Глава 5
Всё получилось, как она и задумала. Рано утром она попила чаю с оставшимся хлебом и поспешила на рынок. У деревенских старушек ей удалось купить три ведра молока, несколько килограммов творога, яйца, сливочное масло, чайную соду, сахар, соль. Теперь возникала новая проблема: как все эти продукты доставить в сыроварню. Попросив одну из торговок присмотреть за продуктами, Ольга вышла на центральную улицу в надежде поймать частника на машине. Но всё было тщетно, местные бомбилы отсутствовали. Оставалась одна надежда – повозка с запряжённой лошадью. Начался сенокос, и местные жители, живущие в частных домах, частенько проезжали мимо рынка. На всякий случай Ольга оставила немного денег, чтобы заплатить за доставку. И тут Ольга не поверила своим глазам: на обо-чине дороги в запряжённой телеге сидел егерь. Его белая лошадь в яблоках, наклонив голову, лениво пощипывала траву. Ольга подошла к его повозке.
– Здравствуйте, Николай.
Он встрепенулся и, увидев Ольгу, заулыбался.
– А… это вы, здравствуйте, – как и в первую их встречу, Николай протянул для приветствия руку. – Ка-кими судьбами здесь?
Ольга рассказала, что купила всё для приготовления сыра и теперь думает, как это всё доставить. Николай охотно согласился отвезти всё прямо к сыро-варне, благо узкая просека для проезда телеги существовала. Погрузив в телегу продукты, егерь постелил на козлы старую фуфайку, помог сесть Ольге, затем сел сам. Путь был неблизким, к тому же в гору. По дороге Ольга опять рассказывала ему о своей семье: ее пожилые родители с обычными для пенсионеров проблемами, дети со своими увлечениями – все это, казалось, было ему действительно интересно.
– Да, семья – это хорошо, – грустно промолвил Николай. – У меня тоже она была.
– Почему была? – с интересом спросила Ольга.
– А как только я загремел в Афган, жена снюхалась со своим начальником. Через полгода меня ранило, три месяца по госпиталям, операции. Уже когда вернулся в часть, друзья письмо передали от жены. Написала, что уехала начинать новую жизнь, на развод, мол, сама подаст. Вот я и начал тогда воевать что есть мочи: лез, как дурак, под пули. Комбату доложили, что так и так, сержант Курасов смерть ищет. Вызвал меня командир и сказал, что ежели я ещё раз буду башку свою подставлять, он меня до самого дембеля в тыл отправит.
– И вы успокоились? – спросила Ольга.
– Пыл, конечно, поубавил, но через полгода в одном кишлаке наш взвод под хороший замес попал. Главное, что ведь знали: не должно быть духов, а они, оказывается, за день до нас зарылись рядышком. Ну, и тут же миномётами, суки, накрыли… – Николай замолчал. Ольга слышала, как он заскрипел зубами.
– Одна из мин нам троим под ноги, – продолжил Николай после небольшого молчания. – Два моих кореша наповал, а мне чуть подфартило: осколки прошли по черепушке и руки-ноги покромсало. В общем, очнулся я в госпитале, хирурги слепили из того, что было. Потом комиссовали, ну а остальное ты знаешь. Он ещё немного помолчал, а потом произнёс:
– Подставили нас, чувствую. Ротный тогда хотел разведку выслать, но в штабе дивизии его приказ отклонили, дескать, времени не теряйте, местность изучена идущей впереди колонной брони. Командир поверил, и зря: он и сам там навсегда лёг. Нас пятеро осталось от роты. Предали, крысы штабные!
Глаза Николая наполнились слезами. Ольга заволновалась: зачем она только затеяла этот разговор? Поддавшись внезапному порыву, она тихонько сжала его руку.
– Ты это… Николай, если хочешь, поплачь. Будет легче, по себе знаю. А хочешь, давай остановимся, ты успокоишься?
Николай замотал головой, давая понять, что всё нормально. Ольга и сама не знала, что в тот момент на неё нашло. Может, это была солидарность прошедших войну, а может, просто желание поддержать человека, но Ольга неожиданно для себя призналась:
? А знаешь, я ведь тоже недавно вернулась из Чечни. Как и ты, лечилась после ранений в госпиталях. Бог миловал, восстановилась. И что значит потерять друзей, мне хорошо известно.
