Сердце в подарок

02.08.2020, 14:29 Автор: Лита Ли (Евгения Соколова)

Закрыть настройки

Показано 13 из 13 страниц

1 2 ... 11 12 13


«Чудесно! — Довольно скалится Эссен. — Осталось несколько минут».
       — Мири, что с тобой?
       Воды…
       Пожалуйста! Всё что мне нужно — немного воды, чтобы притушить пожар, испепеляющий изнутри.
       — Отнеси меня к реке. — Моя голова безжизненно падает, в глазах темнеет. — Не… хочу… с ним… — запинаясь шепчу и взлетаю вверх, чтобы тут же провалиться глубоко во мрак.
       
       

***


       
       Тьма нежно обнимает, качает в объятиях, и я её совсем не боюсь. Наоборот, стремлюсь к ней, как к спасительной тени, укрываясь от невыносимого жара.
       — Ты… целовал… меня… ночью? — спрашиваю с трудом.
       — Да, — обречённо выдыхает рыжий. — Каюсь, не удержался, прости. Мы опять не дружим?
       Слабо мотаю головой.
       — Попробуем ещё раз?
       Я улыбаюсь в его камзол, если можно назвать улыбкой спёкшийся оскал.
       Проклятый Эссен!
       — Я люблю тебя, Мири, честно… — едва слышно произносит рыжий и остаток дыхания трепещет во мне вспугнутой птицей. — Ты можешь не верить, но это так, — бормочет он, — я не отдам тебя никому…
       Глупый, я и сама ни к кому не пойду.
       — Слышишь?
       Слышу. И не только слышу — чувствую.
       Потому что тьма и багровый туман схлестнулись, как бешенные волки. Рвут друг друга в клочья, а перед глазами всполохами фейерверков мелькают разноцветные вспышки.
       Чёрное. Багровое. Чёрное. Багровое. Чёрное. Багровое, багровое, багровое…
       Эссен сильнее, в его жилах королевская кровь. А дар Эдварда заперт.
       Пламя везде. Оно пожирает тьму, пляшет неистово, изрыгает жалящие языки, оставляя в чёрном плаще огромные дыры. Но тьма ещё держится, укрывает остатками одеяния, разговаривает ласково голосом рыжего, шепчет взволнованно:
       — Потерпи, Мири, ещё немного.
       Мы опоздали, рыжий. Тьма почти исчезла, растаяла. Она всегда проигрывает огню. Всегда...
       — Я… тоже... люблю… тебя… — успеваю выдохнуть напоследок и что-то ужасно холодное касается ног, ползёт по платью.
       Ледяное и мокрое. Я слышу далекий плеск, но мне уже всё равно…
       — Вледа, Мири. Ну же, очнись, моя хорошая. Ты просила воду. Вот она, рядом. Скажи, что делать?
       — В-низ… — всхлипываю и проваливаюсь, захлебываясь водой. — Не от-пус-кай…
       Боги, пожалуйста!
       Я не могу думать… Ни о чём… Ни о ком… Только о боли.
       «Не-е-ет!» — голос Эссена вибрирует на высокой ноте и падает вместе со мной, разбиваясь мириадами брызг, чтобы снова ожечь огнём.
       — Поцелуй меня, рыжий… — хрипло шепчу на выдохе, уже не различая ни тьмы, ни багрового пламени.
       Даже если всё напрасно, пусть последнее, что запомню — будут его губы, касающиеся моих…
       


