Тогда равновесие мира пошатнулось, и Теннори сквозь привычную хрустальную дрему насторожился, еще не зная, почему.
Каррэр же, усыпив бдительность жриц, выжидал.
И, выбрав подходящий момент, чудом не сорвавшись в пропасть, влез по стене в окно комнаты той, кого прочили на роль Светоча…
И вот тогда он, Теннори, пробудился окончательно.
Каррэр Нар’Доррохан прибег к чистой силе, чтобы скрыть от посторонних глаз свое восхождение по камням, из которых была сложена башня. И его помыслы и устремления были столь странными для демона, что кристалл не мог ими не заинтересоваться.
Отринув все – покой и честь семьи, собственную жизнь и благополучие, свой род и даже родовую магию – демон поклялся помочь той, которую любил больше жизни. Он собирался вызволить ее с помощью украденной у напарника-человека, заведшего интрижку с одной из жриц Ковена, «пустой» метки благословения, не настроенной на конкретную ауру.
- А ты? – на миг отстранившись от широкой груди демона, спросила сдавленным шепотом юная жрица.
- Я останусь, - уверенно произнес тот, не позволяя себе показать, как тяжело ему будет… и что тяжело ему будет недолго – ровно до момента казни. – И все улажу.
Да. Его смерть успокоит всех… А отказавшаяся от него семья переживет. Лишь бы она жила и была счастлива…
Но жрица с ужасом воззрилась на него и покачала головой.
- Нет. Я не оставлю тебя. Не уйду одна. К тому же… это напрасная жертва, мой дар таков, что они отыщут меня везде, слишком сильной успела стать моя связь с госпожой… Не говоря уже о том, что ей ведомы нити всех судеб. Я ведь жрица... Я чувствую, что мою нить уже переплетают так, как ей угодно… и сердце болит, Каррэр.
Кристалл замер в уютной темноте своего гнезда. Вот что его встревожило. Богиня по своей прихоти, ради собственной выгоды меняла нить жизни смертной – так как не желала потерять сильную жрицу. Все ведь начинается с малого… Сначала одну, затем другую… а после, насладившись пьянящей властью над смертными, Ллиатели захочет обрести власть над богами.
Он просчитал этот алгоритм молниеносно. Вероятность такого исхода составляла 98.4 из 100.
Это давало ему возможность – и полное право – вмешаться. Эмоций вроде сострадания и сочувствия Теннори испытывать не мог… но как дитя Безымянного он был обязан способствовать сохранению равновесия…
- И ты можешь пытаться это скрыть, - после паузы совсем тихо произнесла юная жрица, - но я знаю, что они с тобой сделают. И как.
Демон даже не вздрогнул, молча глядя на нее. Не подтверждая, но и не отрицая.
- Неужели ты хочешь жить так? – тихо спросил Каррэр, снова прижав ее к себе. – Вечно сидеть взаперти, пока они решают, как избавить тебя от неуместных для любой жрицы чувств к тому, кто, по законам светлых рас, тебя недостоин? Ариадели, неужели ты этого хочешь? Они ведь найдут способ сделать так, чтобы твое сердце омертвело навсегда. Им достанет и жестокости, и изобретательности. Ты жрица – и да, твоя нить тоже есть на станке. Но даже боги не всесильны, что уж говорить об их служителях. Там у тебя будет шанс начать собственную жизнь, пусть и в бегах. Сейчас у них обряд единения, и хорошо, что тебя исключили из него в качестве очередного наказания… То, что я сумел пробраться сюда с меткой – невероятнейшее везение…
- Я не хочу жить так… - покачала головой она. – Но без тебя я не хочу жить вовсе!
- Ариадели… я не могу уйти отсюда. Меня никто не выпустит даже с меткой, если только телепорт специально не настроить на кровь демона, - тихо напомнил он. – А выход отсюда только один…
- Нет, – побледнев как смерть, вдруг возразила провидица. – Отсюда два выхода.
Он проследил за ее взглядом…
На смуглом лице отразился страх.
Затем понимание.