Николай подбодрился.
– Так, получается, мы с тобой коллеги? – удивился он. – А я бы и не подумал, глядя на тебя. Не каждая вот так всё бросит – и на фронт.
– Понимаешь, я это не из патриотизма делала, – призналась Ольга. – Мне детей надо было одевать и обувать. Я поначалу кинулась работу какую искать, но что я могла заработать? Три-пять тысяч. Родители на нищенской пенсии сидят, школа деньги высасывает, коммуналка, налоги. А детям то это хочется, то другое. Не могла я без боли в их глазёнки смотреть. Как-то раз подругу встретила. Она медиком была, уехала в Чечню, под Гудермесом часть её стояла. Там она в госпитале хирургом была. Тоже, бедная, насмотрелась на кровь, на убитых. Поболтали с ней. В общем, перетянула она меня в Чечню. Так я на войну и попала.
За разговором они и не заметили, как доехали до сыроварни. Николай помог Ольге выгрузить куп-ленные продукты.
– Ну, стало быть, можно приезжать сырку отведать? – сказал он, улыбнувшись.
– Это если он ещё получится. Никогда его не делала раньше, – ответила она, досадуя на свое неумение.
Николай успокоил:
– Обязательно получится.
Ольга, вздохнув, пожала плечами.
Егерь уехал, а Ольга стала готовить кухню к ва-рению сыра: разожгла печь, натаскала воды для мытья посуды, поставила греть молоко. Еще раньше, перечитав рецепты, она составила план последовательных действий, ведь если что-то пойдёт не так, значит, пропадут вложенные деньги. Для неё это был в своём роде риск. Подойдя к иконе Пресвятой Богородицы, которую она нашла в куче мусора, очистила и отмыла от грязи, Ольга вполголоса прочитала написанную на листочке молитву «Отче наш», после чего принялась за дело.
На удивление всё шло хорошо. Разлив по тарелкам получившуюся массу, она, наконец, присела отдохнуть. Вся работа заняла около четырёх часов. От напряжения и волнения Ольга ощутила усталость. Поставив тарелки с сыром в прохладное место, она прилегла на топчан и тут же заснула.
Ольга проснулась, когда солнце уже садилось. Осмотрев то, что у неё получилось, Ольга решила по-пробовать маленький кусочек. Её радости не было предела: сыр вышел очень вкусным. Весь вечер у Ольги было приподнятое настроение. «Завтра утром еду на рынок продавать сыр, – решила она. – Надо будет не забыть вытряхнуть его из форм, упаковать в пакеты».
Вечером, как стемнело, заехал Николай. Как и обещала, она угостила егеря сыром, и он был в восторге, заявив, что ничего вкуснее не ел. Ольга обрадовалась, когда он обещал подвезти её утром до рынка. Они просидели у костра до глубокой ночи. Николай угостил Ольгу настойкой из ежевики, рассказывал ей разные истории из жизни. Было весело. Проводив егеря, она уснула на скамейке прямо у костра.
Глава 6
Постукивая пальцем по стеклянной стенке аквариума и что-то бормоча себе под нос, начальник отделения милиции станции Песчаная майор Колобродов словно заворожённый рассматривал плавающих рыбок. Аквариум с сомиками, корягами и миниатюрными зaмками ему подарили на День милиции его подчинённые. Ранее он стоял в помещении кружка юных натуралистов в местной школе, где училась дочка одного из оперов его отделения. Про этот аквариум она неоднократно говорила своему отцу, недвусмысленно намекая, что хотела бы иметь такой. Вот почему этот шедевр в один миг перекочевал из ведомства Министерства образования в ведомство Министерства внутренних дел.
В дверь постучали.
– Входите, кто там? – громко спросил майор.
– Разрешите? – в кабинет заглянул оперуполномоченный Севостьянов.
– Говори, что хотел, а то я сейчас уезжаю, – Колобродов отвлёкся от аквариума и стал складывать в папку документы.
