— Гретхен Дагмар, — покорно согласился тот. — Вы согласны?
Дагмар посмотрела на любимицу, которая с интересом обнюхивалась с Максом и торжественно ответила:
— Согласна, герр барон, при условии, что вы увеличите сумму компенсации, домик на двоих стоит на пятьсот евро больше. И я настаиваю на свадебной церемонии.
Барон бросил взгляд на любезничавшую кошачью парочку и с хитрой улыбкой произнес:
— Тогда нам надо поторопиться, иначе эти детки обойдутся и без нашего благословения.
Фрау Краузе проследила за его взглядом и возмущенно сказала, видя, как призывно выгнула спинку ее кошечка:
— Гретта, плохая девочка, потерпи еще немного.
Она схватила кошку и вновь закрыла ее в кладовке.
— Вы правы, герр барон, нам надо поторопиться. Подготовка займет не более трех часов.
— Зовите меня Генрих, Дагмар, мы ведь теперь почти родственники, — снисходительно произнес Лаутензак. — Только для начала надо подкрепиться, а потом уже браться за дело. Торжество проведем в музыкальной гостиной, а свадебный обед можно устроить в «Красотке Минни».
— Тогда я предлагаю подкрепиться на кухне, чтобы не тратить время зря, — великодушно предложила фрау Краузе и обратилась к гостям: — Присаживайтесь молодые люди, вы наверняка проголодались с дороги.
— Хорошо, хоть не в прихожей нас кормят, — шепнул Николас Дарии.
— Ты ничего не понимаешь, — тихо возразила она. — Это хорошо, что нас кормят на кухне, значит, считают за своих.
Николас не стал с ней спорить, лишь иронично усмехнулся. Ему понравилась эта спокойная милая девушка, как и ее трезвый, рассудительный муж. Они были нормальными людьми, в отличие от свалившейся ему на голову сестрицы с ее братцами. С ними было надежней находиться в доме этого полоумного старика, который не спускал с них задумчивого взгляда.
Барон допил кофе и постукивая по столу кончиками пальцев, о чем-то размышлял. Его мысли прервал Габриэль, решительно объявив о своих намерениях:
— Мы с женой не будем злоупотреблять вашим гостеприимством, господин Лаутензак, и остановимся в отеле. А в указанный вами день встретимся и обсудим все деловые вопросы. Сестра дала мне несколько распоряжений на счет…
— И куда ты сейчас потащишь бедную девочку? Это курортный город и номера в отелях бронируют заранее, — резонно заметил барон.
— У нас здесь небольшой отель. Не думаю, что для владельцев не найдется свободный номер.
— Владелец отеля не живет в нем, это моветон, — фыркнул старик. — Если хочешь чего-то достичь в бизнесе, то должен понимать, что служащие должны тебя бояться, а значит и уважать. А если ты сейчас явишься в отель и как бедный турист начнешь объяснять, что тебе срочно нужна комната, чтобы не ночевать на вокзале, то о каком уважении будет идти речь?
— Да, Габриэль, нам тоже об этом говорили в школе бизнеса, — громко поддержал барона Николас, а тихо прошептал: — Не бросайте меня одного с этим сумасшедшим.
— У сумасшедшего хороший слух, юноша, и твердая рука, — ехидно произнес старик. — Тебя вроде Ником зовут?
— Мое имя Николас, сэр, — заносчиво поправил тот. — И смею заметить, что я не кот, чтобы откликаться на клички.
— Не дорос ты еще до Николаса, будешь Ником, а ты — Гейбом, — безапелляционно заявил старик. — И не спорить со мной! Заработаете по миллиону, тогда и будете рты открывать. А сейчас беритесь за дело. Дагмар, не стесняйтесь и загрузите этих молодцов работой, особенно Ника. А я покажу Даре свою коллекцию кошек. Ты же не возражаешь, если я буду так тебя звать?
— Нет, герр барон, дедушка тоже меня так зовет, — улыбнулась Дария. — Я с удовольствием посмотрю вашу коллекцию. Кстати, ваша внучка прислала со мной новый экспонат для нее. Это знаменитая «Танцующая кошка».