- Стоит ли оно того? – тихо спросил он, прижавшись к длинным светлым волосам подбородком.
- Это стоит большего. Жизнь – ничто, - прошептала она. – За такое своеволие Ллиатели лишит нас посмертия, а значит, мы будем перерождаться вновь и вновь. И вновь и вновь находить друг друга.
- Не помня того, что нас связывает, не помня, чем мы были друг для друга?
- У любви смертных всегда лишь одна история. Наша любовь может прожить сотни, а то и тысячи жизней. Это путь не в бездну, любимый, а в бесконечность, - прошептала она. В глазах появился восторженный блеск, и на миг Каррэр задумался, не безумна ли она. Но в ее взгляде не было выражения, свойственного умалишенным. Ариадели сознавала себя, в этом не могло быть никаких сомнений. И была уверена в собственной правоте.
- Откуда ты знаешь? – решился уточнить он.
- Я жрица, - пожала плечами девушка. – Я готовилась стать Светочем. Я соприкасалась с ее силой. Я знаю.
- Тогда идем? – как-то буднично спросил он.
- Куда? – непонимающе воззрилась на него девушка.
По строгим губам вдруг скользнула улыбка.
- В бесконечность, - выдохнул он, прильнув к любимым устам.
Раздались крики. В дверь яростно заколотили. Затем скрежет ключа в замке, который кто-то очень торопился отпереть…
Ариадели поспешно потянула демона к окну.
Они спрыгнули в тот же миг, как в комнату ввалились разневанные жрицы. Впрочем, их ярость молниеносно сменилась ужасом. Раздались крики. У окна в панике столпились женщины и стражники, которые первыми и обнаружили подозрительное отсутствие товарища. Затем один из них хватился пропажи...
Держа любимую в объятиях, Каррэр отрешенно думал обо всем подряд. О том, что она не закричала, только крепче прижалась к нему. О том, что земля приближается чудовищно быстро. О том, что его семье теперь, видимо, придется откупиться старшей дочерью. О том, что их любовь оборвется, не успев начаться. И неизвестно, продолжится ли вновь…
- Я люблю тебя, - успел сказать он напоследок.
Странно. От удара всего лишь потемнело перед глазами, и он лишился сознания. Демон почему-то считал, что разбиваться больно. Что все тело обдаст жаром, когда огненная кровь хлынет из разорвавшихся сосудов. На смену жару молниеносно придет чудовищная боль. А потом уже забытье.
Но смерть забрала его еще быстрее.
Каррэр даже не успел разочароваться.
На миг ему пригрезились две искры, танцующие в бесконечной тьме нерожденных миров.
А затем вернулось сознание.
Но он стал другим. Что-то изменилось…
Он понял, что не чувствует больше свою магию. Даже способность призывать чистую силу бесследно исчезла.
Зато рядом лежала его человечка. Целая и невредимая. И она по-прежнему дышала.
Его затопила нежная радость. Его Ариадели…
В сознании раздался странный звенящий голос:
«Она – Ари. На праязыке народов это значит «неприкосновенная». Вы потеряли свою магию и свое прошлое, зато сохранили жизнь – и свои чувства. Ллиатели не имела права удерживать смертную и пытаться переплести ее нить так, чтобы девушка забыла обо всем, кроме служения. За это богиня будет наказана. Я налагаю новые ограничения на ее силу – и передаю малую частичку этой силы вам. Вы пошли на смерть, лишь бы скрыться, и смерть навсегда скрыла ваши нити от взора Ллиатели. Это – ваше первое перерождение, духовное и физическое. Береги свою женщину, демон. Крови, подобной вашей, еще не было в подлунном мире».
- Кто ты? – ошеломленно прошептал тогда лорд Нар’Доррахан.
Кристалл помнил, как демон отреагировал, услышав ответ. Как истерически хохотал, стоя на коленях, прижимая кулак к животу.
Как, смертельно побледнев (а точнее, посерев), слушал и запоминал его дальнейшие наставления.
Теннори – создание Безымянного, жестокого бога. И назвать его добрым тоже было нельзя.
