Вендела помотала головой. Она не хотела. Она бы, пожалуй, убила его, если б не проклятая слабость.
- Тогда сядьте поудобнее и пишите. Вашей рукой – это чтобы ваши ловцы поняли, что вы живы.
Он продиктовал текст письма с требованием – действительно, подумала Кэри, какая мелочь. Какой-то труп! Она с радостью приписала бы хоть пару слов, если бы Десмет не следил за каждой буковкой. Или вложила бы тайные послания в слова – несмотря на предупреждение… но некромант пристально наблюдал и за этим, Кэри прямо-таки ощущала, как он держится настороже, готовый ударить или, что ещё хуже – снова навалиться сверху. От напряжения у Кэри заломило виски, а на глаза будто кто-то надавил пальцами.
- Что будет со мной, если они не согласятся на требование? – спросила Вендела, закончив писать.
Эрл Тимо перечитал записку и аккуратно сложил её пополам.
- Они же Светлые. Они не смогут вас бросить, - издевательски сказал он и вышел.
На Кэри снова опустился страх – тупой и неумолимый. Придавил к полу, пригнул голову.
Саднило разбитую кружкой бровь, ужасно стыли голые колени, а холодные и жёсткие руки словно наставили повсюду на теле синяки. Омерзительное ощущение ледяных прикосновений продолжало оставаться – на груди и между ног. Никогда не забыть и никогда не отмыться...
Как нежно и трепетно когда-то касался её Сэнди! Как его раздражали и в то же время заводили бесконечные «нет»! И как ей самой нравилось, что он жаждал коснуться, жаждал обладать, и передавал этот жар ей. Почему не уступила? Тогда у неё перед смертью было хотя бы воспоминание о том, как они с Сэнди были вместе. Пусть не любила, но он ей всё-таки нравился. Когда они целовались – это было горячо, слишком горячо, чтобы вспоминать без дрожи.
Вендела поплотнее закуталась в одеяло и забилась в угол. Она и не думала засыпать, но постепенно её сморил нервный, беспокойный сон. Она вздрагивала, открывала непонимающие глаза и всматривалась во тьму, но почти сразу засыпала снова.
Очередной раз оглядев комнату, Вендела поняла, что в стене напротив снова появилось окно, и за ним уже стало совсем светло. Голое дерево снаружи качалось на сильном ветру, небо запасмурнело, и в стекло стучали мелкие капли дождя.
Кэри подобрала с пола кусок подсохшего хлеба и принялась жевать. От одной мысли, что она сдалась – написала проклятую записку этой ночью, ест еду своих похитителей – ей было противно. Но всё-таки она понимала, что загляни сейчас в комнату служанка и предложи ей чаю – она бы этот дар приняла с охотой. Только никто не шёл.
Она медленно жевала и смотрела, как за окном развеивается хмарь. Утро. Хочется одновременно спать, пить и – пока совсем немножко – по малой нужде. Если учитывать, что она провела тут взаперти больше суток, то даже странно, что по нужде хочется пока так слабо. Возможно, это последствия погружения в магический сон – Вендела никогда раньше такого не испытывала.
Кэри подняла кружку с пола и убедилась, что в ней осталось несколько капель чая. Ещё немного, и она здесь начнёт умирать от жажды. Как позвать на помощь? Вендела начертила в воздухе новый знак Ордена Отражений – круг с восемью лучами. Сейчас Светлые маги должны бы почувствовать её зов – знак так и переливался серебром. Кэри легла на пол, положив левую руку под голову, и стала рисовать правой знак за знаком в воздухе перед собой.
- Она жива! Жива! – встрепенулся Лассе и попытался сесть.
Спину словно пронзило копьём. Рядовой вскрикнул и только тут огляделся по сторонам. Госпиталь? Да, точно, госпиталь Комитета. Повсюду белое, повсюду. А на соседней койке, привязанный к ней, лежал подавальщик из таверны. Укрытый до самого подбородка белой простынёй, жаль, не видно – сняли с него фартук или нет. Зачем он здесь?
- Кто-нибуууууудь! – крикнул Лассе и сам поразился собственному голосу. Какой слабый и жалкий! Тоненький, словно у ребёнка!
Он моргнул – и перед ним мелькнул серебристый знак. Кривой, но яркий. Лассе закрыл глаза – да, знак Ордена. Очень чёткий.
