чувств, подшучивали друг над другом, а теперича изменились очень, Иван Иванович ни на минуточку от Настасьи Павловны не отходит, в глазки ей старается все заглянуть, а она смущается и только изредка на князя глянет, да так что если этот взгляд кто увидит, сразу поймёт, как князь ей по душе пришёлся.
Только Иван Иванович удалится чуть в сторону, Настасья Павловна за ним украдкой следит, а если князь неожиданно повернётся, она тут же взор в сторону отводит.
Вспомнился мне бал, на котором мы познакомились. Как я к нему готовилась, платье мне сшили белое, как оно мне нравилось, своей воздушностью и белизной. В нём я себя чувствовала принцессой и была в надежде, что встречу своего единственного принца… встретила!
На балу мы были всё той же компанией с Настасьей Павловной, Иваном Ивановичем и Ольгой Александровной и тут явились вы, граф, не один, с вами была девушка ослепительно красивая и невероятно милая.
Вы были великолепной парой, постойте вы ведь тогда уже были с Татьяной Сергеевной, о Боже, как же об этом запамятовала.
Тогда-то я впервые услышала о вас, Илья Петрович, что вы самая скандальная пара.
О вас шептались две дамы, хотя и с восхищением взирали на вас, как и все присутствующие, и в том числе мы. Все были заворожены вами и красотой вашей спутницы, они говорили, что у вас любовная связь. О, как же я этого не услышала.
Вальс. Зазвучала музыка. Кружились пары.
Вашу спутницу увёл какой-то ловкий кавалер, и вы остались один. Вдруг ваш взор упал на меня.
Сердце мое бешено забилось, готовое выпрыгнуть, настолько взволновали вы меня. Вы шли ко мне.
О, как вы вальсируете. Как вели меня, нежно прижимая к себе, как кружили, я просто летала в танце, в чувствах, такой восторг был тогда, но всему бывает конец.
Вы вернули меня на землю и следующий танец, как и последующие, были не со мной, и ни разу ваш взгляд не падал на меня…
Как я тогда переживала.
Весь вечер вы танцевали с Татьяной Сергеевной. Вы были единым целым.
Её улыбка была только для вас, а как вы смотрели на неё, с любовью и нежностью, как же я этого не видела, как же я была слепа и глуха, и только сейчас вспомнила тот роковой вечер.
Я всё поняла, граф, какой вы коварный, и какова ваша ловкость разбить сердца двух девиц!
Пришли Иван Иванович с Настасьей Павловной, мы собираемся прогуляться по набережной...
На этом прощаюсь с вами граф, Муромцев.
Княжна Мила Марковна.
Письмо седьмое.
Здравствуйте, граф Илья Петрович.
Получив от вас письмо, в котором пишете, что все прекрасно помните, в особенности первую встречу нашу, на балу, где я вас поразила своей юной красотой. Как вы умеете не скупиться на восхваления, Илья Петрович.
Так же пишете, что тогда были обстоятельства особые, по которым не могли уделить мне большего внимания, и что с Татьяной Сергеевной вас связывают только приятельские отношения, и тому Бог свидетель. Я могу поверить вам. Но, как же тогда слухи о том, что вы являетесь любовниками, и к тому же открыто, и не скрываясь, появляетесь на людях?
Что вызывает сомнения в правдивости ваших слов, граф!
Как я писала в прошлом послании вам, что собираемся на набережную, так мы с Ольгой Александровной всё-таки совершили прогулку, при которой и встретили вашу приятельницу Татьяну Сергеевну.
Что меня очень изумило – так то, что она была не одна, а с кавалером, держащем её под руку, и о чём-то весело беседуя, шли нам навстречу.
Как же так, Илья Петрович, вы ещё не уехали, а Татьяна Сергеевна с другим? Да в самом людном месте? И выглядит необыкновенно счастливой. Этот случай нас с Ольгой Александровной очень удивил.
