Едва заметная, невероятно шустрая. Змея, на свою беду, неосторожно выползла под ноги Димы. Но прежде, чем тот смог хоть что-то сообразить, мама вскинула трость и от всей души шандарахнула ею несчастное животное.
– Ты куда, дрянь, к ребенку, – мама пробасила так, что с верхушек деревьев вспорхнули птицы. – Ты посмотри, почти нападает. Это ж надо! На тебе, на. Дрянь такая.
Отдубасив контрольными ударами гадюку, припала к сыну. Схватилась за левую сторону груди.
– Божечки! Как я испугалась. Чуть последний дух из меня не вышел.
Дмитрий очумело глядел на змею. Вернее, на то, что от нее осталось. Скосил взгляд на слабую женщину, опирающуюся на его плечо. Осторожно провел ее в сторону за локоть.
– Мама, это был уж, – сглотнул аккуратно.
– У меня не было время на раздумья, – ожила мать. Махнула равнодушной рукой в сторону трупа. – Я же не специалист по ползучим. Как так сходу определить, ядовитая дрянь или пусть себе живет?
– Может, по желтым ушкам?
– Еще чего, – фыркнула мать. – Может, мне еще брюхо ее разглядывать? Когда она тебя чуть не сожрала. Без всякой совести и следствия.
Дмитрий вспомнил, как мать совсем недавно умудрилась схватить за руку отчаянного вора, который покусился на ее сумку с платежками по коммунальным. Вора тогда еле отбили. У божьего одуванчика, который перед этим еле дотепал до почты. Потом одуванчик лично отволок неблагополучного члена общества в ближайшее отделение полиции. А когда собес выдавал бесплатные батареи для электроотопления – мама втянула их на второй этаж. Пусть не скопом, но все четыре. Еще и хотела отнести тете Вале на девятый. Что случилось с пьяным соседом Гришей, с которым мама встретилась в потемках на лестнице подъезда, Чернов и вспоминать не хотел. Тогда она тоже испугалась. А после митинга в поддержку любимого кандидата из полицейского участка пришлось забирать уже саму маму.
– Мам, – начал он нерешительно, чувствуя нелепость своих предположений. – А что мы знаем о своем генеалогическом древе?
– Не слышала о таких, на нашей фазенде точно нет похожих деревьев, – равнодушно ответила та, оглядывая трость на наличие ущерба. – Это новый сорт чего-то?
– Нет, – усмехнулся сын. – Что мы знаем о своих предках? Откуда мы ведем свой род?
– Ха, – выдохнула мать. – Род – скажешь тоже. Так, женились-родились, вот и весь род.
– Но, может, ты помнишь хоть несколько поколений? – настаивал Чернов.
– Ну, – протянула мать. – Кого-то, конечно, помню. Матушку свою, отца. Свекруху, черт ее за ногу, помню…
– Это к делу не относится, – перебил Чернов. – Только наших.
– А… – Мать задумалась. – Дед с войны не вернулся, бабка нормально пожила. Сестра ее… да ты ее помнишь.
– Не помню.
– Да как же это? – вскинулась мать. – Это ж та, что тогда... Как это не помнишь? Ты ж еще тогда тоже… У нее еще была племянница Дарья. От мужниной сестры. Ты его тоже помнишь… Или нет. Он знаешь чего? Лет тридцать назад, нет, не тридцать… Погоди, мне тогда путевку выдали в санаторий. Мы тогда поехали, вернулись, я там курс терапии прошла. Автобус еще тогда ходил, помнишь? Сейчас только на такси.
– И? – поторопил Дмитрий.
– Вот тебе и «и», – проворчала мать. – Говорю ж, вернулись на автобусе. Я еще чуть кольцо не потеряла… Так вот… что я там говорила?
– Про автобус.
– Да на кой черт тот автобус. Я совершенно не о том. Вернулись, говорю. Мне на работу в понедельник, а он звонит, этот Миша… или не Миша. Гриша, кажись. Точно, Гриша. Вот! И говорит, что на их предприятии выдают ковры. И чтобы я в воскресенье очередь шла занимать. За коврами этими. А у меня ты, а в понедельник на работу. А тут ковры…
– Мама, – вскипел Дмитрий. – Зачем ты это мне рассказываешь?