Это было их первое перерождение – в собственных телах. Искры на миг покинули их – и тут же вернулись, повинуясь воле Теннори. Чистая магия, спасшая этих двоих, бесстрастно впаяла частицу силы богини в их кровь, изменив ее навсегда. И обстоятельства их смерти теперь навсегда вплетены в их судьбу и судьбы их потомков.
Ари любят лишь раз и со всею полнотою, долго открываясь любви. Они не способны увлечься мимолетно, а затем сменить объект своей страсти.
Ари любят преданно, не в силах даже помыслить об измене.
И ари, если выбор стоит между разлукой и смертью, выбирают смерть.
Но при этом у них есть особый дар. Они сумели изменить течение своих нитей, решившись оборвать их вопреки воле Госпожи, а потому могут теперь сами переплетать нити на ее Станке - нити тех, кто дорог им, тех, к кому они искренне привязаны. И Ллиатели более над ними не властна.
Эта кровь не утеряется в веках, она будет живучей и сильной, хватит даже малой капли, чтобы в определенных обстоятельствах в носителе проснулся спящий дар.
Такой была цена спасения тех двоих.
И демон согласился с ней.
Согласилась и юная жрица.
Они прожили долгую и счастливую жизнь, успешно избегая ловушек, расставленных разъяренной богиней, которая так и не поняла, кем была наказана на самом деле.
Кровь ари действительно не угасла. Она возрождалась, переходила от одной расы к другой, постепенно растворялась в них, но не теряла своей силы, хотя вспышки дара были хаотическими и не подлежали никакому контролю. Жрицы Ллиатели фанатично охотились за носителями этой крови, у которых пробуждались странные способности…
Но они так и не узнали, как тем двоим, прародителям ари, удалось выжить. Не узнали и о том, кто впервые нарек так демона и его избранницу. После долгих изысканий они вывели это название из древнего человеческого слова «харинной» - «презренный»…
Непостижимо, подумал кристалл. Созданный богом мир продолжает жить – и меняться, пусть и в отведенных ему границах. И даже он, бесстрастный судия и хранитель истории, способен повлиять на то, что защищает.
Вырвавшись из далеких воспоминаний, Теннори понял, что, пожалуй, хорошо, что император Дариэт не узнал о некоторых особенностях девушки, которую он пытается защитить. Сила ари в их слабости. В их привязанности к тем, кто их окружает. Ради них они пойдут на всё. Ему об этом знать ни к чему. Пусть лучше и дальше защищает ее из искренней привязанности, как она - его.
Кристалл засиял глубоким красным светом.
Ему бы хотелось познакомиться с наследницей крови тех двоих, что продолжали умирать и возрождаться в самых разных телах, но неизменно находили друг друга в этом мире.
Только пусть сперва убережет себя и императора от той, что последние полгода безжалостно черпала чистую силу, используя ее во зло.
Здесь он ничем не сможет помочь. В конце концов, он не хозяин этой магии, хотя и связан с ней неразрывно. Там была одна богиня. Здесь – сразу трое, один из которых равнодушен, второй играет против Ллиатели. Равновесие не нарушено.
Спасти себя они могут только сами, сделав слабость своей главной силой.
Погружаясь в структуру мира, кристалл налился глубоким темно-синим сиянием.
Равновесие обманчиво. Чаша весов может в любой миг качнуться, навсегда нарушив баланс силы в этом мире.
Чем тогда окажется он сам?
Впервые, пытаясь просчитать вязкую пелену будущего, дитя Безымянного бога ощутило смутную тревогу.
Даскалиар с наслаждением зачерпнул собственную, безупречно повинующуюся силу, чтобы опечатать сейф, где в данный момент покоился, помимо других бумаг, его личный проект договора с Даллией, который император перед итоговыми переговорами планировал вручить лорду-секретарю.
Составлял он его любовно, тщательно, растягивая удовольствие, предвкушая реакцию и надменного юнца, и своих министров, припоминая все мелочи и капризы неуважаемого главы делегации. В конце концов, как говорили у оборотней, око за око, хвост за хвост…
Лорд-секретарь, оформляя проект в надлежащем виде, будет в шоке… Но это одно из маленьких преимуществ его положения. Приказы императора исполняются, даже если они непонятны или удивляют.