Заметив нас ваша приятельница, как вы утверждаете, граф, улыбаясь самой добродетельной улыбкой, направилась к нам, видимо намереваясь что-то сообщить, но кавалер, настойчиво так, держа её под руку, увлёк к набережной.
Тут присоединились к нам Иван Иванович с Настасьей Павловной и незнакомым доселе мне молодым человеком. Которого тут же представили, как Антоном Григорьевичем, поручиком служившего в энском полку.
Был он не дурен собой, хотя, вам он и в подметки не годился, всё то время, что мы гуляли, был весел и старался мне понравиться, что было мне вовсе не по нраву. Вызывал протест в моей душе. Желалось мне быстрее покинуть его общество.
Видя моё равнодушие к нему, старался ещё больше.
Как мне хотелось, чтобы он безвозвратно исчез, рассеялся, как дым, но нет же, настойчив был в желании понравиться, чем и порождал, только раздражение.
Гуляя мы незаметно отдалились от набережной и оказались возле театра, где как раз вот-вот должен был начаться, мной любимый спектакль.
Оставалось минут пять до начала, вы помните, Илья Петрович, мы с вами смотрели его вместе и, это было незабываемо.
И каково же было мое удивление, когда Антон Григорьевич предложил нам всем пойти на представление.
К сожалению, отказались все, кроме меня, ибо искушение было чрезмерное, посмотреть ещё раз спектакль, и я согласилась, чем совершила большую ошибку.
Поручик, отлучился на несколько минут и, вернувшись, принёс билеты в ложу. Какая глупость была с моей стороны не задуматься о последствиях, которые произошли незамедлительно по окончании спектакля.
Я могу вам, граф, объяснить: почему поступила так.
Потому лишь, что сразу вспомнила, как мы с вами сидели в ложе, смотрели этот же спектакль, вы чуть позади, чтобы не мешать мне, получать удовольствие от действа, вокруг меня витал аромат роз, подаренных вами, Илья Петрович. Все это вспомнилось мне, но хочу продолжить историю, которая принесла мне немало огорчений, страданий и притом пришлось испытать ужас. Я понимаю, что вы вправе меня осудить. Но то, что произошло в тот вечер, считая мой опрометчивый поступок, можно сказать: легкомысленный, за который я расплатилась сполна, прошу быть снисходительным…
По окончании спектакля, были мы, в холле, с Антоном Григорьевичем, который взяв меня за руку, начал сыпать комплименты, которые не пришлись мне по нраву, и вызвали недовольство, с моей стороны, его поведением, сказав, что при первом свидание негоже хватать барышень за руку! Не попрощавшись, вышла из театра.
И как же велико было мое разочарование: все экипажи разъехались, я просто стояла в растерянности. У меня не было желания встречаться с этим поручиком.
Сколько ж во мне было отчаяния, что я была готова прослезиться, но неожиданно, и на радость мне, передо мной остановилась карета.
Не поверите, граф, это был Иван Иванович. Обеспокоенный за меня вернулся к театру. Как потом объяснил своё появление тем, что не доверял поручику, который уж больно настойчиво просил познакомить его со мной.
Узнав, из моего рассказа о произошедшем в театре и недостойном поведении Антона Григорьевича, верный мой друг и защитник Иван Иванович, тут же хотел наказать наглеца. Но я не позволила свершиться скандалу, ибо все узнают о моём проступке: пойти в театр с малознакомым господином и без сопровождения. Думается мне: вы меня осудите. И, после того, что произошло далее, и вовсе выбросите не только из сердца. Но, в надежде на ваше великодушие, мне хочется поделиться с вами… вы должны знать о случившемся от меня. Не из сплетен городских. Вы знаете наших дам, что только дай им повод…
Так вот, тут мы увидели, что поручик выбежал из театра и направился к нам.
Господи, как моё сердце тревожно забилось.
Быстро усевшись в карету, при помощи Ивана Ивановича, который тут же приказал Стёпке гнать, отъехали скоренько, что не позволило поручику, подоспевшему к карете и готовому открыть дверцу. Но, я сумела узреть: какими глазами он нас проводил. Взгляд его чёрных глаз из-под вскинутых бровей, был недобрым и не сулил мне ничего хорошего.