– Так потому что он тогда помогал этот ковер нам до дома нести, – рявкнула мать. – Как же ты его не помнишь, если был тогда со мной?
– Мама, – взял себя в руки Дмитрий. – Я просил вспомнить наших предков. Миш и гриш не надо. Ты еще кого-нибудь помнишь?
– Не помню, – надулась мать. – Не было больше никого.
Глупая была затея. Какие амазонки? Бред. Аферизм не стоит на месте. Нынешнему поколению отчаянных людей нужно придумывать новые способы «развода». Может, сейчас это новое направление? Чем невероятнее история, тем больше шансов, что жертва попадется в сети? Усомнится, что неправдоподобной историей вздумают вокруг пальца обвести? Хотя ему какая в том разница? Впереди маячит Хащевое, почти две недели покоя и релакса. Отдыха от женщин и их сумасбродных идей.
Мать тем временем приступила к новым поучительным историям. Чернов вполуха слушал о жизненном пути незнакомой ему женщины из магазина продтоваров, наслаждаясь неторопливой прогулкой по парку. Ради этого даже чуть отодвинул время долгожданного сна. Погода будто шептала: немного прохладно, но солнце уже почти весеннее. Яркое.
Чернов даже сперва не понял, что произошло… мать пошла чуть быстрее. Он только собирался окликнуть ее. Замерла на мгновение. И упала…
Сердце! Инсульт! К своему стыду у врача дрожали руки. Мир замедлился до крайней степени движения. Реальность пульсировала картинками: то размытыми, то яркими, то долгими, то краткими. Вот он стоит на коленях. Через секунду или через несколько минут? Пытается приподнять? Заглянуть в лицо? Щупает пульс.
Внезапно его взгляд натыкается на странный предмет. Чернов даже не может сразу понять, что это. Что за палка торчит из бока его матери? Потом мозг даже отказывается воспринимать этот бред. Стрела? Какого черта? Как странное орудие попало в тело? Неосторожные игры шаловливых детей? Соревнования поблизости парка?
Мама приоткрывает глаза, инстинктивно нащупывает мешающий предмет. В последнее мгновение Чернов успевает схватить ее за руку.
– Не трогай! – Голос хриплый и будто не его. – Потерпи. Я позвоню Павлу.
Павел – одно из самых полезных знакомств за время учебы в меде. Тогда – главный дебошир и разгильдяй, сын известного в городе кардиолога, обладатель огромной квартиры в центре – основного места сборищ и шумных вечеринок. После – примерный семьянин, успешный бизнесмен. Владелец частной клиники и преданный безотказный друг.
Утром следующего дня Чернов сидел в коридоре больницы. Снова бессонная ночь. Только в этот раз – невероятный и неподдающийся разумным объяснениям повод.
Сначала он ошеломленно узнал от такого же ошеломленного Павла, что у матери не инсульт и не инфаркт. Что причина ее пребывания здесь – все же странная стрела. И что стрела попала в тело не при падении, а то ли по чьей-то невероятной беспечности, то ли благодаря несчастному случаю – и была выпущена с большого расстояния.
Чернов отказывался верить своим ушам. Как возможно, чтобы участники спортивного кружка вели себя настолько неразумно – проводить соревнования в парке, не соблюдая элементарных правил безопасности для прохожих. В наше время многое не вызывает удивления, но это – уже полнейший беспредел.
Огорчало Дмитрия и состояние матери. Врачи в клинике Павла, безусловно, первоклассные специалисты, да и помощь была оказана своевременно, но организм немолодой, к тому же обессиленный болезнью – мать не приходила в сознание. На все вопросы Дмитрия лечащий врач смотрел пронзительно, ожидал от коллеги понимания и ободряюще хлопал по плечу. Понимания не было. Будь ты хоть трижды специалист, но когда дело касается близких, теряешься. Чернов был раздавлен, обеспокоен, с трудом группировал хаотичные мысли в голове. Надеялся на скорое объяснение происшествия компетентными органами.
