Однако взрослой хмере, обнаружившей на своей территории чужаков, было все равно: хищно прищурив раскосые глаза и раздраженно нахлестывая воздух гибким хвостом, она приготовилась к атаке.
В тот момент Стрегону показалось, что время ненадолго остановилось.
Он стоял лицом к лицу с самой смертоносной тварью Проклятого леса и не мог заставить себя пошевелиться. Словно какая-то часть его смутно предчувствовала, что это движение станет последним, и отчаянно не желала умирать. За спиной остался охотник, спор с которым мгновенно потерял всякую значимость, сбоку застыли застигнутые врасплох эльфы. У Тирриниэля расширились глаза от внезапного понимания, Ланниэль судорожно вздохнул, в долю секунды осознав, что даже вдевятером им будет сложно противостоять свирепой хищнице. К сожалению, они не были готовы к этой встрече, а теперь стало поздно… слишком поздно что-либо предпринимать: на хмеру не действует магия, ее шкуру не берет простая сталь, ее когти с легкостью справятся с их радужными бронями, а зубы без всякого труда разорвут незадачливых спорщиков на месте!
Стрегон зачарованно уставился на воплощенный кошмар Серых пределов, смотрящий на него сквозь узкую прорезь костяного доспеха.
Хмера… Стремительный хищник, не знающий поражения. Чудовище, для которого не было в этих местах достойных противников. Прирожденный убийца, идеальный защитник неспокойных границ здешнего леса… но как же она была хороша!
Массивная, укрытая надежным панцирем от нежных ноздрей до кончика длинного хвоста, гигантская кошка выглядела хозяйкой положения. Зубы почти в ладонь длиной, когти и того больше, голова крупная, кошачья, даже усы есть, почти как у домашней мурки. Но глаза раскосые, зеленые, холодные. Бока тугие, неуязвимые. На хвосте грозно поблескивает острый шип, для которого не составит проблемы нанизать их, как кроликов на вертел… действительно, красавица. Точно такая, какой в скором времени станет маленькая Хиш.
Хмера бесшумно обнажила зубы и заурчала, наслаждаясь произведенным впечатлением. Она не спешила нападать – незачем, когда добыча и так парализована от ужаса. Она просто стояла напротив и с удовольствием вдыхала запах чужого страха.
– Замрите, – неслышно шепнул Тирриниэль, краем глаза отметив, как Шир отступил к кустам и бесшумно стянул с себя перевязь. – Ни в коем случае не шевелитесь!
Стрегон скосил глаза, пытаясь понять, куда подевался упрямый охотник, но неожиданно не нашел его рядом – Шир буквально растворился в орешнике. Только смутная изломавшаяся тень, упавшая на миг возле ног полуэльфа, подсказала, что Шир не ушел и не сбежал. Не струсил, а наоборот, что-то задумал… ну да бог ему в помощь. Если получится, и мы сегодня выживем, даже морду ему бить не станем.
Лакр плавно отступил на шажок, неотрывно глядя на опасную зверюгу: хмера по-прежнему медлила. Но при этом ее ноздри беспрестанно трепетали, будто улавливали что-то в запахе незваных гостей. Что-то, что не давало ей наброситься и разорвать их в клочки прямо сейчас.
«Белка! – молнией пронеслось в голове Стрегона. – Кажется, она чувствует запах Белки!»
По виску Терга скатилась крохотная капелька пота, когда громадная, величиной с две человеческих головы, морда настойчиво потянулась в его сторону, принюхиваясь и что-то старательно высматривая. Он так же медленно, как Лакр, отступил, моля всех богов, чтобы кошка не восприняла это как вызов, и еще медленнее встал плечом к плечу с вожаком. А затем принялся нашаривать рукоять меча. Но тоже медленно и крайне осторожно. И все следил, следил, следил за откровенно колеблющейся хищницей.
Что-то смущало ее. Что-то не нравилось и, одновременно, беспокоило. Какой-то смутно знакомый запах, легкий намек на то, что не все так просто с этими типами, как казалось на первый взгляд.
