Так рассуждала Астрид. Ей вдруг подумалось, что если убить ведьму, то никто и не узнает, ни о том откуда Астрид родом, ни о том, кто ее семья, друзья и просто хорошие товарищи или соседи, столько лет хранящие ее тайну от королевских псов. Да только как к ней подобраться, когда она оберегает себя же собственными чарами? Ее магия была могущественнее силы оборотня, оттого и подавляла эту самую силу.
Браслеты. Чертовы браслеты. Нужно их снять и наступит свобода. Тогда она сможет вцепиться ведьме в горло и сбежать. Да только как это сделать, когда всякая попытка совладать с сильными чарами, вызывает сильный приступ боли? Но терпеть это все было уже невыносимо. Каждый день приносил с собой Астрид новые унижения, с которыми приходилось мириться ради семьи и родного Бьёрнхэла. Однако же одна идея озарила Астрид. Оставалось только надеяться, что ее удастся привести в исполнение.
- Ты не для ритуала, - Лисбет смягчилась и ласково коснулась лица Атсрид. - Ты для меня, кошечка, - она снова коснулась ошейника, усмехнулась и оставила оборотня один на один с собственными мыслями.
Утро выдалось пасмурным, но никто и не подумал отменять затеянного торжества. У Грослосса собралось не мало людей. Многие желали взглянуть на оборотней. Кому-то они представлялись диковинкой, кому-то не терпелось кровавых зрелищ, которые обещала звериная бойня, а кто-то пришел лишь из праздного любопытства. Однако же толпа была оживленной. Она теснилась на турнирной арене. Стоял сильный гвалт и едва ли в нем можно было различить что-то отчетливое. Магнус по совету Нильса пришел пораньше, лишь бы успеть занять хоть какое-нибудь место на трибунах. Крепкая фигура так и вовсе позволила ему протиснуться в первые ряды, с которых отлично можно разглядеть все, что происходит на арене. Но пока что на ней не было никого. Все ждали короля.
Его место было в отдельной ложе, где вскоре расположились некоторые из прислужников. Магнус оперся руками о защитный борт и высунулся вперед, желая разглядеть короля. Он узнал его по золотой короне, в которой в свете дня поблескивали рубины и сапфиры. Молодой, крепкий, весьма приятный на вид, Фостольф не производил впечатление кровавого узурпатора и тирана, каковым его считали многие. Напротив, он выглядел весьма благородно. Магнус даже на какой-то миг позволил себе мысль, что все слухи о короле ложь, но вовремя себя одернул, вспомнив, что не всегда внешность отражает правду, сокрытую внутри.
Глашатаи затрубили, возвещая о начале торжества. По арене пронесся радостный гул, однако Магнус его не поддержал. Он все так же молча смотрел на желтый песок арены, и мучился мыслями об Астрид. Но судя по всему, увидеть ее ему предстояло нескоро: турнир начался с поединка всадников. С копьями наперевес они пытались друг друга сбить с лошади. Для кого-то это заканчивалось смертью, кому-то не везло остаться в живых с сильными увечьями.
Толпа с замиранием сердца следила за происходящим, но Магнус не разделял ни их восторга, ни их жажды зрелищ. Он все ждал одного — когда появится Астрид. От чего-то он для себя решил, что она точно будет здесь.
Магнус совсем поник, забывшись в собственных размышлениях. Лишь когда глашатаи снова протрубили, он пристально посмотрел на арену. Объявили долгожданный бой. Оборотень королевской ведьмы, против оборотня, попавшего в руки королевского правосудия — так это представили глашатаи.
Магнус с замиранием сердца смотрел то в один конец арены, то в другой, и никак не мог определиться, на каком из выходов зафиксировать свой взгляд. И вот, оттуда, откуда совсем недавно выходили наездники с копьями, появились двое. Они выходили с разных сторон, но Астрид оказалась прямо под королевской ложей. Он тут же ее узнал, и чуть было не выкрикнул ее имя, как во время одумался. Сестры ему не спасти, так еще и себя погубит.
