«Рыба-фонарщик», один из древнейших образцов дальневосточного бестиария, медленно ползла по пустой улице на четырёх коротких лапах, раздувая огромные, веерообразные жабры и раскрывая большой и зубастый, как у пираньи, рот в полубеззвучном крике, который Чак и принял за стоны. Бледное рыжеватое тело «фонарщика» было сплошь покрыто шипообразными наростами, каждый из которых улавливал колебания влаги в воздухе, и тем самым подсказывал несчастному животному – куда следовало двигаться в поисках воды.
На голове чудовища, прямо посреди лба, виднелась тонкая длинная, кожаная антенна, на конце которой слабо поблескивал свет того самого «фонарика», в честь которого зверь и получил своё имя. Крохотные белые глазки его почти ничего не видели, и почти наверняка сейчас им двигало только два основных инстинкта: первый – выживание, то есть ему нужно было добраться до воды. А второй… Второй – это голод, и вот здесь Энди могла только надеяться, что на пути фонарщика не возник случайный теплокровный обед. К счастью для смотрителя, конкретно этот вид рыбы питался только теплокровными млекопитающими, поэтому серьезного вреда причинить ей не мог. Это, впрочем, совсем не означало, что «рыбина» обрадуется приходу за ней Энди – но делать, как говорится, нечего…
Энди расстегнула пальто и убрала планшет обратно в карман, после чего сняла с себя наплечную сумку и верхнюю одежду, и осталась в облегающем черном комбинезоне, чья непромокаемая плотная ткань по своим качествам напоминала водолазный костюм. Затем девушка достала из сумки небольшой шёлковый мешочек и длинный стальной предмет, по очертаниям напоминавший гарпун. Аккуратно встав на перилле моста, смотрительница пристроила рядом с собой стальной предмет и вытащила из мешочка ромбовидный дымчатый кристалл на плотном шнурке, после чего обмотала этот шнурок вокруг левой руки так, чтобы кристалл приходился ей точно под ладонью – и вытянула руку над колышущейся от темной ряби поверхностью озера.
-- Я не знаю, что за странной чертовщиной ты здесь занимаешься, девчуля – но сейчас ты медленно слезешь обратно, положишь свое оружие на землю – и всё доходчиво мне разъяснишь…
Энди чуть не поперхнулась от удивления – голос был ей знаком. Девушка хотела обернуться, узнать, кто с ней разговаривает – но в этот момент её концентрация была нарушена, а вместе с ней – и равновесие. Нога в высоком черном ботинке легко соскользнула с перилл, и в ту же секунду смотрительница, вместе со всей своей «чертовщиной», полетела в воду.
Глава 6
Немножечко не мёртвые
Детектив Дон Ромирез методично затушил в обшарпанной круглой пепельнице уже, наверное, пятую сигарету подряд. Глянув на наручные часы, он с разочарованием отметил, что прошел всего час с момента, как Дон вернулся от этого подозрительного и молчаливого субъекта, именовавшегося здешним шерифом. Номер, выделенный ему в единственной городской гостинице, был настолько же унылым, как и погода за пределами его старого и мутного окна. Единственную радость этого жуткого места составляло маленькое настольное радио, вещавшее на частоте родного города детектива – Сан-Франциско.
Мужчина потёр заросшую трехдневной щетиной щёку, и лениво потянулся за новой порцией никотина. Он с грустью подумал о том, что будь сейчас в Вэлридже, мог бы скоротать этот вечер куда как интереснее, нежели просиживать штаны в задрипанном отеле – в сотый раз изучая лежавшее перед ним дело «Проклятой троицы». Этот Хаммер явно что-то недоговаривает, уперся как баран со своими «законами Дарквилля», апеллирует какими-то высокими материями, типа «режима Тишины», «Закона о мёртвых» и чёрт-де-ещё каким дерьмом…
По мнению Дона, всё было гораздо проще. По мнению Дона – этот лохматый бугай знал нечто такое, что могло коренным образом повлиять на ход его, детектива Ромиреза, расследования. И очень даже могло быть, что Бен Хаммер напрямую замешан во всём этом. Почему нет? Ведь бриллианты точно были, даром что их не смогли найти. Этот городок полон неприятностей, и закон его такой же серый, как и грязь на старых улицах. Сейчас детектив Ромирез с нетерпением ждал наступления воскресного утра – именно тогда он сможет, наконец-то, увидеть останки сестер и поговорить с их таинственным «дальним родственником», взявшимся невесть откуда. Прощальная служба должна была начаться в похоронном агентстве «Имэйдж» завтра, в десять утра.
