Чтобы прекратить эти видения, принимала по ночам драконий облик, но и это не помогало. Эрмин стал сниться мне в образе дракона, танцующего передо мной с раскрытыми крыльями.
В итоге по ночам я стала читать мамины записи. Как же много я узнала! Как же пожалела, что не забрала книги у мачехи раньше! Мама описывала, как справлялась с теми или иными ситуациями. Самым интересным стал совет о прохождении линьки. Во-первых, она советовала мне пройти линьку для закрепления возраста как можно раньше: «Тогда ты все время будешь юной!» Во-вторых, она советовала проходить линьку после всяких трудных жизненных моментов: болезней, беременностей, несчастных любовей. О, это как раз мой случай! Я заучила наизусть, что мне следует делать для прохождения линьки, решив пройти эту процедуру при первом же удобном случае.
Следующим портом, куда мы прибыли, стал Марибе — громкий, шумный, тесный, суетливый, пропахший дублеными кожами и сухими специями. Мне даже захотелось здесь остаться, но, когда мы покупали лавочку, продавец шепнул между делом, что какой-то высокий белый человек интересовался кораблем из Ларддракии и особенно женщиной с него. Оставив Пале, третьего сына Снупа, с приказчиками обустраиваться на этом берегу, мы отправились в другую страну.
Причем по плану у нас был Лавант, но уже с Ваалии капитан рассказывал о чудесном береге под названием Калания. По словам капитана, это было не государство и не порт, а просто берег с удобной бухтой, куда на свой страх и риск приплывали корабли и торговали с местными, получившей название в честь материка. По сути, купцы там меняли всякие бытовые товары на меха, которые потом продавали весьма выгодно по всем морским портам, даже в Ларддракии.
Представила себе, что меха, купленные мною, князь приобретет, чтобы одеть в них Элинию. Ну и пусть! Зато я стану единственной поставщицей мехов в Лард.
— Капитан, мы плывем в Каланию, — сказала я, как только мы отплыли из Марибе.
— Слушаюсь, моя госпожа! Самое удачное время, в тех широтах как раз стоит спокойный сезон. Двумя неделями позже уже будет штормить, а сейчас самая погода! — Капитан объявил команде наш маршрут.
Он оказался прав. Все две недели, пока мы плыли к далёкому материку, покинув Серединной море через узкий пролив, наши паруса надувал попутный теплый ветер. Как мне объяснил капитан, Калания находилась на другом конце океана Сефир, поэтому времена года у них противоположные нашим. У нас сейчас начало октября — середина осени, а у них прошла уже половина весны. Там в это время заканчивались зимние шторма и на несколько недель устанавливалась отличная погода для мореплавания. Чуть позже пройдут весенние ураганы, и на пять месяцев откроется морская навигация. Из-за того, что Калания находится далеко от нашего континента, корабли из Вастландии нечастые гости в тех краях, но капитан Дункан бывал там несколько раз.
Всю дорогу он развлекал нас рассказами о Калании. Народ там жил, по его словам, дружелюбный, но государств на побережье не имел. Поэтому местность, в которой мы окажемся, просто приморский поселок местных жителей, к которому в сезон выходят охотники и купцы со всего материка, кто с добычей, кто с товарами. Мы переглянулись с Сержем — похоже, это именно то, что мы искали.
Когда приплыли к месту назначения, то показалось, что мы в безлюдном краю огромных деревьев и маленьких гор.
Капитан пришвартовал корабль у огромных валунов, торчащих из воды.
— Не завидую я тем, кто приплывёт сюда в бурю! — прокомментировал боцман, и команда с ним согласилась.
Спустили шлюпку, и капитан с пятью добровольцами отправился на берег. Два наших приказчика напросились с ними, очень уж любопытно было парням посмотреть на этот дикий берег.
Шлюпка вернулась быстро с одним приказчиком и парочкой матросов, которые сообщили, что местные их приняли дружелюбно, у них много товара и они готовы к обмену.