Спустя несколько томительных секунд братья сгрудились вокруг эльфов. Высвободили оружие, ощетинились, готовые ко всему, однако хмера по-прежнему не нападала. Только урчала все громче, и недовольства в ее голосе заметно прибавилось.
«Мы с Белкой, – упорно твердил про себя Стрегон, будто кошка могла его услышать. – От нас пахнет так же, как от нее. Мы с ней. Мы с Белкой. Ты должна это чувствовать».
Хмера, наконец, определилась с отношением к нарушителям: воинственно вскинув хвост, зашипела, уподобившись огромному питону. Затем резко оттолкнулась и…
Левую щеку Стрегона обдуло холодным ветерком. Он машинально дернул головой, уклоняясь от невидимой стрелы, а потом вздрогнул, краем глаза уловив смазанную тень, которая со всего маху врезалась во взвившуюся с места хмеру.
В мгновение ока на пригорке стало тесно и очень шумно: по траве с воем и рыком покатился клубок из тесно переплетенных тел. Застигнутая врасплох кошка отчаянно извивалась, стегала воздух хвостом, скалилась и все время пыталась ухватить верткого противника за горло. Но громадный черный волк, чудом сумевший швырнуть ее наземь, ничуть не уступал кошке в скорости.
«Волк? – озадаченно мигнул Тирриниэль. – Тот самый, что помог с Одером?»
В какой-то момент звери отпрыгнули друг от друга и свирепо оскалились: хмера заметно припадала на правую лапу, а громадный волчище уверенно загородил собой братьев и предупреждающе рыкнул. Дескать, не трожь. Он оказался ничуть не меньше по размерам, чем ошеломленная внезапной атакой кошка. Его зубы вполне могли сравниться с ее жутковатыми клыками, а ширина грудной клетки была, пожалуй, даже побольше. Просто невероятный волчара. Здоровущий. И, пожалуй, один из немногих, кто не боялся в открытую противостоять такой сопернице.
«Действительно, он», – признал владыка Л’аэртэ, рассмотрев зверя в подробностях: волк стоял, набычившись и упорно сверля противницу желтыми глазищами. Зачем-то закрывал собой людей и всем видом показывал, что не сойдет с места.
Стрегон опустил сведенные плечи, а Лакр с Ивером тихонько перевели дух: кажется, это Шир его позвал? Или дал какой-то знак? А может, Белка привела с собой, или он сам тихонько прокрался?
Правда, пальцы со скоб самострелов они не убрали, но уже начали верить, что все обойдется. Терг даже рискнул оглянуться на эльфов, но Лан и не собирался использовать магию, тогда как Картис и Тиль просто встали, прикрывая друг друга, обнажили клинки и молча ждали, чем закончится странное противостояние.
Оно могло бы длиться минуту, другую, третью. Могло бы завершиться тем, что волк и хмера просто разошлись бы восвояси… кто знает, как повернулось бы дело?
Однако эльфам и братьям не суждено было узнать ответ на этот вопрос. Потому что в тот миг, когда они начали надеяться на лучшее, откуда-то снизу донесся смутно знакомый рев – рев доминирующей самки хмеры, ведущей по следу немаленькую стаю. Тот самый рев, которым Белка когда-то напугала своих несведущих спутников.
Заслышав сородичей, хмера злорадно зашипела. Долю секунды она стояла неподвижно, скаля острые зубы и выражая презрение к тревожно попятившемуся противнику. Затем подметила его неуверенный взгляд, подобралась и, будто получив неслышную команду, молниеносно прыгнула.
Волк негодующе взвыл, не ожидавя от нее такого коварства, но было поздно – они столкнулись, будто две закованные в металл горы. Разогнавшаяся кошка поразительно легко опрокинула черного зверя, впившись когтями в мохнатое плечо. В ответ он с ревом вонзил зубы в прикрытое костяными пластинками горло, вцепился в нее всеми лапами, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Но не удержался, сполз куда-то ей под брюхо, досадливо взревел снова. А потом сделал то единственное, что мог – стремительно извернувшись и чудом избежав щелчка могучих челюстей, вдруг обеими лапами наподдал в твердое брюхо. Отчего кошка недоуменно взвизгнула, подскочила, будто подброшенная пружиной. А потом они покатились по пологому склону в сторону озера, оглашая окрестности двойным рыком, смутно напоминающим изощренные ругательства.