       
       Эпилог


       
       — Миранда…
       — М-м-м, — бормочу, устраиваясь поудобнее, и плотнее заворачиваюсь в плащ.
       — Просыпайся, соня. Скоро утро.
       Нехотя поднимаю ресницы, встречая лукавую синеву. Рыжий склонился близко-близко, его дыхание согревает щёку и щекотно шевелит налипшие на лицо волосы.
       — Ещё немножко, — канючу, — совсем чуть-чуть.
       — Тогда точно придётся ехать в храм.
       — Не придётся. Я падшая женщина. И вообще, со вчерашнего дня, официально свободна. — Брови Эдварда лезут на лоб, и я нехотя признаюсь: — Эссен постарался. Можешь сам удостовериться. Запись за номером пять тысяч восемьсот девять.
       — Вот гад! — беззлобно хмыкает рыжий и трется носом о мой нос. — Если поспешим, наша запись будет пять тысяч восемьсот десятая.
       — Мне не нравится, — отворачиваюсь, натягивая кусок плотной ткани на голову.
       — А что нравится?
       — Сено нравится, твоя рубашка нравится, ты нравишься.
       — И ты мне нравишься. — Меня мимолётно целуют в краешек губ, а потом одним движением подгребают под себя. — Очень-очень нравишься…
       — Ещё бы я тебе не нравилась, — фыркаю, ерзая под ним и устраиваясь поудобнее. Чтобы я там не говорила про сено, но колется оно немилосердно. — От проклятия спасла, от смерти спасла. Да ты теперь по гроб жизни мне обязан.
       — Согласен. Но сначала в храм.
       — В храм, так в храм, — ворчу. — А потом спать… И вообще, — вдруг вскидываюсь, — ты мне так и не сказал…
       — Что?
       Выразительно закатываю глаза.
       — Ах, это… — Хитро щурится рыжий и немного приподнимается на локтях.
       — Ну-у… — требовательно подпихиваю его в бок, — я жду…
       — Лэди Миранда Сиал, — торжественно начинает Эдвард, стараясь чтобы голос не дрожал от сдерживаемого смеха, — в вашей власти сделать меня счастливейшим из смертных…
       Чистая правда. Киваю и расплываюсь в самодовольной ухмылке.
       — Вы станете моей женой?
       Поджимаю губы, морщу нос и отвечаю:
       — Нет.
       — Мир-ри… — грозно рычит рыжий, придавливая всем телом.
       — Нет, — повторяю упрямо, невинно хлопая ресницами, — не стану. Я уже ваша жена, лэд Тьер. И не дай вам боги посмотреть на сторону. Убью на месте!
       — Мне никто не нужен, — жарко выдыхают мне в губы.
       — И мне...
       
       

***


       
       Нужно видеть выражение лица лэда Эмиля, когда мы возвращаемся в дом Тьеров на рассвете.
       — Мири? Эдвард? Что произошло? — встревоженно вопрошают нас, встречая в холле, куда открылся последний портал.
       Оказывается, та шпилька с жемчужиной — не просто следящий артефакт, в ней ещё были спрятаны три портала. Уж не знаю, где Эдвард добыл такую чудо-вещь, но она в буквальном смысле спасла наши жизни.
       — Папа, нам нужно в храм. Срочно! — Рыжий подхватывает меня на руки и стремительно шагает к лестнице, обходя растерянного отца.
       — Эм, но…
       Изумлённый взгляд, скользнувший по мне, уж очень красноречив, и я смущённо краснею, плотнее запахивая плащ, под которым скрывается изрядно разорванное полусырое платье. Это рыжему я могу заявить про падшую женщину, а перед лэдом Эмилей мне ужасно стыдно за свой неподобающий вид.
       — Нет времени на объяснения, — бросает через плечо Эдвард, перешагивая через две ступени зараз. — Пришли к Миранде горничную, чтобы та помогла одеться. У нас свадьба через час, — балансируя на верхней площадке внезапно выдает он, и мой удивленный возглас сливается с возгласом его отца:
       — Эдвард!
       — Рыжий!
       Мы одинаково изумленно пялимся на донельзя довольную физиономию, пока рыжий перехватывает меня поудобнее и напоминает строго:
       — Время…
       — Конечно, конечно, — радостно спохватывается Тьер-старший и, забыв о колокольчике, чуть ли не вприпрыжку уносится в сторону кухни.
       — И что это было?
       — Папа счастлив. — Эдвард невинно пожимает плечами, шагая по коридору. Открывает дверь в мою комнату бедром, вносит и ставит меня на пол, но не отпускает. — Я же говорил, что наша запись будет пять тысяч восемьсот десятая.
       — Я думала, ты шутишь…
       — Какие уж тут шутки, Мири. — Моих губ касается быстрый поцелуй. — Эссен дышит в затылок. Он не успокоится, уверен. Так что, пока не станешь моей женой, я с тебя глаз не спущу.
       — Тогда на что мне Молли? Может ты сам меня оденешь? — Я лукаво смотрю из-под опущенных ресниц.
       — И одену, Мири, и раздену. Больше ты не сбежишь… — хрипло выдыхает рыжий и так крепко прижимает, что я издаю придушенный писк.
       Эти нежные губы сводят с ума. Я обхватываю его шею, зарываюсь пальцами в рыжие пряди и уже сама льну, врастаю у него, пускаю прочные корни. Боги, пусть это никогда не кончается, пожалуйста… М-м-м…
       — Лэди Миранда, ваше платье готово, — голос Молли врывается в сознание, как удар хлыста, и Эдвард с сожалением прерывает поцелуй, потому как сама я не в силах сделать этого.
       Издаю разочарованный стон, когда он отстраняется. Так вот, значит, как всё чувствуется после слияния. Я даже и не подозревала, что можно так… остро, ярко, полно. Словно и не жила до этого мига.
       — Рыжий, это… это невероятно…
       — Это ты — невероятная, моя любимая, — шепчет Эдвард, и я смотрю в его синие лучистые глаза и не могу насмотреться, тону в лазоревой чистоте, словно падаю в небо.
       — Эдвард…
       — Мири…
       — Кхм, так мне уйти?
       