- Офицер Криззен! Кто-нибудь! Вендела жива! Её можно найти!
В госпитальную палату вбежала девушка – чёрная юбка до пят, белая блуза, сверху – глухой серый фартук со спинкой и нарукавники.
- Вы ранены, лежите, лежите! – сказала она.
- А этот? Как его? Раш! Он тоже ранен?
- Вас застрелили из пистолета, - делая большие глаза, что ей очень шло, сказала девушка. – Пуля прошла навылет и задела вашего друга.
- Эй! Он не друг! Он важный свидетель…
- Скоро придёт эн Криззен, - сказала девушка. – Вот ему и скажете.
- Правда? Скоро? – обрадовался Мармален. И снова попытался сесть. Уж очень неудобно он лежал – на боку.
Но кто-то зафиксировал его в этой неловкой позе. Не пошевельнуться!
- Скоро, скоро, - девушка села на край кровати, взяла Лассе за руку, подержала чуть-чуть и отпустила.
Лассе хотел что-то ещё сказать, но у него отчаянно слипались глаза. Он улыбнулся и закрыл их. Пожалуй, серебристые знаки мешали ему спать… они становились больше, ярче, слепили и тревожили. Особенно треугольник с извилистым основанием, под которым змеёй вилась ещё одна волнистая черта… Знак Ордена Теней. Он напористо наталкивался острым углом на округлые знаки Ордена Отражений, и те отчаянно шевелили лучами, чтобы укатиться от него. Иногда знак Ордена Теней протыкал углом знак Отражений, и те лопались, будто мыльные пузыри. В черноте сна серебряные знаки светились уже так ярко, что казались огромными звёздами. И всё отчётливей Лассе слышал два голоса. Женский и мужской, вернее сказать – юношеский. Они звали на помощь.
- Лассен Мармален! Рядовой Мармален! – чья-то рука настойчиво трясла его за плечо. Пожалуй, слишком сильно – в спине и груди тяжёлым камнем перекатывалась боль.
Голос изменился, стал ниже, хрипловатей. Мэтт Криззен? От изумления Лассе открыл глаза. Знаки всё ещё мельтешили перед ним, как назойливые мухи. Мармален попытался согнать их рукой. Некоторые лопнули и пропали, некоторые стали мельче и разлетелись по госпитальной палате.
- А? Эн Криззен?
- Ага! Так он и пришёл к тебе на подмогу! Нееет, - прохрипел голос.
Мармален, несмотря на боль в ране, подскочил на кровати и сел. Отгородиться от сумасшедшего было нечем – разве что одеялом. К счастью, у Труффо не оказалось при себе оружия. Хоть на это спасибо!
- Этот твой товарищ по таверне сейчас на допросе у Криззена, - тоном заговорщика быстро сказал Труффо. – А мы с тобой поговорим здесь! Правда, Тёмный?
Лассе отчаянно замотал головой и собрался уже завопить что есть сил, но крепкая ладонь зажала ему лицо – и рот, и нос.
- Дышать хочешь? Кивни, - велел Арчи.
Лассен закивал.
Рука немного отпустила нос – но не рот. Куснуть? Пожалуй, Мармален бы впился бы в ладонь бывшего ловца зубами, но тут Труффо быстро, отрывисто сказал:
- Замри. Я тебя понимаю. На нашей стороне лучше.
И Лассе впрямь замер, подчиняясь чужой магии. Раненая спина от соприкосновения со спинкой койки превратилась в одну сплошную боль. Арчи убрал руку с его лица и спросил:
- Ну что? Значит, ты перебежчик?
Мармален молчал. При всём желании он сейчас не смог бы даже кивнуть или пикнуть. Боль – ещё ладно. Обидно! Даже не объяснить ему, что он, Лассе – никакой не Тёмный…
- Щенок, - скрипнул севшим голосом Труффо. – Думал, никто не узнает? Дай подскажу – ты из ложи Смерти. Да? Я вас чую. Всегда чуял. Ох, какой я был ловец! Не то что сейчас в вашем участке... Слабаки!
Он стукнул кулаком по колену. Старый, жалкий, с седой щетиной. Лассе увидел, как на виске старика бьётся синеватая выпуклая жилка. Как налитые кровью глаза отчаянно косят в сторону окна.