— Где она? Покажи скорей, — воскликнул Лаутензак и подхватив Дарию по локоть, увлек ее за собой.
— Мальчики, у нас мало времени, — сурово заявила экономка. — Следуйте за мной.
Через три часа Николас и Габриэль во взятых напрокат смокингах стояли перед увитой искусственными цветами аркой.
— Какой странный сегодня день, — саркастически заметил Николас, с трудом удерживая на руках рыжего кота с «бабочкой» на шее. — Если бы кто сказал мне вчера, что я буду кошачьим шафером, то я плюнул бы ему прямо в лицо. Но что не сделаешь из-за долга в сто тысяч?
— Я тоже бы рассмеялся, скажи мне кто, что я буду подружкой невесты, — поддержал его Габриэль, поправляя фату дымчатой красавице. — Но что не сделаешь ради любимой жены? Да, это уже полный дас ист фантастиш!
Они обменялись понимающими взглядами и засмеялись, понимая, как смешно выглядят со стороны. Старый барон грозно шикнул на них, начиная церемонию. Фрау Краузе ударила по клавишам рояля, а Дария стала снимать на камеру всех участников, выбирая удачные ракурсы.
Но самым фантастическим во всей этой истории было то, что пятеро таких разных людей прекрасно ужились, потому что каждый из них испытал в своей жизни ненужность и одиночество.
И в старом особняке вновь зазвучал веселый смех молодежи. А через полтора года и радостный детский крик «Киса!», сопровождаемый топотом разбегающейся кошачьей стаи, не желающей попадаться в любящие, но цепкие детские ручонки.
— У тебя найдется лишний диск? — мило улыбаясь, спросила Лаки, заглядывая в комнату Алана. — Антэн пообещал сбросить одну прикольную программку.
— Сейчас найду, — отозвался он, отрываясь от работы и шаря в ящике стола. — Вот, возьми.
Алан повернулся к девушке и утонул в бирюзовом море ее глаз. Лаки, в шортах и яркой футболке, была неотразимой. Вчера она вернулась из Австралии, и он не мог налюбоваться ее легким загаром. Желание вспыхнуло мгновенно, заставляя сердце биться в два раза быстрей.
«Я хочу ее, хочу, хочу… — настойчиво застучало в голове. — Ни о чем другом не могу думать и уже схожу с ума. Она, как наркотик…»
«А почему бы и нет, — подумала Лаки, замечая, как стремительно расширяются от возбуждения его зрачки. — Жизнь такая непредсказуемая и как в очередной раз я вчера убедилась, такая быстротечная. В ней ничего нельзя откладывать на потом, особенно то, что для тебя так важно и дорого. Ведь любой твой день, любая минута может оказаться последней».
…Они вновь нарушили инструкцию и решили вернуться в Дублин не на вертолете. Взмыв в небо, как птицы с базы в Германии, они с восторгом летели в сумеречном утреннем небе, предвкушая, как появятся дома к завтраку и порадуют своих родных. К завтраку не получилось…
Пролетая Англию, они стали свидетелями нападения мафарских ликвидаторов, так называемых «веселых ребят», на гражданский самолет. «Ребятишки» развлекались тем, что почти в упор расстреливали пассажиров энергетическими снарядами. Находившимся в салоне людям, казалось, что они попали в эпицентр грозы, самолет сотрясался от разрядов молний, и пассажиры падали, словно подкошенные. Позже из новостей Лаки с прискорбием узнала, что погибло шесть человек. Утешило только то, что остальные пятьдесят два остались живы, благодаря тому, что их группа (а их было пятеро вместе с двумя стажерами) смогла отбить самолет у «ребят». А ведь тех было восьмеро, и по инструкции их группа должна была пролететь мимо, причем на вертолете. Лаки отдала приказ «к бою», а должна была сообщить о нападении на базу, предоставив элитному отряду ловцов разбираться с нарушителями Конвенции о ненападении, и не рисковать жизнями стажеров, да их с братьями тоже.