Загрузив имеющиеся шлюпки, мы отправились на берег.
Едва я ступила на эту землю, ощутила, что отчаяние и тоска, сжимавшие грудь на протяжении последнего месяца странствий, отпустили. Ощутила себя свободной и поняла, что именно здесь мне следует остаться, хотя бы до того времени, пока моё разорванное в клочья сердце не срастется.
Оказалось, что мы стали первым кораблем, прибывшим после зимы, поэтому нам удалось настолько удачно провести обмен, что отправили корабль, доверху набитый пушниной, назад в Вастландию. И это не образное сравнение — связками с мехами заполнили даже пассажирские каюты. Капитан отплыл с письмами к Пале в Марибе и Снупу-старшему в Ларддракию. Пале я просила зафрахтовать два, а лучше три корабля, и отправить в Каланию с зерном, порохом, ружьями, спичками и горючим маслом. Чтобы Пале мог расплатиться за фрахт, капитан должен был отгрузить ему половину пушнины. В письме Снупу-старшему я просила направить в Каланию льняные и шерстяные ткани, льняную и шерстяную одежду (мужскую и женскую), а также работников, знающих в толк в строительстве пристаней. Последнее следовало сделать в полной тайне от Хозяина гавани Ларда. Работников старина Арви мог найти в соседних городах на побережье Ларддракии и направить в Каланию в ближайшие два месяца, пока позволяла погода.
Как только корабль ушел, а Серж занялся обустройством нашей фактории, а я под предлогом знакомства с местностью отправилась с проводником вверх по реке. Предупредив проводника, чтобы не искал, ночью приняла драконий облик и улетела. Моя драконица плохо видела ночью, поэтому улетела недалеко, спустилась в какой-то скалистой местности и забралась в тесную пещерку на вершине горы. Утром я сделала все, как советовала мама. Первым делом убедилась, что поблизости нет жилья людей, — такового не оказалось. Во-вторых, убедилась, что пещера сухая и в ней нет сквозняка. Затем натаскала, как могла, пастью сухой травы, устроила себе что-то наподобие гнезда, закрыла вход в пещеру большим камнем и устроила своему человеческому воплощению обновление с закреплением возраста, а чтобы не ощущать все неприятные этапы линьки, по совету мамы, я-дракон впала в спячку.
Когда моя драконица проснулась, то почувствовала неприятные ощущения внизу живота и в клоаке. Она рефлекторно потужилась, сжала мышцы, и из клоаки что-то вышло. Драконица осмотрела и обнюхала вышедшее — это оказались два яйца. Первое — маленькое, было неживым, драконица это хорошо почувствовала. Второе было крупнее первого раза в два, и в нём явственно ощущалась жизнь.
На этом знания драконицы закончились. Она потыкала крупное яйцо носом и закопала его в гнезде. Я-драконица взволновалась от случившего, но моя генетическая память ничего не подсказала. Я-человек позволила себе занять её место. И тут настала моя очередь волноваться и даже впадать в ступор. За время линьки мои светлые длинные косы выпали и лежали в гнезде. Вернее, сейчас в них были закопаны яйца. Я ощупала голову, к счастью, волосы уже отросли примерно на пару сантиметров, но все равно это было очень коротко для женщины и госпожи. Пришлось повязать на голову платок, который на всякий случай прихватила с собой «в путешествие».
Взяла яйца и осмотрела. Большее было примерно двадцать сантиметров высотой и десять в диаметре, со скорлупой белого цвета с радужным оттенком, изменяющимся в зависимости от освещения. Меньшее яйцо — сантиметров десять высотой, желтоватое и вытянутое.
Вспомнила свою клятву Эрмину — родить детей. Ведь получилось. Только что с этим делать? Маленькое яйцо можно было бы и оставить в пещере — явно из него никто не вылупится, а большое ни за что не оставлю. Обернула косами и положила в сумку с вещами. Подумала и туда же засунула второе яйцо, не знаю, зачем оно нужно, но оставлять этот плод нашей с Эрмином любви в пещере мне не хотелось.