А потом были допросы. Долгие и нудные. Сонный и раздраженный мужчина в мятой рубашке постоянно зевал. Выходил из кабинета, заваривал чай, беседовал по телефону. По замкнутому кругу задавал одни и те же простые вопросы. Простые, совершенно не связанные со случаем в парке, бесконечные и отупляющие мозг.
Потом пришел другой – злой, энергичный, крайне собранный. С острым взглядом и твердым подбородком.
– Кому ты так умудрился напакостить? – спросил сразу в лоб.
Чернов огорошено уставился на собеседника.
– В смысле?
– В прямом. Кому ты насрал так, что он в тебя стрелял?
– В смысле? – повторил Чернов.
– Скисло, – рявкнул тот. – Дурака из себя не строй. Отвечай по существу. С кем у тебя был конфликт? У кого недавно ты увел бабу, занял деньги, кого заложил руководству?
Он уселся на угол стола и наклонился к Чернову. Оказался слишком близко от него. Настолько, что Дмитрий не мог с собой совладать и чуть отодвинулся.
– Какое это имеет отношение к делу? – Чернов старался говорить спокойно, но дядька сильно раздражал.
– Твое дело – отвечать на вопросы. Дело экспертов – дать заключение о траектории снаряда. Но какой бы протокол они не составили, в тебя целились или в твою мать – ясно и так, что припугнуть хотели именно тебя. Или отомстить. Я не думаю, что какая-нибудь старушка, с которой твоя мамзель сцепилась в очереди в поликлинику, взяла лук и принялась по ней стрелы из засады метать. Или подозревать в покушении весь пенсионный фонд? Как тебе версия – корректировка количества получающих выплаты?
Чернов невесело усмехнулся. Дядька нравился ему все меньше.
– Поверь, я работаю в органах много лет и прекрасно знаю, что все вы говорите, будто не знаете, кто по вам стрелял. А потом пытаетесь решить вопросы «сами». А, может, составить протокол, что ты препятствуешь следствию? Как тебе такой поворот? Знай, что бы ты ни вытворил, как бы ни довел людей до крайней меры, все тайное станет явным. От ответственности не уйдешь.
Дмитрий смотрел ему в глаза. Это же надо так вывернуть. Вместо того чтобы искать преступника, этот «специалист» угрожает ему. Считает, что Чернов знает, кто на него покушался, и молчит. Считает, что Дмитрий сам чуть ли не бандит с большой дороги, который скрывает свои грешки… Покушение?.. Преступник?.. До Чернова только дошел смысл услышанного от дядьки. Дмитрий замер.
– Вы хотите сказать, что это была не случайность? Поблизости не проводились соревнования или тренировки по стрельбе из лука?
– Дурня не клей, – оборвал его дядька. – Какие соревнования по опасному виду спорта в общественном парке? Там мамки с детьми по площадкам шляются, бабки на лавках сидят. Какая может быть стрельба? Поблизости полигонов нет. Да и вообще этот вид спорта довольно специфический. Редкий. Не так много подобных клубов, в городе их всего-то три. И соревнуются они на своей же территории.
У дядьки зазвонил телефон и, не обронив ни слова, он вышел за дверь. Тут же появился второй, помятый и сонный. Уселся за стол и принялся что-то писать. Дмитрий осторожно прокашлялся, напоминая о себе.
– Что – будем переписывать протокол? – не глядя на него, произнес доблестный сотрудник.
– В смысле? – удивился Чернов.
– В коромысле, – устало ответил тот.
«Да они тут все поэты, – ухмыльнулся Дмитрий. – Если бы еще и делом занимались».
– Ты пойми, – соизволил посмотреть на Чернова мужчина и даже подсел к нему поближе, доверительно заглядывая в глаза. – Дело абсолютно висяковое и бесполезное. Ну попали в старушку по неосторожности. Наверняка, какая-то шантрапа. Сидят сейчас, кусают локти. Родителей боятся. Ведь у тебя врагов же нет? – после несмелого кивка Дмитрия продолжил: – Вот! Значит, и мстить тебе некому. И бояться не стоит. Оформим все несчастным случаем, упоминание о чертовой стреле изымем. Напишем черным по белому – не было ничего. Шла бабушка, упала. Напоролась на что-нибудь. Бок себе этим распанахала. Обидно, но бывает.
