Ему приказали выйти из камеры и окружили, повели к выходу из тюрьмы. Кондр решил, что его ведут к судье. Душа успокоилась от сдвинувшихся, наконец-то, событий. Однако, было отвратительно от того, что Ирин не смог доказать свою невиновность. Пять лет работы на руднике сломят здоровье даже молодого и здорого человека, каковым является Кондр.
Дневной свет заставил прищурить глаза. Когда они привыкли, Кондр увидел стоящего недалеко Валейро Сорано. Ирин хотел подойти к начальнику, но ему не позволили стражники. Они быстро скрутили руки младшего стража закона веревкой и усадили на телегу, рядом с которой на лошадях находились шесть других стражников, сопровождающих преступника к месту заключения или казни. Телега тронулась. Кондр лишь проехал мимо своего начальника.
Когда телега покинула город, Кондр снова задался вопросом о происходящих вокруг странностях. Разве судья живет в другом городе? Что могло изменится всего лишь за неделю? Все походило на то, как будто Кондра уже приговорили и теперь отправляют к месту наказания. Какого? Ему даже не объявили об вынесенном приговоре, не сказали, что он стал бывшим младшим стражником закона. Возможно, его сейчас доставляют к месту казни. Иногда преступников увозят за город и предают смерти тайно. Кондр сейчас склонялся именно к такому решению судьи, тем более он являлся младшим стражем закона, казнь которых редко выставляют на всеобщее обозрение. Люди должны верить в их безупречность и жить спокойно с чувством защищенности. Если приговором избрана отправка Ирина на рудник, то после возвращения он уже никогда не сможет жить в родном городе. Боже! Неужели, он в последний раз видел свой город и проехал по его знакомым с детства улицам? Он ведь даже не успел попрощаться с ним. Что он думает? О какой ерунде! Быть может, ему осталось жить всего несколько часов? Кондр помнил, как сам в бытность свою стражником вот также сопровождал телегу с преступником. Ирин оглядел лица своих сопровождающих. Они были спокойны, хотя это ни о чем не говорило. Он сам был тогда внешне спокоен, хотя внутри все сжималось от предстоящей работы. Стражники не палачи, но и им приходится пачкать руки в крови. Только так можно перейти от стражника к младшему стражу закона. Жестоко!
За день к телеге Кондра присодинилось еще пять телег из близлежащищ деревень. На каждой из них сидел или лежал связанный преступник. Каждую телегу также сопровождало шестеро стражников. Кондр совершенно терялся в догадках по поводу своей участи. Казнимых тайно никогда не соединяли вместе. Так возили только на рудник. Разговаривать с другими преступниками не было возможности, так как телеги двигались одна за другой. Стражники ехали по трое с каждой стороны.
К вечеру добрались до первого тюремного домика. Подобные здания были построены по всему королевству. Они состояли из двух соединенных между собой помещений. В одном на ночь запирались преступники, в соседнем располагалась их охрана. Некоторым стражникам не хватало места внутри, и они вынуждены были спать под открытым небом. Мужчины, правящие телегами, оставались при лошадях, которые паслись возле домика. Во втором отделении домика находились сьестные припасы. Приготовлением пищи занимались тоже стражники.
Кондра вместе с другими пятью преступниками втолкнули в первое отделение тюремного домика, предварительно сняв веревки. Бежать не представлялось никакой возможности, так как стражников было в шесть раз больше. Освобожденные на ночь принялись разминать затекшие руки и ноги. Кондр сразу заметил, что все пятеро были знакомы между собой. По возникшему тут же разговору ему стало понятно, что все они являлись ворами и были пойманы на одной краже. Подробности ее не упоминались.
Самому старшему на вид можно было дать пятьдесят пять лет. Это был высокий и плотно сложенный мужчина с длинными черными волосами, собранными на затылке в хвост, и короткой бородой. Ходил преступник размашисто, уперев руки в бока. Он недобро поглядывал на совсем молодого парня, которому едва ли исполнилось двадцать лет. Кондр всегда жалел молодых людей, вставших на противозаконную дорогу. Он всегда считал несправедливым приравнение этих людей к уже повторившим преступление. Наказание в первый раз должно быть мягче, если дело не касается убийства или иного членовредительства. Начальник Валейро Сорано поддерживал его точку зрения, но только, когда они общались без посторонних.