Наверное, Арчи слишком много пил, расставшись с любимой службой, вот и сдал. И в уме повредился. Лассе попытался себя представить годиков так через шестьдесят. Или сколько там Арчи лет?
Сейчас бы улизнуть от него. Но боль такая, что аж перед глазами плывёт. Лассе вспоминал, что чувствовал, когда его прострелили – да ничего почти не чувствовал, даже не понял! Почему же теперь так плохо?
- Но ничего, ничего, - сказал Труффо, - я уже послал весточку одному своему старому… мда… послал! Так что пусть дрожит твоя ложа… ложа…
Лассе с трудом поднял голову, глядя на старика, и мучительно вдохнул. Ох, как хорошо дышать… Как неожиданно легко стало в голове, каким свежим и сладким показался воздух. Отчего бы это?
- Ложа... Смерти, - выдавил Мармален чужим голосом, и вдруг всё стало очень чётким.
- Зовут тебя как? – теряя терпение, спросил Криззен.
- У, - ответил подавальщик и заискивающе улыбнулся.
Пуля, пролетевшая сквозь Мармалена, попала парню в голову. Точнее будет сказать – мазнула по виску. Не такая уж серьёзная рана. Но, кажется, разум парню повредило.
Вот и сидел он перед Криззеном совершенно безучастный. И одетый, кстати, с чужого плеча. Поступил в госпиталь в одних лишь штанах и фартуке, даже без ботинок. Кто бы ни был нанимателем этого странного Тёмного – о его комфорте не беспокоился, как и о здоровье. В госпитале парню дали сорочку тёмно-зелёного цвета, стоптанные башмаки и стёганую домашнюю куртку с крупными деревянными пуговицами.
- В таверне «Хо» работаешь? – сдерживая раздражение, спросил Криззен.
- У! – кажется, это походило на согласие.
- Говорить можешь?
Мэтт Криззен задавал подавальщику разные вопросы, но отвечал тот почти одинаково. Или вовсе не отвечал. И так уже минут пятнадцать! Пробовал Криззен и магию – бесполезно. Никак не действовало волшебство на этого странного парня. Эмоций как у пня зимой.
- Парень, нам всего-то надо вытащить из тебя – кто говорил с вашей посетительницей, - с безысходностью в голосе сказал Мэтт, уже понимая, что ответа всё равно не дождётся.
Потом подумал – быть может, Мармален знает, как с этим человеком беседовать? Не зря же он его притащил, рискуя жизнью?
Подумал и поморщился. Лассе не внушал больших надежд. Мальчишка!
- Ну? Парень! Говорить-то будем? – безнадёжно спросил Мэтт и тут же махнул рукой.
- Дайлен! – позвал ближайшего ловца.
Тот отлепился от стены допросной, которую подпирал, делая скучающее лицо, и вытянулся в струну. Худощавый, подтянутый, ясноглазый – с хитрецой на лице и с честнейшим сердцем.
- Здесь!
- Вижу, что здесь, - хмыкнул Мэтт. – Давай-ка бегом в госпиталь. Спроси там у Мармалена, может, он какой-то секрет знает, как этого пня разговорить?!
- Бирку извольте выдать!
- Какую те бирку? Тут бегом меньше минуты небось, - прикрикнул Криззен.
Больше, конечно. Два квартала, и немаленьких – но всё-таки недалеко, а бирки поберечь бы надо. Не так уж много их.
Маги Комитета просто так на большие и небольшие расстояния переноситься не умели – искусством переноса владели только стихийники, хранящие это искусство в секрете. Относительно мирные люди, хоть и относились к Тёмным магам, но, по сути, являлись полностью нейтральными. Ни с Орденом Теней, ни с Орденом Отражений поддерживать отношений не стремились. Но от сотрудничества с Комитетом в своё время не отказались, да и короля слушались. Особенно когда речь заходила о вознаграждении или каких-либо льготах.
Но вели себя стихийники гордо и независимо, да и держали в руках не абы что, а бразды ветров и вод! Могли и предметами управлять, что не каждому магу в принципе доступно! Гнули металл, рушили камень, превращали дерево в труху за считанные секунды! Счастье Светлых, да и Тёмных тоже, счастье всех магов и не-магов, что стихийники не стремились завладеть всеми благами и богатствами. Мечтали лишь о том, чтобы жить как можно спокойнее и в ладах со стихиями. Тревожить зазря силы мира не желали, но и собственный покой оберегали ревностно и строго. Поэтому лишний раз их никто в Комитете трогать не решался.