Магнус смотрел на нее и с грустью и с сожалением. На глазах наворачивались слезы, и он как мог пытался их сдержать. Тщетно. Мутная пелена застилала глаза, делая все кругом расплывчатым, нечетким, будто он смотрел через поврежденную линзу.
Астрид так и не сдвинулась с места, зато парень с противоположного конца уверенной походкой шел к центру арены. В одно мгновенье он преобразился, сделавшись из человека большим бурым медведем, но Астрид все так же стояла неподвижно.
- Ну же, - тихо произнес Магнус, следя за тем, как медведь размерной поступью подбирается к сестре. Его грозный клич не предвещал ничего хорошего, еще немного, и этот медведь разорвет ее на части, если только она не примет облик зверя. Впрочем, в виде рыси у Астрид имелось не так уж много шансов, но в облике человека не оставалось никаких. Наконец она обратилась и угрожающе зарычала. Все молчали, с замиранием смотря за происходящим.
***
Астрид не хотела во всем этом участвовать. Происходящее в ее глазах выглядело еще большим унижением, чем все то, что она терпела до этого. Как зверька ее выпустили на арену, перед этим пригрозив: непослушание будет иметь высокую цену. Какую именно Астрид отлично догадывалась. Но в голове созрел план, который следовало бы испробовать. Оставалось лишь надеяться, что противник не доставит ей лишних хлопот. О нем она не знала ровным счетом ничего. Ни облика, ни даже имени. Все, что сообщила Лисбет, так это то, что несчастного при любом исходе отправят на жертвенный алтарь. Даже над убитым можно провести ритуал и воспользоваться его кровью, так необходимой Фостольфу для поддержания своих сил. Он слуга преисподней, не иначе. И бог его кровожадный, злой, такой же, как и он сам. Не удивительно, почему король поклоняется именно ему. Вся его власть пропитана кровью невинных — в этом более не возникало никаких сомнений.
Прислужники его не менее жестоки. Астрид убедилась в этом при первой же встрече с Лисбет. Ведьма любила поиздеваться. Чего только стоил ее приказ растерзать того парнишку-еретика. Быть может, он и был достоин наказания за служение королю, коль скоро он был в его подчинении, но вряд ли заслуживал мучительной смерти за не желание верить в чужого бога.
И вновь перед ней выставляли невинного, проступок которого заключался лишь в его силе, подобной той, что обладала сама Астрид. Он был старше ее, и скорее всего владел своими способностями лучше, но это ничуть не пугало Астрид. Когда она увидела, в кого обращается приговоренный к смертельному ритуалу, то невольно вздрогнула. Против такого мощные когти не помогут, как и клыки. Если только вцепиться в самое горло, да только нужно извертеться.
Астрид застыла в нерешительности. Ей вдруг подумалось, что лучше бы медведь задрал ее прямо так, и тогда все кончится. Ведьме не будет никакого смысла трогать ее семью, а сама она — Астрид — больше не будет терпеть унижения. Эта мысль показалась соблазнительной. Астрид готова была принять смерть здесь и сейчас, но ей снова не дали получить желанное избавление. Браслеты на запястьях больно жгли, сообщая о том, что Лисбет сердится. Да и медведь не спешит нападать, выжидая, когда она тоже обратится в зверя.
Ведьма будет мучить своими чарами, медведь не тронет ее в облике человека. Выбора не оставалось. Тогда Астрид обратилась в рысь.
Медведь грозно взревел и кинулся на нее. Тогда Астрид опрометью бросилась в сторону. Звериный инстинкт самосохранения срабатывал отлично, вопреки недавнему желанию подставиться под когтистую лапу медведя.
Он же снова кинулся на нее. Она отпрянула.
Преимущество Астрид заключалось в умении резко бегать и прыгать, в то время как медведь был слишком неповоротлив по сравнению с ней. Тогда можно его измотать погоней. Вот только на королевской трибуне явно жаждали кровавого зрелища.