Вечер обещал быть до зубовного скрежета долгим, а потому Дон намеревался разбавить густой сумрак субботы доброй порцией тёмного пива, наверняка ожидавшей его в баре с нелогичным, на взгляд Дона, названием «Весёлый костыль». Детектив сунул в зубы шестую сигарету, и уже почти смог натянуть на свои широкие плечи (за последние пару месяцев ему удалось неплохо подкачаться) так называемый «рабочий» пиджак неприметного, тёмно-синего цвета – когда заметил во дворе гостиницы кое-что любопытное. Вернее, кое-кого.
Отодвинув подальше светлую пыльную занавеску, Ромирез присмотрелся – так и есть, спутать её ни с кем другим он не мог. Еще при самой первой встрече с Хаммером, Доналду хорошо запомнилась загадочная миниатюрная блондинка, повсюду сопровождавшая неразговорчивого стража порядка. Не в обиду будет сказано, но вид у нее был не из лучших: девушка, мало того, что была близорукой и носила огромные несуразные очки, так ещё и постоянно страдала не то головокружениями, не то какой-то дурной болезнью наподобие эпилепсии – руки у нее постоянно тряслись, особенно, когда нужно было передать шерифу какие-нибудь улики или важные бумаги. Помнится, в какой-то момент Ромирез даже подумал, а не наркоманка ли она?
Вот и сейчас, запинаясь через шаг, девушка торопливо куда-то шла, попутно запахивая полы длинного, черно-фиолетового пальто. Из-под воротника верхней одежды, она на ходу пыталась вытащить тонкую косицу жидких светлых волос. На спине у девушки виднелся продолговатый черный рюкзак-футляр, похожий на те, в которых ученики музыкальной школы носят свои инструменты. Однако этот кофр отличался от всех виденных детективом ранее, но, в то же время, его очертания Ромирезу были знакомы.
Конечно же, выбирая между пивом и слежкой, способной привезти его к разгадке тайны сестёр Кроу, Дон выбрал второе: быстро сунув револьвер в кобуру, агент выскользнул из номера и поспешил к выходу. На лестнице, он чуть не столкнулся с высоким смуглым незнакомцем в идеально выглаженном чёрном плаще. Тот вовремя успел отступить, но всё же слегка задел детектива плечом – Дон невольно отметил про себя, что незнакомец оказался весьма крепким, несмотря на излишнюю холеность. «Прямо как Медичи», - промелькнуло у него в голове. Однако сейчас было неподходящее время для ностальгии по безвременно ушедшему другу, поэтому Ромирез поспешил выкинуть все подобные мысли, сосредоточившись на «объекте». Нырнув в промозглый сумрак осенней ночи, детектив вновь почувствовал себя в своей стихии, он начал преследование, держась в нескольких десятках шагов от добычи…
Энди шла максимально быстро, но всё же старалась соблюдать рамки приличий, что стоило ей очень больших усилий, учитывая, какая проблема образовалась у нее на «фронте ночных работ». Девушка не сказала миссис Хлор о том, что незадолго до заступа на смену, на её рабочий планшет пришёл «забодаться-какой-тревожный-сигнал». Если бы она осведомила об этом Эвелин, с ней в пару непременно бы поставили Хаммера, а это означало бы несколько очередных, «прекрасных» часов, в течение которых, главной задачей Энди являлось сдерживание непрекращающихся приступов тошноты – вместо того, чтобы заниматься реальным делом. Ну да, ну да – она проигнорировала сыворотку, зато теперь была практически нормальной. Практически – потому что полностью, естественно, она таковой быть не могла.