Все это в нелестных выражениях она выслушала от прадеда, когда, убедившись, что самолет благополучно приземлился, явилась к нему с рапортом о завершении задания в Австралии. Галларду уже доложили об их схватке с мафарами, и он устроил ей настоящую головомойку. Лаки отлично понимала, что не будь она девчонкой, а тем более его правнучкой, он оценил бы ее действия, как правильные, и даже похвалил бы за смелость и решительность, а так еще предстоит завтрашнее разбирательство на экспертной комиссии.
Так почему бы ей сейчас не забыться в крепких мужских объятиях и не почувствовать всю полноту жизни? С головой окунуться в жаркое море страсти и познать сладкое блаженство, ведь всего этого может никогда и не быть в ее жизни. Если бы вчера тот мафар взял немного левее, то не он, а она бы валялась с разбитой головой…
Лаки решительно отогнала мысли о смерти, не желая думать о ней. Здесь и сейчас она хочет любить. Любить, как в последний раз, страстно и безудержно, не думая ни о чем — ни о прошлом, ни о будущем. Она нарушит все запреты, установленные ею самой, и напишет в своем сердце красивый роман со счастливым концом, который будет перечитывать долгими одинокими ночами. Не важно, что будет потом, в эти минуты весь мир существует только для них двоих.
Не отрывая взгляд, Алан быстро подошел к двери и повернул ключ, а затем приблизился к Лаки и осторожно обхватил ее на талию. Она смущенно отвела в сторону взгляд, когда его руки скользнули под футболку и переместились на спину. От вожделения у Алана участилось дыхание и бешено заколотилось сердце — футболка была надета на голое тело, а кожа под его руками была подобна атласу.
— Какая у тебя напряженная спинка, — негромко сказал он, ласково гладя ее по спине, и невинно предложил: — Давай, сделаю расслабляющий массаж. Между прочим, я дипломированный специалист. Специально окончил курсы, когда Николас сломал ногу, чтобы делать ему массаж. Я и отцу часто делаю, чтобы у него не болела спина из-за постоянного сидения за монитором.
Алан быстро постелил на кровать широкую махровую простынь и слегка подталкивая, подвел к ней Лаки.
— Ложись на животик, а я пока найду подходящее масло.
Он отошел, давая ей возможность снять футболку и лечь, а сам достал набор масел для массажа. Немного подумав, решил остановиться на лаванде и повернулся к кровати.
Лаки лежала на животе, откинув в сторону свои роскошные волосы. От великолепного зрелища у Алана перехватило дыхание. Такого красивого изгиба спины, таких совершенных плеч и тонкой талии он никогда не видел. Ее кожа была безукоризненно гладкой, казалось, что она отливает шелковым блеском.
У него задрожали руки от предвкушения. Опустившись на колени перед низкой кроватью, он налил немного масла на ладони и мягкими движениями нанес его на безукоризненное тело Лаки, массируя плечи и лопатки, и далее смещаясь на так называемое кошачье место — вдоль позвоночника от шеи до талии. Алан был весьма умелым массажистом, он нежно разминал спину девушки, снимая напряжение и даруя успокаивающее тепло. Она закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть его рук и глубоко вздыхая от удовольствия.
Постепенно он перешел к талии и раскрытыми ладонями начал разминать ее круговыми движениями, опускаясь на ягодицы и потихоньку приспуская шорты, а затем осторожным движением снял их вместе с трусиками. Лаки ничего ему на это не сказала, а лишь расслабленно вздыхала от неги и блаженства, не открывая глаз. Алан судорожно перевел дыхание, увидев ее чудесную попку с округлыми упругими ягодицами. Больше терпеть у него не было никаких сил. Он проложил дорожку из легких поцелуев вдоль позвоночника, а затем нанес немного масла на ягодицы и начал широкие протяженные их поглаживания. Лаки возбужденно задышала, когда он глубоко погладил складку между ними, а когда осыпал поцелуями восхитительные атласные возвышенности, тихий стон сорвался с ее губ.