— Это все из-за тебя! — указал пальцем старший на младшего. — Если бы ты не проявил беспечность по отношению к сторожу.
— Я говорил, что не смогу никого убить! — протестовал тот.
— Он все равно старик и скоро умрет. Может быть, уже умер под плетьми. Ты думаешь, его пощадят из-за возраста?
— Не знаю, но я здесь уже буду ни при чем.
— Ты бы оказал ему большую услугу, пробив ему голову! — мужчина уперся взглядом в младшего. — Ясно тебе!
— Я уже говорил и повторю снова: я никогда не стану убивать! Тебе понятно?
Старший схватился за голову, прокрутился вокруг самого себя.
— Ты жалеешь чужого человека вместо родного отца! О, Тайн, как ты можешь так безжалостно поступать?
— Безжалостно?! — вскинулся Тайн. — Не тебе говорить о жалости! Мне едва исполнилось шесть лет, когда ты со своими дружками, стоящими теперь здесь, пошел грабить на дорогу. Ты думаешь, что я забыл материнские слезы, когда она узнала обо всем, когда тебя первый раз отправили на рудник. Я обо всем помню слишком хорошо.
— Тогда ты должен помнить и то богатство, которое свалилось на нас! — преступник снова направил указательный палец на сына. — Помнишь свое лицо, когда я приносил тебе то сладости, то игрушки? Вижу, отлично помнишь.
Тайн смутился.
— Я был совсем еще ребенком.
— Пусть так, но ты с упоением наслаждался моими подарками.
— Потом ты сказал, что тебе нужно уйти и надолго покинуть нас. Мне было десять, когда пришло понимание. Зачем ты втравил меня в свою компанию?
— Отец всегда передает дело сыну. Вспомни, как тебе нравилось чувство опасности, как убегали мы от преследовавших нас младших стражей закона. Одного я даже ранил, но он сумел выжить.
Кондр вздрогнул от этого признания. Он держался в стороне от пятерки преступников. Трое не принимали участия в разговоре, только хмуро наблюдали за спором.
— Что мы теперь будем делать, отец? Я не переживу десять лет рудника.
— Успокойся, мы туда не отправимся.
— Как так? Сейчас наш путь лежит именно в то место.
— Мы убежим этой же ночью.
— Бежать! Это невозможно! Нельзя убежать от тридцати стражников!
Молчавшие заволновались.
— Тайн прав! — поддержал парня мужчина лет сорока. Высокий и худощавый. С короткими черными волосами и гладким лицом. — Нас поймают. Будет только хуже.
— Лес не знакомый, — поддержал преступник лет тридцати. Он был до того худой, что Кондр не понимал, как он еще держится на ногах. Его молодое лицо портил шрам на правой щеке. Он шел от виска к уголку рта. — Мы заблудимся и нас переловят. Что тогда с нами сделают?
— Стражники не имеют права нас трогать, — заявил старший. — Наша попытка принесет нам либо свободу, либо никаких последствий не будет.
— Сэйн прав, — проговорил последний молчавший. Приземистый мужчина лет сорока трех с шапкой густых светлых волос на голове.
— Прав, да не совсем, — сказал мужчина со шрамом на щеке. — Если нас схватят, то всю дорогу придется ехать, лежа на животе.
— Ты боишься порки, Тарейн? — спросил тридцатилетний.
— Вовсе нет, Гарт. Просто люблю точность во всем. К тому же среди нас тот, кто ни разу не подвергался столь суровому наказанию.
— Я не боюсь, — откликнулся Тайн.
— Мне нравится ваш настрой. Как же мы выйдем отсюда? — спросил Тарейн.
— Нам откроют.