И к слову, именно после посещения поселения стихийников сгинул отряд Андерсона. Как ни крути – его миссия началась именно с участившихся случаев использования Тёмной магии в их крепости.
В общем, бегать за пополнением запасов бирок каждый месяц - роскошь.
…Ловец Стини Дайлен давно убежал, а Мэтт продолжал думать. Свидетель сидел тихонько, словно притаившись, в глазах ни мысли, на лице – ни тени какого-либо выражения. Стало быть, только сидеть и думать…
Прошло полчаса, и Криззен крикнул, чтобы ему принесли чаю погорячее – сам он любил, когда чай чуть ли не кипящий, чтобы пить крошечными глотками, покрякивая от наслаждения. Чтоб нутро прогревалось, чтоб эмоции по внутренностям текли шустрее… Секретарь, юный, очень усталый, притащил поднос с двумя стаканами, полными горячего, сладкого чая. В массивных подстаканниках, с увесистыми чайными ложками – Криззену казалось, что тонкие, дешёвые столовые приборы держать в участке несолидно. Да и чай в тонких стаканах и лёгких подстаканниках быстро остывал.
Мэтт поставил один стакан перед свидетелем.
- Чай будешь? – спросил он у парня. Тот уставился на стакан.
- Пей! – не выдержал, рявкнул Мэтт. Хотел ведь быть терпеливым, вежливым… но не получается у него терпеть этих мерзостных Тёмных!
Подавальщик вздрогнул, поднёс стакан ко рту и стал торопливо пить большими глотками. Криззен осторожно пригубил свой чай, округлил глаза и выбил стакан из рук подавальщика. Кипяток окатил обоих. Поздно спохватился: парень обжёгся. Сидел и хлопал глазами. Молча. А на верхней губе вздувался волдырь. Страшно представить, что творилось с его языком и нёбом…
Досадуя и злясь, Криззен затребовал ледяной воды и врача. Второй ловец побежал к госпиталю вслед за первым.
Спустя минут пятнадцать прибежал Дайлен: глаза вытаращенные, дыхание сбитое, схватил Криззена за руку, ничего не объясняя, потащил за собой.
- Что такое? – не сразу смог заговорить Криззен.
- Мармален убил человека в госпитале, - задыхаясь, ответил Дайлен.
Тут уж Мэтт позабыл и об экономии, и о втором посланце! Выхватил бирку из внутреннего кармана мундира, вписал координаты и количество людей, сунул ловцу бумагу, чтоб порвал, взял пня-свидетеля за плечо, а Дайлена, другой рукой, за шиворот, – и в госпиталь.
Двое врачей и три караульных охраняли вход в палату Мармалена из последних сил, но больные и персонал напирали. Завидев Криззена, главный врач поднатужился и оттолкнул самых ретивых. Дайлен, Криззен и обожжённый пень ворвались в палату все втроём.
Свидетеля Мэтт подтолкнул к главному – пусть посмотрит. А сам кинулся к койке с рядовым.
Мармален лежал без сознания, но слабо и медленно дышал. Повязки в крови, лицо мученически искажено. А старик Труффо, бывший ловец, некогда командовавший участком правобережья Сольмейи, Светлый маг, и вовсе валялся возле койки мёртвый. Ни крови, ни ран на теле, ни даже следов удушения, лицо почти спокойное. Длиннющий шарф размотался, висел петлями на шее и теле, руки и ноги вытянуты – хоть в гроб клади, отличный труп.
У Мэтта так и подкосились ноги при виде этого великолепия. Он сел на соседнюю койку и выдохнул.
- Тааак, - сказал он. – Кто свидетели? Дайлен! Караульных организуй – пусть все по местам разойдутся… Свидетели кто, я спрашиваю?
Это он рявкнул так, что больные втянули головы в плечи и разбежались даже без помощи караульных. Осталось не так уж много человек: главный врач, осматривающий разинутый рот свидетеля-пня, Мармален без сознания, Светлый маг-врачеватель, бестолково, по мнению Мэтта, суетящийся у его койки, и ещё трое.