Дождавшись вечерних сумерек, взяв в лапы сумку с будущим потомством, я-драконица вылетела из пещеры. До приморского поселка долетела достаточно быстро. Опустилась в ближайшем лесу и пошла в нашу лавочку.
Как же удивился Серж, завидев меня.
— Госпожа Элина! Вы ли это! Боже, что случилось? Проводник еще не вернулся, и я был совершенно спокоен на Ваш счет! Он Вас ограбил?
— Серж, все в порядке. Я просто отошла на несколько метров от стоянки и заблудилась. Я слышала, что меня ищут, но совершенно не умею ориентироваться в лесу. Как сюда дошла — не знаю. В какой-то момент я выбралась к реке и шла по берегу. Наверное, это меня и спасло.
— А-а что с волосами? — спросил удивленный Серж.
Вот ведь глазастый! Разглядел под платком.
— Пробиралась по такой чаще, что прилипла косой к смолистому стволу. Пришлось отрезать ножом на ощупь, — беззаботно махнула рукой. — Я так хочу есть и пить!
Меня накормили, напоили, рассказали хорошие новости о нашей торговле. Кстати, лавочку я узнала только по вывеске: «Товары из Ларддракии», которую мы писали с Сержем вместе. От той лавчонки, которая была раньше, не осталось и следа. Теперь это был двухэтажный дом из толстых брёвен с просторным торговым залом на первом этаже, с комнатами для приказчиков на втором и складами товаров в задней части дома — настоящая фактория.
Серж рассказал, что Пале прислал корабли с товарами. Сначала два, а потом три. Доплыли два корабля от Снупа-старшего с товарами, но без работников. Все три месяца пока меня не было, мы были единственными поставщиками товаров и покупателями у местных. Вчера прибыли два парусника из Марибе, но они нам не конкуренты: привезли товары, которые здесь не пользуются большим спросом.
По возвращении меня ждали письма от Снупа-старшего и его супруги Магдалы. Письмо Арви было подробным отчетом о проделанной за четыре месяца моего отсутствия работе. Он с радостью сообщал об открытии лавки в Лаванте. Туда управляющим старый купец направил своего четвертого сына Гари. Старик пообещал отправить еще пару кораблей в Каланию и даже уже нашёл работников, но они были не готовы отправляться в путь. Выразил надежду, что приплывут следующими кораблями. Лишь в конце Снуп сделал скупую приписку, что брак князя признан незаключенным. Об этом объявил настоятель Собора Всех святых на Ратушной площади. Несостоявшаяся супруга князя тронулась умом и помещена в церковный приют. Её сестру отправили в деревню к бабушке и деду, выделив сумму на приданное. Варению обвиняют в нескольких преступлениях, но поскольку открываются все новые и новые обстоятельства, дело никак не могут передать в суд. Самым неожиданным стала её причастность к поджогу мельницы, в которой сгорела графиня Габри и пострадала ключница Климента. Отец тоже в тюрьме, потому что его считают пособником Варении в устройстве происшествия на мельнице. Вообще причины пожара решили пересмотреть.
Известие о том, что брак князя считают незаключенным, вызвало у меня водопады слёз. С одной стороны, это хорошая весть, ведь Эрмин свободен, а с другой стороны, мне неизвестны причины аннулирования брака. От человека, который взял в жёны женщину из-за туфель, подвески и косичек, можно ожидать таких же непредсказуемых отказов. А вот новость о пересмотре дела о поджоге мельницы меня встревожила не на шутку.