— Кто? — хором спросили все.
— Один из стражников. Когда все лягут спать, он нас выпустит.
Кондр напрягся, но виду не подал. Ему оставалось лишь решить, воспользоваться ли благоприятной ситуацией и оказаться на свободе либо принять незаслуженное наказание. Свободный человек еще может оправдать себя.
Сэйн подошел к Кондру.
— Ты ведь из тех, — просто сказал он.
— Что ты имеешь ввиду?
— Перестань. Я наблюдаю за тобой. Ты вовсе не простой мужик и тем более не преступник.
— Много ли ты видел преступников?
— Достаточно для того, чтобы понять, кто сейчас стоит передо мной.
Кондр испугался и на лице отразился его страх.
— Тебе нечего бояться меня, — Сэйн положил руку ему на плечо. — Только скажи: ты с нами или останешься?
— Я не совершал преступления, в котором обвинен.
— Мне не важна твоя вина и твой приговор меня не интересует.
— Приговор? Хотелось бы и мне его услышать.
Сэйн недоуменно посмотрел на Кондра.
— Ты ведь осужден, раз едешь среди осужденных.
— Даже этого утвердительно я сказать не могу, — откровенно признался Кондр. Ему стало легче от того, что он поделился своим странным положением.
— Чем же ты заслужил столько секретов.
— Не могу понять. Весь деь только об этом и думаю.
— Так ты с нами или нет?
— Еще не решил.
— Зато я уже все для себя решил. Не хочу опять на рудник обогощать и без того чересчур богатых. К тому же сын молод еще, не выдержит.
— Раньше об этом надо было думать.
— Не тебе об этом рассуждать. Запомни: подашь голос и я сам убъю тебя, — Сэйн склонился к самому уху Кондра. — Задушу голыми руками. Уяснил?
— Ясно.
После ужина, поданного через пару часов после остановки, преступники легли, притворяясь спящими. Естественно, уснуть никто не мог. Все ожидали поворота ключа в замке и освобождения. Кондр до сих пор не мог решиться на побег. Побег является преступлением, а всякий помогающий беглецу подлежит смертной казни, так что стражник подвергает свою жизнь опасности. Кондру не хотелось стать причиной казни, хотя он понимал, что и без его побега тот пострадает. С другой сторону, будучи свободным Кондр сможет доказать свою невиновность, чего не сделать на руднике в качестве заключенного. Ирин не представлял себе способ доказательства, но необходимо было хотя бы попытаться оправдать себя, обвинить женщин во лжи. При одном воспоминании о Зайне заныло сердце.
Едва раздался звук ключа, как все шестеро были на ногах, готовые выбежать в открывшуюся дверь.
Стражник просунул голову. Его темный силуэт заслонял светлый дверной проем. Ночь была лунная, что осложняло бегство.
— Готовы? — шепотом спросил стражник.
— Еще бы, — ответил Сэйн. — Долго не шел.
— Никак не засыпали. Выходите.
Стражник посторонился. Преступники вышли. Последним шел Кондр.
— Он с вами?
— Да, — ответил Кондр.
Стражник закрыл дверь, снова запер на замок.
— У вас всего несколько часов до рассвета. Потом мы пустимся в погоню.
— Этого времени нам хватит уйти далеко, — Сэйн говорил за всех. — Предупреждаю, что отстающих никто поддерживать не станет. Пойманных тем более. Каждый становится сам за себя.
Преступники закивали в знак согласия.
— Тогда не будем терять драгоценные минуты. Спасибо за помощь, — Сэйн крепко пожал руку стражника.
— Пока что не за что. Вот будете в безопасности, тогда вспомни обо мне.
— Обязательно.
— Может, коней возьмем? — предложил Тайн.
— Нет, с ними по лесу далеко не уедешь. К тому же они только хозяевам служат.
— Придется побегать.
— Прощайте. Надеюсь, не свидимся.
Шестеро мужчин растворились в темноте, будто никогда их и не было.