Приказы…
Его почему-то тревожило то, что со своего возвращения он ни разу не видел Ашасси. Да, у него было много дел, и она наверняка об этом знала… но она ни разу не пришла. Посылать за ней Даскалиар не хотел и не собирался.
Скорее всего, ей тоже нужно привести мысли чувства в порядок.
У него, например, не очень получалось.
Увиденное в хранилище до сих пор приводило его в состояние благоговения. Религиозен Даскалиар не был, но Безымянного чтили абсолютно все вампиры, по-другому и быть не могло. И тут – такое… Бесстрастный и бессмертный хранитель истории мира… Ему можно было бы задать вопросы, ответы на которые затерялись в тысячелетиях…
Но предстать перед кристаллом из праздного любопытства казалось кощунством.
К тому же… не гарантия, что ему удастся сделать это еще раз.
Вспомнив о том, что он узнал об Ашере и богах, Даскалиар снова помрачнел.
Похоже, его противостояние с Аэллин так или иначе закончится смертью одного из них. Как было с Ашером. Как эти двое все-таки были похожи… неудивительно, что они быстро обрели полное взаимопонимание. Но, возможно… возможно, все-таки есть способ как-то увернуться от этой клятвы. Прицепиться к тому, что она обещала убить его за смерть Ашера, но виновным в этой смерти был не только он… Надо будет после окончания даллийской эпопеи съездить в горы, где в глубокой пещере находилось святилище Черного бога. Может, жрец даст какой-нибудь совет…
Каждый раз, думая о сложившейся ситуации, Аргихар испытывал ярость. Их в очередной раз сталкивают лбами проклятущие молодые боги и их фанатичные служители! Аэллин, небось, тоже взбесилась бы, если бы знала. Она тогда эту клятву выкрикнула от злости, в безумном порыве – его сестричка ведь терпеть не могла все эти религиозные штучки. А бог взял – и принял обет…
Вот и говорите, что у них нет чувства юмора.
Нет, умирать Даскалиар не собирался совершенно, напротив, у него были все причины для того, чтобы выжить. Но вероятность такого исхода оставалась.
Хорошо еще благодаря Актару он две недели прожил в ожидании собственной смерти. Это ощущение было знакомым – и потому не мешало ни думать, ни действовать. К тому же… теперь при необходимости ему все-таки будет к кому обратиться за помощью и поддержкой. И от одного этого осознания становилось легче.
Наверное, Ашасси и Актар все-таки правы. Нуждаться в поддержке – не слабость…
Даскалиар рассеянно выглянул в окно… Вздрогнул, увидев в парке хорошо знакомый силуэт.
Ашасси. И направлялась она, судя по всему, как обычно к дальней его части, плавно переходившей в лес.
Случайная встреча в парке – все-таки не вызов в кабинет императора, верно? Найти ее там будет не так сложно. А если она побаивалась неуместных жестов с его стороны – там причин опасаться не будет. Они же будут не одни.
Император было покосился на окно, но внизу хватало придворных, наслаждающихся весенним вечером. Пришлось все-таки выйти через дверь.
Но когда Даскалиар настиг Ашасси, она уже была не одна.
Задумчиво направляясь к дальней части парка, Ашасси в очередной раз прокручивала в памяти сказанное Даном. С одной стороны, приятно, что он не попытался ей запретить общаться с императором. С другой – он беспокоился за нее и даже не пытался скрыть тревогу, говорил совершенно искренне… и именно это ее обескуражило и заставило сомневаться.
Потому что, по сути, Дан был прав.
В памяти вновь всплыли слова госпожи Иварро. «Не отворачивайся от него, девочка».
Она словно вдруг оказалась на перепутье, и ее решение могло круто изменить всю ее дальнейшую жизнь. Все вокруг, похоже, были уверены, что рано или поздно Даскалиар устанет от нее и вышвырнет прочь, как сломанную игрушку. Но верила ли в это она сама?..