Алан быстро перевернул ее на спину, и губами начать ласкать плоский животик, наслаждаясь его гладкостью. Затем его руки переместились выше и накрыли грудь. Обхватив ее ладонями, большими пальцами он стал нежно поглаживать возбужденные соски и задыхаясь от желания, прошептал:
— Ты сводишь меня с ума, и снишься каждую ночь, а днем все мои мысли только о тебе.
Слегка приподняв девушку, он уткнулся лицом ее в роскошную грудь и выдохнул:
— Я люблю тебя, и не могу жить без тебя.
Лаки нежно гладила его голову, прижимая к груди. Она ничего не ответила, но Алан и так понял, что получил разрешение. Он быстро разделся и скользнул к ней в постель, сжал в объятиях, а затем осторожно лег сверху, удерживая вес на согнутых руках. Лаки лежала с закрытыми глазами, спрятав смущение за опущенными веками. Никогда еще она не была столь открыта постороннему взгляду, никогда еще жаркие губы не касались ее тела, и она чувствовала себя довольно неловко.
Алан же, напротив, жадно пожирал ее голодными глазами. Он старался быть нежным, очень старался, но страсть рвалась наружу, делая его нетерпеливым и ненасытным.
В какой-то момент он сам испугался той жадности, с которой накинулся на Лаки, вспомнив, что она не любит прикосновений и всегда старается их избегать, позволяя только отцу обнимать ее. Антэн даже заподозрил, что она унаследовала от матери слабый темперамент и отвращение к сексу, и откровенно поделился этой мыслью с сыном, узнав, что тот любит его дочь. Алан пытливо глянул на лицо любимой, опасаясь увидеть на нем разочарование от его напористости. Но, хоть Лаки и лежала с закрытыми глазами, на ее лице блуждала легкая довольная улыбка, и он, облегченно вздохнув, понял, что она не возражает против пылких ласк.
Его губы требовательно набросились на нежные губы девушки, сминая их в страстных поцелуях, а рука опустилась ниже, сначала на живот, затем еще ниже, и стала ласкать ее самое сокровенное место.
Лаки тихо застонала от наслаждения и прошептала:
— Я хочу тебя, любовь моя.
Алан припал к ее груди, поочередно, без устали лаская каждую глубокими поцелуями, а Лаки прерывисто вздыхала и нежно гладила широкую спину любимого, целиком отдаваясь в его власть и предоставляя право вести эту страстную любовную игру, полностью подчиняясь его правилам и позволяя ему все. Алан давно стал твердым, как сталь, но продолжал ласкать ее, доводя до оргазма только прикосновениями и поцелуями. Его рука, пробравшись между ее ног, медленно гладила нежные складки, раздвигая их и полностью раскрывая Лаки перед ним, а затем его палец скользнул в жаркую глубину и ритмично задвигался, вызывая у нее очередную волну экстаза. Она еще не успела восстановить дыхание, как губы Алана, одарив ее тело десятками поцелуев, опустились ниже, и уже не палец, а его горячий язык стал выписывать любовный танец, доводя Лаки почти до безумия от испытуемого наслаждения. Она полностью доверилась ему. На ее теле для него не было никаких запретных мест.
Два долгих месяца Алан мучительно мечтал о моменте, когда Лаки окажется в его объятиях, и он будет целовать ее бесчисленное множество раз, вдыхать аромат ее тела и пробовать на вкус. Это был упоительный аромат и непередаваемый вкус, вкус дикого лесного меда в жаркий летний день. Никогда прежде он не любил так неистово и откровенно.
Собственно говоря, по-настоящему он никогда и не любил. Все, испытанное ранее, было радостным и приятным, но не более того. Алан был хорошим любовником, заботливым и обходительным. Отец учил его, что в постели мужчина обязать сначала доставить удовольствие женщине, поверившей ему, а потом уже думать о своем. Алан всегда внимательно следил за ощущениями своей партнерши, за ее реакцией на каждое его прикосновение, и умелыми действиями всегда доводил женщину до оргазма, получая от этого немалое удовлетворение. Как бы со стороны, он дирижировал всем процессом, вовремя нажимая нужные клавиши, чтобы зазвучала музыка любви.