– Товарищ майор, я доложить. На моём участке разрушенный монастырь.
– Ну, ну, – одёрнул его майор, – знаю, это где сыроварня была?
– Так точно. Так вот: еду вчера в автобусе, смотрю, значит, в окно и вижу, как мой поднадзорный дорогу переходит. Ну, я вышел на остановке и к нему. Почему, говорю, отмечаться не пришёл?
Колобродов перебил:
– Ты что, Севостьянов, пришёл ко мне рассказывать про отмазку твоего зека? У меня времени на это нет.
– Я вкратце, товарищ майор. Так вот он мне сказал, что вчера по лесу грибы собирал и, проходя мимо сыроварни, заметил, что с трубы дымок валит. Подошел, говорит, поближе и увидел, как из подвала баба какая-то с вёдрами вышла и к роднику потопала. Он говорит, что успел заглянуть в сыроварню, а там сыром попахивает. Сразу и ушёл оттуда.
Колобродов сел в кресло и откинулся на спинку.
– Баба? Сыр? Что за бред? Этот разрушенный монастырь после убийства семьи дьякона все стороной обходят. Ахинею несёт твой гоблин, Севостьянов. Может, беляк у него, а ты, как лох, повёлся?
Оперативник, словно допуская такой вариант, затоптался у двери:
– Разрешите лично проверить, товарищ майор?
Тот несколько секунд раздумывал.
– В общем, так, Севостьянов. Давыденко, он там участковый, много лет знает этот участок, человек с опытом. Сначала проверит он, а потом сходишь ты. Но учти: чтобы никто об этом не знал. Мы только-только от газетчиков отмахнулись по этой мокрухе. Стоит им сейчас услышать, что кто-то появился на сыроварне, начнётся шумиха: корреспондентов туда погонят, а мне это на хрен не нужно.
Севостьянов, согласно кивнув, вышел из кабинета. Колобродов посмотрел через открытое окно в сторону леса. «Может, бомжиха какая-нибудь. Глядишь, потрётся да свалит», – подумал он.
Взяв папку, майор пошёл к выходу. Уже в машине Колобродов опять зациклился на словах опера. Для Севостьянова, который проработал всего год, это убийство значилось «темняком», в отделение он пришёл гораздо позже. Но весь личный состав, в том чис-ле и Колобродов, знали убийц, и на момент его совершения им пришлось поневоле дать им скрыться. Всё потому, что одним из преступников был сын главы района, а с ним два его дружка. Тогда за якобы нераскрытое убийство с Колобродова сняли одну звезду с погон, но глава района в благодарность за укрытие своего отпрыска эту звезду вернул ему уже через пол-года. Майор знал, что все опера и участковые будут молчать, поскольку были соучастниками сокрытия преступления, но Севостьянов не был запачкан в этом дерьме. Именно это и угнетало начальника отделения, ведь не дай бог он хоть что-то прояснит, и тогда всем крышка. С этими грустными мыслями Колобродов въехал в город.
Ольга проснулась очень рано, около пяти утра. Около часа ей потребовалось, чтобы упаковать сыры в пакеты: вчера ей удалось сварить двадцать килограммов. За сколько она будет продавать продукт, Ольга решила определиться непосредственно на рынке, ведь ей было важно реализовать всё до последнего килограмма: нужно было отправить деньги детям, немного передать в храм отцу Василию.
В начале седьмого подъехал Николай. Он помог Ольге погрузить сумки в телегу.
– Спасибо, что подбросите до рынка, – поблагодарила она. – Даже и не знаю, как бы я без вас добра-лась туда с такой тяжестью.
– Да мне все равно в контору надо заехать, – ответил Николай. – Ну что, поехали?
Ольга молча кивнула.
Николай дёрнул вожжами, прикрикнув на запряженную кобылу:
– Вперед, Машуня, на рынок!
Ольга рассмеялась:
– Неужели туда и повезет?
– А то, – серьезно ответил Николай, – она у меня все дорожки знает. Бывало, уснешь по пути в лес, так она точно к избе и подвезет.
– Какая молодец, – удивилась Ольга.