Всю дорогу Иван Иванович успокаивал меня и когда, наконец, мы оказались возле распахнутых дверей дома моего, он распрощался и уехал, сказав на прощанье, чтобы двери и окна закрыли, и приказал слугам: "Берегите столь прелестную барышню! Не сомневайтесь, спрошу строго, ежели что случиться..."
Сердце моё было неспокойно, тревожно на душе. Предчувствие чего-то плохого преследовало меня. Немного постояв возле двери, я наконец решилась. Зайдя в дом, вдруг остановилась от ужаса, охватившего всё моё существо. От неожиданно послышавшегося женского вскрика, который и поверг меня в этакое состояние. Набравшись смелости, я прошла к двери, ведущей в столовую, заглянула и, увиденное привело меня в полуобморочное состояние.
Там, за дверью стоял он. Как вы думаете кто? Поручик!
Накрыв ладошкой рот Глашеньки, нагло мне улыбался. От ужаса обуявшего меня, не могла и слова молвить. Позвать на помощь. Так и стояла, на него смотря в оцепенении.
Не чаяла я, как он, оттолкнув девушку, кинулся ко мне…, если бы не крик Глашеньки, я бы так и стояла, но услышав: "Бегите, барышня!!" Я словно очнулась, толкнув дверь в его сторону, которая ударила подлеца (простите за непотребное слово), прямо в лицо, вы бы слышала, как он ругнулся, не каждый так умеет, поверьте.
Подхватив подол платья, вот когда я пожалела о его длине, побежала, но негодяй меня настиг на лестнице, где навалившись всем телом, повалил, и тут же дал волю рукам своим.
Как же это было противно, лицо столь приятное в недавнем времени было искажено злостью, и простите, взгляд его источал огонь не знакомый, тревожный для меня…
Я боролась, поверьте, Илья Петрович, как могла, но силы мои были слабы по сравнению с его, мерзость какая, и вдруг он упал на меня бездвижно.
Подняв глаза я увидела Глашеньку с чугунным сотейником в руках, который тут же выпал из рук её и угодил, как раз негодяю по затылку, но он не почувствовал ничего, так как находился в беспамятстве.
На шум прибежали Гришка с Никонором. Вы помните Гришку, бывший жених Глашеньки и садовника Никанора. Так они, связав подлеца, вывезли и оставили на набережной.
Вот такая оказия случилась со мной, граф Илья Петрович, но всё в прошлом.
Обо мне можно не беспокоиться под окном Никанор, за дверью Гришка, Глашенька, нынче в моей спаленке спать будет.
На этом прощаюсь с вами, граф.
Княжна Мила Марковна.
Письмо восьмое.
Здравствуйте, граф Илья Петрович.
Проснулась я сегодня, а вокруг благоухание роз. Были цветы везде: в вазах стоящих по всей моей спаленке и на подушке, какие же они прекрасные, пушистые, запах источали изумительный.
Удивилась я очень.
Сразу о вас и подумалось мне. На это только вы способны. Когда успели? Ведь вчерашние события не позволили мне рано лечь почивать, припозднились мы нынче ночью.
Огляделась я, а Глашеньки поблизости то и нет, пришлось в колокольчик позвонить. Она быстренько и прибежала, видно за дверью стояла, так виновато на меня посмотрела и глаза в сторону, в сторону. Почувствовала я, неладное что-то произошло, ибо на ночь сонного порошка, разбавленного, водичкой выпила, спала, как младенец, ничего не слышала.
Спросила её, откуда, мол, цветы?
Странно как-то молчит, фартук мнёт. Пригрозила ей, что на конюшню отправлю коням гривы чесать, да навоз чистить, сразу глазки подняла, а в них неподдельный ужас.
– Всё, – говорит, – расскажу, как на духу, только не надо на конюшню, Гришка там пристаёт, все замуж зовет, а я не хочу.
В ноги мне пала. Что за привычка такая – падать, будто это что-то изменит? Коли уж виновата, – надо ответ держать.