Каррэр же, усыпив бдительность жриц, выжидал.
И, выбрав подходящий момент, чудом не сорвавшись в пропасть, влез по стене в окно комнаты той, кого прочили на роль Светоча…
И вот тогда он, Теннори, пробудился окончательно.
Каррэр Нар’Доррохан прибег к чистой силе, чтобы скрыть от посторонних глаз свое восхождение по камням, из которых была сложена башня. И его помыслы и устремления были столь странными для демона, что кристалл не мог ими не заинтересоваться.
Отринув все – покой и честь семьи, собственную жизнь и благополучие, свой род и даже родовую магию – демон поклялся помочь той, которую любил больше жизни. Он собирался вызволить ее с помощью украденной у напарника-человека, заведшего интрижку с одной из жриц Ковена, «пустой» метки благословения, не настроенной на конкретную ауру.
- А ты? – на миг отстранившись от широкой груди демона, спросила сдавленным шепотом юная жрица.
- Я останусь, - уверенно произнес тот, не позволяя себе показать, как тяжело ему будет… и что тяжело ему будет недолго – ровно до момента казни. – И все улажу.
Да. Его смерть успокоит всех… А отказавшаяся от него семья переживет. Лишь бы она жила и была счастлива…
Но жрица с ужасом воззрилась на него и покачала головой.
- Нет. Я не оставлю тебя. Не уйду одна. К тому же… это напрасная жертва, мой дар таков, что они отыщут меня везде, слишком сильной успела стать моя связь с госпожой… Не говоря уже о том, что ей ведомы нити всех судеб. Я ведь жрица... Я чувствую, что мою нить уже переплетают так, как ей угодно… и сердце болит, Каррэр.
Кристалл замер в уютной темноте своего гнезда. Вот что его встревожило. Богиня по своей прихоти, ради собственной выгоды меняла нить жизни смертной – так как не желала потерять сильную жрицу. Все ведь начинается с малого… Сначала одну, затем другую… а после, насладившись пьянящей властью над смертными, Ллиатели захочет обрести власть над богами.
Он просчитал этот алгоритм молниеносно. Вероятность такого исхода составляла 98.4 из 100.
Это давало ему возможность – и полное право – вмешаться. Эмоций вроде сострадания и сочувствия Теннори испытывать не мог… но как дитя Безымянного он был обязан способствовать сохранению равновесия…
- И ты можешь пытаться это скрыть, - после паузы совсем тихо произнесла юная жрица, - но я знаю, что они с тобой сделают. И как.
Демон даже не вздрогнул, молча глядя на нее. Не подтверждая, но и не отрицая.
- Неужели ты хочешь жить так? – тихо спросил Каррэр, снова прижав ее к себе. – Вечно сидеть взаперти, пока они решают, как избавить тебя от неуместных для любой жрицы чувств к тому, кто, по законам светлых рас, тебя недостоин? Ариадели, неужели ты этого хочешь? Они ведь найдут способ сделать так, чтобы твое сердце омертвело навсегда. Им достанет и жестокости, и изобретательности. Ты жрица – и да, твоя нить тоже есть на станке. Но даже боги не всесильны, что уж говорить об их служителях. Там у тебя будет шанс начать собственную жизнь, пусть и в бегах. Сейчас у них обряд единения, и хорошо, что тебя исключили из него в качестве очередного наказания… То, что я сумел пробраться сюда с меткой – невероятнейшее везение…
- Я не хочу жить так… - покачала головой она. – Но без тебя я не хочу жить вовсе!
- Ариадели… я не могу уйти отсюда. Меня никто не выпустит даже с меткой, если только телепорт специально не настроить на кровь демона, - тихо напомнил он. – А выход отсюда только один…
- Нет, – побледнев как смерть, вдруг возразила провидица. – Отсюда два выхода.
Он проследил за ее взглядом…
На смуглом лице отразился страх.
Затем понимание.
- Стоит ли оно того? – тихо спросил он, прижавшись к длинным светлым волосам подбородком.