Больше всех негодовал Фостольф. Ему хотелось видеть, как звери вспарывают друг друга когтями, впиваются друг в друга клыками и рвут на куски. Лисбет же ни в коей мере не желала, чтобы ее «кошечке» навредили. Но медведь, благодаря магическим браслетам, так же был под ее контролем. Вот только манипулировать посредством чар сразу двумя представлялось делом сложным. Она была могущественной ведьмой, но не всесильной. Магия тоже имела свою цену, и Лисбет ее прекрасно знала, отчего старалась не использовать зазря: чары отнимали ее физические силы и провоцировали скорое изнеможение, если она в чем-либо переусердствовала.
Но она отлично видела, как сердится король от бессмысленного бега по арене. Ему хотелось крови. Тогда Лисбет воспользовалась своей силой.
Астрид почувствовала судорогу в задних лапах. Ведьма ждала от нее действий. Не подчиниться — значит попасть на растерзание медведю. Тогда Астрид с грозным рыком кинулась на него, выпустила когти и ударила лапой. Медведь недовольно взревел, но ничем не ответил. Видимо, ведьма внушила ему бездействие.
Они переглянулись. Схватка их была бессмысленной. Одного ждал жертвенный алтарь, другую — унизительное подчинение. Все, чего от них хотели, так это удовлетворения своей жестокости. И кажется оба сошлись в этом мнении. Медведь более не старался накинуться. Он странно смотрел то на королевскую ложу, то на рысь и взглядом на что-то намекал.
Астрид, изображая новую попытку нападения, изогнулась, издала рык и махнула хвостом в сторону королевской ложи. Медведь зарычал в ответ. Тогда Астрид сорвалась с места и устремилась в конец арены. Медведь погнался за ней. Не сбавляя темпа, рысиха побежала дальше, возвращаясь к тому выходу, над которым восседал король.
Она дала медведю возможность пробежать прямо по центру и с наскоку зацепиться за деревянную ложу. Массивные его лапы крепко вцепились в деревянный пол. Стража не успела отреагировать. Только они хотели спихнуть медведя, как балкон с треском повалился вниз.
Медведя придавило ложей. Он махал лапами и пытался выбраться, но стража уже была рядом.
Пользуясь замешательством, Астрид подскочила к ведьме. Клыки ее сомкнулись на нежной шее Лисбет. Она даже не успела толком осознать происходящее, как жизнь навсегда потухла в ее глазах. Астрид вцепилась бы и в короля, да только кругом была его стража. Медведь все так же угрожающе махал лапами, а король целиком и полностью был поглощен угрозой, исходящей от него. Выползши из-под обломков балкона, он требовал немедленно заколоть медведя. Но тот уже успел подняться и массивной лапой отшвырнуть в сторону сразу двоих.
Астрид и тут воспользовалась ситуацией. Спасать медведя она не намеревалась, несмотря на то, что каким-то образом они оказались в сговоре, и он ей более чем подсобил, позволив избавиться от своей мучительницы. На том их дружба была закончена.
Астрид, прыжком миновав обломки балкона, бросилась к выходу. Там ее встретили двое стражников. Но стоило только Астрид издать устрашающий рык и грозно клацнуть клыками, как они тут же ринулись прочь.
Путь был свободен. С арены еще доносилось рычание медведя и встревоженные возгласы. Люди бежали, и никто даже не думал устраивать погоню за ней — Астрид.
Она же огляделась по сторонам и верно избрала путь, ведущий в лес. Если ее и хватятся, то не успеют догнать так скоро. А идти через лес было куда безопасней, чем проезжей дорогой. Да и к тому же ближе. В лесу можно скрыться и в облике зверя преодолеть путь быстрее, чем в облике человека. Ей только оставалось добраться до родного Бьёрнхэла, да предупредить родных чтобы ни при каких обстоятельствах не говорили, что пригрели у себя оборотня. А еще лучше предложить им уехать в другое место. Схорониться на время в том же Гальштадте, лишь бы королевские ищейки не достали их. Но даже если они не согласятся, то сама она, лишь бы не навлекать ни на кого беды, подастся в бега. В Бьёрнхэле ее легко могут отыскать уже завтра утром. Беглянки же так просто они не доищутся.