Дагмар посмотрела на любимицу, которая с интересом обнюхивалась с Максом и торжественно ответила:
— Согласна, герр барон, при условии, что вы увеличите сумму компенсации, домик на двоих стоит на пятьсот евро больше. И я настаиваю на свадебной церемонии.
Барон бросил взгляд на любезничавшую кошачью парочку и с хитрой улыбкой произнес:
— Тогда нам надо поторопиться, иначе эти детки обойдутся и без нашего благословения.
Фрау Краузе проследила за его взглядом и возмущенно сказала, видя, как призывно выгнула спинку ее кошечка:
— Гретта, плохая девочка, потерпи еще немного.
Она схватила кошку и вновь закрыла ее в кладовке.
— Вы правы, герр барон, нам надо поторопиться. Подготовка займет не более трех часов.
— Зовите меня Генрих, Дагмар, мы ведь теперь почти родственники, — снисходительно произнес Лаутензак. — Только для начала надо подкрепиться, а потом уже браться за дело. Торжество проведем в музыкальной гостиной, а свадебный обед можно устроить в «Красотке Минни».
— Тогда я предлагаю подкрепиться на кухне, чтобы не тратить время зря, — великодушно предложила фрау Краузе и обратилась к гостям: — Присаживайтесь молодые люди, вы наверняка проголодались с дороги.
— Хорошо, хоть не в прихожей нас кормят, — шепнул Николас Дарии.
— Ты ничего не понимаешь, — тихо возразила она. — Это хорошо, что нас кормят на кухне, значит, считают за своих.
Николас не стал с ней спорить, лишь иронично усмехнулся. Ему понравилась эта спокойная милая девушка, как и ее трезвый, рассудительный муж. Они были нормальными людьми, в отличие от свалившейся ему на голову сестрицы с ее братцами. С ними было надежней находиться в доме этого полоумного старика, который не спускал с них задумчивого взгляда.
Барон допил кофе и постукивая по столу кончиками пальцев, о чем-то размышлял. Его мысли прервал Габриэль, решительно объявив о своих намерениях:
— Мы с женой не будем злоупотреблять вашим гостеприимством, господин Лаутензак, и остановимся в отеле. А в указанный вами день встретимся и обсудим все деловые вопросы. Сестра дала мне несколько распоряжений на счет…
— И куда ты сейчас потащишь бедную девочку? Это курортный город и номера в отелях бронируют заранее, — резонно заметил барон.
— У нас здесь небольшой отель. Не думаю, что для владельцев не найдется свободный номер.
— Владелец отеля не живет в нем, это моветон, — фыркнул старик. — Если хочешь чего-то достичь в бизнесе, то должен понимать, что служащие должны тебя бояться, а значит и уважать. А если ты сейчас явишься в отель и как бедный турист начнешь объяснять, что тебе срочно нужна комната, чтобы не ночевать на вокзале, то о каком уважении будет идти речь?
— Да, Габриэль, нам тоже об этом говорили в школе бизнеса, — громко поддержал барона Николас, а тихо прошептал: — Не бросайте меня одного с этим сумасшедшим.
— У сумасшедшего хороший слух, юноша, и твердая рука, — ехидно произнес старик. — Тебя вроде Ником зовут?
— Мое имя Николас, сэр, — заносчиво поправил тот. — И смею заметить, что я не кот, чтобы откликаться на клички.
— Не дорос ты еще до Николаса, будешь Ником, а ты — Гейбом, — безапелляционно заявил старик. — И не спорить со мной! Заработаете по миллиону, тогда и будете рты открывать. А сейчас беритесь за дело. Дагмар, не стесняйтесь и загрузите этих молодцов работой, особенно Ника. А я покажу Даре свою коллекцию кошек. Ты же не возражаешь, если я буду так тебя звать?
— Нет, герр барон, дедушка тоже меня так зовет, — улыбнулась Дария. — Я с удовольствием посмотрю вашу коллекцию. Кстати, ваша внучка прислала со мной новый экспонат для нее. Это знаменитая «Танцующая кошка».