– Погодите, – прервал его Дмитрий. – Но ваш сотрудник пять минут назад в красках и подробностях повествовал, как мне мстят недоброжелатели.
Собеседник добродушно махнул рукой и подмигнул почти по-отечески. Ну просто Дедушка Мороз.
– Да не обращайте на Сергея внимания. Он у нас всегда такой. А тут еще не выспался, дома проблемы – вот и бурчит. Вы же сами уверены, что у вас нет врагов. А так начнут копошиться, разбираться, барахтаться в ваших делах. Ну подумайте: оно вам надо? Эти все допросы и расспросы? Вмешательство в эту, как ее – личную жизнь? Будут ходить к вам на службу, домой, отрывать от работы, с соседями беседовать. А вдруг еще что-нибудь да найдут: любовниц, неучтенные платные роды, врачебные ошибки… – Сотрудник полиции бил наотмашь и по всем плоскостям. – Кто в наше время без греха? К тому же, подумайте вот еще о чем: какой в обществе вспыхнет резонанс. Если активисты пронюхают про луки и стрелы, развопятся по соцсетям. Начнут трезвонить на телевиденье, на эти ток-шоу дебильные и прочий кавардак. В новости, которые нынче еще похуже развлекательных этих передач. Начнут ездить сюда со своей аппаратурой, парк на нее снимать. Потом заскучают – полезут к вам во двор. Будут выслеживать, приставать с интервью, соседей дергать. А те уже будут уставшими от нас. Начнут вам свое «фе» по вечерам в подъезде высказывать. Нам тоже придется делать вид, что мы всецело заняты этим делом: еще больше к вам ходить. И так – по замкнутому кругу. Это ж пока все забудется или что-нибудь еще произойдет. Вы только представьте, в какой ад превратится ваша жизнь.
– Составляйте протокол, я подпишу, – согласился Чернов.
Он не собирался сложить руки и спустить все на тормозах. Просто здраво понимал, что толку здесь не будет. Даже если он заартачится сейчас, то эти ленивые люди даже не попытаются дело матери побыстрее раскрыть. Станут вяло выполнять текущие процедуры, тянуть, донимать тупыми бесполезными допросами. А если разозлятся – то еще и мелко мстить. Или не мелко, кто их знает.
Но у Чернова есть связи. Он квалифицированный и востребованный специалист. Многие люди, и из органов тоже, постоянно обращаются к нему. Их дочери, жены, сестры рожают и «хотят Чернова». Ему обязательно помогут дернуть за нужные нити.
Вот только он сначала выспится, отдохнет, пораскинет мозгами. Подумает, какое из знакомств задействовать в деле, а после обеда сделает пару нужных звонков. Только доберется до квартиры и совсем немного подремлет. Павел все равно его в больницу сейчас не пустит, перед уходом Чернова на допрос так и сказал: мама в надежных руках специалистов, а Диме нужно спать.
Он уже почти подошел к подъезду, как от неожиданной картины буквально впал в ярость. Тоскливая шестерка недавних знакомых сиротливо жалась у дверей. В груди у Дмитрия вспыхнула накопившаяся за предыдущие сутки злость.
– Какого лешего вы тут делаете? – рыкнул он на них.
Сейчас видеть эти лица и слушать нелепые рассказы про поиски камней ему не хотелось. К тому же… только сейчас уставший мозг начал активно выдавать то, что его тревожило всю ночь и последующее утро.
Вначале появляются эти истуканы со своим нелепым бредом про амазонок и утерянные племена, а потом в его мать стреляют из древнего оружия. Конечно, было оно древним или современным, Чернов не знал. Но даже обстоятельство, что в тот же день, как возникли эти пришельцы из будущих и прошлых времен, произошло странное событие, да к тому же еще и с подозрительно подходящим оружием, более чем настораживало.
– Вы расстроены, Дмитрий Александрович, – произнесла раздражающе наблюдательная Светлана.
– Да неужели? – вскинулся Чернов. – С чего бы это? Подумаешь, в мою мать стреляли. Подумаешь, из лука. Подумаешь, чертова полиция не хочет палец о палец ударить. Зато у меня есть такие чудо-родственнички.