***
Магнус не верил своим глазам. Он ожидал чего угодно, только не чудесного спасения. Пока кругом царила паника, он все силился осознать увиденное. Поначалу он был точно уверен, что медведь раздерет Астрид и даже не поморщиться, настолько маленькой она казалось по сравнению с ним. Но стоило только сестре пуститься в бег, как он тут же верно понял ее тактику — измотать противника. Это даже его обрадовало, пока он не осознал, что так просто бегать по арене им не дадут. Король явно хотел крови. Ее жаждала и местная публика, пришедшая на турнир лишь ради оборотней. А те, к их досаде, вовсе не собирались друг друга грызть.
Магнус справедливо опасался, что Астрид непременно получит наказание от ведьмы, коль скоро не хочет выполнять ее прихоти, заключающиеся в ублажении желаний короля. И тем больнее ему было о том думать, что он вполне четко расслышал: рысь — ручной зверь ведьмы. В какой-то момент в его голове промелькнула мысль, что смерть на арене послужит для Астрид избавлением, уж всяко лучше, чем всю жизнь прожить в насильственном подчинении. Однако смотреть на то, как медведь терзает его сестру Магнус был неготов.
Но какого же было его удивление, - и в этой эмоции с ним были согласны все присутствующие, - когда медведь вдруг бросился на королевскую ложу. Подобного можно было ждать от Астрид: ее прыти вполне хватило бы для того, чтобы в один прыжок запрыгнуть на балкон. Но, видимо, у нее имелись другие планы. Магнусу даже показалось, что оба в сговоре. Он ничего не знал о том, как между собой общаются оборотни в зверином обличье, но от чего-то был уверен, что ментальное общение им доступно. Впрочем, Астрид он об этом никогда не спрашивал. Едва ли это имело какой-то смысл, когда сама она никаких иных оборотней не знала, всю жизнь проведя в Бьёрнхэле.
Но Магнус был уверен, что неспроста медведь повалил балкон, позволив Астрид вцепиться кому-то в глотку. Видимо, той самой ведьме.
Он и не знал, что ему чувствовать. Радость или тревогу. Радость за то, что Астрид освободилась. Тревогу за то, что ее могут снова поймать, а раз так, то ее уже не пощадят: за убийство королевской ведьмы придется ответить.
Магнус, преисполненный разного рода чувств, опрометью бросился с трибун. Ему хотелось поскорее вернуться к Нильсу и все рассказать.
Сын кузнеца, как и в предыдущие дни, торговал на площади. Магнус чуть было не заблудился в толпе, настолько был погружен в свои мысли, однако же отыскал прилавок, за которым стоял Нильс.
- Ну что? - спросил тот. Ему самому хотелось знать судьбу Астрид, но вряд ли он предполагал нечто похожее на то, что произошло.
- Я ее видел.
Магнус в подробностях рассказал все, включая свои мысли и чувства, которые одолевали его все то время, что он наблюдал за сестрой. Нильс хмурился, недоумевал, но не смел перебить Магнуса. Иногда он задавал уточняющие вопросы, лишь бы правильно понять приятеля, а тот во всех красках вырисовывал перед его воображением картину, которую в столице явно забудут нескоро.
- Не обижайся, Нильс, - Магнус хлопнул друга по плечу. - Но я возвращаюсь в Бьёрнхэл. Я должен убедиться, что она добралась до дома.
- Думаешь, она вернется в Бьёрнхэл? - Нильс покачал головой. - Я бы на ее месте так не делал. Это одно из первых мест, где ее будут искать. Уж слишком близко к Арнгарду наша деревня.
