— Ну да, герой… Скажу стражникам, что вы мне лунного сахара в питье подсыпали, — пробормотал Рианор, закрывая глаза.
— Вообще-то, — пробормотал М’ирри, глядя на почти мгновенно уснувшего Рианора, — подсыпали, но не в питье, а в сладкий рулет. Спи и не волнуйся, дружок, когда ты проснешься, ты вообще не поймешь, что произошло и как ты здесь оказался.
М’ирри произнес над бедным бакалейщиком заклинание помутнения сознания: так, чтобы Рианор запямятовал все начисто и молчал на допросе Божественного надзора. Что взять с простого торговца, который от страха перед бандитами сам себя почти забыл? Конечно, память вернется к Рианору, но лишь спустя несколько месяцев.
Спустя пару недель, двигаясь неприметными тропами вдоль побережья на север от Алинора, М’ирри и Танор добрались до Карнвастена — логова контрабандистов. Здесь им пригодились золотые, что Танор регулярно выигрывал в карты у повара Эдмарина — ведь своего жалованья Танор и М’ирри так и не успели увидать.
Друзья купили себе место на корабле и пару дней спустя «Танцующая чайка», притворяющаяся обычным торговым судном, уносила М’ирри и Танора все дальше от берегов гостеприимного Саммерсета. Их путь лежал в Проклятие Хью, где М’ирри собирался гордо продемонстрировать добытую Звезду Ауридона гильдмастеру воров Зеире.
Солнце сияло, ветер наполнял паруса, и корабль плавно раскачивался на волнах. Жизнь казалась такой спокойной, словно злокрысы, маги и бейлифы остались в какой-то другой вселенной.
М’ирри уютно устроился в тени бочек, потягивая молоко с лунным сахаром. Иногда он тайком доставал из складок своего плаща Звезду Ауридона чтобы полюбоваться.
— Какая же красота нам досталась, — мурлыкал М’ирри, поглаживая реликвию. — А все потому, что у каджита золотые лапы и отменное чутье.
— И громадное самомнение, — усмехнулся Танор, сидя рядом и перебирая струны лютни.
— Каджит считает, что самомнение — это просто уверенность, доведенная до совершенства, — парировал М’ирри, лениво потягиваясь.
Танор фыркнул, переходя на более жизнерадостную мелодию.
— Каджит думает, — сказал М’ирри, покачивая хвостом в такт музыке, — что в следующий раз мы ограбим храм Трибунала в Морнхолде, и украдем башмаки святого Рилмса.
Танор резко прекратил играть.
— Башмаки святого Рилмса? — переспросил он.
— Именно! — самодовольно ответил М’ирри.
— И на кой они тебе?
— Каджиту интересно, подойдут ли они под его плащ! — заявил М’ирри, хитро блеснув глазами.
Танор вздохнул:
— Я начинаю думать, что ты не вор, а коллекционер.
— Коллекционер — звучит солидно, — улыбнулся М’ирри, наслаждаясь сиянием Звезды Ауридона и убаюкивающим покачиванием корабля.
— Вообще-то, — пробормотал М’ирри, глядя на почти мгновенно уснувшего Рианора, — подсыпали, но не в питье, а в сладкий рулет. Спи и не волнуйся, дружок, когда ты проснешься, ты вообще не поймешь, что произошло и как ты здесь оказался.
М’ирри произнес над бедным бакалейщиком заклинание помутнения сознания: так, чтобы Рианор запямятовал все начисто и молчал на допросе Божественного надзора. Что взять с простого торговца, который от страха перед бандитами сам себя почти забыл? Конечно, память вернется к Рианору, но лишь спустя несколько месяцев.
***
Спустя пару недель, двигаясь неприметными тропами вдоль побережья на север от Алинора, М’ирри и Танор добрались до Карнвастена — логова контрабандистов. Здесь им пригодились золотые, что Танор регулярно выигрывал в карты у повара Эдмарина — ведь своего жалованья Танор и М’ирри так и не успели увидать.
Друзья купили себе место на корабле и пару дней спустя «Танцующая чайка», притворяющаяся обычным торговым судном, уносила М’ирри и Танора все дальше от берегов гостеприимного Саммерсета. Их путь лежал в Проклятие Хью, где М’ирри собирался гордо продемонстрировать добытую Звезду Ауридона гильдмастеру воров Зеире.
Солнце сияло, ветер наполнял паруса, и корабль плавно раскачивался на волнах. Жизнь казалась такой спокойной, словно злокрысы, маги и бейлифы остались в какой-то другой вселенной.
М’ирри уютно устроился в тени бочек, потягивая молоко с лунным сахаром. Иногда он тайком доставал из складок своего плаща Звезду Ауридона чтобы полюбоваться.
— Какая же красота нам досталась, — мурлыкал М’ирри, поглаживая реликвию. — А все потому, что у каджита золотые лапы и отменное чутье.
— И громадное самомнение, — усмехнулся Танор, сидя рядом и перебирая струны лютни.
— Каджит считает, что самомнение — это просто уверенность, доведенная до совершенства, — парировал М’ирри, лениво потягиваясь.
Танор фыркнул, переходя на более жизнерадостную мелодию.
— Каджит думает, — сказал М’ирри, покачивая хвостом в такт музыке, — что в следующий раз мы ограбим храм Трибунала в Морнхолде, и украдем башмаки святого Рилмса.
Танор резко прекратил играть.
— Башмаки святого Рилмса? — переспросил он.
— Именно! — самодовольно ответил М’ирри.
— И на кой они тебе?
— Каджиту интересно, подойдут ли они под его плащ! — заявил М’ирри, хитро блеснув глазами.
Танор вздохнул:
— Я начинаю думать, что ты не вор, а коллекционер.
— Коллекционер — звучит солидно, — улыбнулся М’ирри, наслаждаясь сиянием Звезды Ауридона и убаюкивающим покачиванием корабля.