Хорошо, что Магдала тоже написала письмо. Она подробно рассказала, что со свадьбой князя вышло очень странно. Сначала по городу поползли слухи о женитьбе. Не успели кумушки обсудить, кто стал его женой, как на вечерней службе в Соборе на Ратушной площади настоятель объявил, что князь действительно был в соборе и девица в свадебном платье была, но брак не венчали. Произошла оплошность писца, и он не туда внес запись, да еще и в метрической книге чернилами страницу залил. Про страницу и писца никто ничего не понял, но уяснили, что князь просто был в Соборе, когда там была чья-то невеста.
Пожалуй, эта информация хоть и укрепила меня в мысли, что любимый не женат, но причина его поведения мне стала еще менее понятной. Складывалось впечатление, что князь, он же Эрмин, не контролирует свои поступки. Всё же я правильно сделала, что уплыла от него подальше.
О причинах ареста Варении и Ириана Рамадзи Магдалена написала много, но тоже неопределенно. Сначала мачеху обвиняли только в поджоге мельницы, повлекшей смерть моей мамы, но чем больше княжеские следователи изучали её дело, тем больше преступлений, которые она совершила, выявлялись. Оказалось, что она умертвила двух своих мужей, но это пока ещё не точно.
За прошедший после нашего прибытия год приморский посёлочек, в котором постоянно проживало до этого всего десять семей, разросся. С появлением фактории на побережье стали перебираться ремесленники, жившие на реке.
Бригады местных строителей охотно брались рубить дома и прочие постройки, благо строительного материала было полно в окружающих лесах. К концу нашего первого лета в Калании были выстроены добротные дома для меня и Сержа Снупа. Я попросила построить мне жильё в самом конце поселка, вдали от дороги, по которой приходили и приезжали люди из леса, а также купцы по реке. Серж подумал и построил себе дом рядом с моим. С последними кораблями из Ларддракии к нему приехала жена с ребенком, и они тоже не захотели жить у всех на виду.
Для приказчиков сделали хорошую жилую пристройку к лавке. Каждый из них написал письма родственникам, приглашая приехать сестер или невест.
В этом году мы планировали расширить гостиницу. Снуп-старший сообщил, что нашёл еще работников и пришлет их с началом навигации в наши широты.
Впрочем, пару работников он прислал в прошлом году с последними кораблями. Два суровых мужика за короткий период с привлечением местных смогли построить хороший причал из насыпных валунов и камней, который выдержал осенние и зимние шторма. С началом весны они уложили настил, и теперь к причалу могли швартоваться лодки и небольшие груженые барки.
С этой недели работники начали перекатывать валуны для нового причала. Я прошла мимо, помахала рукой и поздоровалась.
От строящегося причала до «старого» примерно метров сто. Расстояние небольшое, и потому легко можно разглядеть все, что там происходит. Я увидела, что к причалу подошла барка и из неё стали выходить люди. Из-за отлива у причала было мелко, поэтому особо торопливые спрыгивали прямо в воду и добирались до берега по каменистому дну. Среди людей, переходящих по воде, я сразу заметила высокую фигуру. Мужчина, закинув за спину мешок, шёл к берегу, не глядя по сторонам. Сердце ёкнуло — это был Эрмин.
Сердце радостно подскочило — нашёл! И тут же упало в пятки. Поняла, что мне страшно встретиться с ним лицом к лицу и узнать, почему он так со мной поступил.
Сразу захотелось развернуться и убежать, подхватив юбки. Но изнутри пришла подсказка, что так делать ни в коем случае нельзя. Он хищник и сразу почувствует мой страх, а бегство заставит преследовать. Я развернулась и пошла домой. Собрала вещи в небольшой мешок. Надолго уезжать не собиралась, поэтому взяла только необходимое, и снова пошла к причалу. У местных грузчиков узнала, что это барка с корабля из Секиды — далекого южного материка. Выбора не было — я решила отплыть туда.
— Пересижу пару месяцев и вернусь, — именно так сказала Сержу, когда зашла в факторию, чтобы сообщить об отплытии.