- Тогда сядьте поудобнее и пишите. Вашей рукой – это чтобы ваши ловцы поняли, что вы живы.
Он продиктовал текст письма с требованием – действительно, подумала Кэри, какая мелочь. Какой-то труп! Она с радостью приписала бы хоть пару слов, если бы Десмет не следил за каждой буковкой. Или вложила бы тайные послания в слова – несмотря на предупреждение… но некромант пристально наблюдал и за этим, Кэри прямо-таки ощущала, как он держится настороже, готовый ударить или, что ещё хуже – снова навалиться сверху. От напряжения у Кэри заломило виски, а на глаза будто кто-то надавил пальцами.
- Что будет со мной, если они не согласятся на требование? – спросила Вендела, закончив писать.
Эрл Тимо перечитал записку и аккуратно сложил её пополам.
- Они же Светлые. Они не смогут вас бросить, - издевательски сказал он и вышел.
На Кэри снова опустился страх – тупой и неумолимый. Придавил к полу, пригнул голову.
Саднило разбитую кружкой бровь, ужасно стыли голые колени, а холодные и жёсткие руки словно наставили повсюду на теле синяки. Омерзительное ощущение ледяных прикосновений продолжало оставаться – на груди и между ног. Никогда не забыть и никогда не отмыться...
Как нежно и трепетно когда-то касался её Сэнди! Как его раздражали и в то же время заводили бесконечные «нет»! И как ей самой нравилось, что он жаждал коснуться, жаждал обладать, и передавал этот жар ей. Почему не уступила? Тогда у неё перед смертью было хотя бы воспоминание о том, как они с Сэнди были вместе. Пусть не любила, но он ей всё-таки нравился. Когда они целовались – это было горячо, слишком горячо, чтобы вспоминать без дрожи.
Вендела поплотнее закуталась в одеяло и забилась в угол. Она и не думала засыпать, но постепенно её сморил нервный, беспокойный сон. Она вздрагивала, открывала непонимающие глаза и всматривалась во тьму, но почти сразу засыпала снова.
Очередной раз оглядев комнату, Вендела поняла, что в стене напротив снова появилось окно, и за ним уже стало совсем светло. Голое дерево снаружи качалось на сильном ветру, небо запасмурнело, и в стекло стучали мелкие капли дождя.
Кэри подобрала с пола кусок подсохшего хлеба и принялась жевать. От одной мысли, что она сдалась – написала проклятую записку этой ночью, ест еду своих похитителей – ей было противно. Но всё-таки она понимала, что загляни сейчас в комнату служанка и предложи ей чаю – она бы этот дар приняла с охотой. Только никто не шёл.
Она медленно жевала и смотрела, как за окном развеивается хмарь. Утро. Хочется одновременно спать, пить и – пока совсем немножко – по малой нужде. Если учитывать, что она провела тут взаперти больше суток, то даже странно, что по нужде хочется пока так слабо. Возможно, это последствия погружения в магический сон – Вендела никогда раньше такого не испытывала.
Кэри подняла кружку с пола и убедилась, что в ней осталось несколько капель чая. Ещё немного, и она здесь начнёт умирать от жажды. Как позвать на помощь? Вендела начертила в воздухе новый знак Ордена Отражений – круг с восемью лучами. Сейчас Светлые маги должны бы почувствовать её зов – знак так и переливался серебром. Кэри легла на пол, положив левую руку под голову, и стала рисовать правой знак за знаком в воздухе перед собой.
- Она жива! Жива! – встрепенулся Лассе и попытался сесть.
Спину словно пронзило копьём. Рядовой вскрикнул и только тут огляделся по сторонам. Госпиталь? Да, точно, госпиталь Комитета. Повсюду белое, повсюду. А на соседней койке, привязанный к ней, лежал подавальщик из таверны. Укрытый до самого подбородка белой простынёй, жаль, не видно – сняли с него фартук или нет. Зачем он здесь?
- Кто-нибуууууудь! – крикнул Лассе и сам поразился собственному голосу. Какой слабый и жалкий! Тоненький, словно у ребёнка!
Он моргнул – и перед ним мелькнул серебристый знак. Кривой, но яркий. Лассе закрыл глаза – да, знак Ордена. Очень чёткий.