- Я уверен, что она вернется, - Магнус правой рукой коснулся груди — там, где располагалось сердце. - Я должен ехать.
Браслеты. Чертовы браслеты. Нужно их снять и наступит свобода. Тогда она сможет вцепиться ведьме в горло и сбежать. Да только как это сделать, когда всякая попытка совладать с сильными чарами, вызывает сильный приступ боли? Но терпеть это все было уже невыносимо. Каждый день приносил с собой Астрид новые унижения, с которыми приходилось мириться ради семьи и родного Бьёрнхэла. Однако же одна идея озарила Астрид. Оставалось только надеяться, что ее удастся привести в исполнение.
- Ты не для ритуала, - Лисбет смягчилась и ласково коснулась лица Атсрид. - Ты для меня, кошечка, - она снова коснулась ошейника, усмехнулась и оставила оборотня один на один с собственными мыслями.
Глава 6. Бой
Утро выдалось пасмурным, но никто и не подумал отменять затеянного торжества. У Грослосса собралось не мало людей. Многие желали взглянуть на оборотней. Кому-то они представлялись диковинкой, кому-то не терпелось кровавых зрелищ, которые обещала звериная бойня, а кто-то пришел лишь из праздного любопытства. Однако же толпа была оживленной. Она теснилась на турнирной арене. Стоял сильный гвалт и едва ли в нем можно было различить что-то отчетливое. Магнус по совету Нильса пришел пораньше, лишь бы успеть занять хоть какое-нибудь место на трибунах. Крепкая фигура так и вовсе позволила ему протиснуться в первые ряды, с которых отлично можно разглядеть все, что происходит на арене. Но пока что на ней не было никого. Все ждали короля.
Его место было в отдельной ложе, где вскоре расположились некоторые из прислужников. Магнус оперся руками о защитный борт и высунулся вперед, желая разглядеть короля. Он узнал его по золотой короне, в которой в свете дня поблескивали рубины и сапфиры. Молодой, крепкий, весьма приятный на вид, Фостольф не производил впечатление кровавого узурпатора и тирана, каковым его считали многие. Напротив, он выглядел весьма благородно. Магнус даже на какой-то миг позволил себе мысль, что все слухи о короле ложь, но вовремя себя одернул, вспомнив, что не всегда внешность отражает правду, сокрытую внутри.
Глашатаи затрубили, возвещая о начале торжества. По арене пронесся радостный гул, однако Магнус его не поддержал. Он все так же молча смотрел на желтый песок арены, и мучился мыслями об Астрид. Но судя по всему, увидеть ее ему предстояло нескоро: турнир начался с поединка всадников. С копьями наперевес они пытались друг друга сбить с лошади. Для кого-то это заканчивалось смертью, кому-то не везло остаться в живых с сильными увечьями.
Толпа с замиранием сердца следила за происходящим, но Магнус не разделял ни их восторга, ни их жажды зрелищ. Он все ждал одного — когда появится Астрид. От чего-то он для себя решил, что она точно будет здесь.
Магнус совсем поник, забывшись в собственных размышлениях. Лишь когда глашатаи снова протрубили, он пристально посмотрел на арену. Объявили долгожданный бой. Оборотень королевской ведьмы, против оборотня, попавшего в руки королевского правосудия — так это представили глашатаи.
Магнус с замиранием сердца смотрел то в один конец арены, то в другой, и никак не мог определиться, на каком из выходов зафиксировать свой взгляд. И вот, оттуда, откуда совсем недавно выходили наездники с копьями, появились двое. Они выходили с разных сторон, но Астрид оказалась прямо под королевской ложей. Он тут же ее узнал, и чуть было не выкрикнул ее имя, как во время одумался. Сестры ему не спасти, так еще и себя погубит.