Бежать в темноте, практически не видя друг друга, ориентируясь только на звук бегущего впереди, оказалось делом непростым. В тишине ночного леса любой шорох кажется слышным на всю местность, а уж движение шестерых мужчин, пытающихся скрыться от очевидной на рассвете погони, предстает занятием невероятным, изначально обреченным на провал. То, что в домике выглядело делом хорошо продуманным, а потому успешным, сейчас представлялось наивным и по—детски глупым.
Преступники бежали, лишь изредка окликая по имени то одного, то другого. Названные откликались, и Кондр представлял, как все тут же расслаблялись, чувствуя себя по—прежнему единой группой, преследующей одну цель. Все помнили условие Сэйна, что никому не будет помощи. Кондра никто не называл. Он изначально был сам по себе, примкнув к побегу по собственному желанию. Скажи ему еще месяц назад о подобном преступлении и вообще о возможности попасть в тюрьму, он бы рассердился либо поднял на смех, в зависимости от настроения. Только одно сейчас в душе Кондра находилось самооправдание: не он лично задумал и совершил побег. Даже оставшись в тюремном домике, он бы ни чем не помог стражнику, помогавшему преступникам.
Откликаться первым перестал мужчина со шрамом. Имени его Кондр не запомнил из-за витиеватости, но голос знал. Перед этим молчанием соучастника Ирин услышал конский топот. Он раздавался именно в той стороне, где бежал преступник. Еще не совсем рассвело, под деревьями был полумрак, но погоня уже началась. На Кондра начала наваливаться усталость. Он не привык бегать так долго, да еще по лесу. Остановившись возле дерева, Кондр стал переводить дыхание. Дальнейшего бегства он не представлял себе. Все оказалось напрасным. От судьбы нельзя убежать. Раз ему суждено попасть на рудник за несовершенное преступление, значит, иного жизненного пути ему не предоставлено. От возникшей мысли навалилось равнодушие. Одного преступника уже взяли, может, сейчас вяжут следующего. Кондр осел на землю, прислонился спиной к дереву, закрыл глаза. Ему вдруг стало хорошо. Решение больше не сопротивляться принесло облегчение.
Конский топот приближался.
— Он здесь! — раздался крик незнакомого стражника. — Поднимайся.
Кондр открыл глаза. Взгляд скользнул по пеньку, не понятно откуда здесь взявшемуся. Поваленного дерева видно не было, а рубить дерево так далеко от жилья ни к чему.
Стражник спрыгнул с лошади навстречу поднявшемуся Кондру. Зайдя за спину, крепко связал заведенные назад руки.
— Зачем надо было бегать?
— Всех взяли? — вместо ответа спросил Кондр.
— Как же иначе? На то мы и стражники, чтобы сопроводить вас к месту заключения. Сам ведь знаешь нашу работу.
— Откуда узнал, кем я был?
— Немало перевидал преступников. Научился различать.
Подъехали остальные стражники со своими плененными. Никто не смог уйти. Свободные стражники уехали к тюремному домику.
Всех шестерых поставили вместе. Преступники стояли с опущенными головами, глядя исподлобья.
— Ну, что, сладка свобода? — усмехнулся один из стражников.
— Была сладка да мед закончился, — хмуро ответил Сэйн. — Придется новой ждать.
— Ты уверен, что наступит для вас новая жизнь?
— Я сильный, выдержу наказание и домой вернусь.
— Еще ведь надо туда попасть. Что, если не доедешь?
— Не понимаю, стражник, намеков твоих. Прямо скажи.
— Про то и говорю, что жизнь всех вас заканчивается.
Стражник спрыгнул с лошади. Кондру пришло на ум, что не простой перед ними стражник. Тот бы не стал общаться с преступниками. Кто же он такой, что говорит про смерть, а иначе его слова и нельзя понимать. К тому же, из возраста стражника мужчина давно вышел.
— Как так? — вступил в разговор человек со шрамом. — Ты убьешь нас прямо здесь?
— Твой друг догадлив, — сказал стражник и показал рукой через плечо. — Видишь тот пенек? Вот вам плахой станет.