- Это стоит большего. Жизнь – ничто, - прошептала она. – За такое своеволие Ллиатели лишит нас посмертия, а значит, мы будем перерождаться вновь и вновь. И вновь и вновь находить друг друга.
- Не помня того, что нас связывает, не помня, чем мы были друг для друга?
- У любви смертных всегда лишь одна история. Наша любовь может прожить сотни, а то и тысячи жизней. Это путь не в бездну, любимый, а в бесконечность, - прошептала она. В глазах появился восторженный блеск, и на миг Каррэр задумался, не безумна ли она. Но в ее взгляде не было выражения, свойственного умалишенным. Ариадели сознавала себя, в этом не могло быть никаких сомнений. И была уверена в собственной правоте.
- Откуда ты знаешь? – решился уточнить он.
- Я жрица, - пожала плечами девушка. – Я готовилась стать Светочем. Я соприкасалась с ее силой. Я знаю.
- Тогда идем? – как-то буднично спросил он.
- Куда? – непонимающе воззрилась на него девушка.
По строгим губам вдруг скользнула улыбка.
- В бесконечность, - выдохнул он, прильнув к любимым устам.
Раздались крики. В дверь яростно заколотили. Затем скрежет ключа в замке, который кто-то очень торопился отпереть…
Ариадели поспешно потянула демона к окну.
Они спрыгнули в тот же миг, как в комнату ввалились разневанные жрицы. Впрочем, их ярость молниеносно сменилась ужасом. Раздались крики. У окна в панике столпились женщины и стражники, которые первыми и обнаружили подозрительное отсутствие товарища. Затем один из них хватился пропажи...
Держа любимую в объятиях, Каррэр отрешенно думал обо всем подряд. О том, что она не закричала, только крепче прижалась к нему. О том, что земля приближается чудовищно быстро. О том, что его семье теперь, видимо, придется откупиться старшей дочерью. О том, что их любовь оборвется, не успев начаться. И неизвестно, продолжится ли вновь…
- Я люблю тебя, - успел сказать он напоследок.
Странно. От удара всего лишь потемнело перед глазами, и он лишился сознания. Демон почему-то считал, что разбиваться больно. Что все тело обдаст жаром, когда огненная кровь хлынет из разорвавшихся сосудов. На смену жару молниеносно придет чудовищная боль. А потом уже забытье.
Но смерть забрала его еще быстрее.
Каррэр даже не успел разочароваться.
На миг ему пригрезились две искры, танцующие в бесконечной тьме нерожденных миров.
А затем вернулось сознание.
Но он стал другим. Что-то изменилось…
Он понял, что не чувствует больше свою магию. Даже способность призывать чистую силу бесследно исчезла.
Зато рядом лежала его человечка. Целая и невредимая. И она по-прежнему дышала.
Его затопила нежная радость. Его Ариадели…
В сознании раздался странный звенящий голос:
«Она – Ари. На праязыке народов это значит «неприкосновенная». Вы потеряли свою магию и свое прошлое, зато сохранили жизнь – и свои чувства. Ллиатели не имела права удерживать смертную и пытаться переплести ее нить так, чтобы девушка забыла обо всем, кроме служения. За это богиня будет наказана. Я налагаю новые ограничения на ее силу – и передаю малую частичку этой силы вам. Вы пошли на смерть, лишь бы скрыться, и смерть навсегда скрыла ваши нити от взора Ллиатели. Это – ваше первое перерождение, духовное и физическое. Береги свою женщину, демон. Крови, подобной вашей, еще не было в подлунном мире».
- Кто ты? – ошеломленно прошептал тогда лорд Нар’Доррахан.
Кристалл помнил, как демон отреагировал, услышав ответ. Как истерически хохотал, стоя на коленях, прижимая кулак к животу.
Как, смертельно побледнев (а точнее, посерев), слушал и запоминал его дальнейшие наставления.
Теннори – создание Безымянного, жестокого бога. И назвать его добрым тоже было нельзя.