Магнус смотрел на нее и с грустью и с сожалением. На глазах наворачивались слезы, и он как мог пытался их сдержать. Тщетно. Мутная пелена застилала глаза, делая все кругом расплывчатым, нечетким, будто он смотрел через поврежденную линзу.
Астрид так и не сдвинулась с места, зато парень с противоположного конца уверенной походкой шел к центру арены. В одно мгновенье он преобразился, сделавшись из человека большим бурым медведем, но Астрид все так же стояла неподвижно.
- Ну же, - тихо произнес Магнус, следя за тем, как медведь размерной поступью подбирается к сестре. Его грозный клич не предвещал ничего хорошего, еще немного, и этот медведь разорвет ее на части, если только она не примет облик зверя. Впрочем, в виде рыси у Астрид имелось не так уж много шансов, но в облике человека не оставалось никаких. Наконец она обратилась и угрожающе зарычала. Все молчали, с замиранием смотря за происходящим.
***
Астрид не хотела во всем этом участвовать. Происходящее в ее глазах выглядело еще большим унижением, чем все то, что она терпела до этого. Как зверька ее выпустили на арену, перед этим пригрозив: непослушание будет иметь высокую цену. Какую именно Астрид отлично догадывалась. Но в голове созрел план, который следовало бы испробовать. Оставалось лишь надеяться, что противник не доставит ей лишних хлопот. О нем она не знала ровным счетом ничего. Ни облика, ни даже имени. Все, что сообщила Лисбет, так это то, что несчастного при любом исходе отправят на жертвенный алтарь. Даже над убитым можно провести ритуал и воспользоваться его кровью, так необходимой Фостольфу для поддержания своих сил. Он слуга преисподней, не иначе. И бог его кровожадный, злой, такой же, как и он сам. Не удивительно, почему король поклоняется именно ему. Вся его власть пропитана кровью невинных — в этом более не возникало никаких сомнений.
Прислужники его не менее жестоки. Астрид убедилась в этом при первой же встрече с Лисбет. Ведьма любила поиздеваться. Чего только стоил ее приказ растерзать того парнишку-еретика. Быть может, он и был достоин наказания за служение королю, коль скоро он был в его подчинении, но вряд ли заслуживал мучительной смерти за не желание верить в чужого бога.
И вновь перед ней выставляли невинного, проступок которого заключался лишь в его силе, подобной той, что обладала сама Астрид. Он был старше ее, и скорее всего владел своими способностями лучше, но это ничуть не пугало Астрид. Когда она увидела, в кого обращается приговоренный к смертельному ритуалу, то невольно вздрогнула. Против такого мощные когти не помогут, как и клыки. Если только вцепиться в самое горло, да только нужно извертеться.
Астрид застыла в нерешительности. Ей вдруг подумалось, что лучше бы медведь задрал ее прямо так, и тогда все кончится. Ведьме не будет никакого смысла трогать ее семью, а сама она — Астрид — больше не будет терпеть унижения. Эта мысль показалась соблазнительной. Астрид готова была принять смерть здесь и сейчас, но ей снова не дали получить желанное избавление. Браслеты на запястьях больно жгли, сообщая о том, что Лисбет сердится. Да и медведь не спешит нападать, выжидая, когда она тоже обратится в зверя.
Ведьма будет мучить своими чарами, медведь не тронет ее в облике человека. Выбора не оставалось. Тогда Астрид обратилась в рысь.
Медведь грозно взревел и кинулся на нее. Тогда Астрид опрометью бросилась в сторону. Звериный инстинкт самосохранения срабатывал отлично, вопреки недавнему желанию подставиться под когтистую лапу медведя.
Он же снова кинулся на нее. Она отпрянула.
Преимущество Астрид заключалось в умении резко бегать и прыгать, в то время как медведь был слишком неповоротлив по сравнению с ней. Тогда можно его измотать погоней. Вот только на королевской трибуне явно жаждали кровавого зрелища.