Через час они подъехали к рынку. Егерь уехал, а Ольга, оплатив место для торговли, надела фартук и не спеша стала раскладывать на столе пакеты с сыром. В этот день сыром торговали немногие. Цена за кило колебалась от пятнадцати до шестнадцати тысяч рублей. Ольга решила, что это не очень дорого, и, вспомнив, как трудно было ей варить свою первую партию сыра, немного поколебавшись, написала на ценнике: «Семнадцать тысяч».
В течение первого часа люди подходили к прилавку, принюхивались к каждому куску сыра, задумывались и шли дальше. Ольга уж было заволновалась, что так и не сможет продать сыр, даже хотела снизить цену, но тут к ней подошел седовласый интеллигент-ный мужчина лет шестидесяти. Он скрупулезно осмотрел Ольгин сыр.
– Откуда сырочек? – спросил он.
Ольга улыбнулась:
– Из леса. Монастырский, свежий.
Мужчина удивленно взглянул на нее:
– Это какой же монастырь?
– Тот, что в лесу на горе, – ответила Ольга, – где бьют родники.
– Вы, барышня, меня, наверно, вводите в заблуждение, – недоверчиво заметил мужчина. – Монастырь в лесу, к вашему сведению, развалили преступные элементы, а семью дьякона расстреляли там же во дворе. Развалины там сейчас. Откуда же там возьмется сыр? Да и нет там уже никакой сыроварни. Да, знаю, сырок раньше покойница жена дьякона делала знатный, все за ним сюда приезжали. Да и я его всегда покупал. Как сейчас помню вкус. Так что ты, милая моя, ничего не придумывай.
Ольга не понимала, о чем говорил этот мужчина. Она вспомнила, как Николай ей рассказывал о погроме в монастыре, но о том, что там кого-то убили, он не проронил ни слова. Это стоило обдумать.
Она постояла в оцепенении, потом спохватилась:
– Да вы только попробуйте, – обратилась она к мужчине, отрезав ломтик сыра. – Этот сыр сварен именно в этом монастыре, по тем же рецептам. Я там поселилась по разрешению местного батюшки, с его благословения очистила сыроварню от хлама, отмыла её всю. И вот вчера сварила первую партию сыра.
Мужчина нерешительно взял протянутый кусочек для пробы и, положив в рот, медленно стал его пережёвывать. Неожиданно для себя Ольга заметила, что их разговор внимательно слушают другие продавцы и любопытствующие покупатели. Ольга даже пожалела, что не попросила егеря побыть с ней хотя бы пару часов для моральной поддержки.
То, что было дальше, для Ольги оказалось неожиданностью. Мужчина вдруг замер, потом, округлив глаза от удивления, проговорил:
– Не может быть… Да, это тот самый сыр, – он со все ещё удивленной улыбкой оглядел окружающих. – Господи, не может быть, вкуснотища какая! Взвесь мне весь кружок.
Люди стали подходить к Ольге с просьбой дать попробовать сыр. Она никому не отказывала. За мужчиной образовалась очередь. Никто не мог поверить, что это сыр из старого монастыря. Уже через полчаса весь сыр раскупили. Поймав на себе суровые и завистливые взгляды других торговок, Ольга поспешно ушла с рынка, крепко сжимая в руке заработанные деньги.
Зайдя на почту, она сразу же перевела деньги родителям, затем зашла в храм к отцу Василию. Дав ему денег на нужды храма, она поделилась с ним своей радостью. И лишь после этого со спокойным сердцем пошла в магазин, чтобы купить себе немного еды.
Обратно в монастырь Ольга шла пешком. Дорога была длинная, и в её памяти всплыл рассказ мужчины про монастырь и про убийство всей семьи священнослужителя. «Получается, что Николай либо ничего не знал об этом, либо он просто скрыл это от меня», – думала Ольга. Но больше всего её удивило, что и отец Василий умолчал об ужасах, творившихся в монастыре. «Сейчас, когда всё так благополучно началось с варкой сыра, когда появилась возможность оживить монастырь, заработать хоть какие-то деньги, оказать помощь своей семье, мне придётся озираться по сторонам и мучиться догадками», – не успокаиваясь, размышляла Ольга.