Повинилась, рассказала, как вы на заре, ваше сиятельство, как мальчишка какой-нибудь, прямо через окно в мою спаленку и спрыгнули, чем её, Глашеньку и испугали. Приказали, чтоб молчала и ещё, чтобы спустилась вниз, за цветами.
Глашенька сопротивлялась, как могла вашим приказаниям сказывала: "Так нельзя к барышням в спаленку, да ещё и ночью". Но вы были неумолимы.
Тогда она, выглянув за дверь, позвала Гришку, а сама осталась с нами, знала негодница, что теперь ей не миновать конюшни, если барышня прознает.
И ещё Глашенька сообщила, что на рубашке вашей пятно красное, кровь наверное, что огорчило меня несказанно, в голове сразу промелькнуло: не с поручиком ли вы дрались?
Тут Глашенька вдруг вспомнила, что письмо вы оставили для меня, я его скоренько и прочитала, где были подтверждения моим подозрениям. В нём вы уверили меня в том, что поручик больше меня ничем не потревожит. Так значит, всё ж дрались, Илья Петрович? Зачем же вы так рисковали, граф?
Прошу вас, Илья Петрович, настоятельно, сходите к доктору, надобно убедиться в безопасности вашего ранения. Желаю вам скорого выздоровления.
И только я хотела распрощаться с вами, граф, как тут вбежала Глашенька и сообщила, что Ольга Александровна с Зинаидой Александровной пожаловали, а с ними два неизвестных господина.
Я незамедлительно спустилась, к ним навстречу, решив дописать письмо, позже, когда уедут гости мои.
Вот и вернулась я, и тут же за письмо, ответ дописать, и поверьте есть мне, что поведать вам, Илья Петрович, столько всякого случилось.
Как писала я выше, пожаловали ко мне приятельницы, вы их знаете, как выяснилось и молодых людей так же, они являются приятелями вашими, граф, что меня удивило и обрадовало.
У вас, Илья Петрович, возник, я так думаю, вопрос: Кто это может быть? Не буду вас мучить – это граф Николай Иванович и граф Василий Анатольевич, ростом и могучестью они подстать вам, Илья Петрович.
При появлении приятельниц и двух господ вывело мой дом из спокойствия. Послышались громкие голоса и веселый смех, что мне пришлось по сердцу, ибо я пребывала в уныние и в воспоминаниях о произошедшем накануне. А также была в сожалениях о моём опрометчивом поступке, за который мне стыдно, жутко, как только подумаю, что могло случиться непоправимое.
Спасибо Глашеньке, и только это спасёт её, от сослания на конюшню, хотя и виновата она, в том что, когда вы появились в моей спаленке, тайно, ночью, не разбудила меня, не поставила в известность.
Ну, так ладно, отвлеклась немного. Глашенька стол накрыла, под нашей с вами яблонькой, чай попить, беседу там вести, а тут как раз Иван Иванович с Настасьей Павловной пожаловали, вас только с нами не было, жалость какая.
Тут мы с Иваном Ивановичем вчерашнее то и вспомнили, пришлось мне рассказать, что было в театре, и о продолжение, когда он отъехать изволил.
Что тут началось все гневаться стали, мужчины собрались на дуэль вызвать негодяя, но я им рассказала о ваших действах, что обидчик наказан, только тогда все немного успокоились, но ещё долго звучали слова возмущения и сочувствия мне.
Попив чай, мы всей доброй компанией пошли в парк, где повстречали поручика, было видно, что несладко ему: рука перевязана, под глазом синяк, хорошо ему досталось от вас, Илья Петрович.
Николай Иванович и Василий Анатольевич с Иваном Ивановичем хотели подойти к нему, но он опередил, наглец такой, и прямо ко мне так и направился.
Но господа защитники мои, преградили ему дорогу, сказав ему, чтоб убирался, и пообещали, что встретятся с ним, когда барышень не будет рядом.