— Госпожа, Секида — это совершенно дикий материк. Там живут чёрные люди с таким же черными душами. Они питаются себе подобными и пьют их кровь.
В итоге по ночам я стала читать мамины записи. Как же много я узнала! Как же пожалела, что не забрала книги у мачехи раньше! Мама описывала, как справлялась с теми или иными ситуациями. Самым интересным стал совет о прохождении линьки. Во-первых, она советовала мне пройти линьку для закрепления возраста как можно раньше: «Тогда ты все время будешь юной!» Во-вторых, она советовала проходить линьку после всяких трудных жизненных моментов: болезней, беременностей, несчастных любовей. О, это как раз мой случай! Я заучила наизусть, что мне следует делать для прохождения линьки, решив пройти эту процедуру при первом же удобном случае.
***
Следующим портом, куда мы прибыли, стал Марибе — громкий, шумный, тесный, суетливый, пропахший дублеными кожами и сухими специями. Мне даже захотелось здесь остаться, но, когда мы покупали лавочку, продавец шепнул между делом, что какой-то высокий белый человек интересовался кораблем из Ларддракии и особенно женщиной с него. Оставив Пале, третьего сына Снупа, с приказчиками обустраиваться на этом берегу, мы отправились в другую страну.
Причем по плану у нас был Лавант, но уже с Ваалии капитан рассказывал о чудесном береге под названием Калания. По словам капитана, это было не государство и не порт, а просто берег с удобной бухтой, куда на свой страх и риск приплывали корабли и торговали с местными, получившей название в честь материка. По сути, купцы там меняли всякие бытовые товары на меха, которые потом продавали весьма выгодно по всем морским портам, даже в Ларддракии.
Представила себе, что меха, купленные мною, князь приобретет, чтобы одеть в них Элинию. Ну и пусть! Зато я стану единственной поставщицей мехов в Лард.
— Капитан, мы плывем в Каланию, — сказала я, как только мы отплыли из Марибе.
— Слушаюсь, моя госпожа! Самое удачное время, в тех широтах как раз стоит спокойный сезон. Двумя неделями позже уже будет штормить, а сейчас самая погода! — Капитан объявил команде наш маршрут.
Он оказался прав. Все две недели, пока мы плыли к далёкому материку, покинув Серединной море через узкий пролив, наши паруса надувал попутный теплый ветер. Как мне объяснил капитан, Калания находилась на другом конце океана Сефир, поэтому времена года у них противоположные нашим. У нас сейчас начало октября — середина осени, а у них прошла уже половина весны. Там в это время заканчивались зимние шторма и на несколько недель устанавливалась отличная погода для мореплавания. Чуть позже пройдут весенние ураганы, и на пять месяцев откроется морская навигация. Из-за того, что Калания находится далеко от нашего континента, корабли из Вастландии нечастые гости в тех краях, но капитан Дункан бывал там несколько раз.
Всю дорогу он развлекал нас рассказами о Калании. Народ там жил, по его словам, дружелюбный, но государств на побережье не имел. Поэтому местность, в которой мы окажемся, просто приморский поселок местных жителей, к которому в сезон выходят охотники и купцы со всего материка, кто с добычей, кто с товарами. Мы переглянулись с Сержем — похоже, это именно то, что мы искали.
Когда приплыли к месту назначения, то показалось, что мы в безлюдном краю огромных деревьев и маленьких гор.
Капитан пришвартовал корабль у огромных валунов, торчащих из воды.
— Не завидую я тем, кто приплывёт сюда в бурю! — прокомментировал боцман, и команда с ним согласилась.
Спустили шлюпку, и капитан с пятью добровольцами отправился на берег. Два наших приказчика напросились с ними, очень уж любопытно было парням посмотреть на этот дикий берег.
Шлюпка вернулась быстро с одним приказчиком и парочкой матросов, которые сообщили, что местные их приняли дружелюбно, у них много товара и они готовы к обмену.
Загрузив имеющиеся шлюпки, мы отправились на берег.