Белка, обернувшись на шум, едва не застонала.
Звери тем временем расцепились, разбрасывая вокруг выдранную с мясом шерсть и костяные пластинки. Однако Гончей уже было не до чужих споров – с противоположной стороны котлована послышались крики, топот, довольное взревывание хмер, а еще через несколько минут на открытое пространство выскочили те, ради кого Белка так опрометчиво рисковала.
Оставшиеся на холме эльфы вздрогнули, завидев выбирающиеся из кустов фигурки: одна, две, десять, пятнадцать… задыхающиеся, изможденные от долгого бега. С посеревшими лицами, оборванные… уцелевшие эльфы из отряда Брегариса показались Тирриниэлю какими-то затравленными и откровенно жалкими.
Когда-то их было полторы сотни – сильных и уверенных в себе перворожденных. Когда-то они гордились своей смелостью и решительностью. С нескрываемым вызовом смотрели ему глаза и верили, что переиграли своего повелителя. Они были готовы бестрепетно наблюдать за тем, как льется на сухую землю его драгоценная кровь. Были готовы предать. Унизить и убить, шалея от собственной смелости и неслыханного святотатства.
Теперь же их осталось едва ли три десятка – тех, кто уцелел после встречи с Белкой, визита Одера, трех смертоносных кордонов и встречи с вечно хищниками Проклятого леса. Всего три десятка из тех полутора сотен, которые погибший хранитель сумел вывести из Темного леса. Как они выжили, каким чудом уцелели? Неведомо. Вот только куда же теперь подевалась их гордость? Где прежний огонь в глазах? Где утонченная щепетильность и аккуратные прически, которыми они некогда так похвалялись?
Владыка Л’аэртэ вздохнул: полубезумные взгляды, дерганые движения, помертвевшие лица… за прошедшие дни от его сородичей остались только пустые оболочки. Бездумно мечущиеся по лесу дикари, в которых лишь с огромным трудом можно было признать прежних горделивых красавцев.
Что они пережили за эти дни, когда опрометчиво вошли за кордон? Судя по тому, что рядом не осталось ни одного агинца, им пришлось в подробностях наблюдать, как удачливо охотятся местные твари. А потом со всех ног бежать от оживших лиан, теряя последние крохи достоинства. Скрываться от настойчивого преследования. Видеть чудовищных монстров, которых за долгие века сражений породил Проклятый лес. И каждый миг сознавать, что спасения не будет. Что повсюду их всех ждет только смерть.
Спотыкаясь, эльфы выбрались, наконец, на пригорок и зажмурились от бьющего в лицо солнца. Проморгавшись и смахнув невольно выступившие слезы, они обреченно огляделись: все, дальше бежать было некуда. Здесь, на ровной, как стол, земле ни укрыться, ни убежать, ни спрятаться… кажется, хмеры вдоволь наигрались с живыми игрушками, и им больше не было нужды останавливать молодняк, чтобы позволить добыче побегать еще немного. Каждого из перворожденных за это утро они успели не по одному разу извалять в пыли. Каждому наступили на грудь, пристально заглянули в глаза и с усмешкой отпустили, не убив и даже не поранив. Но лишь затем, чтобы спустя десять минут или полчаса снова возникнуть из ниоткуда и с силой ударить из неприметного убежища.
За неимоверно долгое утро темные успели не по разу проститься с этим миром. Многократно заглянули в лицо Ледяной богини. Успевали начать и внезапно обрывали песнь смерти, смутно предчувствуя, что неспроста их сгоняли к озеру, как неразумных баранов. Они знали, что спасения не будет. Отчетливо понимали, что умрут, но с каким-то детским упрямством продолжали бежать.
