой подарок.
— Я вам говорю, они не идеальны. Так что не волнуйтесь о стоимости. Или не нравятся? - Ореховые глаза Ивана немного сузились. Я же погрузилась в поиск. Как говорится, дают - бери, бьют - беги. В конце концов я выбрала камень, чей цвет застрял между зеленым и голубым, приближаясь к последнему.
— Где же вы были, пока он жив был? - спросила она неодобрительно.
— Пока грант получили, пока определились с фокус-группой, половина опрашиваемых и умерла. - Дэниел врал так натурально, что я сама ему поверила на секунду: — Моя коллега, Виктория, из Великобритании - представил он меня. Я дежурно улыбнулась. Еще одна ложь, но зачем?
— Госпожа Шток.
— Его родственники, по какой-то причине отказались рассказать о нем. - Произнесла я на немецком, старательно имитируя британский акцент.
— О таком не рассказывают, — старушка фыркнула — Позор это.
Она задумчиво оглядела нас, решила что-то для себя и поманив нас вперед, уселась на деревянную лавочку под деревом магнолии. Я ее понимала, солнце слишком припекало, а старики особенно чувствительны к жаре. Позором госпожа Шток могла считать что-то, что общество вполне принимало сегодня. Гомосексуализм, например. Однако и племянник Манфреда не желал говорить и слышать о своем дяде.
— Не могли бы вы пояснить для нас отклонения в поведении Манфреда Чуди? — Дэниел даже достал телефон и включил запись, бабулька поджала губы, словно пытаясь сдержать поток слов, рвущихся из нее, но эта хлипкая преграда долго не продержалась:
— Отклонения, самые натуральные отклонения, — дама понизила голос, — Манфред водил к себе проституток. Уже одной ногой в могиле когда был. Старый ч
Мои глаза округлились, вот дает, старикашка. Дэниел тихо пояснил по-английски.
— Здесь проституция легализована.
Женщина пропустила его слова мимо ушей, явно в экстазе от того, что ей предоставилась возможность посплетничать.
— И все, как одна, худенькие, маленькие из Азии, - дама покачала головой, - Он конечно прикрываться, пытался, что сиделки. Но сиделка-медсестра к нему приходила одна, и она с этими девушками не имела ничего общего.
— То есть, Манфред жил один? - спросила я, понимая, что догадка о сожительнице, которой я так гордилась, оказалась ни к чему не ведущей.
— Один, все тридцать лет. Он тихий всегда был и каждый год в Тайланд ездил, я то догадывалась за каким делом, но разве о таком кому-нибудь расскажешь?
— Откуда у вас подобные догадки? - я слышала о любителях «помоложе» и как и любую женщину, меня настигал рвотный позыв, стоило подумать о секс-туризме в страны Азии.
— К нему приходил племянник и устроил скандал. Он увидел у него какие-то фотографии, называл его извращенцем и говорил, что позвонит в полицию. Видимо, так и не позвонил.
Мне от слов женщины подурнело. Дэниел оставался куда больше сосредоточенным на деле:
— Вы живете прямо над квартирой Манфреда, я так понимаю? Раз слышали слова его племянника.
— Да, в этих домах стены довольно тонкие. Поэтому все слышно. Манфред тогда сказал, что сделал в своей жизни много дурного, но и хорошее хочет сделать. Все про какие-то документы… протоколы говорил. Хотел отдать их племяннику, но тот сказал, что бросит в печь все, что ему даст дядя. Что за протоколы я так и не поняла.
Женщина немного расслабилась, откинулась назад на спинку лавочки. Высказав все, что было у нее на душе, она явно начинала чувствовать первые приступы вины:
— Вы же не станете писать ничего такого о Манфреде в своих исследованиях? Это же не подтверждено, мало ли что мне показалось. Возраст…
— Только с ваших слов не сможем, - сказал Дэниел: - но этот феномен очень интересен. Вы не знаете, кто разбирал вещи вашего соседа после его смерти?
— Там не много вещей то было. Что-то забрал его племянник, что-то Майя, но большая часть вещей отправилась на продажу. Манфред все свои деньги благотворительным фондам завещал.