И потом, эти девушки… Не то, чтобы Энди им не сопереживала – нет, напротив, она очень и очень сочувствовала их положению, в которое, похоже, они до сих пор не могли поверить. Да и поверят ли? Энди сильно сомневалась в том, что громогласная речь шерифа впечатлит столь экспрессивных сестриц, и окажет на них должное, по своей мотивации, воздействие. Во всяком случае, рано говорить о том, что им вскоре придется уехать – пока не проявилась их новая натура, решать что-либо в этом ключе будет бесполезно.
Будучи под завязку загруженной размышлениями, Энди быстро добралась до необходимого места. В полночь, на улицах Дарквилля уже почти не было народу – многие соблюдали комендантский час, а те, кто мог свободно перемещаться по городу и за его пределами – предпочитали отдыхать либо в надёжных укрытиях, либо в «Весёлом костыле». Так что риск напороться на незадачливого пройдоху, случайно вышедшего на окраины «подышать свежим воздухом», сводился, слава богу, к нулю.
Зелёный пруд уже успел обрести дурную славу несмотря на то, что, по сути, представлял собой лишь небольшое безобидное озеро, целиком состоявшее из грунтовых вод, впадавших сюда из близлежащей реки Таун-Ривер. Беда была в том, что сюда же сливались и сточные воды фабрики по производству деревянной мебели – а это, в основном, были химические отходы, именно отсюда пруд и получил свое название. Вода в нем была зеленоватой на протяжении всего года, и никакие подводные течения не в силах были этого изменить.
К несчастью, обстановка в городе складывалась таким образом, что именно на мосту, перекинутом через этот пруд, постоянно происходили всевозможные драки, полуночные ограбления, но, что хуже всего – самоубийства. За последние несколько месяцев, полиции пришлось выловить отсюда, по меньшей мере, десять утопленников. Все они принадлежали к, так называемой, «южной стороне», а значит, были людьми спокойными и безобидными – и это беспокоило Энди больше всего. У нее были кое-какие предположения на сей счёт, но Эвелин даже не пожелала их выслушать. «Проблема южан в том, что они слишком много пьют, и слишком часто размышляют о своей доле в этом мире – отсюда все их проблемы, и как итог – такой вот незавидный конец», - примерно так ответила ей директриса местной школы-интерната, и, по совместительству, второй человек в городе, после мэра Блэквелла.
Девушка с грустью посмотрела на темную, в золотистых отблесках фонарей, воду. Она всё рассчитала – если удастся выманить её на поверхность, ей понадобится лишь несколько секунд, чтобы вырубить сбежавшую особь. После этого, можно будет вызвать спецбригаду – и все вместе, они доставят беглянку обратно, в безопасное для неё место.
Смотрительница вытащила из внутреннего кармана пальто небольшой планшет, нужно было свериться с местоположением – на всякий случай. Геолокация была включена, и красный маячок указывал точно на это место – значит, «рыбина» все еще здесь. «Это хорошо, - подумала Андреа, - Если бы она успела уйти обратно в центр – проблем было бы хоть отбавляй». Девушка ткнула в маленькое окошко видеочата – туда скидывали имеющиеся сведения все очевидцы происшествия. На этот раз, их было немного.
Чат раскрылся, и на экране появилось лицо Чака Холанда – младшего патрульного в участке шерифа. Из-за того, что Чак говорил прямо в камеру, нижняя часть его лица казалась гораздо больше, и передние зубы парня, и без того крупные, выглядели в окне чата просто по-кроличьи огромными. Патрульный явно был перепуган, его речь сбивалась через каждые три-пять слов, а на заднем фоне можно было различить два обеспокоенных женских лица, одно миловидное и молодое, второе – совсем круглое и более зрелое. Очевидно, то были жена Чака и её мать. Перед Энди было записанное видео сообщение.