Преступники попятились. На такой поворот событий они не рассчитывали.
— Ты не смеешь никого казнить за побег, — вмешался Кондр.
Дневной свет заставил прищурить глаза. Когда они привыкли, Кондр увидел стоящего недалеко Валейро Сорано. Ирин хотел подойти к начальнику, но ему не позволили стражники. Они быстро скрутили руки младшего стража закона веревкой и усадили на телегу, рядом с которой на лошадях находились шесть других стражников, сопровождающих преступника к месту заключения или казни. Телега тронулась. Кондр лишь проехал мимо своего начальника.
Когда телега покинула город, Кондр снова задался вопросом о происходящих вокруг странностях. Разве судья живет в другом городе? Что могло изменится всего лишь за неделю? Все походило на то, как будто Кондра уже приговорили и теперь отправляют к месту наказания. Какого? Ему даже не объявили об вынесенном приговоре, не сказали, что он стал бывшим младшим стражником закона. Возможно, его сейчас доставляют к месту казни. Иногда преступников увозят за город и предают смерти тайно. Кондр сейчас склонялся именно к такому решению судьи, тем более он являлся младшим стражем закона, казнь которых редко выставляют на всеобщее обозрение. Люди должны верить в их безупречность и жить спокойно с чувством защищенности. Если приговором избрана отправка Ирина на рудник, то после возвращения он уже никогда не сможет жить в родном городе. Боже! Неужели, он в последний раз видел свой город и проехал по его знакомым с детства улицам? Он ведь даже не успел попрощаться с ним. Что он думает? О какой ерунде! Быть может, ему осталось жить всего несколько часов? Кондр помнил, как сам в бытность свою стражником вот также сопровождал телегу с преступником. Ирин оглядел лица своих сопровождающих. Они были спокойны, хотя это ни о чем не говорило. Он сам был тогда внешне спокоен, хотя внутри все сжималось от предстоящей работы. Стражники не палачи, но и им приходится пачкать руки в крови. Только так можно перейти от стражника к младшему стражу закона. Жестоко!
За день к телеге Кондра присодинилось еще пять телег из близлежащищ деревень. На каждой из них сидел или лежал связанный преступник. Каждую телегу также сопровождало шестеро стражников. Кондр совершенно терялся в догадках по поводу своей участи. Казнимых тайно никогда не соединяли вместе. Так возили только на рудник. Разговаривать с другими преступниками не было возможности, так как телеги двигались одна за другой. Стражники ехали по трое с каждой стороны.
К вечеру добрались до первого тюремного домика. Подобные здания были построены по всему королевству. Они состояли из двух соединенных между собой помещений. В одном на ночь запирались преступники, в соседнем располагалась их охрана. Некоторым стражникам не хватало места внутри, и они вынуждены были спать под открытым небом. Мужчины, правящие телегами, оставались при лошадях, которые паслись возле домика. Во втором отделении домика находились сьестные припасы. Приготовлением пищи занимались тоже стражники.
Кондра вместе с другими пятью преступниками втолкнули в первое отделение тюремного домика, предварительно сняв веревки. Бежать не представлялось никакой возможности, так как стражников было в шесть раз больше. Освобожденные на ночь принялись разминать затекшие руки и ноги. Кондр сразу заметил, что все пятеро были знакомы между собой. По возникшему тут же разговору ему стало понятно, что все они являлись ворами и были пойманы на одной краже. Подробности ее не упоминались.
Самому старшему на вид можно было дать пятьдесят пять лет. Это был высокий и плотно сложенный мужчина с длинными черными волосами, собранными на затылке в хвост, и короткой бородой. Ходил преступник размашисто, уперев руки в бока. Он недобро поглядывал на совсем молодого парня, которому едва ли исполнилось двадцать лет. Кондр всегда жалел молодых людей, вставших на противозаконную дорогу. Он всегда считал несправедливым приравнение этих людей к уже повторившим преступление. Наказание в первый раз должно быть мягче, если дело не касается убийства или иного членовредительства. Начальник Валейро Сорано поддерживал его точку зрения, но только, когда они общались без посторонних.