И вот сейчас, наконец, эта сумасшедшая гонка закончилась.
Их осталось всего три десятка против сплоченной стаи хмер. Три десятка отчаянных смельчаков, рискнувших бросить вызов судьбе и не пожелавших сдаться на милость Проклятого леса, как это сделали агинцы. Этим утром, увидев короткую расправу над теми, кто обессилел и упал, они решили бороться до конца. Потому и бежали, что было сил. Потому и волокли одеревеневшие ноги до последнего. И свирепые кошки, кажется, оценили этот ненужный подвиг. Не тронули, хотя могли легко закончить чужие мучения.
Тирриниэль поджал губы, разглядев среди них чудом уцелевших старейшин: ллеры Эналле и Инару казались бледными тенями себя, прежних. А вот ллера Гиараса видно не было – вероятно, сгинул в бескрайних чащобах или же кто-то из вампиров Одера оказался на диво удачлив. Впрочем, оно и к лучшему – из этой троицы он один был фанатично предан Брегарису. Тогда как двое других явно колебались, прежде чем решились к нему примкнуть.
Может, именно поэтому судьба подарила им еще один шанс?
Возле старейшин устало притулились любовно воспитанные младшие воины – вторые, третьи, четвертые локквилы их родов. Не прямые наследники, но дальние родичи, верные и тщеславные, как все молодые мужчины. Лучшие из лучших, несомненно, иначе не сумели бы они преодолеть такой трудный путь. А вот старших наследников родов Этаррас и Хатарин здесь не было – похоже, предусмотрительные ллеры оставили своих сыновей в Темном лесу. Никого из дома Таррис, во главе которого стоял ллер Гиарас, Тирриниэль тоже не нашел. Так, несколько представителей дома Аларис, числящегося за Брегарисом, а остальные – мелкие чины многочисленного воинства леса, за которыми не стояли никакие значимые силы и которые, судя по всему, просто польстились на блага, обещанные хранителем.
Ох, права была Белка: надо было действовать жестче и еще три века назад выяснить причину, по которой Берралис вдруг сошелся с этими молодыми эльфами. Теперь же поздно сетовать и жалеть об упущенных возможностях: большая часть смельчаков уже никогда не увидит рассвета. Их кости навсегда останутся гнить среди непроходимых буреломов, а их отцы уже не вернут в род утраченных перстней. Много… много жизней было уплачено эльфийскими домами за эту ошибку. Много горя принесло им проклятое в веках изменение. Но далеко не так много, как могло бы быть.
Владыка Л’аэртэ с досадой отвернулся.
Что ж, они знали, на что шли: награда за победу была высока, но и цена за ошибку оказалась достойной. Правда, он искренне полагал, что на кордоне погибнут все его преследователи и никто из них не рискнет перейти через последнюю Границу. А они все-таки сунулись, каким-то чудом сумели ее преодолеть и вот теперь обреченно ждали финала. Упрямцы… действительно, упрямцы. Хотя он не думал, что их будет так много – целых три десятка укрощенных болью гордецов, сумевших выбраться из расставленной им западни.
Белка при виде перворожденных заметно нахмурилась.
Они ее тоже увидели, но, видимо, посчитали, что бредят, потому что поначалу даже протерли слезящиеся глаза, словно пытаясь избавиться от наваждения. Однако время шло, хрупкая фигурка Гончей никуда не исчезла. А наоборот, медленно пошла им навстречу, не обращая внимания ни на замершую неподалеку хмеру, ни на загородившего ей дорогу громадного волка.
Это было невероятно, нереально и попросту невозможно, но эльфы оказались слишком измождены, чтобы правильно оценивать факты. Они только пошатнулись, будто от внезапного потрясения, а затем, словно истратив все силы до последней капли, измученно опустились прямо на землю.
Гончая, остановившись от них в нескольких шагах, невозмутимо сложила руки на груди.
– Ну? И чего вы сюда приперлись?
Ллер Инару медленно поднял на нее помутневший взор. Такого ведь не могло быть? Правда? Она не могла стоять в самом средоточии царства хмер и с легкой брезгливостью рассматривать его грязные сапоги?