«-- Э-э, привет, Энди. Это Чак…впрочем, мы же знакомы…мда-с…(неловкий смех). В общем, тут такое дело, вроде бы ты говорила, если кто увидит что-то, ну, необычное…типа… ну, по нашей теме – то, чтобы сразу сообщали тебе. Ну, вот… мы тут сидели, в общем… праздновали, вроде как юбилей мамы Венди… А потом это… ну… короче, странные звуки мы услышали, и…
-- Боже, Чак, ты можешь уже нормально все сказать? – послышался недовольный женский голос, очевидно, тёщи парня. В ответ, Чак на мгновение отвернулся от камеры, поджав губы в милом, немного детском жесте «обидевшегося».
-- Я пытаюсь, мама, - протянул он сквозь зубы, словно жвачку жевал.
-- Нет, ты не пытаешься, - ответил голос. – Ты только сопли жуёшь!»
На миг кадр расфокусировался, но потом вновь появился Чак и уже более бодро продолжил:
«-- Старая карга… Эх, да и черт бы с ней! Хорошо хоть, в туалете она меня не достанет…»
Теперь Энди понимала, почему Хаммер постоянно подшучивал над ним. Она и сама начинала терять терпение. «Вид, дружище, - мысленно поторапливала его девушка, - Мне нужен вид!»
«-- Ну вот. Так, на чем я остановился? Ага, юбилей…Вот, сидим мы такие за столом, тёща (ну, в глаза-то я её «мама» называю, сама понимаешь…или нет?) Ну, неважно. Вот, она такая, подает на стол пирог. Я спрашиваю, мол, с чем? А она, ну – с мясом, мол, а мне ж нельзя… Веган я ведь…мда-с… И тут слышу, вдруг - стоны. Натуральные – ну там, как корова мычит, типа того… Я такой, что это, мол? А жена – мол, с улицы это, надо глянуть. Ну, мы глянули – и … Вот, короче… Это не корова была…».
Послышался щелчок переключения видеофайла, и на экране планшета Энди появилась новая видеозапись, на этот раз отснятая Чаком перед записью сообщения. Видно было плохо, изображение постоянно расплывалось, да и снимали Холанды из окна собственной квартирки на первом этаже рабочего дома, с ракурса «из-за шторы» - так что о качестве «Эйч Ди» речи не шло.
Сначала Энди почудилось, что особь была чем-то вроде гигантской гориллы – однако ярко выраженный хвостовой плавник быстро расставил всё по своим местам. «Рыба-фонарщик», один из древнейших образцов дальневосточного бестиария, медленно ползла по пустой улице на четырёх коротких лапах, раздувая огромные, веерообразные жабры и раскрывая большой и зубастый, как у пираньи, рот в полубеззвучном крике, который Чак и принял за стоны. Бледное рыжеватое тело «фонарщика» было сплошь покрыто шипообразными наростами, каждый из которых улавливал колебания влаги в воздухе, и тем самым подсказывал несчастному животному – куда следовало двигаться в поисках воды.
На голове чудовища, прямо посреди лба, виднелась тонкая длинная, кожаная антенна, на конце которой слабо поблескивал свет того самого «фонарика», в честь которого зверь и получил своё имя. Крохотные белые глазки его почти ничего не видели, и почти наверняка сейчас им двигало только два основных инстинкта: первый – выживание, то есть ему нужно было добраться до воды. А второй… Второй – это голод, и вот здесь Энди могла только надеяться, что на пути фонарщика не возник случайный теплокровный обед. К счастью для смотрителя, конкретно этот вид рыбы питался только теплокровными млекопитающими, поэтому серьезного вреда причинить ей не мог. Это, впрочем, совсем не означало, что «рыбина» обрадуется приходу за ней Энди – но делать, как говорится, нечего…
Энди расстегнула пальто и убрала планшет обратно в карман, после чего сняла с себя наплечную сумку и верхнюю одежду, и осталась в облегающем черном комбинезоне, чья непромокаемая плотная ткань по своим качествам напоминала водолазный костюм. Затем девушка достала из сумки небольшой шёлковый мешочек и длинный стальной предмет, по очертаниям напоминавший гарпун.