- Офицер Криззен! Кто-нибудь! Вендела жива! Её можно найти!
В госпитальную палату вбежала девушка – чёрная юбка до пят, белая блуза, сверху – глухой серый фартук со спинкой и нарукавники.
- Вы ранены, лежите, лежите! – сказала она.
- А этот? Как его? Раш! Он тоже ранен?
- Вас застрелили из пистолета, - делая большие глаза, что ей очень шло, сказала девушка. – Пуля прошла навылет и задела вашего друга.
- Эй! Он не друг! Он важный свидетель…
- Скоро придёт эн Криззен, - сказала девушка. – Вот ему и скажете.
- Правда? Скоро? – обрадовался Мармален. И снова попытался сесть. Уж очень неудобно он лежал – на боку.
Но кто-то зафиксировал его в этой неловкой позе. Не пошевельнуться!
- Скоро, скоро, - девушка села на край кровати, взяла Лассе за руку, подержала чуть-чуть и отпустила.
Лассе хотел что-то ещё сказать, но у него отчаянно слипались глаза. Он улыбнулся и закрыл их. Пожалуй, серебристые знаки мешали ему спать… они становились больше, ярче, слепили и тревожили. Особенно треугольник с извилистым основанием, под которым змеёй вилась ещё одна волнистая черта… Знак Ордена Теней. Он напористо наталкивался острым углом на округлые знаки Ордена Отражений, и те отчаянно шевелили лучами, чтобы укатиться от него. Иногда знак Ордена Теней протыкал углом знак Отражений, и те лопались, будто мыльные пузыри. В черноте сна серебряные знаки светились уже так ярко, что казались огромными звёздами. И всё отчётливей Лассе слышал два голоса. Женский и мужской, вернее сказать – юношеский. Они звали на помощь.
- Лассен Мармален! Рядовой Мармален! – чья-то рука настойчиво трясла его за плечо. Пожалуй, слишком сильно – в спине и груди тяжёлым камнем перекатывалась боль.
Голос изменился, стал ниже, хрипловатей. Мэтт Криззен? От изумления Лассе открыл глаза. Знаки всё ещё мельтешили перед ним, как назойливые мухи. Мармален попытался согнать их рукой. Некоторые лопнули и пропали, некоторые стали мельче и разлетелись по госпитальной палате.
- А? Эн Криззен?
- Ага! Так он и пришёл к тебе на подмогу! Нееет, - прохрипел голос.
Мармален, несмотря на боль в ране, подскочил на кровати и сел. Отгородиться от сумасшедшего было нечем – разве что одеялом. К счастью, у Труффо не оказалось при себе оружия. Хоть на это спасибо!
- Этот твой товарищ по таверне сейчас на допросе у Криззена, - тоном заговорщика быстро сказал Труффо. – А мы с тобой поговорим здесь! Правда, Тёмный?
Лассе отчаянно замотал головой и собрался уже завопить что есть сил, но крепкая ладонь зажала ему лицо – и рот, и нос.
- Дышать хочешь? Кивни, - велел Арчи.
Лассен закивал.
Рука немного отпустила нос – но не рот. Куснуть? Пожалуй, Мармален бы впился бы в ладонь бывшего ловца зубами, но тут Труффо быстро, отрывисто сказал:
- Замри. Я тебя понимаю. На нашей стороне лучше.
И Лассе впрямь замер, подчиняясь чужой магии. Раненая спина от соприкосновения со спинкой койки превратилась в одну сплошную боль. Арчи убрал руку с его лица и спросил:
- Ну что? Значит, ты перебежчик?
Мармален молчал. При всём желании он сейчас не смог бы даже кивнуть или пикнуть. Боль – ещё ладно. Обидно! Даже не объяснить ему, что он, Лассе – никакой не Тёмный…
- Щенок, - скрипнул севшим голосом Труффо. – Думал, никто не узнает? Дай подскажу – ты из ложи Смерти. Да? Я вас чую. Всегда чуял. Ох, какой я был ловец! Не то что сейчас в вашем участке... Слабаки!
Он стукнул кулаком по колену. Старый, жалкий, с седой щетиной. Лассе увидел, как на виске старика бьётся синеватая выпуклая жилка. Как налитые кровью глаза отчаянно косят в сторону окна.