Поручику ничего не оставалось, как удалиться, но на прощанье он так посмотрел на меня, что я поняла, встреча с ним не последняя.
Это происшествие всем испортило настроение, и, проводив меня, домой, все разъехались.
Только Иван Иванович удалится чуть в сторону, Настасья Павловна за ним украдкой следит, а если князь неожиданно повернётся, она тут же взор в сторону отводит.
Вспомнился мне бал, на котором мы познакомились. Как я к нему готовилась, платье мне сшили белое, как оно мне нравилось, своей воздушностью и белизной. В нём я себя чувствовала принцессой и была в надежде, что встречу своего единственного принца… встретила!
На балу мы были всё той же компанией с Настасьей Павловной, Иваном Ивановичем и Ольгой Александровной и тут явились вы, граф, не один, с вами была девушка ослепительно красивая и невероятно милая.
Вы были великолепной парой, постойте вы ведь тогда уже были с Татьяной Сергеевной, о Боже, как же об этом запамятовала.
Тогда-то я впервые услышала о вас, Илья Петрович, что вы самая скандальная пара.
О вас шептались две дамы, хотя и с восхищением взирали на вас, как и все присутствующие, и в том числе мы. Все были заворожены вами и красотой вашей спутницы, они говорили, что у вас любовная связь. О, как же я этого не услышала.
Вальс. Зазвучала музыка. Кружились пары.
Вашу спутницу увёл какой-то ловкий кавалер, и вы остались один. Вдруг ваш взор упал на меня.
Сердце мое бешено забилось, готовое выпрыгнуть, настолько взволновали вы меня. Вы шли ко мне.
О, как вы вальсируете. Как вели меня, нежно прижимая к себе, как кружили, я просто летала в танце, в чувствах, такой восторг был тогда, но всему бывает конец.
Вы вернули меня на землю и следующий танец, как и последующие, были не со мной, и ни разу ваш взгляд не падал на меня…
Как я тогда переживала.
Весь вечер вы танцевали с Татьяной Сергеевной. Вы были единым целым.
Её улыбка была только для вас, а как вы смотрели на неё, с любовью и нежностью, как же я этого не видела, как же я была слепа и глуха, и только сейчас вспомнила тот роковой вечер.
Я всё поняла, граф, какой вы коварный, и какова ваша ловкость разбить сердца двух девиц!
Пришли Иван Иванович с Настасьей Павловной, мы собираемся прогуляться по набережной...
На этом прощаюсь с вами граф, Муромцев.
Княжна Мила Марковна.
Письмо седьмое.
Здравствуйте, граф Илья Петрович.
Получив от вас письмо, в котором пишете, что все прекрасно помните, в особенности первую встречу нашу, на балу, где я вас поразила своей юной красотой. Как вы умеете не скупиться на восхваления, Илья Петрович.
Так же пишете, что тогда были обстоятельства особые, по которым не могли уделить мне большего внимания, и что с Татьяной Сергеевной вас связывают только приятельские отношения, и тому Бог свидетель. Я могу поверить вам. Но, как же тогда слухи о том, что вы являетесь любовниками, и к тому же открыто, и не скрываясь, появляетесь на людях?
Что вызывает сомнения в правдивости ваших слов, граф!
Как я писала в прошлом послании вам, что собираемся на набережную, так мы с Ольгой Александровной всё-таки совершили прогулку, при которой и встретили вашу приятельницу Татьяну Сергеевну.
Что меня очень изумило – так то, что она была не одна, а с кавалером, держащем её под руку, и о чём-то весело беседуя, шли нам навстречу.
Как же так, Илья Петрович, вы ещё не уехали, а Татьяна Сергеевна с другим? Да в самом людном месте? И выглядит необыкновенно счастливой. Этот случай нас с Ольгой Александровной очень удивил.
Заметив нас ваша приятельница, как вы утверждаете, граф, улыбаясь самой добродетельной улыбкой, направилась к нам, видимо намереваясь что-то сообщить, но кавалер, настойчиво так, держа её под руку, увлёк к набережной.