На голове чудовища, прямо посреди лба, виднелась тонкая длинная, кожаная антенна, на конце которой слабо поблескивал свет того самого «фонарика», в честь которого зверь и получил своё имя. Крохотные белые глазки его почти ничего не видели, и почти наверняка сейчас им двигало только два основных инстинкта: первый – выживание, то есть ему нужно было добраться до воды. А второй… Второй – это голод, и вот здесь Энди могла только надеяться, что на пути фонарщика не возник случайный теплокровный обед. К счастью для смотрителя, конкретно этот вид рыбы питался только теплокровными млекопитающими, поэтому серьезного вреда причинить ей не мог. Это, впрочем, совсем не означало, что «рыбина» обрадуется приходу за ней Энди – но делать, как говорится, нечего…
Энди расстегнула пальто и убрала планшет обратно в карман, после чего сняла с себя наплечную сумку и верхнюю одежду, и осталась в облегающем черном комбинезоне, чья непромокаемая плотная ткань по своим качествам напоминала водолазный костюм. Затем девушка достала из сумки небольшой шёлковый мешочек и длинный стальной предмет, по очертаниям напоминавший гарпун. Аккуратно встав на перилле моста, смотрительница пристроила рядом с собой стальной предмет и вытащила из мешочка ромбовидный дымчатый кристалл на плотном шнурке, после чего обмотала этот шнурок вокруг левой руки так, чтобы кристалл приходился ей точно под ладонью – и вытянула руку над колышущейся от темной ряби поверхностью озера.
-- Я не знаю, что за странной чертовщиной ты здесь занимаешься, девчуля – но сейчас ты медленно слезешь обратно, положишь свое оружие на землю – и всё доходчиво мне разъяснишь…
Энди чуть не поперхнулась от удивления – голос был ей знаком. Девушка хотела обернуться, узнать, кто с ней разговаривает – но в этот момент её концентрация была нарушена, а вместе с ней – и равновесие. Нога в высоком черном ботинке легко соскользнула с перилл, и в ту же секунду смотрительница, вместе со всей своей «чертовщиной», полетела в воду.
Глава 6. Часть 1.
Глава 6
Немножечко не мёртвые
Детектив Дон Ромирез методично затушил в обшарпанной круглой пепельнице уже, наверное, пятую сигарету подряд. Глянув на наручные часы, он с разочарованием отметил, что прошел всего час с момента, как Дон вернулся от этого подозрительного и молчаливого субъекта, именовавшегося здешним шерифом. Номер, выделенный ему в единственной городской гостинице, был настолько же унылым, как и погода за пределами его старого и мутного окна. Единственную радость этого жуткого места составляло маленькое настольное радио, вещавшее на частоте родного города детектива – Сан-Франциско.
Мужчина потёр заросшую трехдневной щетиной щёку, и лениво потянулся за новой порцией никотина. Он с грустью подумал о том, что будь сейчас в Вэлридже, мог бы скоротать этот вечер куда как интереснее, нежели просиживать штаны в задрипанном отеле – в сотый раз изучая лежавшее перед ним дело «Проклятой троицы». Этот Хаммер явно что-то недоговаривает, уперся как баран со своими «законами Дарквилля», апеллирует какими-то высокими материями, типа «режима Тишины», «Закона о мёртвых» и чёрт-де-ещё каким дерьмом…
По мнению Дона, всё было гораздо проще. По мнению Дона – этот лохматый бугай знал нечто такое, что могло коренным образом повлиять на ход его, детектива Ромиреза, расследования. И очень даже могло быть, что Бен Хаммер напрямую замешан во всём этом. Почему нет? Ведь бриллианты точно были, даром что их не смогли найти. Этот городок полон неприятностей, и закон его такой же серый, как и грязь на старых улицах. Сейчас детектив Ромирез с нетерпением ждал наступления воскресного утра – именно тогда он сможет, наконец-то, увидеть останки сестер и поговорить с их таинственным «дальним родственником», взявшимся невесть откуда. Прощальная служба должна была начаться в похоронном агентстве «Имэйдж» завтра, в десять утра.