Наверное, Арчи слишком много пил, расставшись с любимой службой, вот и сдал. И в уме повредился. Лассе попытался себя представить годиков так через шестьдесят. Или сколько там Арчи лет?
Сейчас бы улизнуть от него. Но боль такая, что аж перед глазами плывёт. Лассе вспоминал, что чувствовал, когда его прострелили – да ничего почти не чувствовал, даже не понял! Почему же теперь так плохо?
- Но ничего, ничего, - сказал Труффо, - я уже послал весточку одному своему старому… мда… послал! Так что пусть дрожит твоя ложа… ложа…
Лассе с трудом поднял голову, глядя на старика, и мучительно вдохнул. Ох, как хорошо дышать… Как неожиданно легко стало в голове, каким свежим и сладким показался воздух. Отчего бы это?
- Ложа... Смерти, - выдавил Мармален чужим голосом, и вдруг всё стало очень чётким.
Глава 5. Обожжённый пень и другие
- Зовут тебя как? – теряя терпение, спросил Криззен.
- У, - ответил подавальщик и заискивающе улыбнулся.
Пуля, пролетевшая сквозь Мармалена, попала парню в голову. Точнее будет сказать – мазнула по виску. Не такая уж серьёзная рана. Но, кажется, разум парню повредило.
Вот и сидел он перед Криззеном совершенно безучастный. И одетый, кстати, с чужого плеча. Поступил в госпиталь в одних лишь штанах и фартуке, даже без ботинок. Кто бы ни был нанимателем этого странного Тёмного – о его комфорте не беспокоился, как и о здоровье. В госпитале парню дали сорочку тёмно-зелёного цвета, стоптанные башмаки и стёганую домашнюю куртку с крупными деревянными пуговицами.
- В таверне «Хо» работаешь? – сдерживая раздражение, спросил Криззен.
- У! – кажется, это походило на согласие.
- Говорить можешь?
Мэтт Криззен задавал подавальщику разные вопросы, но отвечал тот почти одинаково. Или вовсе не отвечал. И так уже минут пятнадцать! Пробовал Криззен и магию – бесполезно. Никак не действовало волшебство на этого странного парня. Эмоций как у пня зимой.
- Парень, нам всего-то надо вытащить из тебя – кто говорил с вашей посетительницей, - с безысходностью в голосе сказал Мэтт, уже понимая, что ответа всё равно не дождётся.
Потом подумал – быть может, Мармален знает, как с этим человеком беседовать? Не зря же он его притащил, рискуя жизнью?
Подумал и поморщился. Лассе не внушал больших надежд. Мальчишка!
- Ну? Парень! Говорить-то будем? – безнадёжно спросил Мэтт и тут же махнул рукой.
- Дайлен! – позвал ближайшего ловца.
Тот отлепился от стены допросной, которую подпирал, делая скучающее лицо, и вытянулся в струну. Худощавый, подтянутый, ясноглазый – с хитрецой на лице и с честнейшим сердцем.
- Здесь!
- Вижу, что здесь, - хмыкнул Мэтт. – Давай-ка бегом в госпиталь. Спроси там у Мармалена, может, он какой-то секрет знает, как этого пня разговорить?!
- Бирку извольте выдать!
- Какую те бирку? Тут бегом меньше минуты небось, - прикрикнул Криззен.
Больше, конечно. Два квартала, и немаленьких – но всё-таки недалеко, а бирки поберечь бы надо. Не так уж много их.
Маги Комитета просто так на большие и небольшие расстояния переноситься не умели – искусством переноса владели только стихийники, хранящие это искусство в секрете. Относительно мирные люди, хоть и относились к Тёмным магам, но, по сути, являлись полностью нейтральными. Ни с Орденом Теней, ни с Орденом Отражений поддерживать отношений не стремились. Но от сотрудничества с Комитетом в своё время не отказались, да и короля слушались. Особенно когда речь заходила о вознаграждении или каких-либо льготах.
Но вели себя стихийники гордо и независимо, да и держали в руках не абы что, а бразды ветров и вод! Могли и предметами управлять, что не каждому магу в принципе доступно! Гнули металл, рушили камень, превращали дерево в труху за считанные секунды! Счастье Светлых, да и Тёмных тоже, счастье всех магов и не-магов, что стихийники не стремились завладеть всеми благами и богатствами. Мечтали лишь о том, чтобы жить как можно спокойнее и в ладах со стихиями. Тревожить зазря силы мира не желали, но и собственный покой оберегали ревностно и строго. Поэтому лишний раз их никто в Комитете трогать не решался.