— Где она? Покажи скорей, — воскликнул Лаутензак и подхватив Дарию по локоть, увлек ее за собой.
— Мальчики, у нас мало времени, — сурово заявила экономка. — Следуйте за мной.
Через три часа Николас и Габриэль во взятых напрокат смокингах стояли перед увитой искусственными цветами аркой.
— Какой странный сегодня день, — саркастически заметил Николас, с трудом удерживая на руках рыжего кота с «бабочкой» на шее. — Если бы кто сказал мне вчера, что я буду кошачьим шафером, то я плюнул бы ему прямо в лицо. Но что не сделаешь из-за долга в сто тысяч?
— Я тоже бы рассмеялся, скажи мне кто, что я буду подружкой невесты, — поддержал его Габриэль, поправляя фату дымчатой красавице. — Но что не сделаешь ради любимой жены? Да, это уже полный дас ист фантастиш!
Они обменялись понимающими взглядами и засмеялись, понимая, как смешно выглядят со стороны. Старый барон грозно шикнул на них, начиная церемонию. Фрау Краузе ударила по клавишам рояля, а Дария стала снимать на камеру всех участников, выбирая удачные ракурсы.
Но самым фантастическим во всей этой истории было то, что пятеро таких разных людей прекрасно ужились, потому что каждый из них испытал в своей жизни ненужность и одиночество.
И в старом особняке вновь зазвучал веселый смех молодежи. А через полтора года и радостный детский крик «Киса!», сопровождаемый топотом разбегающейся кошачьей стаи, не желающей попадаться в любящие, но цепкие детские ручонки.
Глава 27. Любовь и боль
— У тебя найдется лишний диск? — мило улыбаясь, спросила Лаки, заглядывая в комнату Алана. — Антэн пообещал сбросить одну прикольную программку.
— Сейчас найду, — отозвался он, отрываясь от работы и шаря в ящике стола. — Вот, возьми.
Алан повернулся к девушке и утонул в бирюзовом море ее глаз. Лаки, в шортах и яркой футболке, была неотразимой. Вчера она вернулась из Австралии, и он не мог налюбоваться ее легким загаром. Желание вспыхнуло мгновенно, заставляя сердце биться в два раза быстрей.
«Я хочу ее, хочу, хочу… — настойчиво застучало в голове. — Ни о чем другом не могу думать и уже схожу с ума. Она, как наркотик…»
«А почему бы и нет, — подумала Лаки, замечая, как стремительно расширяются от возбуждения его зрачки. — Жизнь такая непредсказуемая и как в очередной раз я вчера убедилась, такая быстротечная. В ней ничего нельзя откладывать на потом, особенно то, что для тебя так важно и дорого. Ведь любой твой день, любая минута может оказаться последней».
…Они вновь нарушили инструкцию и решили вернуться в Дублин не на вертолете. Взмыв в небо, как птицы с базы в Германии, они с восторгом летели в сумеречном утреннем небе, предвкушая, как появятся дома к завтраку и порадуют своих родных. К завтраку не получилось…
Пролетая Англию, они стали свидетелями нападения мафарских ликвидаторов, так называемых «веселых ребят», на гражданский самолет. «Ребятишки» развлекались тем, что почти в упор расстреливали пассажиров энергетическими снарядами. Находившимся в салоне людям, казалось, что они попали в эпицентр грозы, самолет сотрясался от разрядов молний, и пассажиры падали, словно подкошенные. Позже из новостей Лаки с прискорбием узнала, что погибло шесть человек. Утешило только то, что остальные пятьдесят два остались живы, благодаря тому, что их группа (а их было пятеро вместе с двумя стажерами) смогла отбить самолет у «ребят». А ведь тех было восьмеро, и по инструкции их группа должна была пролететь мимо, причем на вертолете. Лаки отдала приказ «к бою», а должна была сообщить о нападении на базу, предоставив элитному отряду ловцов разбираться с нарушителями Конвенции о ненападении, и не рисковать жизнями стажеров, да их с братьями тоже.