Вечер обещал быть до зубовного скрежета долгим, а потому Дон намеревался разбавить густой сумрак субботы доброй порцией тёмного пива, наверняка ожидавшей его в баре с нелогичным, на взгляд Дона, названием «Весёлый костыль». Детектив сунул в зубы шестую сигарету, и уже почти смог натянуть на свои широкие плечи (за последние пару месяцев ему удалось неплохо подкачаться) так называемый «рабочий» пиджак неприметного, тёмно-синего цвета – когда заметил во дворе гостиницы кое-что любопытное. Вернее, кое-кого.
Отодвинув подальше светлую пыльную занавеску, Ромирез присмотрелся – так и есть, спутать её ни с кем другим он не мог. Еще при самой первой встрече с Хаммером, Доналду хорошо запомнилась загадочная миниатюрная блондинка, повсюду сопровождавшая неразговорчивого стража порядка. Не в обиду будет сказано, но вид у нее был не из лучших: девушка, мало того, что была близорукой и носила огромные несуразные очки, так ещё и постоянно страдала не то головокружениями, не то какой-то дурной болезнью наподобие эпилепсии – руки у нее постоянно тряслись, особенно, когда нужно было передать шерифу какие-нибудь улики или важные бумаги. Помнится, в какой-то момент Ромирез даже подумал, а не наркоманка ли она?
Вот и сейчас, запинаясь через шаг, девушка торопливо куда-то шла, попутно запахивая полы длинного, черно-фиолетового пальто. Из-под воротника верхней одежды, она на ходу пыталась вытащить тонкую косицу жидких светлых волос. На спине у девушки виднелся продолговатый черный рюкзак-футляр, похожий на те, в которых ученики музыкальной школы носят свои инструменты. Однако этот кофр отличался от всех виденных детективом ранее, но, в то же время, его очертания Ромирезу были знакомы.
Конечно же, выбирая между пивом и слежкой, способной привезти его к разгадке тайны сестёр Кроу, Дон выбрал второе: быстро сунув револьвер в кобуру, агент выскользнул из номера и поспешил к выходу. На лестнице, он чуть не столкнулся с высоким смуглым незнакомцем в идеально выглаженном чёрном плаще. Тот вовремя успел отступить, но всё же слегка задел детектива плечом – Дон невольно отметил про себя, что незнакомец оказался весьма крепким, несмотря на излишнюю холеность. «Прямо как Медичи», - промелькнуло у него в голове. Однако сейчас было неподходящее время для ностальгии по безвременно ушедшему другу, поэтому Ромирез поспешил выкинуть все подобные мысли, сосредоточившись на «объекте». Нырнув в промозглый сумрак осенней ночи, детектив вновь почувствовал себя в своей стихии, он начал преследование, держась в нескольких десятках шагов от добычи…
***
Энди шла максимально быстро, но всё же старалась соблюдать рамки приличий, что стоило ей очень больших усилий, учитывая, какая проблема образовалась у нее на «фронте ночных работ». Девушка не сказала миссис Хлор о том, что незадолго до заступа на смену, на её рабочий планшет пришёл «забодаться-какой-тревожный-сигнал». Если бы она осведомила об этом Эвелин, с ней в пару непременно бы поставили Хаммера, а это означало бы несколько очередных, «прекрасных» часов, в течение которых, главной задачей Энди являлось сдерживание непрекращающихся приступов тошноты – вместо того, чтобы заниматься реальным делом. Ну да, ну да – она проигнорировала сыворотку, зато теперь была практически нормальной. Практически – потому что полностью, естественно, она таковой быть не могла.