Тут присоединились к нам Иван Иванович с Настасьей Павловной и незнакомым доселе мне молодым человеком. Которого тут же представили, как Антоном Григорьевичем, поручиком служившего в энском полку.
Был он не дурен собой, хотя, вам он и в подметки не годился, всё то время, что мы гуляли, был весел и старался мне понравиться, что было мне вовсе не по нраву. Вызывал протест в моей душе. Желалось мне быстрее покинуть его общество.
Видя моё равнодушие к нему, старался ещё больше.
Как мне хотелось, чтобы он безвозвратно исчез, рассеялся, как дым, но нет же, настойчив был в желании понравиться, чем и порождал, только раздражение.
Гуляя мы незаметно отдалились от набережной и оказались возле театра, где как раз вот-вот должен был начаться, мной любимый спектакль.
Оставалось минут пять до начала, вы помните, Илья Петрович, мы с вами смотрели его вместе и, это было незабываемо.
И каково же было мое удивление, когда Антон Григорьевич предложил нам всем пойти на представление.
К сожалению, отказались все, кроме меня, ибо искушение было чрезмерное, посмотреть ещё раз спектакль, и я согласилась, чем совершила большую ошибку.
Поручик, отлучился на несколько минут и, вернувшись, принёс билеты в ложу. Какая глупость была с моей стороны не задуматься о последствиях, которые произошли незамедлительно по окончании спектакля.
Я могу вам, граф, объяснить: почему поступила так.
Потому лишь, что сразу вспомнила, как мы с вами сидели в ложе, смотрели этот же спектакль, вы чуть позади, чтобы не мешать мне, получать удовольствие от действа, вокруг меня витал аромат роз, подаренных вами, Илья Петрович. Все это вспомнилось мне, но хочу продолжить историю, которая принесла мне немало огорчений, страданий и притом пришлось испытать ужас. Я понимаю, что вы вправе меня осудить. Но то, что произошло в тот вечер, считая мой опрометчивый поступок, можно сказать: легкомысленный, за который я расплатилась сполна, прошу быть снисходительным…
По окончании спектакля, были мы, в холле, с Антоном Григорьевичем, который взяв меня за руку, начал сыпать комплименты, которые не пришлись мне по нраву, и вызвали недовольство, с моей стороны, его поведением, сказав, что при первом свидание негоже хватать барышень за руку! Не попрощавшись, вышла из театра.
И как же велико было мое разочарование: все экипажи разъехались, я просто стояла в растерянности. У меня не было желания встречаться с этим поручиком.
Сколько ж во мне было отчаяния, что я была готова прослезиться, но неожиданно, и на радость мне, передо мной остановилась карета.
Не поверите, граф, это был Иван Иванович. Обеспокоенный за меня вернулся к театру. Как потом объяснил своё появление тем, что не доверял поручику, который уж больно настойчиво просил познакомить его со мной.
Узнав, из моего рассказа о произошедшем в театре и недостойном поведении Антона Григорьевича, верный мой друг и защитник Иван Иванович, тут же хотел наказать наглеца. Но я не позволила свершиться скандалу, ибо все узнают о моём проступке: пойти в театр с малознакомым господином и без сопровождения. Думается мне: вы меня осудите. И, после того, что произошло далее, и вовсе выбросите не только из сердца. Но, в надежде на ваше великодушие, мне хочется поделиться с вами… вы должны знать о случившемся от меня. Не из сплетен городских. Вы знаете наших дам, что только дай им повод…
Так вот, тут мы увидели, что поручик выбежал из театра и направился к нам.
Господи, как моё сердце тревожно забилось.
Быстро усевшись в карету, при помощи Ивана Ивановича, который тут же приказал Стёпке гнать, отъехали скоренько, что не позволило поручику, подоспевшему к карете и готовому открыть дверцу. Но, я сумела узреть: какими глазами он нас проводил. Взгляд его чёрных глаз из-под вскинутых бровей, был недобрым и не сулил мне ничего хорошего.