Больше всех негодовал Фостольф. Ему хотелось видеть, как звери вспарывают друг друга когтями, впиваются друг в друга клыками и рвут на куски. Лисбет же ни в коей мере не желала, чтобы ее «кошечке» навредили. Но медведь, благодаря магическим браслетам, так же был под ее контролем. Вот только манипулировать посредством чар сразу двумя представлялось делом сложным. Она была могущественной ведьмой, но не всесильной. Магия тоже имела свою цену, и Лисбет ее прекрасно знала, отчего старалась не использовать зазря: чары отнимали ее физические силы и провоцировали скорое изнеможение, если она в чем-либо переусердствовала.
Но она отлично видела, как сердится король от бессмысленного бега по арене. Ему хотелось крови. Тогда Лисбет воспользовалась своей силой.
Астрид почувствовала судорогу в задних лапах. Ведьма ждала от нее действий. Не подчиниться — значит попасть на растерзание медведю. Тогда Астрид с грозным рыком кинулась на него, выпустила когти и ударила лапой. Медведь недовольно взревел, но ничем не ответил. Видимо, ведьма внушила ему бездействие.
Они переглянулись. Схватка их была бессмысленной. Одного ждал жертвенный алтарь, другую — унизительное подчинение. Все, чего от них хотели, так это удовлетворения своей жестокости. И кажется оба сошлись в этом мнении. Медведь более не старался накинуться. Он странно смотрел то на королевскую ложу, то на рысь и взглядом на что-то намекал.
Астрид, изображая новую попытку нападения, изогнулась, издала рык и махнула хвостом в сторону королевской ложи. Медведь зарычал в ответ. Тогда Астрид сорвалась с места и устремилась в конец арены. Медведь погнался за ней. Не сбавляя темпа, рысиха побежала дальше, возвращаясь к тому выходу, над которым восседал король.
Она дала медведю возможность пробежать прямо по центру и с наскоку зацепиться за деревянную ложу. Массивные его лапы крепко вцепились в деревянный пол. Стража не успела отреагировать. Только они хотели спихнуть медведя, как балкон с треском повалился вниз.
Медведя придавило ложей. Он махал лапами и пытался выбраться, но стража уже была рядом.
Пользуясь замешательством, Астрид подскочила к ведьме. Клыки ее сомкнулись на нежной шее Лисбет. Она даже не успела толком осознать происходящее, как жизнь навсегда потухла в ее глазах. Астрид вцепилась бы и в короля, да только кругом была его стража. Медведь все так же угрожающе махал лапами, а король целиком и полностью был поглощен угрозой, исходящей от него. Выползши из-под обломков балкона, он требовал немедленно заколоть медведя. Но тот уже успел подняться и массивной лапой отшвырнуть в сторону сразу двоих.
Астрид и тут воспользовалась ситуацией. Спасать медведя она не намеревалась, несмотря на то, что каким-то образом они оказались в сговоре, и он ей более чем подсобил, позволив избавиться от своей мучительницы. На том их дружба была закончена.
Астрид, прыжком миновав обломки балкона, бросилась к выходу. Там ее встретили двое стражников. Но стоило только Астрид издать устрашающий рык и грозно клацнуть клыками, как они тут же ринулись прочь.
Путь был свободен. С арены еще доносилось рычание медведя и встревоженные возгласы. Люди бежали, и никто даже не думал устраивать погоню за ней — Астрид.
Она же огляделась по сторонам и верно избрала путь, ведущий в лес. Если ее и хватятся, то не успеют догнать так скоро. А идти через лес было куда безопасней, чем проезжей дорогой. Да и к тому же ближе. В лесу можно скрыться и в облике зверя преодолеть путь быстрее, чем в облике человека. Ей только оставалось добраться до родного Бьёрнхэла, да предупредить родных чтобы ни при каких обстоятельствах не говорили, что пригрели у себя оборотня. А еще лучше предложить им уехать в другое место. Схорониться на время в том же Гальштадте, лишь бы королевские ищейки не достали их. Но даже если они не согласятся, то сама она, лишь бы не навлекать ни на кого беды, подастся в бега. В Бьёрнхэле ее легко могут отыскать уже завтра утром. Беглянки же так просто они не доищутся.