Все это в нелестных выражениях она выслушала от прадеда, когда, убедившись, что самолет благополучно приземлился, явилась к нему с рапортом о завершении задания в Австралии. Галларду уже доложили об их схватке с мафарами, и он устроил ей настоящую головомойку. Лаки отлично понимала, что не будь она девчонкой, а тем более его правнучкой, он оценил бы ее действия, как правильные, и даже похвалил бы за смелость и решительность, а так еще предстоит завтрашнее разбирательство на экспертной комиссии.
Так почему бы ей сейчас не забыться в крепких мужских объятиях и не почувствовать всю полноту жизни? С головой окунуться в жаркое море страсти и познать сладкое блаженство, ведь всего этого может никогда и не быть в ее жизни. Если бы вчера тот мафар взял немного левее, то не он, а она бы валялась с разбитой головой…
Лаки решительно отогнала мысли о смерти, не желая думать о ней. Здесь и сейчас она хочет любить. Любить, как в последний раз, страстно и безудержно, не думая ни о чем — ни о прошлом, ни о будущем. Она нарушит все запреты, установленные ею самой, и напишет в своем сердце красивый роман со счастливым концом, который будет перечитывать долгими одинокими ночами. Не важно, что будет потом, в эти минуты весь мир существует только для них двоих.
Не отрывая взгляд, Алан быстро подошел к двери и повернул ключ, а затем приблизился к Лаки и осторожно обхватил ее на талию. Она смущенно отвела в сторону взгляд, когда его руки скользнули под футболку и переместились на спину. От вожделения у Алана участилось дыхание и бешено заколотилось сердце — футболка была надета на голое тело, а кожа под его руками была подобна атласу.
— Какая у тебя напряженная спинка, — негромко сказал он, ласково гладя ее по спине, и невинно предложил: — Давай, сделаю расслабляющий массаж. Между прочим, я дипломированный специалист. Специально окончил курсы, когда Николас сломал ногу, чтобы делать ему массаж. Я и отцу часто делаю, чтобы у него не болела спина из-за постоянного сидения за монитором.
Алан быстро постелил на кровать широкую махровую простынь и слегка подталкивая, подвел к ней Лаки.
— Ложись на животик, а я пока найду подходящее масло.
Он отошел, давая ей возможность снять футболку и лечь, а сам достал набор масел для массажа. Немного подумав, решил остановиться на лаванде и повернулся к кровати.
Лаки лежала на животе, откинув в сторону свои роскошные волосы. От великолепного зрелища у Алана перехватило дыхание. Такого красивого изгиба спины, таких совершенных плеч и тонкой талии он никогда не видел. Ее кожа была безукоризненно гладкой, казалось, что она отливает шелковым блеском.
У него задрожали руки от предвкушения. Опустившись на колени перед низкой кроватью, он налил немного масла на ладони и мягкими движениями нанес его на безукоризненное тело Лаки, массируя плечи и лопатки, и далее смещаясь на так называемое кошачье место — вдоль позвоночника от шеи до талии. Алан был весьма умелым массажистом, он нежно разминал спину девушки, снимая напряжение и даруя успокаивающее тепло. Она закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть его рук и глубоко вздыхая от удовольствия.
Постепенно он перешел к талии и раскрытыми ладонями начал разминать ее круговыми движениями, опускаясь на ягодицы и потихоньку приспуская шорты, а затем осторожным движением снял их вместе с трусиками. Лаки ничего ему на это не сказала, а лишь расслабленно вздыхала от неги и блаженства, не открывая глаз. Алан судорожно перевел дыхание, увидев ее чудесную попку с округлыми упругими ягодицами. Больше терпеть у него не было никаких сил. Он проложил дорожку из легких поцелуев вдоль позвоночника, а затем нанес немного масла на ягодицы и начал широкие протяженные их поглаживания. Лаки возбужденно задышала, когда он глубоко погладил складку между ними, а когда осыпал поцелуями восхитительные атласные возвышенности, тихий стон сорвался с ее губ.