– Ты куда, дрянь, к ребенку, – мама пробасила так, что с верхушек деревьев вспорхнули птицы. – Ты посмотри, почти нападает. Это ж надо! На тебе, на. Дрянь такая.
Отдубасив контрольными ударами гадюку, припала к сыну. Схватилась за левую сторону груди.
– Божечки! Как я испугалась. Чуть последний дух из меня не вышел.
Дмитрий очумело глядел на змею. Вернее, на то, что от нее осталось. Скосил взгляд на слабую женщину, опирающуюся на его плечо. Осторожно провел ее в сторону за локоть.
– Мама, это был уж, – сглотнул аккуратно.
– У меня не было время на раздумья, – ожила мать. Махнула равнодушной рукой в сторону трупа. – Я же не специалист по ползучим. Как так сходу определить, ядовитая дрянь или пусть себе живет?
– Может, по желтым ушкам?
– Еще чего, – фыркнула мать. – Может, мне еще брюхо ее разглядывать? Когда она тебя чуть не сожрала. Без всякой совести и следствия.
Дмитрий вспомнил, как мать совсем недавно умудрилась схватить за руку отчаянного вора, который покусился на ее сумку с платежками по коммунальным. Вора тогда еле отбили. У божьего одуванчика, который перед этим еле дотепал до почты. Потом одуванчик лично отволок неблагополучного члена общества в ближайшее отделение полиции. А когда собес выдавал бесплатные батареи для электроотопления – мама втянула их на второй этаж. Пусть не скопом, но все четыре. Еще и хотела отнести тете Вале на девятый. Что случилось с пьяным соседом Гришей, с которым мама встретилась в потемках на лестнице подъезда, Чернов и вспоминать не хотел. Тогда она тоже испугалась. А после митинга в поддержку любимого кандидата из полицейского участка пришлось забирать уже саму маму.
– Мам, – начал он нерешительно, чувствуя нелепость своих предположений. – А что мы знаем о своем генеалогическом древе?
– Не слышала о таких, на нашей фазенде точно нет похожих деревьев, – равнодушно ответила та, оглядывая трость на наличие ущерба. – Это новый сорт чего-то?
– Нет, – усмехнулся сын. – Что мы знаем о своих предках? Откуда мы ведем свой род?
– Ха, – выдохнула мать. – Род – скажешь тоже. Так, женились-родились, вот и весь род.
– Но, может, ты помнишь хоть несколько поколений? – настаивал Чернов.
– Ну, – протянула мать. – Кого-то, конечно, помню. Матушку свою, отца. Свекруху, черт ее за ногу, помню…
– Это к делу не относится, – перебил Чернов. – Только наших.
– А… – Мать задумалась. – Дед с войны не вернулся, бабка нормально пожила. Сестра ее… да ты ее помнишь.
– Не помню.
– Да как же это? – вскинулась мать. – Это ж та, что тогда... Как это не помнишь? Ты ж еще тогда тоже… У нее еще была племянница Дарья. От мужниной сестры. Ты его тоже помнишь… Или нет. Он знаешь чего? Лет тридцать назад, нет, не тридцать… Погоди, мне тогда путевку выдали в санаторий. Мы тогда поехали, вернулись, я там курс терапии прошла. Автобус еще тогда ходил, помнишь? Сейчас только на такси.
– И? – поторопил Дмитрий.
– Вот тебе и «и», – проворчала мать. – Говорю ж, вернулись на автобусе. Я еще чуть кольцо не потеряла… Так вот… что я там говорила?
– Про автобус.
– Да на кой черт тот автобус. Я совершенно не о том. Вернулись, говорю. Мне на работу в понедельник, а он звонит, этот Миша… или не Миша. Гриша, кажись. Точно, Гриша. Вот! И говорит, что на их предприятии выдают ковры. И чтобы я в воскресенье очередь шла занимать. За коврами этими. А у меня ты, а в понедельник на работу. А тут ковры…
– Мама, – вскипел Дмитрий. – Зачем ты это мне рассказываешь?