Глава 9
В тот момент Стрегону показалось, что время ненадолго остановилось.
Он стоял лицом к лицу с самой смертоносной тварью Проклятого леса и не мог заставить себя пошевелиться. Словно какая-то часть его смутно предчувствовала, что это движение станет последним, и отчаянно не желала умирать. За спиной остался охотник, спор с которым мгновенно потерял всякую значимость, сбоку застыли застигнутые врасплох эльфы. У Тирриниэля расширились глаза от внезапного понимания, Ланниэль судорожно вздохнул, в долю секунды осознав, что даже вдевятером им будет сложно противостоять свирепой хищнице. К сожалению, они не были готовы к этой встрече, а теперь стало поздно… слишком поздно что-либо предпринимать: на хмеру не действует магия, ее шкуру не берет простая сталь, ее когти с легкостью справятся с их радужными бронями, а зубы без всякого труда разорвут незадачливых спорщиков на месте!
Стрегон зачарованно уставился на воплощенный кошмар Серых пределов, смотрящий на него сквозь узкую прорезь костяного доспеха.
Хмера… Стремительный хищник, не знающий поражения. Чудовище, для которого не было в этих местах достойных противников. Прирожденный убийца, идеальный защитник неспокойных границ здешнего леса… но как же она была хороша!
Массивная, укрытая надежным панцирем от нежных ноздрей до кончика длинного хвоста, гигантская кошка выглядела хозяйкой положения. Зубы почти в ладонь длиной, когти и того больше, голова крупная, кошачья, даже усы есть, почти как у домашней мурки. Но глаза раскосые, зеленые, холодные. Бока тугие, неуязвимые. На хвосте грозно поблескивает острый шип, для которого не составит проблемы нанизать их, как кроликов на вертел… действительно, красавица. Точно такая, какой в скором времени станет маленькая Хиш.
Хмера бесшумно обнажила зубы и заурчала, наслаждаясь произведенным впечатлением. Она не спешила нападать – незачем, когда добыча и так парализована от ужаса. Она просто стояла напротив и с удовольствием вдыхала запах чужого страха.
– Замрите, – неслышно шепнул Тирриниэль, краем глаза отметив, как Шир отступил к кустам и бесшумно стянул с себя перевязь. – Ни в коем случае не шевелитесь!
Стрегон скосил глаза, пытаясь понять, куда подевался упрямый охотник, но неожиданно не нашел его рядом – Шир буквально растворился в орешнике. Только смутная изломавшаяся тень, упавшая на миг возле ног полуэльфа, подсказала, что Шир не ушел и не сбежал. Не струсил, а наоборот, что-то задумал… ну да бог ему в помощь. Если получится, и мы сегодня выживем, даже морду ему бить не станем.
Лакр плавно отступил на шажок, неотрывно глядя на опасную зверюгу: хмера по-прежнему медлила. Но при этом ее ноздри беспрестанно трепетали, будто улавливали что-то в запахе незваных гостей. Что-то, что не давало ей наброситься и разорвать их в клочки прямо сейчас.
«Белка! – молнией пронеслось в голове Стрегона. – Кажется, она чувствует запах Белки!»
По виску Терга скатилась крохотная капелька пота, когда громадная, величиной с две человеческих головы, морда настойчиво потянулась в его сторону, принюхиваясь и что-то старательно высматривая. Он так же медленно, как Лакр, отступил, моля всех богов, чтобы кошка не восприняла это как вызов, и еще медленнее встал плечом к плечу с вожаком. А затем принялся нашаривать рукоять меча. Но тоже медленно и крайне осторожно. И все следил, следил, следил за откровенно колеблющейся хищницей.
Что-то смущало ее. Что-то не нравилось и, одновременно, беспокоило. Какой-то смутно знакомый запах, легкий намек на то, что не все так просто с этими типами, как казалось на первый взгляд.