— Это все из-за тебя! — указал пальцем старший на младшего. — Если бы ты не проявил беспечность по отношению к сторожу.
— Я говорил, что не смогу никого убить! — протестовал тот.
— Он все равно старик и скоро умрет. Может быть, уже умер под плетьми. Ты думаешь, его пощадят из-за возраста?
— Не знаю, но я здесь уже буду ни при чем.
— Ты бы оказал ему большую услугу, пробив ему голову! — мужчина уперся взглядом в младшего. — Ясно тебе!
— Я уже говорил и повторю снова: я никогда не стану убивать! Тебе понятно?
Старший схватился за голову, прокрутился вокруг самого себя.
— Ты жалеешь чужого человека вместо родного отца! О, Тайн, как ты можешь так безжалостно поступать?
— Безжалостно?! — вскинулся Тайн. — Не тебе говорить о жалости! Мне едва исполнилось шесть лет, когда ты со своими дружками, стоящими теперь здесь, пошел грабить на дорогу. Ты думаешь, что я забыл материнские слезы, когда она узнала обо всем, когда тебя первый раз отправили на рудник. Я обо всем помню слишком хорошо.
— Тогда ты должен помнить и то богатство, которое свалилось на нас! — преступник снова направил указательный палец на сына. — Помнишь свое лицо, когда я приносил тебе то сладости, то игрушки? Вижу, отлично помнишь.
Тайн смутился.
— Я был совсем еще ребенком.
— Пусть так, но ты с упоением наслаждался моими подарками.
— Потом ты сказал, что тебе нужно уйти и надолго покинуть нас. Мне было десять, когда пришло понимание. Зачем ты втравил меня в свою компанию?
— Отец всегда передает дело сыну. Вспомни, как тебе нравилось чувство опасности, как убегали мы от преследовавших нас младших стражей закона. Одного я даже ранил, но он сумел выжить.
Кондр вздрогнул от этого признания. Он держался в стороне от пятерки преступников. Трое не принимали участия в разговоре, только хмуро наблюдали за спором.
— Что мы теперь будем делать, отец? Я не переживу десять лет рудника.
— Успокойся, мы туда не отправимся.
— Как так? Сейчас наш путь лежит именно в то место.
— Мы убежим этой же ночью.
— Бежать! Это невозможно! Нельзя убежать от тридцати стражников!
Молчавшие заволновались.
— Тайн прав! — поддержал парня мужчина лет сорока. Высокий и худощавый. С короткими черными волосами и гладким лицом. — Нас поймают. Будет только хуже.
— Лес не знакомый, — поддержал преступник лет тридцати. Он был до того худой, что Кондр не понимал, как он еще держится на ногах. Его молодое лицо портил шрам на правой щеке. Он шел от виска к уголку рта. — Мы заблудимся и нас переловят. Что тогда с нами сделают?
— Стражники не имеют права нас трогать, — заявил старший. — Наша попытка принесет нам либо свободу, либо никаких последствий не будет.
— Сэйн прав, — проговорил последний молчавший. Приземистый мужчина лет сорока трех с шапкой густых светлых волос на голове.
— Прав, да не совсем, — сказал мужчина со шрамом на щеке. — Если нас схватят, то всю дорогу придется ехать, лежа на животе.
— Ты боишься порки, Тарейн? — спросил тридцатилетний.
— Вовсе нет, Гарт. Просто люблю точность во всем. К тому же среди нас тот, кто ни разу не подвергался столь суровому наказанию.
— Я не боюсь, — откликнулся Тайн.
— Мне нравится ваш настрой. Как же мы выйдем отсюда? — спросил Тарейн.
— Нам откроют.
— Кто? — хором спросили все.
— Один из стражников. Когда все лягут спать, он нас выпустит.