– Так потому что он тогда помогал этот ковер нам до дома нести, – рявкнула мать. – Как же ты его не помнишь, если был тогда со мной?
– Мама, – взял себя в руки Дмитрий. – Я просил вспомнить наших предков. Миш и гриш не надо. Ты еще кого-нибудь помнишь?
– Не помню, – надулась мать. – Не было больше никого.
Глупая была затея. Какие амазонки? Бред. Аферизм не стоит на месте. Нынешнему поколению отчаянных людей нужно придумывать новые способы «развода». Может, сейчас это новое направление? Чем невероятнее история, тем больше шансов, что жертва попадется в сети? Усомнится, что неправдоподобной историей вздумают вокруг пальца обвести? Хотя ему какая в том разница? Впереди маячит Хащевое, почти две недели покоя и релакса. Отдыха от женщин и их сумасбродных идей.
Мать тем временем приступила к новым поучительным историям. Чернов вполуха слушал о жизненном пути незнакомой ему женщины из магазина продтоваров, наслаждаясь неторопливой прогулкой по парку. Ради этого даже чуть отодвинул время долгожданного сна. Погода будто шептала: немного прохладно, но солнце уже почти весеннее. Яркое.
Чернов даже сперва не понял, что произошло… мать пошла чуть быстрее. Он только собирался окликнуть ее. Замерла на мгновение. И упала…
Сердце! Инсульт! К своему стыду у врача дрожали руки. Мир замедлился до крайней степени движения. Реальность пульсировала картинками: то размытыми, то яркими, то долгими, то краткими. Вот он стоит на коленях. Через секунду или через несколько минут? Пытается приподнять? Заглянуть в лицо? Щупает пульс.
Внезапно его взгляд натыкается на странный предмет. Чернов даже не может сразу понять, что это. Что за палка торчит из бока его матери? Потом мозг даже отказывается воспринимать этот бред. Стрела? Какого черта? Как странное орудие попало в тело? Неосторожные игры шаловливых детей? Соревнования поблизости парка?
Мама приоткрывает глаза, инстинктивно нащупывает мешающий предмет. В последнее мгновение Чернов успевает схватить ее за руку.
– Не трогай! – Голос хриплый и будто не его. – Потерпи. Я позвоню Павлу.
Павел – одно из самых полезных знакомств за время учебы в меде. Тогда – главный дебошир и разгильдяй, сын известного в городе кардиолога, обладатель огромной квартиры в центре – основного места сборищ и шумных вечеринок. После – примерный семьянин, успешный бизнесмен. Владелец частной клиники и преданный безотказный друг.
Утром следующего дня Чернов сидел в коридоре больницы. Снова бессонная ночь. Только в этот раз – невероятный и неподдающийся разумным объяснениям повод.
Сначала он ошеломленно узнал от такого же ошеломленного Павла, что у матери не инсульт и не инфаркт. Что причина ее пребывания здесь – все же странная стрела. И что стрела попала в тело не при падении, а то ли по чьей-то невероятной беспечности, то ли благодаря несчастному случаю – и была выпущена с большого расстояния.
Чернов отказывался верить своим ушам. Как возможно, чтобы участники спортивного кружка вели себя настолько неразумно – проводить соревнования в парке, не соблюдая элементарных правил безопасности для прохожих. В наше время многое не вызывает удивления, но это – уже полнейший беспредел.
Огорчало Дмитрия и состояние матери. Врачи в клинике Павла, безусловно, первоклассные специалисты, да и помощь была оказана своевременно, но организм немолодой, к тому же обессиленный болезнью – мать не приходила в сознание. На все вопросы Дмитрия лечащий врач смотрел пронзительно, ожидал от коллеги понимания и ободряюще хлопал по плечу. Понимания не было. Будь ты хоть трижды специалист, но когда дело касается близких, теряешься. Чернов был раздавлен, обеспокоен, с трудом группировал хаотичные мысли в голове. Надеялся на скорое объяснение происшествия компетентными органами.
А потом были допросы. Долгие и нудные. Сонный и раздраженный мужчина в мятой рубашке постоянно зевал. Выходил из кабинета, заваривал чай, беседовал по телефону. По замкнутому кругу задавал одни и те же простые вопросы. Простые, совершенно не связанные со случаем в парке, бесконечные и отупляющие мозг.