       

***


       
       Спустя тридцать минут я уже одета и даже причёсана, и всё это Молли сделала абсолютно бесплатно. Я глажу светло-серый шёлк того самого платья, которое было на мне в день помолвки и тихо улыбаюсь, вспоминая. Да, сегодня я всё-таки стану Мирандой Тьер и никто больше не сможет помешать.
       Прохаживаюсь по комнате, ожидая рыжего, которого с трудом, но всё же уговорила, не глазеть как я переодеваюсь.
       Молли даже чай с печеньем успела принести, прежде чем упорхнуть на кухню, так что я рассеянно прихлебываю тёплый напиток и смотрю в окно на заросший сад Тьеров.
       — А говорят, что женщины долго собираются. — Поворачиваюсь с улыбкой, когда дверь тихонько скрипит и улыбка сползает с лица, едва вижу Эссена, невозмутимо переступающего порог.
       — Эдва… м-м-м, — успеваю крикнуть, прежде чем метнувшийся герцог накрепко запечатывает рот, и уха касается вкрадчивый шепот:
       — Ш-ш-ш, Миранда. Я уберу руку, если не будешь кричать.
       Я киваю и, получив свободу, шиплю гневно:
       — Что вам нужно? Я прошла слияние с Эдвардом и для вас бесполезна.
       — Знаю, и я рад этому, — внезапно огорошивают меня, обхватывая подбородок. Во взгляде Эссена нет ни злобы, ни жажды мести, лишь спокойствие и немного печали. — А ещё я знаю, что у тебя сегодня свадьба.
       — Но как?.. Откуда?..
       — Миранда, наивная моя девочка, — беззлобно смеётся Эссен. Его пальцы скользят по моим губам в короткой ласке, но она так невесома и мимолетна, что практически не замечаю. — Всё получилось так, как мы с Эммой задумали. Право слово, в какой-то момент я даже испугался, что мы ошиблись, но Эмма всё-таки лучше знала своего сына.
       — Но…
       — Запомни: то, что дается легко — никогда не ценится по достоинству. А любовь — слишком дорогой подарок, за неё стоит бороться и умереть, чтобы воскреснуть. Что ж, — он окидывает меня странным взглядом: — ты — очень красивая невеста. Искренне желаю вам счастья. И кстати, — в его глазах мелькает хитринка: — надеюсь, у твоих сестёр тоже есть лекарский дар?
       — Что?! — рычу, но Эссена уже и след простыл, только россыпь чёрных искр оседает на ковре в том месте, где он стоял мгновение назад.
       Вот гад!
       
       

***


       
       Три года спустя.
       
       — Папа, а мама шпит? — звонко спрашивает Эмма, пытаясь засунуть любопытный нос поглубже под одеяло.
       — Ш-ш, спит. Не будем ей мешать, пусть отдохнет, лисёнок? — шепчет Эдвард и осторожно соскальзывает с кровати, чтобы не разворошить тёплое гнёздышко. Рыжий всё переживает, чтобы я, не дай боги, не замёрзла.
       — А у меня есть зук. Шмоти, какой касивый.
       Кажется, кто-то опять притащил из сада очередное крылатое чудовище. Наш дом с некоторых пор превратился в настоящий бестиарий для всяких жужжащих-шуршащих и трескучих.
       — Действительно, — беззвучно смеётся рыжий, — очень красивый.
       — Он итать умеет. А мама дойго шпать будет? Я есь хосю.
       — Пойдём, покормим тебя. Кстати, а что едят маленькие лисята?
       — Ну, мы едим леденси. У тебя есь леденес? Нет, тогда касю с валеньем…
       Дверь тихонько прикрывается, практически без скрипа, и родные голоса удаляются, превращаются в невнятное бормотание. Я продолжаю лежать, как мышка, не открывая глаз, хотя больше нет нужды притворяться. Но мне кажется: пошевелюсь, сморгну и всеобъемлющее чувство счастья, что затопило меня с головой солнечным светом, исчезнет, растает в привычном уже даревском тумане.
       Глупость, конечно!
       Ведь у меня теперь есть личные светила, мои дважды рыжие солнца!
       Ох, нет, уже трижды…
       
       Конец
       
       

Показано 13 из 13 страниц

1 2 ... 11 12 13