И потом, эти девушки… Не то, чтобы Энди им не сопереживала – нет, напротив, она очень и очень сочувствовала их положению, в которое, похоже, они до сих пор не могли поверить. Да и поверят ли? Энди сильно сомневалась в том, что громогласная речь шерифа впечатлит столь экспрессивных сестриц, и окажет на них должное, по своей мотивации, воздействие. Во всяком случае, рано говорить о том, что им вскоре придется уехать – пока не проявилась их новая натура, решать что-либо в этом ключе будет бесполезно.
Будучи под завязку загруженной размышлениями, Энди быстро добралась до необходимого места. В полночь, на улицах Дарквилля уже почти не было народу – многие соблюдали комендантский час, а те, кто мог свободно перемещаться по городу и за его пределами – предпочитали отдыхать либо в надёжных укрытиях, либо в «Весёлом костыле». Так что риск напороться на незадачливого пройдоху, случайно вышедшего на окраины «подышать свежим воздухом», сводился, слава богу, к нулю.
Зелёный пруд уже успел обрести дурную славу несмотря на то, что, по сути, представлял собой лишь небольшое безобидное озеро, целиком состоявшее из грунтовых вод, впадавших сюда из близлежащей реки Таун-Ривер. Беда была в том, что сюда же сливались и сточные воды фабрики по производству деревянной мебели – а это, в основном, были химические отходы, именно отсюда пруд и получил свое название. Вода в нем была зеленоватой на протяжении всего года, и никакие подводные течения не в силах были этого изменить.
К несчастью, обстановка в городе складывалась таким образом, что именно на мосту, перекинутом через этот пруд, постоянно происходили всевозможные драки, полуночные ограбления, но, что хуже всего – самоубийства. За последние несколько месяцев, полиции пришлось выловить отсюда, по меньшей мере, десять утопленников. Все они принадлежали к, так называемой, «южной стороне», а значит, были людьми спокойными и безобидными – и это беспокоило Энди больше всего. У нее были кое-какие предположения на сей счёт, но Эвелин даже не пожелала их выслушать. «Проблема южан в том, что они слишком много пьют, и слишком часто размышляют о своей доле в этом мире – отсюда все их проблемы, и как итог – такой вот незавидный конец», - примерно так ответила ей директриса местной школы-интерната, и, по совместительству, второй человек в городе, после мэра Блэквелла.
Девушка с грустью посмотрела на темную, в золотистых отблесках фонарей, воду. Она всё рассчитала – если удастся выманить её на поверхность, ей понадобится лишь несколько секунд, чтобы вырубить сбежавшую особь. После этого, можно будет вызвать спецбригаду – и все вместе, они доставят беглянку обратно, в безопасное для неё место.
Смотрительница вытащила из внутреннего кармана пальто небольшой планшет, нужно было свериться с местоположением – на всякий случай. Геолокация была включена, и красный маячок указывал точно на это место – значит, «рыбина» все еще здесь. «Это хорошо, - подумала Андреа, - Если бы она успела уйти обратно в центр – проблем было бы хоть отбавляй». Девушка ткнула в маленькое окошко видеочата – туда скидывали имеющиеся сведения все очевидцы происшествия. На этот раз, их было немного.
Чат раскрылся, и на экране появилось лицо Чака Холанда – младшего патрульного в участке шерифа. Из-за того, что Чак говорил прямо в камеру, нижняя часть его лица казалась гораздо больше, и передние зубы парня, и без того крупные, выглядели в окне чата просто по-кроличьи огромными. Патрульный явно был перепуган, его речь сбивалась через каждые три-пять слов, а на заднем фоне можно было различить два обеспокоенных женских лица, одно миловидное и молодое, второе – совсем круглое и более зрелое. Очевидно, то были жена Чака и её мать. Перед Энди было записанное видео сообщение.