Это было их первое перерождение – в собственных телах. Искры на миг покинули их – и тут же вернулись, повинуясь воле Теннори. Чистая магия, спасшая этих двоих, бесстрастно впаяла частицу силы богини в их кровь, изменив ее навсегда. И обстоятельства их смерти теперь навсегда вплетены в их судьбу и судьбы их потомков.
Ари любят лишь раз и со всею полнотою, долго открываясь любви. Они не способны увлечься мимолетно, а затем сменить объект своей страсти.
Ари любят преданно, не в силах даже помыслить об измене.
И ари, если выбор стоит между разлукой и смертью, выбирают смерть.
Но при этом у них есть особый дар. Они сумели изменить течение своих нитей, решившись оборвать их вопреки воле Госпожи, а потому могут теперь сами переплетать нити на ее Станке - нити тех, кто дорог им, тех, к кому они искренне привязаны. И Ллиатели более над ними не властна.
Эта кровь не утеряется в веках, она будет живучей и сильной, хватит даже малой капли, чтобы в определенных обстоятельствах в носителе проснулся спящий дар.
Такой была цена спасения тех двоих.
И демон согласился с ней.
Согласилась и юная жрица.
Они прожили долгую и счастливую жизнь, успешно избегая ловушек, расставленных разъяренной богиней, которая так и не поняла, кем была наказана на самом деле.
Кровь ари действительно не угасла. Она возрождалась, переходила от одной расы к другой, постепенно растворялась в них, но не теряла своей силы, хотя вспышки дара были хаотическими и не подлежали никакому контролю. Жрицы Ллиатели фанатично охотились за носителями этой крови, у которых пробуждались странные способности…
Но они так и не узнали, как тем двоим, прародителям ари, удалось выжить. Не узнали и о том, кто впервые нарек так демона и его избранницу. После долгих изысканий они вывели это название из древнего человеческого слова «харинной» - «презренный»…
Непостижимо, подумал кристалл. Созданный богом мир продолжает жить – и меняться, пусть и в отведенных ему границах. И даже он, бесстрастный судия и хранитель истории, способен повлиять на то, что защищает.
Вырвавшись из далеких воспоминаний, Теннори понял, что, пожалуй, хорошо, что император Дариэт не узнал о некоторых особенностях девушки, которую он пытается защитить. Сила ари в их слабости. В их привязанности к тем, кто их окружает. Ради них они пойдут на всё. Ему об этом знать ни к чему. Пусть лучше и дальше защищает ее из искренней привязанности, как она - его.
Кристалл засиял глубоким красным светом.
Ему бы хотелось познакомиться с наследницей крови тех двоих, что продолжали умирать и возрождаться в самых разных телах, но неизменно находили друг друга в этом мире.
Только пусть сперва убережет себя и императора от той, что последние полгода безжалостно черпала чистую силу, используя ее во зло.
Здесь он ничем не сможет помочь. В конце концов, он не хозяин этой магии, хотя и связан с ней неразрывно. Там была одна богиня. Здесь – сразу трое, один из которых равнодушен, второй играет против Ллиатели. Равновесие не нарушено.
Спасти себя они могут только сами, сделав слабость своей главной силой.
Погружаясь в структуру мира, кристалл налился глубоким темно-синим сиянием.
Равновесие обманчиво. Чаша весов может в любой миг качнуться, навсегда нарушив баланс силы в этом мире.
Чем тогда окажется он сам?
Впервые, пытаясь просчитать вязкую пелену будущего, дитя Безымянного бога ощутило смутную тревогу.
Глава 16
Даскалиар с наслаждением зачерпнул собственную, безупречно повинующуюся силу, чтобы опечатать сейф, где в данный момент покоился, помимо других бумаг, его личный проект договора с Даллией, который император перед итоговыми переговорами планировал вручить лорду-секретарю.
Составлял он его любовно, тщательно, растягивая удовольствие, предвкушая реакцию и надменного юнца, и своих министров, припоминая все мелочи и капризы неуважаемого главы делегации. В конце концов, как говорили у оборотней, око за око, хвост за хвост…
Лорд-секретарь, оформляя проект в надлежащем виде, будет в шоке… Но это одно из маленьких преимуществ его положения. Приказы императора исполняются, даже если они непонятны или удивляют.