И к слову, именно после посещения поселения стихийников сгинул отряд Андерсона. Как ни крути – его миссия началась именно с участившихся случаев использования Тёмной магии в их крепости.
В общем, бегать за пополнением запасов бирок каждый месяц - роскошь.
…Ловец Стини Дайлен давно убежал, а Мэтт продолжал думать. Свидетель сидел тихонько, словно притаившись, в глазах ни мысли, на лице – ни тени какого-либо выражения. Стало быть, только сидеть и думать…
Прошло полчаса, и Криззен крикнул, чтобы ему принесли чаю погорячее – сам он любил, когда чай чуть ли не кипящий, чтобы пить крошечными глотками, покрякивая от наслаждения. Чтоб нутро прогревалось, чтоб эмоции по внутренностям текли шустрее… Секретарь, юный, очень усталый, притащил поднос с двумя стаканами, полными горячего, сладкого чая. В массивных подстаканниках, с увесистыми чайными ложками – Криззену казалось, что тонкие, дешёвые столовые приборы держать в участке несолидно. Да и чай в тонких стаканах и лёгких подстаканниках быстро остывал.
Мэтт поставил один стакан перед свидетелем.
- Чай будешь? – спросил он у парня. Тот уставился на стакан.
- Пей! – не выдержал, рявкнул Мэтт. Хотел ведь быть терпеливым, вежливым… но не получается у него терпеть этих мерзостных Тёмных!
Подавальщик вздрогнул, поднёс стакан ко рту и стал торопливо пить большими глотками. Криззен осторожно пригубил свой чай, округлил глаза и выбил стакан из рук подавальщика. Кипяток окатил обоих. Поздно спохватился: парень обжёгся. Сидел и хлопал глазами. Молча. А на верхней губе вздувался волдырь. Страшно представить, что творилось с его языком и нёбом…
Досадуя и злясь, Криззен затребовал ледяной воды и врача. Второй ловец побежал к госпиталю вслед за первым.
Спустя минут пятнадцать прибежал Дайлен: глаза вытаращенные, дыхание сбитое, схватил Криззена за руку, ничего не объясняя, потащил за собой.
- Что такое? – не сразу смог заговорить Криззен.
- Мармален убил человека в госпитале, - задыхаясь, ответил Дайлен.
Тут уж Мэтт позабыл и об экономии, и о втором посланце! Выхватил бирку из внутреннего кармана мундира, вписал координаты и количество людей, сунул ловцу бумагу, чтоб порвал, взял пня-свидетеля за плечо, а Дайлена, другой рукой, за шиворот, – и в госпиталь.
Двое врачей и три караульных охраняли вход в палату Мармалена из последних сил, но больные и персонал напирали. Завидев Криззена, главный врач поднатужился и оттолкнул самых ретивых. Дайлен, Криззен и обожжённый пень ворвались в палату все втроём.
Свидетеля Мэтт подтолкнул к главному – пусть посмотрит. А сам кинулся к койке с рядовым.
Мармален лежал без сознания, но слабо и медленно дышал. Повязки в крови, лицо мученически искажено. А старик Труффо, бывший ловец, некогда командовавший участком правобережья Сольмейи, Светлый маг, и вовсе валялся возле койки мёртвый. Ни крови, ни ран на теле, ни даже следов удушения, лицо почти спокойное. Длиннющий шарф размотался, висел петлями на шее и теле, руки и ноги вытянуты – хоть в гроб клади, отличный труп.
У Мэтта так и подкосились ноги при виде этого великолепия. Он сел на соседнюю койку и выдохнул.
- Тааак, - сказал он. – Кто свидетели? Дайлен! Караульных организуй – пусть все по местам разойдутся… Свидетели кто, я спрашиваю?
Это он рявкнул так, что больные втянули головы в плечи и разбежались даже без помощи караульных. Осталось не так уж много человек: главный врач, осматривающий разинутый рот свидетеля-пня, Мармален без сознания, Светлый маг-врачеватель, бестолково, по мнению Мэтта, суетящийся у его койки, и ещё трое.