Едва я ступила на эту землю, ощутила, что отчаяние и тоска, сжимавшие грудь на протяжении последнего месяца странствий, отпустили. Ощутила себя свободной и поняла, что именно здесь мне следует остаться, хотя бы до того времени, пока моё разорванное в клочья сердце не срастется.
Оказалось, что мы стали первым кораблем, прибывшим после зимы, поэтому нам удалось настолько удачно провести обмен, что отправили корабль, доверху набитый пушниной, назад в Вастландию. И это не образное сравнение — связками с мехами заполнили даже пассажирские каюты. Капитан отплыл с письмами к Пале в Марибе и Снупу-старшему в Ларддракию. Пале я просила зафрахтовать два, а лучше три корабля, и отправить в Каланию с зерном, порохом, ружьями, спичками и горючим маслом. Чтобы Пале мог расплатиться за фрахт, капитан должен был отгрузить ему половину пушнины. В письме Снупу-старшему я просила направить в Каланию льняные и шерстяные ткани, льняную и шерстяную одежду (мужскую и женскую), а также работников, знающих в толк в строительстве пристаней. Последнее следовало сделать в полной тайне от Хозяина гавани Ларда. Работников старина Арви мог найти в соседних городах на побережье Ларддракии и направить в Каланию в ближайшие два месяца, пока позволяла погода.
Как только корабль ушел, а Серж занялся обустройством нашей фактории, а я под предлогом знакомства с местностью отправилась с проводником вверх по реке. Предупредив проводника, чтобы не искал, ночью приняла драконий облик и улетела. Моя драконица плохо видела ночью, поэтому улетела недалеко, спустилась в какой-то скалистой местности и забралась в тесную пещерку на вершине горы. Утром я сделала все, как советовала мама. Первым делом убедилась, что поблизости нет жилья людей, — такового не оказалось. Во-вторых, убедилась, что пещера сухая и в ней нет сквозняка. Затем натаскала, как могла, пастью сухой травы, устроила себе что-то наподобие гнезда, закрыла вход в пещеру большим камнем и устроила своему человеческому воплощению обновление с закреплением возраста, а чтобы не ощущать все неприятные этапы линьки, по совету мамы, я-дракон впала в спячку.
Когда моя драконица проснулась, то почувствовала неприятные ощущения внизу живота и в клоаке. Она рефлекторно потужилась, сжала мышцы, и из клоаки что-то вышло. Драконица осмотрела и обнюхала вышедшее — это оказались два яйца. Первое — маленькое, было неживым, драконица это хорошо почувствовала. Второе было крупнее первого раза в два, и в нём явственно ощущалась жизнь.
На этом знания драконицы закончились. Она потыкала крупное яйцо носом и закопала его в гнезде. Я-драконица взволновалась от случившего, но моя генетическая память ничего не подсказала. Я-человек позволила себе занять её место. И тут настала моя очередь волноваться и даже впадать в ступор. За время линьки мои светлые длинные косы выпали и лежали в гнезде. Вернее, сейчас в них были закопаны яйца. Я ощупала голову, к счастью, волосы уже отросли примерно на пару сантиметров, но все равно это было очень коротко для женщины и госпожи. Пришлось повязать на голову платок, который на всякий случай прихватила с собой «в путешествие».
Взяла яйца и осмотрела. Большее было примерно двадцать сантиметров высотой и десять в диаметре, со скорлупой белого цвета с радужным оттенком, изменяющимся в зависимости от освещения. Меньшее яйцо — сантиметров десять высотой, желтоватое и вытянутое.
Вспомнила свою клятву Эрмину — родить детей. Ведь получилось. Только что с этим делать? Маленькое яйцо можно было бы и оставить в пещере — явно из него никто не вылупится, а большое ни за что не оставлю. Обернула косами и положила в сумку с вещами. Подумала и туда же засунула второе яйцо, не знаю, зачем оно нужно, но оставлять этот плод нашей с Эрмином любви в пещере мне не хотелось.