Спустя несколько томительных секунд братья сгрудились вокруг эльфов. Высвободили оружие, ощетинились, готовые ко всему, однако хмера по-прежнему не нападала. Только урчала все громче, и недовольства в ее голосе заметно прибавилось.
«Мы с Белкой, – упорно твердил про себя Стрегон, будто кошка могла его услышать. – От нас пахнет так же, как от нее. Мы с ней. Мы с Белкой. Ты должна это чувствовать».
Хмера, наконец, определилась с отношением к нарушителям: воинственно вскинув хвост, зашипела, уподобившись огромному питону. Затем резко оттолкнулась и…
Левую щеку Стрегона обдуло холодным ветерком. Он машинально дернул головой, уклоняясь от невидимой стрелы, а потом вздрогнул, краем глаза уловив смазанную тень, которая со всего маху врезалась во взвившуюся с места хмеру.
В мгновение ока на пригорке стало тесно и очень шумно: по траве с воем и рыком покатился клубок из тесно переплетенных тел. Застигнутая врасплох кошка отчаянно извивалась, стегала воздух хвостом, скалилась и все время пыталась ухватить верткого противника за горло. Но громадный черный волк, чудом сумевший швырнуть ее наземь, ничуть не уступал кошке в скорости.
«Волк? – озадаченно мигнул Тирриниэль. – Тот самый, что помог с Одером?»
В какой-то момент звери отпрыгнули друг от друга и свирепо оскалились: хмера заметно припадала на правую лапу, а громадный волчище уверенно загородил собой братьев и предупреждающе рыкнул. Дескать, не трожь. Он оказался ничуть не меньше по размерам, чем ошеломленная внезапной атакой кошка. Его зубы вполне могли сравниться с ее жутковатыми клыками, а ширина грудной клетки была, пожалуй, даже побольше. Просто невероятный волчара. Здоровущий. И, пожалуй, один из немногих, кто не боялся в открытую противостоять такой сопернице.
«Действительно, он», – признал владыка Л’аэртэ, рассмотрев зверя в подробностях: волк стоял, набычившись и упорно сверля противницу желтыми глазищами. Зачем-то закрывал собой людей и всем видом показывал, что не сойдет с места.
Стрегон опустил сведенные плечи, а Лакр с Ивером тихонько перевели дух: кажется, это Шир его позвал? Или дал какой-то знак? А может, Белка привела с собой, или он сам тихонько прокрался?
Правда, пальцы со скоб самострелов они не убрали, но уже начали верить, что все обойдется. Терг даже рискнул оглянуться на эльфов, но Лан и не собирался использовать магию, тогда как Картис и Тиль просто встали, прикрывая друг друга, обнажили клинки и молча ждали, чем закончится странное противостояние.
Оно могло бы длиться минуту, другую, третью. Могло бы завершиться тем, что волк и хмера просто разошлись бы восвояси… кто знает, как повернулось бы дело?
Однако эльфам и братьям не суждено было узнать ответ на этот вопрос. Потому что в тот миг, когда они начали надеяться на лучшее, откуда-то снизу донесся смутно знакомый рев – рев доминирующей самки хмеры, ведущей по следу немаленькую стаю. Тот самый рев, которым Белка когда-то напугала своих несведущих спутников.
Заслышав сородичей, хмера злорадно зашипела. Долю секунды она стояла неподвижно, скаля острые зубы и выражая презрение к тревожно попятившемуся противнику. Затем подметила его неуверенный взгляд, подобралась и, будто получив неслышную команду, молниеносно прыгнула.
Волк негодующе взвыл, не ожидавя от нее такого коварства, но было поздно – они столкнулись, будто две закованные в металл горы. Разогнавшаяся кошка поразительно легко опрокинула черного зверя, впившись когтями в мохнатое плечо. В ответ он с ревом вонзил зубы в прикрытое костяными пластинками горло, вцепился в нее всеми лапами, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Но не удержался, сполз куда-то ей под брюхо, досадливо взревел снова. А потом сделал то единственное, что мог – стремительно извернувшись и чудом избежав щелчка могучих челюстей, вдруг обеими лапами наподдал в твердое брюхо. Отчего кошка недоуменно взвизгнула, подскочила, будто подброшенная пружиной. А потом они покатились по пологому склону в сторону озера, оглашая окрестности двойным рыком, смутно напоминающим изощренные ругательства.