— Кто такая Майя? - спросил Дэниел, взгляд его уже становился стеклянным как у ищейки на охоте.
— Это его сиделка. Очень хорошая женщина, но простая. Сына одна растит. Манфред к ней всегда тепло относился. Он даже пообещал ей что-то очень ценное оставить после смерти, она все гадала что, но он так и забыл, видимо.
— Спасибо вам за информацию, госпожа Шток. - Дэниел пожал старушке руку, мы направились обратно к машине.
— Вы только не пишите, что я вам это все рассказала. Может, я старая, напутала чего, а память хорошего человека порочить не хочу.
Было очевидно, что теперь старушка мысленно ругает себя за длинный язык. Мы же получили новую информацию, не самую приятную, но весьма содержательную пищу для ума.
— Плохой из меня детектив, - призналась я Дэниелу в машине, когда мы отправились обратно в горы, в ресторанчик, который мужчина заприметил для нашего позднего обеда.
— Почему же? - спросил меня он. Как же приятно пообщаться с ним по-русски.
— Я думала, окажется, что у Манфреда была подруга, гражданская жена, о которой никто не знал, а не это все. — Мне все еще было дурно при мыслях о старике, аппетит совсем пропал.
— Главное, что благодаря вашей догадке мы вышли на правильный след. Нам нужно найти Майю. Расспросить ее, что же старик хотел ей подарить. Возможно, благодаря вам, мы в шаге от разгадки тайны протоколов Анны Гельди.
Я тяжело вздохнула. Одновременно и хотелось и нет найти протоколы. Хотелось, чтобы эта история закончилась хорошо, преступники были наказаны, а убийца Александра найден. Не хотелось, потому что мне нравилась Швейцария, и хотелось задержаться здесь подольше.
— Но что если Майя окажется убийцей? - обеспокоено спросила я, когда мы на максимально-разрешенной скорости поднимались на гору по извилистой дорожке. - Разговор с ней может быть опасен.
— У этой женщины есть сын. Она, судя по словам нашего информатора - мужчина улыбнулся, потому что образ болтливый старушки сильно расходился с гордым понятием «информатор» - мать-одиночка, а по моему опыту, женщины с детьми не способны на убийство, если только они не защищают свое потомство.
Его слова заставили появиться на моих губах легкой улыбке, очень уж они были похожи на реплику ведущего «в мире животных». Я сказала:
— Поедем к этой Майе вместе завтра. В конце-концов, двоим нам бояться нечего.
— Будете прикрывать мою спину как в крутых американских боевиках?
— Скорее как в глупых российских комедиях. Но одного я вас не оставлю.
Сказала и почувствовала, что оставить его одного значит и самой остаться одной. А я такая трусиха.
Мы устроили поздний обед в ресторане, из окон которого открывался вид на Моллис. Дэниел заказал набор сыров и дыню с пармской ветчиной. Дыня считалась в Швейцарии прекрасным летним блюдом, мужчина уплетал кусочки за обе щеки, я же жевала сыр, с ужасом наблюдая за ним. Не люблю подобные сочетания: сладкий фрукт и бекон. Фу. Говорить о деле тоже не хотелось. Историю Манфреда Чуди я и вовсе бы с радостью вычеркнула из своей памяти. Дэниел каким-то образом чувствовал мое настроение, поэтому попытался перевести тему:
— Когда вы хотите поехать к Шильонскому замку, чтобы … похоронить Александра?
— Я не знаю, ваше предложение подвезти меня в силе?
— Конечно, но до женевского озера путь не близкий, может быть придется заночевать там. Давайте найдем протоколы и съездим к замку.
— Да, спасибо за предложение.
— Я уверен, что это хорошая идея. Думаю, Александру бы понравилось, - сказал Дэниел. Он заказал два бокала просекко. Я со вздохом приняла свой у официантки, размышляя над тем, кто вообще решил, что русские много пьют? В Швейцарии, насколько я могла заметить, все местные начинали пить вино уже во время обеденного перерыва и никто не считает себя алкоголиком.