Кондр напрягся, но виду не подал. Ему оставалось лишь решить, воспользоваться ли благоприятной ситуацией и оказаться на свободе либо принять незаслуженное наказание. Свободный человек еще может оправдать себя.
Сэйн подошел к Кондру.
— Ты ведь из тех, — просто сказал он.
— Что ты имеешь ввиду?
— Перестань. Я наблюдаю за тобой. Ты вовсе не простой мужик и тем более не преступник.
— Много ли ты видел преступников?
— Достаточно для того, чтобы понять, кто сейчас стоит передо мной.
Кондр испугался и на лице отразился его страх.
— Тебе нечего бояться меня, — Сэйн положил руку ему на плечо. — Только скажи: ты с нами или останешься?
— Я не совершал преступления, в котором обвинен.
— Мне не важна твоя вина и твой приговор меня не интересует.
— Приговор? Хотелось бы и мне его услышать.
Сэйн недоуменно посмотрел на Кондра.
— Ты ведь осужден, раз едешь среди осужденных.
— Даже этого утвердительно я сказать не могу, — откровенно признался Кондр. Ему стало легче от того, что он поделился своим странным положением.
— Чем же ты заслужил столько секретов.
— Не могу понять. Весь деь только об этом и думаю.
— Так ты с нами или нет?
— Еще не решил.
— Зато я уже все для себя решил. Не хочу опять на рудник обогощать и без того чересчур богатых. К тому же сын молод еще, не выдержит.
— Раньше об этом надо было думать.
— Не тебе об этом рассуждать. Запомни: подашь голос и я сам убъю тебя, — Сэйн склонился к самому уху Кондра. — Задушу голыми руками. Уяснил?
— Ясно.
После ужина, поданного через пару часов после остановки, преступники легли, притворяясь спящими. Естественно, уснуть никто не мог. Все ожидали поворота ключа в замке и освобождения. Кондр до сих пор не мог решиться на побег. Побег является преступлением, а всякий помогающий беглецу подлежит смертной казни, так что стражник подвергает свою жизнь опасности. Кондру не хотелось стать причиной казни, хотя он понимал, что и без его побега тот пострадает. С другой сторону, будучи свободным Кондр сможет доказать свою невиновность, чего не сделать на руднике в качестве заключенного. Ирин не представлял себе способ доказательства, но необходимо было хотя бы попытаться оправдать себя, обвинить женщин во лжи. При одном воспоминании о Зайне заныло сердце.
Едва раздался звук ключа, как все шестеро были на ногах, готовые выбежать в открывшуюся дверь.
Стражник просунул голову. Его темный силуэт заслонял светлый дверной проем. Ночь была лунная, что осложняло бегство.
— Готовы? — шепотом спросил стражник.
— Еще бы, — ответил Сэйн. — Долго не шел.
— Никак не засыпали. Выходите.
Стражник посторонился. Преступники вышли. Последним шел Кондр.
— Он с вами?
— Да, — ответил Кондр.
Стражник закрыл дверь, снова запер на замок.
— У вас всего несколько часов до рассвета. Потом мы пустимся в погоню.
— Этого времени нам хватит уйти далеко, — Сэйн говорил за всех. — Предупреждаю, что отстающих никто поддерживать не станет. Пойманных тем более. Каждый становится сам за себя.
Преступники закивали в знак согласия.
— Тогда не будем терять драгоценные минуты. Спасибо за помощь, — Сэйн крепко пожал руку стражника.
— Пока что не за что. Вот будете в безопасности, тогда вспомни обо мне.
— Обязательно.
— Может, коней возьмем? — предложил Тайн.
— Нет, с ними по лесу далеко не уедешь. К тому же они только хозяевам служат.
— Придется побегать.
— Прощайте. Надеюсь, не свидимся.
Шестеро мужчин растворились в темноте, будто никогда их и не было.
Бежать в темноте, практически не видя друг друга, ориентируясь только на звук бегущего впереди, оказалось делом непростым. В тишине ночного леса любой шорох кажется слышным на всю местность, а уж движение шестерых мужчин, пытающихся скрыться от очевидной на рассвете погони, предстает занятием невероятным, изначально обреченным на провал. То, что в домике выглядело делом хорошо продуманным, а потому успешным, сейчас представлялось наивным и по—детски глупым.