Дождавшись вечерних сумерек, взяв в лапы сумку с будущим потомством, я-драконица вылетела из пещеры. До приморского поселка долетела достаточно быстро. Опустилась в ближайшем лесу и пошла в нашу лавочку.
Как же удивился Серж, завидев меня.
— Госпожа Элина! Вы ли это! Боже, что случилось? Проводник еще не вернулся, и я был совершенно спокоен на Ваш счет! Он Вас ограбил?
— Серж, все в порядке. Я просто отошла на несколько метров от стоянки и заблудилась. Я слышала, что меня ищут, но совершенно не умею ориентироваться в лесу. Как сюда дошла — не знаю. В какой-то момент я выбралась к реке и шла по берегу. Наверное, это меня и спасло.
— А-а что с волосами? — спросил удивленный Серж.
Вот ведь глазастый! Разглядел под платком.
— Пробиралась по такой чаще, что прилипла косой к смолистому стволу. Пришлось отрезать ножом на ощупь, — беззаботно махнула рукой. — Я так хочу есть и пить!
Меня накормили, напоили, рассказали хорошие новости о нашей торговле. Кстати, лавочку я узнала только по вывеске: «Товары из Ларддракии», которую мы писали с Сержем вместе. От той лавчонки, которая была раньше, не осталось и следа. Теперь это был двухэтажный дом из толстых брёвен с просторным торговым залом на первом этаже, с комнатами для приказчиков на втором и складами товаров в задней части дома — настоящая фактория.
Серж рассказал, что Пале прислал корабли с товарами. Сначала два, а потом три. Доплыли два корабля от Снупа-старшего с товарами, но без работников. Все три месяца пока меня не было, мы были единственными поставщиками товаров и покупателями у местных. Вчера прибыли два парусника из Марибе, но они нам не конкуренты: привезли товары, которые здесь не пользуются большим спросом.
По возвращении меня ждали письма от Снупа-старшего и его супруги Магдалы. Письмо Арви было подробным отчетом о проделанной за четыре месяца моего отсутствия работе. Он с радостью сообщал об открытии лавки в Лаванте. Туда управляющим старый купец направил своего четвертого сына Гари. Старик пообещал отправить еще пару кораблей в Каланию и даже уже нашёл работников, но они были не готовы отправляться в путь. Выразил надежду, что приплывут следующими кораблями. Лишь в конце Снуп сделал скупую приписку, что брак князя признан незаключенным. Об этом объявил настоятель Собора Всех святых на Ратушной площади. Несостоявшаяся супруга князя тронулась умом и помещена в церковный приют. Её сестру отправили в деревню к бабушке и деду, выделив сумму на приданное. Варению обвиняют в нескольких преступлениях, но поскольку открываются все новые и новые обстоятельства, дело никак не могут передать в суд. Самым неожиданным стала её причастность к поджогу мельницы, в которой сгорела графиня Габри и пострадала ключница Климента. Отец тоже в тюрьме, потому что его считают пособником Варении в устройстве происшествия на мельнице. Вообще причины пожара решили пересмотреть.
Известие о том, что брак князя считают незаключенным, вызвало у меня водопады слёз. С одной стороны, это хорошая весть, ведь Эрмин свободен, а с другой стороны, мне неизвестны причины аннулирования брака. От человека, который взял в жёны женщину из-за туфель, подвески и косичек, можно ожидать таких же непредсказуемых отказов. А вот новость о пересмотре дела о поджоге мельницы меня встревожила не на шутку.
Хорошо, что Магдала тоже написала письмо. Она подробно рассказала, что со свадьбой князя вышло очень странно. Сначала по городу поползли слухи о женитьбе. Не успели кумушки обсудить, кто стал его женой, как на вечерней службе в Соборе на Ратушной площади настоятель объявил, что князь действительно был в соборе и девица в свадебном платье была, но брак не венчали. Произошла оплошность писца, и он не туда внес запись, да еще и в метрической книге чернилами страницу залил. Про страницу и писца никто ничего не понял, но уяснили, что князь просто был в Соборе, когда там была чья-то невеста.