Потом пришел другой – злой, энергичный, крайне собранный. С острым взглядом и твердым подбородком.
– Кому ты так умудрился напакостить? – спросил сразу в лоб.
Чернов огорошено уставился на собеседника.
– В смысле?
– В прямом. Кому ты насрал так, что он в тебя стрелял?
– В смысле? – повторил Чернов.
– Скисло, – рявкнул тот. – Дурака из себя не строй. Отвечай по существу. С кем у тебя был конфликт? У кого недавно ты увел бабу, занял деньги, кого заложил руководству?
Он уселся на угол стола и наклонился к Чернову. Оказался слишком близко от него. Настолько, что Дмитрий не мог с собой совладать и чуть отодвинулся.
– Какое это имеет отношение к делу? – Чернов старался говорить спокойно, но дядька сильно раздражал.
– Твое дело – отвечать на вопросы. Дело экспертов – дать заключение о траектории снаряда. Но какой бы протокол они не составили, в тебя целились или в твою мать – ясно и так, что припугнуть хотели именно тебя. Или отомстить. Я не думаю, что какая-нибудь старушка, с которой твоя мамзель сцепилась в очереди в поликлинику, взяла лук и принялась по ней стрелы из засады метать. Или подозревать в покушении весь пенсионный фонд? Как тебе версия – корректировка количества получающих выплаты?
Чернов невесело усмехнулся. Дядька нравился ему все меньше.
– Поверь, я работаю в органах много лет и прекрасно знаю, что все вы говорите, будто не знаете, кто по вам стрелял. А потом пытаетесь решить вопросы «сами». А, может, составить протокол, что ты препятствуешь следствию? Как тебе такой поворот? Знай, что бы ты ни вытворил, как бы ни довел людей до крайней меры, все тайное станет явным. От ответственности не уйдешь.
Дмитрий смотрел ему в глаза. Это же надо так вывернуть. Вместо того чтобы искать преступника, этот «специалист» угрожает ему. Считает, что Чернов знает, кто на него покушался, и молчит. Считает, что Дмитрий сам чуть ли не бандит с большой дороги, который скрывает свои грешки… Покушение?.. Преступник?.. До Чернова только дошел смысл услышанного от дядьки. Дмитрий замер.
– Вы хотите сказать, что это была не случайность? Поблизости не проводились соревнования или тренировки по стрельбе из лука?
– Дурня не клей, – оборвал его дядька. – Какие соревнования по опасному виду спорта в общественном парке? Там мамки с детьми по площадкам шляются, бабки на лавках сидят. Какая может быть стрельба? Поблизости полигонов нет. Да и вообще этот вид спорта довольно специфический. Редкий. Не так много подобных клубов, в городе их всего-то три. И соревнуются они на своей же территории.
У дядьки зазвонил телефон и, не обронив ни слова, он вышел за дверь. Тут же появился второй, помятый и сонный. Уселся за стол и принялся что-то писать. Дмитрий осторожно прокашлялся, напоминая о себе.
– Что – будем переписывать протокол? – не глядя на него, произнес доблестный сотрудник.
– В смысле? – удивился Чернов.
– В коромысле, – устало ответил тот.
«Да они тут все поэты, – ухмыльнулся Дмитрий. – Если бы еще и делом занимались».
– Ты пойми, – соизволил посмотреть на Чернова мужчина и даже подсел к нему поближе, доверительно заглядывая в глаза. – Дело абсолютно висяковое и бесполезное. Ну попали в старушку по неосторожности. Наверняка, какая-то шантрапа. Сидят сейчас, кусают локти. Родителей боятся. Ведь у тебя врагов же нет? – после несмелого кивка Дмитрия продолжил: – Вот! Значит, и мстить тебе некому. И бояться не стоит. Оформим все несчастным случаем, упоминание о чертовой стреле изымем. Напишем черным по белому – не было ничего. Шла бабушка, упала. Напоролась на что-нибудь. Бок себе этим распанахала. Обидно, но бывает.