Преступники бежали, лишь изредка окликая по имени то одного, то другого. Названные откликались, и Кондр представлял, как все тут же расслаблялись, чувствуя себя по—прежнему единой группой, преследующей одну цель. Все помнили условие Сэйна, что никому не будет помощи. Кондра никто не называл. Он изначально был сам по себе, примкнув к побегу по собственному желанию. Скажи ему еще месяц назад о подобном преступлении и вообще о возможности попасть в тюрьму, он бы рассердился либо поднял на смех, в зависимости от настроения. Только одно сейчас в душе Кондра находилось самооправдание: не он лично задумал и совершил побег. Даже оставшись в тюремном домике, он бы ни чем не помог стражнику, помогавшему преступникам.
Откликаться первым перестал мужчина со шрамом. Имени его Кондр не запомнил из-за витиеватости, но голос знал. Перед этим молчанием соучастника Ирин услышал конский топот. Он раздавался именно в той стороне, где бежал преступник. Еще не совсем рассвело, под деревьями был полумрак, но погоня уже началась. На Кондра начала наваливаться усталость. Он не привык бегать так долго, да еще по лесу. Остановившись возле дерева, Кондр стал переводить дыхание. Дальнейшего бегства он не представлял себе. Все оказалось напрасным. От судьбы нельзя убежать. Раз ему суждено попасть на рудник за несовершенное преступление, значит, иного жизненного пути ему не предоставлено. От возникшей мысли навалилось равнодушие. Одного преступника уже взяли, может, сейчас вяжут следующего. Кондр осел на землю, прислонился спиной к дереву, закрыл глаза. Ему вдруг стало хорошо. Решение больше не сопротивляться принесло облегчение.
Конский топот приближался.
— Он здесь! — раздался крик незнакомого стражника. — Поднимайся.
Кондр открыл глаза. Взгляд скользнул по пеньку, не понятно откуда здесь взявшемуся. Поваленного дерева видно не было, а рубить дерево так далеко от жилья ни к чему.
Стражник спрыгнул с лошади навстречу поднявшемуся Кондру. Зайдя за спину, крепко связал заведенные назад руки.
— Зачем надо было бегать?
— Всех взяли? — вместо ответа спросил Кондр.
— Как же иначе? На то мы и стражники, чтобы сопроводить вас к месту заключения. Сам ведь знаешь нашу работу.
— Откуда узнал, кем я был?
— Немало перевидал преступников. Научился различать.
Подъехали остальные стражники со своими плененными. Никто не смог уйти. Свободные стражники уехали к тюремному домику.
Всех шестерых поставили вместе. Преступники стояли с опущенными головами, глядя исподлобья.
— Ну, что, сладка свобода? — усмехнулся один из стражников.
— Была сладка да мед закончился, — хмуро ответил Сэйн. — Придется новой ждать.
— Ты уверен, что наступит для вас новая жизнь?
— Я сильный, выдержу наказание и домой вернусь.
— Еще ведь надо туда попасть. Что, если не доедешь?
— Не понимаю, стражник, намеков твоих. Прямо скажи.
— Про то и говорю, что жизнь всех вас заканчивается.
Стражник спрыгнул с лошади. Кондру пришло на ум, что не простой перед ними стражник. Тот бы не стал общаться с преступниками. Кто же он такой, что говорит про смерть, а иначе его слова и нельзя понимать. К тому же, из возраста стражника мужчина давно вышел.
— Как так? — вступил в разговор человек со шрамом. — Ты убьешь нас прямо здесь?
— Твой друг догадлив, — сказал стражник и показал рукой через плечо. — Видишь тот пенек? Вот вам плахой станет.
Преступники попятились. На такой поворот событий они не рассчитывали.
— Ты не смеешь никого казнить за побег, — вмешался Кондр.