Всю дорогу Иван Иванович успокаивал меня и когда, наконец, мы оказались возле распахнутых дверей дома моего, он распрощался и уехал, сказав на прощанье, чтобы двери и окна закрыли, и приказал слугам: "Берегите столь прелестную барышню! Не сомневайтесь, спрошу строго, ежели что случиться..."
Сердце моё было неспокойно, тревожно на душе. Предчувствие чего-то плохого преследовало меня. Немного постояв возле двери, я наконец решилась. Зайдя в дом, вдруг остановилась от ужаса, охватившего всё моё существо. От неожиданно послышавшегося женского вскрика, который и поверг меня в этакое состояние. Набравшись смелости, я прошла к двери, ведущей в столовую, заглянула и, увиденное привело меня в полуобморочное состояние.
Там, за дверью стоял он. Как вы думаете кто? Поручик!
Накрыв ладошкой рот Глашеньки, нагло мне улыбался. От ужаса обуявшего меня, не могла и слова молвить. Позвать на помощь. Так и стояла, на него смотря в оцепенении.
Не чаяла я, как он, оттолкнув девушку, кинулся ко мне…, если бы не крик Глашеньки, я бы так и стояла, но услышав: "Бегите, барышня!!" Я словно очнулась, толкнув дверь в его сторону, которая ударила подлеца (простите за непотребное слово), прямо в лицо, вы бы слышала, как он ругнулся, не каждый так умеет, поверьте.
Подхватив подол платья, вот когда я пожалела о его длине, побежала, но негодяй меня настиг на лестнице, где навалившись всем телом, повалил, и тут же дал волю рукам своим.
Как же это было противно, лицо столь приятное в недавнем времени было искажено злостью, и простите, взгляд его источал огонь не знакомый, тревожный для меня…
Я боролась, поверьте, Илья Петрович, как могла, но силы мои были слабы по сравнению с его, мерзость какая, и вдруг он упал на меня бездвижно.
Подняв глаза я увидела Глашеньку с чугунным сотейником в руках, который тут же выпал из рук её и угодил, как раз негодяю по затылку, но он не почувствовал ничего, так как находился в беспамятстве.
На шум прибежали Гришка с Никонором. Вы помните Гришку, бывший жених Глашеньки и садовника Никанора. Так они, связав подлеца, вывезли и оставили на набережной.
Вот такая оказия случилась со мной, граф Илья Петрович, но всё в прошлом.
Обо мне можно не беспокоиться под окном Никанор, за дверью Гришка, Глашенька, нынче в моей спаленке спать будет.
На этом прощаюсь с вами, граф.
Княжна Мила Марковна.
Письмо восьмое.
Здравствуйте, граф Илья Петрович.
Проснулась я сегодня, а вокруг благоухание роз. Были цветы везде: в вазах стоящих по всей моей спаленке и на подушке, какие же они прекрасные, пушистые, запах источали изумительный.
Удивилась я очень.
Сразу о вас и подумалось мне. На это только вы способны. Когда успели? Ведь вчерашние события не позволили мне рано лечь почивать, припозднились мы нынче ночью.
Огляделась я, а Глашеньки поблизости то и нет, пришлось в колокольчик позвонить. Она быстренько и прибежала, видно за дверью стояла, так виновато на меня посмотрела и глаза в сторону, в сторону. Почувствовала я, неладное что-то произошло, ибо на ночь сонного порошка, разбавленного, водичкой выпила, спала, как младенец, ничего не слышала.
Спросила её, откуда, мол, цветы?
Странно как-то молчит, фартук мнёт. Пригрозила ей, что на конюшню отправлю коням гривы чесать, да навоз чистить, сразу глазки подняла, а в них неподдельный ужас.
– Всё, – говорит, – расскажу, как на духу, только не надо на конюшню, Гришка там пристаёт, все замуж зовет, а я не хочу.
В ноги мне пала. Что за привычка такая – падать, будто это что-то изменит? Коли уж виновата, – надо ответ держать.