— Если честно, я не знаю, что бы понравилось Александру. Такое ощущение, что после его смерти мы сблизились гораздо сильнее, чем при его жизни. Я все время думаю: что бы сделал Сашка, как бы он отреагировал на то или иное событие, поступил бы он также как я…
— Вы очень чувствительны. И, я думаю, вы все делаете правильно.
Женщины любят комплименты, и я не исключение. Романтичность момента портили мои воспоминания о Софи и о том, как легко Дэниел с ней расстался. Я не могу позволить Вольфу обосноваться в своем сердце.
— Давайте выпьем за то, чтобы Майя стала последним недостающем кусочком в пазле о протоколах Анны Гельди.
Нежный звон раздался от касания наших бокалов. Весь вечер Дэниел то погружался в свои мысли, то был весел и даже игрив. Мы разговорились об образовании и студенческих годах, оба вспоминали их с легкой ностальгией. Дэниел, учился в московском и швейцарском университете одновременно, еще и работать умудрялся.
— И что, на девушек совсем времени не оставалась? - спросила я с улыбкой.
— С русскими девушками я никогда не встречался, - пожал он плечами, а меня сразу начал терзать вопрос «почему». Естественно, я тут же задала его вслух.
— Я так и не понял, чего они хотят. То, что я должен всегда платить в ресторанах и кафе, я понял. Но это в России норма даже для друзей. А еще меня все девушки всегда пытались накормить. Это, несомненно, приятно, но всегда было немного обидно. Однажды я рассказывал коллеге о том, какое замечательное исследование провел по подготовке к защите магистерской, она кивала и восхищалась, но потом оказалось, что все, что ее интересовало, покушал ли я.
Я рассмеялась.
— Это и был признак проявления к вам интереса со стороны русской девушки.
— А что сделать, чтобы показать русской девушке, что я за ней ухаживаю?
— Цветы. Дарите девушкам цветы… — я не смогла вспомнить стихотворение, начинающееся с этих слов, но сомневаюсь, что Дэниел его знал.
— И только? — спросил он с какой-то лисьей улыбкой.
— И только.
Мы проговорили до вечера, попробовав почти все летнее меню ресторана. Когда мы отправились домой уже начинало темнеть, а я чувствовала, что очень устала. Все же редко удается провести целый день на свежем воздухе. Еще отчет Ромашковой писать…
Высадив меня у отеля, Дэниел пожелал мне хорошего вечера и попросил не принимать сомнительных подарков. Я похлопала его по плечу на прощанье.
— Дина… - сказал он, когда я уже подходила к старинной двери, ведущей в гостиницу.
— Да? — я обернулась, отмечая, что мужчине очень идет полученный за день легкий загар.
— До завтра.
— До завтра.
Дэниел уехал, а я заварила себе крепкого чая и забралась в постель, где принялась описывать произошедшие сегодня события. Где-то в одиннадцать часов вечера раздалось уведомление об СМС.
«Позавтракаете со мной завтра? Иван.»
Я на секунду почувствовала укол стыда за то, что встречаюсь с другим мужчиной за спиной у Дэниела, но тут же отвесила себе мысленную оплеуху. Нашла себе воображаемого бойфренда…
«С удовольствием. Там же, где в прошлый раз».
Протокол дела Анны Гельди. Девятый акт.
Второй день допроса Анны Гельди под пытками.
Как было издавна заведено, Анне Гельди были надеты на шею освящённые вещи, а также и написанные на бумаге семь слов, произнесённых Христом на кресте.
Не прекращая увещеваний о необходимости признаться в своих злодеяниях, ведьму подняли на дыбах с земли. Пока продолжалась пытка, ей читались показания свидетелей с указанием их имён.
Судья:
— Вот видишь, твои преступления доказаны свидетелями.
Обвиняемая:
— Я не виновна.
— Насылала ли ты, Анна Гельди, порчу на ребенка Йоханнеса Чуди?
— Нет, не насылала.
— Вредила ли ты каким-либо способом обвинителю и его семье?
— Нет.
— Заключала ли ты сделку с дьяволом?