«-- Э-э, привет, Энди. Это Чак…впрочем, мы же знакомы…мда-с…(неловкий смех). В общем, тут такое дело, вроде бы ты говорила, если кто увидит что-то, ну, необычное…типа… ну, по нашей теме – то, чтобы сразу сообщали тебе. Ну, вот… мы тут сидели, в общем… праздновали, вроде как юбилей мамы Венди… А потом это… ну… короче, странные звуки мы услышали, и…
-- Боже, Чак, ты можешь уже нормально все сказать? – послышался недовольный женский голос, очевидно, тёщи парня. В ответ, Чак на мгновение отвернулся от камеры, поджав губы в милом, немного детском жесте «обидевшегося».
-- Я пытаюсь, мама, - протянул он сквозь зубы, словно жвачку жевал.
-- Нет, ты не пытаешься, - ответил голос. – Ты только сопли жуёшь!»
На миг кадр расфокусировался, но потом вновь появился Чак и уже более бодро продолжил:
«-- Старая карга… Эх, да и черт бы с ней! Хорошо хоть, в туалете она меня не достанет…»
Теперь Энди понимала, почему Хаммер постоянно подшучивал над ним. Она и сама начинала терять терпение. «Вид, дружище, - мысленно поторапливала его девушка, - Мне нужен вид!»
«-- Ну вот. Так, на чем я остановился? Ага, юбилей…Вот, сидим мы такие за столом, тёща (ну, в глаза-то я её «мама» называю, сама понимаешь…или нет?) Ну, неважно. Вот, она такая, подает на стол пирог. Я спрашиваю, мол, с чем? А она, ну – с мясом, мол, а мне ж нельзя… Веган я ведь…мда-с… И тут слышу, вдруг - стоны. Натуральные – ну там, как корова мычит, типа того… Я такой, что это, мол? А жена – мол, с улицы это, надо глянуть. Ну, мы глянули – и … Вот, короче… Это не корова была…».
Послышался щелчок переключения видеофайла, и на экране планшета Энди появилась новая видеозапись, на этот раз отснятая Чаком перед записью сообщения. Видно было плохо, изображение постоянно расплывалось, да и снимали Холанды из окна собственной квартирки на первом этаже рабочего дома, с ракурса «из-за шторы» - так что о качестве «Эйч Ди» речи не шло.
Сначала Энди почудилось, что особь была чем-то вроде гигантской гориллы – однако ярко выраженный хвостовой плавник быстро расставил всё по своим местам. «Рыба-фонарщик», один из древнейших образцов дальневосточного бестиария, медленно ползла по пустой улице на четырёх коротких лапах, раздувая огромные, веерообразные жабры и раскрывая большой и зубастый, как у пираньи, рот в полубеззвучном крике, который Чак и принял за стоны. Бледное рыжеватое тело «фонарщика» было сплошь покрыто шипообразными наростами, каждый из которых улавливал колебания влаги в воздухе, и тем самым подсказывал несчастному животному – куда следовало двигаться в поисках воды.
На голове чудовища, прямо посреди лба, виднелась тонкая длинная, кожаная антенна, на конце которой слабо поблескивал свет того самого «фонарика», в честь которого зверь и получил своё имя. Крохотные белые глазки его почти ничего не видели, и почти наверняка сейчас им двигало только два основных инстинкта: первый – выживание, то есть ему нужно было добраться до воды. А второй… Второй – это голод, и вот здесь Энди могла только надеяться, что на пути фонарщика не возник случайный теплокровный обед. К счастью для смотрителя, конкретно этот вид рыбы питался только теплокровными млекопитающими, поэтому серьезного вреда причинить ей не мог. Это, впрочем, совсем не означало, что «рыбина» обрадуется приходу за ней Энди – но делать, как говорится, нечего…
Энди расстегнула пальто и убрала планшет обратно в карман, после чего сняла с себя наплечную сумку и верхнюю одежду, и осталась в облегающем черном комбинезоне, чья непромокаемая плотная ткань по своим качествам напоминала водолазный костюм. Затем девушка достала из сумки небольшой шёлковый мешочек и длинный стальной предмет, по очертаниям напоминавший гарпун.