Пожалуй, эта информация хоть и укрепила меня в мысли, что любимый не женат, но причина его поведения мне стала еще менее понятной. Складывалось впечатление, что князь, он же Эрмин, не контролирует свои поступки. Всё же я правильно сделала, что уплыла от него подальше.
О причинах ареста Варении и Ириана Рамадзи Магдалена написала много, но тоже неопределенно. Сначала мачеху обвиняли только в поджоге мельницы, повлекшей смерть моей мамы, но чем больше княжеские следователи изучали её дело, тем больше преступлений, которые она совершила, выявлялись. Оказалось, что она умертвила двух своих мужей, но это пока ещё не точно.
***
За прошедший после нашего прибытия год приморский посёлочек, в котором постоянно проживало до этого всего десять семей, разросся. С появлением фактории на побережье стали перебираться ремесленники, жившие на реке.
Бригады местных строителей охотно брались рубить дома и прочие постройки, благо строительного материала было полно в окружающих лесах. К концу нашего первого лета в Калании были выстроены добротные дома для меня и Сержа Снупа. Я попросила построить мне жильё в самом конце поселка, вдали от дороги, по которой приходили и приезжали люди из леса, а также купцы по реке. Серж подумал и построил себе дом рядом с моим. С последними кораблями из Ларддракии к нему приехала жена с ребенком, и они тоже не захотели жить у всех на виду.
Для приказчиков сделали хорошую жилую пристройку к лавке. Каждый из них написал письма родственникам, приглашая приехать сестер или невест.
В этом году мы планировали расширить гостиницу. Снуп-старший сообщил, что нашёл еще работников и пришлет их с началом навигации в наши широты.
Впрочем, пару работников он прислал в прошлом году с последними кораблями. Два суровых мужика за короткий период с привлечением местных смогли построить хороший причал из насыпных валунов и камней, который выдержал осенние и зимние шторма. С началом весны они уложили настил, и теперь к причалу могли швартоваться лодки и небольшие груженые барки.
С этой недели работники начали перекатывать валуны для нового причала. Я прошла мимо, помахала рукой и поздоровалась.
От строящегося причала до «старого» примерно метров сто. Расстояние небольшое, и потому легко можно разглядеть все, что там происходит. Я увидела, что к причалу подошла барка и из неё стали выходить люди. Из-за отлива у причала было мелко, поэтому особо торопливые спрыгивали прямо в воду и добирались до берега по каменистому дну. Среди людей, переходящих по воде, я сразу заметила высокую фигуру. Мужчина, закинув за спину мешок, шёл к берегу, не глядя по сторонам. Сердце ёкнуло — это был Эрмин.
Сердце радостно подскочило — нашёл! И тут же упало в пятки. Поняла, что мне страшно встретиться с ним лицом к лицу и узнать, почему он так со мной поступил.
Сразу захотелось развернуться и убежать, подхватив юбки. Но изнутри пришла подсказка, что так делать ни в коем случае нельзя. Он хищник и сразу почувствует мой страх, а бегство заставит преследовать. Я развернулась и пошла домой. Собрала вещи в небольшой мешок. Надолго уезжать не собиралась, поэтому взяла только необходимое, и снова пошла к причалу. У местных грузчиков узнала, что это барка с корабля из Секиды — далекого южного материка. Выбора не было — я решила отплыть туда.
— Пересижу пару месяцев и вернусь, — именно так сказала Сержу, когда зашла в факторию, чтобы сообщить об отплытии.
— Госпожа, Секида — это совершенно дикий материк. Там живут чёрные люди с таким же черными душами. Они питаются себе подобными и пьют их кровь.