— Нет
— Отрекалась ли ты от Бога нашего во славу Сатаны?
— Нет.
Ведьма продолжает упорствовать, поэтому она освобождена от пут и помещена в другую камеру заключения. Обвиняемую принято хорошо кормить и следить, чтобы она не совершила самоубийства.
Я не виновна, не виновна, не виновна. С трудом могу писать. Они спрашивали меня о Дьяволе и Боге, они обвиняли меня в попытке отравления снова и снова. Сколько раз я должна отрицать свою вину, чтобы мне поверили? Я начинаю думать, что моя судьба предопределена и жизнь моя здесь закончится. Зачем же я упорствую? Если меня признают ведьмой, разве не уготована мне дорога в Ад? Принесли еду.
Теперь меня кормят сытно и много, овощами и мясом, рыбой, сыром и яблоками. Поддерживают во мне силы. Еда пахнет восхитительно, я ем с удовольствием, уставшая от допросов, священников, судей и палачей. Говорят, раньше за то, в чем меня обвиняют полагался костер. Сейчас меня ждет обезглавливание, если мою вину признают. Но если я буду достаточно сильной, если я смогу продолжать отрицать свою вину, то меня должны освободить. Я слышала, что люди бунтуют, что называют отношение ко мне безумием и варварством. Что в газете пишут о том, как не справедлив ко мне суд. Каждый день слухи множатся, каждый день мое имя все чаще и чаще звучит на улицах. И даже, если меня казнят, моих палачей будет ждать расплата.
Глава 10
Это тупик, мой друг.
Впервые за время моего пребывания в Швейцарии утро выдалось ненастным. Мелкий дождик моросил, наполняя воздух запахом озона, небо было покрыто тучными облаками, а температура упала до двадцати градусов. Я накинула уютную серую олимпийку, что отлично подходила к моим глазам, нанесла легкий макияж и распустила волосы. Я не знала, во сколько за мной подъедет мой напарник, поэтому сразу оделась так, чтобы быть готовой к долгим прогулкам на улице.
До ресторана, в котором мы договорились встретиться с Иваном, было рукой подать, вот только сегодня погода не располагала к посиделкам снаружи. Я вошла внутрь, вертя головой и высматривая знакомого. Иван сидел возле окна в углу в одном из вечных своих черных костюмов. Он улыбнулся мне и поднялся с кожаного дивана. Я никогда не была внутри этого кафе, как оказалось, оно было выполнено в модных нынче черно-белых тонах с уймой зеркал на стенах и дорогими хрустальными люстрами под высоким потолком. Не мое, но красиво. Мужчина легко клюнул меня в щеку в знак приветствия и предложил присесть так, чтобы видеть улицу в высокие окна. Мы заказали традиционный европейский завтрак и много много кофе и принялись делиться новостями. Снова делилась преимущественно я.
Иван же предпочел показывать. Когда мы покончили с завтраком и расторопный официант убрал пустые тарелки, он достал несколько крупных изумрудов в простой оправе в кулонах и положил их на стол. Каждый камень был удивительного холодного оттенка, у меня, как и у любой женщины, сердце от такой красоты сжалось:
— Какие красивые! - воскликнула я, прерываясь в своем рассказе о Манфреде Чуди.
Да, знаю. Язык у меня без костей, но ведь с другой стороны, Ромашкова все-равно создаст роман из моей истории, который прочитают тысячи человек. Поэтому почему бы и не поделиться своими размышлениями со знакомым? Тем более, что Иван оказался таким прекрасным слушателем.
— Эти образцы не прошли оценку качества. Недостаточно зеленые. Выбирайте. - Приказал мне Иван. Я же знала кое-что об изумрудах и их стоимости, поэтому покачала головой.
— Я не могу принять такой дорогой подарок.
— Я вам говорю, они не идеальны. Так что не волнуйтесь о стоимости. Или не нравятся? - Ореховые глаза Ивана немного сузились. Я же погрузилась в поиск. Как говорится, дают - бери, бьют - беги. В конце концов я выбрала камень, чей цвет застрял между зеленым и голубым, приближаясь к последнему.