Приказы…
Его почему-то тревожило то, что со своего возвращения он ни разу не видел Ашасси. Да, у него было много дел, и она наверняка об этом знала… но она ни разу не пришла. Посылать за ней Даскалиар не хотел и не собирался.
Скорее всего, ей тоже нужно привести мысли чувства в порядок.
У него, например, не очень получалось.
Увиденное в хранилище до сих пор приводило его в состояние благоговения. Религиозен Даскалиар не был, но Безымянного чтили абсолютно все вампиры, по-другому и быть не могло. И тут – такое… Бесстрастный и бессмертный хранитель истории мира… Ему можно было бы задать вопросы, ответы на которые затерялись в тысячелетиях…
Но предстать перед кристаллом из праздного любопытства казалось кощунством.
К тому же… не гарантия, что ему удастся сделать это еще раз.
Вспомнив о том, что он узнал об Ашере и богах, Даскалиар снова помрачнел.
Похоже, его противостояние с Аэллин так или иначе закончится смертью одного из них. Как было с Ашером. Как эти двое все-таки были похожи… неудивительно, что они быстро обрели полное взаимопонимание. Но, возможно… возможно, все-таки есть способ как-то увернуться от этой клятвы. Прицепиться к тому, что она обещала убить его за смерть Ашера, но виновным в этой смерти был не только он… Надо будет после окончания даллийской эпопеи съездить в горы, где в глубокой пещере находилось святилище Черного бога. Может, жрец даст какой-нибудь совет…
Каждый раз, думая о сложившейся ситуации, Аргихар испытывал ярость. Их в очередной раз сталкивают лбами проклятущие молодые боги и их фанатичные служители! Аэллин, небось, тоже взбесилась бы, если бы знала. Она тогда эту клятву выкрикнула от злости, в безумном порыве – его сестричка ведь терпеть не могла все эти религиозные штучки. А бог взял – и принял обет…
Вот и говорите, что у них нет чувства юмора.
Нет, умирать Даскалиар не собирался совершенно, напротив, у него были все причины для того, чтобы выжить. Но вероятность такого исхода оставалась.
Хорошо еще благодаря Актару он две недели прожил в ожидании собственной смерти. Это ощущение было знакомым – и потому не мешало ни думать, ни действовать. К тому же… теперь при необходимости ему все-таки будет к кому обратиться за помощью и поддержкой. И от одного этого осознания становилось легче.
Наверное, Ашасси и Актар все-таки правы. Нуждаться в поддержке – не слабость…
Даскалиар рассеянно выглянул в окно… Вздрогнул, увидев в парке хорошо знакомый силуэт.
Ашасси. И направлялась она, судя по всему, как обычно к дальней его части, плавно переходившей в лес.
Случайная встреча в парке – все-таки не вызов в кабинет императора, верно? Найти ее там будет не так сложно. А если она побаивалась неуместных жестов с его стороны – там причин опасаться не будет. Они же будут не одни.
Император было покосился на окно, но внизу хватало придворных, наслаждающихся весенним вечером. Пришлось все-таки выйти через дверь.
Но когда Даскалиар настиг Ашасси, она уже была не одна.
***
Задумчиво направляясь к дальней части парка, Ашасси в очередной раз прокручивала в памяти сказанное Даном. С одной стороны, приятно, что он не попытался ей запретить общаться с императором. С другой – он беспокоился за нее и даже не пытался скрыть тревогу, говорил совершенно искренне… и именно это ее обескуражило и заставило сомневаться.
Потому что, по сути, Дан был прав.
В памяти вновь всплыли слова госпожи Иварро. «Не отворачивайся от него, девочка».
Она словно вдруг оказалась на перепутье, и ее решение могло круто изменить всю ее дальнейшую жизнь. Все вокруг, похоже, были уверены, что рано или поздно Даскалиар устанет от нее и вышвырнет прочь, как сломанную игрушку. Но верила ли в это она сама?..