Белка, обернувшись на шум, едва не застонала.
Звери тем временем расцепились, разбрасывая вокруг выдранную с мясом шерсть и костяные пластинки. Однако Гончей уже было не до чужих споров – с противоположной стороны котлована послышались крики, топот, довольное взревывание хмер, а еще через несколько минут на открытое пространство выскочили те, ради кого Белка так опрометчиво рисковала.
Оставшиеся на холме эльфы вздрогнули, завидев выбирающиеся из кустов фигурки: одна, две, десять, пятнадцать… задыхающиеся, изможденные от долгого бега. С посеревшими лицами, оборванные… уцелевшие эльфы из отряда Брегариса показались Тирриниэлю какими-то затравленными и откровенно жалкими.
Когда-то их было полторы сотни – сильных и уверенных в себе перворожденных. Когда-то они гордились своей смелостью и решительностью. С нескрываемым вызовом смотрели ему глаза и верили, что переиграли своего повелителя. Они были готовы бестрепетно наблюдать за тем, как льется на сухую землю его драгоценная кровь. Были готовы предать. Унизить и убить, шалея от собственной смелости и неслыханного святотатства.
Теперь же их осталось едва ли три десятка – тех, кто уцелел после встречи с Белкой, визита Одера, трех смертоносных кордонов и встречи с вечно хищниками Проклятого леса. Всего три десятка из тех полутора сотен, которые погибший хранитель сумел вывести из Темного леса. Как они выжили, каким чудом уцелели? Неведомо. Вот только куда же теперь подевалась их гордость? Где прежний огонь в глазах? Где утонченная щепетильность и аккуратные прически, которыми они некогда так похвалялись?
Владыка Л’аэртэ вздохнул: полубезумные взгляды, дерганые движения, помертвевшие лица… за прошедшие дни от его сородичей остались только пустые оболочки. Бездумно мечущиеся по лесу дикари, в которых лишь с огромным трудом можно было признать прежних горделивых красавцев.
Что они пережили за эти дни, когда опрометчиво вошли за кордон? Судя по тому, что рядом не осталось ни одного агинца, им пришлось в подробностях наблюдать, как удачливо охотятся местные твари. А потом со всех ног бежать от оживших лиан, теряя последние крохи достоинства. Скрываться от настойчивого преследования. Видеть чудовищных монстров, которых за долгие века сражений породил Проклятый лес. И каждый миг сознавать, что спасения не будет. Что повсюду их всех ждет только смерть.
Спотыкаясь, эльфы выбрались, наконец, на пригорок и зажмурились от бьющего в лицо солнца. Проморгавшись и смахнув невольно выступившие слезы, они обреченно огляделись: все, дальше бежать было некуда. Здесь, на ровной, как стол, земле ни укрыться, ни убежать, ни спрятаться… кажется, хмеры вдоволь наигрались с живыми игрушками, и им больше не было нужды останавливать молодняк, чтобы позволить добыче побегать еще немного. Каждого из перворожденных за это утро они успели не по одному разу извалять в пыли. Каждому наступили на грудь, пристально заглянули в глаза и с усмешкой отпустили, не убив и даже не поранив. Но лишь затем, чтобы спустя десять минут или полчаса снова возникнуть из ниоткуда и с силой ударить из неприметного убежища.
За неимоверно долгое утро темные успели не по разу проститься с этим миром. Многократно заглянули в лицо Ледяной богини. Успевали начать и внезапно обрывали песнь смерти, смутно предчувствуя, что неспроста их сгоняли к озеру, как неразумных баранов. Они знали, что спасения не будет. Отчетливо понимали, что умрут, но с каким-то детским упрямством продолжали бежать.
И вот сейчас, наконец, эта сумасшедшая гонка закончилась.