– Погодите, – прервал его Дмитрий. – Но ваш сотрудник пять минут назад в красках и подробностях повествовал, как мне мстят недоброжелатели.
Собеседник добродушно махнул рукой и подмигнул почти по-отечески. Ну просто Дедушка Мороз.
– Да не обращайте на Сергея внимания. Он у нас всегда такой. А тут еще не выспался, дома проблемы – вот и бурчит. Вы же сами уверены, что у вас нет врагов. А так начнут копошиться, разбираться, барахтаться в ваших делах. Ну подумайте: оно вам надо? Эти все допросы и расспросы? Вмешательство в эту, как ее – личную жизнь? Будут ходить к вам на службу, домой, отрывать от работы, с соседями беседовать. А вдруг еще что-нибудь да найдут: любовниц, неучтенные платные роды, врачебные ошибки… – Сотрудник полиции бил наотмашь и по всем плоскостям. – Кто в наше время без греха? К тому же, подумайте вот еще о чем: какой в обществе вспыхнет резонанс. Если активисты пронюхают про луки и стрелы, развопятся по соцсетям. Начнут трезвонить на телевиденье, на эти ток-шоу дебильные и прочий кавардак. В новости, которые нынче еще похуже развлекательных этих передач. Начнут ездить сюда со своей аппаратурой, парк на нее снимать. Потом заскучают – полезут к вам во двор. Будут выслеживать, приставать с интервью, соседей дергать. А те уже будут уставшими от нас. Начнут вам свое «фе» по вечерам в подъезде высказывать. Нам тоже придется делать вид, что мы всецело заняты этим делом: еще больше к вам ходить. И так – по замкнутому кругу. Это ж пока все забудется или что-нибудь еще произойдет. Вы только представьте, в какой ад превратится ваша жизнь.
– Составляйте протокол, я подпишу, – согласился Чернов.
Он не собирался сложить руки и спустить все на тормозах. Просто здраво понимал, что толку здесь не будет. Даже если он заартачится сейчас, то эти ленивые люди даже не попытаются дело матери побыстрее раскрыть. Станут вяло выполнять текущие процедуры, тянуть, донимать тупыми бесполезными допросами. А если разозлятся – то еще и мелко мстить. Или не мелко, кто их знает.
Но у Чернова есть связи. Он квалифицированный и востребованный специалист. Многие люди, и из органов тоже, постоянно обращаются к нему. Их дочери, жены, сестры рожают и «хотят Чернова». Ему обязательно помогут дернуть за нужные нити.
Вот только он сначала выспится, отдохнет, пораскинет мозгами. Подумает, какое из знакомств задействовать в деле, а после обеда сделает пару нужных звонков. Только доберется до квартиры и совсем немного подремлет. Павел все равно его в больницу сейчас не пустит, перед уходом Чернова на допрос так и сказал: мама в надежных руках специалистов, а Диме нужно спать.
ГЛАВА 8
Он уже почти подошел к подъезду, как от неожиданной картины буквально впал в ярость. Тоскливая шестерка недавних знакомых сиротливо жалась у дверей. В груди у Дмитрия вспыхнула накопившаяся за предыдущие сутки злость.
– Какого лешего вы тут делаете? – рыкнул он на них.
Сейчас видеть эти лица и слушать нелепые рассказы про поиски камней ему не хотелось. К тому же… только сейчас уставший мозг начал активно выдавать то, что его тревожило всю ночь и последующее утро.
Вначале появляются эти истуканы со своим нелепым бредом про амазонок и утерянные племена, а потом в его мать стреляют из древнего оружия. Конечно, было оно древним или современным, Чернов не знал. Но даже обстоятельство, что в тот же день, как возникли эти пришельцы из будущих и прошлых времен, произошло странное событие, да к тому же еще и с подозрительно подходящим оружием, более чем настораживало.
– Вы расстроены, Дмитрий Александрович, – произнесла раздражающе наблюдательная Светлана.
– Да неужели? – вскинулся Чернов. – С чего бы это? Подумаешь, в мою мать стреляли. Подумаешь, из лука. Подумаешь, чертова полиция не хочет палец о палец ударить. Зато у меня есть такие чудо-родственнички.