***
Магнус не верил своим глазам. Он ожидал чего угодно, только не чудесного спасения. Пока кругом царила паника, он все силился осознать увиденное. Поначалу он был точно уверен, что медведь раздерет Астрид и даже не поморщиться, настолько маленькой она казалось по сравнению с ним. Но стоило только сестре пуститься в бег, как он тут же верно понял ее тактику — измотать противника. Это даже его обрадовало, пока он не осознал, что так просто бегать по арене им не дадут. Король явно хотел крови. Ее жаждала и местная публика, пришедшая на турнир лишь ради оборотней. А те, к их досаде, вовсе не собирались друг друга грызть.
Магнус справедливо опасался, что Астрид непременно получит наказание от ведьмы, коль скоро не хочет выполнять ее прихоти, заключающиеся в ублажении желаний короля. И тем больнее ему было о том думать, что он вполне четко расслышал: рысь — ручной зверь ведьмы. В какой-то момент в его голове промелькнула мысль, что смерть на арене послужит для Астрид избавлением, уж всяко лучше, чем всю жизнь прожить в насильственном подчинении. Однако смотреть на то, как медведь терзает его сестру Магнус был неготов.
Но какого же было его удивление, - и в этой эмоции с ним были согласны все присутствующие, - когда медведь вдруг бросился на королевскую ложу. Подобного можно было ждать от Астрид: ее прыти вполне хватило бы для того, чтобы в один прыжок запрыгнуть на балкон. Но, видимо, у нее имелись другие планы. Магнусу даже показалось, что оба в сговоре. Он ничего не знал о том, как между собой общаются оборотни в зверином обличье, но от чего-то был уверен, что ментальное общение им доступно. Впрочем, Астрид он об этом никогда не спрашивал. Едва ли это имело какой-то смысл, когда сама она никаких иных оборотней не знала, всю жизнь проведя в Бьёрнхэле.
Но Магнус был уверен, что неспроста медведь повалил балкон, позволив Астрид вцепиться кому-то в глотку. Видимо, той самой ведьме.
Он и не знал, что ему чувствовать. Радость или тревогу. Радость за то, что Астрид освободилась. Тревогу за то, что ее могут снова поймать, а раз так, то ее уже не пощадят: за убийство королевской ведьмы придется ответить.
Магнус, преисполненный разного рода чувств, опрометью бросился с трибун. Ему хотелось поскорее вернуться к Нильсу и все рассказать.
Сын кузнеца, как и в предыдущие дни, торговал на площади. Магнус чуть было не заблудился в толпе, настолько был погружен в свои мысли, однако же отыскал прилавок, за которым стоял Нильс.
- Ну что? - спросил тот. Ему самому хотелось знать судьбу Астрид, но вряд ли он предполагал нечто похожее на то, что произошло.
- Я ее видел.
Магнус в подробностях рассказал все, включая свои мысли и чувства, которые одолевали его все то время, что он наблюдал за сестрой. Нильс хмурился, недоумевал, но не смел перебить Магнуса. Иногда он задавал уточняющие вопросы, лишь бы правильно понять приятеля, а тот во всех красках вырисовывал перед его воображением картину, которую в столице явно забудут нескоро.
- Не обижайся, Нильс, - Магнус хлопнул друга по плечу. - Но я возвращаюсь в Бьёрнхэл. Я должен убедиться, что она добралась до дома.
- Думаешь, она вернется в Бьёрнхэл? - Нильс покачал головой. - Я бы на ее месте так не делал. Это одно из первых мест, где ее будут искать. Уж слишком близко к Арнгарду наша деревня.
- Я уверен, что она вернется, - Магнус правой рукой коснулся груди — там, где располагалось сердце. - Я должен ехать.