Их осталось всего три десятка против сплоченной стаи хмер. Три десятка отчаянных смельчаков, рискнувших бросить вызов судьбе и не пожелавших сдаться на милость Проклятого леса, как это сделали агинцы. Этим утром, увидев короткую расправу над теми, кто обессилел и упал, они решили бороться до конца. Потому и бежали, что было сил. Потому и волокли одеревеневшие ноги до последнего. И свирепые кошки, кажется, оценили этот ненужный подвиг. Не тронули, хотя могли легко закончить чужие мучения.
Тирриниэль поджал губы, разглядев среди них чудом уцелевших старейшин: ллеры Эналле и Инару казались бледными тенями себя, прежних. А вот ллера Гиараса видно не было – вероятно, сгинул в бескрайних чащобах или же кто-то из вампиров Одера оказался на диво удачлив. Впрочем, оно и к лучшему – из этой троицы он один был фанатично предан Брегарису. Тогда как двое других явно колебались, прежде чем решились к нему примкнуть.
Может, именно поэтому судьба подарила им еще один шанс?
Возле старейшин устало притулились любовно воспитанные младшие воины – вторые, третьи, четвертые локквилы их родов. Не прямые наследники, но дальние родичи, верные и тщеславные, как все молодые мужчины. Лучшие из лучших, несомненно, иначе не сумели бы они преодолеть такой трудный путь. А вот старших наследников родов Этаррас и Хатарин здесь не было – похоже, предусмотрительные ллеры оставили своих сыновей в Темном лесу. Никого из дома Таррис, во главе которого стоял ллер Гиарас, Тирриниэль тоже не нашел. Так, несколько представителей дома Аларис, числящегося за Брегарисом, а остальные – мелкие чины многочисленного воинства леса, за которыми не стояли никакие значимые силы и которые, судя по всему, просто польстились на блага, обещанные хранителем.
Ох, права была Белка: надо было действовать жестче и еще три века назад выяснить причину, по которой Берралис вдруг сошелся с этими молодыми эльфами. Теперь же поздно сетовать и жалеть об упущенных возможностях: большая часть смельчаков уже никогда не увидит рассвета. Их кости навсегда останутся гнить среди непроходимых буреломов, а их отцы уже не вернут в род утраченных перстней. Много… много жизней было уплачено эльфийскими домами за эту ошибку. Много горя принесло им проклятое в веках изменение. Но далеко не так много, как могло бы быть.
Владыка Л’аэртэ с досадой отвернулся.
Что ж, они знали, на что шли: награда за победу была высока, но и цена за ошибку оказалась достойной. Правда, он искренне полагал, что на кордоне погибнут все его преследователи и никто из них не рискнет перейти через последнюю Границу. А они все-таки сунулись, каким-то чудом сумели ее преодолеть и вот теперь обреченно ждали финала. Упрямцы… действительно, упрямцы. Хотя он не думал, что их будет так много – целых три десятка укрощенных болью гордецов, сумевших выбраться из расставленной им западни.
Белка при виде перворожденных заметно нахмурилась.
Они ее тоже увидели, но, видимо, посчитали, что бредят, потому что поначалу даже протерли слезящиеся глаза, словно пытаясь избавиться от наваждения. Однако время шло, хрупкая фигурка Гончей никуда не исчезла. А наоборот, медленно пошла им навстречу, не обращая внимания ни на замершую неподалеку хмеру, ни на загородившего ей дорогу громадного волка.
Это было невероятно, нереально и попросту невозможно, но эльфы оказались слишком измождены, чтобы правильно оценивать факты. Они только пошатнулись, будто от внезапного потрясения, а затем, словно истратив все силы до последней капли, измученно опустились прямо на землю.
Гончая, остановившись от них в нескольких шагах, невозмутимо сложила руки на груди.
– Ну? И чего вы сюда приперлись?
Ллер Инару медленно поднял на нее помутневший взор. Такого ведь не могло быть? Правда? Она не могла стоять в самом средоточии царства хмер и с легкой брезгливостью рассматривать его грязные сапоги?