Алан быстро перевернул ее на спину, и губами начать ласкать плоский животик, наслаждаясь его гладкостью. Затем его руки переместились выше и накрыли грудь. Обхватив ее ладонями, большими пальцами он стал нежно поглаживать возбужденные соски и задыхаясь от желания, прошептал:
— Ты сводишь меня с ума, и снишься каждую ночь, а днем все мои мысли только о тебе.
Слегка приподняв девушку, он уткнулся лицом ее в роскошную грудь и выдохнул:
— Я люблю тебя, и не могу жить без тебя.
Лаки нежно гладила его голову, прижимая к груди. Она ничего не ответила, но Алан и так понял, что получил разрешение. Он быстро разделся и скользнул к ней в постель, сжал в объятиях, а затем осторожно лег сверху, удерживая вес на согнутых руках. Лаки лежала с закрытыми глазами, спрятав смущение за опущенными веками. Никогда еще она не была столь открыта постороннему взгляду, никогда еще жаркие губы не касались ее тела, и она чувствовала себя довольно неловко.
Алан же, напротив, жадно пожирал ее голодными глазами. Он старался быть нежным, очень старался, но страсть рвалась наружу, делая его нетерпеливым и ненасытным.
В какой-то момент он сам испугался той жадности, с которой накинулся на Лаки, вспомнив, что она не любит прикосновений и всегда старается их избегать, позволяя только отцу обнимать ее. Антэн даже заподозрил, что она унаследовала от матери слабый темперамент и отвращение к сексу, и откровенно поделился этой мыслью с сыном, узнав, что тот любит его дочь. Алан пытливо глянул на лицо любимой, опасаясь увидеть на нем разочарование от его напористости. Но, хоть Лаки и лежала с закрытыми глазами, на ее лице блуждала легкая довольная улыбка, и он, облегченно вздохнув, понял, что она не возражает против пылких ласк.
Его губы требовательно набросились на нежные губы девушки, сминая их в страстных поцелуях, а рука опустилась ниже, сначала на живот, затем еще ниже, и стала ласкать ее самое сокровенное место.
Лаки тихо застонала от наслаждения и прошептала:
— Я хочу тебя, любовь моя.
Алан припал к ее груди, поочередно, без устали лаская каждую глубокими поцелуями, а Лаки прерывисто вздыхала и нежно гладила широкую спину любимого, целиком отдаваясь в его власть и предоставляя право вести эту страстную любовную игру, полностью подчиняясь его правилам и позволяя ему все. Алан давно стал твердым, как сталь, но продолжал ласкать ее, доводя до оргазма только прикосновениями и поцелуями. Его рука, пробравшись между ее ног, медленно гладила нежные складки, раздвигая их и полностью раскрывая Лаки перед ним, а затем его палец скользнул в жаркую глубину и ритмично задвигался, вызывая у нее очередную волну экстаза. Она еще не успела восстановить дыхание, как губы Алана, одарив ее тело десятками поцелуев, опустились ниже, и уже не палец, а его горячий язык стал выписывать любовный танец, доводя Лаки почти до безумия от испытуемого наслаждения. Она полностью доверилась ему. На ее теле для него не было никаких запретных мест.
Два долгих месяца Алан мучительно мечтал о моменте, когда Лаки окажется в его объятиях, и он будет целовать ее бесчисленное множество раз, вдыхать аромат ее тела и пробовать на вкус. Это был упоительный аромат и непередаваемый вкус, вкус дикого лесного меда в жаркий летний день. Никогда прежде он не любил так неистово и откровенно.
Собственно говоря, по-настоящему он никогда и не любил. Все, испытанное ранее, было радостным и приятным, но не более того. Алан был хорошим любовником, заботливым и обходительным. Отец учил его, что в постели мужчина обязать сначала доставить удовольствие женщине, поверившей ему, а потом уже думать о своем. Алан всегда внимательно следил за ощущениями своей партнерши, за ее реакцией на каждое его прикосновение, и умелыми действиями всегда доводил женщину до оргазма, получая от этого немалое удовлетворение. Как бы со стороны, он дирижировал всем процессом, вовремя нажимая нужные клавиши, чтобы зазвучала музыка любви.