Повинилась, рассказала, как вы на заре, ваше сиятельство, как мальчишка какой-нибудь, прямо через окно в мою спаленку и спрыгнули, чем её, Глашеньку и испугали. Приказали, чтоб молчала и ещё, чтобы спустилась вниз, за цветами.
Глашенька сопротивлялась, как могла вашим приказаниям сказывала: "Так нельзя к барышням в спаленку, да ещё и ночью". Но вы были неумолимы.
Тогда она, выглянув за дверь, позвала Гришку, а сама осталась с нами, знала негодница, что теперь ей не миновать конюшни, если барышня прознает.
И ещё Глашенька сообщила, что на рубашке вашей пятно красное, кровь наверное, что огорчило меня несказанно, в голове сразу промелькнуло: не с поручиком ли вы дрались?
Тут Глашенька вдруг вспомнила, что письмо вы оставили для меня, я его скоренько и прочитала, где были подтверждения моим подозрениям. В нём вы уверили меня в том, что поручик больше меня ничем не потревожит. Так значит, всё ж дрались, Илья Петрович? Зачем же вы так рисковали, граф?
Прошу вас, Илья Петрович, настоятельно, сходите к доктору, надобно убедиться в безопасности вашего ранения. Желаю вам скорого выздоровления.
И только я хотела распрощаться с вами, граф, как тут вбежала Глашенька и сообщила, что Ольга Александровна с Зинаидой Александровной пожаловали, а с ними два неизвестных господина.
Я незамедлительно спустилась, к ним навстречу, решив дописать письмо, позже, когда уедут гости мои.
Вот и вернулась я, и тут же за письмо, ответ дописать, и поверьте есть мне, что поведать вам, Илья Петрович, столько всякого случилось.
Как писала я выше, пожаловали ко мне приятельницы, вы их знаете, как выяснилось и молодых людей так же, они являются приятелями вашими, граф, что меня удивило и обрадовало.
У вас, Илья Петрович, возник, я так думаю, вопрос: Кто это может быть? Не буду вас мучить – это граф Николай Иванович и граф Василий Анатольевич, ростом и могучестью они подстать вам, Илья Петрович.
При появлении приятельниц и двух господ вывело мой дом из спокойствия. Послышались громкие голоса и веселый смех, что мне пришлось по сердцу, ибо я пребывала в уныние и в воспоминаниях о произошедшем накануне. А также была в сожалениях о моём опрометчивом поступке, за который мне стыдно, жутко, как только подумаю, что могло случиться непоправимое.
Спасибо Глашеньке, и только это спасёт её, от сослания на конюшню, хотя и виновата она, в том что, когда вы появились в моей спаленке, тайно, ночью, не разбудила меня, не поставила в известность.
Ну, так ладно, отвлеклась немного. Глашенька стол накрыла, под нашей с вами яблонькой, чай попить, беседу там вести, а тут как раз Иван Иванович с Настасьей Павловной пожаловали, вас только с нами не было, жалость какая.
Тут мы с Иваном Ивановичем вчерашнее то и вспомнили, пришлось мне рассказать, что было в театре, и о продолжение, когда он отъехать изволил.
Что тут началось все гневаться стали, мужчины собрались на дуэль вызвать негодяя, но я им рассказала о ваших действах, что обидчик наказан, только тогда все немного успокоились, но ещё долго звучали слова возмущения и сочувствия мне.
Попив чай, мы всей доброй компанией пошли в парк, где повстречали поручика, было видно, что несладко ему: рука перевязана, под глазом синяк, хорошо ему досталось от вас, Илья Петрович.
Николай Иванович и Василий Анатольевич с Иваном Ивановичем хотели подойти к нему, но он опередил, наглец такой, и прямо ко мне так и направился.
Но господа защитники мои, преградили ему дорогу, сказав ему, чтоб убирался, и пообещали, что встретятся с ним, когда барышень не будет рядом.
Поручику ничего не оставалось, как удалиться, но на прощанье он так посмотрел на меня, что я поняла, встреча с ним не последняя.
Это происшествие всем испортило настроение, и, проводив меня, домой, все разъехались.
